Ах, бабушки, бабушки...

АХ БАБУШКИ, БАБУШКИ...


Из встречи с Савченко Екатериной Ивановной (1925 г.) и Балабан Полиной Андреевной (1929 г.), п.Беловодск

Ровесники нелегких лет страны –
Ее лишений и ее Победы, –
Мы измеряем памятью войны
Сегодняшние радости и беды…
Не в сытости, не в холе, не в тепле…
И потому – иным на удивленье –
На свежий хлеб, лежащий на столе,
Доныне мы глядим с благоговеньем…

Т. Кузовлева. «Октябрь», 1986 г., № 2

Люди, не ходите в церковь. Встретите скучающих на скамеечке старушек, подойдите, пообщайтесь, и если внутри зачерствело – обязательно отойдет. Ведь столько им в жизни всего пришлось перенести, а души у многих остались сродни белым листам бумаги. Захотят, и о любви с вами потолкуют, но сегодня разговор наш о лихолетье.
Первой поведала о себе Савченко Екатерина Ивановна.
– Родилась я на Беловодщине в селе Семикозовка в 1925 году. В семье воспитывалось трое детей. В 1932-ом отца мобилизовали на строительство канала Москва–Волга. Там он серьезно заболел и вскоре в столичной больнице и умер. Мать осталась с тремя малыми детьми. А тут – голодовка. Трудно было, но как-то выжили…
С началом войны мне довелось участвовать в сооружении противотанковых рвов вблизи Новоайдара. Работа нелегкая, а меня к тому же выбрали бригадиром. Надо было стараться…
При немцах же без малого не угнали в Германию. Спасибо добрым людям: ночью в дом постучали и предупредили, чтобы мама спрятала меня у знакомых – будут, мол, увозить.
По освобождении Беловодского района от немецко-фашистских захватчиков, в том же 1943 году, Екатерина Ивановна поступает учиться на ветфельдшера. Школа находилась на территории нынешнего лицея и была республиканского подчинения. Из многих областей направляли в нее молодежь на учебу. Там она однажды написала на широкой стене краской: «Смерть фашистским оккупантам!». Долго еще после Победы красовалась та надпись, говорит...
На всю жизнь запомнилось ей 16 марта 1947 года.
– В тот день отменили карточки на хлеб, – продолжает собеседница. – А я как раз получила зарплату – 310 рублей. На радостях иду в лавку и беру пять буханок хлеба.  Высокий такой, кирпичиком. С какими чувствами я домой летела – этого не передать… Захожу с хлебом в дом… А у нас в семье, кроме мамы и нас, троих детей, еще дедушка жил и мамина сестра – ну, совершенно глухая! И вот врываюсь я с этими здоровенными буханками к ним, все глаза вытаращили, мама ничего не понимает: «Откуда, дочка?!» Ну, маме я как-то объяснила. Та – в слезы, конечно... Никогда в жизни столько хлеба в доме не видела. А тетке – как объяснишь? Ее ведь тоже любопытство разбирает! Расплакалась я вместе с ними. «Ешьте, – говорю, – не жалейте. Там его много. Принесу еще».         
С тех пор жизнь у нас стала улучшаться. Хотя колхозники долго еще бедкались. Денег им тогда почти не платили.
Еще помню, как мне велосипед подарили. То ли германский, то ли еще чей-то… Он и сейчас у меня в сарае валяется. Я тогда работала помощником ветврача и в земотделе, куда входили многие службы, значилась секретарем комсомольской организации. Вот председатель колхоза Жученко Алексей Данилович и подарил мне велосипед. Тридцать девять колхозов в районе насчитывалось! Своими ветеринарами многие обзавестись еще не успели, и ездили мы из района. Бывало, то в одном колхозе работаешь, то в другом, – домой не попадаешь. И чаще приходилось добираться либо на волах, либо пешком.
Да, какая ни тяжелая жизнь была, но она постепенно налаживалась. Советская власть нам – как родная мать. Если бы она вернулась – настолько бы легче было доживать. Не думать: что же произойдет с нашими детьми и внуками?
У Екатерины Ивановны две дочери и имеются внуки – одна в Киеве с семьей живет, другая в Луганске. Непрерывного трудового стажа – сорок семь лет. Пенсия – шестьсот гривен. (Так оценила нынешняя власть вклад рабочего человека в строительство государства).
– А меня зовут Балабан Полина Андреевна, я 1929 года рождения, – продолжила тему другая женщина. – Мы с моей соседкой – подруги детства. Я помню, как немцы наступали. Сначала самолеты – с белыми крестами – бомбили центральные улицы Беловодска – слышны были разрывы. А один раз летчик, пролетая над Семикозовкой, увидел нас, детей, – мы к канаве бежали прятаться; так он развернулся и, стреляя из пулемета, пошел прямо на нас. Правда, никого не попал.
Еще у меня, как сейчас, стоят перед глазами лица троих наших солдат, которые, уходя от немцев, в июле 1942 года – уже фасоль созрела – завернули к нам во двор. Жара пылала... У них гимнастерки потрепанные, соль на спинах от пота выступила… Мы им кушать предлагаем, молока, а они – нет: водички, попить, говорят, дайте. Ушли парни, и тоскливо так стало: кому же это, думаем, воевать с фашистом проклятым, им, что ли?.. А через пару дней явились немцы. Холеные такие, на мотоциклах, на лошадях хороших, тяжеловесах, у нас таких тогда не было. Сразу искупались в бочках и дня три подряд мотоциклами ездили куда-то в сторону Бараниковки воевать, там еще гремело. Поедут, а к двенадцати возвращаются. Пообедают, отдохнут пару часов и опять едут. Потом затихло... Наши отступили…
После Победы Полина Андреевна стала работать бухгалтером в редакции местной газеты «Маяк комунізму». Главным редактором в то время значился Тишаков, а заместителем – Дятченко Николай Федотович.
– Тишаков был строгий, следил за дисциплиной, наказывал опаздывающих, – продолжает собеседница. – Николай Федотович – тот помягче… Хороший был человек. У нас во всех дети росли, и мы в рабочее время бегали в кулинарию за молоком, так как концу дня его там уже не оставалось. В райисполкоме это кому-то не понравилось, и нам запретили покидать рабочие места. Тогда на одном собрании Дятченко поднялся и сказал: «Вы сначала наведите порядок в кулинарии, обеспечьте население молоком в полном объеме, а потом уж требуйте от людей соблюдения дисциплины». И это помогло, молока стали завозить как-то больше.

Июнь 2008 г.