Записки полуночника Глава 16-18

16

 Недосып снова дал о себе знать, когда я рухнул на дощатый пол, споткнувшись на ровном месте. Попытался встать, но забыв про плечо. Я оперся на больную руку и снова распластался на полу. Полежал с минуту в ожидании, когда утихнет боль, и осторожно ощупал тугую повязку.
 О койке в лазарете (затхлой комнате с единственным окном на крыше) оставалось только мечтать: все свободно пространство занимали тяжело раненые солдаты, пострадавшие в стычках с гораздо лучше подготовленным врагом. Все что мне могли предложить это свежая перевязка, еще одна порция лекарства, вернувшего меня в реальный мир пару часов назад, и стопка свежей одежды, выданной заспанным и злым на весь мир комендантом. Пропахшую хлевом форму тяжело было назвать свежей, но пятно засохшей крови на старой рубашке меня уже порядком достало. Тучный труженик снабжения даже выдал мне совсем новый табельный пистолет, заставив предварительно подписать целый ворох бумаг (на восемнадцатом листе я задумался и едва не поставил свою настоящую роспись).
 Никто из порядком уставших канцеляристов не горел желанием провожать меня до расположения, потому я был одарен грубо нацарапанной на куске газеты картой. Во время пути по едва освещенным коридорам меня не оставляло чувство, что я сверну не туда (и не один раз), тем не менее, я смог найти комнату заваленную десятком храпящих тел.
 Возле самой двери оставался пустой тюфяк и две ободранные подушки – либо удача наконец-то решила рассмотреть меня получше, либо прежний владелец тюфяка отошел в уборную. Причины такого везения меня сейчас мало волновали и я, без зазрения совести, рухнул на матрас.
 Скорее всего я бы спал уже, зарывшись в груду тряпья, если бы не чертов запах апельсинов. Запах фруктов настолько не свойственных солдатской казарме (да что там казарме, в нашей стране эта оранжевая дрань появлялась только из южных областей Галаадрии исключительно по самой грабительской цене) моментально сорвал с меня сонливость. Несколько секунд я обреченно таращился в потолок, надеясь, что вот-вот смогу заснуть, но вместо этого появилась уверенность, что я должен найти источник запаха.
 Ненавижу апельсины.
 Ругаясь сквозь зубы, я поднялся с матраса и медленно выглянул в коридор. Источником запаха оказался какой-то тип с аккуратно подстриженной бородкой и ворохом пепельных волос, которой на полном ходу пронесся по коридору, даже не взглянув на чуть приоткрытую дверь в мою комнату. Мужчина явно куда-то спешил, и мне просто необходимо было узнать куда.
 Десятке храпящих тел было глубоко наплевать куда я собрался за час до рассвета, потому я, изо всех сил старась не сбить в темноте что-нибудь особо хрупкое, направился удовлетворять свое любопытство.
 К тому же, после апельсинов благоухание немытых тел казалась как-то по особенному удушливым.
 
 И вот сейчас, тот кто, не расслышал, как я яростно атаковал деревянный настил, мог насладиться замечательным грохотом тумбочки, за которою я уцепился, пытаясь подняться. Со звоном упал медный подсвечник, разлетелась на куски хрустальная пепельница, осыпав меня на прощание градом осколков; завершил все это великолепие ворох бумаг, разлетевшийся по всему корридору.
 Не меньше минуты я просто стоял на четвереньках посреди моря осколков, сверкающих в лунном свете, проникающим сквозь засаленное окно, но если тот тип и услышал что либо, то он наверняка решил затаиться. Схватившись за поваленную тумбу, я смог подняться и, потирая ушибленный бок, двинулся дальше. Если это и провал, то не окончательный.

 Де не мог же он сквозь землю провалиться! Я присел на последнюю ступеньку лестницы и широко зевнул. Если пепельный и оставил какие-то зацепки, то я успешно от них избавился, обойдя каждую комнату двухэтажного дома по нескольку раз. Идея посмотреть на усыпанный пылью пол, пришла мне в голову ровно тогда, когда среди десятков протоптанных мной тропинок смогли бы затеряться даже следы медведя.
 Конечно, остается еще мансарда, винтовую лестницу в которую я видел в спальне (архитектор явно был тем еще сердцеедом), но неизвестный, скорее всего, ретировался едва услышав грохот в гостиной. Может, оно и к лучшему, в конце концов, некоторым тайнам лучше не покидать своих…
 Я замер – либо у меня снова глюки, либо я действительно слышу приглушенные голоса. Четко различимы отклик, который привлек мое внимание быстро стих, но прислушавшись, я смог уловить бормотание, которое легко можно было спутать с таким естественным для старого дома скрипом половиц. Определять из какой комнаты слышен звук не требовалась – единственным помещением, куда я не заглядывал была мансарда.
  Вскочив на ноги, я влетел в спальню и преодолел половину ступенек, прежде чем сообразил, что за деревянным люком меня может ждать что угодно. Разумным решением было бы повернуть назад и попытаться с пользой провести последние пару часов до рассвета, но в тот день я отчаянно не желал выбирать разумные решения. Вместо этого я открыл защелку на кобуре и сжал рифленую рукоять пистолета. Сумку с тремя запасными обоймами я оставил в комнате (собственно, и оружие оказалось при мне просто потому, что я забыл снять кобуру с ремня), но даже с шестью патронами я смогу дать отпор одному-двум неудачникам.
 Между тем невнятное бормотание сменилось вполне связной тирадой (говоривший явно был взволнован и его не слишком заботили чужие уши).
 - …откинут назад на добрый десяток лет! Навязанные договоры, чудовищная контрибуция, не говоря уже о чести! Вы понимаете, о чем просите?
 Его собеседник говорил не повышая голоса, потому нельзя было разобрать слов. Но это не имело значения, потому что меня прошиб холодный пот когда я узнал его.
 - Что значит, нам не победить в этой войне?! Это… – перебивший своего собеседника бородач осекся, это я поудобней перехватил рукоять пистолета и не без труда распахнул плотно подогнанный под отверстие люк.
 - Все в порядке, солдат – выдохнул бородач, нервно косясь на дуло пистолета, направленного ему в грудь.
 Только сейчас я заметил, именной значок полковника у него на лацкане.
 - Это наш э-э-э… информатор – он кивнул в сторону мужчины, одетого в грязный дорожный плащ и добавил уже как-то умоляюще – можешь опустить оружие.
 О нет, я не мог опустить оружие даже если бы захотел. Стоит мне перестать до боли в суставах сжимать рукоять пистолета, как я рухну вниз. Полуночник встретился со мной взглядом и медленно кивнул. Этот скупой, выверенный до мелочей жест подействовал на меня словно оплеуха.
 Он только что решил судьбу этого человека.
 Полковник медленно перевел взгляд с дрожащего дула пистолета на своего собеседника и снова на меня. Я видел, как в его глазах рождается понимание, я чувствовал, как его захлестывает волна паники.
 Он понял. Я спустил курок.
 Страх парализует, именно он заставляет суслика замереть на месте при виде лиса и полностью доверившись судьбе, молча смотреть в лицо своей смерти. Полковник застыл на месте, даже не пытаясь бежать, всего в четырех метрах от меня стояла идеальная мишень. Но страх пустил корни не только в полковнике.
 - Мразь! – бородач рухнул на пол, пытаясь одной рукой зажать простреленное бедро, а другой нащупать кобуру на поясе – твое тело повесят аккурат возле главного штаба, рядом с остальными членами твоей поганой семейки, что бы каждый подонок, называющий себя солдатом, знал, что ждет предателей! Ну помоги же мне – он требовательно взглянул на Полуночника, но тот предпочел наблюдать – ну и пусть, твою голову я лично прикажу отправить твоему хозяину! Полагаю, эта стерва, возомнившая себя королевой будет рада увидеть свою шестерку.
 Большую часть тирады я пропустил мимо ушей – меня трясло словно в лихорадке. Все не так.
 Я представлял, как взгляну в глаза человеку, виновному в стольких смертях, представлял, как выскажу все, что о нем думаю, представлял, как он будет оправдываться, просить пощады. Это должна была быть месть, месть способная утихомирить огонь, разъедающий меня с тех пор, как я принял сделку. Сделку, которая превратилась в дело личного характера.
 Все не так. Сейчас я не молчаливый мститель, я убийца, хладнокровный убийца, не дающий жертве и шанса быть спасенной.
 Месть звучит гордо пока тебе не приходится марать руки.
 Но это не месть!
 Я не хочу мстить этому человеку, это не вернет тысячи людей, погибших за его имя.
  Это не вернет Рафа.
   Но условия сделки – жизнь за жизнь, высочайшая плата, которую в силах заплатить человек.
 Я сглотнул вязкую слюну и попытался взять себя в руки. Дрожь притихла, и я смог прицелиться в, продолжающего поносить меня последними словами, человека. Я сжал оружие так, что побелели костяшки пальцев и нажал на курок. Но рычажок не сдвинулся с места, словно пистолет был пустышкой, цельным куском железа.
 Я должен ненавидеть этого человека, презирать всем сердцем, но я не могу! Меньше суток назад я отправил на тот свет двоих, но когда, смерть дышит тебе в затылок, колебания излишни.
 Кровь стучала в висках, рубашка прилипла к спине, а я боролся с собой, пытался перешагнуть себя и сделать с ним то, что собирался сделать с Гейбом каждый божий день на протяжении двух месяцев поисков. Тогда я замешкался и случай сделал все за меня, но сейчас на снисхождение судьбы рассчитывать не приходилось.
 Если он продолжит кричать, мне конец.
 Одна фраза дала мне шанс. На мгновение я поверил, что от смерти этого человека зависит мое существование. И я нажал на курок.
 Во мне словно что-то надломилось, с терском лопнула натянутая струна, и я уже не мог остановиться. Один за другим стальные шершни покидали магазин и впивались в грудь несчастного, туда, где панически отчитывало свои последние секунды сердце. Выстрелы сменились глухим клацаньем, но я не сразу осознал, что продолжаю жать на спуск. Обойма была пуста.
 А он лежал на щербатом паркете посреди багровой лужи, под алой рубашкой судорожно вздымалась грудь, но вместо ночного воздуха легкие заполняла кровь. Проклятий уже не было слышно, но умирающий мужчина все еще пытался что-то сказать. Результатом всех его усилий стал лишь тихий булькающий звук от которого у меня подкосились ноги.
 - Кажется, ему интересно за что – равнодушно произнес полуночник, за все это время не сдвинувшийся ни на шаг.
 - Фляга… вино – мозг отказывался мыслить складно и все, что мне оставалось это озвучивать картинки-образы, всплывающие перед мысленным взором..
 Полуночник кивнул, словно я подтвердил его собственные мысли.
 - Бутылка апельсинового вина стоит четыре жалования обычного полковника. Ты сообразительней, чем кажешься – он прошел мимо, и я услышал за спиной скрип вставшей на место крышки люка, звякнул металлический засов.
 - Я все сделал –до меня вдруг дошло, что я не могу заставить себя дышать воздухом, будто парча, пропитанным кровью. Одно невероятно усилие, что бы вздохнуть и еще более невероятное – что бы удержать скудный ужин на своем месте – Он мертв… Вы должны… ваша очередь…
 - Формально, он все еще жив – Полуночник снова скользнул мимо меня и склонился над недвижимым телом – но помочь ему не в силах никто, так что смерть нашего любимого монарха дело времени – грохнулся на пол бесполезный уже пистолет, выскользнув из окаменелых пальцев.
 – Я привык выполнять свои обязательства – продолжил Полуночник, отходя к широкому окну у противоположной стены – и мои возможности позволяли мне придерживаться этого правила. До этого момента.
 Он сделал паузу давая мне возможность понять что он хочет мне сказать.
  И я понял.
 - Мразь.
 - Я не в стоянии вернуть твою подружку.
 - Ублюдок! – ко мне постепенно возвращался голос – и она не моя подружка!
 - Представь, что подумают люди лейтенанта Кафы – как ни в чем не бывало, продолжил Полуночник – когда застукают капитана армии Аграна над трупом своего начальника? – словно желая дополнить его слова, на первом этаже послышались короткие оклики. Они слышали выстрелы.
 - Это уже было – мне вспомнились бардовые стены и массивный стол.
 - Верно – с серьезным видом кивнул Полуночник – человек удивительно ловко умудряется дважды наступать на те же грабли. Жаль, что тебя на сей раз ждет кое-что похуже смерти, парень.
 - Заткнись – я бросился на полуночника, думая лишь о том, как заставить его подавиться своими лживыми словами, но для этого требовалось перепрыгнуть тело монарха. И я сделал самую глупую вещь, возможную в то момент – посмотрел прямо в остекленевшие глаза, все еще хранившие последний отблеск жизни. Секунда, и убийца-неудачник, потеряв равновесие, позорно катится к ногам своего нанимателя.
 Чьи-то кулаки забарабанили по крышке люка.
 - Сделка будет считаться расторгнутой с последним ударом твоего сердца, а значит, мне выгодна твоя скорая гибель – я попытался встать на колени, но Полуночник уперся ногой мне между лопаток, придавив к полу – Но я предпочитаю платить по счетам, потому предлагаю тебе альтернативу: я не могу возобновить жизнь, но спасти твою шкуру мне вполне по силам – я просто лежал я чувствовал, как сплошным покрывалом меня накрывает безразличие апатия – Ты слышишь меня, Эд?! – полуночник схватил меня за волосы и поднял голову над полом – у тебя есть последний шанс переступить через свое упрямство и принять верное решение.
 Я рассмеялся. Пройти такой путь, потерять стольких друзей, увидеть столько крови и все для того, что бы просто вернуться к началу? Почему-то сейчас мне казалось это смешным. Полуночник (испуганно?) отпрянул, предоставив мне возможность шевелиться. Превозмогая хохот, я смог перевернуться на бок и сейчас, не без удовольствия, наблюдал, как невозмутимый Полуночник отчаянно цепляется за остатки своего было самообладания. Деревянный люк сотряс особенно мощный удар. Как они умудряются так бить, стоя на винтовой лестнице? Затрещало дерево, прогнулись железные скобы, но мой последний защитник остался на месте.
 - Время истекло, Эвард – печально прошептал Полуночник.
 Я снова перевернулся на грудь и даже смог подняться, но когда я оказался на ногах, комната была пуста, а несчастная дверь вовсю прогибалась под могучими ударами.   Спокойствие вернулось столь же внезапно, как и помутнение.
 Я рванулся к окну, распахнул ставни и понял, что боковых путей полуночник мне не оставил – с той стороны насмешливо скалилось ржавыми прутьями оград старое кладбище. Неизвестной архитектор настолько экономил место, то каждое надгробие оказалось заключено в свое маленькое царство стальных прутов. Прыгнувший обречен.
 А может оно и к лучшему? Достойное завершение не самого достойного приключения. В конце концов, смерть на прутах будет быстрее камеры пыток.
 Нужно только решиться...
 Когда несчастная дверь с треском раскололась на две половины, я все еще стоял вцепившись в подоконник.
  Не смог.
   Струсил.


17

 Бой барабанов не прекращался уже несколько часов. Или начался секунду назад?  Кожа горит…
 Кажется, ее прижигали.
 Я помню клещи, жуткие клещи с тремя кривыми когтями. Еще была бадья с грязной водой. И голос. Вкрадчивый, до тошноты бесцветный голос, задающий одни и те же вопросы.
 Левая нога, почему я не чувствую левой ноги?
 Как много я рассказал? Уверен, что все до последнего имени. Даже сильнейший не смог бы молчать. А я…
 Впрочем, какая разница? Даже для меня эта история выглядит как полнейший бред, плод воображения фанатика-анархиста (кажется так меня назвал голос?).
 Господи, что они сделали с моей ногой?! Почему вокруг так темно?
 Возможно, они выйду и на Барни, но я вряд ли проживу достаточно долго, что бы огорчиться этому. Дневной свет резанул по глазам, позволяя смотреть вокруг только сквозь тонкие щелочки, я понял, что меня куда-то несут.
 Слава Творцу, нога на месте, но идти я не могу, потому и волочатся голые ступни по каменистому двору.
 - Ставьте его здесь – приказал чей-то голос, и я почувствовал, как мой конвой остановился, меня развернули.
 Как раз в это время мои глаза привыкли к яркому свету и я смог лицезреть дюжину гвардейцев в парадной форме с ружьями на изготовку.
 Значит казнь. Неужели, так скоро?
 Я с трудом повернул голову и натолкнулся на взгляд полный искренней ненависти – по обе стороны от меня на расстоянии в пару метров стояли солдаты, не меньше двух сотен. Сколько же их собралось поглядеть на казнь...
 - Господа, друзья, товарищи – начал свою речь тот же голос, что командовал моим конвоем – нас собрало здесь печальнейшее событие – наш любимый монарх мертв.
 Еще бы, а чего он ждал, когда переоделся в военного.
 - Но его подлый убийца стоит сейчас перед нами…
 Интересно, о так ненавидят меня за то что сделал, или за то, что я сделал это первым?
 -…потому смерть его величества, законного короля Анестра, кавалера ордена святой Агнесы и лорда-правителя Модринбурга….
 Сколько же титулов он себе успел набрать, удивительно как он погоны фельдмаршала не нацепил
 -…генерала вооруженных сил Анестра, его величества, короля Мортимера не останется безнаказанной…
 А может им положено меня ненавидеть? Что-то вроде последнего долга перед погибшим королем или строгим командиром.
 - … смотрите, доблестные солдаты королевства, смотрите – он сделал знак рукой и я, лишившись поддержки, рухнул на колени – этот человек запятнал честь мундира и на века лишил чести армию. Чести, за которую вы проливаете кровь каждый день – он обернулся ко мне – есть ли у тебя слова, способные облегчить последние минуты твоей жизни?
 - Пожалуйста… - язык едва ворочался в пересохшем рту – прошу…
 - Неужели у него хватает наглости просить чего-то?! Быть может, ты готов молить о прощении?
 - Пожалуйста, - я заставил потрескавшиеся губы расползтись в улыбке, обнажив разбитые десны и не без удовольствия отметил как передернулся говоривший – сделайте это побыстрее, меня уже заждались на той стороне.
 Позади была война, и смерть, и пытки. Если у этого щегла припасено что-то пострашней, пусть вкладывает.
 Несколько секунд палач ошарашено смотрел на меня сверху вниз, но все же смог взять себя в руки.
 - Да будет так – он развел руки в стороны и повернулся ко мне спиной – именем покойного короля Анестра…
 О господи, снова куча титулов.
 - … я отдаю сию черную душу на Суд Божий, дабы был убийца покаран за все грехи свои , явные и неявные – мужнина перевел дух и уже гораздо тише бросил – Начинайте.
 Я наблюдал, как он отходит в сторону с линии огня, оставляя меня один на один с дюжиной стрелков. Вот палач отходит к левому ряду и встает возле высокой фигуры в черном. Внезапно свет померк, а нос заполнил густой запах сена. Я почувствовал как края мешка, затягивают на моей шее.
 Ну разумеется, если кто-то из этих солдафонов струсит, увидев выражение моего лица, весь пафос пойдет к чертям. А пристрелить безмолвную тушу с мешком вместо головы проще простого.
 Сквозь ткань я все еще мог различить шестерых застрельщиков, держащих ружья расслабленных руках.
 - Оружие к бою! – скомандовал грубый голос, который мог бы принадлежать какому-нибудь капитану, привыкшему выкрикивать приказы сквозь грохот взрывов.
 А ведь я скоро умру. Наверное, в такие моменты надо думать о чем-то важном, подытожить свою жизнь…
 Но с другой стороны, в этом поганом мире не осталось ничего, ради чего стоило бы тут задерживаться. Некому огорчиться – отчим решит, что я сбежал, Каил, снова вскроет мою дверь и прикарманит все пожитки, а Барни… Думаю, Барни расстроится потере пары «ничейных» вещичек, которые он мог бы прикарманить моими руками.
 - Целься! – стрелки вскинули оружие.
 Может все это и к лучшему – ведь на самоубийство мне духу не хватило. Жаль только, что тело Рафа никто не похоронит, все что останется его матери, это могильная плита, стоящая рядом с отцовской и пустой ящик в земле.
 Каково это знать, что твой сын похоронен за сотни миль в безымянной братской могиле?
 А я ведь даже не смог придумать достойных слов, что бы написать в месте последнего пристанища друга.
 - Огонь!

Мы живем, что бы оставить свой след в этом мире,
 Но лишь тот след не подвержен тлену,
  Что живет в человеческой душе.
 Нужные слова приходят сами, но лишь в назначенное время.
 Полдюжины снарядов с противным шлепком попали точно в цель, а силы удара было достаточно, что бы повалить меня на спину. Я попытался разглядеть хоть что-то сквозь грубую ткань, но мир уже потерял очертания.
 Я ухожу последним.

 Почему…
 Почему не уходит боль? Почему я продолжаю лежать посреди этого двора и взахлеб дышу затхлым воздухом?
 - Эд, ты слышишь меня! – яростный шепот словно вода просачивался сквозь грубое полотно мешка – Эд, ответь мне! – говоривши чуть повысил голос и меня будто током ударило – Не вздумай шевелиться, ты мертв!
 Значит, уже все? Тогда почему мое сердце колотиться так, словно пытается истратить все предназначавшиеся ему удары?
 Два дрожащих пальца коснулись безумно пульсирующей сонной артерии и я услышал обреченный вздох.
 - Пожалуйста – взмолился голос Рафа –возьми себя в руки, иначе провалится весь план!
 - Как…
 - Заткнись и притворяйся мертвым! – прошипел Раф.
 Рука исчезла и голос Рафа прозвучал уже гораздо громче:
 - Он мертв, можно забирать тело.
 Я затаил дыхание, когда меня схватили по рукам и ногам и понесли над землей, то и дело, задевая асфальт, камни и бордюры.
 - Дейв – пошептал звеневшим от натуги голосом тот, кто нес меня за руки.
 - Чего тебе? – ответил уму хриплый бас.
 - Я, кажись, его пульс нащупал…
 Обладатель баса выругался
 - Ты, что уже с утра нашел, где выпить?! Какой к чертовой матери, пульс у трупа?
Кажется его напарник обиделся.
 - Я уже неделю не пил ничего крепче этого поганого кофе! А если не веришь – так подойди и сам пощупай его запястье – пульс скачет так, словно он марафон пробежал.
 - Если после этого ты от меня отцепишься…
 - Эй вы двое! – новый участник разговора появился слева и, похоже, был весьма раздражен - хватит прохлаждаться! Несите сюда труп, живо!
 - Но господин Полковник – робко начал чрезмерно наблюдательный солдат.
 - В дозор на пять дней – рявкнул господин Полковник.
 - Но…
 - Десять дней – оборвал его офицер.
 - Заткнись, Морти какое тебе дело до этого трупа – остановил друга Дейв – оно не стоит того, что бы две недели ползать по развалинам, ожидая пули в зад!
Морти что-то прошептал и дальнейший путь мы проделали молча.
 - Кидайте его здесь и живо в казарму – приказал полковник.
 Судя по быстро удаляющимся шагам, солдаты предпочли не интересоваться, что полковник будет делать наедине с трупом предателя, и убрались подобру-поздорову.
 - Можешь начать дышать, парень – сказал офицер.
 Я последовал его совету, отметив, что развязывать он меня пока не спешил. 
- Не хочешь рассказать какого это было? – продолжил полковник – смотреть в глаза этого самовлюбленного лицемера, знаю что он в твой полно власти? Видеть как могущественный властелин, отец нации ползает перед тобой словно червяк?
 - Он не ползал… – все мои силы ушли на эту фразу.
 - Надо же – кажется, полковник и вправду удивился – неужели этот слизняк хоть пред лицом смерти повел себя как мужчина?
 Повисла пауза.
 - Как все таки у тебя это получилось? – я почувствовал, как офицер смотрит прямо на меня – как ты смог прикончить самого охраняемого человека королевства, не вылезая из неприятностей? Ты все время был под наблюдением комиссариата и все же смог совершить то, на что дворцовым волкам понадобилось бы не меньше года. Похоже, дуракам и вправду везет…
 - Господин Полковник, простите за опоздание.
 - А, вот и наш юный санитар! Вы должны гордиться своим другом, Эдвард, пока вы шагали по трупам, ваш друг спас двадцать три жизни. Старший хирург Хелькен отзывался о вас как о настоящем самородке, Рафаэль.
 - Благодарю, господин полковник – едва слышно прошептал Раф – можно мне развязать его?
 - Можете приступать – отмахнулся полковник – Подумать только, каких разных людей сводит вместе судьба – продолжал полковник, пока Раф, ругаясь себе под нос, пытался распутать узлы – Должно быть, вас связывает что-то действительно сильное. Думаю, с этим у вас дело пойдет куда быстрее…
 Я почувствовал, как быстро слабнет и рвется веревка на руках. Дрожащими руками я впился в петлю на шее и в истерике начал срывать с себя капюшон смертника. На сей раз яркий свет не обжег глаза, но зрение все еще оставалось размытым, создавалось впечатление, что я гляжу на мир сквозь матовое стекло.
 Но кое-что я видел.
 Я видел светловолосого парня в грязной одежде санитара, на лице которого застыла смесь хмурой настороженности и облегчения. Я перевел взгляд на полковника. Мы виделись всего один раз, но я смог узнать в нем начальника местного комиссариата, который разбирался с украденным значком. Господи, как давно это было…
 - И что дальше? – я угрюмо растирал затекшие руки.
 - В каком смысле? – фальшиво удивился полковник.
 - Вы только что спасли меня от смерти. Скорее всего вам интересно почему я остался жив?
 - Вот это как раз не секрет – улыбнулся офицер – Ваше чудесное спасение  - результат практически беспроигрышного и прекрасно исполненного плана – столкнувшись с моим взглядом он пояснил – Холостые патроны, господин предатель.
 - Большая часть застрельщиков вооружена холостыми патронами, но никто не знает кто именно – шепотом дополнил Раф – Это позволяет избежать колебаний и угрызений совести ведь неизвестно, чья пуля убила приговоренного.
 - А поскольку, патроны никто перед казнью не проверяет ничего не стоит вооружить холостыми припасами всех.
 - А что потом? – спросил я, игнорируя предостерегающий взгляд Рафа – Зачем вам было меня спасать? Хотите поквитаться за смерть короля?
 Полковник позволил себе короткий смешок.
 - Я, кажется, уже дал понять, свое отношение к этому сопляку – он презрительно сплюнул в пыль – Меня гораздо больше интересует ваша персона, нежели память какого-то царька.
 - Моя?
 - Я наблюдал за вами, Эдвард. С самого прибытия вы не переставали привлекать к себе внимание, совершая абсолютно безумные выходки. Словом вели себя абсолютно так же, как полная противоположность наемного убийцы – еще одна холодная улыбка заставила меня стиснуть кулаки – Тем не менее вы оказались либо на редкость удачливым сорвиголовой либо гениальным стратегом. В любом случае живым вы можете пригодиться мне больше чем мертвым. Вы зашли дальше чем большинство убийц и уже это делает вас ценным инструментом.
 - Никак не возьму в толк, вы предлагаете мне работу?
 - Нет – его глаза сверкнули недобрым блеском – я предлагаю сделку – он вытащил из кобуры револьвер – Прямо на этом месте я могу без лишних слов оставить два трупа или заполучить весьма преуспевшего в деле устранения людей парнишку, способного пригодиться в будущем.
 - Значит угроза? – он вздумал пугать человека, пол часа назад жавшего руку смерти?
 - Эд, пожалуйста – взмолился Раф.
 Все верно, на кону не только моя жизнь…
 - А если я решу раскрыть карты?
 - Слово чокнутого мальчишки-оборванца против моего – полковник сделал многозначительною пазу.
 - Для этих людей, я не просто мальчишка-оборванец.
 - Верно – кивнул офицер – через каких-то по года ты станешь для них пророком нового порядка, вестником перемен и убийцей прошлых ошибок. Но к тому времени каждая собака будет знать, что убийца короля зарыт в безымянно могиле за моей спиной. Или не будет.
  Вытянув шею, я действительно смог разглядеть призывно распахнутые объятия свежей ямы и пирамидку, сложенную из осколков кирпича на месте надгробья.
 - Иллюзия выбора. Думаю, вы уже знаете мой ответ, господин полковник.
 - Прекрасно – улыбнулся офицер, пряча оружие за пояс – позаботьтесь о могиле прежде чем исчезнуть. У моего начальства не должно возникнуть вопросов – он развернулся, собираясь уходить.
 - Погодите – мой возглас заставил его остановиться – В штабе канцелярии лежит распечатанное письмо с медным кулоном. Мне нужно их вернуть.
 - Вам не кажется, что не стоит перегибать палку, господин Эдвард?
 - Для комиссариата эти вещи не стоят ровным счетом ничего – остался последний козырь – В конце концов, я для вас стою гораздо больше чем вы для меня.
 Кажется, полковник опешил от такой наглости. К слову сказать, Раф тоже выглядел малость шокированным.
 - Ты слишком много себе позволяешь, сопляк – процедил офицер, не оборачиваясь.
 - Можете считать это платой за мою службу, господин полковник – мой голос источал леденящее спокойствие.
 Напряжение достигло предела и я с интересом ждал чем это закончится. Одно для себя я решил точно, без письма я с места не сдвинусь. Кажется это мое решение уловил и полковник.
 - Будет тебе письмо. Завтра. Но после этого ты исчезнешь – он зашагал прочь, бросив на прощание – Если понадобишься мои люди тебя найдут.
 Мы с Рафом остались вдвоем.
 - Похоже, все закончилось хорошо – я повернулся к Рафу и опять едва не отключился от неожиданной оплеухи.
 - Хорошо закончилось?! Я конечно знал, что у тебя не все дома, но только полный псих мог ввязаться в эту историю, да еще и влипнуть по самые нехочу – кажется, мой друг был на грани истерики.
 - А знаешь, какое-то время, я думал, что видел, как тебя казнили. Значит это был простой санитар?
 - А ты думал, на свете есть только один светловолосый врач? – кажется, Рам немного смягчился.
 - Что-то вроде того. А я дурак, даже какое-то время жалел об этом – буркнул я потирая ноющую щёку.

18

 Аккуратный домик, покрытый слегка запыленной белой штукатуркой, приютился у самой городской черты и выглядел удивительно неуместно рядом с нищенскими хибарами и пропахшей смогом фабрикой. Я трижды уточнял адрес, пока не убедился, что это именно этот дом мне и нужен. Я встал с разбитой лавочки, и опершись на костыль побрел ко входу.. пройдя мимо кадок с цветами у обтесанного сотнями ног порога, я оказался в густо пахнущей деревом прихожей.
 Нужная мне квартира находится на втором этаже – так утверждал адрес выведенный на конверте. Крутая деревянная лестница, покрытая свежим лаком – не простое испытание для едва сросшейся кости, но меня это устраивало. Еще одна маленькая жертва в память о прошлом…
 Коридор второго этажа был застелен чем-то похожим на истрепанный ковер сквозь дыры в котором виднелись просмоленные доски. Я довольно быстро добрался до угольно-черной двери с бронзовыми цифрами три и восемь.
 Постучал.
 Шанс ничтожен – за три с лишним года многое могло измениться.
 За дверью послышались шаги.
 Она ведь могла и съехать.
 Дверь отворилась и я увидел девушку в простом синем платье. Черные как смоль волосы спадали ей на плечи, а длинная челка едва прикрывала ярко-зеленые глаза. И эти глаза смотрели на меня с явным испугом.
 И я ее понимал – даже после двух месяцев в госпитале под надзором Рафа я продолжал выглядеть достаточно жутко. Большинство кровоподтеков и синяков с лица исчезли, но в глазах глубоко засело затравленное выражение. Если прибавить к этому глубокий шрам на щеке, черные тени под глазами и ношенную одежду, будет не слишком удивительно, прими она меня за бродягу.
 - Простите – к счастью мой голос уже успел прийти в норму и от прежнего предсмертного хрипа не осталось и следа – мне нужна Эмили Рипллоу.
 - Она перед вами – холодно ответили женщина.
 - Меня просили доставить это вам – я вытащил из кармана сложенный пополам конверт и протянул ей –Это от Раврина.
 Девушка выхватила из моих рук конверт прежде чем я успел что-либо понять.
 - Конверт вскрыл не я – поспешно ответил я, правильно истолковав брошенный девицей взгляд.
 Из-за ноги девушки выглянуло детское личико, обрамленное растрепанной копной каштановых волос. На вид ей было не больше трех лет.
 - Дядю прислал папа? – прошептала девочка обращаясь к матери.
 Похоже не дождалась тебя невеста, Раврин…
 - Иди в комнату, Лиза, не стой на сквозняке – тихо обронила Эмили, уже успевшая пробежать глазами первые строки.
 Девочка обиженно надула губки, но, по видимому, решила, что это не тот случай, что бы спорить и скрылась за спиной матери, смерив меня обиженным взглядом.
 А я стоял и молчал, наблюдая как теплеет взгляд хозяйки лома, как смягчаются черты ее лица и вот уже не ее лице играет улыбка. Дочитав письмо (я не решился заглядывать в конверт) она хотела что-то спросить, но тут из вскрытого конверта  выпал кулон. Улыбка мигом исчезла с ее лица, девушка присела и дрожащими руками подняла кулон.
 - Кто вы?! – Эмили впилась в меня глазами – что с Раврином?! Где он?!
  Заготовленные заранее слова улетучилась, как только я увидел ее лицо.
 - Почему ты кричала, мамочка? – в дверном проеме снова возникла Лиза, сжимавшая тряпичную куклу.
 Но Эмили смотрела только на меня.
 - Мне довелось биться бок-о-бок с этим человеком – неловко начал я – Раврин не раз спасал мне жизнь, потому я перед ним в долгу... – я едва сдерживался, то бы не бросится прочь.
 - Разговаривать через порог не очень удобно – заметила девушка – думаю, нам стоит пройти кухню.
 Не слушая моих возражений, девушка проводила меня в скромно обставленную кухню.
 - Присаживайтесь – Эмили кивнула на простенькую табуретку. Плотно закрыв дверь, девушка присела напротив – Как это случилось? – напрямик спросила она.
 Я был готов к этому вопросу, даже придумал героическую историю полную доблести и самопожертвования. Но врать, глядя в эти глаза я не мог. Неожиданно для себя, я выложил ей всю историю своего краткого знакомства с парнем по имени Раврин.
 Она слушала молча и невозмутимо. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, когда я рассказывал про злоключения нашего отряда, ни слезинки не блеснуло на ее щеках, когда я рассказал о гибели ее жениха.
 Неужели ей все равно? Не могла же она выслушать всю эту историю просто ради приличия, что бы не оскорблять память бывшего возлюбленного?
 - Спасибо – бесцветным голосом обронила девушка, когда я закончил рассказ – спасибо, что дали мне узнать…
 Повисла пауза.
 - Думаю мне пора – робко начал я – у меня сегодня запланирована еще одна встреча.
 - Что-что? – кажется, Эмили меня даже ну слушала – конечно, встреча… Я вас провожу.
 Мы прошли тем же путем и я опомнился у самой двери в коридор. Там нас уже поджидала малютка Лиза.
 - Мамочка, когда уже придет папа? – требовательно спросила девочка, скрестив руки на груди.
 - Думаю, он немного задержится, Лиза…
 - А дядя может передать папе, что бы он поторопился?
 - Нет, – ровным голосом ответила Эмили – у дяди еще много дел. Не думаю, что он встретит нашего папу в ближайшее время.
 - Ну пожалуйста-пожалуйста – протянула девочка глядя на меня – это замет всего минуточку.
 - Х-хорошо – у меня ком застрял в горле – сделаю все что смогу…
 Я переступил порог, и дверь за мной сразу же закрылась. Щелкнул замок и все что произошло, навалилось на меня с новой силой. Что бы как-то удержаться на ногах я привалился к стене.
 - Мамочка, чего ты плачешь? – я услышал испуганный голос маленькой Лизы– Этот страшный дядя тебя обидел?! Не плачь, мамочка – кажется, девочка тоже вот-вот заревет – пожалуйста, не плачь. Ну, пожалуйста не надо, мамочка…

 Когда едва сросшиеся кости, возмущенные неожиданной пробежкой начали протестующее болеть, меня от злополучного дома отделял добрый десяток кварталов. Едва переводя дыхания, я рухнул на первую же попавшуюся скамейку и вытянув горящую огнем ногу вперед, откинул голову назад, закрыл глаза.
 Прошло два месяца, а картины произошедшего все еще не дают мне нормально спать по ночам. Воспоминания о той бойне между абсолютно незнакомыми людьми. Сколько у нас было общего? Сколько возможностей мы потеряли? Думаю, для них существовали схожие вопросы. Но вопросы не помешали им без раздумий жать на курок. Как, в сущности, и нам. Потому что так надо.
 - Каждый кто, вернулся с войны, принес ее частичку внутри себя – сказанное удивило меня самого
 - Вижу, недавнее приключение благотворно повлияло на вашу сообразительность, Эдвард – Полуночник, учтиво снял коричневую шляпу и, расправив складки пальто, сел рядом.
 - Не ожидал увидеть вас еще раз – я едва контролировал ненависть в своем голосе –  не каждый смог бы вот так явиться к преданному им человеку.
 - Бросьте этот цирк, Эдвард –фыркнул Полуночник – Я прекрасно знаю, что ты ждал меня все эти два месяца. А еще я прекрасно знаю, что лежит у тебя во внутреннем кармане, потому, Бога ради, прекрати тянуть туда руку!
 - Значит у тебя есть чем купить свою жизнь?
 - Тебе меня не убить, Эварда – покачал головой Полуночник – Не в этот раз…
 - Не узнаешь, пока не попробуешь – огрызнулся я, невольно сжав руку в кулак.
 - И что же тебе даст моя смерть? – учтиво осведомился мой собеседник, глядя мне в глаза.
 - Ну, начнем с чувства справедливости – я едва удержался что бы не отвести взгляд – а там, глядишь, на душе полегчает.
 - И кошмары исчезнут? – все так же учтиво вставил Полуночник.
 Волна красочных картин, захлестнула меня и едва не выбила из реальности.
 - Это тебя не касается – я старался говорить как можно тверже.
 - Я и не ждал, что ты поймешь.
 Прежде чем, я успел опомниться, он сунул руку во внутренний карман пальто. К моему счастью, когда его рука снова стала видна, в ней лежал знакомый мне портсигар.
 - Ответь мне на один вопрос: после всего произошедшего ты считаешь меня виновным? – спросил мужчина, хлопая по карманам, в поисках спичек.
 - Ты предал меня.
 - У меня был другой выбор?
 Полуночник прекратил шарить по карманам и посмотрел на меня в упор
 – В этой чертовой стране есть тысячи людей готовых сделать подобное за деньги, несколько сотен готовы на подобное ради власти, да о чем тут говорить, я способен найти десяток безумцев, готовых на что-то подобное просто ради идеи. Но так оказалось, что единственным, у кого был шанс добиться успеха оказался ты - его указательный палец уперся мне в грудь – дерзкий мальчишка, не желающий и слышать о том, что я могу тебе дать. Твоя цена была за гранью мох возможностей, потому я пошел на обман.
 - И оставил меня умирать под пытками?!
 - Все ошибаются – Полуночник, наконец, нашел спички и в его руке уже тлела сигарета – к тому же я долен блюсти и свои интересы. Если бы не мы, война пожрала бы все на своем пути.
 От такой откровенности я потерял дар речи.
 - Посмотри вокруг – начал Полуночник – прошло каких-то два месяца, но жизнь уже начала возвращаться к норме. Эти люди уже не боятся, что завтра придется бежать из своих домов, спасаясь от армии врага или властей, десятки тысяч солдат вернулись к своим семьям живыми..Эту страну ждет возрождение из пепла – его тон немного смягчился – И все благодаря тебе.
 - Скажи это Эмили Собборс.
 - Она тебя хоть в чем-то упрекнула? Эмили умная девушка, и она понимает, что на месте ее жениха мог быть кто угодно. Но не думаю, что она этого желает.
 - Как ты можешь так говорить? Ты не видел…
 - Не видел рыдающих девчонок возле безымянных могил? Не видел слезы осиротевших детей? – резко перебил меня Полуночник – их могло быть гораздо больше, если бы ты струсил. Но для той девочки война никогда уже не будет простым словом, для нее она всегда будет хищной силой, отнявшей у нее отца. Впереди у нее годы и, быть может, она научится жить с этим. А потом люди начнут новую войну.
 - Не ты ли рассуждал о пользе войны?
 - Кровопускание полезно, пока больной не начал истекать кровью – философски заметил Полуночник и потянулся за второй сигаретой – к тому же, мы говорили о том, что заставляет вас идти резать друг друга.
 - Зачем ты пришел?
 - Не в моих правилах оставлять долги – краем рта пробормотал Полуночник, поджигая новую папиросу.
 - Мне казалось, мы все решили – у меня окончательно испортилось настроение.
 - Мне тоже так казалось – кивнул мужчина – но поскольку ты остался жив, возникает необходимость уладить этот вопрос.
 - Мои условия остались прежними – мне отчаянно хотелось уйти и оставить самодура, так спокойно рассуждающего про договор, едва не стоивший мне жизни, в одиночестве.
 - Не честно требовать того, что я не в состоянии выполнить – Полуночник затушил едва тлеющую сигарету о лавку, заслужив неодобрительный взгляд пожилого мужчины, поливавшего сорняки на отвратительного вида клумбе.
 - Не помню, что бы тебя это волновало, когда я из кожи вон лез, выполняя твое поручение!
 - Без моей помощи ты и до города бы не добрался – холодно заметил Полуночник.
 - Да неужели?! Что-то я не помню волшебной феи в безвкусной шляпе, решавшей все мои проблемы.
 - Следи за языком, малыш – прорычал Полуночник, сохраняя внешнее спокойствие – даже министерские клерки не настолько тупы, что бы поверить заезжему оборванцу, назвавшемуся капитаном и, тем более, позволить ему спокойно гулять по военному лагерю – он презрительно ухмыльнулся.
 – А чего только стоило внушить полковнику Горнерту, этому тщеславному павлину, что подозрительный мальчишка, когда-то попавшийся на краже, может оказаться ему полезным? Да ты бы отправился рыть канавы в первый же день, если бы я не вытаскивал тебя из дерьма, в которое ты с такой охотой вляпывался – похоже, Полуночник был не на шутку зол – И все это ради мира во все мире? Нет, все это ради того, что бы ваш поганый род протянул еще хотя бы пару лет – он вскочил со скамьи – Я дал тебе возможность изменить условия, но если ты решил играть в упрямца, я тебе мешать не собираюсь. Скажу лишь одно: как бы ты не старался изменить течение реки, она вернется в свое русло – с этими словами он зашагал прочь, оставив меня в растерянности.

 Солнце начало клониться к западу, когда я решил, что достаточно отдохнул и встал со скамьи. Свою палку, я забыл в том самом коридоре, потому пошел как можно медленнее, припадая на правую ногу. Мой поезд отходит уже после заката, так что спешить мне особо некуда. Я просто шел мощеной улицей, спрятав озябшие глубоко в карманы старой куртки и думал о том как много событий произошло, пока я лежал замотанный в бинты на больничной койке лазарета (практически никто из солдат не знал меня в лицо, но Раф настоял еще и на стрижке, заметив, что воровская метка в солдатском лазарете – не редкость).
 Самым важным событием оказалось окончание войны, вернее даже не столько ее окончание, сколько результат – к моему удивлению, война не закончилась нашим поражением. Придворные чиновники уже давно точили зубы, потому прежде чем новости достигли ушей народа, дележ был окончен: уже к моменту моей казни власть перехватил какой-то советник. Естественно, сразу начались чистки министерств и камеры столичных тюрем быстро оказались забитыми до отказа. Все могло бы тихо-мирно закончиться, но инициативу перехватил начальник полиции, располагавший набольшими вооруженными силами в городе. Использовав гвардейцев как свою личную армию он организовал, возможно, самый бездарный переворот за всю историю страны, в процессе которого дотла сгорел дворец и больше трети города. Хотя новоявленного правителя он все татки сверг.
 Дальше слухи, долетавшие до крайних фронтов были извращенны настолько, что составить из них правильную картину происходящего было просто невозможно – большая часть из них просто противоречила друг другу. Тем не менее все закончилось, когда к власть оказалась в руках маршала Мольтера, который все таки изловчился прикончить остальных своих противников. Заняв должность канцлера (хотя проще уже было объявить себя королем) быстренько подписал «Вечный мир» с Батарией, где весьма кстати отгремела похожая революция.
 А неизвестный парень, прикончивший короля, был признан вестником революции, и возведен в статус героя. Чего только этот народ не придумает…
 Я сам не заметил, как добрел до местного парка – небольшого пяточка земли шириной едва ли в сорок шагов, втиснутого между тремя приземистыми домиками. Единственная аллея, изгибаясь, вела к постаменту с бронзовым всадником на бронзовом же коне. Пройдя под сенью едва начавших желтеть кленов я остановился, глядя в лицо фигуры на коне.
 Как оказалось, в Бирменхельме тоже гремели страсти – там разразилась своя, криминальная война. Свифт решил играть по крупному, и ночью второго сентября контора Барни взлетела на воздух. От мощного подземного взрыва несколько домов на окраине просело, но кого это волнует, когда бандиты Свифта и люди кровавого барона начали устраивать перестрелки прямо на городских улицах, с равным успехом истребляя как своих конкурентов, так и служителей закона. Когда хаос достиг своего апогея, в игру вернулся изрядно осунувшийся и злой как черт (еще бы – трое суток бродить в кромешной тьме по затхлым катакомбам) Барни. Этот парень даже не пытался выкурить воров, забившихся как можно дальше в свои норы и заставить их воевать. Он просто пошел к начальнику полиции и предложил свои услуги.
 Понятие не имею, что Барни смог выторговать за свою помощь, но через три дня и Свифт и Барон висели (пули в городе закончились уже в первые дни погромов) перед зданием городской тюрьмы, а мой шеф снова ушел в подполье.
 В свете вечернего солнца на лицо всадника падали черные тени, делая его черты до ужаса знакомыми. Надпись на постаменте учтиво сообщала гостю города, что он стоит перед памятником основателю города Гайрсбрук, Орейну Победоносцу.
 Сколько же времени пройдет прежде чем, мне перестанет мерещиться его лицо. Сколько еще... Я замер, вслушиваясь в тишину парка, спрятанного за кирпичными домами. Мне не могло послышаться…
 - Эд! – снова позвал меня такой знакомый голос.
 Я рывком обернулся, боясь того, что могу увидеть, но аллея была пуста. А потом я увидел ее. Она стояла возле старого тополя, такая же, как в тот вечер, когда мы втроем забрались в верхние кварталы что бы посмотреть выступление бродячего театра: длинные каштановые волосы волнами спадающие на плечи, тонкие брови нарочно строго сдвинутые вместе, и россыпь едва заметных глазу веснушек на щеках.
А глаза...
 Этот колкий взгляд светло серых глаз просто не мог быть наваждением. Прежде чем я смог что-то сказать Виктория уже повисла у меня на шее, едва не сбив с ног.
 - Эд, как же я скучала…
                Сентябрь 2013 г.