Жажда

Душно. Дышать нечем, кажется, что еще немного, и ты потеряешь сознание, возможно, так и было периодами, я помню, как проваливался куда-то в небытие. Форма промокла насквозь от пота, словно я нырнул куда-то  в воду, пот выедал глаза, солеными каплями стекал по лицу, по рукам.
БМП трясло, отчего каждый, кто сидел в десантном отсеке, ударялся головой о бронированные стены машины. Казалось, что мешало все: каска, автомат, мешала форма, мешал бронежилет. Помню, как после учений, я вытащил свой военный билет, который превратился в мокрую книжонку с расплывшимися печатями, но это было потом, а пока, меня трясло в раскаленной горячим июльским воздухом, боевой машине пехоты. Помимо жары добавилось еще и то, что меня всегда укачивало в отсеке для пехоты, а как назло, на мое командирское место, сел взводный. Меня тошнило, но вырвать меня не могло, так как в желудке было пусто, только спазмы мучали, смешиваясь с ужасной жарой. В итоге, вся вода во флажке была выпита. Воды не осталось ни у кого, разве что у офицеров, а ведь предстояло мчаться в раскаленной машине еще часа полтора, как минимум, потом копать окопы, маскировать ненавистные БМП и все это без капли воды.
Наконец, машина остановилась. С трудом, мы выползли из отсеков, еле живые, замученные, кто-то даже потерял сознание. В голове нет никаких мыслей, только хочется пить. Свежий воздух ударил в лицо, мы хватали его жадно, пили раскаленный июльский воздух, словно он отдавал морозной свежестью, но счастье продолжалось недолго. Как оказалось, это не был конец мучениям, просто вынужденная техническая остановка, помню, как старался надышаться, напиться воздухом, но пришлось снова садиться в душный раскаленный отсек. Вновь затрясло, вновь голова бессильно ударялась о бронированные стены.
Я уже не понимал, сколько времени прошло, помню только как автоматически, вышел из отсека, когда машина, наконец, остановилась. Но радость была недолгой, нам приказали идти рубить деревья, чтобы замаскировать машины, копать окопы, ведь нам предстояло быть здесь до следующего утра. До следующего утра, без воды! А ведь была только первая половина дня.
Казалось, что сил вообще не хватит, я не понимал, как я еще хожу, как рублю упрямые ветки саперной лопаткой. Хотелось пить, при том хотелось пить ужасно. С каждым часом жажда все обострялась, хуже всего было и то, что ты не сидел просто в тени, ты двигался, потел, таскал, рубил. Жажда настолько увеличивалась, что думать ни о чем другом просто было невозможно. Это ощущение нельзя передать, это непросто когда хочется пить, это ЖАЖДА, о ней нельзя забыть, как мы делаем это в быту, я не представляю как чувствовали себя потерявшиеся в пустыне без капли воды, ведь даже за тот промежуток времени, что мы были наедине с нашей жаждой, мы готовы были за воды сделать все что угодно.
Наконец, мы закончили маскировать машины и копать окопы. Офицеры приказали нам отдыхать под тенью машин, но как можно ОТДЫХАТЬ, когда в голове только одно – ВОДА. Я пытался думать о чем-то другом, я пытался думать о доме, о женщинах, но каждый раз в голову приходили образы рек и водоемов, образы девушек, которые пьют воду, я представлял воду, я бредил образами водопадов, как я падаю в холодную воду, пью ее, пью и не могу напиться. Губы пересохли и потрескались,  во рту образовался комок и сухость, даже слюны не было, тяжело было даже говорить.
С моим наводчиков Андреем, мы дорубливали последние ветки для нашей машины. Как назло, древесина не поддавалась, а топоров было всего пара.
- Пить хочу, не могу, - сказал мне Андрей.
- Если бы сидеть спокойно, а то ведь приходится таскать эти чертовы ветки, будь они не ладны, - добавил я.
- Слышь, - он повернулся ко мне, - пошли к взводу обеспечения дойдем, там их КАМАЗы стоят, - он мне показал на рощицу, в которой укрылись машины отдельного взвода обеспечения, - у них сто процентов должна быть вода.
Помню,  как  у меня появилась надежда, хотя сейчас я понимаю, что никто бы не стал со мной делится драгоценной водой.
Мы подошли к одному из КАМАЗов, из которого как-раз выходил контрактник.
- Слушай, друг, - обратился я к нему, - у тебя воды нет, хотя немного.
- Не, нет, - безразлично, отозвался тот.
Разочарованные, мы снова побрели к деревьям.
- Врет, скорее всего, - предположил я.
- Наверное, - отозвался наводчик, - он не дал, даже если бы была.
Как выяснилось, вода была у офицеров, они ездили за ней, привезли канистры, но у себя оставили большую половину, а нам раздали по половине кружки. От этих жалких капель во рту даже сухость не исчезла, помню, как один из солдат моего отделения поехал в лагерь за едой, мы попросили его раздобыть флягу воды.
Вечерело. Привезли ужин, которому никто не был рад, так как на всех не хватило… чая, как нам сообщил кто-то из офицеров. Даже сил возмущаться не было. Помню, как я побрел за своей порцией ужина, но услышал, что чая все равно нет. Развернувшись, я побрел назад, но услышал позади.
- Чего за ужином не идешь? – я не помню, кто мне это говорил.
- Чего идти, чая все равно нет, - ответил я.
- Как нет? Есть, иди скорее.
Я помчался к кухне, но… следующая новость была просто издевательством – оказывается первый офицер ошибся, нам бы хватило чая, если бы мы подошли чуть раньше.
- Ну а где ты ходил, особое приглашение нужно было? – сказал мне сердитый взводный, молодой лейтенант с детским лицом.
Возмущаться не было ни сил, ни желания. Я взял свою порцию ужина, даже не прикоснувшись к нему, помню только, как выпил всю жидкую часть кислого противного борща.
Наконец, к нам пришел Гарин, которого мы просили принести фляжку.
- Увидели фляжки, еле смылся, думал - разорвут, - сказал он.
- Сколько принес? – спросил я.
- Вот, - он достал фляжку.
Пить одним не пришлось, да и не хотелось, мы разделили по глотку фляжку между всеми, кто присутствовал, но этот глоток едва ли мог утолить жажду.
- А у офицеров ведь есть вода, - сказал мой механик-водитель.
- С чего ты взял? – устало спросил я.
- Кто-то из наших ездил с ними за водой. Они еще одну флягу привезли - себе.
В обычном случае, мне бы стало противно. Противно за то, что я ощущал бы себя каким-то «черным», каким-то «неприкасаемым» какими являются в армии солдаты – срочники. При том, те же взводные были сами еще мальчишками, они закончили военные ВУЗы и пришли в армию, испытывая невероятное чувство гордости и превосходства. Многие же в моей роте были уже далеко не школярами, кто-то закончил ВУЗ, кто-то уже работал. А некоторые даже были офицерами, только в других силовых структурах, звания которых считались специальными, но не воинскими, а значит, в армии они служили простыми рядовыми и сержантами.
 - Может вырыть яму и плащ-палатку положить, - вдруг пришло мне в голову, - не знаю, вряд ли поможет, но ведь утром выпадет роса, есть шанс, что вода соберется в палатке.
- Вряд ли, - засомневался наводчик, - хотя…, почему бы не попробовать.
Копать вызвался наш пулеметчик, имени которого я, к сожалению, не помню. Он был высоким и худощавым, с юношеским лицом, его перевели к нам после зенитной учебки. Запомнился он мне тем, что, не смотря на столь юношеский, даже нежный вид,  неоднократно, он проявлял себя как волевой парень.
Яма была вырыта и в нее положили плащ-палатку. Почему – то в тот момент, мы верили, что вода там появится и появится уже ночью.

Прошел день мучений. Протянулась ночь мучений. Из-за жажды, никто толком и глаз сомкнуть не смог. После этого дня я понял, что самое трудное терпеть жажду. Можно много говорить о моральных муках, но попробуйте побыть без воды. Можно терпеть голод, нехватку сна, все это можно терпеть дольше, чем нехватку воды, особенно если это раскаленный июль, вы на ногах и что-то делаете, что-то таскаете.
Наступило утро и новый день жары. Воды так и не набралось в яме а уезжать мы еще не собирались. В ожидании драгоценной команды: «По машинам», мы сидели под БМП, думая о воде. В голову снова лезли образы холодных вод, горных водопадом, хрустально чистых рек и озер, я снова падал в них, снова плыл и пил, нырял и пил, пил, пил не напиваясь.
Помню, что мы, наконец, уехали, снова трясясь в машинах. Мы приехали в наш лагерь, бросившись к бочкам с ржавой водой для технических нужд. Она казалась нам такой вкусной, мы пили ее и не могли напиться.

С тех пор прошло уже много лет, но я все эти годы думал о том, как бы мне описать те события. Возможно, это не самые тяжелые испытания,  которые выпадают на долю людей, они все равно были, вряд ли те, кто оставался без воды могут понять это. Только после этого случая я начал понимать слова Экзюпери, сказанные им о воде в одном из своих рассказов, я понял, чему он так восхищался. Это были не просто банальные слова – дань важной составляющей нашей жизни, это были слова благодарности, слова человека, который понимал, что такое ВОДА, понимал по-настоящему.


Рецензии
Очень хорошо написано. Сопереживаешь жаждущим и словно сама мечтаешь напиться. Это талант. Спасибо! С уважением, Эмма Татарская.

Эмма Татарская   02.05.2016 19:44     Заявить о нарушении
Вам спасибо)

Сокиркин Николай   06.05.2016 01:25   Заявить о нарушении
На это произведение написано 5 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.