Полечу в пропасть. 1 часть

Убей ты в себе эту робость.
И чай завари — полезно.
Ведь когда падаешь в пропасть,
Кричать уже бесполезно.

Алексис Мар

«Меня никогда не отталкивала бедность человека, другое дело, если бедны его душа и помыслы».

Омар Хайям

Дженнифер не простой подросток. У неё есть проблемы, но проблемы не всегда решаемые. У неё нет к кому обратится за помощью, она как-будто сорвалась в пропасть, но из пропасти нет обратного пути. Если уже жизнь подкосила тебя — ты должен плыть по её течению.
Но Дженнифер хотела другой жизни. Той жизни, которую она сотворила для себя. Она хотела жизни, в которой есть любовь, понимание, друзья... в один момент все приоритеты исчезают, и она остается один на один с судьбой.

Все персонажи и события являются вымышленными, любое сходство с реально существующими людьми — абсолютная случайность. Весь этот рассказ — это всего лишь моя фантазия, не больше.
Эта работа — нечто личное. Написав её, я открыла Вам свою душу. А моя душа темная, мрачная, но с нежным обрамлением. Поэтому читать данный рассказ или нет — Ваше дело, но я предупредила.

Приятного чтения.


У каждого свое счастье. У кого-то –  деньги, у кого-то – родные люди. А у меня самое большое счастье – ты.

                Глава 1


      Я лечу. А если точнее, то я падаю. И мне абсолютно всё равно. Я падаю и падаю, я падаю в пропасть. Это незабываемое мгновение, когда летишь с такой высоты, что даже дух захватывает. Ты летишь, летишь, летишь, забыв обо всех проблемах и бедах, летишь, понимая, что это твоя судьба, что так всё и должно быть. Что ничего не изменишь.
      Еще несколько десятков метров и я разобьюсь об асфальт. Всё. Меня не станет. Как бы прискорбно это не звучало, я уже готова к этому, готова принять свою кончину, какой бы глупой она ни была. Я уже никогда не буду ходить по этой земле, не улыбнусь своим родителям, не увижу ни одной единой души.
      Один. Два. Три.
      Боль не чувствуется. А может, так и должно быть? Нет. Я до сих пор жива. Я стою. На ногах.

***


      Я просыпаюсь. Не в холодном поту, как вы могли бы подумать, а с дурацкой улыбкой на лице. Этот сон снился мне давно, когда я была еще совсем маленькой.
      Начнем с того, что меня зовут Дженнифер Грин и мне семнадцать лет. У меня обычное имя, обычная семья, обычная школа. Я — скучная и неперспективная личность, кстати, очень депрессивная.
      Школа у меня небольшая. Но всех людей, которые там учатся, я ненавижу. Нет, это было чуть громко сказано… скорее всего, не ненавижу, я просто их не понимаю. Общаясь ради связей и других жизненных благ, они не понимают настоящих ценностей, которые есть в нашей жизни. Для меня это неприемлемо, хотя… Не мне их судить.
      Все уже давно испортили со мной отношения. Мне плевать на них и им как бы тоже. Есть я, нет меня — всё равно. У меня когда-то была лучшая подруга в школе, мы дружили с ней около десяти лет, но проходили года, и наша дружба помалу забывалась… И вот так случилось, что мы перестали общаться. Она нашла мне замену, а я нет. Это звучит, наверно, довольно просто, но нельзя сказать, что я была столь безразлична к этому. Просто проходило время, и жизнь медленно уходила от меня… и забывался мой прежний кислород, забывались люди, которыми я дышала. Всё прошло.
      Я живу в среднестатистической семье в Америке. Если вы раньше думали, что в Америке каждая семья живет в особняке, то я вас разочарую — это совершенно не так. Мы, например, живем в простой трехкомнатной квартире. Сестра, я, папа и мама. Сестра у меня на год старше, она уже в университете. Она очень милая девушка и я люблю её, но между нами нет особо теплых отношений. Мы просто сестры. Как все другие.
      Мои родители — хорошие люди, не считая того, что они часто ссорятся. Как только я приду домой — всегда ссоры, отчего мне хочется забиться в углу и рыдать, рыдать, что есть силы. Но со временем это становилось моей обыденностью, и я уже даже перестала обращать на это внимание. Зарабатывают они немного — мама тысячу долларов в месяц, а папа — три. Но этого нам вполне хватает. Конечно, я никогда не была за границей, не делала то, что мои одноклассники называют обыденными вещами. Но я не хочу требовать что-то от родителей. Я понимаю, что им трудно.

      Сегодня второй день весны, но в Чикаго уже довольно тепло. Я надела свои любимые джинсы, футболку, позавтракала и побежала в школу.
      По дороге в школу я обычно мечтаю.
      Солнце освещает мои волосы; они ярко сияют под этим светом. Мне нравится эта атмосфера наивного весеннего уюта. Все краски возвращаются, деревья надевают пышные наряды и, хотя сегодня не очень тепло, но чувствуется этот запах… запах любви.
      Раньше я очень любила мечтать. В детстве знала, что дела родителей идут плохо, а ещё я знала, что когда вырасту, буду зарабатывать миллиарды и буду популярной. Наверное, это мечта каждого ребенка. Но, к сожалению, шло время, и я поняла, что должно случиться чудо, чтобы я стала богатой. Ах да, я ещё забыла рассказать очень важную деталь: в США сейчас идут военные действия. В данный момент у нас происходит война с Канадой. Это может звучать довольно странно, две дружные страны, казалось бы, я тоже не могла в это поверить. Там был какой-то конфликт, и из-за этого умерли тысячи людей. Во всем виновата власть. У них там кое-какие разногласия, а люди должны из-за этого умирать.
      Если вы подумали, что я уродина, и со мной именно из-за этого никто не дружит, то нет, это не так. Я довольно красива, конечно, я не хочу хвастаться, но уверяю вас, у меня хорошая внешность. Просто кто захочет дружить с девушкой, которая ни разу не устраивала вечеринки и ни разу не ходила на них? Которая ни разу не встречалась с парнем? Которая ни разу не сбегала из дома? Правильно, никто. Я, можно сказать, «паинька». Но эти люди плохо меня знают, вот и всё. Они не знают, что творится в моей голове, а уже делают выводы. Но мне... мне как-то всё равно на то, что творится в их головах.
      На самом-то деле, я не такая, как все думают. Я долго увлекалась всякими суицидальными вещами, так как считала, что моя жизнь бездарна. Больше всего меня в тот момент бесило то, что в свои шестнадцать лет я ещё ничего не попробовала, ничего не сделала в своей жизни, не оставила свой микроскопический след. Я только сидела дома и читала книги, иногда писала стихи. Я писала стихи о том, как я должна прожить свою жизнь. То есть о том, чего у меня никого не будет… Я всегда держу эту тетрадку около себя, всегда туда что-то записываю. Одноклассники уже миллион раз спрашивали меня о том, для чего эта тетрадь, но я всегда отмахивалась, мол, ничего особенного. Я так и ждала момента, пока у меня её кто-то украдет и прочитает все мои самые сокровенные мысли. Я с ужасом понимаю, что это действительно может когда-то случиться.
      И вот, я, к несчастью, дошла до школы. По дороге меня не сбила машина. А жаль.
      Я медленно вхожу туда: все о чем-то беседуют, наверно, кто богаче и так далее. Меня никогда не интересовали эти темы. Да, как уже рассказывала, я хотела славы и денег, но ещё больше я хотела влюбиться… По-настоящему, как в книгах. Но я никогда прежде не увлекалась парнями «слишком», то есть не старалась обратить их внимание на себя и делать прочие вещи, которыми обычно гордятся сверстники. Для меня они — простые люди.
      Я ставлю все свои вещи в шкафчик и медленными шагами иду к кабинету физики. Все думают, что я обожаю учиться, ведь как по-другому, я ведь отличница. Но это совершенно не так. Мне, конечно, нравится читать и всё такое, но учить я люблю исключительно некоторые предметы, а не всё подряд. Я с детства увлекалась биологией, а именно анатомией. Всегда любила свой родной английский язык. Но уж точно никогда не любила физику. Просидеть на этом уроке для меня — каторга. Лучше бы меня пытали, чем сидеть и слушать глупые лекции чуть староватой учительницы, которую зовут миссис Робинсон. Вы уж извините, но это ужасная учительница.
      Внезапно, как только я подхожу к кабинету, меня обнимает Крисс. Кто это? Первая красавица нашей школы. Ну, не первая, думаю, в нашей школе есть множество барби, похожих на неё, но парни за ней толпами бегают. Не думайте, я не завидую и не пытаюсь убедить вас в том, что она плоха, нет, не так... просто высказываю общеизвестный факт.
      Она учится в моем классе, и мы с ней, как ни странно, никогда не были в хороших отношениях. Поначалу мы даже «враждовали», но я сама вышла из этой игры, потому что поняла, что это детский лепет. Она же, почему-то, продолжает эту игру по сей день, подкалывает меня и обожает ставить меня в нелепые ситуации. Ну, что сказать, просто глупый человек.
      А теперь ещё подходит меня и обнимает. Очень странно, вам не кажется?
      Секунда, вторая, и я вырываюсь из её объятий, в недоумении смотря на неё. Она начинает громко смеяться, затем смотрит на меня и говорит:
      — Привет, Дженн. Как самочувствие? — любезно спросила Крисс, но из голоса сочился яд, а улыбка была жесткой и фальшивой. На её красивом лице это смотрелось ужасно. Не люблю неискренних людей. Просто не понимаю таковых.
      — Несколько минут назад было лучше, — чуть саркастично сказала я, общаясь так, как она того стоит. У неё еле не отпала челюсть от моего резкого тона, — А теперь извини, я пройду в кабинет, ладно? — ответила я и мигом прошла в кабинет. Не хотелось мне довольствоваться её обществом дольше.
      На мое удивление, Крисс осталась там: что-то обсуждала со своими подругами, а затем вовсе ушла из коридора. Это показалось мне странным. Впрочем, я никогда не понимала её действий. Я прошла к своей парте, поставила вещи и начала ходить по школе. Увидев на часах, что осталось несколько минут до урока и люди начали расходиться по своим классам, я тоже начала идти в направлении кабинета физики. Когда я вошла, ученики о чем-то болтали, ходили между партами. Учителя ещё не было в классе. Эти дискуссии прервало объявление, и я насторожилась, когда услышала коварный голосок Крисс:

      «Привет всем, ученики школы! Я, как президент школы, хотела бы сделать небольшое объявление, а точнее, прочитать стих одной из учениц — Дженнифер Грин. Поверьте, вас это сильно рассмешит. Ну что же, слушаем.

      «И кажется, я уже не скучаю,
      Вечерами слёзы не вытираю.
      Не жду, когда ты уже придешь,
      Звезды во мне уже не зажжешь.

      И так надоело об этом писать,
      Думать всё время, переживать.
      Хочу сказать: забудь обо мне,
      Я уже потопаю в адском огне.

      Ты знаешь, я немного лгала...
      О том, что не держу на тебя ещё зла,
      О том, что не хочу с тобой быть,
      О том, как легко обо всём забыть.

      Лгала я, лгала,
      Хочешь верь, хочешь нет,

      Уже для меня не наступит рассвет:
      Врала я себе, надоело страдать,

      Ведь это так сложно...
      Всё время скучать».

      В кого же наша Дженнифер влюбилась, раз пишет такую романтику?»

      Послышался громкий смех Крисс, а в классе все смолкли.
      По моим щеках скатываются слёзы. Представляете, вы о чем-то думаете, о чем-то сокровенном, тайном, о том, что должны знать только вы, а кто-то берет, крадет ваши мысли и выставляет их напоказ? Нет, вы не представляете. Это отвратительно. Все теперь явно будут ненавидеть меня. Почему? Да, стих неплох, я его, конечно, писала давно, но он хорош. Но дело совершенно не в этом. Крисс — самая популярная в школе, и если она насмехается надо мной — все насмехаются надо мной. Это закономерность.
      Я медленно поднимаюсь со своего стула. Слёзы продолжают катиться по моим щекам, но я не обращаю на это внимание, выбегая из класса. Боль.
      Вбежав в уборную, выпускаю все свои эмоции наружу: с меня хватит. Это очень жестоко. Как бы то ни было, я слышу хлопок двери, вероятно, кто-то вошёл. Сквозь пелену слёз, я увидела знакомый силуэт. Это вошла Сэм, я рассказывала о ней вначале, помните, моя лучшая подруга? Ну, так вот, она медленными шагами проходит ко мне и сразу же начинает успокаивать:
      — Ну и зачем ты плачешь? Не обращай внимания на Крисс. Ты же знаешь, никто не прислушивается к её мнению, — ну и зачем врать? Почему-то именно в этот момент я понимаю, что Сэм ничем не отличается от Крисс. Она такая же. Они все такие.
      Она не способна понять моих чувств, моих переживаний… Сейчас она говорит одно, а потом будет опять ходить со своей свитой. Нет, ну разве это правильно? Сэм врет мне. Все прислушиваются к мнению Крисс и это понятно. Зачем успокаивать меня враньем? Внезапно мой голос срывается на крик, когда я отвечаю:
      — Это вообще не твое чертово дело, что и кто обо мне говорит! Ты иди дальше, развлекайся, там с Эмили и с другими своими подругами. Хочешь утешить меня, словно маленького ребенка? Так вот, я тебе сообщу, я уже не маленькая! И мы уже не подруги! Да, представь, мне уже абсолютно всё равно на тебя и на твое мнение, и если ты всё это время, думала, что это не так — ты сильно ошибалась! А теперь, извини, но я не хочу находиться здесь рядом с тобой, так что мне пора идти, — прокричала я и вышла, громко хлопнув дверью. Мне ещё никогда не было так плохо.
      А еще хуже то, что мои проблемы только начинались…
      Да какого черта? Что я делаю в этой школе? В то время, когда я могу развлекаться, делать всё, что захочу, я нахожусь здесь, в этом аду. Среди этих ужасных людей.
      В штанах завибрировал мой телефон. О нет, нет, нет, только не это! Я, не медля, беру его и смотрю на четкое изображение и на подпись под ним: «Папа». Скорее всего, им уже успела позвонить учительница и сказать, что я сбежала с урока. И что я ему скажу? Что меня опозорили на всю школу? Он потребует объяснений. А я не жажду ему отвечать на вопросы.
      Отключив телефон, сажусь около какого-то кабинета, медленно скатываясь на пол.
      В глазах темнеет...

***


      Я приоткрываю веки. Сразу же узнаю школьный медпункт. Стоп, что я здесь делаю? Я мигом вспоминаю всё, что случилось ранее. Замечаю, что никого нет, наверно, отошли куда-то. Поднимаюсь с койки и иду в каком-то неизвестном мне направлении. Да, вы сейчас наверное подумали, что я за ужасный человек, если даже не знаю, где у меня в школе находится медпункт? Но я действительно не знаю.
      Смотрю на часы. Да, уже начался третий урок. Я всё-таки решаюсь уйти из школы, скорее всего, медсестра уже успела предупредить родителей и учительницу о моем состоянии, и мне не стоит беспокоиться. Я иду по длинным коридорам. Наконец-то дохожу до выхода. Секунда — и я уже на улице.
      Ох, этот воздух — совсем не такой, как в школе. Я начинаю радостно мчаться в неизвестном мне направлении. Не знаю, возможно, я просто освободилась от всех своих секретов, и этот стих даже помог мне в какой-то мере. Не всё же время мне быть такой тихоней.
      Я прохожу какой-то сквер. Всегда любила ходить по таким уединенным местам, где никто тебя ни о чем не спрашивает, никто тебя не нервирует. Тишина и покой. Одиночество…
      Вскоре начинается дождь. Я бегу к какому-то магазину, который вижу неподалеку. Мои зубы начинают предательски стучать. Но я не останавливаюсь, а бегу дальше. Наконец-то, смогла укрыться от дождя.
      Из магазина выходит какой-то парень, и, увидев меня, снимает свою кожанку и дает мне. Такой необычный жест и такой приятный... посмотрев на него, я невольно подумала, что где-то видела это лицо... зеленые, глубокие глаза...
      — Не стоит, — говорю я и отдаю ему его кожанку, но он оказался настойчивее и ещё раз протягивает её мне. — Спасибо, — я беру её, он помогает мне одеться.
      — Как ты здесь оказалась? На вид тебе лет 16, разве ты не должна быть в школе? — спрашивает он, а его голос звучит так знакомо…
      — Ну, как-то оказалась, — я, конечно, рада, что обо мне позаботились и так далее, но это уже и впрямь не его дело, что я делаю и где! — Спасибо тебе. Отдам при первой возможности, — я улыбаюсь и начинаю бежать.
       Он сначала пробует догнать меня, но я скрываюсь за каким-то домом. Щеки медленно краснеют от стыда. Почему-то я захотела громко засмеяться, что в итоге и сделала. Наверно, это самая смешная ситуация за последний год. Или два года. Если честно, смешные ситуации в моей жизни случаются редко, именно поэтому мне так забавно. Но радовалась я недолго.
      Внезапно я понимаю, что сейчас приду домой, родители сразу начнут расспрос: что со мной, почему я сбежала с медпункта и, главное, откуда кожанка. А хотя.… Почему я должна им всё это объяснять? В конце концов, я — самостоятельный человек. Нет, нет, нет. Я сама за себя. Всё. Нет никаких родителей.
      20 минут я шла домой, размышляя обо всем на свете. О родителях, сестре.… Да, всё, время меняться. Я слишком долго была маленькой и сама того не осознавала. Нужно заявить всем, что я больше не собираюсь делать всё так, как нужно им, а буду делать так, как я хочу. Нужно же начинать жить и лучше поздно, чем никогда. Но тут же появился вопрос, который засел в моей голове: «зачем?»
      Всё. Я на пороге дома. Звонок. Один. Два. Три. Смерть, пожалуйста, не опаздывай ко мне, я этого не люблю.
      Открывает папа и жестом показывает мне на гостиную. Я, молча повинуясь, прохожу в комнату. Минуту, и расспрос не заставляет себя долго ждать:
      — Где ты была? И вообще, ты же упала в обморок, зачем ты потом сбежала из медпункта? — грозно спросил отец. В ответ я всего лишь ухмыльнулась и ответила:
      — Гуляла. Папа, я уже взрослая, не надо контролировать каждый мой шаг, — сказала я, но, увидев, что мужчина метнул в меня злой, непонимающий взгляд, я тут же исправилась: — Пожалуйста.
      Такого ответа он явно не ожидал, но я не собиралась ждать его поучений: быстро поплелась в нашу с сестрой комнату. Она уже сидела там и читала какой-то учебник. Как я уже говорила, она в этом году поступила в университет, и теперь она постоянно занята учебой. Кстати, я её еще не представила. Зовут мою сестренку Фиби.
      Девушка удивленными глазами посмотрела на меня, потом на часы, а потом на мою кожанку.
      — О, Дженн, а почему ты так рано? И откуда такой подарок? Красивая, — сказала она, рассматривая новое приобретение.
      — Да так, просто голова заболела, и я отпросилась, — соврала я. Не хватало мне ещё и её расспросов. — А кожанку мне дал парень, на улице дождь.
      — Стоп, стоп, стоп, а вот здесь поподробнее. Что за парень? — о Боже! Ну почему все такие любопытные?
      — А я откуда знаю, просто увидел, что мне холодно, вот и дал мне её. Ничего особенного.
      — Ну, знаешь, если бы ты ему не понравилась, он бы тебе её не дал. Ты хотя бы взяла его номер или ещё что-то? Хотя бы имя спросила?
      — Нет…
      — Глупая! Видно же, что он в тебя втюрился, — нет. О нет. Только не это.
      — Фиби, перестань меня во всем упрекать! Это моя жизнь и я буду делать всё, что захочу. Он всего лишь помог мне, не надо делать из этого целую любовную историю. Мне всего лишь семнадцать, — я поймала непонимающий взгляд сестры, а затем ушла, громко хлопнув дверью.
      Сердце просто выскакивало из груди. Да, я не понимала своих действий. Я поссорилась со всеми, причем я же во всем и виновата. Хотя… Может, это и к лучшему? Не всю же жизнь мне прислушиваться к мнению других и быть тихой, послушной девочкой? Это новая страница в моей жизни, наверно.
      Но смогу ли я решиться на это? Я слишком слабая...


                Глава 2.



      Когда я открываю глаза, пробуждаясь ото сна, солнечные лучики ударяют мне прямо в лицо. Я натягиваю одеяло, но опять слышу этот назойливый звук будильника. Если бы у меня был выбор, то я бы отдала всё, что у меня есть, чтобы поспать дольше.
      Пытаюсь отогнать все плохие мысли из своей головы, стараясь настроиться на хороший день, что мне удается, но с большим трудом. И я уверена, что кто-то в любом случае подпортит мое «хорошее и позитивное» настроение.
      Беру кофту, джинсы и направляюсь в ванную. Вижу перед собой в зеркале унылую девушку. Что я делаю обычно в ванной? Умываюсь, чищу зубы, а затем одеваю одежду. Я редко крашусь. Обычно я делаю это, если считаю, что выгляжу недостаточно красиво, а такое бывает редко. Тем более я пытаюсь не обращать внимания на свою внешность, чтобы не разочаровываться в себе.
      Я оделась и пошла готовить завтрак. К моему удивлению, никто ещё не проснулся. Ну и пусть. Я всегда любила, как уже говорила, уединенность, одиночество, тишину… Мне становилось легче, я могла побыть наедине со своими мыслями. Ради этого стоит жить.
      Я позавтракала и наконец вышла на улицу. Вдохнув воздух, я странно улыбнулась. Сердце словно выскакивало из груди. Со мной ещё так никогда не было, я почувствовала прилив энергии. Наслаждалась атмосферой, наслаждалась этим миром. Ловила каждую секунду, каждое мгновение.
      Но, не прошло и полчаса, как предо мной во всей своей красе предстала школа. Только не это! Я, не спеша направляюсь ко входу, ловлю «теплые» взгляды людишек, но попросту стараюсь не обращать на это внимание. Так-то.
      Я включаю свой плеер, песни заставляют меня забыться хотя бы на несколько минут. Я иду, виляя бедрами, двигаясь под такт музыки. Слушать песни — это ещё один прекрасный способ уединения, но я им пользуюсь очень мало. Люблю писать стихи, поэтому на песни у меня попросту не хватает времени…
      Я уже не замечаю окружающих, их колкие взгляды. Вижу выходящую из-за угла выходит Сэм и бросаю в нее победный взгляд, улыбаясь. Мне нравится быть такой. Независимой. Но это даже и неважно… Сейчас я — не я… Это простое притворство, не больше.
      Первый урок — биология. Ну, хоть там отдохну. Мы сейчас проходим анатомию, чему я очень рада, мне там даже учить ничего не надо, я всё знаю, что касается человеческого тела. Всегда увлекалась этим, но не думаю, что мои знания когда-то пригодятся. Раньше я хотела стать хирургом или даже патологоанатомом, но сейчас, почему-то, захотела стать писателем и пойти в университет на факультет журналистики. Вдруг у меня получится? Я не могу знать наверняка, но фантазия у меня довольно неплоха. Тем более, я довольно коммуникабельный человек, но не хочу себя расхваливать. Я не разговорчива с детьми в школе — это да, но если со мной будет общаться нормальный человек, то определенно буду знать, о чем можно с ним поговорить.
      И вот неожиданно для меня этот громкий, надоедливый звук. Звонок. Я быстро вхожу в кабинет, но, конечно же, остаюсь при своих мыслях. Я всегда думаю о чем-то своем, мне очень важно сосредоточиться на каком-либо задании, потому что мысли из моей жизни всё ещё путешествуют в моей голове. Это ещё одно (из многих) плохое качество моего характера. Раньше, когда я была в седьмом классе, одна учительница химии нам говорила, что голова — это будто компьютер, с которого нужно стирать не нужные нам папки, чтобы не занимать её какими-то ненужными вещами. Но как я не старалась, как долго я не сидела по вечерам, я не могла сделать это. Я никогда не могла управлять собой. Все мои решения, можно сказать, необдуманные. Сначала делаю, а потом думаю, как говорится.
      — Грин, вы будете меня слушать? — в реальность меня возвращает голос миссис Робертс. Она довольно приятная учительница, и она меня прямо-таки обожает. Я иду на все олимпиады по биологии, и за это миссис Робертс меня и любит. Но на уроке учительница старается общаться со мной, как и с другими учениками, чтобы не выделять меня. Это я её попросила. Не хочу, чтобы все думали, мол, получаю незаслуженные оценки и так далее. Очень сильно стараюсь, чтобы получить результат, поэтому всё, что я одерживаю в свою награду — абсолютно заслуженно.
      — Всё в порядке, просто голова болит. Я слушаю, — продолжала повторять я учительнице на протяжении всего урока. Ну не могу я сосредоточиться на этой лекции, и что с того? Мои мысли сейчас далеко за пределами Вселенной.
      Наконец-то этот урок окончился, и началась перемена. Я в прямом смысле слова вылетела с класса, потому что знала, что миссис Робертс начнет расспрашивать, что да как, будет спрашивать, что с родителями и — не дай Бог — им позвонит. Нет уж, я лучше воздержусь.
      Когда я вышла с кабинета, на меня сразу же обрушилась гора стыда. Ненавижу это чувство! Когда краснею до кончиков ушей, становиться неприятно и страшно от того, что тебя все осуждают и не считают за нормального человека. Одноклассники усердно обсуждали меня, но до меня доходила лишь небольшая часть их слов. Мне было жутко неприятно, но я понимала, что должна пройти этот период с достоинством. Всё-таки, как-никак, я должна суметь постоять за себя, не всю же мне жизнь прятаться за спинами других? Нет. Я должна быть сильной.
      Следующий урок — история. Контрольная… Я всегда очень сильно переживала из-за истории, потому что хотела стать или юристом, или журналистом. Ну, а к тому же, сам предмет мне интересен, но, к сожалению, очень сложный. История для меня всегда была невозможной, для полного изучения, наукой. Если алгебру, например, ты можешь знать идеально, то историю — нет. Все равно найдется дата или событие, которое ты не знаешь. Я стараюсь, стараюсь, стараюсь, но порой не получается. В этот миг я поднимаюсь с колен и иду дальше. Что ж, посмотрим, поможет ли моя психология в этот раз.
      Когда я вошла в кабинет, то увидела, как листики с контрольными уже лежат на партах. Мурашки пробежали по коже, я поспешила сесть за парту, чтобы быстрее разузнать о заданиях. Конечно же, половина заданий была о том, что я совершенно не знала. Поэтому, сосредоточившись и насторожившись,  пыталась рассуждать логически. Работа заняла у меня много времени, и я была уверена, что написала довольно-таки неплохо. Большую часть я угадывала или же полагалась на собственную интуицию, которая, надеюсь, меня не подвела.
      Буду ждать результатов.
      Собрав все свои вещи и решив уйти из класса, я о что-то споткнулась и болезненно упала на свою спину. Стыд накрыл меня с головой. И все смеются! Я оборачиваюсь, потому что мне просто необходимо видеть причину моего падения, но всё, что я вижу, так это самодовольную рожу Крисс. Ну да, конечно, а чего ещё от неё следовало ожидать? Да она как маньяк: никогда от меня не отстанет. В такие моменты я хочу ударить её. Не могу сказать, почему, просто хочу и всё.
      — Помочь встать, а, Дженн? — с насмешкой спросила Крисс. Это меня ещё больше разозлило, я с яростью посмотрела на неё, а затем окинула тем же взглядом весь класс.
      — Нет, спасибо, не стоит, детка, — с ухмылкой ответила я. Одноклассники в недоумении осмотрелись. Обычно я не давала отпор, а сразу признавала свое поражение, то есть, раньше я не сражалась. Но теперь всё будет по-другому. Надеюсь, что всё так будет… — Решила таким образом мне досадить, да? А ничего получше придумать не могла? М-да, Крисс, стареешь, признай это. А вы чего улыбаетесь? М-м-м, наверно, круто наблюдать за тем, как кто-то падает, причем из-за подножки какой-то стервы. И чего же вы не смеетесь? Ах да, я, наверное, всё испортила? Крисс, давай, я ещё раз пройдусь, и ты подставишь мне подножку? Или у меня есть план лучше: давай, возьмем кого-то из одноклассников. Эй, Сэм, ты хочешь? Думаю, хочет. Давай, действуй. А я, извини, не могу. Мне пора. Пока, милая, — сказала напоследок я и вышла из аудитории.
      Я поправила свой «наряд» и прошлась по коридорам школы. Это меня кое-как успокоило. А когда началась перемена, то опять услышала эти крики, увидела бегающих мальчиков. Не школа, а черти что! Как меня нервирует эта атмосфера. Всё, что я сейчас хочу — это бежать, бежать так сильно и быстро, как только могу. На данный момент это — моя мечта, которая вряд ли осуществится. Увы.

***
      Прошло ещё несколько уроков, меня удивила молчанка со стороны Крисс. Я была уверена, что меня будут унижать или ещё что-то типа того. Но нет, ничего. Очень, очень странно. Скорее всего, придумывает опять какой-то глупый розыгрыш. Ну что же, я с удовольствием приму вызов.
      Я пошла в столовую, села за свой обычный одинокий столик. Нет, это не столик так называемых «лузеров», как вы бы могли подумать. Просто это мое местечко, к которому я уже привыкла. Как только кто-то хочет сесть со мной, я сразу же выгоняю его отсюда. Я люблю быть в одиночестве, как я уже говорила, и терпеть не могу, когда кто-то, особенно за моим ленчем, начинает разговаривать со мной. И так было практически всегда, когда я дружила с Сэм. Обычно она приводила сюда толпы своих подруг, и мы должны были им что-то рассказывать, а они, соответственно, также просвещали нас. Ужасное время. Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Это ещё мягко сказано. Сейчас я вообще не понимаю, как у меня могла быть такая терпеливость?
      Я взяла свой небольшой поднос и положила туда крекеры, сок и ещё какой-то диетический салат. Как бы это ни было странно, я никогда не была поклонником еды. Всегда если что-то ела жирное, то в малых количествах, но чаще всего ем всякие салатики. Из-за этого, думаю, я такая худышка. Многие даже советуют мне побольше есть, а то «ты и так — кожа да кости». Но проблема в том, что я ненавижу мясо. Не то, чтобы я вегетарианка. Просто мне не нравится его вкус. Все родственники уже тысячу раз пытались заставить меня полюбить мясо, но я ни в какую. И они, вроде бы, наконец-то смирились с этим.
      И вот я уже подхожу к своему столику но, чувствую, что кто-то схватил меня за плечо. Медленно оборачиваюсь, догадываясь, кто это мог бы быть. Но, на мое удивление, это Джеймс — самый популярный мальчик в школе. Он, кстати, парень Крисс. Неприятный тип, но безумно красивый. Его прикосновения опаляют кожу, я прямо таю на месте. У него красивые, голубые глаза и черные волосы. Он не может не понравиться. Я понимаю, что ничего доброго из этого не выйдет, наверное, Крисс опять задумала какой-то розыгрыш.
      — Привет, Дженн, — говорит он. Сам Джеймс Мэтьюс знает мое имя? Это шутка такая, да? Учимся с ним в одной школе уже столько лет, за это время он ни разу не обращался ко мне, соответственно, я считала, что он не знает меня, а тут такой сюрприз!
      — Привет, что надо? Твоя девушка придумала какой-то розыгрыш, и ты решил помочь ей в этом? Ну, давай, говори, не томи, — ехидным голосом сказала я. Он усмехнулся с моей наглости, видимо, думал, что я буду прыгать перед ним на задних лапках. Нет. Эта работа не для меня.
      — Да нет, я просто хотел пригласить тебя на вечеринку, — стоп, что? Это правда? Он сказал это или мне послышалось? Мне кажется, я единственная девушка в школе, которая ещё ни разу не была на грандиозных вечеринках Мэтьюса. Об этом позаботилась моя любимая Крисс и, конечно же, я думаю, она упрашивала его, чтобы он меня не звал. Точнее, чтобы меня около его дома и за километр не видели. Но я с этим смирилась и даже не стала возражать. А что мне там делать? У меня нет друзей, не с кем идти. Лишний раз позориться? Нет, спасибо, я уже достаточно натерпелась. — Завтра, в восемь часов, в моем доме. Вот адрес, — он протянул мне бумажку. — Придешь? — и вот тут я засомневалась. Во мне боролись два чувства: решимость и осторожность. Каждое в какой-то степени брало верх. На секунду я впала в ступор, не зная, что выбрать. А затем я подумала: «Чего я терроризирую себя и свой мозг? Я никогда не ходила на вечеринки».
      — Да, постараюсь прийти, — вежливо ответила я, и мистер Красивая Задница улыбнулся. Он развернулся и ушел, а я же пошла к своему столику. Чувство предвкушения заполонило меня. Что на этот раз задумала Крисс? Я уверена, она будет играть не по правилам, но я готова. В этот раз — да.
      Я начала есть свой ленч. Когда подкрепилась, то вышла из столовой, и, конечно же, одноклассники шептались обо мне. Да и не только одноклассники, но это совершенно не важно.
      Последний урок. Слава Богу, этот час настал. Я думала, не доживу. Дохожу до класса геометрии, быстро сажусь на свое место и жду звонка. Ученики медленно заходят в класс, и конечно же, кидают на меня свои злобные, фальшивые взгляды. Я уверена, что Крисс уже всех их обработала, и все они будут действовать мне назло.
      Просто держи себя в руках, Дженн.
      Первые десять минут — вроде бы, всё было нормально, но, к сожалению, это не так. Одноклассники тыкали на меня пальцем, перешептывались о чем-то. Опять же, я старалась не обращать на это внимание, но, понимаете, трудно делать это, когда весь класс пялится на тебя, да ещё и откровенно презирает. Мне-то с этими придурками ещё учиться. Хоть и немного, но учиться.
      Уф-ф… Всё. Мое терпение лопнуло. Я встала с места и, кажется чужим голосом, сказала:
      — Может, хватит?! — все дети тут же дрогнули, а учительница возмутилась.
      — Мисс Грин, садитесь, быстро! Вы что себе позволяете? — завыла она. Меня её мнение сейчас почему-то не очень волновало.
      — Если вы думаете что я тупая, то ошибаетесь. Что, вам уже наша любимая Крисс мозги промыла, и все дружно начали операцию «давай-уничтожим-Дженн-с-лица-Земли»? Так похлопайте себе, у вас получилось! И, знаете, теперь, понимая, насколько вы сгнили, я меньше всего хочу быть в вашем обществе. Вы делаете всё ради нашей богатой девочки, а зачем? Чтобы она вас уважала? Полюбила? О Боже, да вы для неё подстилки, не более, она вами только и делает, что пользуется. А вы и этому рады, — я лукаво усмехнулась и посмотрела на нашу красотку. — А теперь, извините, миссис Бенс, но меня тошнит, я пойду, — я быстро начала сметать все вещи с парты в рюкзак.
      Учительница ещё возмущалась по этому поводу, но я на это не обращала внимание. Больше всего сейчас я хочу уйти отсюда.
      Я выбегаю из класса, одноклассники замерли, видимо, не ожидали, что я сделаю это. Мне всё равно.
      На улице шел дождь, я бы сказала, ливень. Выхожу, наконец, наружу и нахожусь в состоянии эйфории. Да! Я это сделала! Я высказалась!
      Молча смотрю в небо, улыбаясь. Капельки стекают по моему лицу, щекоча меня.
      Я начинаю бежать, бежать, что есть силы, я уже не думаю про какие-то приоритеты, судьбу, будущее. Я думаю об этом дне. Об этом мгновении. Я бегу, бегу, бегу. Я чувствую её. Я чувствую свободу. Пускай, она будет короткой. Потом я приду домой: опять будут крики, ссоры и другие передряги. Но это будет потом. А для меня главное — сейчас.
      Полностью промокнув, я старалась не думать ни о чем, кроме того, что у меня есть сейчас.
      Я хочу быть собой. Хочу жить. И мне все равно на других людей, на этот мир или на другие миры. Мне всё равно. Абсолютно на всё.
      Сколько всего есть планет? Восемь, девять? А может, и больше. Сколько всего есть миров? Один? Два? Мы никогда этого не узнаем. Есть ли потусторонний мир? Да? Нет?
      Зачем жить в ожидании чего-то? Всё, что нам надо для жизни — у нас под носом, просто мы не осознаем это и тратим время впустую.

***
      Я стою на пороге своего дома. У меня плохое предчувствие и мне даже понятно, с чем оно связано. А может быть, и нет. Я давно разучилась управлять своими чувствами. Конечно, я была бы рада научиться этому вновь. Обычно я не могу себя заставить что-то делать, а если я делаю что-то, то только из-за состояния своей души. Не могу заставить делать себя то, что не в моих принципах. Иногда это освобождает, но чаще - нет.
      Я быстро позвонила в дверь, и она тут же открылась. В дверях стоит отец и смотрит на меня презрительным взглядом. Я уже видела этот взгляд множество раз. Сейчас будет ссора. Я прохожу в гостиную, садясь на диван, невольно смотря на свою мокрую одежду.
      — Дженнифер Грин! Почему мне звонит ваша учительница геометрии и говорит, что ты сбежала с урока?! — папа зол. Папа очень зол. — Ты же должна понимать, что это твой выпускной класс! У тебя же скоро экзамены! А ещё мне сказали, что моя дочь сначала высказала свое мнение о классе на повышенных тонах, а затем сбежала. Ты понимаешь, что вообще творишь? — стало на секунду грустно, что он не может меня утешить, узнать, почему я это сделала.
      — Да, папа понимаю. Была неправа. Извини, —, а что мне сейчас делать? Говорить, что я просто не вытерпела напряжение? Напряжение, которое мне создала Крисс? Он потребует объяснений. Я не хочу с ним это обсуждать. Он подходит ко мне и кладет свои руки мне на плечи.
      — Дженни, я же вижу, что-то случилось. Почему ты так усердно скрываешь это? Вчера сбежала, сегодня сбежала. Что с тобой творится? Ты можешь нормально мне объяснить в конце концов, – нет, папа. Не могу.
      — Со мной ничего не творится. Я просто устала.
      — Устала? От чего? Убегать? Ну да, это же такой непосильный труд, — парировал он. Нет, нет, нет, пап. Тут всё гораздо сложнее. Всё гораздо глубже. Он не поймет. Никто не понимал, и он не поймет. Я не хочу, чтобы он понимал. Я сама не хочу понимать. Не хочу.
      — Нет. Я просто устала, пап.
      — Ладно, всё понятно с тобой. Домашний арест — неделя. Отдохнешь, — только не это! Зачем? Зачем ему всё это? Он же прекрасно знает, что если я на домашнем аресте, то только и делаю, что смотрю телевизор или сижу в интернете. Он хочет окончательно уничтожить меня?
      — Но…
      — Никаких «но»! Я сказал — домашний арест. И это не обсуждается. А сейчас, Дженнифер, ты идешь в свою комнату учить уроки, — я вспыхнула от ярости.
      Ну и что? Спорить с моим папой бесполезно, он всегда стоит на своем. Я, едва не плача, бегу в свою комнату. Я не хочу больше здесь находиться. Где-нибудь, мне всё равно где, но только не здесь.
      Когда я вошла в комнату, она оказалась пустой. Круто! Ещё и Фиби нет. Она единственная, кто мог бы меня успокоить —, но нет, никого.
      Сажусь на свою одинокую кровать и смотрю в потолок.
      — Почему? Почему я до сих пор жива? Никудышное существование. Мне плохо. Мне плохо, слышишь? Господи, почему ты так со мной? Ты же видишь, что всё становится только хуже и хуже. Почему бы тебе просто не убить меня? Зачем ты оставляешь меня в живых? Я не могу находиться здесь, мне сложно, ты слышишь, мне сложно! — мой голос сорвался на крик. — Почему? Почему?!
      Дожила. Говорю сама с собой. Подхожу к окну и открываю его. Медленно вдыхаю воздух, наслаждаясь этим моментом. Высота приличная, мы живем на восьмом этаже. А что мне терять?
      Я вылезаю на подоконник, чувствуя запах свежего воздуха… От смерти меня отдаляет несколько метров.
      Нет.
      Ещё не время.
      Я просто сижу и смотрю вдаль. Во всем виновата только я сама. Что у меня осталось? У меня нет друзей. Родители разочаровались во мне. Я одна. А разве я не этого добивалась?
      Я ещё с детства любила одиночество. Любила его, словно это самое прекрасное, что есть в нашем мире. Я писала стихи, книги. Я не ждала советов, да и никто мне их не давал. Если родители замечали, что я что-то пишу, я тут же скрывала это. Я всегда любила покой. Я ненавидела, когда кто-то приставал ко мне со своими расспросами или когда кто-то говорил о себе. Но я сдерживалась. Сейчас же я всех оттолкнула и делаю то, что сама хочу, но опять же мне плохо. Что я делаю не так? Я хочу упасть.

      «Еще несколько десятков метров и я разобьюсь об асфальт».
      «Ты летишь, летишь, летишь, забыв обо всех проблемах и бедах, летишь, понимая, что это твоя судьба, что так всё и должно быть».
      «Это конец».

      Я вытираю слёзы на своих щеках. Встаю и прыгаю с подоконника.

      «Ты безразлична всем».
      «Всем все равно на тебя».
      «Одиночество».

      Я начинаю глупо улыбаться. Улыбаюсь, что есть силы, улыбаюсь, чтобы заглушить боль. Боль внутри меня. Я ищу что-то острое. Нахожу небольшое зеркальце и разбиваю его рукой. Затем начинаю делать себе порез на руке. Боль физическая сражается с душевной, одна заглушает другую. Я прикусываю губу, и, кажется, до крови. Мне все равно. Я, обессиленная, ложусь на кровать. Мне уже ничего не нужно.

      Ничего.

      Сажусь на кровать и беру свой блокнот, полностью отдаваясь мыслям.

      И вот опять, сижу я одна,
      Думаю о проблемах своих допоздна.
      И пытаюсь согреться, но это невозможно,
      Сидеть на холодной постели так сложно.

      А самое главное, я без твоих теплых рук,
      Которые спасли бы от этих сладостных мук,
      Хотелось бы заглянуть в глубину твоих глаз.
      Я мечтаю о том, чтобы не получить на это отказ.

      Ведь я всё ещё жду и скучаю,
      Без тебя во тьме очень быстро догораю.


                Глава 3.


      «Жизнь обращается с нами по-разному» — это ведь правда? Она ставит нам разные препятствия. А почему ОНА делает это, а не мы? Почему она может унижать нас и вообще делать с нами самое ужасное, а мы только и можем, что плыть в том направлении, в котором судьба нам прикажет это делать. Почему мы не можем плыть против течения? Почему? Разве есть что-то такое, что нам не под силу? Я уверена, нет.
      Обычное утро. Я встаю с кровати и смотрю в окно. А ещё вчера я сидела там и думала о том, умереть мне или нет. Странно, почему-то сейчас мне хочется быть сильной, а вчера я была такой слабой, такой глупой, которая из-за некого запрета захотела покончить со своей жизнью? Не могу понять своих собственных поступков и их мотивов, сейчас даже мой характер загадка для меня.
      Может быть, мне сбежать? Сбежать далеко, в неизвестном направлении, подальше от этих людей. Но разве можно сбежать от самой себя?
      Я замечаю, что все до сих пор спят. Как обычно, я проснулась первая, ибо как я уже объясняла — тишина мне нравится больше, нежели разговоры, звуки шуршания и так далее. Возможно, именно в этом и заключается моя проблема?
      Я надеваю привычную для меня одежду. Невзрачную, можно сказать. Меня никто в ней не замечает намеренно, и это просто прекрасно. Хоть в ней я не серая мышь, но и не требую много внимания. Я в ней особенная. Ну, по крайней мере, я так считаю, так как выделяюсь из обыденной массы людей, становясь личностью.
      Закрывая двери, я выхожу на улицу, медленно вдыхая свежий воздух. Так даже странно, хотя я понимаю, что иду в школу, но чувствую себя так, будто совершаю побег. Не знаю почему. Опять чувства владеют мною, почему же у них столько власти? Мне не удастся это разгадать. Как по мне, узнать других людей — легко, но проблема в том, что сложно узнать саму себя.
      Я осматриваюсь вокруг: мне не нравится. Что бы то ни было — не нравится. Мне не нравятся эти люди, не нравится эта суета. Я словно маленький винтик в этой системе, о котором все напрочь забыли или только притворяются, что он есть. А может быть, я и не винтик? Я что, просто сломанный механизм, который уже не починить? А что, и такое может быть. И с каждым днем я все больше убеждаюсь в этом. Такое чувство, что что-то внутри меня сломалось, уничтожило мои радостные мысли, и остался только тот трагизм, который ничуть не помогает мне.
      Может быть, я, когда-то, лет за сто, найду человека, который сможет починить меня? Который сможет устранить поломку внутри меня? Найдет её и уничтожит? Это, наверное, моя мечта, которой не суждено сбыться. Точнее, одна из многих.
      А перед глазами я вижу пропасть. Я вижу, как лечу, распахнув крылья. Я птица. Нет, я не птица. Я человек, который падает. Падает в пропасть. И ничего уже не сможет меня спасти, потому что я не требую спасения. Меня не нужно спасать, я сама выбрала тот путь, который мне суждено пройти…
      – Эй, девушка, я, конечно, извиняюсь, но Вы так и будете стоять? Вам плохо? — я оборачиваюсь на голос и вижу человека: на вид ему 30 лет, деловой, в костюме. Я улыбнулась и в то же время кровь прилила к моим щекам, а я чуть сжала кулаки в руках.
      – Ах, да, извините, просто задумалась, спасибо, — сказала я и вновь возобновила ходьбу. Шла я медленно-медленно, считая минуты, считая секунды, обдумывая их в своей голове и улыбаясь.
      Один… Два…
      Три… Четыре…
      Для меня этот миг ничего не значит, а, может быть, где-то у кого-то это вопрос жизни и смерти. От этой мысли я вздрогнула и погрустнела. Сейчас, наверное, кто-то сгибается в муках, а кто-то решил свести счеты с жизнью. Кто-то встретил свою любовь, а кто-то уже имеет плод своей любви. А у меня ничего нет. У меня нет ни мук, ни страданий, ни любви — ничего. Я единственная, наверное, кто ничего не чувствует. Никогда и ничего.
      Я хочу большой, красочной жизни, и этим самым загнала себя в тупик. Если у меня всё хорошо, а потом что-то идет не по плану, то всё: жизнь — это пустое место.
      Я и не заметила, как дошла до школы. Я, не торопясь, вхожу туда и наблюдаю следующую картину: вся элита стоит прямо здесь, около входа. «Элита» у нас — это Джеймс, Крисс, Энди, Меган и Ник. Я обо всех расскажу по порядку. Как бы я не любила вешать на людей ярлыки, но называть их элитой проще, нежели всех по имени. Потому из-за сплетен, которые рассказывала мне Сэм, сама решила называть их именно так.
      Джеймс – это, как я уже говорила, парень Крисс и главный красавчик школы. Он играет в футбольной команде, даже является её капитаном, если я не ошибаюсь, и все девочки школы хотят быть с ним. Но это закономерность, что самый красивый парень школы встречается с самой красивой девочкой школы. Иногда, конечно, бывают исключения, и этот Джеймс жуткий бабник, но Крисс, конечно же, прощает ему всё — ради авторитета. Да и она сама не святоша, но, похоже, что у них свободные отношения. Меня это, в принципе, не касается, но когда я дружила с Сэм, она только и делала, что говорила об этой парочке, поэтому у меня в мозгу до сих пор хранится куча информации о них.
      Энди — это парень Меган, он тоже играет в футбольной команде. Меган — лучшая подруга Крисс, именно поэтому они в элите. Энди не очень ладит с Джеймсом, но они уважают друг друга. Он такой же красавчик: у него прекрасные волосы и глубокие серые глаза. Я не хочу расхваливать его, но у него очень накачанное и упругое тело, как и у Джеймса. Да и по характеру, если верить слухам, он вроде бы ничего.
      А вот Ник — это лучший друг Джеймса. Он, как вы уже догадались, играет в команде, плюс характер у него жутковатый. У него такое же красивое тело, говорят, что любая девочка у него максимум на два дня. Я его не осуждаю, но и хорошего в этом мало, если принимать во внимание то, что у меня вообще никогда не было парня. Просто, знаете, я всегда интересовалась только учебой и книгами, а устроить личную жизнь мне никак не удавалось.
      «Элита» явно приглашала оставшихся людей на вечеринку, я думаю. Они с презрением посмотрели на меня, а я им саркастично улыбнулась, и прошла мимо, задев Крисс. Похоже, это война. Но не я её начала.
      Я быстро нашла нужный класс и прошла в аудиторию. На меня по-прежнему обращали внимание одноклассники, но мне было как-то всё равно. Что же во мне такого интересное? Я села за свою парту. Послышался звонок, и оставшиеся ученики также зашли в класс.
      — Здесь не занято? — слышу я голос позади меня. Мужской. Я оборачиваюсь и вижу Ника. Да, вы угадали, того самого Ника, который стоял там с этими… мх-м… «крутыми» ребятами и помогал им приглашать на вечеринку как можно больше народа. Что за черт?
      — Извини, я предпочитаю сидеть одна. Вон там есть ещё куча места, можешь идти туда, — заявив это как можно уверенней, чтобы он отстал, я указала пальцем на первые парты в классе. Естественно, он не пойдет туда, но стоило попытаться.
      — Красотка, но я бы хотел сесть с тобой, — он сел за мою парту. Меня чуточку возмутил его комментарий по поводу моей внешности, и по инерции я залилась краской, но решила не подавать виду, усердно смотря куда-то мимо него. Главное — это не убить его, а то родители накажут. — Чем занимаешься?
      — Пытаюсь сосредоточиться на лекции. А теперь — отвали, — уже более решительно ответила я, заглянув в его глаза, которые с любопытством глядели на меня и открыла тетрадь.
      — Эй, детка, давай познакомимся поближе, не надо сразу отталкивать меня, — говорит он и улыбается, такой сияющей улыбкой, словно ребенок, который увидел леденец. Чего ты улыбаешься, придурок?
      — Ещё раз назовешь меня деткой — я тебе врежу. Отвали, я ещё раз повторяю, — я пытаюсь не смотреть на него, потому что эти гляделки мне надоели. Чем дольше я смотрю на него, тем больше я хочу продлить с ним общение, что для меня неестественно. Да и чего я им заинтересовалась?
      — А мне нравится твоя неприкосновенность, — он сделал акцент на последнем слове, словно хотел скрыть предыдущую часть своей фразы, но я-то расслышала всё чётко. — Что, дала отпор Крисс и уже чувствуешь себя крутой? — спрашивает он, видимо, у него уже проснулась кое-какая хамоватая часть.
      «Пожалуйста, уйди отсюда, — умоляет мое подсознание, — Пожалуйста».
      — Я ничего не чувствую. Заткнись и дай мне послушать, о чем говорит учитель, — отвечаю я и пытаюсь сосредоточиться на учебе, но этот идиот не унимается и опять отвлекает меня от всемирной истории.
      — Ответ неверный, — говорит он, смотря мне прямо в глаза. Какие же у него красивые глаза… Черт, ты не о том думаешь, Дженн!
      — Хорошо, всё, успокоился? — отвечаю я и опять пытаюсь сосредоточить внимание на учителе, доказывая, что не замечаю парня.
      — Итак, класс, мы решили, что каждый из вас в парах будет делать проект по истории для повышения ваших годовых оценок и, соответственно, оценок в ваших аттестатах. Проект будет заключаться в том, чтобы вы со своим партнером приготовили эссе на тему эпохи, которая вам попадется. Также вы должны будете разыграть мини-сценку о влиянии этой эпохи на развитие культуры. Вы будете работать, как я уже сказала, в парах с тем человеком, с которым вы сейчас сидите вместе. Есть вопросы? — я раскрываю рот. Я должна работать в паре с этим идиотом? Ну уж нет.
      — А можно самой делать сценку и эссе? Или хотя бы не с ним? — с отчаянием произношу я. Ну, скажите, что можно, пожалуйста. Да и лично я не думаю, что Ник горит желанием делать со мной эссе.
      — Нет, мисс Грин, нельзя. Я всё уже, кажется, сказала, и не надо меня переспрашивать. Есть еще какие-то вопросы?
      — Когда сдавать работы? — выкрикивает кто-то из задних парт.
      — В конце месяца у всех они должны быть готовыми. Я думаю, что дала достаточно времени, чтобы сделать столь легкий проект. Если больше вопросов нет, то мы можем возвращаться к уроку… — и дальше учительница опять начала свою лекцию об истории. Но меня волновало не это. Меня волновало то, как я буду с ним делать этот проект? Миссис Эртон что, издевается? Одна бы я сделала нормально, но с ним.… Это уже ни в какие рамки не лезет!
      — Ну что, партнер? — спрашивает он. — Готова работать вместе? — я готова расчленить его сейчас же, только дайте мне нож и скальпель, я уже готова.
      — Так, ещё раз назовешь меня своим «партнером», и я тебя убью. И нет, не готова. Сейчас ты пойдешь и скажешь миссис Эртон, что ты отказываешься работать со мной и делаешь всё, чтобы она поменяла партнеров. Сейчас же.
      — Э-э, — он чуть растерялся, но тут же пришел в себя, — тебе надо — пожалуйста, можешь идти умолять нашу любимую учительницу. Меня мой партнер устраивает.
      — Ты помнишь, что я говорила насчет слова партнер?
      — Помню я, помню. Я что, так плох? Почему ты не хочешь быть со мной в паре?
      — Потому что… — а действительно, почему я не хочу быть с ним в паре? Из-за слухов? А может быть, всё это неправда, хотя я, конечно, сомневаюсь. Но вдруг он нормальный человек? Я в этом тоже сомневаюсь. Но дать ему шанс — можно. Правда, историей он вряд ли увлекается, но в нашей школе вообще нет тех, кто учит историю. Решено. — Хорошо, я согласна. Но мы партнеры и не больше, понял? Никаких намеков и поддразниваний. У нас совместный проект и больше нас ничего не связывает. Ты меня, я надеюсь, понял?
      — Да понял я, понял. А теперь ты мне объясни, что с тобой не так? — этот открытый вопрос несказанно удивил меня, но я попыталась скрыть свои чувства за своей обыкновенной холодной маской.
      — А с чего ты решил, что со мной что-то не так? — возмущенно спросила я, глупо уставившись в парту.
      — Многие девушки просто мечтают быть в паре со мной, да и вообще мечтают иметь что-то общее со мной, хотя нет, не так, это неважно… — парень усмехнулся из-за своей бестактности, ещё раз заглянув мне в глаза, — просто понимаешь, я уже долгое время наблюдаю за тобой и ты совершенно не похожа на кого-либо другого. Ты постоянно ходишь, спрятав глаза, а когда я вижу их, то они пустые. Почему? — я озадачена этим вопросом и вообще его репликой, мною практически никто не интересовался раньше. Определенно, этот парень не так плох, как кажется. Я уже готова ответить ему правду.
      — Привыкла, что меня предают. Зачем показывать свои эмоции, если это никому и так не будет интересно? Зачем раскрывать свою слабость? — даю твердый ответ и жду его реакции. Он сначала улыбается, а потом говорит:
      — Ну, тогда я обещаю тебе, что не предам, и со мной ты можешь быть искренней, а то мне так отвратительно смотреть на то, как ты тщательно скрываешь эмоции, — эти слова ещё больше удивили меня. Он? Не предаст? Он меня разыгрывает? Нет, вроде бы, говорит искренне. Может быть, я действительно могу ему доверять? Может быть, стоит попробовать?
      — Я не доверяю людям, — говорю я, тяжело дыша.
      — Попробуй довериться мне. Иногда я вижу, как вспыхивает огонь в твоих глазах, когда ты говоришь о том, что любишь. И это прекрасно.
      — Нет, нет, нет. Я не хочу иметь ничего общего с тобой или с кем-либо. Мне трудно… — я выбираю слова, которых категорически не хватает, чтобы выразить то, что я чувствую в это мгновение.
      — Просто доверься мне. Я ничего тебе плохого не сделаю. Пожалуйста, — он берет меня за руку, его прикосновение разжигают пламя во мне, я хочу вырваться наружу, я хочу выплеснуть свой океан. Я не могу поверить в это. Он говорит искренне. Он говорит правду. Глаза начинают предательски щипать, что значит — я сейчас заплачу. Широко раскрыв их, я жду, пока слёзы высохнут. Воспоминание моментально врезаются в меня: предательство, крики, ложь. Так сейчас хочется уткнуться ему в плечо, чтобы он мне сказал: «Всё будет хорошо». Меня предавали близкие люди, даже я предала саму себя. А он? А он только что появился в моей жизни и перевернул всё во мне. Я хочу верить ему. Я хочу, хочу, хочу это сделать.
      — Я… Хочу верить тебе, — приглушенно говорю я. Он вытирает единственную слезинку с моей щеки, а я улыбаюсь, когда его руки щекочут мою кожу. Не хочу осматриваться вокруг, мы создали какой-то свой мир, свою Вселенную, в которую никто кроме нас войти не может.
      Я хочу верить ему.
      — Не надо плакать, — уже тише говорит он, понимая, что я не хочу, чтобы кто-то видел это, и продолжает вытирать мою щеку. — Вот так лучше, — он улыбнулся. Самой что ни на есть искренней и беззаботной улыбкой. Я хочу быть слабой рядом с ним. Я хочу плакать, хочу каяться. Хочу рассказывать. Мне просто хорошо сейчас.
      — Извини меня, — шепчу я.
      — За что?
      — За то, что говорю тебе сейчас о вещах, до которых тебе нет дела. Извини. Я не хотела, просто… Просто меня ещё никто не слушал, а мне сложно держать всё в себе.
      — Не говори так. Меня это интересует. И не плачь, пожалуйста. Я не могу видеть, как кто-то плачет, тем более девушка. С парнями я пока что такого не наблюдал, — сказал он, и это заставило меня рассмеяться. Мне страшно смотреть вокруг. Слава Богу, что ещё учительница куда-то вышла, но одноклассники…
      — На нас кто-то смотрит? — тихо спрашиваю я. Он осматривается.
      — Похоже, все, — отвечает он. Осматриваюсь вокруг. Все смотрят на нас, даже Крисс. Только не это, пожалуйста, только не это. — Всё хорошо уже? Готова работать, партнер?
      — Готова, — решительно произношу я и опять возвращаюсь к тетради. Я с трудом понимаю, что только что произошло. Я только что открылась Нику Флетчеру, о мой Бог. Что я делаю? Но, возможно, это и к лучшему.
      — Ты идешь на вечеринку к Джеймсу? Он вроде говорил, что пригласил тебя, — черт, точно, вечеринка! Домашний арест… ну и что же мне с этим делать? Я говорила, что приду, а отказываться в день вечеринки неудобно… Хотя, кто там вообще заметит мое отсутствие? Кому я вообще там нужна? Я всегда задавалась этим вопросом и поэтому никуда никогда не ходила. Может быть, пора уже начать делать что-то по-другому?
      — Э-э-э… Ну, наверное, пойду, но ещё точно сказать не могу. А ты?
      — Дженн, что ты спрашиваешь? Логично, что лучший друг не может не прийти, но я бы хотел тебя видеть там тоже, — отвечает он. — Обещаешь прийти?
      — Эм, ну, хорошо, — неуверенным голосом отвечаю я. — Когда будем делать проект?
      — Ну, я свободен на выходных…
      — Отлично, тогда встретимся на выходных, — говорю я и слышу звонок. – О, мне пора. Ещё раз извини.
      — Детка, тебе не зачем извиняться.
      — Насчет детки я говорила на полном серьезе, — со смехом отвечаю я.
      — Пока, встретимся на вечеринке.
      — Пока! — выкрикиваю я, уходя из класса.
      Мне кажется, или он меня понял? Может быть, я рано разочаровалась в людях? Может быть, остались ещё нормальные индивидуумы, с которыми можно поговорить? Сложно это осознать но, наверное, я ошибалась. Я даже немного расстроена, что не смогла продлить общение с ним. Мне он понравился. Даже странно, почему такой красавчик, как он, сел с такой, как я — никому ненужной. Возможно, это Крисс его подговорила, а возможно – нет. Я хочу верить, что нет. Я верю в это — целиком и полностью.

***
      Я перемещаюсь из кабинета в кабинет, но Ник не уходит у меня из головы. Я не знаю почему, но я не могу думать об учебе, о своих проблемах, я думаю только о нем. Может быть, это влюбленность? Хочу верить, что нет. Я не хочу сейчас влюбляться. Я когда-то была влюблена, когда ещё была маленькой. И это, можно сказать, был первый и последний раз.
      Это было летом. Мне было тогда лет четырнадцать или тринадцать, и у нас был загородный дом, который достался нам по наследству. Мы туда приезжали летом. Я никогда не видела наших соседей — они обычно туда не приезжали, как мне говорила мама. Но в одно прекрасное лето они приехали. И у них в семье был мальчик: очень красивый. Мы с ним играли каждый день, придумывали всякие игры, он играл по моим правилам, а я — по его. Нам было хорошо вдвоем, и вместе мы могли забыться. Он мне рассказывал о себе, а я ему — о себе. У него были красивые, зеленые глаза, которые видели меня насквозь, с ним я не контролировала себя и была полностью и целиком охвачена им. Но в один ужасный день — он уехал. Не попрощавшись. Родители сказали, что у них есть бизнес в другом штате, и что они приехали сюда всего лишь на несколько месяцев, отдохнуть. Я была полностью разочарована.
      Именно поэтому я никогда не хотела полюбить вновь. Это для меня словно рана, которая время от времени кровоточит. Я понимаю, что была маленькой, и в этом нет ничего страшного. Но мне было страшно. Мне было больно. Сэм единственная, кто знала об этом, она меня утешала, но, к сожалению, мне было этого мало.
      Я быстрым шагом иду в столовую и замечаю Ника, который сидит с Крисс, Джеймсом и Меган. К ним подходит Энди. Ник улыбается и подмигивает мне, я улыбаюсь ему и ухожу брать еду. Я беру всё, как обычно, и сажусь за свой столик. Я смотрю то на Ника, то на Крисс, то на всех вместе. Нужно как-то отвлечься. Он всего лишь друг, всего лишь парень, который может тебя поддержать.
      Найдя блокнот в своей сумке, я начинаю записывать стих: то, что накопилось в моей душе.


      И нравится твой голос мне,
      И нравится пылать в этом ярком огне.
      И говорить обо всем на свете,
      С тобой забываю о нашей планете.

      И нравится мне тебя искать,
      Ведь так трудно без тебя дышать,
      Без тебя невозможно жить
      Просто с тобою хочется быть.

     Когда я, наконец, доела свою еду, то иду в следующую аудиторию. Мы с Ником в разных группах но, как вы поняли, только на истории у нас совместный урок и мы можем встретиться. Черт, ну и почему я опять думаю о нем? Тряхнув головой, сажусь за свою парту и жду окончания урока. Я была бы рада поскорее прийти домой и придумать план побега.
      Кстати, что там о побеге? Отец будет дома, это я уж точно знаю. Матери не будет, она сегодня должна идти к какой-то клиентке. Так… Что же мне делать? Ладно, это всё будет зависеть от обстоятельств, может быть, папа куда-то уйдет, но вряд ли мне так повезет…
      Урок для меня длился вечность, я только и делала, что думала: то о моем новом знакомстве, то о побеге, то о вечеринке. Наконец-то я вышла из кабинета, а после — на улицу. Ветер врезался мне в лицо, я вдохнула его запах, я попробовала его на вкус.
      Сладкий.
      Я быстро побежала домой, сбивая всё на своем пути. Мне уже не терпелось поскорее прийти на вечеринку. Я никогда ещё не ходила на такие вечеринки, поэтому для меня это всё в новинку. У меня в первый раз такое хорошее настроение, и меня настораживает то, что Крисс не разделалась со мной в школе. Месть будет на вечеринке.
      Я буду готова к этому.
      Я увидела свой дом и, отдышавшись, прошла внутрь.
      — Я дома, — сказала я и пошла в гостиную.

                Глава 4.


      Когда я вошла в гостиную, то заметила, что папа лежит на диване и смотрит новости по телевизору. Как бы то ни было, мне не нравятся люди, которые тратят время своей жизни, смотря телевизор.
      — Привет, пап, — говорю я и мысленно думаю, как бы сбежать отсюда.
      — Привет, Дженни, — отвечает папа. — Как дела в школе? — я припоминаю, что могло быть такое в школе, что я бы не постеснялась рассказывать отцу. А таких ситуаций мало, катастрофически мало. Мх-м…
      — Э-э-э… — запинаюсь я, чуть помедлив, перекручивая все события сегодняшнего дня в голове, и вдруг вспоминаю: — На всемирной истории у нас новый проект в парах, мы должны сделать эссе на тему об эпохе, которую нам задаст учитель, и разыграть сценку со своим партнером, — выдаю я.
      — О, это замечательно, — мой отец всегда обожал историю, что делало для него эту тему довольно интересной. — А кто твой партнер? — это самый глупый вопрос, который я когда-либо слышала. Папа никогда не интересовался моей жизнью, а тем более, моей школьной жизнью.
      — Да ты его не знаешь, — говорю я, но отец все же настаивает на своем. – Ник. Николас Флетчер.
      — А, понятно, — на другой ответ я и не рассчитывала. — Буду рад с ним познакомиться, — добавляет он. Это действительно он сказал, или мне послышалось? Нужно остановить это, а то ситуация действительно странная.
      — Эй, пап, он просто мой партнер по истории, — объясняю я, пытаясь прервать неловкость. — Ты куда-то собираешься сегодня идти?
      — Ну да, — легко соглашается отец, а потом, обдумав что-то, добавил: — Сейчас иду на работу, меня срочно вызывают, — я чуть не вздохнула с облегчением, и папа, очевидно заметив это, исправился. — Но я закрою квартиру, даже не надейся. Мамы сегодня не будет, так что ты будешь здесь одна, — договаривает он. Я разочарованно плетусь в комнату, но стараюсь скрыть это под довольно-таки усталой улыбкой.
      Я вхожу в комнату и думаю, что же делать? Может, вообще не стоит туда идти? Нет, я уже все решила, пути назад нет. Нужно просто сосредоточиться и обдумать всё от начала и до конца, чтобы потом никто не смог сказать, мол, я ушла из дома. Проколов быть не должно.
      Так. Так.
      Так как я, наверное, умственно отсталая, я не могла придумать ничего лучше, нежели одеться сейчас, а потом уже думать о побеге. М-да, замечательный план, что ж, я — гений. Ну, хоть что-то, всё-таки, это лучше, чем просто бездельничать.
      Я напрочь забываю о том, что папа до сих пор дома. Если мне повезет, то он попрощается, не заходя в комнату, а если нет, то я весь день просижу здесь. Ну что же - была, не была.
      Я осматриваю наш с сестрой гардероб, в надежде найти что-то подходящее. Мой взгляд падает на голубое платье: его мама мне купила из-за свадьбы, на которую мне не было что надеть. Оно свободное, можно сказать, воздушное и довольно коротенькое. Мне это платье нравится из-за своей скромности и открытости одновременно. Да, оно определенно мне подходит.
      Я стараюсь подобрать хоть какие-то туфли к своему наряду и тут же понимаю, что это для меня огромная проблема. Я не ношу туфли на каблуках, хотя рост у меня небольшой, но я всё равно предпочитаю обувать кроссовки, кеды или же что-то подобное этому. Но вдруг в голове что-то щелкает, наводя на довольно неплохую мысль. Сестра. Точно, Фиби!
      — Дженни, я уже ухожу, — слышу я голос папы, который заставляет меня вздрогнуть, я скрещиваю пальцы на руках, моля, чтобы он не вошел в комнату. — Не натвори глупостей! — ох, опять относится ко мне, как к ребенку, но это терпимо, потому что звук открывающейся двери прерывает мои возмущения.
      — Пока, папа! — отвечаю  и мысленно радуюсь тому, что отец не заглянул в комнату.
      Звонить Фиби или нет? Черт, конечно же, звонить! Я, дрожащими от радости руками, набираю ее номер. Сначала никто не берет, но я не прекращаю делать этого. Наконец-то я слышу звук, чуть приглушенный голос Фиби.
      — Эй, Дженн, — шепотом говорит сестра. — Ты чего звонишь? У меня пара сейчас, а ты мне изрядно мешаешь.
      — У меня некие проблемы, — пытаясь не задерживать Фиби, коротко проговариваю я. — Когда ты освободишься?
      — Дженн, какие ещё проблемы? — чуть удивленно спрашивает сестра. Да, обычно вечерами я сижу дома и делаю уроки, с которыми проблем у меня нет.
      — Еще раз спрашиваю, когда ты будешь дома? Мне срочно нужна твоя помощь, — продолжаю тянуть свою резину я, не желая разговаривать с ней о вечеринке по телефону.
      — Где-то часов так в шесть… — нерешительно выдавливает сестра, задумываясь.
      — Отлично! — восклицаю я, обрадовавшись от того, что я точно пойду на вечеринку. — Я буду тебя ждать дома, но, пожалуйста, приди ровно в шесть, — говорю я и отключаю телефон, дабы избежать вопросов.
      Затем смотрю на часы: еще ровно час остался. Хм, ну за этот час я обдумаю другие составляющие моего наряда. Всё-таки, я хочу выглядеть более-менее нормально. И даже не из-за Крисс… Я хочу развлечься, испытать что-то новое, что-то прекрасное и изумительное. Надеюсь, что судьба поспособствует мне в этом.
      Я быстро бегу к столу сестры, беру голубой лак, который идеально подходит к моему платью и делаю себе какой-никакой, но, я думаю, довольно-таки хороший маникюр.
      Двадцать минут и мой лак полностью высох. Я надеваю платье, а затем делаю себе легкий макияж. Волосы я просто немного завила, а на глаза добавила слой туши, накрасила губы ярко-красной помадой и, плюс, одела несколько украшений. Вуаля — мой образ готов! Я всегда думала, что девочки, которые три часа могут одеваться на какое-либо мероприятия — глупые, но сейчас понимаю, как хорошо смотреть на себя в зеркало и видеть такую красоту.
      Ожидая ещё около десяти минут, я слышу, как открываются двери и незамедлительно иду к ним, видя сестру, которая смотрит на меня озабоченным, и чуть нервным взглядом. Что-то в духе: «почему-ты-меня-оторвала-от-важных-дел-я-тебя-ненавижу».
      — Привет, — примирительно говорю я, протягиваю руку вперед, зазывая её в квартиру, и Фиби входит в дом. — Мне нужна твоя помощь, — прошу, зная, что она до сих пор не в курсе тех обстоятельств, которые сложились со мной за последние дни.
      — Ну, об этом я уже догадалась, сестренка, — произносит Фиби, подмигивая, и я моментально расслабляюсь, видя её позитивный настрой. — Что стряслось? Выкладывай, — просит она, я ей начинаю рассказывать обо всем: о вечеринке, Крисс, Нике, даже о туфлях. Мой рассказ был необычным и Фиби в недоумении морщиться, но затем понимающе кивает, и я радуюсь, потому что она поняла меня и не станет осуждать. А мне нужна хоть капля поддержки.
      — Ну, Джен, ты влипла, — выносит вердикт сестра, но говорит этаким забавным тоном, который значит, что она мне поможет. — Ну, так уж и быть. Туфли я тебе дам и с побегом помогу, прикрою. Но ты мне будешь должна, — подмигивает она, а я смеюсь. Всё-таки, здорово иметь близкого человека, который любит тебя, не смотря ни на что.
      — Спасибо, сестренка, — восклицаю я и крепко обнимаю ее. Сестра удивляется после такого выпада, но через мгновение обхватывает меня, обнимая в ответ.
      — Эй, давай уже приступим к делу, — говорит она и тащит меня в комнату.
      Так как размер ноги у нас с Фиби одинаковый, то выбирать было легко. Я решила обуть туфли на шпильке около восьми сантиметров. Смотрелись они довольно неплохо. Затем я взяла свою кожанку и, попрощавшись с сестрой, пошла на вечеринку.

***
      Я стою около громадного дома, и мне даже не верится, что кто-то из моих одноклассников может позволить себе такую роскошь. Я никогда не была из тех людей, которые из кожи вон лезли, только бы иметь славу и богатство, но я всегда думала об этом, и мне казалось, что это просто какая-то мечта. А видеть людей, у которых всё это есть — не сказала бы, что неприятно, но даже как-то завидно. Я — эгоистка, думаю, это понятно.
      Открывая ворота чуть дрожащими руками, я замечаю огромный бассейн и толпу людей, которые уходят в отрыв и просто наслаждаются музыкой. Я узнала некоторых из них, потому что здесь были мои одноклассники или же просто знакомые из школы, собственно, и они меня, по всей видимости, тоже узнали, потому что их удивлению не было предела, по -крайней мере, мне так показалось. Многие не могли оторвать от меня взгляда, что меня смутило, но я старалась воздержаться от краснеющего лица, нацепив прохладную улыбку. Как всегда. Человек-робот. Ноль чувств.
      Я пробираюсь в дом сквозь танцующих людей. Девушки тут одеты чересчур открыто, ну, мне так кажется. Возможно, так принято на вечеринках и я просто отстала от жизни, не отрицаю. Да и судить их я не имею права.
      Я ищу хоть каких-то знакомых людей — Ника или кого-нибудь, с кем бы могла поговорить. Но, знаете, трудно это сделать, когда около тебя находятся сотни в стельку пьяных людей, да и еще танцующих. М-да, не очень-то милое зрелище.
      — Эй, красотка, — говорит мне какой-то парень и обхватывает мою талию, предательские мурашки страха прошлись по моим плечам, но я тут же забыла о них. — Не хочешь развлечься? — я решаю немного поиграть — наклоняюсь поближе к нему, прямо около уха говоря: «Извини», и со всей мощи бью парня по лицу, а затем в ногу. Он падает, и сейчас я ему явно не завидую, раньше я занималась кикбоксингом, чтобы выплеснуть злость. Все отвлеклись от танцев, мне даже показалось, что музыка стала тише, а все удивленно посмотрели на меня, из-за чего я была готова сквозь землю провалиться, лишь бы не быть здесь. Ужасное чувство.
      — Больная! — выкрикивает парень, пытаясь подняться, но опять падает, и все смеются. Мне даже его жаль. Хочется помочь подняться, ведь он-то пьян, явно не соображал, что делал, а теперь он — посмешище. Но я не решаюсь сделать это и как можно быстрее удаляюсь с места пришествия, чуть потирая запястья. Я смотрю на свою руку; она вся распухла и покраснела. Стараясь не думать о боли, я кусаю губы, присаживаюсь на стул, думая: «Хорошее начало веселья!»
      — Эй, детка, — слышу я: этот тон, этот тембр, это прозвище… я узнаю голос — это Ник. Вижу, как его глаза ярко сверкают, смотря на меня, и я прикрываю глаза, прислушиваясь к учащенному дыханию, пытаясь успокоить его. Ник подходит ближе ко мне, садясь на стул. — Что ты с ним сделала? — он показывает мне рукой парня, который, скорее всего, сейчас встанет на ноги и попытается найти виновницу своих легких травм.
      — Эм, да так, — объясняю я ему и удираю с танцпола, прихватывая за руку Ника. Когда мы доходим до какой-то комнаты, по всей видимости, это кухня, потому что здесь куча разных закусок и алкогольных напитков, то замечаю Крисс, которая беседует о чем-то с Джеймсом. Само ее присутствие жутко раздражает меня, но я стараюсь не обращать на нее внимания, что не очень-то и получается, так как она подходит к нам.
      — Дженн, — окликает Крисс, при этом смотря на Ника чуть разочарованным взглядом, но тут же её внимание переключается на меня, — нам нужно поговорить, — говорит она, хватая меня за руку и ведя меня за собой. Мне неудобно от того, что такие действия этой девушки — нечто необычное. Что собирается делать со мной эта припадочная? Я ковыляю за ней, и наконец-то мы прибываем в какую-то комнату без малейшего источника света. Крисс несколько минут стоит со мной в темноте и что-то бормочет, но я не могу разобрать ее слов, уже хочу уходить, спрашивая себя: «Зачем я вообще пошла за ней?», но она опережает меня.
      — Подожди меня здесь, Джен, я сейчас включу свет, возьму кое-что и вернусь, — сказала она, поспешно удалившись, а я несколько минут стояла в недоумении, обдумывая в своих мыслях данную ситуацию. Затем подошла к двери, подергала несколько раз за ручку, и, как ни странно, она была заперта. Ну да, конечно, меня кинули! Старый розыгрыш. Я выкрикнула несколько раз какие-то незамысловатые фразы и позвала на помощь, а потом вспомнила, что сейчас идет вечеринка и среди этих пьяных подростков меня, скорее всего, никто не услышит. Я ещё раз прошлась по этой комнате, думая, как выйти, но все мои выводы были абсолютно бесполезными, отчего я всё больше отчаивалась, присев на скромный диванчик.
      Было довольно темно, поэтому я включила освещение на своем телефоне и начала рассматривать комнату. Она была небольшой, чем-то похожей на кабинет. Диван посреди нее, куча разных стульчиков и стол. Также я увидела довольно большое количество алкоголя и подумала о том, как было бы здорово сейчас выпить… Так, нет, нужно выкинуть эти мысли из головы… А, в принципе, что мне терять? Я итак проведу здесь свой вечер, и ничего не изменится от того: выпью я или нет.
      Я взяла несколько бутылок и, открыв первую и вдохнув воздух в легкие, принялась пить. Очень неприятное ощущение. Возможно, это из-за того, что я никогда раньше не пила, разве что шампанское. Жидкость обжигает мою глотку, пробираясь во внутренности, но мне, как бы, на это все равно. Была не была. Я пью и пью, пью и пью, не в силах остановиться. Сейчас алкоголь для меня — это словно наркотик и я хочу полностью почувствовать его силу. Время идет, идет, тянется, а я сижу здесь, как ни в чем не бывало и пью, и пью, и пью, не останавливаясь. Словно какой-то одинокий алкоголик, но сейчас… сейчас — мне всё равно.
      Такое чувство, что я уже не могу ровно стоять или идти, еле сижу на кресле, всё, что я могу — выпивать этот… м-м… коньяк?
      Я потерялась во времени, не знаю какой сейчас год, месяц или день, я всего лишь знаю, что существую. Я живу, вопреки всему и вопреки самой себе. Меня тошнит от одной мысли о том, кем я являюсь.
      Мне плохо. Я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать так сильно и так громко, что, думаю, меня услышат даже параллельные миры. Я хочу обнять свою сестру, чтобы она сказала, что все будет хорошо, но этому не бывать. По крайней мере, сейчас.

      — Сэм, я тебя никогда не брошу, слышишь? Не расстраивайся, пожалуйста, я всегда с тобой, — говорю я и обнимаю подругу, утирая слезы, которые ливнем текли из ее глаз. — Он не достоин тебя. Не надо, не плачь, — успокаиваю я ее.
      — Нет, Дженн, ни черта ты не понимаешь! — кричит Сэм, вырываясь из объятий. — Ты не знаешь, что такое предательство, ложь, горечь. Тебе на всех наплевать! Я тебя ненавижу! — говорит она и убегает от меня. Мне больно, я хочу уйти, я хочу сделать что-нибудь, чтобы только стереть это из своей памяти.
      Весь воздух высосали из моих легких. А я же просто хотела помочь…

      — Помнишь, я тебе говорила, что ты бездарность? Так вот, я ошибалась, — объясняет Крисс, посмотрев на меня с обычной ехидной улыбкой. — Ты вообще не заслуживаешь жить. Ты мерзкая. Неудивительно, что с тобой никто не дружит. Видишь, какая ты жалкая? Всем на тебя наплевать, Дженн. Ты никогда не станешь такой, как мы.

      Слезы ливнем хлынули из моих глаз. Воспоминания убивают меня изнутри.

            Вскоре начинается дождь. Я бегу к какому-то магазину, который вижу неподалеку. Мои зубы начинают предательски стучать. Но я не останавливаюсь, а бегу дальше. Наконец-то, смогла укрыться от дождя.
      Из магазина выходит какой-то парень, и, увидев меня, снимает свою кожанку и дает мне. Такой необычный жест и такой приятный… посмотрев на него, я невольно подумала, что где-то видела такое лицо… зеленые, глубокие глаза…
      — Не стоит, — говорю я и отдаю ему его кожанку, но он оказался настойчивее и ещё раз протягивает её мне. — Спасибо, — я беру её, он помогает мне одеться.
      — Как ты здесь оказалась? На вид тебе лет 17, разве ты не должна быть в школе? — спрашивает он, а его голос кажется мне знакомым...
      — Ну, как-то оказалась, — я, конечно, рада, что обо мне позаботились и так далее, но это уже и впрямь не его дело, что я делаю и где! — Спасибо тебе. Отдам при первой возможности, — я улыбаюсь и начинаю бежать.
       Он сначала пробует догнать меня, но я скрываюсь за каким-то домом. Щеки медленно краснеют от стыда. Почему-то я захотела громко засмеяться, что в итоге и сделала. Наверно, это самая смешная ситуация за последний год. Или два года. Если честно, смешные ситуации в моей жизни случаются редко, именно поэтому мне так забавно.

      Это воспоминание заставляет меня улыбнуться: уголки моего рта приподнимаются. Он мне помог не потому, что так было нужно, и не из-за вежливости, а потому, что сам захотел это сделать. Никто ему это не приказывал и не говорил об этом - он сам так решил. У него был выбор. И он помог мне. Это событие согревает мое сердце, и я уже не плачу.
      Чувствуя, что сейчас все выйдет наружу: весь алкоголь и вся дурь, я начинаю искать выход и замечаю небольшое окно. Подхожу и смотрю в него, сейчас я на первом этаже, поэтому расстояние до земли совсем маленькое. Я решаюсь выпрыгнуть из окна, но не успеваю вылезти полностью и падаю вниз.
      Мое тело ломит, голова трещит от алкоголя, все суставы и кости ноют от моих прикосновений. Я на второй стороне дома; Крисс сделала все, чтобы меня отсюда никто не услышал. Вечеринка, по-моему, уже закончилась, так как звуков музыки совершенно не слышно… Я даже не знаю, сколько времени просидела в той комнате, да и не хочу знать. Сейчас всё, что я хочу — это теплая постель, поэтому решаюсь на довольно-таки странный поступок.
      Я стучусь в дверь, хотя знаю, что мне никто не ответит. Еще раз. Да, это глупо, я знаю. Но телефон у меня разрядился, а мне хотя бы нужно позвонить Фиби, чтобы отвезла домой. Если честно, я сейчас совсем не хочу и не могу думать об отце, о его мнении. Мне абсолютно на это все равно.
      — Детка, — голос Ника возвращает меня в реальность, и я вижу, что он стоит в дверях, видимо, ночует у Джеймса. Ох, как я рада, что именно он открыл мне дверь! На миг парень замирает. — Э… Что с тобой? Куда ты пропала? Я искал тебя, — чувствуя, что еле стою на ногах, я хватаюсь за дверь, и Ник, видя это, берет меня на руки. Я вдыхаю его запах, он, скорее всего, не пил, что очень удивляет меня. Мне казалось, что абсолютно все на вечеринках пьют… даже я.
      — М-м-м, — бормочу я, выдавливая странные, несвойственные мне фразы, — ты очень вкусно пахнешь, — он испускает небольшой смешок.
      — Похоже, ты много выпила, — ухмыляется он, всё ещё придерживая меня. Не отпускай меня, только не отпускай, прошу… — Что с тобой случилось?
      — Давай не сейчас, я потом тебе объясню, — сквозь затуманенный рассудок отвечаю я, но меня хватает на то, чтобы задать ещё один вопрос: — Что ты здесь делаешь? Я думала, что вечеринка уже закончилась.
      — Ну, обычно я, Меган, Крисс и Энди остаемся здесь после вечеринки, — отвечает он, а я мгновенно отрезвляюсь, слыша имя Крисс.
      — Э-э-э… Ну, тогда я поеду домой… Можешь заказать такси, а то у меня телефон сел? — прошу я, но он недоумевающе смотрит на меня.
      — В таком состоянии я тебя никуда не отпущу, — говорит он, а я уже готова отказать, но следующие фразы, которые он произносит, убеждают меня остаться, лишь бы он не отпускал меня: — Я сейчас отнесу тебя в одну из комнат, ладно? — я киваю и мы следуем по коридору. Парень вносит меня в какую-то довольно милую комнату и кладет в постель, а я… я не хочу, чтобы он уходил. Я уже хочу попросить: «Останься, прошу», но он прерывает мои мысли: — В таком виде тебе лучше не ложиться, — говорит он. — Я принесу тебе какую-то из футболок Джеймса, — Ник уходит из комнаты, а я осматриваюсь. Вся комната в черно-белых тонах, здесь очень много пространства. Кровать здесь огромная и очень удобная. И я почему-то уверенна, что это еще не самая большая комната в этом доме. За несколько минут приходит Ник, отдает мне футболку.
      — Спасибо, — благодарю я, понимая, что он сейчас уйдет, а я останусь одна… вновь.
      — Да не за что, детка, — отвечает он, подмигивая мне. — Сладких снов, — говорит Ник и уходит.
      А я, засыпая, до сих пор вспоминаю прикосновения его рук…