Снег, как ощущение -I

В полупустой комнате почти темно.

За окном ранние зимние сумерки опустились на дома.
В той стороне, куда уходит от нас солнце, из-под сине-чёрного небесного занавеса ещё пробивается тонкая багровая нить заката.
Затем нить света истончается и на небе появляются острые иголочки света звёзд.
Звёздам холодно там, наверху, и они едва заметно подрагивают, словно пытаются согреться в движении.

В проёме расшторенного окна, если смотреть из глубины комнаты, допустим с продавленной старой тахты, виден силуэт старика.

Старик сидит в стальном кресле на больших колёсах со спицами, положив тяжёлые кисти рук на подлокотники.
Старик смотрит в окно.
Старая кошка, лёжа на тахте, смотрит на старика.
Потом она закрывает глаза и дремлет, изредка подрагивая кончиками ушей.

В комнате так тихо, что слышны крики играющих во дворе под окнами детей.
Пройдёт немного минут и они, подчиняясь окликам старших или испытывая чувство голода, разойдутся по своим подъездам.
Но, пока, их голоса ещё звучат, иногда перекрываемые стуком вагонных колёс и свистками электричек – в ста метрах от дома железная дорога.

Старик смотрит в темноту за окном.
Переплетение ветвей деревьев, только что казавшееся непроницаемой чёрной массой, внезапно превращается в топологическую сеть – под деревьями зажглись фонари.

-Эта топологическая сеть столь разветвлена, что может иметь выход в четвёртое измерение, -внутренне усмехаясь, думает старик.
-А может природе удалось сделать то, что не удалось нам в Бюро? –думает он.
-Что если, следуя этому вот извиву ветвей…, -старик беспокойно шевелится в своём кресле на колёсах, пристальнее вглядываясь во что-то за окном, понятное только ему одному.

Если бы кошка не спала на тахте, а сидела на подоконнике, то может бы ей удалось узнать по какой топологической ветке скользил взгляд старика.
На фоне белого снега, изрядно утоптанного детворой, прохожими и собаками, это было бы не очень затруднительно.

Но кошка спит.

Старик, тоже, кажется заснул.

Но это только кажется.
Его голова откинута на спинку кресла, веки смежены, но старик не спит, он прислушивается.
Стук колёс электрички и голоса детей становятся тише, а музыка и слова песни становятся слышнее.

Если бы кошка не спала, то она бы тоже услышала.
 
А за окном то дождь, то снег,
и спать пора, и никак не уснуть.
Всё тот же двор, всё тот же смех,
и лишь тебя не хватает чуть-чуть…

Из-под век старика на изборождённые морщинами щёки выкатываются слёзы.

Может просто только иногда
Лишь в памяти своей приходим мы сюда?

Как же её звали?

Её звали Ира…
После школы, иногда, она разрешала донести её портфель до подъезда дома где жила.
Дом стоял совсем рядом со школой.
Он и сейчас там стоит.
И здание школы никуда не делось.

Вот только меня там нет.

Снег кружится, летает, летает,
И, позёмкою клубя,
Заметает зима, заметает
Всё, что было до тебя.

А что если, она сейчас вот так же сидит у себя в комнате и тоже смотрит в окно?
О чём она думает?
Если бы можно было, двигаясь вот по этой топологической линии, попасть туда, где ты нёс за ней портфель?

Может быть на этот раз ты бы сказал ей то, о чём не сказал тогда, много лет назад?

В городе этом сказки живут,
Шалые ветры с собою зовут.
Там нас порою сводили с ума
Сосны до неба, до солнца дома.
Там по сугробам неслышно шла зима.

Мелодия становится тише, уплывает, растворяется.
Снова становятся слышны голоса детей и свист электрички.
Но, возникнув на пороге слышимости, эти звуки вновь становятся тише.

Старик открывает заплаканные глаза.

За окном что-то меняется.
Постепенно исчезает переплетение ветвей.
Чёрные ветви становятся белыми.
С неба всё гуще, всё плотнее и плотнее, летят огромные белые снежинки.

…Там по сугробам неслышно шла зима…

Примечание: В тексте использованы слова песен ХХ века.