Голубые города. Автобиографическая повесть. Гл. 12

Глава ХІI

Строительная эпопея


Далее хочу остановиться еще на одном периоде нашей семейной жизни, события которого на некоторое время как бы приглушили переживания о политических и экономических изменениях, происходившие в конце 80-х, начале 90-х годов на территории бывшего СССР. Таким важным фактором для нас с женой стало строительство дачи.
Земля под дачные участки для работников ПМК-146 была нарезана весной 1991 года в районе Семикозовки в излучинах реки Деркул. Та местность по-народному называется Бугайка. Случилось так, что я не был предупрежден, когда должны были тянуть номерки, и в тот день мы всей семьей находились у кого-то из родителей. Позже супруга сама посетила контору ПМК-146, и председатель профкома предложил ей на выбор несколько оставшихся и основательно перебранных участков. Она потом говорила, что можно было согласиться или на один большой, соток на двадцать, часть которого весной заливалась водой, или выбирать из нескольких расположенных немного на возвышенностях, но с худшей землей. Она остановилась на последнем варианте. И вот когда у меня возникла мысль о строительстве, тот фактор сыграл немаловажную роль: существовала надежда, что фундамент будущего домика не «сядет». Но, замечу сразу, сооружение могло бы простоять долгие годы и ничего бы с ним не случилось. И ведь было уже процентов на восемьдесят готово, но, увы… Все перечеркнули горбачевские реформы и последовавшие за ними общие экономические неурядицы.
Идею о строительстве мне подал Васильев Владимир. Работали мы тогда в окрестностях села Пески Новопсковского районе. Там наша организация проводила чистку мелиоративных каналов, демонтаж старых и монтаж новых гидротехнических сооружений. Васильев трудился на бульдозере. Как-то он мне говорит, помоги, мол, погрузить на машину несколько бывших в употреблении железобетонных плит, собираюсь строить дачу, они пойдут на фундамент. Я исполнил его просьбу, а у самого в сознание вкралась мысль: «А может, и мне попробовать соорудить дачу?» Старых плит на участке оставалось лежать, сколько хочешь… В общем, через некоторое время я с собой совладеть уже не мог. Договорившись с водителем «Колхиды», подвозившим стройматериалы, я набросал трубоукладчиком в его кузов какое-то количество плит. Мастер, руководивший работами, в это дело не вмешивался. Размером они были два метра на три, толщиной – восемнадцать сантиметров. Сколько их вошло в кузов – не скажу, но высота груза достигала уровня бортов. Водителю за переброску железобетона в Беловодск я заплатил не то десять, не то двадцать рублей. Сейчас в это трудно поверить, но приобретение и доставка плит обошлись мне действительно в такую мизерную сумму. Разгружен стройматериал был рано утром следующего дня прямо на дачах с помощью взятого в автоколонне ПМК автокрана. В своей организации я договорился и с экскаваторщиком о производстве траншеи под фундамент, что вскоре и было выполнено. Так как по ширине плиты составляли два метра, то, прежде чем их укладывать, необходимо было разделить по длине на две части. А это означало – бить кувалдой. Вначале казалось, самому мне такую работу не осилить, ведь это более двадцати погонных метров железобетонной плиты. Но не так страшен черт, как его рисуют. Разделил я напополам плиты, прибывший по моей просьбе со своим «саком» сварщик разрезал скрепляющую их арматуру, и дело было сделано.
Так как на производстве я работал, находясь постоянно в разъездах, то стройкой занимался только по выходным. И вдруг впервые за столько лет меня перебрасывают прямо в Беловодск. Трубоукладчик был разгружен рядом с только что построенной новой четырехэтажной школой, гимназией. Там сварщики тянули к двухэтажным домикам газовую трубу, и я должен был ее поддерживать. Но в мыслях у меня была уже дача. А на ловца, как говорится, и зверь бежит. В другое время я вряд ли обратил бы внимание, что вблизи тротуара, ведущего к парадному входу школы, лежат то ли забытые, то ли оставленные по ненадобности строителями наполовину присыпанные землей и обросшие травой две крупные железобетонные арки. Здесь приходят на ум строки из советского учебника для младших классов по природоведению, где говорилось: «Советский Союз – страна обильная и богатая…». Воистину данное определение подтверждалось в моей жизни не раз. К тому же нередко такое бесценное богатство лежало фактически прямо под ногами. Думаю, с этим согласятся многие.
В общем, кувалда находилась у меня под сиденьем, сварщики работали рядом, поэтому не стоило больших проблем разделить арки на части, а затем, погрузив в самосвал, доставить на место. Таким образом, под основание фундамента было заготовлено материала на два пояса «подушки». 
Уложить весь железобетон в траншею согласился Шуховцев Федор, трудившийся в нашей автоколонне «Ворошиловградводстрой» на кране, выполненном на базе автомобиля МАЗ. Намеченную операцию мы с ним договорились провернуть рано утром, до наряда. Время было летнее, светало рано, и, по расчетам, к восьми часам мы должны были со всем этим управиться. В действительности же все оказалось значительно сложнее…
Встретившись чуть свет, выехали на участок. Шуховцев на кране движется впереди, я на мотоцикле – следом за ним. Расстояние от Беловодска к дачным участкам, по кругу, километров пять. И вот когда уж пересекли в районе насосной станции Деркул, а затем, преодолев небольшой ручей, свернули к дачам, случилось непредвиденное: на крутом косогоре машину накренило, и стрела крана сдвинулась вправо; она вот-вот могла соскочить с поддерживающей ее передней стойки. Водитель остановился. Я, бросив мотоцикл, подбежал к нему. Даже невооруженным глазом было видно, что положение критическое. Мало того, что сдвинулась стрела, еще и левое переднее колесо МАЗа на несколько сантиметров оказалось приподнятым над землей. Малейшее движение – и кран мог перевернуться, или, по крайней мере, соскочить со стойки стрела. Подумав, Федя сказал, что нужно искать трактор либо машину, чтобы, подцепив кран за левый крюк, протянуть его вперед. Однако такое предложение у меня энтузиазма не вызвало. Во-первых, где ты найдешь в пять часов утра такую технику, а во-вторых, подобные действия не являлись гарантией, что все обойдется без осложнений. Я предложил другой вариант. Основным в нем было подкопать грунт под задним левым колесом крана. В таком случае кран должен был немного выровняться. Водитель согласился. Штыковая лопата у нас имелась, и мы начали долбить наезженную машинами и тракторами землю. Задние колеса МАЗа двойные и брать приходилось широко. К тому же копать под самими шинами было неудобно и твердо. И все же работа та оказалась не напрасной. Через некоторое время нам удалось опустить левую пару задних колес, а сними и раму автомобиля. Дальнейшие действия предопределяла логика событий: необходимо было продлить канавку по ходу движения, а затем прокопать такую же от переднего колеса на пять-семь метров вперед до конца опасного участка. Изымаемый грунт мы ссовывали под правые колеса крана. Часа за полтора напряженной работы дорога была выровнена, и водитель благополучно преодолел косогор.
После монтажа двух ярусов «подушки» была сооружена неширокая опалубка, поварена арматура и все это залито бетоном. Две машины бетона я выписал в своей организации. Так получилось, что одну из них разгружать оказалось некому, мне не удалось быстро подыскать помощника. Супруга в это время находилась в общежитии с детьми. Проехав туда мотоциклом и поручив на соседей девочек, мы с ней отправились на участок. Уморились тогда здорово, но весь бетон был уложен в опалубку, а затем, как и полагается, «завибрирован».
Кирпич для стройки я вновь выписал в своей организации. К тому времени начальником ПМК-146 был назначен Халфин Евгений Дмитриевич, ранее работавший на более низкой должности в Старобельске. Надо сказать, та кадровая перестановка совпала с началом строительства в Беловодске в районе автовокзала многоквартирного пятиэтажного дома. Государством были выделены определенные лимиты, и вот под них в поселке у некоторых товарищей начали расти, как на дрожжах, свои личные «хатынки». Хозяевами таковых являлись главным образом руководящие работники различных районных организаций. Разумеется, в отделе кадров ПМК-146 такие лица на учете не состояли, в то же время стройматериал привлекал многих, поэтому дверь в кабинет Халфина в те дни, особенно по утрам, не успевала закрываться. Иногда в толпу просителей мог втиснуться и кто-нибудь из ПМК-овцев. Тогда Халфин, соблюдая в какой-то степени принципы равноправия, вынужден был подписывать заявления и своим работникам.
Получать кирпич надо было в Старобельске на товарной станции. Для доставки его в Беловодск мною была выписана одновременно с нарядом на кирпич и машина с прицепом. Прибыв на станцию, договорился с бригадой наших же каменщиков о погрузке. Долгие годы главным у них значился Косяк Владимир. За небольшой магарыч парни набросали в кузов и прицеп машины кирпича столько, сколько посчитали нужным, но в любом случае больше того значения, которое было указано в накладной.
Кладку стен производил сам. Цемент приобрел опять же  в ПМК. Отпускал мне его Войцеховский Георгий Александрович, который позже займет место начальника организации; а хранил у себя возле общежития, в гараже, переоборудованном с бывшей «летучки». Прежде чем отправиться на дачу, бросал в коляску мотоцикла пару мешков и мне их на день хватало. Сложней стало работать одному, когда «погнал» верхние ряды. Пришлось съездить за тестем, с которым мы и закончили стены. Однажды, дело было уже к осени, только приступили к работе, как начал моросить мелкий дождь. Под дождем класть кирпич невозможно: раствор, упитывая влагу, «плывет», и на шов его почти не остается. Необходимо было ждать просветления неба. Укрыться от «мрячки» было негде – ни единой постройки вблизи не находилось. Поэтому нам ничего не оставалось, как перебраться под собственный дощаный настил и там коротать время.
Первая серьезная проблема со стройкой возникла, когда необходимо было перекрывать потолок. Тут сказалась моя совершенная безграмотность в строительном деле. Ведь я как строил: сначала занимался одним вопросом, и лишь когда та работа подходила к завершению, начинал обдумывать следующий. Так было с фундаментом, так было со стенами. Причиной такого ступенчатого планирования следует, вероятно, считать то, что я все же не был вполне уверен, что моя мечта воплотится в жизнь. Поэтому далеко старался не загадывать. И вот, когда встал вопрос о плитах перекрытия, оказалось, что в ПМК-146 подобные изделия имеются только пятиметровой длины, а точнее – пять метров сорок сантиметров. С помощью таких плит нашей организацией монтировался 64-х-квартирный пятиэтажный дом, под такие же плиты умные люди проектировали тогда свои дома и дачи. Все это мне позже объяснил Васильев, с которым мы вдвоем почти одновременно начали строительство и чьи два домика только и смогли на некоторое время изменить ландшафт ПМК-овских дач. Фундамент моего строения равнялся шесть метров в длину и пять в ширину. Поэтому плита в пять метров сорок сантиметров туда никак не шла. И все же вариант был. Необходимо было выписать в ПМК пятиметровые изделия, а затем в другой организации обменять их на шестиметровые. О том, чтобы сразу достать нужные плиты, нечего было и думать – ни в одной организации мне бы их просто так не выписали. Даже у себя я долго не мог заполучить пятиметровые. На каждую из моих просьб Халфин отвечал: пока плит нет. Но тогда нас выручила супруга. Однажды Халфин заскочил в райсэс уладить какой-то вопрос по строительству. А моя жена работала там на должности помощника санитарного врача коммунального отдела, курировавшего коммунальные хозяйства колхозов, совхозов, а также строительные и другие организации. И она, зная мою проблему, обратилась к Халфину с просьбой по поводу плит. Вероятно, у того имелись какие-то нюансы с разрешительной документацией, и он поставил свою подпись под заявлением. Дальше дело оставалось за мной. Объехав несколько строительных организаций, я нашел нужные плиты в ППОНе, где и договорился об их обмене на пятиметровые (разумеется, с доплатой). Вопрос был решен на уровне не то главного инженера, не то прораба. Для того чтобы все это провернуть, мне пришлось организовать одновременно кран и машину. Пятиметровые плиты были перевезены на территорию той организации, там разгружены, а другие – загружены, доставлены на участок и сразу же уложены на стены домика. Монтажником при всех этих работах оставался я сам.
Непросто в те годы было раздобыть и лес для кровли. Но здесь опять помогла супруга. Находясь как-то с официальной проверкой в колхозе «Украина», ей удалось выписать у его председателя несколько кубов сосновых жердей. Нанял я в автоколонне машину, договорился с присутствовавшим при отпуске леса молодым прорабом колхоза, чтобы выбрать самые толстые и ровные жерди, и, погрузив их, отвез в Третьяковку на распиловку. (В колхозе «Украина» существовала и своя пилорама, но она тогда почему-то не работала). Распустить жерди по длине было необходимо, чтобы в дальнейшем сохранялась их жесткость. Самые толстые бревна были пущены на стропила, а потоньше предназначались вместо досок под шифер.
Изготовить стропила и установить их прямо на плиты дачного домика мне вновь помог тесть. Плотницкая работа ему нравилась. Теперь оставалось раздобыть шифер и укрыть дачу: пока без окон, без дверей, но все это оставалось «на потом».
Я еще не коснулся того, какая у нас должна была получиться крыша, да и вообще, что собой представляло все сооружение. Но это – особая история.
…Возможно, если бы мне однажды не попался на глаза тот снимок дачи, который поразил и меня, и мою супругу своими формами и копию которого я пытался перенести на наш участок, у меня вряд ли появилось бы столько энтузиазма к строительству, сколько я почувствовал на ту пору. Будущую нашу дачу мы увидели на обложке какого-то иллюстрированного журнала. Вот это был домик! Возведен он был из шлифованного красного кирпича, одноэтажным, под крутой двухскатной крышей и мансардой с открытым балконом. Глядя спереди, левая сторона здания создавала как бы выступ, с одним небольшим окном. Затем следовал открытый навес, поддерживаемый на углу изящным прямоугольным столбиком. В глубине навеса располагалась входная дверь, а справа от нее – широкое окно. Сама крыша была выполнена не только с большой крутизной, но еще и внизу, на небольшом расстоянии от края, резко менялся ее уклон, в результате чего получался как бы массивный козырек, значительно выступающий за стены сооружения. Этот козырек, как и вся внутренняя часть балкона, был подшит мелкой деревянной «вагонкой» и вскрыт лаком. Вверху, выше балкона, «елочкой», также была набита «вагонка». Всех деталей того домика не опишешь, но пусть уж читатель поверит – на фотографии он выглядел изумительным. Со стороны фасада были разбиты большие клумбы. Разумеется, не полностью совпадающее в деталях, но что-то похожее могло получиться и у нас. Немаловажное значение имело и то, что фундамент нашей дачи, по аналогии с образцом на снимке, был невысок, и представлялось, что человек, ступив лишь шаг от порога, тут же попадает в цветущий мир живой природы.
…Наступила глубокая осень. Необходимо было срочно укрывать сооружение от дождя и снега.
Шифер для крыши снова достала жена, по двадцать – тридцать штук в двух разных хозяйствах района.
И вот как-то под выходной я договариваюсь с Сусловым Александром и Корсиченко Евгением, что назавтра мы втроем отправляемся крыть дачу. И хотя к утру похолодало, и даже пошел снег, свое решение менять не стали. Загрузив материал в нанятую мной машину, доставили его на участок. Работа предстояла серьезная и небезопасная. Проблема состояла как в подаче шифера на крутой склон крыши, так и в том, как его в подобных условиях закреплять. Но необходимо было начинать… Один человек остался внизу, а со вторым мы полезли наверх. Молоток и гвозди находились у меня. Мною и должна была выполняться самая опасная работа. Худшим из всего являлось то, что, укладывая шифер и забивая дальние гвозди, необходимо было почти всем корпусом ложиться на лист и двумя руками дотягиваться до места, где должен был войти гвоздь. Понятно, что на таком уклоне человек не мог удержаться на шифере, поэтому ноги мои должны были оставаться на свободных брусках кровли, а за туловище меня крепко поддерживал напарник. Умные люди для таких целей заранее изготавливают специальный настил с набитыми по нему рейками, служащими упорами для ног. У нас такого настила не было. И все же, как оказалось, главная неприятность подстерегала с другой стороны. Уже когда мы начали бить шифер, выяснилось, что в двух привезенных нами стопках он разной волны. То есть в одной – семиволновый, в другой – восьмиволновый. Таким образом, при соединении такого шифера волна в волну лечь не могла. Об этом «открытии» мне сообщил Суслов, когда я ужу находился наверху. Что было делать?.. Ведь наступала зима и времени на новую подготовку не оставалось. Посовещавшись, решили: козырек с обеих сторон и два последующих ряда бить одним шифером, а два верхних ряда – другим. В таком случае получалось, что концы второго, считая сверху, ряда, не будут прилегать к нижнему; эту щель необходимо было в будущем чем-то законопатить от задувания ветрами. По такому сценарию и укрыли дачу. Разумеется, глядя со стороны, этот наш брачок был довольно заметен, да и мечта выстроить красивую дачу с моих рук все более ускользала, но у меня еще оставалась надежда, что в будущем к крыше можно будет возвратиться.
Целая эпопея составила изготовление для домика металлических дверей и ставен.
Хорошей толщины листовое железо мне своим транспортом доставил из Лисичанска Паша, а все остальное я делал сам, в зимний период, находясь на участке оросительной системы села Даниловка. Занимался этим в обеденный перерыв, и времени ушло около полутора месяцев. Первыми были изготовлены двое дверей. Их каркас сварил из раздобытого где-то уголка от поливных агрегатов, а навесы подобрал из крупных сегментов старой цепи роторного экскаватора.
Значительно дольше пришлось повозиться с оконными ставнями, особенно с теми, которые предназначались для окна, выходившего к фасаду. По той причине, что оно располагалось рядом с дверью, при его открытии частично перекрывался вход в дом, поэтому конструкцию необходимо было выполнить так, чтобы она складывалась «гармошкой».
Другая проблема заключалась в специфике изготовлении внутренних запоров к дверям и ставням. Они должны были быть, во-первых, надежными, а во-вторых, открываться снаружи. Здесь я использовал опыт слесарей Стахановского «Машзавода», запиравших таким способом свои металлические столы. Опишу, как это выглядело. Замок состоял из «язычка», двигающегося по пазу и поджимаемого с одной стороны пружиной. В средней части пластины, составляющей основу «язычка», насверливалось три-четыре дырочки. Особенной конструкции ключик, предназначенный для перемещения «язычка», изготавливался из металлического прутика диаметром пять-шесть миллиметров и состоял из двух частей. Он вставлялся с наружной стороны двери в круглое отверстие и поворачивался на 180 градусов, вследствие чего подвижная его часть «переламывалась» и под углом 90 градусов опускалась вниз; в результате находящийся на краю ключика выступ попадал в одну из дырочек на «язычке» замка; затем ключ подтягивался к себе и поворачивался. В итоге «язычок» выходил из зацепления со второй половинкой двери.
Такую конструкцию запоров я и перенес на свои изделия. Специальный ключик можно было изготовить один, а вот запоров необходимо было выполнить по одному на двое дверей и по два на каждую из пяти ставен, так как там я их решил разместить по паре.
К весне вся запланированная работа была завершена, и вскоре с помощью сварки конструкции были надежно закреплены в проемах дачного домика. Хотелось бы подчеркнуть, оконные ставни составляли мою гордость. В течение одной минуты, обойдя вокруг сооружения, можно было без труда открыть все окна.
Обезопасив таким способом себя от воров и хулиганов, мы с женой выкрасили металл в серый цвет. Это была, пожалуй, последняя точка, поставленная в строительство дачи. Далее события развивались только в обратном порядке. Нет, забыл... Внутри еще успели утеплить стены пенобетоном. Дело в том, что после всех расходов на строительство у супруги оставалось лежать на сберкнижке 600-650 рублей советских денег. И хотя государство финансы уже начало «зажимать», ей в последний момент все же удалось снять свои сбережения и той суммы хватило, чтобы приобрести нужное количество утеплителя. Класть пенобетон необходимо было на глинистом растворе, и я помню, как мы с тестем ездили пару раз мотоциклом на «замороженное» строительство новых очистных сооружений Беловодска за глиной. (Кстати, то был «мой» последний производственный объект, оставшийся, как и масса других, незавершенным).               
…Занимаясь стройкой, я почти не обращал внимания на растениеводство, думал, вот закончу домик, тогда и наступит время огорода и сада. Не так обстояли дела у некоторых моих соседей. В этой связи хочется привести пример семьи Смык Анатолия, чей участок располагался рядом с нашим. Сам хозяин, трудившийся несколько лет в ПМК-146, к моменту возведения мною домика, кажется, из организации уже уволился, убыв на заработки в Сибирь. Почти каждый день туда приезжали велосипедами его жена и двое детей-подростков. Но какая же у них была ухоженная земля!.. Участок их находился от нашего ниже, влаги там было больше, да плюс к тому на меже с другим соседом, известным уже читателю Черепивским Анатолием, владельцами был сооружен колодец, состоящий из трех полутораметровой ширины железобетонных колец. Кстати, я тоже, прежде чем начать строительство домика, вкопал посреди своего участка две железобетонные трубы диаметром 1200 мм, одна из которых предназначалась под колодец, другая под туалет. Но до воды у нас было значительно глубже. И хотя для замешивания раствора ее хватало, для полива было явно мало; а в жаркое лето источник фактически пересыхал. Другое дело – колодец соседей. В него можно было вкидывать заборный шланг и качать воду при помощи насоса. Хотя, сложись в нашем государстве все по-другому, эти колодцы никому бы не понадобились. Ведь как обидно: ПМК успело даже пробурить в расположении дач скважину под артезианскую воду, а на «базе» – сам видел – лежали предназначенные для подвода к каждому участку асбестово-цементные трубы. Но все пошло прахом… Прахом пошла моя дача, прахом пошла двухэтажная дача Васильева, прахом пошел смотревшийся как игрушечка огород соседей и многое, многое другое… Правда, если быть точным, Васильев, этот непревзойденный трудяга, свою дачу все-таки постепенно демонтировал и перевез в Беловодск, где построил большой дом с пристройками.
В заключение темы – еще одна деталь. Как-то несколько скреперистов попросили разрешения у руководства ПМК поработать своей техников на дачах: завезти чернозем, подровнять площади, подсыпать дорогу. Я знал об этих планах и решил не упустить момента, чтобы, договорившись с парнями, кое-что выполнить и на своем участке.
…Когда я увидел подъезжающие скрепера, сразу же побежал мотоциклом на Семикозовку за находившимся тогда еще дома Смыком. Он как-то говорил, что ему необходимо часть площади, граничащей с участком Черепивского, подсыпать, так как по весне то место заливалось водой. Вернувшись вдвоем, мы договорились со скреперистами, что они будут брать землю на моем участке и перемещать ее на стык участков Смыка и Черепивского. В завершение того всю площадь предстояло покрыть новым слоем черноземом. Его решили брать за границей участков, у ручья.
Объем всей работы, выполненной скреперами в тот день только на моем участке, преувеличить сложно. На площади в пять-шесть соток (весь участок 9,8 соток) было срезано и вывезено грунта глубиной тридцать-сорок сантиметров, а затем столько же завезено на эту площадь, да плюс на ту, где верхний слой не снимался. За рычагами механизмов в тот день находились Калашник Петр, Корсиченко Евгений, Пикалов Николай. Все ребята – приблизительно моего возраста. Наблюдая за их действиями, я не выдержал и попросил допустить к управлению скрепером. Возил землю на свой участок.
Кроме названных здесь дачных участков, парни основательно потрудились тогда и на других. Но, насколько мне известно, никаких денег ни с одного владельца они не взяли, за исключением неизменного в таких случаях магарыча. Возможно поэтому, уже ближе к вечеру, Пикалов «вышел из строя», и его сменил наш механик Волошин Николай Иванович. Еще получилось так, что кто-то, набирая чернозем, взял слишком близко к ручью. Там оказался солонец, и скрепер, вобрав в себя несколько тонн, сел. Попытки машиниста сдать назад привели к тому, что начал садиться и сам трактор. Выручило то, что у ребят был припасен трос, и со второго или третьего раза застрявший агрегат удалось вытащить другим скрепером.
Вечером, закончив все дела, мы одной компанией на природе и поужинали.
После того как умер наш отец, мать в селе оставалась одна. По этой причине, а также вследствие того, что в организации деньги платить почти перестали, а у нас с женой было двое детей, я на следующий год снова попал в родные края на уборку урожая. Таким образом, строительные работы на даче были «заморожены».
Но если «заглянуть» немного наперед, то со временем наш домик почти весь был растаскан. На тот момент большинство людей свои участки позабросили – земля родила плохо, а полива организовано не было; так что ворам предоставлялось полное раздолье… И хотя я знал, что Васильев домик демонтирует, мне свой разбирать было жалко да и некогда. Разумеется, я понимал, что с ним может произойти, но не верил, что это случится так быстро. Первыми в одно мгновение были срезаны газосваркой двери и ставни, затем частично разобрана крыша, а вскоре подошла очередь и стенам. Но когда злоумышленники, расковыряв проемы окон, стали подбираться к перемычкам, на которых лежали плиты перекрытия, меня охватило серьезное беспокойство: в любой момент там могло кого-нибудь привалить. В то же время было понятно: нанимать технику и переправлять плиты в Беловодск – нет никакого резона, так как стоимость такой работы, пожалуй, превышала стоимость самих плит. К тому же на некоторых изделиях уже пошли трещины. Но здесь мне повезло. Один фермер, видя, что творят варвары с моей дачей, предложил продать ему те плиты. Я вздохнул с облегчением…