Пресс-тур

Из релиза пресс-службы комитета по экономике

«В понедельник, 15 октября областным журналистам, в ходе поездки на производство одного из крупнейших на северо-западе производителей щебня ОАО «Гранит-Кузнечное», был продемонстрирован новый камнедробильный завод. Он начал свою работу в августе и на данный момент вышел на полную проектную мощность. Объем инвестиций в создание этого суперсовременного передвижного производства составил около 200 млн.рублей. Производительность – 600 тыс.кубометров щебня в год. На новом заводе применены щадящие технологии, использование которых минимизирует вредное влияние на окружающую среду. В частности, установлена система гидроподавления, раскладка же негабаритного сырья производится без применения взрывчатых веществ, с помощью гидромолота. Еще один успешно реализованный проект подтверждает наличие благоприятного инвестиционного климата в регионе».

***

Вообще-то ехать в Кузнечное, почти за двести километров от Питера, по плохим дорогам, да в распутицу – мне не особенно хотелось.  Положительные стороны у поездки, несомненно, тоже были. Во-первых, начать трудовую неделю можно нестандартно. Не за рабочим столом, а в полях – какое-то разнообразие. О, вы наверно не знаете, что за блаженство после семи лет кабинетной жизни хоть один день в неделю закосить на природе! Поверьте мне на слово – это так! Во-вторых, я любил посещать места нашего региона, где еще не ступала нога Человека, то есть, моя нога. А в Кузнечном она точно не ступала. И потом, солидная фирма, заявленная затейником мероприятия, априори гарантировала участникам качественный фуршет и элитный алкоголь в финале наших командировочных мытарств. Помню, та же компания тремя годами раньше на аналогичной тусовке наливала журналистам коньяк Hennessy V.S.O.P и виски Black Label (правда, не в хрустальные, а  в пластиковые бокалы, что казалось несколько вульгарным).

Какой получится поездка - веселой и интересной, или же скучной и тоскливой - зависит от собравшегося народа. Аккредитацию «журов», впрочем, организаторы брали на себя. Я лишь мог по доброй воле сагитировать кого-то из коллег и приятелей присоединиться к нам в этом вояже и договориться о месте в автобусе. Я решил позвать с собой Яну Каспарову из «Делового Петербурга» и Леху Авелина с радио «Балтика». Девушка мне была симпатична, но я все никак не мог с ней познакомиться поближе, для чего и собирался воспользоваться многочасовой дорогой. Ну а Леха - это проверенный кадр, с которым мы не раз уже ездили по городам и весям нашей области.
 
Воскресенье я провел, как обычно - с пивом перед телевизором. В понедельник нехотя встал, умылся, поленился бриться, оделся и вяло поплелся к метро. Ехать надо было на станцию «Озерки». Старт назначен от здания гипермаркета «Окей» ровно в 9.00. Помню, в то утро мне не нравилось решительно все: погода, пассажиры в метро, свое отражение в стеклах вагона, отсутствие денег в кошельке… Бывает так, когда тебя все раздражает. У женщин эти периоды связаны с месячными. Подозреваю, что у мужчин – тоже. Как минимум, с месячными женщин. Словом, я злился и был удручен одновременно. Вид машины, в которой предстояло провести около 7-8 часов, мне настроения не поднял. Это была обыкновенная, довольно обшарпанная газель, похожая на тысячи своих сестер-маршруток. Мало того, в ней уже кто-то сидел (и, разумеется, на лучших местах). Несмотря на людскую скученность и включенный двигатель, температура воздуха в салоне стремилась к нулю. И это был тревожный симптом. Я сел на свободное кресло и занял пару мест для своих компаньонов. Через минуту явился до нитки промокший Леха. Запотевшие стекла его очков были усеяны мелким дождевым бисером. Он мгновенно нарушил мои романтические планы, плюхнувшись на сиденье рядом. Честно сказать, я, в своем видении рассадки, выделял ему место сзади. По соседству же с собой предполагал усадить Яну. Спустя много лет мне по-дружески приятно вспоминать, что чувство недовольства удалось тогда погасить довольно быстро. С Лехой, значит с Лехой. В конце концов, мы с ним часто вместе катались по региону. Были и в Бокситогорском, и в Выборгском, и в Лодейнопольском районах. Со временем стали хорошими друзьями, а потом и коллегами по радио и видеопроектам. Следуя своей привычке придумывать приятелям разные производные от имен прозвища, как я только его не называл - Алекс, Лексус, Лешенец и т.д.

Поздоровавшись, мы обменялись впечатлениями о перспективах дня. Мой спутник тоже был настроен скептически.
- «Осенняя пора – очей очарование!» - Чувак, тебе не кажется, что это полная ***ня?! – огорошил он меня с ходу – Пушкин переборщил. Какое очарование?! Низкое небо, холодный дождь, пронизывающий ветер… Скорее уж - разочарование.
- Может, при Пушкине осень другой была? – предположил я. – Теплее, светлее и радостнее? Почти два века прошло. Изменения климата. И потом, ты не забывай, что Пушкин осень в Михайловском и в Болдино проводил, а это несколько сотен километров южнее Питера. Ты бывал там?
- Нет.
- Ну, в общем, нормальные такие имения.
Заявляя это, я кривил душой, поскольку сам посещал только Михайловское.
 - Баня, самовар, самогон…
- Крепостные девки… - замечтался Леха.
- Душ семьдесят. Поэт там не одну крестьянку обрюхатил. Я где-то читал, что Пушкин отослал Жуковскому залетевшую от него крепостную.
- От Жуковского?!
- От Пушкина. Она забеременела и  он ее услал с глаз долой.
- Правильно и сделал! Продал?
- Подарил. Дал в письме лучшие рекомендации, попросил как-то пристроить, цитирую: «родившегося ублюдка».
- Добрый папа Саша. То есть, в губерниях южнее Питера, фактически, еще полно потомства гения?
- Наверняка!
Мысль показалась забавной, и мы стали ее развивать.
– Прикинь, любой курчавый черномазый хлопчик, которого ты встречаешь где-нибудь на Псковщине, прапраправнук Александра Сергеича.
– И сам об этом не догадывается.
– И не пишет ни хера, ни стихов, ни прозы…
- Ни долговых расписок…
– Эй, командир! Долго мы еще стоять будем?
– Через 10 минут выезжаем, - вместо водилы обернулась к нам с переднего сиденья девушка из пресс-службы компании.
- Между прочим, - вспомнилось мне, и у Пушкина не всегда была погода в доме: «Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя» - припоминаешь?!
- А, да. Ну, так там упомянуто и согревающее средство – большая кружка. С кружкой-то еще можно как-то осень протянуть. – А тут, ни термоса, ни фляжки с собой.  Ты ел сегодня, кстати?
- Неа.
- Та же хрень. А нас там накормят?
- Еще бы!
- И нальют?
- Само собой!
- Ну ладно.
В этот момент в салоне появилась Яна. Говоря по мобильному телефону, она, небрежно кивком головы поздоровалась, и угнездилась в заднем ряду. Мне эта девушка напоминала молодую Марину Влади из фильма «Колдунья».
- Яна Каспарова из «ДП»  – сообщил я Лёхе. Вы знакомы?
Он отрицательно мотнул головой.
- Ничо такая, – выдал я свои вкусы.
- Мне подобный тип девушек не нравится, - покосился Леха. – Похожа на хищную щучку. Вот Илона из «Вестей» - знаешь? - та хороша! Румяная, теплая, свежая, как булочка с заварным кремом. И он плотоядно сглотнул.
Воспоминание о булочке взволновало и меня. А еще я подумал о кофе. Об обжигающем кофе с крышкой на пластмассовом стаканчике, о который так классно греть озябшие пальцы.
- Слушай, говорю, тут же «Окей» рядом, а в нем наверняка «Макдональдс» есть. Пойдем по чашке кофе выдуем перед дорогой!
- «Макдональдс», с другой стороны метро, до него ****рячить полкилометра, - авторитетно заметил Алексей.
- Ладно, бог с ним! Но кафешки-то встроенные в «Окее» точно должны быть. Пошли?!
- Места только давай забьем.
- Сумку кинь.
- Не, Сань, у меня там диктофон цифровой, дорогой сука, я его не оставлю.
- Ну, вот тогда газета и папка с релизами. Я обернулся назад - Простите, скажете, что тут занято? Спасибо.
И мы бодро сбежали по ступенькам в гипермаркет, находящийся ниже уровня Выборгского шоссе. Пока стояли в очереди за пирожками, ко мне на телефон пришло СМС сообщение. Ох, чаще бы такие сообщения приходили ко мне на телефон! «Саша, с 10.00 можешь забрать гонорар в редакции «Берг-коллегии».
Я показал смску Лехе. – Клево! – одобрил он.

В жизни сотрудника, наверно, любой пресс-службы присутствуют такие гонорарные ручейки, под которые хочется подставить ведра, хотя обычно наполняется лишь чайная ложка. Однако пренебрегать даже мизерными каплями - нельзя. И, раз уж заговорили о чайной ложке, их (эти копеечные гонорары) нужно с благодарностью принимать как сладкую микстуру в момент эпидемии безденежья. Мне, например, в тот миг стало приятно, что где-то в центре Петербурга, в недрах (Берг-коллегия!) редакции меня ждут маленькие, но МОИ деньги, заработанные к тому же условно-творческим трудом. Редакция, решил я, должно быть, какой-нибудь мой релиз с сайта перепечатала. Да какая, нах, разница?! Деньги – вот что главное. А с ними и возможность интересно провести время в рабочий полдень. Но мы пока об этом не говорили вслух, каждый переваривал идеи в себе, запивая горячим кофе. Потом вернулись в маршрутку. Яна все еще общалась по телефону. Яне явно было не до нас.  Я вдруг подумал – не получится у нас с ней ничего.

Коллеги из других СМИ завязали разговор на тему: когда же это мы сегодня вернемся обратно? По самым оптимистическим прогнозам выходило никак не раньше  семи вечера. Между тем в дверь машины влезло какое-то шумное усато-бородатое чудовище. С сильным запахом перегара. С первого взгляда в нем можно было распознать журналиста-«бутербродника», путешествующего по своему графику мероприятий, ради еды и выпивки. Усевшись  (сразу на пару мест), бутербродник немедленно начал качать права: - ну кого ждем?! Все собрались? Поехали тогда! В наглости заключался его способ остаться в салоне. Я был уверен, что он не аккредитован. Таких не аккредитуют. Наоборот – вымарывают из любого списка, во избежание обременительных хлопот, ненужных эксцессов и лишних трат. Сразу видно, что наша «гидша» была неопытна в делах аккредитации. «Он превратит трагедию в фарс» - вспомнилась цитата из «Покровских ворот».
- Я этого вонючего козла знаю, - недружелюбно напрягся Леха. Мы с ним вместе в Подпорожье были позапрошлым летом. Он, сука, в салоне автобуса нассал!
- Да ладно!
- Я тебе отвечаю! Мы возвращались с праздника «Конька». У скандинавов есть такая традиция: пить, когда дом или завод под крышу ставят…
- Да в курсе я, сам был на этом мероприятии, только «на шефе» приехал и уехал, и тебя среди народа что-то не видал. Хотя мы тогда, может, еще знакомы не были? Это ведь в Важинах лесопилка?
Отвечая Лехе, я одновременно пытался поймать лицо Яны в салонном зеркале заднего вида. Как можно демонстрировать такое деловое равнодушие? Ну и девка. Мой приятель между тем рассказывал драматическую историю:
- И вот там, значит, два автобуса прессы было. Рыл шестьдесят. Естественно, нажрались, как свиньи, а этот ****юк больше всех. Разорался – вот как сейчас, и никого не слушает, ничего не понимает, несет всякую херню, причем как Маяковский, бля, – во весь голос. Все требовал привала. Короче, едем обратно, я задремал, вдруг слышу какое-то журчание. И, ****ь, влажность ощущаю. Открываю глаза, прикинь, вижу: эта скотина, сидя рядом, в бутылочку из под чая «Липтон» ссыт…
- Там же горлышко узкое, — заржал я.
- Ну, а я о чем?! И струя какая-то изогнутая - простотитная. Не попадает внутрь, брызгается. Это он, гад,  биотуалет себе на ходу устроил.
 -  А что, креативно.
- Я его чуть не угондошил. ****ул кулаком в грудь, он даже бутылку выронил в проход. Ты чего, говорю, - ****ь, творишь тут?! А ему все похер, глаза таращит – Чо ты? Чо ты?. Думаю, сейчас еще и блевать начнет, тогда вообще пипец… Пересел подальше. Но, конечно, настроение в говно...
- Да уж…
Я неприязненно покосился на шумящего впереди «****юка»… и неожиданно признался:
- не люблю я журналистов!
- И я тоже, охотно отозвался Леха. - Хоть и сам сейчас временно к ним принадлежу.
Девушка со списком СМИ в руках оповестила салон, что через 3 минуты отъезжаем. Водитель опять завел мотор. У меня в душе усилились сомнения.
- Слушай, - говорю Лешке, - а может, ну его на хер, не поедем?!
- Как это?! – опешил он.
- Давай выскочим, пока не поздно, иначе – весь день в холоде и в грязи ради нескольких строчек, которые мы оба легко оформим заочно, не покидая город, я отолью в тексте, ты - в озвучке на радио, а? разве мы не профессионалы?!
- Ну, это само собой… А чего делать-то будем? Кстати, я бы уже отлил…в прямом смысле.
- Видел смску? Мне в одной редакции, как выяснилось, бабла должны. Предлагаю – поехать, получить, пропить…
- Блин, звучит, как «Удрал, увидел, убедил», - улыбнувшись, сымпровизировал мой приятель, и уточнил: а велика ли сумма?
- Думаю, нет. Но нам на сегодня хватит. Без гусарства, конечно. Скромно, по пресс-центровски. Я тебе одно стОящее место покажу. Судя по всему, неподалеку от редакции этой Берг-комиссии.
- Коллегии.
- Один хрен. Русская рюмочная № 1 называется. Не бывал? Нет? Разливается более 100 сортов водки…
Еще секунду Леша колебался, а затем решительно полез наружу, прихватив сумку со своим ценным диктофоном. Я последовал за ним, к ужасу сопровождавшей журналистов девушки – PR-специалиста.
- Погодите, коллеги, куда же вы? Сейчас поедем!– кричала она нам вслед. Вместе с нами она теряла четверть от кворума салона. Хуже того – это была самая продуктивная четверть из всех сидящих. Ибо мы обычно не только ездили, ели и пили, но и готовили сюжеты о мероприятиях. От остальных добиться того же представлялось малореальным.

Наши зады в проеме двери автобуса выражали одновременно сочувствие и не способность помочь горю. Простившись  по-английски со всеми, я все же скосил глаза на Яну. Она тоже провожала нас тревожным взглядом, продолжая говорить по телефону. Ее можно было понять, поскольку, заманив ее в это логово, я предательски и без объяснения причин удрал.
 Ладно, думаю, сама виновата. Она меня потеряла.
Как ни странно, дезертировав, мы испытывали некое облегчение. Теперь не нужно было переться за тридевять земель. Перед нами, пусть хмурый и дождливый, но все же приспособленный к человеческой жизни Питер. С его бесчисленными кафе, пивными, забегаловками.

А область она и есть область. Сломается машина и кукуй себе под каким-нибудь Гаврилово или Первомайским. Сколько раз так было. Помню, как-то я сопровождал прессу на границу в Торфяновку, к пункту таможенного перехода, где должна была состояться встреча двух дедов морозов – нашего и финского. Программа тогда затянулась, Ёллы Пукки (финский Санта) будучи в-жопу-пьян, чуть не выпал из вертолета. Сам вертолет, приземляясь в сквер рядом с красной площадью в Выборге, поднял тучи пыли (зима в тот год была бесснежной), и все без исключения люди перепачкались. Выступая с трибуны, Ёллы Пукки, коверкая слова, на ломанном русско-финском языке поздравил собравшийся народ с «Новввыым гаааддом!». Выборжцы, обрадовались, кажется, приняв это на счет избранного незадолго перед тем главы местной администрации. Наконец, на обратном пути в той злополучной поездке автобус наш заглох, а водка кончилась, и мы не добрых, а злых 1,5 часа мерзли в остывающем салоне, пока кто-то нас оттуда не вывез. Нет, поездки дело хорошее, но в пятницу и летом… А в промозглый октябрьский понедельник лучше уж греться в уютном подвальчике, глядя на мерцание свечного огарка и прихлебывая какой-нибудь глинтвейн.

Быстрым шагом мы достигли метро. Путь лежал на станцию «Балтийская».
Ощущения были странными, но приятными, как будто мы школьники и прогуливаем урок. Словом, праздник непослушанья. 
Станция «Озерки» встретила нас тем неповторимым ароматом, который до поселения бомжей доминировал в Ленинградско-Петербургском метро. Тончайшую смесь запахов металла, пластмассы, синтетики и резины, помнится, в детстве хотелось глотать ртом, настолько она казалась плотной, вкусной и «съедобной».
Войдя в вагон и повиснув на поручне, Леха затеял деловой разговор:
- Саня, давай вместе, вдвоем сделаем радиопрограмму?
- Какую? О чем?!
- Ну, например, о бизнесе, об инвестициях?
- Насколько это будет интересно слушателям? Я, например, семь лет пишу и говорю про инвестиции, уже у самого скулы сводит, по-моему, скукотища страшная.
Вагон громко стучал колесами и раскачивался. Слышать друг друга было можно только на станциях.
- А мы сделаем такую, - кричал мне в ухо Лексус, - чтоб всем было интересно. Динамичную, веселую. Назовем, например, я не знаю, «Инвест-обоз»…
- Тогда уж лучше «инвест-тачанка», хрена нам в обозе тащиться?! Да и были уже музобозы всякие… Я вот только не уверен, что смогу. Ты слышал мой голос по телефону?
- Нормальный голос, а чего?
- Тонковат и глуховат.
- Это же взаимоисключающие характеристики…
- И потом я склонен частить.
- Ну, да, согласен, у любого человека внешнее восприятие голоса  разнится с внутренним. Но ничего, мы попросим звукорежиссеров, они добавят мощности, могут хрипотцы дать, словом, голос - не проблема. Тут главное – тему найти, нужную аудио-нишу выбрать.
- Хорошо, а кто нам позволит сделать свою радиопрограмму? Не пойдешь же ты к редактору, типа: можно мы свой проект сварганим?
- Да в том то и дело, что нам – сотрудникам Балтики, предложено и даже настоятельно рекомендовано придумать и реализовать собственные проекты, которые в идеале были бы еще и самоокупаемы. Дан полный карт-бланш и объявлено, что будет поддержка. Лучшие пилотные проекты – останутся в эфире, и, кроме того, мы за них деньги получим, небольшие, конечно…
- Приблизительно такие, за которыми сейчас едем? – подмигнул я.
- Скорее, даже меньше…
- Надо, говорю, подумать.
Болтая о том, о сем, мы проехали Невский, Сенную и оказались на Техноложке, где была пересадка. Тут я к месту вспомнил и рассказал Лехе страшную историю про призрак Ханыгина.
В 50-х годах, во время прокладки тоннеля метро, на участке будущих станций «Электросила» - «Парк Победы» будто бы произошёл взрыв сжиженного газа. По счастливой случайности обошлось без больших человеческих жертв. Пострадало всего два человека. Откатчика Бушмакина придавило отброшенной вагонеткой, а проходчика Ханыгина разнесло вдрызг. На путях обнаружили каску и кирзовый сапог – всё, что осталось от несчастного метростроевца. Возможно, осталось что-нибудь и ещё, на стенах тоннеля, но кто ж теперь скажет? Дело давнее. Вот только с этого всё и началось.
Первыми о странных делах заговорили машинисты ночных смен. Случалось, что яркий свет фар идущего поезда внезапно выхватывал из темноты перегона фигуру бредущего человека с мертвыми глазами. Иногда та же фигура неожиданно появлялась на рельсах, но после экстренного торможения испуганный машинист мог наблюдать лишь гулкий, пустынный тоннель. В один из дней метрополитен был прочёсан вдоль и поперёк крупными силами милиции и курсантами военных училищ. Однако никого из посторонних в метро обнаружено не было. Правда, многие из участников поиска слышали в районе станции «Площадь Восстания» жуткий хохот, многократно усиленный эхом тоннеля.
А затем в метрополитене резко увеличилось количество несчастных случаев, происходивших в вечерние и ночные часы. То кто-нибудь из пассажиров падал с платформы на рельсы, то кубарем катился с эскалатора. И тогда в метрополитене прозвучало короткое, страшное слово: «Ханыгин!»
- Словом, завершил я рассказ, - пассажирам петербургского метро следует быть предельно внимательными и осторожными в вечернее и ночное время. В противном случае никто не сможет поручиться, что в следующий раз именно на тебе не остановит свой выбор злобный призрак погибшего метростроевца.
- Жеееесть! – с ухмылкой отозвался на эту легенду мой товарищ, неприметно пятясь на полметра назад от ограждающей линии на краю платформы.

Возле Балтийского вокзала было грязно, людно и дождливо. Сильно пахло мочой и шавермой. Адрес редакции располагался на 12-й Красноармейской, в доме под номером, которого на этой улице почему-то не было. Полчаса мы потратили на розыски предполагаемого места размещения редакции. Дошли до деревянных, дореволюционных строений. Вернулись обратно. Как назло, телефон, с которого пришла смска, теперь отвечал длинными гудками, словно был забыт кем-то в кармане верхней одежды в гардеробе. Мы зашли внутрь дворов. Открыли какие-то двери. Стали бродить по коридорам.
- Может, тут и нет редакции? – предположил Леха. – И не было никогда? Просто такая замануха. Типа, приходите за деньгами, ты приходишь, попадаешь в этот странный дом. С кучей входов и выходов и лабиринтом коридоров. Начинаешь искать нужную дверь. Заблуждаешься. И остаешься тут навсегда, не в силах найти выхода.
- Оказываешься в параллельном измерении, в несуществующем мире. Без шансов вернуться в реальный, – подхватил я.
- И эти люди, которые нам встречаются, ты обратил внимание какие у них отрешенные лица и пустые, полные печали глаза? Как у твоего Ханыгина. Они словно специально нас еще больше запутали…
- Они участвуют в дележе. Им обещана часть нас. 
- Подозрительно молчащий телефон…
- Дорогу назад мы уже потеряли…
- Надо было хоть семечки лузгать по пути…Типа мы два Гензеля. Как, ты сказал, называется журнал?
- Берг-Коллегия… В редакционном совете семь андеграундных персон…
- Подземные короли? Может и  сама редакция под землей?
- Ага, в монолите питерских гранитных скал.
- Такая длинная хоббичая нора с чередой круглых дверей…
- С отбойными молотками, развешанными по стенам…
- И вереницей вагонеток на рельсовых путях…
- Захваченная, к тому же, гоблинами… Потому что чучело хоббита, я видел, сидело на вахте, в конторке пропусков…
- Ну и где, где, ГДЕ эти рудокопы, мать их ети?!
- И мать их – Йети…
И вдруг, откуда не возьмись, перед нами возникла заветная дверь с табличкой «редакция».
Редактор журнала, улыбнувшись, без лишних слов, протянул мне свернутый в трубочку авторский экземпляр журнала. Роль закладки на нужной странице играл конверт с двумя тысячами рублей.

Вот вы, уважаемый читатель, вероятно, сейчас снисходительно улыбнулись незначительности суммы. А зря. Ведь все познается в сравнении. Сверхдоходов я в своей пресс-секретарской жизни никогда не имел. Поэтому мне незнакомо ощущение, которое должны испытывать люди, получая на руки миллион наличными. Думается, это некое чувство усталого удовлетворения (испытать бы!). Правда, мне, порой, случалось укладывать во внутренний карман пиджака пачки по 30-60 тысяч рублей, и это не вызывало особого внутреннего трепета. Но в жизни также имели место случаи, когда я, смешно даже вспомнить, как ребенок радовался 500-рублевой купюре, летел за ней на край города, а после угощал друзей в пивной, и был счастлив, хотя это были единственные деньги, которыми я мог тогда располагать. Да-а-а, многое изменилось в нашей российской жизни за последние двенадцать лет. Во-первых, инфляция таки обесценила купюру в 500 рублей, на нее не посидишь в заведении, и даже в магазине она особо не поможет. А во-вторых, уже не понять той радости, которую испытывает, хронически лишенный денег человек, при виде сиреневой бумажки с Петром Великим.
Словно разорвав заколдованный круг, мы довольно быстро выбрались на улицу.
- Ну, что, кутнем, дружище? Пропьем Ярославский кремль и пару Соловецких островов?
- Давай, хули…
Рюмочная манила нас.
Она располагалась неподалеку от Берг-коллегии и гостеприимно распахнутыми дверьми выходила на Лермонтовский проспект. Сейчас, увы, собственник и вывеска заведения поменялись, и уже никогда вам не увидеть великолепного внутреннего убранства этого русского питейного заведения. Мир, покой, и полумрак царили в двух залах.
Поскольку время только приближалось к полудню, мы оказались первыми и единственными посетителями бара. В интерьере зала явственно проступало желание хозяев приблизить обстановку рюмочной к лучшим образцам опохмелочных заведений 70-80-х годов прошлого века. Вдоль стен были поставлены тяжелые столы и лавки, в центре размещалось несколько столиков с мраморными дисками столешниц. На них располагались рукотворные канделябры из винных бутылок, скрытых под водопадами оплывшего разноцветного воска. Стены были уместно украшены дагерротипами с видами старинного Петербурга. Цели и возможности посетителей никоим образом не ограничивались. Полная свобода действий. В равной степени радушно предлагалось на выбор – или с удобством усесться, чтобы как следует выпить и закусить, или же на скорую руку, стоя,  остограмиться и уйти восвояси по своим делам.  Мы выбрали второе.
Частокол бутылок за барной стойкой радовал глаз. Напитки имелись на любой вкус: от бормотухи до абсента. Водка преобладала. Я подумал тогда, что это правильно. Человек истинно благородный, как говорят, одинаково ровен и вежлив и с королем и с мусорщиком. Подлинно благородная рюмочная по этой же кальке должна суметь приветить и Абрамовича и бомжей. Будучи ближе (по финансовой шкале) к последним, мы высоко оценили широту выбора напитков и общий демократизм цен в рюмочной. Бармен, не утруждаемый никем, что-то увлеченно читал. Увидев нас, он положил книгу на стойку, сочувственным профессиональным взглядом оценил нашу осеннюю нахохленность, неожиданно подмигнул и интимно заметил:
- Зябко… Два по сто водочки?
Складывалось впечатление, что он угадывает настроение и желания клиентов. Я невольно вспомнил свои же строки:
«Здесь священнодействует бармен,
Он читать мои умеет мысли
Пиво за стекло – таков обмен
Пены облака по краю свисли.
Кружка тяжела и холодна
И кругом приятно запотела
Ну еще одна, еще одна.
Просит так душа. На пару с телом…»
На самом деле душа в этот дождливый день просила другого. И бармен это знал.
- Будьте так добры! «Журавлей», пожалуйста. Эта «стая» у вас  заморожена?
- Скорее косяк, - улыбнувшись, сострил бармен, и подтвердил, – водка отменно ледяная.
- Не паленая? – на всякий случай усомнился Леха.
- Отнюдь, как можно?! – гротескно всполошился бармен.
- Ок, значит пока двести!
- В графинчике? Разлить?
- В графинчике.
- Закусите чем-нибудь?
- Оформите, пожалуйста, пару бутиков с килечкой.
- Сделаем.
- И соку томатного стакан – добавил Леха.
- Тогда - два.
- Логично, – подвел черту под нашим заказом бармен. – Устраивайтесь, где удобнее.
Бармен засуетился между кухней и стойкой, а я мельком глянул на книжку, оставленную обложкой вверх. Это был Макс Шелер «Ресентимент в структуре моралей». Меня передернуло от собственной духовной нищеты.
Мы оккупировали один из круглых столиков. Прейскурант, заправленный в целлофановый файл, захватили с собой не из чревоугоднических намерений, а скорее в целях калькуляции. Надо же было знать резерв своих финансовых возможностей.
- Ну, и как тебе тут?
- Ничего так.
- В этих местах, говорю, - вполне мог сидеть Довлатов. Я, по крайней мере, себе так представляю рюмочные, которые он посещал и потом описывал.
- Думаешь, местечко с тех пор сохранилось? Кстати, про «описывал» – туалет тут где?
- При входе. Но он закрыт от бомжей. Ключ у бармена.
Леха, вооружившись ключом, ушел на разведку, а я задумался – осталась ли рюмочная с Довлатовских времен или же это новодел? 30 лет прошло, как он уехал. Всякое возможно. Вот, например, до сих пор жива пирожковая на Московском проспекте 192, где готовят вкуснейшие беляши. Между станцией метро «Парк Победы» и улицей Фрунзе. Меня туда водили, помнится, по пути из садика домой. А в садик я ходил как раз в последние годы жизни Довлатова в Ленинграде. Недавно заехал в эту пирожковую уже со своим ребенком, а там, кроме цен, как будто ничего не и изменилось. Я тогда закупил шесть вкусных беляшей. Зная, как мало и нехотя сын ест, думал, что финальный счет будет 5:1 или, в лучшем случае, 4:2 в мою пользу. Ни фига! Ничья... И ассортимент остался тот же, и вкус пирожков сохранился и обстановка, и даже как будто персонал. Так что очень может быть, что и тут Сергей Донатович заказывал «что-нибудь хрустящее».

Тем временем, стол сервировали. Тяжелые стаканы были заполнены густой массой томатного сока. Небольшие, аккуратные бутерброды перегружены розовым маринованным луком. Распластанная на черном хлебе килька уместно соседствовала с кружками яйца, сваренного вкрутую. Крошево зеленого лука дополняло цветовую гамму композиции. В центр стола бармен торжественно водрузил запотевшую от холода колбу графина. Парочка заиндевевших стопок на правах сателлитов примостилась рядом. Натюрморт был достоин фотографии.
Я наполнил стопки. Изморось на графинчике медленно оттаивала сверху вниз. Сок на фоне водки казался подогретым. Ухмыляясь чему-то, вернулся Леха.
- Знаешь, что у них написано в сортире?
- ?
- Там над унитазом табличка висит: «Не льсти себе, подойди поближе».
- Работает?
- Да ни хера, страшный срач.
- Внес лепту?
- Боялся, что запачкаюсь.
- Да, в таком месте администрации следовало бы выражаться яснее.
- «Граждане, мочитесь прицельней»?
- Типа того. Знаешь анекдот: девка приводит парня к себе домой. Он сидит за столом, ничего не ест. Отец спрашивает чего, мол, он как не родной? – да он сыт, папа. - Да ладно, пусть не ссыт, а угощается!.. Ну, за что выпьем?
- А чего у нас там за информационный повод-то был в Кузнечном?
- В смысле, куда ехали?
- Да. Ты мне только куцый анонс прислал, очень мало информации.
- Что получил от них, то и прислал. Короче, там открывается новая мобильная каменоломня. Стоит 200 миллионов.
- Долларов?!
- Рублей. Дробит щебенку в огромных количествах. Может перемещаться от карьера к карьеру.
- «Карьеристка», значит?
- Ага. Предлагаю и выпить за то, что благодаря чужим карьерам у нас сегодня получился такой славный выходной.
- Давай.
Мы глотнули водку из стопок, запив ее теплым соком. Леха налил по второй, и тоже поделился анекдотом:
- Мужик стоит в очереди за водкой. Торговля в розлив. Очередь большая. Мужику опохмелиться охота, он нервничает, дергается, предвкушает. Стоящего перед ним клиента отоварили. Ну, тот выпил, крякнул. А мужику сзади не терпится, он живо так, словоохотливо интересуется: ну, как водка: теплая? Холодная? А передний утерся и, так, прислушиваясь к внутренним ощущениям, вдумчиво: приятная…
- А-ха-ха.
- Между первой и второй – перерыва нет вообще?
- Будем!
Бутерброды оказались невероятно вкусными. Острый лук в разы усиливал жажду.
Повторим? – спрашиваю, жуя хлеб с килькой.
- Можно, у меня 20-го аванс, я потом при случае компенсирую.
- Да брось ты!
И мы вторично заказали опробованный набор. По моим внутренним подсчетам наш бюджет был освоен больше чем на треть.
Допивая вторые 200 граммов водки, болтая, мы затронули одну щекотливую тему. Попросту говоря, стали «шершеляфамить». Начался мужской треп о женской красоте.
Дело в том, что… Как бы это сказать… Хм…
Мы оба с Лехой были несвободны. Он в то время состоял в гражданском браке, я - в зарегистрированном. Впоследствии все стало наоборот. Ну и как все обремененные семьями мужчины, мы втайне мечтали о свободе нравов. Без отклонений от нормы. Нас волновали и влекли только дамы. Иногда я делился с другом историями своих адюльтеров. Он слушал сочувственно. Сопереживал. Порой сам что-то рассказывал. И постепенно мы пришли к мысли о том, что неплохо было бы организовать какое-нибудь совместное мероприятие. В смысле, найти эмансипированную, свободных нравов и вольного поведения девицу и пойти с ней на поводу у своих желаний. Без особых обязательств, а главное последствий. А что? Дело техники. Предполагаемый проект даже получил у нас кодовое название «Эм-Эм-Дэмс», в смысле, М+М+Ж. Мы по очереди информировали друг друга о результатах изысканий, но пока еще не сумели воплотить мечту в реальность.
- У меня в принципе сейчас есть один вариант, доверительно наклонившись, сообщил Леха.
- Ху из?
- Я с ней на мэйлру познакомился – 36 лет.
- И как она внешне?
- Охуенно выглядит, чувак! Грудь, жопа - все при ней.
- Ты ее уже видел?
- Да, она фото прислала.
- А фотка-то – ее хоть?
- Хер знает, но думаю, что ее.
- Почему так уверен?
- Потому что их, фотографий, не одна, а две, да и вообще мысль о том, что они могут быть «левые», мне не приходила в голову.
Я расхохотался.
- Можешь с мобильного показать?
- А есть тут вай-фай?
- Заодно проверим.
Совершив необходимые манипуляции с телефоном, Леха продемонстрировал мне фотографию незнакомки. Довольно милое, ухоженное лицо. Загримирована косметикой. Глаза выглядели особенно красноречиво. Есть такие женщины, у которых с годами в поведении и во внешности все больше проявляется этакая лихорадочная активность и беспокойство. Они словно чувствуют, что годы уходят, и готовы предпринять что угодно, дабы повернуть время вспять. Или остановить. Хоть на чуть-чуть. Чтобы доказать возможность подобного себе, а еще лучше - окружающим людям, эти женщины готовы идти на какие угодно авантюры. Бешеная энергия выдает себя неестественным блеском глаз – даже на фотографиях. Покажите мне такие глаза на фото, прикрыв остальную часть женского лица салфеткой, и я с легкостью вам предскажу, что губы у фотомодели наверняка выкрашены излишне яркой красной помадой. И точно угадаю. Вот такими глазами смотрел на нас с фотографии объект нашей охоты. На первом снимке женщина позировала одна, на втором - обнималась с каким-то негром в сомбреро. Этого еще не хватало!
- Заценил? Что скажешь? - поинтересовался мой компаньон.
- Она постарше нас с тобой, - заключил я.
- Вместе взятых?
- Нет, конечно, но и не 36 ей. Лет 38-39 скорее.
- Ну а вообще впечатление?
- Симпатичная, в принципе. Выглядит довольно ****ски. Негр еще тут… прихотливый бабец. Изюм ищет.
- Вот и мне показалось. И в общении весьма расковано себя ведет.
- А у тебя сохранилась ваша переписка?
- Удалил от греха, не дай бог Светка обнаружит.
- Правильно, одобрил я. – Ну, а о чем вообще болтали?
- Я ее раскручивал на «ЭмЭмДэмс».
- Повелась?
- Ну, так, знаешь, она пишет: было бы интересно попробовать, только стрёмно.
- Хм. ****ься не надо бояться. Надо – радоваться, смеяться, улыбаться… А чем занимается, выяснил? Какой у нее график работы?
- В турфирме менеджером. Где-то на Петроградке. Встречаться ей по времени без разницы когда, по месту - лучше в центре, на нейтральной территории. Пишет – хотела бы предварительно увидеться, познакомиться, пообщаться.
- Ну, чё? Предлагаешь на сегодня договориться?
- Я думаю - вряд ли она сегодня будет готова поехать с нами. Все-таки слишком спонтанно.
- Ну, можно предложить просто познакомиться. Так сказать, предварительные ласки.
- Звоним?
- Давай! Выпьем еще?
- Не, Сань. Ты если хочешь – можешь, а я больше не буду. Я уже 200 принял. Боюсь, как бы потом не было плохо. Я недавно курс таблеток пропил.
- Для храбрости и вдохновения, а?
- Ладно, давай только по 50 накатим. Закуски не надо, еще соку возьми мне. Надо экономить. Ты учитывай, что, если будем встречаться, нам еще какие-то бабки на представительство нужны.
Бармен из-за стойки сделал знак, что услышал заказ. Через минуту водка с соком были поданы.
- Даааа, без денег не купишь в бане веник… Кстати, на баню или на номер в гостинице бабок уже точно не хватит.
- А сколько осталось?
- Тыща. Можем заказать экспресс-услугу, пошутил я.
- Отсос, Портос и Арамис?
- Типа того. Ладно, звони, пока хоть на это есть.
Леха сокрушался:
- Бля, Сань, и на хера мы с тобой луку маринованного нажрались? Нам сейчас только на свидание идти.
- Орбитом зажуем, не целоваться ведь, а вот мирамистин не помешал бы…
Мы выпили по последней. Леха скомкал салфетку, набрал номер, поднес мобильник к уху и вскочил с места.
Особенности поведения Лехи, говорящего по телефону на щекотливые темы (женщины или деньги), мне хорошо знакомы. Он как бы раздваивается. Говорит что-то в трубку бархатным голосом, при этом хаотично передвигается туда-сюда, и оглядывается, близоруко всматриваясь в разные стороны. Себя в этот момент не контролирует. Уверяет, что его хождение напрямую сопряжено с усиленной работой мысли. – Вся сила идет через ноги от земли в сердце и мозг человека, - утверждает он. – Об этом еще индейцы знали.
Расхаживая, таким образом, между столиками рюмочной, он дозвонился:
- Алло? Наташа? Привет. Это Сэм (Лёхин псевдоним). Сэм с сайта. Узнала? Ну, как ты? Я говорю: как дела? А мы вот тут с другом (он жестикулировал, словно она могла меня увидеть) сидим, болтаем в… кафе. Его зовут Ник (мой псевдоним). Мы с работы оба освободились пораньше. Да, такая  вот у нас работа. Думаем, может развлечься? У тебя какие планы? Нет ли желания встретиться, - ты хотела, - пообщаться? Давай может сегодня? Если ты не против. Подъехать? Сможем. Во сколько? Ну, сейчас где-то около  двух. К трем? Можем. Говори - куда? Так. Петроградка. Арт-кафе, на пересечении Каменноостровского и Малого, за ДК Ленсовета  понял, будем. Ну, все, Наташ, до встречи, целую, пока.
Леха сел. Глаза его светились в полумраке, как у лесного хищника, почуявшего добычу. Еще находясь под впечатлением разговора, он оживленно глянул на меня. - Ну, чё, вроде договорились.
Я протянул ему пачку жевательной резинки. - Держи.
- Хм, килька все же была лишней…
- Ну, кто ж мог знать, говорю, ладно, поехали ёбарь.
- А ты в курсе, что значит ёббарь по-норвежски? - спросил Леха.
- Что?
- Работяга.
- Тем более, выходит «дело пытаем, от дела не лытаем»…
Через час мы сидели за столиком в кафе на Петроградке. По дороге, с подачи Лехи, купили в ларьке пачку презервативов. Что выдало в нас неисправимых оптимистов и сократило имеющуюся наличность. Четкий план действий отсутствовал. Деньги заканчивались. Решили импровизировать по ходу, во всем полагаясь на фортуну.
- Давай возьмем себе что-нибудь нейтральное, предложил Леха. – И бюджетное.
- Лайк вот?
- Ну, там, чай, кофе. Алкоголь брать не надо.
- Да мы и не сумеем. В лучшем случае, одну порцию на троих. По здешним-то ценам.
- Вот. Она подъедет, ну мы и ей закажем то же, что и у нас.
- Хм, в этом есть нечто подлинное.
В зале негромко звучала джазовая музыка. Интерьеры были созданы из стекла и металла. На стенах висели какие-то странные картины. В этом месте, я слышал,  периодически устраивались вернисажи малоизвестных художников.
- Смотри, не она ли? - указал я на мелькнувшую в окне фигурку в коричневой короткой куртке, синих джинсах и замшевых сапожках.
- Похоже - да, вскинулся Леха.
- Вроде ничего.
- Пойду ее встречу.
Через минуту он вернулся вместе с женщиной. С шумом отодвинув стулья, они уселись. Я, напротив, привстал и чинно отрекомендовался:
- Александр.
- Наталия. Очень приятно.
- Взаимно. Осиная талия у вас, Наталия (безбожно, но в рифму польстил я).
Женщина засмеялась.
- Можно на ты.
- Чай или кофе? – обозначил альтернативу Леня.
- Чай. Жасминовый - лучше всего.
Я рассмотрел Наташу. Ей было слегка за сорок. Невысокого роста с еще крепкой грудью, видневшейся в треугольном вырезе свитера, с вьющимися волосами пепельного цвета и пухлыми красными губами. Серые глаза – увлажненно мерцали. Симпатичнее всего в ней были ухоженные искусственные ногти. Мы сидели за стеклянным столиком втроем. Разговор не клеился. Что-то о работе. О погоде. О пробках в городе.
- На чем ездишь? - любезно спросил я.
- Опель Астра, а ты?
- Семерка.
- Бэха? – уважительно приподняла брови Наташа.
- Почти… Я не стал вдаваться в подробности, что у меня ВАЗ.
Пора было брать быка за рога, и я развязным тоном сказал:
- Что ж, коллеги, мы все знаем - зачем мы здесь собрались... Возникла пауза.
Оба собеседника улыбнулись, Леха - цинично, Наташа криво и как-то без энтузиазма.
- Будем говорить прямо, простыми словами - продолжал я. – Среди нас, кажется, нет ханжей? Можно называть вещи своими именами. Мы все разные люди. У каждого свои обстоятельства, своя жизнь. Но, я считаю, мы с вами все-таки отличаемся от остальной массы, поскольку можем позволить себе то, что является табу для многих…
Постепенно я вдохновлялся собственной речью. Леха одобрительно кивал. Наташа ждала продолжения.
- Так вот. Я думаю, люди одной крови должны объединяться и в делах и в развлечениях. Мы можем оказаться не только полезными друг другу впоследствии по жизни, но и приятными, причем, не откладывая это дело в долгий ящик.
Тут мое красноречие оступилось и захромало, а все потому, что я вдруг вспомнил оставленную в автобусе Яну. Полумесяцы ее бирюзовых глаз укоризненно впились мне в душу. До каких же, думаю, пор я буду довольствоваться сомнительными связями, случайными мимолетными встречами, вместо того, чтоб ухаживать за девушками, которые мне нравятся?! Вот она – забракованная жизнь. Мы сами втягиваем себя в это болото, из которого нет выхода. А потом виним весь мир.
- Леша рассказал мне, что ты, Наташ, была бы не против попробовать секс с двумя парнями. И что у тебя раньше не было подобного опыта. Я смотрел ей прямо в глаза, прямо и смело. Неожиданно для меня она отвечала мне тем же.
- Ну-у-у…да.
- В отличие от тебя у нас такой опыт есть, - соврал я, и подчеркнул  – положительный опыт.
- Удалось кого-нибудь затащить? – засмеялась Наташа.
- Не один раз, веско заметил Леха.
- И как результаты?
- Ты знаешь, по-разному. Все зависит от партнерши.
- В каком смысле?
- Ну, от того, как женщина подходит к этой теме. Насколько она готова. Хочет…
Пока он говорил, я соображал, чем бы ее взять-то? Польстить ей, что ли? Рано.
- Леха прав. Знаешь, Наташ, прежде всего, после первых опытов мы с ним решили отказаться от встреч с тинэйджерами.
- ?
- Ну, от девчонок – первокурсниц.
- Почему?
- Слушай, просто вовремя поняли, что для них это так, галочка в анкете сексуального самообразования. Скорее неосмысленное желание иметь некий прецедент, которым можно прихвастнуть перед подругами. Дескать, и у меня это было.
- Да, поддержал тему Леха. – Первокурсницы чаще всего малоопытны в вопросах плотской любви. И неуклюжи в постели.
- Я бы присовокупил – безграмотны.
- Согласен, - оценивающе протянул Леха, и добавил: - Но даже молодость их организмов, крепость тел не оправдывает подобную безграмотность. Они не чувствуют партнеров. Они даже к себе не прислушиваются. Не пытаются достичь оргазма. Просто для проформы трахаются. Чтобы - было. Стесняются, неумело совершают фрикции, механически делают минет. Саня верно сказал, хуже нет, чем заниматься секс-ликбезом. То же самое, кстати, и с аналом у них.
- С ними нам не интересно, резюмировал я. – Кроме того, просто удивительно, что девочки, достигнув совершеннолетия, порой, как оказывается, даже не умеют ухаживать за своим телом, как подобает. Не соблюдают гигиену и не держат форму. Не то, что наши ровесницы. И я демонстративно пустил беглый вожделенный взгляд на Наташины грудь и бедра, которые, по совести, такого взгляда не заслуживали.
Убивая двух зайцев, я пытался польстить Наташе, признав ее за ровесницу, и сделать комплимент ее ухоженному телу.
- Точняк – горячо поддержал меня Леха. – Хочется быть на равных. Надоело учить и показывать…
- И еще есть немаловажный момент, - перебил я, - понимаешь, первокурсницы, суки, - влюбляются. Не берут в толк, что от секса можно получать удовольствие без сильных чувств, взаимных обещаний и т.д. А для них – раз трахнулись и уже, значит, в отношениях. Нет, наш выбор – свободные, красивые, состоявшиеся женщины. Уверенные в себе. Знающие, что они хотят от партнера… - ров, - быстро поправился я. Не пугающиеся своих внутренних желаний, какими бы откровенными они ни были.
- С осмысленными целями в сексе, и готовностью получать и доставлять удовольствие без ущерба для своего же семейного покоя – весело закончил Алексей. Я сдержанно перевел дыхание. Мяч теперь был на Наташиной половине поля.
Во время нашего перекрестного огня она улыбалась, переводя взгляд с Лехи на меня, кивала головой, поддакивала. Но при этом  оставалось непонятным – в шутку она воспринимает все происходящее или всерьез?
- Мне кажется, Наташ, поправь меня, если я не прав, хоть мы и знакомы всего ничего, но уже чувствуем друг друга, будучи настроены на одну волну. Ты ведь как раз из тех леди, которые прекрасно все понимают, - пустившись во все тяжкие, горячо убеждал ее я. Она еще раз улыбнулась.
- Поэтому, без обиняков хочется спросить – готова ли ты к встрече с нами? Разделим этот кайф на троих? Понятно, что речь идет не о сегодняшнем дне. Ты ведь и хотела сперва пообщаться.
- Почему нет?
- Тогда, - подытожил разговор Леха, - давай созвонимся на неделе. Сегодня понедельник, можно, скажем, на четверг запланировать звонок и встречу. Я готов, а ты, Сань, готов?
- А то – вычеркнешь? - расхохоталась Наташа.
- Как Гагарин и Титов, отрапортовал я.
- Наташ?
- Ок, ребята. Кто хочет, тот достигнет. Мне действительно приятно было с вами встретиться. А сейчас побегу я. Обеденный перерыв уже закончился. Звоните, договоримся. Пока-пока.
Все трое встали из-за стола. Мы по очереди чмокнули в щеки Наташу. И она упорхнула.
Дав ей время скрыться, мы тоже направились к выходу. Было уже около четырех часов дня.
- Как думаешь – получится? - спросил Леха.
- Походу, нет. Не понравились мы ей.
- Она нас, кажется, за ботаников приняла или за дебилов.
- Если не за девственников…
- Ну уж, скажешь тоже…На свою ****скую усмешку погляди, девственник.
Несколько шагов мы прошли молча.
Потом Леха вдруг спохватился и говорит:
- Саня, тебе гондоны не нужны?
- Нет, забирай себе.
Смотрю, он давешнюю пачку  из кармана достает и мне протягивает. Понятно, от улик избавляется:
- Бери, ты же их покупал.
- Че, боишься, что прищучат? – подмигнул я.
- Да нет, но все же от греха подальше.
- Мне тоже брать их домой стремно, не пользуюсь ими уже лет пять, найдут – сразу  спалят.
- Тогда придется выбросить.
- Жалко в урну. Дай вон хоть тому бомжу, - показал я.
Проходя мимо бомжа, просящего милостыню перед Макдональдсом, Леха небрежно кинул в его шапку пачку «Durex». И сказал не то ему, не то мне, не то себе:
-  Так безопаснее…
Обалдевший бомж вытаращил глаза и не вымолвил ни слова.
А дождь все лил. Каменноостровский скрывался в сером войлоке тумана. Люди шли встречными течениями, задевая друг друга плечами и локтями. Мы с Авелиным рассеяно брели к метро. Неожиданно он остановился, хлопнул себя по лбу и сказал:
- Саня, бля, ты-то завтра сможешь заочно отписаться о мероприятии, в крайнем случае, тебе пост-релиз подошлют, а как мне репортаж сделать? Ведь на радио предъявят же – ты где вчера весь день шлялся?
- Ну, на крайняк скажи, что диктофон сел. А в чем проблема? Хочешь, я тебе свой материал завтра пришлю?
- Мне-то для радио синхрон нужен. Звук.
Об этом как-то я не подумал.
- А какой, говорю, тебе звук нужен?
- Ну, я не знаю, производственный. Шум этой самой камнедробильной машины. Выступления инвесторов. Рассказ работяги как она работает, почему выгодна в использовании, какой от нее толк для экономики региона.
Да какой там толк, думаю.
Мы вошли в вестибюль Петроградки. В голове возникла шальная мысль.
- А давай, говорю, тут запишемся.
- То есть?
- Ну, прямо в метро. Около эскалаторов. Пройдем через турникет, встанем вон там возле эскалаторов, и ты меня запишешь. Инвесторов и работягу я тебе не озвучу. Но, как пресс-секретарь комитета по экономике, смогу тебе рассказать, что это за проект. Грохот от эскалаторов будет как бы звуками камнедробильной машины, а людской гомон – это шум народных масс, собравшихся на открытие завода.
Леха ухмыльнулся и вытащил из сумки диктофон.
- А ты откуда «инфу» о проекте возьмешь?
- У меня же есть с собой их анонс, и я достал бумажку из кармана.
- Ну, давай попробуем.
Мы заняли площадку возле входа на эскалатор. Леха включил диктофон и вытянул руку в мою сторону. Я говорю:
 – А ты сам-то скажешь чего-нибудь, типа подводки, дескать, мы находимся в Кузнечном, на карьере…
- Это я в студии запишу, давай, начали.
Я развернул бумагу с анонсом и уставился на диктофон.
- Ну?
- Ну, спроси меня о чем-нибудь.
- Александр, расскажите, пожалуйста, о том, что здесь сегодня происходит, - казенным голосом и довольно громко произнес Леха.
Вступающие на эскалатор люди вопросительно покосились на нас. Я терялся.
- Чего ты?
- Как-то не по себе. На нас уже вон тетка в берете из будки смотрит.
- Да и хер с ней, давай заново, внимание, говори.
Я прочитал по бумажке, стараясь на ходу переделывать текст под живую речь:
- Сегодня в Кузнечном открылся  крупнейший на Северо-Западе камнедробильный завод.
- Саня, громче говори, попросил Леха, не выключая диктофон. Я сглотнул и возвысил голос:
- Новая машина, которую нынче ввели в строй, дробит камень, мобильно перемещаясь от карьера к карьеру. Ее производительность впечатляет. Она может перерабатывать до шестиста тысяч кубометров щебня в год. Двести миллионов рублей – таков объем инвестиций в реализацию проекта.
- Что даст это для области? – вставил вопрос Леха.
- Области очень нужны новые дороги и новое жилье – неожиданно ответил я, чувствуя, что жилье тут, пожалуй, лишнее. При чем тут - щебень и жилье? Но меня напрягала тетка из будки, которую, в свою очередь, напрягали мы. Она, глядя на нас, уже что-то кому-то говорила в телефонную трубку. Тем не менее, я продолжил:
 - Кроме того, проект вносит серьезный вклад в дело охраны экологии.
- Вот как? Каким же образом? - с издевательским интересом переспросил Леха.
- Дело в том, что на новом заводе применены щадящие технологии, использование которых минимизирует вредное влияние на окружающую среду.
- Это очень интересно. Расскажите, пожалуйста,  поподробнее, - откровенно подставляя меня, резвился Леха. Подробности я радиослушателям сообщить уже не мог, поскольку край анонса отсутствовал. Я вспомнил, что оторвал клок от него, когда начищал  обувь перед встречей с Наташей. Текст на оставшемся куске я прочитал, не видя в нем никакого смысла, но зато с выражением:
- Раскладка негабаритного сырья производится без применения взрывчатых веществ,  с помощью гидромолота.
В этот момент стоявший сбоку от нас человек, выкладывавший на стойку газет «Петербургский дневник», неловко уронил на пол всю пачку. Она шлепнулась с грохотом.
Я стал давиться от смеха.
- Да-да, - сориентировался в диктофон Леха, - мы только что слышали, как этот молот работает.
- Ах-аха, всхлипнул я. - Вы правы. Это гидромолот. Если бы использовали динамит, шум был бы гораздо  громче.
Река людей вынужденно огибала нас, проявляя нездоровый интерес и недовольство. Зря я так громко про динамит. Но было уже поздно, и я продолжал чревовещать:
- Далее сырье поступает по транспортеру, шум которого вы также сейчас слышите, в машину, где и дробится на щебень.
Из динамиков между тем неожиданно отчетливо зазвучало: «Соблюдайте осторожность, отойдите за ограничительную линию».
- Я правильно понимаю, - комментировал звуки Леха, - что техника безопасности на этой Камнедробильне вышла на новый, качественно более высокий уровень?
- Совершенно верно, обратите внимание, производственная площадка карьера полностью радиофицирована.
Голос из динамиков, меж тем, предательски продолжал:
- Если вы заметили человека с белой тростью, пожалуйста, помогите ему - это инвалид по зрению.
- Предприятие,  социально ответственное? – импровизировал Леха.
- Здесь даже нет нужды предъявлять медицинский полис! - соглашался я.
Голос диктора в метро добивал нас:
- Если Вы обнаружили неизвестный предмет, не трогайте его, обратитесь к машинисту, связавшись по кнопке экстренной связи…
Против этого мы ничего не могли поделать. Мы просто ржали. Я вытирал слезы. Диктофон мелко трясся в вытянутой Лехиной руке.
- Ладно, сквозь смех говорю, кончай. Хватит уже тебе наверно. Вон, охрана к нам идет.
Авелин выключил диктофон и мы воткнулись в толпу, съезжающую вниз, в чрево метро. Нас обоих распирало от приступа дикого, поистине Ханыгинского хохота. Стоящие на ступенях ниже люди неприязненно оглядывались на нас. Приближался час пик. Ничего полезного мы в этот день так и не сделали. Но время провели неплохо. Назавтра я опубликовал заметку на сайте правительства, а Леха таки выпустил репортаж «с места событий» на радио «Балтика». Кстати, выяснилось, что автобус с журналистами на обратном пути из Кузнечного сломался и вернулся в город только к ночи. Значит, правильно мы не поехали.
p.s.
С Наташей встретиться не пришлось. Она перестала отвечать на Лехины звонки. Яна уехала на ПМЖ в Германию. Не понимают бабы своего счастья, что тут еще скажешь?


© 2013