Вальс Бостон

    На ковре из ж-ё-ё-ё-лтых листьев в платьице простом из под-а-а-а-ренного ветром крепдешина танцев-а-а-а-ла в подворотне осень вальс-бостон…Кхе-кхе. Тьфу! Растанцевалась, ити ё мать! Туфтовая пора очей очарованья! Или печальная? А хрен знает! Каждый раз одно и то же – холод и слякоть, мля. Кхе-кхе. Поспал ночку на скамейке – на тебе, мля! Простыл! Кхе-кхе-кхе! Тут так же холодно, как в родном Питере. И вообще странно – почему вчерась меня местные мусора не приняли? Тут ведь прилягешь на скамешку, тебя сразу цап, и в приют. Хорошие тут в Коувола приюты, не чета нашенским бомжатникам! Тут тя накормют, помоют, переоденут – откуда только такие шмотки берутся! – дадут койку на ночь, а утром адьё. А чё, я доволен! Тут ваще люди не те, сапсем не те! Тутава тебя менты не отбуцкают, и пацанва оголтелая не отмудохает. У нас там подойди к любому – копейки не допросишься. Ну, тут в Хвинляндии тоже хрен копейку дадут – прынципиально – но кажный тебя накормит и одёжку могет подарить. Ей-богу! Как прибыл я сюды, смотрю, какой-то парняга в автомате лимонад покупает, ну я ему: «Браток, выручи, а? Дай мелочь на опохмел!». Тот головой мотает – не понял. По-фински я не бельмес, но жестами показываю, типа: «Дай чё-нибуть!». А он улыбается, и протягивает мне свою банку с колой, а потом кидает еще мелочь в щелку аппарата, достает шоколадку и мне протягивает. Я взял, и стою, охреневая – вроде, денег не дал, но ведь и не послал. Спасибо, мил человек, и на этом! И чувство какое-то странное, непонятное – как будто что-то торкнуло изнутря, ноги ватными сделалися. А чувак взял себе ишо одну банку и пошел, улыбаясь. Я подумал – дурачок, наверное. Но потом пошнырял тут и понял – здеся все такие, к любому подойди, они к тебе, как к родному. Ну, стопарик не нальют, денег не дадут, но зато кажный накормит. Вот вчера мне тут одна старушка, тарелку с супом притащила, прямо сюда в скверик, и плед свой принесла, накрыла меня им, что-то бормотала на своём, а я не понимаю нихрена. Финский язык для меня, как китайский – муратень одна!  В родном-то Питере всё было понятнее – там свои, там русский дух, там Русью пахнет! Хмым. Фильтикультяписто сказанулось чё-то, но да ладно. Кхе-кхе.
    И ваще, почему я Питер родным зову? Нихрена мне он не родной. Сам я из Омска, там, значит, родился и всю жизнь проработал на электромеханическом заводе наладчиком. А вот, как жена моя померла, поехал в Питер к дочке, навестить решил – она там замуж выскочила, да давно не писала и телефон сменился. Помнится, это тоже осенью было, октябрь какой-то солнечный выдался. Короче, приехал, и думаю – поищу по старому адресу. Нахожу, значит, улицу, дом и квартиру – у меня всё записано было – звоню, а с порога на меня какие-то чебуреки пялятся. «Ми ничего не знай», – говорят – «никакой Натащка тут не проживать, это нашь квартир». А куда мне деваться? Куда дочка с зятем съехали? Огорчился я сильно и пошел в местный кабак, ну хряпнул малость для успокоения нервов. Опосля сел на лавочке у подъезда, думаю: ща у соседей поспрашиваю, может, знает кто, куда моя Натуленька съехала. Посидел, посидел, пузырь беленькой допил, а тут в сон меня. Пока спал, с меня кто-то снял куртку, ботинки, и сумку мою прихватил. Деньги и документы – тю-тю! И что? Как мне теперь? Как в Омск обратно? Помыкался денек-другой, поклянчил, типа: «Поможи́те, люди добрые!». Только, не нашел я в Питере людей добрых; видимо, все добрые люди в прежнем Ленинграде остались. Нонче человек человеку не друг, а волк!
    И вот помаялся, уж не помню, сколько дней, да так жрать захотелось, что на всё был готов. Схватил на привокзальном рынке с лотка колбасу и дёру, да не тут-то было – меня мусора хвать, и отхреначили так, что в мясо превратился, а потом в «обезьянник». Дальше суд и два года «общака». А  потом… а что потом? Пошла-поехала жизнь бродяжья, после тюрьмы пять лет ужо кочую.
    В общем, до Омска я так и не добрался. Зато залез в товарняк и до Коуволы доехал. И хорошо ведь прихерился так – шмонала таможня, да не нашли меня. Потом ужо, как сошел, на тутошней станции финские мусора меня, конечно, сразу заластали, но документов нет, а кто таков и откуда – я, типа забыл. В общем, так и оставили, пока не разберутся – то есть, пока личность не установят. А мне тут хорошо, тут нашенского брата, бродягу, не обижают. А ишо тут тепло,  не от погоды, нет, а от людей – душевное тепло греет лучше любого солнышка.
    М-да, хороший мне плед бабушка принесла, да не уберегся. Просифонило всё ж. Кхе-кхе. Ладно, пройдет – фигня, поправлюсь. Кхе-кхе-кхе.
   Порой, правда, чудится, что всё приключившееся за эти семь лет – какой-то сон, причем состоящий из двух частей: вначале кошмарный, а потом не очень. И мысля бьёт: а вдруг проснусь в родном Омске в родной квартире, опохмелюсь холодной водой из крану, и скажу: «Приснится же чёрте что по пьяни!». 
    Эх…Как часто в-и-и-и-жу я с-о-о-о-н, мой удивительный с-о-о-о-н, в котором о-о-о-сень нам танц-у-у-у-ет вальс-бост-о-о-о-н.


Рецензии
Сеня...очень понравилась юмореска...спасибо,что зашел в гости. Лана Ковалева.

Светлана Ковалева 2   29.04.2017 18:30     Заявить о нарушении
Трагикомедия в некотором роде. Спасибо за отзыв!

Семён Гонсалес   08.06.2017 19:03   Заявить о нарушении