Колодцы моей улицы

           Эта работа - первая, и очень хорошо проиллюстрированная, авторская публикация на страницах журнала "Сельское Ставрополье". Положила начало нашему многолетнему творческому сотрудничеству.

          Лето. Июнь. Сижу дома, «замуровался», не выхожу. На улице 35 в тени. Водопровод «сдох» две недели назад. Оживает глубокой ночью с 2-х до 5-ти.       Сначала начинает угрожающе шипеть, потом яростно плеваться. Хорошо, разговаривать не научили, а то б, наверное, сказал... «Берегите воду!!!»
           Вода всегда была фактором определяющим. Это и понятно. Воды всегда не хватало. Её берегли, и как ни необычно звучит по отношению к ней, - добывали и запасали впрок. Если заканчивалась вода (в роднике, в речке, давно не было дождя), к краю подходило всё. Этот «край» становился виден воочию: недород-неурожай, бескормица, падёж скота, голод, мор. Человек вспоминал о Боге. Что сам является «дитём» природы, каждый со своей персональной судьбой, а иногда и общей – трагической. И уж никак ни творец, венец и, в конечном итоге, ... (конец). Жизнь, плохая, хорошая, становилась зависимой ОЧЕВИДНО от личного отношения, вернее  взаимоотношения, с этой, объективно существующей инстанцией (на «краю» она не вызывала уже более сомнений) – Богом, Его частью – Природой, в первую очередь нас окружающей, и её решающим фактором (весьма мобильным) – Водой.
          И, как говаривали, не так давно, лекторы-пропагандисты: нам, перешагнувшим за рубежи 20-го века в век 21-й – век информатики, технологий и коммуникаций (о полётах в небо уже не говорю), когда, позвонив президенту (с соответствующими оговорками), можно «заставить» губернатора края провести наконец-то водопровод в свой родной хутор, негоже относиться небрежно к этой самой «верховной субстанции» и впадать в аллюзию всемогущества цивилизации и человека, как её элементарной составляющей. Не стоит, наверное, безоговорочно уповать и на Милость Божью. Если поверить одновременно теологам и атеистам, – человек создан, чтобы трудиться. Сам, являясь продуктом этого труда,  совершенствуясь в нём.
          Деды наши говорили: «На Бога надейся, а сам не плошай!»

          Я нашёл время и прошёлся по неродной, но старожилом которой себя уже называю, улице Зольской в селе Терновка. Она, эта улица, самая верхняя и самая удалённая от породившей само село одноимённой речки Терновки, протекающей по дну балки Терновой, ею же за миллионы лет, наверное, и сотворённой. Задолго до появления «существ говорящих», сумевших им всем дать потом названия.
          Насчитал, именно на улице, а не во дворе, в саду или в огороде на протяжении до первого переулка восемь колодцев. Колодцев древних, живых и «убитых», с живой и мёртвою водой. По сей день работающих, и десятилетиями и веками спящих, приваленных сверху перевёрнутыми, долблёными, тяжкими, каменными корытами, которые, кажется, никогда уж более не наполнятся для водопоя коров-кормилец, трудяг-коней, быков, верблюдов, коз-овец, чушек, всевозможной домашней птицы и т. д. и т. д., заканчивая, может быть, сверчками...
          Считать я начал с колодца у своей хаты, а именно – «Апалькова». Не мной, конечно, выкопанного, уходящего, двухметровой дырой в диаметре, на глубину 13-ти метров, до «зеркала воды». Зеркала, к сожалению, никакого нет. Ствол колодца обложен только сверху, простым бутом, на глубину двух метров. Обкладка и устье колодца восстановлены мною. Вода при поливе даёт белые отложения на почве, поливные культуры даже не зацветают. Поэтому, наверное, и судьба: обваливаться, заваливая глиной это самое «зеркало воды». Но скотину поить его водой можно! Раз уж она её сама пьёт.

          Моей хатой начинается чётная сторона улицы. У меня - второй номер.

          Наискосок от «моего», на другой стороне улицы, притаился в деревьях и кустах, как танк в засаде, «Меркулов» колодезь. На каменных столбах – «быках» - гусеницах, перевёрнутое огромное каменное корыто – башня. Дула нет. Но есть, на уровне дна, сливное отверстие в перевёрнутом корыте, через которое зорко следят за нами «надменные» духи колодца. Колодезь справный. Жерло выложено камнем-известняком вкруговую до самого дна. Вода получше, чем в «моём». Выведен был из «строя» во время коллективизации, при раскулачивании. Один бедовый мужик из безвыходного положения решился на отчаянный поступок: вывалил в него две телеги хлеба (так раньше называли всё зерно от пшеницы до проса), вместе с тушами забитого домашнего скота. Чтобы, значит, всё это добро не досталось добычей «жидам-комиссарам», изобретателям «красного террора», организаторам «холокоста» русского народа. (От себя добавлю: потом самим аукнулось – палка эта, по Божьему Промыслу, о двух концах оказалась). И вот тогда о колодцах никто не думал – жизнь крестьянская подошла к «краю» по другой причине...
          Тот, не смирившийся мужик, без суда и следствия, пошёл следом за своей скотиной, конечно.

          Через дорогу, опять на нашей, чётной стороне, - «Колькин» колодезь. Колька – относительно молодой мужик – едва за сорок – два раза был уже женат, успешно оба раза разведённый, ещё с последней женой, построился в прогалине нашей стороны улицы. Колодезь не рыл, не копал. Но нашёл то место, где он был, откопал, вычистил, привёл в надлежащий вид, преодолевая неистовое сопротивление «старейших» улицы. Эти самые старейшины широким фронтом выступили против «реставрационных работ»:
          — В колодезь будут падать гусята!
         (Каково?! Гусятам больше делать нечего... Прямо в очередь выстроились со всей улицы, гуськом,... падть в Колькин колодец!))
          Один из них, Иван Иванович, известный балагур, мой, кстати, консультант по части колодцев, известен тем, что на каменном «срубе» своего колодца, находящегося у него на втором дворе, поставил... - туалет! Практически вечный!.. Когда его «наполнишь»?! И в буквальном смысле теперь усердно сосредоточенно  зас...ющий чистую, животворную водяную жилу.
          Пишу, как есть, слов из песни не выкидываю. Чем Колька им не угодил, объяснить не берусь. Мужики прибегали с другого конца улицы!
          — Засыпай! Хрена ты тут раскопался?! – орал Михаил.
          Вася вторил:
          — Засыпай!!! Дорога рядом!.. Кто-никто на машине, а то на мотоцикле (мотоцикл ИЖ-56 с коляской был у самого... и выпивал Вася часто и без меры) долбанётся в твой колодезь. А то ещё и унырнёт!..
          Дело дошло до драки, вернее, побоища. Кольке здорово помог подоспевший отец. Пётр бил коротко, не по-стариковски веско. Кое-кто из «стариков» пропахал «на спине» в придорожной пыли. Наподобие кадров драки Григория и Петра с мужем Аксиньи, из кинокартины «Тихий Дон», схваченных нижней камерой, когда герои, то один, то другой, после увесистых оплеух, «скользили» плашмя в клубах пыли. И даже, совсем уж не красиво, бабе одной досталось (не скажу - кому), которая полезла в мужскую драку с кулаками на подмогу своему мужику.
          А поскольку Кольку в «открытом бою» одолеть не удалось, то ничего больше не оставалось, как единодушно объявить последнего «уличным дурачком». На чём все и успокоились. И те же персонажи, Колькины оппоненты, этим летом, когда сдох водопровод, уже подбирались:
          — А водички нельзя тут немного зачерпнуть?..
На что Колька, не имея права отказать открыто – колодезь всё-таки уличный –  как бы и не слышал вопроса, а продолжал делать что-то своё.
          Сам я, выдавая эти подробности, уповаю на то, что писатель я неизвестный, а «герои» мои – народ нечитающий. Не до того им...   

          Дальше по улице – два подряд засыпанных колодца. Как раз напротив «щербатин», проредивших мою, чётную, т.е. со стороны выгона, челюсть улицы. Хаты эти побросали-порушили, по словам того же Ивана Ивановича, в последний исход – во второй половине сороковых – в очередной голод, случившийся конечно по «очень уважительной причине» в эпоху восстановления порушенного войной хозяйства. Народ разбегался кто-куда в поисках лучшей доли, безоглядно бросая родные гнездовья. Впрочем, нам не привыкать. По данным  историков-этнографов – Н. Рябых, А. Твалчрелидзе,    Прозрителева – по книгам волостного правления в Терновке числилось в 1893 году 12тыс. жителей. Теперь же преподносится, как достижение последних лет, 6,3тыс. Это когда выстоял, укрепился и успешно развивается СПК «Терновский», в основную голову благодаря своему бессменному руководителю – Богачёву И.А., который в прямом и переносном смысле оправдал свою фамилию. Поднимается с колен колхоз «Родина». По мнению добросовестных колхозников, благодаря бывшему председателю – Комаревцеву Ю.Н. , «успешно нейтрализованному» главспецами колхоза и, через двух временщиков, нынешнему руководителю хозяйства – Ветохину А.А. - грамотному, помимо прочего, экономически, основательному «хозяину», с которым колхозникам, скажем осторожно:         кажется, повезло.

          Ну а тогда, было, конечно, не до колодцев. И останки двух из них, «Кондакова» и «Обрывкина», можно отыскать теперь только с помощью специальных средств.
          Дальше по улице – «счастливчик» – «Козлитин» колодезь. У подворья теперешних хозяев – Ивановых. Живёт долгую, трудную, но и счастливую своей востребованностью жизнь.

          Немного дальше, на противоположной стороне – «Еськов». Еськов был по «происхождению», Еськов и остался. Откопан, уже на моей памяти, тремя братьями Еськовыми: Александром, Владимиром и Василием. Тогда молодыми, оперяющимися парнями, по очереди заканчивающими школу. Под родительским крылом, пока не разлетелись, за одним ходом поставившими рядом с родительской хатой дом младшему брату Василию. Это уже под чутким руководством и самым активным непосредственным участием отца, теперь покойного,  дядьки Ильи и ныне ещё здравствующей матери – тёть Дуни.
          Женщины, как правило, переживают своих мужей, чуть ли не в полтора раза. Вот такой у нас в селе расклад. И я догадываюсь, почему...

          И в конце нашего промежутка улицы, на самом высоком его взгорке, за пустырём, где когда-то были два поместья Бахтиновых, царит колодезь-Князь. Величается – «Сладкий» или ещё, попроще, – «Бахтинов». Колодезь – великан по диаметру жерла, по глубине... Вода!.. Только что, действительно, не сладкая! Что готовить! Что стирать! Что жажду утолять! Я уже не говорю о поливе.
Судьба отвернулась от него только последние год – два, во время возмужания и становления уже нового поколения отпрысков «свободного рынка». С колодца два раза украли и сдали в металлоприёмки стальной механизм подъёма. А прошлый год вместо воды от колодца принесли новость: «Там кто-то плавает. Утопленник...»
В колодце оказалась моя соседка через улицу – Катька, с самой распространённой на нашем «планте» фамилией – Бахтинова.
          Как она оказалась, эта уже весьма преклонного возраста баба, в колодце на другом краю улицы, да ещё и  одноимённом?.. Следствие так и не установило. Но поговаривают, бабы, конечно, что Вася (мотоциклист) – её мужик, «издевался» над нею.   
          Это, конечно, сплетни. Могу заявить ответственно. Отношения у них, несмотря на почтительный возраст, были самые нежные. Жили, как два голубка. Детей не было. У Василия только от предыдущего брака взрослый сын где-то в городе. И Катька нерастраченную материнскую любовь изливала с заботой, как о сыне, на соседа. Называла мягко, с материнской интонацией: «Вася...». Можно даже было позавидовать, мне, холостому, белой завистью их семейным отношениям.
Но, тем не менее, Катя оказалась, непонятно как, в колодце... Если руки на себя таким образом наложила то, неужели безразлично, как люди за колодезь поминать будут?! После нас хоть потоп?.. Ну а если всё же «помогли» Катерине, то кто из душегубов об этом думает теперь?!
           Так и стоит Царь-колодезь обескураженный, ограбленный, осквернённый и незаслуженно заброшенный. Судьбе своей не хозяин, невольник чести, как говорится. Глава сельсовета пока не нашёл насоса, чтоб освободить-вычистить его от дурной воды.
           Да что колодезь!.. У нас, зачастую, «заброшенными» оказываются люди. И даже не простые, так сказать, рядовые труженики, честь им и хвала, а единственные и незаменимые. Которые, по сути, и составляют особую гордость села. Если по Есенину: «...гражданин села, которое лишь тем и будет знаменито ...»
           Ну, так вот, отдавая должное работникам культуры района, надо сказать, что был у нас «орден» на музыкальном «мундире» села, который  делал район заметным не только в крае, но, не постесняюсь сказать, и в России! Однако есть, оказывается, свой резон в том, чтобы орден этот сгнобить. На его место пришпандорить «пуговку» обыкновенную... с необыкновенными амбициями – ордену не допрыгнуть! Для проформы формальными знаками, как-то: благодарностями администрации, «пробитыми» влиятельными родственниками и заинтересованными лицами, опровергнуть вопиющую творческую бездарность, укрепить в своей исключительности, набрать дутого «веса», приобрести налёт житейской умудрённости: не боги, мол, горшки обжигают! Зато насколько сразу заметней станут другие «пуговки» и остальные детали туалета: «крючки», «вешалки», «клапана», «карманы»... Мундира без которых, конечно, не бывает. Другое дело, что добра этого у нас валом. Зато, обидев одного выдающегося, сколько «необыкновенных» пуговок сделали «счастливыми»! О деле, хорошо, если, в последнюю очередь подумают. Надо полагать, в этом высокий смысл истинного коллективизма...
           Ну а имя человека выдающегося ... посмертно, в качестве экивока, можно присвоить сельскому дому культуры.
           Спустя четыре года всё реже появляются на телевидении прежние записи выступлений народного хора «Русские напевы». Новых нет... Да и взять неоткуда – сам хор, развалившись на части, прекратил своё существование со смертью своего талантливого руководителя – Холодилова Владимира Антоновича.
Оно и понятно: куда как проще свести всё на уровень пуговок, чем тянуться на орденские высоты. Кому это надо?! Таланты системе не нужны – с пуговками сытней и спокойней. Хотя, правду сказать, и беспросветней...  Зато самому соответствовать не надо!..
           А что народ?.. Селяне наши двести лет обходились без талантов. И ничего... Был однако, герой гражданской войны – Константин Архипович Трунов – личность не однозначная, человек отчаянной храбрости (в первую мировую – полный Георгиевский кавалер). В гражданскую внёс свой «неоценимый вклад» в решение демографической проблемы Русского народа. Сотни русских изрубил-перестрелял сам лично. А, сколько под его командованием?.. И не сосчитать! (Не тем будь помянут).
           С 1935 года, Терновка переименована в его честь – с. Труновское.

           О терновцах ещё в 90-х годах позапрошлого века (!) в Сборнике материалов для описания местностей и племён Кавказа, вып.23.1897г.(инв.№344091 в кр. Архиве), в статье заведующего Покойно – Александровским одноклассным училищем Н. Рябых говорится: «... Большая часть жителей высокого роста, с широкими плечами, мускулистыми руками, суровым взглядом. Встречаются отдельные силачи, что между пальцами руки раздавят стакан.
Многие невежественны, много воров и пьяниц. Жители дерзки, грубы, злопамятны, нередко мстят за оскорбления, – и, только потом. – Они активно посещают церковь, в пятницу не едят мясное и молочное. Многие жители очень гостеприимны».
           А потому этот несовместимый тандем: «туалет – колодец», в эклектике нравов,  в различных комбинациях встречается у нас в селе довольно часто.
Так, на улице Партизанской, названной так в честь партизан гражданской войны – наших земляков – сражавшихся под предводительством Трунова К.А., рядом построились два новосёла. Поначалу – отставной военный, местный уроженец, а попозже – бывший священнослужитель из средней полосы России, который переехал на «Юг», к родственникам поближе. Бывший батюшка, видать, был человеком основательным и всё в хозяйстве норовил сделать по уму. Мало того, что выстроил огромный такой домяра (Хоромы просто! Соседу, наверное, на зависть.), так ещё и отремонтировал старый заброшенный колодец. Оказалось – около забора, отделяющего усадьбу военного. Так получилось... А военный (отставной), как можно ближе, через забор, поставил… сортир!
           Но, справедливости ради надо сказать, что он же и сумел организовать мужиков на устройство нового общего уличного колодца.
Батюшка из России попытался, было, найти понимание и поддержку в Сельском совете: у Главы, у депутатов, у спеца по социальным вопросам. Но скоро понял, что «Юг» много холодней и жёстче Русского Севера. Быстренько, по сходной цене, продал свои «хоромы» и вернулся к «людям русским». Чем проявил, думается, истинную кротость и, на мой взгляд, сберёг себя от искушения – труновцев не переспоришь!
           Чего, конечно, никак не могу сказать о себе.
           Собирался я года два назад, по примеру бывшего председателя колхоза «Родина» Комаревцева Ю.Н., освоить круглогодичное купание в бассейне колхозного родника. Веских причин для этого «чудачества» у меня пока вроде как и не было никаких. Просто дал мне один хороший знакомый почитать книгу «Мифы древних славян». А потом, так же беспричинно, захотелось перечитать «Снегурочку» А.Н.Островского. И пошло, и поехало... Сейчас, если не окунусь хотя бы два раза в неделю, хожу, как грешник без покаяния.
          Вода в роднике чистая. Зимой, по отношению к воде пруда у подножия родника, кажется тёплой, около 8-ми градусов. Комаревцев, по рассказам, окунался каждое утро. Он, кстати, будучи председателем, и организовал выкладку колодца родника – каменной коробки 2х3 и глубиной 3 метра. Чем и решил трудности колхоза в бесперебойном, да ещё и даровом, снабжении «технической» водой. Колхоз находится на «Головище» - в верхней части села. Всегда испытывал трудности с водой, особенно  водопроводной. Ну а с тех пор и по сей день, вереницей ползут трактора с бочками «напиться» к роднику. Даже восьмикубовку можно наполнить за раз теперь уже в сильно порушенном без догляду бассейне.
          С Комаревцевым мы не знакомы, но, по рассказам колхозников, знаю, что это настоящий был хозяин. Неравнодушный, энергичный, перспективный, толковый, молодой ещё относительно. Личность неординарная. (Это, наверное, и погубило как председателя КОЛХОЗА.) Он, по рассказам общего знакомого, ещё будучи студентом смог организовать русских ребят, дать отпор зарвавшимся кавказцам, подрезавшим заступившегося в общежитии за русскую девушку парня. В это же время у нас в селе на танцах случалось видеть, как «карачаи» или «чечены» с окресных кошар «мочили» русского прямо посередине дискотеки в кругу зевак, таких же русских, оправдывавшихся потом за бездействие: «Он сам заработал...»
          Мне с Комаревцевым не ровняться – купаюсь только в тихую погоду и когда мороз не больше 20-ти градусов. Если – больше, уже на родник надо ехать на УАЗике и переодеваться в фургоне. В противном случае – там и останешься – невозможно одеться – руки коченеют, перестают слушаться. Зато, когда ещё сможешь, растеревшись на морозе докрасна, в лучах утреннего красного же низкого солнца ТАК вздохнуть полной грудью!!! Кристально прозрачным, морозным воздухом во всю чистую, колодезную глубину лёгких! Зиме и себе наперекор и на забаву!!!
          Всё же мне, не шибко здоровому человеку, приходится быть очень осторожным. Пару раз за зиму обязательно не уберегусь. И тогда, недели на две, о купании приходится забыть. Но зато зимой у родника благодать, ни души, за исключением всё тех же тракторов с бочками. Трактористы – люди добросовестные, колхозники-трудяги. Сами присматривают за порядком. Но уж весной, летом к обеду и до вечера здесь бывает многолюдно. Находятся охотники, в самый зной, взбодриться, окунувшись в ледяную воду родника – «ухнуть с головой». А мелочь – пацаны, девчатишки – плещутся, как утята, хоть целый день. И вода им холодной не кажется!
          Но тут же и пьяные компании: мат, пьяный кураж, непотребщина. Тут же выяснения отношений. И, как правило, – где разнузданная пьянка, там и святотатство: в роднике порой оказываются и окурки, и объедки, и бутылки, часто – битые. А на исходе весны, когда пацанва уже кишела в родничке, произошло вообще непотребное. Ребятишки прибежали домой расстроенные, не искупавшиеся. Сообщили родителям: «В роднике плавают кишки».
          Мне эту новость, сокрушаясь, передал всё тот же мой знакомец, который и сам неравнодушно к этому отнёсся.
          Сомнений у меня не возникло. Этого надо было ожидать. Хоть своими глазами не видел, огорчённо поверил – пацаны врать не станут! Ничего удивительного!.. Тут такие штуки, как приводилось выше, в порядке вещей. Ну что ты с ними сделаешь?! Ничего не сделаешь. О-хо-хо, грехи наши тяжкие... Но и отмолчаться что-то не давало. Да я и не смог бы. Была весна... Май месяц... И, мне, – хоть пожилому, но – холостяку, образно картина представилась так: будто пользуюсь я расположением женщины во всех отношениях добродетельной. Её, слабую и беззащитную, унизили. Я сам, испугавшись, промолчу-пережду. А когда всё уляжется-позабудется, пойду снова искать её расположения, премудро рассчитав: «Она не откажет. Ведь это не я сделал...».
          Короче, я «прокукарекал». Привожу дословно:
          — Уважаемый Иван Иванович, – писал я на имя Главы администрации, – на неделе колхозные пацаны, как обычно, пошли окунуться в роднике и обнаружили в его колодце плавающие кишки и другие потроха с убоины...
          Далее, заявление моё было составлено так бездарно-эмоционально, что приводить его в полном объёме устыжусь. «Сумбур вместо музыки» – одним словом!
Заявлением своим сделал, пожалуй, только хуже. Лучше б я его и не писал вовсе. Но на душе эгоистически стало полегче. Да и кто знает, что лучше, что хуже окажется в конечном итоге. Особенно в наше время, когда наш «внутренний закон», похоже, не работает и всё будто перевернулось с ног на голову. И куда стремиться нам, сбитым с толку? Толи в «светлое будущее», буйно развивая ствол и ветви, тянуться в небо к солнечному теплу. Или укреплять корни, прорастать в глубины веков и тысячелетий родной почвы.
          Сдаётся мне, что когда говорят о тысячелетней Руси, будто дохристианской Руси, как таковой, и не существовало, а письменность, да и культуру опрометчиво или умышленно отмеряют от Кирилла и Мефодия, то это как раз лукавство и есть. Известно, была у нас и до христианства и культура и вера своя, исконная, и письменность, оказывается, была – и Рода руна, и руна Макоши... – и не только это, надо полагать. А если откровенно, то мне кажется, что лучшее в русском человеке оттуда. Когда эти добродетели воспитывались в человеке на протяжении всей жизни, а не провозглашались в лицемерных проповедях для других. Когда человек старался в первую голову жить на ЗЕМЛЕ, а потом уже среди себе подобных.

          С веропеременой на Руси получилось как-то нехорошо. Если перевести на бытовой уровень и не сильно вдаваться в подробности, - получилось как если бы мать родную, простодушную, а, может, где-то наивную и примитивную, не давая ей возможности жить, развиваться и совершенствоваться, поменяли на заморскую. Ввиду того, что та (заморская) современная, деловая, деятельно-активная, искусно разукрашенная, открывающая быстрые перспективы роста, новые возможности, дающая внешние признаки принадлежности к «цивилизации» (Что эта «цивилизация» делает с природой, – ясно без подсказки!). Конъюнктура какая-то... Стали при чужой матери добровольными пасынками. Пасынок всегда используется на нижнем уровне, чтобы «своих» повыше поднять.
          Да только «родная» от «детей» своих не отказывалась. И зовёт и горюет «о чадах своих». Вот почему и тянет родным, исконно русским от «Костров», «Солнцеворота», «Коляд», «Масленицы», «Ивана Купалы», «Радуницы»... Восстановить бы равноправие. Да куда там!..
          – Тьма язычества!.. Мракобесие!.. Идолопоклонство!..
          Не такая уж и тьма... если разобраться непредвзято.
Остаётся мне только с иронией посетовать, что закончилось язычество на Руси. И если б в те времена, кто бы ни было посмел осквернить это божество – Родник – и его тут же не расшиб «молонью в прах земной» Перун, то уж какой нибудь царь Берендеев уже в тот же день знал бы имя злодея, и сообразил бы и без подсказки уголовного кодекса, что с ним сделать. Даже если б мама святотатца, занимающегося частной скупкой скота у населения, (нарочно не придумаешь) заведовала «всей культурой села».

          Поэтому, конечно, надо расти и в ствол, и корнями прорастать глубоко в СВОЁ прошлое, укрепляться на РОДНОЙ почве. Чтобы, когда в очередной раз какой-нибудь амбициозный, не по уму ретивый Ленин-ли, Ельцин-ли (наверное, для людей неравнодушных к судьбам своего Отечества, принципиальной разницы между ними нет), со компанией очередных проходимцев – «жидов-комиссаров», отсекут нам «верхнюю», коммерческую, часть, хватило бы сил на новые ростки от сильных, здоровых корней. Потому что ствол, ветви, листья, отсечённые от корней, новых ростков не дадут, а уйдут сырьём, до последней иголочки, за валюту, на нужды милого сердцу Запада или же прелестного Востока. Как сказал поэт: «Душа, ты рванёшься на Запад, а сердце пойдёт на Восток...»
          Простите за ёрничество.
          А колодцы, по сути – родники, – это и есть наша живая история. И только от нас зависит: превратим ли мы их в канализационные ёмкости для наших, пусть даже золотых, туалетов, или будем с благодарностью черпать из них чистую животворную прохладу, добрым словом поминая наших отцов, дедов, прадедов, желая здравствовать всем с нами живущим. Тогда можно будет надеяться, что и потомкам нашим в голову не придёт плевать в наши чистые источники. 
   
               
                19.08.2007г.
Статья с сокращениями опубликована в №5 журнала "Сельское Ставрополье" за 2007 год.