Шествие Валькирий

Воинствующие девы уходят в Валгаллу  - куда им и дорога. И только ты, моя воительница, сверкнула серо-стальными глазами и поспешно отвернулась, словно из боязни осуждения. На самом деле мы одинаково ненавидим прощания, и не в нашей привычке продлевать агонию. Никогда не оборачиваться назад – таков закон Лиос. Твой закон.
И волосы твои метут конский круп; Милорд нервно перебирает копытами и всхрапывает; он словно чувствует повисшее напряжение. И твои открытые плечи бронзовы от солнца, выдублены ветром, но под моими пальцами, Лиос, ты нежна.
Сегодня ты не в доспехах. Сегодня их блеск не режет мне глаз. Косы твои небрежно расплетены, распростаны – лишь это и указывает на скрытую за суровостью боль.
Валькирии уходят  в Валгаллу. Они провожают меня с моей алой пустотной впадиной вместо сердца. Именно так я и пал - посечённый мечом. На поле сражения мы впервые повстречались, там же встретились и в самый последний раз.
Тогда, в нашу первую встречу, ты была не на шутку разъярена: бой зашел дальше, чем вы ожидали, слишком кровопролитный; реки рубиновой густоты текли и марали святую землю…Ты была занята тем, что, спешившись с  Милорда, отнимала душу у моего товарища. Точнее, отнимала – слишком сильно сказано. Принимала. Держала ее на вытяжке, на расстоянии простертой руки. Потом приблизилась и сказала мне удивленно:
- Неужели ты меня видишь, воин?
Я смог лишь кивнуть.
- И эту штуку тоже?
Ты перевернула светящуюся, похожую на переливчатую ткань субстанцию; она перетекала в твоих ладонях, и мерцание ее завораживало.
- Да, вижу.
Нахмуренные брови.
- Но это невозможно. Смертным это неподвластно … если только они не на границе жизни и смерти.
- Благодарю, что напомнила мне о моей недолговечности, - я уже почти оправился от потрясения.
Ты расхохоталась, и я подумал, что ничто еще не ласкало так сладостно мои уши, привычные к лязгу мечей и шуму битв. И только теперь я заметил, что пока мы беседуем, звуки словно затихли, приглушились. И да – никто не нападает, не пытается меня зарубить…
- Что это? – я удивленно обвел рукой вокруг себя.
- Моё влияние. Ты временно невидим. Сила валькирии защищает тебя. Можно сказать, это в некотором роде прочный пузырь, за границы которого ничто не проникает.
- Так ты – великая стражница Валгаллы?
Кивок.
Я потрогал то, что защищало меня. Оно светилось и на ощупь было совершенно неописуемой текстуры. Эластичное, тянущееся. Что приходило на ум, когда я его трогал? Материнское чрево? Вода, имей она больше плотности? Ткань одежды возлюбленной или ее телесный покров?
В ту же ночь я заполучил тебя в свое ложе. И сталь в твоих глазах расплавилась и умеренно полыхала, а губы исторгали внеземные крики. Моя гневная, распалённая, величайшая из великих.
Лиос, кормилица читала мне маленькому сказку о вырванном, выклеванном сердце рыцаря, который отправился исполнять желание своей возлюбленной. Но я и думать не мог, что это случится со мною. Как же холоден и разрежен здесь воздух!..
Милостивые дочери Одина! Победители будут пить мёд, который вы им поднесете, и кое-что покрепче из злачёных кубков. А лошади, расседланные, будут отдыхать от боя и мирно щипать траву – в ожидании зова своих всадников. И павшие в сече никогда более  не подымутся, и память о ком-то зарастет, как зарастают рвы и траншеи и самые глубокие раны на очерствевшем сердце. Выжившие будут наслаждаться пиром и любить своих густоволосых женщин. Как когда-то я – тебя, Лиос.
 Ты думаешь, что могла бы спасти меня, но злоба на отца оказалась превыше любви к смертному варвару. Ты так и не замолвила за меня словечко, не попросила уберечь и отвратить роковой удар, но знай: я тебя не виню. Это славная смерть. Славная, славная смерть. Почти мёд с твоих уст.
О Валькирии. Уймите свою жалость. В небесных чертогах мне уже более не потребуются сопровождающие. И когда пыль от копыт ваших коней застрянет мельчайшими частичками в воздухе, а  потом медленно опустится, я пойму, что всё вернулось на круги своя.