Прощай, Ханнелоре!

В карте Мира была дыра.

В этой дыре Он родился и жил.

Карта висела на стене, оклеенной старыми обоями.

Обои клеили ещё до той войны, о которой Он не мог помнить по причине малолетства, но о которой рассказывались разные ужасы в бесчисленных легендах и сказках.

Вот под этими наполовину отклеившимися обоями он и жил, вместе со всем своим народом.

Нет, не зря гласит вековая мудрость народа: трудно жить в эпоху перемен, потому что после многих лет относительно беспокойной и не всегда сытой жизни, опять наступили времена былого крайнего ужаса.

Раньше на месте карты висел старенький коврик, не раз спасавший от полного вымерзания весь наш народ под обоями.

Потом началась новая война, о чём народ узнал сначала из содержания разговоров за ковриком.

Эти разговоры привели к тому, что свет за ним горел почти каждую ночь, до самого рассвета, отчего Благостная Тьма в Мире стала так непродолжительна.

Потом, в один из страшных дней, коврик исчез, а на его месте появилась вот эта самая карта Мира, тогда ещё совершенно новенькая и без дырок.

Впрочем, против появившихся позднее дырок никто не возражал – так было удобнее и быстрее выбираться в Мир-за-Обоями на поиски пропитания.

А добывать пропитание становилось всё сложнее и опаснее.

Отважных Охотников, вынужденных устремляться за пищей не под покровом тьмы, а на свету, нещадно уничтожали самым варварским способом.

Отчего почти каждую ночь не смолкали голоса плакальщиц в семейных щелях в штукатурке.

К тому же самой Вкусной Пищи в Мире стало очень мало.

Несомненно, во всём была виновата война, а точнее – сокращение продуктовых пайков, вызванное военными тяготами и лишениями.

Так, в Мир-под-Обоями пришёл настоящий голод.

Лишь в короткие часы Благостной Тьмы уцелевшим от геноцида, обессилившим от голода жителям, удавалось разыскать в далёкой Пажитнице и принести домой по опасным тропам Мира жалкие крошки еды.

И, хвала Великому Ротшопфу, что хоть с водой проблем не возникало!

Всё так же был обилен водяной поток из-под сальника крана в Детойлетте в конце коридора!

Но долог и опасен, очень опасен, туда путь, усеянный скорбными останками наших братьев и сестёр.

И счастлив тот, кто попал под меткий удар, нанесённый твёрдой рукой, вооружённой Плоским и Твёрдым!

Смерть в этом случае почти мгновенна.

Бац – и ты уже там, где Вечная Благостная Тьма, наполненная теплом, едой и водой.

Вечная Благостная Тьма, где можно не спеша плести затейливый разговор, виньетку ложной сути, с добрыми друзьями детства и наслаждаться общением с весёлыми и отзывчивыми подругами юности.

И горе тому, кто часами умирает в страшных мучениях от множественных переломов конечностей и обширного разможжения тканей, следствием немилосердного удара Мягким и Мокрым.

О, кто из нас не мечтал в тех немыслимых муках о благостной мизерикордии!

Но – тщета!

Ибо, как говорил пророк Эукариот, нет правды в Обоих Мирах, но нет её и ниже!

Нет правды, но есть судьба.

Дела в Мире-за-Обоями шли нехорошо.

По ночам свет в Мире начал гореть до утра.

Карта Мира покрылась дырами от концов указок, дрожащих в нервных руках.

Горький дым папирос и трубочного табака проникал в Мир-под-Обоями, вызывая приступы удушья у детей и стариков.

Положение на фронтах отмечалось булавками с флажками разного цвета.

И если, в самом начале, мы успевали увернуться от булавок, силой втыкаемых в карту, то сейчас многие, потерявшие силу и веру, становились жертвами смертельных уколов.

Несчастные корчились, кружась в мучении вокруг булавок до поры, пока эти булавки не перетыкались на новое место.

А потом они долго и медленно умирали.

Этот тихий шорох трущихся в конвульсиях об изнанку карты лапок…

Этот шорох стал звуковым фоном нашего существования.

Некоторых этот звук сводил с ума и они, не выдержав мук голода и этого непрерывного шороха лапок (шир-ширк-шир), бросались к ближайшим дырам в карте Мира и выбирались наружу, где находили свой страшный конец.

Никто из них не вернулся в наш Мир.

Наступал конец света.

Из Мира-за-Обоями в наш мир стал проникать холод.

Там, за картой, заговорили о небывало холодной зиме, о сильном враге под стенами и о необходимости эвакуации в тыл.

За несколько дней до Пажитницы добрались и вернулись лишь несколько Охотников, принесшие жалкие окаменевшие хлебные крошки, оставшиеся за плинтусами незамеченными с прошлых обильных лет.

Даже размочить их было нечем - на нашу беду замёрзла вода, сочащаяся из-под сальника крана в Детойлетте.

В один из холодных дней, мучимый жаждой и голодом, а пуще того страдая от невозможности помочь Ханнелоре, я выбрался из дыры, в которой жил и побежал по Карте Мира в сторону Пажитницы.

Я был уже в районе проливов, когда свет надо мной померк, я ощутил удар и мгновенную боль во всём теле.

Глаза, держащиеся на стебельках нервов, вылетели из глазниц.

Мимо промелькнули буквы, сложившиеся в ничего не говорящее мне слово, а потом глаза прилипли к бумаге скрученной в трубку газеты, и перестали видеть.

-Прощай, Ханнелоре! – успел подумать я, прежде чем попал в Благостную Тьму.

=====================================================

ЗАПИСКА

Начальнику ХОЗУ

Провести санитарную обработку помещения от тараканов-прусаков.
Об исполнении доложить в двухдневный срок.

Дата.

Подпись.