Глава 2 новая. Глорпас

 

— Ах ты ж! Стой!

Леска из оленьих сухожилий натянулась и ослабла. Ловко перебирая толстыми меховыми варежками, Кэларьян выбрал ее из лунки. Крючок был пуст. Определенно, это занятие требовало больше внимания, чем он проявлял сегодня. Старик сбросил варежки и, проклиная мороз, наживил на крючок нового ершика. В этот раз не уйдет. Приманка скользнула в воду, уводя леску вниз, пока не согнулся воткнутый рядом с лункой прут. Кэларьян поправил флажок из обрывка старой рубахи и съежился на маленьких санках. Холод подбирался к ногам сквозь уложенные на снегу шкуры и неплохо было бы выпить чего-нибудь горячего.

Солнце успело подняться на ладонь, прежде чем на другом берегу появилась фигурка в меховой одежде. Издалека было не разглядеть прикрытого капюшоном лица — река разливалась здесь больше, чем на полмили — но Кэларьян мог поспорить, что это Карланта. Рядом показался большой черно-белый пес. Это уже без сомнения был Одноухий, вожак ее упряжки, так что Кэларьян уверенно махнул рукой. Девушка помахала в ответ и толкнула пса вперед. Одноухий посмотрел на нее, на старика — и потрусил через реку.

Весь Акон был присыпан свежим снегом. Ветер, день и ночь гнавший поземку за холмами, сюда не спускался, и долина была настоящим спасением для ельника и чахлых берез, жмущихся поближе к воде. Люди построили здесь свои жилища, но на много миль вокруг не было ничего, кроме снега, ветра и растений, всю жизнь остающихся жалкими карликами.

Пес подбежал и ткнул носом в протянутую руку. Не обнаружив там ничего съестного, он уселся с другой стороны лунки, обернув лапы пушистым хвостом. Ступая как можно тише, подошла и девушка, вынимая из-за пазухи небольшую долбленую флягу. Как вовремя! Кэларьян потянулся к долгожданному питью, но она вдруг замахала рукой, указывая на лунку:

— Дедушка!

Флажок слабо подрагивал и старик подскочил, пробуя леску. Не ощутив тяжести, он опустился обратно.

— Подбивает. Садись, — он похлопал рядом с собой и девушка присела на санки. Из-под ее капюшона торчали жесткие светлые волосы, обветренные щеки раскраснелись, а юные глаза щурились от улыбки. Кэларьян считался самым плохим рыбаком в деревне, так что эти деловитые замечания лишь рассмешили Карланту. Что ж, его орудиями всегда были перо и бумага, и даже среди снежной пустыни он продолжал трудиться над своими манускриптами.

Одноухий вывалил язык из пасти, улыбаясь вместе с хозяйкой. Не отрывая взгляд от замершего на месте кусочка ткани, старик взял деревянную фляжку и вдохнул ароматный пар. Остывающий чай пах брусникой и смородиной, которые он высушил летом. В теплые дни вся долина пестрела цветущим ягодником, но насладиться этим зрелищем удавалось недолго, лето продолжалось здесь не больше месяца. Все остальные сезоны Кэларьян называл просто — зима.

Он протянул девушке флягу, спрашивая одними губами:

— Будешь?

Та мотнула головой и достала еще одну. Скорее всего, это был суп, сдобренный не только густым жиром, но и содержимым оленьего желудка, так что Кэларьян отказался от встречного предложения. За все десять лет он так и не привык к стряпне глорпов и был полон решимости сварить себе уху. Конечно, если что-нибудь поймает.

Карланта добродушно ухмыльнулась и отпила из фляги. Флажок все не двигался.

Перед тем, как отправиться сюда, Кэларьян изучил все, что когда-либо писали о Севере. Но, добравшись до Глорпаса, все равно поразился тому, что увидел. Единственная деревня глорпов насчитывала пять десятков жилищ среди пустых обветшалых построек — остатков древнего селения у замка Хорн. Кэларьяна встретили крепкие невысокие люди, носившие меховые одежды и питавшиеся сырой олениной. Он ощутил постоянное, незримое присутствие собак, влекущих по снегу легкие сани — их вой будил среди ночи, а запах шерсти преследовал по всему поселку. И он узнал, что такое холод. Вечный, проникающий сквозь меха и кожу мороз, избавиться от которого удавалось только в краткие недели лета.

В первые дни Кэларьян паниковал. Он боялся, что пребывание в Глорпасе станет тяжким испытанием, и идея спрятаться здесь была ошибкой. Однако глорпы заставили его иначе взглянуть на свое изгнание. Счастье здесь было простым, горе недолгим, а жизнь продолжалась, несмотря ни на что. Все реже жалея о годах, проведенных среди бумаг и пыли, Кэларьян учился ставить силки, управлять собаками и ловить рыбу. Правда, петли его поначалу затягивались реже, чем у пятилетнего ребенка, а собаки не признавали в тихом ученом погонщика, но дело шло, и после пары лет он уже мог назвать себя настоящим северным жителем. Конечно, он никогда не предпочел бы своим книгам охоту, где мог потратить на след целый день и уйти без добычи, но проверять силки и рыбачить он даже любил. И если не отвлекался на решение какой-нибудь философской проблемы — одной из тех, что вечно занимали разум — то очень быстро наполнял корзину нельмой и…

— Подсекай, подсекай! — Зашипела Карланта, дергая его за рукав, и Кэларьян засуетился, одновременно пытаясь пристроить куда-нибудь флягу, схватить леску и подсечь попавшуюся на крючок рыбину.

Кажется, возня спугнула нельму, а может, он недостаточно резко дернул, но леска снова вышла из воды пустой.

— Ах ты ж!

В сердцах он бросил крючок на снег и стал собирать вещи — ершей для наживки больше не было.

— Пойдем, — встала рядом Карланта, — дома осталось немного супа, я тебя угощу. — Она подобрала с земли шкуры и ловко увязала их в плотный тюк на санках.

— Только, если он не из мха, — проворчал Кэларьян, сматывая леску.

Переглянувшись, они рассмеялись и зашагали по льду, провожаемые скрипом колкого снега.

 

Когда они вернулись в деревню, солнце уже прошло половину пути, но так и не поднялось над редкими верхушками елей. Низкий дом сгорбился под тяжелой снежной шапкой, ступени крыльца утопали в снегу, но к ним вела дорожка, над которой все еще трудился один из братьев Карланты.

— Аун, Ирбег, — Кэларьян приподнял обе руки в жесте добрых намерений. Карланта свернула к загону для ездовых собак, чтобы запереть Одноухого.

— Тиссе аун, Риган, — ответил мальчик, откладывая лопату и тоже поднимая руки. «Доброго мира, Старейший».

Кэларьяну льстило это обращение — так называли стариков, управляющих племенем. Однако он знал, что ничего, кроме дани возрасту, в этом имени не было. Глорпы не понимали науку и не ценили то, что не помогало добывать пищу. Старейшие были всего лишь опытными охотниками, немало повидавшими на своем веку. И Кэларьян никогда бы не удостоился такой чести, если бы всем им было не больше пятидесяти. До шестидесяти двух на памяти живущих не дотянул никто, так что диковинного старика считали любимцем богов.

— Дедушка, входи, — поторопила Карланта. Из собачьего загона вслед ей смотрели две дюжины глаз.

— Кормил? — спросила она брата. Тот кивнул и, отряхнувшись у порога, открыл им дверь.

Все дома в деревне, принадлежавшие когда-то южным поселенцам, были простыми хижинами без перегородок, с очагом на полу и одним узким окошком. За три века, что провели здесь глорпы, слюды в рамах почти не осталось, но натянутая кожа неплохо пропускала свет. Очаг топили не всегда, так что дом оставался холодным. Единственным теплым местом был полог — меховая палатка в полкомнаты, отведенная для сна и приема пищи. Только там раздевались до тонких шерстяных штанов и рубашек, а снаружи готовили еду, чинили упряжь и потрошили добычу. Глорпы без труда проводили весь день в прохладе, но у себя дома Кэларьян часами не вылезал из-под полога, пока от недостатка воздуха не начинала кружиться голова.

— Эй, ну-ка слезьте оттуда! — погрозила Карланта двум маленьким братьям, забравшимся на спинку кресла — в руке у старшего была игрушечная голова оленя и они куда-то скакали. Глорпы непонимающе сморгнули — никто в деревне не знал всеобщий — но красноречивый жест не оставил им выбора.

Единственное кресло стояло во главе стола и отличало это жилище от всех прочих. Его сколотил отец Карланты, когда та наслушалась историй о жизни при дворе короля. Семья принимала пищу за столом, и Верада, во всем потакавшего маленькой дочке, стали называть унтгу. Это можно было перевести и как «мечтатель», и как «сумасшедший».

— Мясо осталось? — спросила девушка по-глорпски, оглядывая комнату. Кроме мальчишек трех и шести лет, сползавших на пол с высокого сиденья, в доме хлопотали по хозяйству еще двое парней повзрослей.

— Я принесу! — побежал к дверям Ларт, чуть не пропоров Кэларьяна оленьей головой. — Аун! — поздоровался он быстро, нырнул в ладную шубку и выскочил за дверь, спеша загладить вину. Карланта не давала спуску тем, кто нарушал порядки. Сидеть на кресле мог только отец, а когда его не стало, — мать, Старейшие или сама Карланта.

Кэларьян повесил свою огромную шубу на крючок и прошел к очагу. Несмотря на полыхавший огонь, в доме было прохладно, так что он остался в толстых штанах и нижней куртке мехом внутрь, только снял капюшон. Седые волосы облепили шею, борода кололась под воротником. Кэларьян выправил ее наружу, слегка причесав пальцами.

— Деда, садись, — Карланта достала из сундучка брусничный лист для чая и бросила его в горячую воду. — Суп остался только на мать, я сварю еще.

Она указала на почетное место и Кэларьян поклонился девушке с таким видом, будто гостил у лорда. Это было не совсем игрой: после смерти Верада Карланта, как единственный добытчик, стала главой семьи. На севере в семнадцать лет за спиной остается половина жизни, и любой глорп, будь то мужчина или женщина, давно считается взрослым.

— Мать вернется с закатом, — сказал Ирбег, усаживаясь на пол с Саграном, чтобы сыграть в камешки. Как старший из мужчин, Ирбег, хоть ему и было всего двенадцать, мог оспорить главенство сестры. Но Карланта заявила, что не подчинится, пока он не обойдет ее в борьбе, собачьей гонке и охоте с луком. Насколько знал Кэларьян, мальчик в этом так и не продвинулся.

Как только Карланта приладила над огнем котелок с водой, дверь распахнулась и Ларт прошествовал к столу с куском мороженой оленины.

— Трагт ду, — поблагодарил Кэларьян.

— Ду нат, Риган, — кивнул мальчик и отбежал к братьям. Дети сели кружком, наблюдая за игрой, а Карланта принялась рубить мясо на небольшой колоде.

— Оставь немного, — попросил Кэларьян, когда она побросала в котел больше половины. — Перехвачу с чаем.

Девушка налила ему брусничного отвара и уселась за стол.

— Сегодня будет задание? — спросила она, демонстративно разминая пальцы.

— Будет, — кивнул Кэларьян. Глорпка относилась к письму, как к священнодействию, так что он всегда имел наготове несколько крайне важных заданий, чтобы ее порадовать. — Мне нужна копия страницы из Большой Хроники. Управишься до вечера?

— Конечно! — Карланта едва не подпрыгнула на месте, но вовремя удержалась — на нее смотрели младшие. Глаза ее загорелись, а губы растянулись в горделивой улыбке. Кэларьян уже не знал, куда девать эти страницы, покрытые неровными танцующими строчками, но выбросить не мог — каждый такой листок был ему дороже, чем все оригиналы, вместе взятые.

Он достал с пояса нож и настрогал оленину тонкими розовыми лепестками. Мясо таяло на языке, обжигаясь тысячью льдинок. Под немигающими взглядами детей Кэларьян обмакнул следующий ломтик в чай, прежде, чем отправить его в рот.

— Ада сказка! — воскликнул вдруг Ларт, уловив, что разговор окончен. «Расскажи сказку!»

— Ада, ада, ада! — закричали хором остальные. Сказки о неведомых землях были в жизни малышей настоящим событием.

Карланта погрозила им пальцем, чтоб умолкли, и взглянула на Кэларьяна. Тот умоляюще поднял брови, обхватив теплую кружку. Ноги только начали согреваться, тело блаженно обмякло в гнезде из шкур, а разум поплыл, неспособный ухватиться за что-нибудь интересное. Все сказки в его памяти давно кончились и в последние год или два Кэларьян прямо на ходу стряпал волшебные истории из королевских хроник.

— Не мешайте Старейшему, — строго проговорила Карланта.

Конечно, пока она по частям переводит сказку на глорпский, всегда есть время придумать новый поворот, но, честно говоря, рассказ от этого еще ни разу не выиграл.

— И мы скоро уходим, — девушка оглянулась на котелок. Вода в нем даже не закипела. — Ладно, я расскажу что-нибудь сама.

Она встала со скамьи и устроилась на полу среди братьев.

— Про что хотите слушать?

Младшие нетерпеливо указали на Кэларьяна, а Сагран и восьмилетний Хатс воскликнули хором: «Про юг!», «Про большого вожака!». Ирбег старательно делал вид, что до сказок ему нет дела.

Карланта улыбнулась:

— Про короля?

Это слово было чужим для глорпов. Кэларьян подумал, что «большой вожак» пришелся бы Вилиаму по душе.

— Ну, хорошо. Король живет далеко-далеко, там, где всегда лето. Он разъезжает по зеленым холмам на красивом коне, — девушка встала на четвереньки и Ларт тут же забрался к ней на спину, втаскивая за собой трехлетнего братца, — то есть, на олене. С ним его люди, его племя, и все верхом. У них самые высокие, самые сильные олени. Таких ни у кого нет, — она подпрыгнула и дети счастливо заверещали. — Король одет в железо. Весь, с ног до головы! И никто не может его убить.

Сагран, заскучав, ткнул в Ларта палкой, оправдываясь тем, что тот одет в железо и ему не должно быть больно. В десять лет уже не интересно слушать про холмы и оленей.

— Что у вожака на голове? — засмеялся он, стукнув брата по макушке.

— Крона, крона! — запищал тот, уворачиваясь.

— Корона, да, — кивнула Карланта и поползла к двери. Там она выдернула из метлы несколько прутьев и села, чтобы сплести достойный короля венец. Братья скатились с ее спины двумя меховыми шариками.

— Королю без короны никак, — бормотала она, втыкая в плетеный обруч прутики, как золотые зубцы на настоящей короне Вилиама. — Это знак вожака.

Ларт нетерпеливо потянулся к венцу, но его обогнал Хатс, прыгнув вперед через полкомнаты. Карланта вскочила, держа корону над головой. Лицо ее озарила какая-то идея.

— Старый вожак хранит корону, как зеницу ока! Но однажды… — она понизила голос, — кто-то украл ее из замка…

Дети замерли, Ирбег и Сагран заметно оживились, услышав что-то новенькое. Кэларьян зачерпнул кипяток из каменной чаши в очаге и подлил себе в кружку. Ему тоже стало интересно.

— Король заболел и не вставал три дня. Он не мог жить без своей короны. — Карланта спрятала венец за спину и медленно пошла вдоль стены, прикидывая, куда его спрятать. Дети впились взглядом в ее руки. — Кто же украл ее? Страшный дракон? Как его победить? Король ослаб. Кто еще способен...

— Сыновья, сыновья! — закричал Сагран. На самом деле, ему не нужно было много времени, чтобы с головой погрузиться в историю. Ирбег посмотрел на него так, будто навсегда вычеркнул из списка разумных людей.

Карланта незаметно пихнула прутиковую корону за отворот полога.

— Верно, сыновья вожака!

Кэларьян глотнул чая и чуть не поперхнулся. О, Единый! Он понял, что это за история. Он сам рассказал ее Карланте, но не думал, что услышит вновь. В груди кольнуло от непрошенных воспоминаний.

— Ирбег! — девушка схватила брата за рукав и заставила подняться. — Ты будешь принцем Адемаром! А ты, Сагран, — тот вскочил на ноги без приглашений, — принцем Лотпрандом.

Кэларьян оглядел мальчиков. Адемар и Лотпранд были ненамного старше, когда шла эта игра. Нет, Игра. Приключение, о котором мечтает любой мальчишка.

— Итак, король призвал вас и поручил найти…

— А я, а я? — запрыгал Хатс.

— Ну, Хатс… Сиди и слушай, сказка только про двоих.

— Но я хочу быть при-и-инцем, — заныл мальчик.

Кэларьян взглянул на Карланту, приподняв одну бровь. В любой истории найдется место для еще одного героя.

— Ладно. Ты будешь принцем Сейтером, третьим сыном.

На самом деле Сейтер был на целых десять лет моложе Адемара, и его мог сыграть разве что малыш Паг, обалдело хлопающий ресницами под ногами у братьев.

— А я четвертым, четвертым!

Ну, куда же без Ларта! Карланта подняла глаза к потолку. До рождения принца Бренельда должно было пройти еще несколько лет, но она великодушно махнула рукой. Сказка и без того превращалась из небольшой сценки в настоящую игру.

— Задумались принцы, как же им найти дракона… Может, посмотреть с высокой башни? — Карланта указала пальцем вверх, на крышу.

Сагран, Хатс и Ларт сорвались с места и выбежали из дома прямо в легких куртках и домашних сапожках, натягивая на ходу рукавицы.

— По окну не лазать! Бегом за лестницей! — Крикнула Карланта, услышав скрип рамы. Сама же она толкнула Ирбега и заговорщицки кивнула на длинную скамью. Вдвоем они подняли ее на плечи и быстро вынесли наружу, пока младшие копались в сарае. Дверь осталась болтаться из стороны в сторону.

— Охо-хо, — Кэларьяну не хотелось вставать с насиженного места, но ветер уже гулял по всему дому. Снаружи что-то грохнуло. Он пробежал через комнату и выглянул на улицу, стягивая воротник у горла. Дети тащили к дому лестницу, а Карланта взбиралась на крышу по прислоненной к стене скамейке. Кэларьян захлопнул дверь, улыбаясь. Она везде была первой.

Вскоре сверху послышались голоса, затопали ноги, потом глорпы спрыгнули прямо с крыши в сугроб и кинулись в собачий загон. Поиски дракона заставили их перевернуть весь двор. Кэларьян не представлял, как они объяснят это матери.

— Это следы дракона! — раздался крик Карланты. — Они ведут к горе! Бежим!

Настоящие принцы, конечно же, не искали драконов. Ригелли, Главный писарь и советник короля, задумал Игру испытанием ума, а не мускулов. В ней нашлось место и для сражений, но его гений создал задачу, решить которую можно было лишь с помощью сотни подсказок. Каждый обитатель замка — от короля до последней судомойки — получил указания, где он был и что видел в тот день, когда пропала корона. Слугам понадобилось две недели, чтобы выучить роли, а Ригелли ловил их за уборкой, за завтраком, в прачечной, — где угодно, и проверял легенду, даже не сверяясь с планом. Память его работала, как великолепно отлаженный механизм.

Кэларьян поморщился, словно тронул больной зуб. Тогда он еще мог восхищаться своим учителем.

— Скорее! Здесь целая река огня!

Дверь снова распахнулась и глорпы ввалились в дом вместе с собаками, чего Карланта никогда бы не допустила, не разыграйся сама, как несмышленый щенок.

— Туда! — крикнула она, указывая на потолочную балку.

Ирбег прыгнул на сундук, схватился за балку и, высоко закинув ногу, быстро залез на нее верхом. Скат крыши был настолько низким, что он не мог выпрямиться.

— Ура, принц Адемар спасся на скале! Но для его братьев тут слишком высоко!

Сагран даже с сундука едва доставал до балок. Ирбег, уже захваченный игрой не меньше других, лег на живот и, схватив брата за шиворот, втащил того наверх. Кэларьян подумал, что юный глорп действительно похож на принца. Не внешне, конечно же, но он был таким же верным товарищем, каким был в свои двенадцать наследник.

Карланта поочереди подала ему Хатса и Ларта, а потом, когда вся компания устроилась наверху, как на насесте, подмигнула Ирбегу, прямо с пола достала до балки и, легко подтянувшись, влезла на нее, чуть не стунув головой о крышу. Одноухий кружил внизу, цокая когтями по полу и тихонько тявкая — ездовые никогда не лаяли.

— Вот кто нам поможет! Там, в долине, — Карланта махнула в сторону Кэларьяна, — живет Волшебник!

Что? Он называл это встречей с Мудрецом, но никак не волшебником! И откуда она это взяла? Воспоминания о Ригелли и так задели старые раны, не хватало только волшебства.

Кэларьян хмуро наблюдал за тем, как дети ползут к нему по балке и спускаются на стол. Похоже, сейчас даже это не волновало Карланту — улыбаясь во весь рот, она сама уселась прямо перед чашкой и тарелкой с мясом. Паг проковылял к ним в окружении собачьей свиты.

— Мы пришли, чтобы узнать тайну! — провозгласила девушка на глорпском и на всеобщем, хотя Кэларьян прекрасно ее понял. Наверное, это придавало игре особый вкус. — Мудрейший, ты видел, кто украл у короля корону?

Кэларьян степенно кивнул. Именно в покоях Мудреца принцы узнавали, где спрятана корона, но для этого нужно было задать правильные вопросы, исходя из того, что они выведали за день. Попыток было шесть, мудрец отвечал только «да» или «нет». В свое время Адемар блестяще справился с этим, не дав Лотпранду и рта раскрыть.

— Это был дракон?

Кэларьян покачал головой. На лицах детей отразилось разочарование, смешанное с облегчением. Дракон — это страшно. Но, честно говоря, тот, кто по плану Ригелли охранял корону, казался Кэларьяну не менее страшным.

Карланта на миг задумалась, вспоминая, потом выпалила:

— Это был великан!

Кэларьян кивнул. Иначе этого гвардейца и не назовешь — капитан был человеком огромного роста и огромной силы. Принцам здорово от него досталось, но Кэларьян не слышал, чтобы король гневался. Он хотел испытать сыновей и остался доволен результатом.

— Великан прячется на западе?

— Нет.

— На востоке?

Полог располагался где-то между направлением на север и восток, но все же ближе к востоку.

— Да.

Все взгляды метнулись к шкурам, висящим на длинных растяжках. Не дав братьям опомниться, Карланта спрыгнула со стола, сорвала с крючка шубу Кэларьяна и загородила вход в полог. Шуба делала ее огромной. Расставив руки и переваливаясь с ноги на ногу, она прогрохотала:

— Кто потревожил мой сон?!

Мальчишки кинулись бороться и Кэларьян не сомневался, что теперь Ирбег возьмет верх над сестрой. Тот подождал, пока Сагран и Хатс увязнут в борьбе — голова каждого попала в крепкий захват и они вслепую пинали шубу, — пока малыши, как клещи, вцепятся в ноги Карланты, и только тогда ударил ее под коленку, лишая равновесия. Девушка качнулась, Сагран выскользнул из ослабевшей хватки, все вместе парни поднажали и…

— Осторожно!

Но было поздно — они упали на стенку полога, одна из растяжек лопнула, и дети, шкуры и собаки смешались в одну большую кучу.

— Корона! — Глухо крикнула Карланта из самой гущи. Они наверняка ее раздавили.

Глорпы завозились, разбрасывая шкуры и Сагран победно завопил, вскинув руку:

— Моя! — он, конечно же, не думал о том, что был лишь вторым сыном вожака.

Будучи третьим, Хатс тем более ни о чем не думал, когда пнул брата в живот и вырвал помятый венец у него из рук.

— Нет, моя! — для верности он отвесил Саграну звонкую оплеуху.

Кэларьян вылез из-за стола и поспешил к полю боя, не зная, с какой стороны подступиться. Маленькие глорпы ничуть не походили на хилых семинаристов, которых ему когда-то доводилось разнимать.

— Эй! Прекратите! — пропыхтела Карланта, выбираясь из застрявшей под обвалом шубы. Ларт перелез через нее и тут же получил по макушке от Ирбега, который все-таки не сдержался и заработал кулаками, зная, что по праву корона принадлежит ему. Кэларьян едва успел выхватить малыша из свалки.

— Разошлись! Живо! — Карланта поднялась среди всего этого бедлама, как настоящий разъяренный великан. — Хватит! — Она разняла братьев, но удержать их вдали друг от друга было невозможно. Обычно слова у нее быстро сменялись тумаками, но в этот раз девушка упрямо призывала братьев мириться. Кэларьян видел в ее глазах досаду.

— А ну, прекратили! Принцы никогда не дрались! Дедушка, скажи им! — этот возглас был полон разочарования.

— Никогда! — серьезно подтвердил Кэларьян.

Дети пристыженно утихли, но это, конечно же, было не совсем правдой. Кэларьян опустил Ларта на пол и прошел обратно к столу. Карланта ворчала на троих неудавшихся принцев, плюхнув корону на голову старшему. Средний покаянно жал ему руку, а младший поглядывал на венец, не желая сдаваться. Как они походили сейчас на сыновей короля! Старшие принцы действительно не дрались, удивляя двор искренней дружбой, но с младшими было иначе. И если принца Бренельда Кэларьян видел лишь во младенчестве, то с принцем Сейтером имел весьма неприятное знакомство.

Тогда, в шестьдесят первом, едва вернувшись из долгого путешествия, он получил письмо из столицы с приказом явиться ко двору. Главный писарь был отдан под суд, и король, уже который год не находя замены Ригелли, вновь призвал его ученика. Как бы ни бежал Кэларьян от этой чести, втайне он жаждал снова оказаться в дворцовой канцелярии, где все тяготы и надежды королевства сходились в его руках пачками исков и постановлений. Так что Вилиам не единожды уговаривал его провести год или два на службе, пока желание затвориться от мира наедине с наукой не брало верх над политикой. В этот раз они условились на шесть месяцев, и король сразу же просил Кэларьяна устроить его младшему сыну Игру. Сейтеру было всего семь, Адемару уже исполнилось восемнадцать, а Лотпранду — шестнадцать, и шутить с короной при взрослом наследнике показалось Кэларьяну неуместным. Таким образом, одним ничем не примечательным утром принцам сообщили, что таинственный рыцарь похитил их мать, королеву, и заточил ее где-то в замке.

Весь день братья носились по Хауберу, допрашивая слуг, сражаясь с переодетыми гвардейцами и собирая подсказки. Когда они оказались в кабинете Мудреца, Сейтер прошел к столу Кэларьяна, вцепился в дубовую столешницу — он едва дорос, чтобы смотреть поверх нее, не вставая на цыпочки, — и прямо спросил:

— Ну, кто похитил королеву?

Решимости ему было не занимать. Лотпранд закатил глаза и присел на край стола, сложив на груди руки.

— Это так не работает.

— Но если он знает! — воскликнул Сейтер. — Я спрашиваю, кто похитил королеву?

Мальчик смерил Кэларьяна холодным взглядом и тот увидел, как он не похож на братьев. Все трое были одинаково упрямы и самонадеянны, но старшие смотрели на людей иначе и уж точно не были бунтарями. Кэларьян сглотнул, не зная, что делать. Адемар с улыбкой покачал головой, его трудно было разозлить.

— Давай, как я тебя учил. Да-нет. У нас всего шесть вопросов.

Сейтер нахмурился и привстал, опираясь на стол.

— Сегодня утром кто-то был в покоях у матушки?

— Да, ваше высочество, — выдохнул Кэларьян с облегчением.

— Кто?!

Лотпранд закрыл лицо ладонями, а Адемар согнулся в приступе смеха.

— Перестаньте! Заставьте его рассказать нам!

— Как? — утомленно проговорил Лотпранд, потирая глаза. — Задавай вопросы поумней и получишь ответ.

Сейтер указал на Кэларьяна пальцем:

— Ударь его.

— Чего? — нахмурился Лотпранд. Адемар прекратил смеяться.

— Ударь его, он все выдаст!

Кэларьян надеялся, что тяжелый взгляд, брошенный Адемаром на брата, никогда не будет обращен к нему самому.

— Сейт, прекрати. Это всего лишь игра.

— Но он знает ответ!

— Это игра! — тряхнул его за плечо Лотпранд. — А он наш Писарь! И старый человек!

— Тогда я сам!

Кэларьян в свои сорок два вовсе не считал себя старым, но, так или иначе, он все равно не мог сопротивляться. Ребенок, сын короля, был для него неприкосновенен. Что делать, если мальчик ударит? Не успел Кэларьян обдумать это, как Сейтер сорвался с места, намереваясь обогнуть стол, а Лотпранд отвесил ему такую затрещину, что тот рухнул на пол, как подкошенный.

— С ума сошел?! — закричал Лотпранд. — Поднимешь руку на слугу отца?!

Сейтер изо всех сил пнул его по голени, Лотпранд спрыгнул со стола и замахнулся.

— Лот! — окликнул его Адемар. — Стой!

Сейтер лежал на полу, вскинув руки и ноги — готовый отбиваться волчонок.

— Не бей его, а то так и останется идиотом. Вставай. Покажу, как надо.

С ненавистью глядя на братьев, Сейтер вскочил на ноги, оправляя одежку. Лотпранд снова уселся на стол, сердито наблюдая за братом. Адемар положил руку тому на плечо.

— Смотри. Кто угодно мог быть в покоях матери, от слуги до отца, так мы впустую потратим вопросы. Но мы знаем, что она была на утренней службе, а к завтраку уже не спустилась. Так что нужно было спросить?

Сейтер мгновение подумал и обернулся к Кэларьяну. В его глазах не осталось жестокости, только интерес.

— Кто-то пришел к матушке между службой и завтраком?

— Да, ваше высочество.

Адемар поднял указательный палец:

— Вот он, наш похититель! Или похитительница? Магистр, это случаем была не женщина?

— Нет, ваше высочество.

— И-эх! — Лотпранд звонко хлопнул себя по бедру. — Так мы не допросим ни одну девушку!

Адемар развел руками и оба они расхохотались, а Сейтер посмотрел на них, как на сумасшедших.

— Да перестаньте! Это был не слуга с поручением? Это лорд?

Вопросов было целых два, но Кэларьян счел, что безопаснее будет, если они сойдут за один.

— Да, ваше высочество.

Сейтер радостно подпрыгнул, оглядываясь на Адемара. Тот с улыбкой кивнул:

— Хорошо. Теперь придержи коней и подумай. Нужно понять, как он выглядит.

Сейтер уже был готов сыпать вопросами.

— Вспомни, что мы знаем о том, где были утром все наши гости.

— Лорд Эвери гулял в саду. Граф Шетридский был на конюшне, а барон Оден — в храме. Граф Валленийский разбирал письма в своей комнате, сир Нервиль был в голубятне. Сир Балли спал.

— И мы смогли проверить всех, кроме троих. Значит…

Сейтер вновь уцепился за столешницу.

— Этот похититель, он маленького роста?

— Нет, ваше высочество.

Мальчик бросил на Адемара удивленный взгляд.

— Он был в синей одежде?

— Да, ваше высочество.

Сейтер выглядел растерянным.

— Дядя Аделард? Похитил матушку?

Лотпранд пожал плечами. Нет смысла объяснять, что король не стал бы назначать похитителем своей жены кого-то, кроме ее брата. Мальчику этого не понять, зато сюрприз получился отменный.

— Вперед! — скомандовал Адемар, направляясь к двери. — Найдем его! Надеюсь, втроем одолеем.

Сейтер ринулся наружу, Лотпранд пошел следом уже без всякого энтузиазма. Скоро они узнают, что графа Валленийского видели у комнаты портних, и найдут его внутри вместе с королевой, выбирающей платья. Сколько просидел он там, ожидая принцев среди шелков, парчи и кружев, можно было только гадать, но Кэларьян был уверен, что женщины остались довольны компанией. Останутся ли они довольны небольшим сражением в своей вотчине, он не знал, но королева отказалась ждать спасения в каком-нибудь другом, просторном, но скучном месте.

Адемар поклонился Кэларьяну:

— Спасибо, Магистр. Великолепная игра. Вы можете идти, я пришлю горячего вина и закусок.

Он был истинным сыном своего отца.

 

— Выше! Крепи! — возглас Ирбега вывел старика из раздумий. Глорпы чинили полог, но оборванная растяжка едва доставала до балки. Карланта поднажала и зацепила ее конец за крюк. Узел, которым связали разрыв, выдержал.

— Фу-у-у, — она отерла пот со лба и оглядела комнату. Следов погрома почти не осталось. Ездовых заперли, скамью вернули в дом, пол вымели. Так что, когда за дверью послышались скрипучие шаги и в дом вошла хозяйка, она не заметила ничего необычного, кроме примерного выражения на лицах детей.

— Мир тебе, Старейший, — поклонилась она, подозрительно оглядывая мальчиков.

— Мир и тебе, Гнара. Раздели со мной пищу.

Если кто в деревне и не любил Кэларьяна пуще других, то это была мать Карланты. Старик не принес ей ничего, кроме забот и волнений — помутил разум мужа, увел дочь с прямой дороги. Но без приглашения рядом со Старейшим она не садилась — обычаи племени держали ее не хуже, чем держит придворных дворцовый этикет.

Котелок на огне уже давно бурлил, покрываясь пеной. Карланта подала взрослым их миски и позвала братьев. Глорпы чинно уселись вокруг стола и Кэларьян не мог сдержать улыбки. Посмотрите на них, самые благопристойные в мире дети, настоящие принцы.

Обед в маленьком доме прошел за чинной беседой, сделавшей бы честь любому королевскому приему.

 

 

День угас и над селением воцарилась тишина, но Кэларьян спал беспокойно, вздрагивая и ворочаясь с боку на бок, как в самые ненастные ночи. Воспоминания разбередили душу, перед внутренним взором мелькали лица друзей, любимых, коллег и учеников. Если бы только увидеть их. Одним глазком. За то время, что он здесь прятался, Кэларьян всего несколько раз дотянулся до юга и лишь едва-едва коснулся сознания дорогих людей, пытаясь уловить их мысли. Легкое воздействие не могло его выдать. Но и редко приносило удачу. Люди, с которыми он был крепко связан, порой возникали рядом, как призраки, но тут же исчезали, уносимые незримым ветром. Может, сегодня он увидит сон кого-нибудь из тех, кто еще был жив: Гансварда, задремавшего над книгой в Торпе, или принца Адемара, ночующего в лагере у границы. Всего только взгляд — один взгляд на их сны — большего и не надо. На настоящую беседу Кэларьян не рассчитывал и владеющих этим искусством предпочел бы никогда не видеть.

Сосредоточившись, Кэларьян глубоко вдохнул и влился в светящийся поток. Он еще был здесь, в селении, и сразу увидел Старейших — их мягкий свет исходил от идеально круглых шаров. Карланта — лучистый комочек — неровно пульсировала, объятая впечатлениями и мечтами. Остальные светились небольшими точками, ни о чем не думая, ничем не горя. Поселок спал, и Кэларьян обратил свои чувства к югу, следуя за течением света. Прежде, чем бросится на поиски Гансварда, он позволил магии увлечь себя туда, где о нем могли думать. Если кто-то искал его, они неизбежно притянутся друг к другу, как два куска магнитного железа.

Сон обретал узнаваемые черты. Кэларьян различил темное помещение с каменными стенами, свечи и книги. Это была большая, неприветливая комната и она слишком походила на подвал Ригелли.

— Он здесь!

Возглас, хриплый от возбуждения, заставил сердце Кэларьяна пропустить удар. Из-за его спины вышла объятая светом фигура, шаря в воздухе руками. Эти наглые щенки до сих пор его ищут!

Бежать было поздно — слишком просто выследить, где проснется беглец. Кэларьян замер, готовясь дать отпор, когда вдруг понял, что мужчина его не видит. Светящийся силуэт прошел мимо и принялся обшаривать стены. «Болван!» — первый испуг прошел и Кэларьян позволил себе немного расслабиться. Лицо незадачливого мага было ему незнакомо — в Светлом мире даже лица родных являются будто сквозь рябь на воде, а этого человека он не мог узнать, как бы ни старался. Может, он из тех троих, кого Кэларьян не знал в годы дружбы с Ригелли? Или посвященных стало больше? Это совсем не радует.

Мужчина развернулся и пошел обратно, силясь отыскать свою добычу. Кэларьян закрылся, пряча глаза. Пора уходить. Нечего и рассчитывать на встречу с Гансвардом, он должен проснуться и затаиться, как мышь. Не могут же они стеречь его все время! Какая неудача столкнула их сегодня вместе? Что ж, он ждал много лет, подождет и еще.

Но не успел Кэларьян скользнуть прочь из комнаты, как вдруг в ней стало нестерпимо ярко, зазвучали голоса, появились новые силуэты — их было трое, нет, пятеро! — и они озирались по сторонам, заполнив все вокруг своим светом.

— Где он?!

Кэларьян съежился и закрыл глаза обеими руками. Жест, ничего не значащий в Светлом мире — он уже возвел защиту с помощью формул, а руки были ничем иным, как иллюзией. Но Кэларьян не встречал никого, кто не вел бы себя здесь, как обычный человек. Особенно, когда грозила опасность.

— Найдите его! — Голос исходил от самой яркой фигуры. Этот человек был сильнее других и его имя многое бы объяснило, но Кэларьян больше не пытался увидеть лица посвященных — так они могли заметить его глаза. — Великий Магистр не явится, мы сделаем это сами!

«Великий Магистр», — с издевкой повторил про себя Кэларьян. Они все еще играют в эти игры и раздают себе звания. Старики, уже шагнувшие одной ногой в небытие — а все гонятся за наживой.

Яркие силуэты сходились в одну точку, подбираясь к Кэларьяну. Тот, что был главным, остановился прямо перед ним, носки его туфель касались меховых сапог. «Всего лишь иллюзия», — прошептал себе Кэларьян, холодея от страха. Он отвык от Светлого мира, отвык от языка формул — трескучего и бессмысленного — и лихорадочно перебрал в уме несколько фраз, боясь наткнуться на пробел в ослабевшей памяти. Посвященные взяли его в кольцо, стало трудно дышать. Они намертво перекрыли светлый поток, так, что Кэларьян уже не мог скользить дальше. Он глубоко вдохнул, очистил разум от посторонних мыслей и забормотал формулу. Он ничего не забыл. Он помнил каждую проклятую букву, несмотря на то, что давно запретил себе даже думать о магии.

Поднимаясь над полом и отрываясь от потока, он ощутил удивление посвященных, до того момента уверенных, что он пойман. Они походили на зверей, способных лишь бродить по тропкам, и глядевших недоуменно на улетающую птицу. «Идиоты», — выругался про себя Кэларьян и окончательно проснулся. За окном поднялся ветер, но на тесной лежанке было тепло — в ногах грела воздух жировая лампа. Понимая, что уже не заснет, он развернулся к свету и втащил под полог оставленный перед входом фолиант.

Надо чем-то себя занять. Книга была холодной, как лед, но руки дрожали не поэтому. Посвященные нашли его и напали, не пытаясь договориться. Что за место выбрали они себе в Светлом мире? Кэларьян напрягся, вспоминая комнату. Это мог быть подвал — такой, каким его помнили ученики Ригелли, — а могла быть и фантазия кого-то из молодых, всего лишь о нем наслышанных. Может, там и не было никого, кто составлял когда-то «орден». Кэларьян открыл тяжелый том на странице, заложенной плоским ножом. Это было бы славно — обиды забыты, старики обрели покой, а за легендой охотятся юнцы, мечтающие о славе. Все молодые пьянеют от дара и его возможностей, Кэларьян знал это слишком хорошо. Он снял лампу с подвеса и поставил прямо на раскрытую книгу. Кем бы ни были эти посвященные, они были очень сильны. Конечно, они ничего не знали об искусстве сокрытия, ведь им не от кого было прятаться. И потому остались ни с чем. Но Кэларьян уже не был уверен в том, что улизнет при следующей встрече. Так они могут проследить за ним до самого Глорпаса. Старик поморщился. Он знал, что нужно делать, но не хотел себе в этом признаться.

Он взял нож и погрел его над огоньком лампы.

Следующей встречи не будет. Он больше никогда не коснется потока.

Но… как же Гансвард? Имя друга отозвалось глухой печалью. Единственный, ради кого стоило рисковать и использовать магию. Кто не стал врагом и не погиб. Что ж, они попрощались десять лет назад и для Гансварда это было настоящей разлукой — без магии и касаний. Если Кэларьян, как говорил Ганс, «оставит свои штучки» и никогда его не увидит, это будет по крайней мере честно.

Нож раскалился и обжег пальцы. «О чем ты только думаешь, старик!» — обругал себя Кэларьян. Эти дуралеи ничего не увидели и ничего не поняли. «Кроме того, что ты жив». Но это они знали и раньше, иначе не сторожили бы светящиеся струи.

— Да простит меня Единый.

Кэларьян взялся за лезвие и принялся соскабливать со страниц манускрипта мелкие строки. Может, еще через десять лет он сможет дотянуться до Гансварда, а посвященные наконец отстанут. Думать об этом было тяжко и казалось, не спасет даже нудная кропотливая чистка. Совесть уже давно не мучила Кэларьяна — он не раз перечел все свои книги, к каждой написал по тому комментариев, но пергамент кончался и с годами манускрипты уходили на новые заметки и странички Карланты. Если ему суждено вновь оказаться на юге, он закажет по две копии на каждую загубленную книгу. Если нет… Тогда эти фолианты все равно будут похоронены в снегах вместе с ним.

Буква за буквой текст пропадал с листа и мысли приходили в порядок. Руки перестали дрожать, работа пошла споро. К тому моменту, когда на улице заскрипели первые шаги глорпов, настроение Кэларьяна почти выровнялось. Он обещал Карланте быть в руинах Хорна на рассвете, а ее эти вещи совсем не касаются. Девочка будет поминать дух отца, о духах Кэларьяна ей знать не нужно.

Оглядев чернильную труху, засыпавшую дно полога, Кэларьян убедил себя, что вечером обязательно приберется, и вылез на холод, чтобы затопить очаг.

 


Рецензии
Вот и прочитала ещё одну главу)

Сюжет, казалось бы, до сих пор никуда не движется, но, несмотря на это, читать интересно. Я прям вижу происходящее, как фильм. Думаю, как раз хороший фильм из книги и получился бы. Сейчас я поняла, что мне напомнила первая глава при прочтении. Смотрела я как-то сериал "Чужестранка" (книгу, по которой он снят, тоже читала из любопытства - средненький любовный романчик), ну так вот... Очень антураж описанного тобой средневекового замка напомнил мне картинки из этого сериала. А сериал там колоритный такой, операторская работа хорошая, работа художников - тоже на уровне)
а здесь я прям так и увидела этот выстуженный домишко, этого учёного, заметённые улочки деревни. Даже чётко представила полумрак, очаг и лампу на столе. И это, я считаю, отлично))

Всё-таки есть книги, которые читаешь, и увидеть не успеваешь ничего, что там описано. Только бежишь вслед за действиями героев. Только мозгом всё осознаёшь. А есть такие, которые надо "смотреть".

Но здесь же, пожалуй, соглашусь с предыдущим рецензентом, что надо бы чуть добавить описания окружающей природы и деревеньки.

Ещё: сколько лет девочке, не пойму? Поначалу она мне показалось лет 17-ти. А под конец я уже решила, что ей не больше 14-ти. Где правда?))

Плюсом хочу задать пару вопросов по логике)

1. Как давно был Третий, и последний, поход на Юг? За сколько лет до ныне происходящих событий? Возможно, этот момент я упустила в тексте, но ты же быстро мне ответишь) Я к чему - просто насколько большое это племя глорпов? Я так понимаю, они живут сильно обособленно и ни с кем с юга не взаимодействуют? Они вообще не должны были выродиться от смешения крови? Или там где-то есть ещё и другие деревни глорпов?

2. Нафига охотнику родословная, да ещё и на незнакомом ему языке, если он и читать-то не умеет? Да ещё к тому же не умеет читать значительная часть его сородичей?))

Ну, и несколько замечаний по тексту. Кстати, посоветовала бы пересмотреть некоторые предложения и разбить их на два, а то и три. Так они будут легче восприниматься - а то, пока дочитаешь предложение, забудешь, с чего оно начиналось)) Пара примеров ниже.

>>основали свой первый и последний город.Его встретили суровые невысокие люди, носившие меховые одежды и питавшиеся одним мясом.

Тут такое ощущение, что город встретили, а не Кэларьяна. Надо как-то перефразировать второе предложение.

>>а запах шерсти преследовал от края до края поселка. И он узнал, что такое холод.

Тут то же самое. Как будто "он" - это запах шерсти, а не старик.

>>каждый день ведущими борьбу за жизнь, и проживающими ее

Лишяя запятая

>>которую приводил отец, несмотря на то, что других детей родители забирали, проклиная бесполезные россказни

Эм, как бы объяснить. Тут такое ощущение, будто родители проклинали занятия, но продолжали приводить детей. Но я так полагаю, что забирали насовсем. Вот это надо выразить. Иначе получается бессмыслица: нафига приводить детей, если проклинаешь занятия. Понимаешь, что я имею ввиду?

>>любовно погладил темную кожу

Чью тёмную кожу? Свою?) Или левую какую-то? Надо указать, что кожу переплёта.

>>грустно сказала Карланта, вставая.
Кэларьян хотел было что-то сказать,

Сказала - сказать. В соседних предложениях.

>>Буря улеглась(,) и над селением воцарилась тишина

>>ему по мастерству говорить друг с другом в мире

Нет, думаю, тут неправильно употребить "друг с другом". Как будто сам с собой он говорит во сне. Надо как-то перефразировать. Возможно, как то "равного ему по мастерству говорить с другими во сне"

>>страха и негодования - эти наглые щенки

Тут нужно двоеточие, а не тире.

>>Узкие аккуратные ботинки встали перед ученым, их обладатель глядел сквозь него. Они чувствовали, что он тут, не могли не чувствовать,

Тут получается, что ботинки чувствовали, что он тут.

>>мешая сосредоточитЬся

>>закутанных шарообразных детей

Нет, тут воспринимается буквально, хоть я и понимаю, что имеется ввиду))

>>Кэларьян не мог разобрать слова

Тут просится либо "ни" перед "слова", либо сокращение до "слов"

>>окружили их и стали прыгать вокруг

"Вокруг" уже лишнее. Раз ты указала, что они "окружили", то и прыгать стали, понятное дело, вокруг. Иначе получается ненужный повтор однокоренных.

>>громко выкрикивая

Крикнуть тихо в принципе невозможно. На то он и крик)) Так что "громко" тут лишнее.

>>с которой всего за несколько смелых штрихов на бумаге появлялись люди и животные

Что-то не так мне кажется в выражении "за несколько смелых штрихов появлялись". Как будто в обмен на них) Может, нужно что-то типа "всего из нескольких смелых штрихов появлялись..."?

>>найденных в Руинах, но все не находил на это времени

Найденных - находил.

>>Карланта была восхищена найденным фолиантом

Снова "найденным". В следующем же предложении

>>Между тем, Карланта была восхищена найденным фолиантом, который подтверждал, что ее народ был не менее велик, чем любой из южных, она перечитывала его сотню раз и помнила оттуда каждое слово, жаль только, что часть страниц сгорела, видимо, еще при падении Хорна, ныне Руин, а часть просто сгнила за годы забвения.

Это предложение просто необходимо разбить на два.А то и на три.

>>Старейшие, которым Кэларьян показал рукопись, после того, как полностью переписал ее, помогли узнать своих предков только двум глорпам из всего поселения, сама Карланта, как бы страстно она того ни желала, не смогла найти никаких связей между героями древности и своим родом.

Разбить на два.

>>явно не принадлежат человеку, держащему этот самый щит

Тут, если нет особой задумки в повторении слова "щит", можно написать "человеку, его держащему"

Елена Счастная   31.07.2015 12:20     Заявить о нарушении
Спасибо за отлов всех повторов и лишних слов!
Большую часть остального поправлю, когда будут силы.
Насчет некоторого у меня было ощущение, что это я сама себе говорю (наподобие того, что ботинки искали или чью кожу кто гладит), однако, какое-то время назад я перестала выявлять такие вещи. Это случилось после того, как я стала открывать любимые книги и читать их технически. Там оказались сплошные "он, он, он", тогда как я всегда старалась чередовать все наименования персонажа строго поочереди и не допускать повторений. Там оказалась такая компоновка абзацев, какую я себе и позволить не могла! И ведь ничего, не замечала раньше. :)
Это вовсе не значит, что я везде права и все у меня нормально. Но техническое чтение от художественного отличается, это точно))

А "друг с другом" все ж, по-моему, не предполагает другой трактовки, кроме как "два человека".
Не думаю, что стоит обсуждать мнение по каждому пункту, все услышано и учтено). Предложения поразбиваю. Я писала это восемь лет назад, с тех пор научилась полегче строить фразы. Вроде бы.)
По логике.
Да, племя глорпов вымирает. В селении их две-три сотни, они, безусловно, вырождаются из-за кровосмешения. Будут упомянуты прибрежные глорпы, связей с которыми почти нет. И что конкретно эти отказались от кочевничества и потому обрекли себя на смерть через много поколений. Когда-то они оторвались от своих и осели в деревне, построенной южанами.

Пока что выходит, что их Третьи походы закончились около тысячи лет назад, но это слишком много, и когда я вернусь к просчету дат, этот отрезок сократится.

По языку родословных косяк, надо было написать, что Кэларьян пишет их рунами. Зачем нужны? Удивительная вещь, как артефакт, над которым потомкам расскажут о славных предках. Радость, как стеклянные бусы))

На самом деле, ты попала на рубеж, где мне, наконец, удалось проранжировать все события правильным образом и понять, что важно, что нет, чему уделено неоправданно много места, а чему - неоправданно мало. И такие вещи, как родословные, вполне могут кануть в Лету при следующей редакции. Также, как и долгие переговоры, которые начнутся в третьей главе и все еще продолжаются в пятой и седьмой. Я их урежу и найду для этого силы в ближайший месяц. Пока же послушаю обратную связь.
И да, эта намечающаяся редакция должна привести к тому, что сюжет все же будет двигаться немножко больше и раньше)).

Мария Паперина   31.07.2015 14:31   Заявить о нарушении
Не поблагодарила за отзыв о том, как считываются описания. Я тебе подобного не написала, еще напишу. Это важно, спасибо! Всем читателям нравится Север)). И я пытаюсь ориентироваться на это в дальнейшем, хотя уже не пишу так подробно, как тогда. Иногда я думаю, что лучше написать костяк сюжета, а потом облечь его в красивую плоть описаний. Посмотрим.

Насчет природы вы оба правы, пока не нашла времени и сил, но помню об этом.

Карланте 16, она такая вся восторженная из-за соприкосновения с чем-то, что выходит далеко за рамки обыденности.

Мария Паперина   31.07.2015 14:39   Заявить о нарушении
Нет, любимые книги или книги уважаемых мною авторов я не могу читать технически. Просто не получается - там проваливаешься сразу в повествование и всё)) Если тебе не нужен такой прям подробный разбор, то я могу просто оставлять свои впечатления о главе с общим указанием на то, что заметила в ходе чтения))

Кстати, по поводу использование слова "Господи" и его обсуждения в предыдущей рецензии хотела написать, но забыла. Чтобы не было чёткой ассоциации, аналогии с христианство, почему бы просто не придумать богу имя? Но не конкретное имя, человеческое, а какой-нибудь абстрактное по типу Единого или наподобие.

Елена Счастная   31.07.2015 14:43   Заявить о нарушении
Если тебя не выматывает делать подробный разбор своих ощущений от прочтения, то лучше делай, конечно. Я соглашусь лишь с половиной ;), но обратная связь не бывает бесполезной, это отзыв читателя, прямого получателя моего продукта).
Сама я обычно скромничаю, мне кажется, что я загружу автора по полной, однако, все это к пользе.

Ассоциации с христианством как раз нужны, религия в книге идентична нашей за некоторыми техническими исключениями. Это нужно, т.к. мне хочется донести до читателя свои размышления именно о христианстве. Может, я заменю термины. "Господь" мне нравится как "господин". Посмотрим. От верующих обратная связь была, что коробят термины из реальности.

Мария Паперина   31.07.2015 15:01   Заявить о нарушении
Про детей поправила. Они бегали без спроса и их оттуда с руганью вылавливали родители. Они, конечно, сами никуда их не водили, и, в целом, ни вот что ученого не ставили, какие тут занятия. Вот.
А вообще, веду нещадную редактуру. Упрощаю. Не забываю разбивать предложения :)

Мария Паперина   01.08.2015 00:32   Заявить о нарушении
Я хочу попросить тебя перечитать мою третью главу, т.к. я нашла силы начать большую редактуру. Первые глав десять я писала очень давно, и в них много слабых мест, написанных подростком. Если тебя не затруднит, то спасибо! Выложу ее сегодня или завтра.

Мария Паперина   01.08.2015 18:05   Заявить о нарушении
Обязательно прочту, но только в понедельник))

Елена Счастная   01.08.2015 21:38   Заявить о нарушении
>>Ассоциации с христианством как раз нужны, религия в книге идентична нашей за некоторыми техническими исключениями. Это нужно, т.к. мне хочется донести до читателя свои размышления именно о христианстве.

Думаю, от изменения имени бога от читателей не уйдёт понимание того, что имеется ввиду. А вот использование реальной терминологии и правда приводит к ненужным, слишком ярким аналогиям.

Елена Счастная   03.08.2015 09:41   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.