И вновь о тех, пороховых...

И ВНОВЬ О ТЕХ, ПОРОХОВЫХ...


На снимках:
а) выпускники 10-А класса Беловодской средней школы 1942 г., внизу слева - герой нашего повествования А.В.Хоружий;
б) А.В.Хоружий (фото автора);
в) Братское захоронение советских воинов, с. Каменка Изюмского района Харьковской области (фото автора);
г) беловодские ребята, справа - не вернувшийся с войны С.Г.Болтвин.   


Из встреч с Хоружим Алексеем Васильевичем, 1925 года рождения, п. Беловодск

«Впервые я так безысходно чувствую нелепую свою беспомощность в этих  огромных жерновах войны, что со страшной силой перемалывают тысячи людских жизней и уже дошли до моей…». Василий Быков. «Третья ракета».

Когда просматриваешь документальные материалы о войне, всегда с болью в сердце воспринимаются цифры, указывающие на количество погибших наших воинов в том или ином сражении. И с меньшим вниманием мы вглядываемся в данные о раненых и контуженых в тех боях. Но чтобы глубже понять трагедию войны, необходимо все же вдуматься, каких мук и страданий довелось испытать фронтовикам, получившим тяжелые пулевые и осколочные ранения, ожоги, контузии и пр.
У этого солдата – сквозное пулевое ранение груди. И вот уже шестьдесят четыре года, для нас – целая вечность, как эта рана нет-нет, да и даст о себе знать…
Хоружий Алексей Васильевич родился 26 марта 1925 года в Беловодске. Отец работал в типографии, мать в колхозе. В 1941 году окончил девять классов. С началом войны райвоенкомат направил его и еще нескольких ребят в Сталинград на работы.
Рассказывает Алексей Васильевич: 
– В каком-то клубе нас выстроили в две шеренги и прибывшие «покупатели» принялись разбирать по предприятиям. Винник Александр попал на Урал, на один из заводов. Сашка был крепким, высоким, и его взяли. Я же не прошел по росту. Нас с Третьяком Виктором направили на строительство железной дороги, которую тянули от Сталинграда к Волге. Продержались мы там до поздней осени. И хотя ночевали в толстой байковой палатке, но с каждым днем мерзли все сильнее. Да и условия жизни были ужасны. Вшей – не передать... На мне было пальто, хорошее, шерстяное, его можно увидеть на снимке, где я с тремя ребятами, так там, подымаешь воротник, а их… Сдал я одежду для обработки паром, шурф назывался. Но когда получил обратно, вся она сбежалась, лишь с трудом смог кое-что на себя натянуть; шапка та стала хуже, чем у итальянцев. Виктор предложил: «Давай удирать отсюда. Иначе замерзнем». Что ж, пацаны еще были… Убежали мы со стройки, направились на вокзал. Начали проситься у машинистов поездов, взять нас домой. Один нам говорит: «Чудаки вы. Я полные составы людей вожу с запада на восток, а вы хотите обратно. Но если уж так надо, выбирайтесь за город и там где-нибудь на подъеме попробуйте забраться на грузовой поезд». Мы так и поступили. Но как только очутились на платформе движущегося поезда, увидели, что по соседству с нами находится какой-то груз и рядом стоит часовой. Мы немного проехали и на следующей станции спрыгнули. Попросились на другой поезд. Пустили нас в пульман, в котором возят уголь. Там ехали какие-то люди. У них были наготовлены дрова, посреди вагона горел костер – готовился кипяток; нам дали им согреться. Доехали до станции Миллерово. Расспросили у местных жителей о дороге на Нижнюю Бараниковку и, через степь, пошли. Пока добрались, измучились порядочно. Голодные, уставшие постучались в селе в первую попавшуюся хату. Нас впустили. Бабка кинула на пол соломы, и мы повалились на нее, как убитые.
По возвращению в Беловодск Алексей Васильевич снова стал посещать среднюю школу. К лету 1942 года он успевает ее закончить, но война на востоке Украине полыхает уж полным ходом. Фашисты рвутся к Донбассу. В июне военкомат вручает выпускникам повестки на фронт. Но тут обстановка резко ухудшается, и немцы начинают бомбить поселок. Бомбежке подвергаются центральные улицы, мосты, госпредприятия, жилые дома. В этих условиях военкомат спешно эвакуируется, призывники на фронт не попадают.
– Бомбежка продолжалась семь дней, – ведет свой рассказ далее ветеран. – Говорили, будто здесь в те дни находилось украинское правительство. Бомбили штурмовики, «юнкерсы». Прилетало по несколько машин; несли людям смерть, пикируя с включенной сиреной. Мы с матерью пряталась выше по течению беловодской речушки Дубовец, у глинища. Люди нарыли там окопов и в них отсиживались. А корова наша оставалась привязанной на том месте, где сейчас расположен 3-й садик. И после того, как вражеские самолеты улетали, мать посылала меня проверить, все ли с ней в порядке. В один из таких дней, направляясь в поселок, я видел, как из района Дубовца в сторону Семикозовки произвела залп «катюша». Оттуда наступали немцы. Последний раз мы отправились на наши улицы с Чумаковой Любой. У меня был с собой комсомольский билет, и я, опасаясь, как бы чего не случилось, ей говорю: «Наверно, я его спрячу». Выкопал ямку, положил туда билет и все прикрыл соломой: думал, вернусь, заберу. Чуть прошли, смотрим: навстречу – всадники, немцы. Обозы едут, орудия тащат… Следом двигаются пехотинцы. Здоровые, рукава по локти засучены, и нам: «Ком, ком…». Я Любе шепчу: «Не отворачивайся, смотри им в глаза». Немцы нас не тронули. Прошли яром в сторону Новоспасовки.
Добравшись к своей усадьбе, увидел страшную картину. Рядом с нашим домом упала бомба. Дом был меловой, и один угол завалился полностью, отчего часть крыши висела в воздухе. Внутри все было разбито, перемешано с глиной. Когда явился отец – он скрывался во время бомбежек в лесу, – отыскали какой-то столбик и подперли им крышу. Затем кое-как сложили и обмазали стены.
С того дня, продолжает ветеран, началась немецкая оккупация. В Германию его не угнали, зато осенью забрали итальянцы – в качестве ездового возить раненых. Он снова попадает под Сталинград, теперь уж с Бородиным Василием. Через некоторое время ребята принимают решение бежать. Чтоб больше походить на беженцев, выпросили у одной хозяйки санки и под покровом ночи с деревни тихонько ушли. Торопились… По опыту знали, итальянцы, случалось, беглецов настигали, и тогда тем приходилось не сладко. Но за ними погони организовано вроде бы не было. Хотя позже, когда у станции Шептухово переходили железную дорогу, чуть сами не нарвались на немцев.
– Подошли мы к ней ночью, пробравшись полем с нескошенным подсолнечником, –  вспоминает ветеран. – Станция освещалась. Вдруг смотрим – вдоль железной дороги идет группа немцев. И это всего в нескольких десятках метров от нас. Нам ничего не оставалось, как упасть наземь и замереть. К счастью, те нас не заметили. Мы пересекли железную колею и направились дальше. Но мне двигаться становилось все труднее и труднее. Еще раньше я простудился, и в пути у меня началось воспаление легких. И когда вышли уж на дорогу, ведущую из Чертково на Беловодск, я сдал совсем. Хорошо, что имелись санки, и Василий время от времени меня на них подвозил. Но здесь нам повезло. Сложно в такое поверить, но едут навстречу сани, запряженные парой лошадей, на них два немца, а рядом – моя и Бородина матери (мою маму звали Надежда Ивановна). Оказывается, они, собрав, какие могли, продукты, отправились на поиски детей. Вначале немцы хотели нас арестовать, но матери расплакались, начали их упрашивать, и те передумали. Утят жареных, мед и все остальное, что везли с собой, оставили немцам. Далее – через Кононовку, вдоль реки, пустынными тропами пробрались в Беловодск. Порой я передвигался своими ногами, другой раз мать с Бородиным тащили меня на санках. 
А уже в феврале 1943 года, после освобождения района от немецко-фашистских захватчиков, Хоружего Алексея Васильевича призывают в ряды Красной Армии. Попадает он, как и многие беловодчане, под Харьков. Номер первой своей воинской части, где им выдали солдатские погоны и по одной винтовке на двоих, он не запомнил. С тем воинским подразделением молодой солдат провоевал всего несколько недель. Получилось так, что как раз в этот момент советские войска, разгромив немцев под Сталинградом, предпринимают попытку продвинуться вперед. Но немцы, собрав крупные танковые и моторизированные соединения, организовали мощный контрудар, отчего некоторые советские дивизии попали в окружение и были разбиты. Это была катастрофа. И ее довелось пережить и нашему земляку, только-только получившему в руки оружие. Винтовка у них была одна на двоих с его товарищем из Беловодска Болтвиным Савелием. Патронов было мало, действовал строгий приказ экономить. Несколько советских танков они видели всего один или два раза. Зато в районе станции Лозовая на них пошли немецкие танки и мотопехота. Началась паника. В каком-то овраге работники особого отдела пытались собрать отступающих, грозились расстрелом каждого пятого, но когда увидели вражеские танки, сами удрали на машине. (Алексей Васильевич помнит единственный случай, когда по постановлению «тройки» за трусость автоматчиками его дивизии был расстрелян один солдат).
Выходили из окружения вдвоем с Болтвиным. Винтовку не выбросили, хотя патронов не оставалось ни единого. Налетали немецкие самолеты. Летчики гонялись за каждым движущимся объектом, будь-то машина, подвода, солдат, беженцы. На всю жизнь запомнил фронтовик охоту самолетов за людьми. Помнит их марку: штурмовик Ю-87, или «лапотник», как его называли бойцы, потому что шасси у них не убиралось и торчало из-под фюзеляжа. Однажды, продвигаясь на восток, ребята заметили вдали две фигуры, движущиеся параллельно. Решили к ним приблизиться. И тут оказалось, что это – немцы. Бросились назад. Гитлеровцы открыли огонь из автоматов. Их спасла посадка. Алексей Васильевич и сейчас помнит, как больно его царапали ветки, росшей там акации. Тем не менее от преследователей они оторвались и вскоре вышли к своим где-то за селом Каменка, что вблизи города Изюм. Там после проверки «окруженцев» особым отделом почти всех записывали в новые части. Они с Болтвиным попали в 60-ю стрелковую дивизию рядовыми бойцами в полковую роту ПТР (противотанковое ружье). Дивизия формировалась в Сибири, с боями шла от Сталинграда; ребята в ней были здоровые, выносливые, между ними чувствовалась крепкая мужская дружба.
Спустя короткое время Болтвин Савелей погиб. Притом очень глупо, вспоминает ветеран. Находясь на передовой, в период затишья решил пробраться к убитым немцам, раздобыть махорки. Товарищи отговаривали, но тот не послушался. Больше живым его никто не видел. Позже узнали, что он убит. Там же в Каменке его и похоронили.
До середины лета 1943 года их дивизия так и находилась в обороне на одном рубеже. 
17 июля 1943 года пошли в наступление. В тот день Алексей Васильевич вместе со всеми принимал участие в форсировании Северского Донца. Переправлялись в дневное время, на лодках и плотах. Гитлеровцы огонь открыли, но частота стрельбы была относительно слабой. К тому же противоположный берег перед наступающими оказался пологим, и им удалось, выбив немцев из Каменки, занять плацдарм. Но дальше продвинуться не смогли, противник начал контратаковать. Пришлось отбиваться. Окопавшись, встали в оборону. За горой, километрах в пяти-шести выше по течению реки находился город Изюм.
– Там ребятам досталось значительно больше, чем нам, – продолжает Алексей Васильевич. – Немцы, пытаясь столкнуть их из занятого плацдарма, беспрерывно обстреливали, контратаковали, наносили массированные бомбовые удары. Со своих позиций нам все это было хорошо видно. Но наши удержались. На том изюмском плацдарме находился тогда и мой одноклассник Завьялов Василий Дмитриевич. Как мне известно, он был командиром отделения. За те бои у него, кажется, и орден Красной Звезды. 
В боях под Каменкой начал набираться воинского опыта в качестве бронебойщика и герой нашего повествования. Он рассказывает:
– Основная задача первого номера ПТР – уничтожение танков противника, с расстояния в двести, сто, пятьдесят метров. Не легкое это дело. Ружье весит шестнадцать килограммов. От выстрела пружина больно бьет тебе в плечо, отчего оно всегда в ссадинах, кровоточит. Но вот эффективность поражения из такого оружия даже лучше, чем из пушки сорокапятки. Хорошая прицельность, точность стрельбы. К примеру, идет бой, ты поджидаешь, пока танк приблизится. Нервы в кулаке. Вокруг – грохот, стрельба, разрывы. Страшно голову высунуть. А надо все оценить, рассчитать. Иначе – гибель. И вот, когда танк начинает где-нибудь подниматься на бугорок, ты и бьешь ему прямо под низ. Очень уязвимое место немецких машин было… Еще можно целить по бакам, по гусеницам. Сжигались нашими ПТР-ами немецкие танки еще как! Иногда удавалось попасть в смотровое окно механика-водителя. Тогда танк взрывался изнутри. Таким же способом с помощью ПТР уничтожались и немецкие доты.
Немало полегло в тех сражениях советских воинов. Был на фронте у Алексея Васильевича закадычный друг и земляк – помкомвзвода Кравченко. Одной шинелью укрывались. После войны собирались встретиться. Не довелось… Получил командир тяжелое ранение в живот. Вынесли его санитары с поля боя на плащ-палатке и в свою часть он больше не вернулся. После войны пытался ветеран его разыскать, да оказалось, умер тот от ран еще тогда, в сорок третьем. Не дожил солдат до Победы. 
Осенью 1943 года началось новое наступление советских войск от берегов Северского Донца. И оно оказалось более успешным, чем предыдущее. Продвигаясь к Днепру, 60-я стрелковая дивизия, в которой служил Хоружий, первой ворвалась в город Павлоград Днепропетровской области, за что ей было присвоено звание гвардейской. Личному составу в торжественной обстановке было вручено гвардейское знамя. Солдаты вслед за командиром произносили слова клятвы.
В ноябре после упорных боев совместно с другими воинскими частями 60-й дивизией было освобождено Запорожье. После чего они получают приказ форсировать Днепр и занять остров Хортица. Однако оказалось, сделать это не так просто. Противником с помощью артиллерии и минометов почти беспрерывно велся плотный заградительный огонь. А по ночам вся водная гладь освещалась мощными прожекторами. Несколько попыток преодолеть реку закончились безрезультатно. И тогда 19 ноября командование принимает решение форсировать Днепр в другом месте, чуть ниже по течению.
– То ли у немцев разведка плохо сработала, то ли еще что-то, но нашему полку удалось ночью, на плотах, переправиться на правый берег, – продолжает Алексей Васильевич. – Еще нам помог туман: самолетов немецких не было. А наша «катюша» в три часа ночи зажгла на той стороне хату под соломой. На нее мы и ориентировались. Пока немцы опомнились и открыли стрельбу, наш полк был уже на суше. Захватили плацдарм. Саперы быстро навели понтонный мост. Начали переправляться другие полки, пошла техника. А нам командир приказывает: зарывайтесь поглубже – будет жарко. Тяжелый был тогда бой, но мы выстояли. Еще и немцев вскоре погнали. За те бои я был представлен к ордену Отечественной войны І ст. (ІІ ст. у меня к тому времени уже был).
На мгновение прервем повествование Хоружего. На одном из сайтов интернета помещен небольшой очерк об участнике форсирования Днепра, получившем за это звание Героя Советского Союза, Н.Т.Шлемове. Удивительно, но его судьба в тот момент пересеклась с судьбой А.В.Хоружего. Вот что там пишется: «В ночь с 25 на 26 ноября 1943 года при форсировании Днепра южнее города Запорожье подразделениями и частями 6-й армии начались бои по захвату плацдарма на правом берегу Днепра. Заместитель командира отделения 217-го отдельного батальона инженерных заграждений рядовой Шлемов под огнем противника переправлял в районе села Разумовки Запорожского района бойцов передового отряда 185-го – 180-го стрелковых полков 60-й Гвардейской стрелковой дивизии. Николай Шлемов сделал через Днепр десять рейсов и переправил на правый берег около ста пехотинцев… Обратно на левый берег он вез раненых. Убитых в боях при захвате плацдармов советских солдат и офицеров хоронили на месте, раненых перевозили на левый берег. Тех, первых, которые начинали бои на правом берегу, полегло очень много. Это были в основном молодые и сильные люди, способные преодолеть мощную водяную преграду и вести тяжелые бои на плацдармах. Своими подвигами и своими смертями они проложили путь на запад подразделениям и частям Красной Армии».
Далее – по воспоминаниям А.В.Хоружего:
– А ранило меня 9 марта 1944 года. И видел, что целится по мне немец из автомата, но меня подвел наш ППШ – заклинило патрон. А он попал. Пуля вошла в шею и вышла со спины ниже лопатки. Лечили в госпитале города Астрахань. Восемь месяцев лежал. Очень тяжелое было ранение. Чего только не перенес… Левую руку хотели было уж ампутировать, но спасибо женщине-доктору, взявшей на себя ответственность предложить медкомиссии еще немного повременить; она меня и выходила. Но рука на всю жизнь осталась ослабленная. И рана мучила долго. Еще девять раз после Победы довелось побывать в госпитале.
Возвратившись в Беловодск, бывший фронтовик сначала был назначен инструктором районного Всеобуча, а позже работал в сберкассе, в райфинотделе, начальником штаба военной обороны.

        Май 2008 г.
 
После опубликования в районной газете «Вісті Біловодщини» очерка «Поклонимся и мертвым и живым», посвященного 65-летию освобождения Украины от немецко-фашистских захватчиков, где в рассказе А.В.Хоружего упоминается о Болтвинове Савелие Григорьевиче, погибшем в марте 1943 года и похороненном в селе Каменка Харьковской области, автора разыскала жительница Беловодска Дьяченко Раиса Ивановна, которая сообщила, что ее мама была родной сестрой Савелия. До войны семья Болтвиных проживала на улице Садовая. Последний раз сестра видела брата, когда тот забегал домой по пути из Морозовки на фронт. Это случилось ночью. Она его «обстирала» и проводила в дорогу. В дальнейшем никаких сведений о нем не поступало, Савелий считался пропавшим без вести. Место его захоронения родным известно не было. Родственница предоставила фотографию, где ее дядя заснят вместе с братом Михаилом и их товарищем. Михаил воевал, домой вернулся, умер в преклонном возрасте. О парне, расположенном на снимке слева, собеседница добавила, что, по словам ее мамы, это их бывший сосед через одну хату, которого по-уличному звали Галан, а настоящая фамилия – Олейник. О дальнейшей его судьбе у нее сведений нет, хотя в Беловодске проживают его родственники.
На фотографии оказался Олейник Николай Александрович, 1920 года рождения. Об этом сообщила его племянница Прищепа Екатерина Ефимовна. Николай был призван на фронт с началом войны. Затем пришло извещение, что он пропал без вести. В Книге Памяти о нем указано: «Рядовой. Погиб 5 июля 1942 года в районе г. Коротояк, Воронежская обл.». Других сведений автору раздобыть не удалось.