Разлучница. Часть 1. Глава 9

Глава 9.

На работу Нина Сергеевна на следующий день не вышла. Встав в шесть утра, Лена измерила ей давление, сделала уколы, напоила лекарствами. Григория дома уже не было – видимо, проснувшись ещё раньше, ушёл в гараж. Вернее – сбежал, так показалось Ленке. Свекровь уже не плакала, и, если не считать естественной в таких случаях слабости, выглядела как обычно: бледная, болезненная, немногословная. Лене она ничего не объясняла, только без  конца говорила спасибо.
Амбулатория сегодня работала в первую смену, поэтому уже в половине восьмого Лена начала собираться на работу. Она прихорашивалась у зеркала, когда услышала стук уличной двери и характерные, «хромающие» шаги на веранде.
…Судя по слишком раннему визиту, а заодно и скорбному виду, с которым старая Бережиха поздоровалась с Ниной, можно было догадаться, что она в курсе вчерашнего скандала в доме сына. Эта предполагаемая осведомлённость удивила Лену – она весь вечер и всё утро была при свекрови и могла поручиться, что та никому не звонила и не жаловалась. Да и не в характере Нины Сергеевны было жаловаться, это Лена поняла уже давно. Выплеснула свекровь вчера накопившиеся эмоции, и снова как мышка – под печку… Сам Григорий тоже вряд ли признался бы матери в своём недостойном поведении… Андрей?.. Но он ушёл ни свет, ни заря, сразу уехал в лес, на один из участков. До бабушки ли?..

Самой бабушке явно не терпелось поговорить с невесткой, при чём, наедине. Лена чуть ли не физически ощущала, как старая Бережиха считает минуты до её ухода – поглядывает на часы, то и дело спрашивает Нину о чём-то постороннем, при этом не интересуясь, почему та не собирается на работу, а до сих пор лежит в постели. Ленку так и подмывало ляпнуть при бабке что-нибудь о вчерашнем… Но из жалости к свекрови она молчала – той было бы неприятно. Пусть уже сама рассказывает обо всём Елизавете, если захочет.

Измерив напоследок Нине Сергеевне давление, Лена оставила на тумбочке все нужные лекарства и вышла из дома.

Больных с утра было немного, уже к одиннадцати часам в коридоре не осталось ни одного человека. Пользуясь передышкой, Маргарита Алексеевна уехала к тяжелобольному пациенту на вызов, а Лена осталась наводить порядок в картотеке.

- Маргарита Алексеевна ещё не вернулась? – в приоткрытую дверь кабинета заглянуло лицо процедурной медсестры Зинаиды. – Ты одна, Лен?
- Угу… - оторвавшись от карточек, Лена коротко посмотрела на женщину и кивнула. – А что?
- Да там чайник вскипел… У меня тоже никого, думала, чайку попьём. Девчонки все заняты…
- Можно и попить… - Ленка с удовольствием потянулась, потом, закрыв очередную карточку, поднялась из-за стола. – Пошли…

Маленькое подсобное помещение, где обычно персонал амбулатории пил чай и перекусывал, находилось в том же крыле, что и кабинет врача. Оставив дверь чуть приоткрытой, чтобы видеть, кто идёт по коридору, Лена уселась за накрытый к чаю стол. Зинаида ей нравилась – спокойная, уравновешенная, чем-то похожая на её маму, и возраст примерно такой же – под пятьдесят…

- Слушай, всё утро хочу тебя спросить… - Зина бросила на Ленку осторожный взгляд. – Да неловко как-то…
- О чём?
- Гришка-то сильно Нину побил?..
- Кто?.. – в первый момент Ленка не поняла о ком идёт речь, так и застыла с печенюшкой в руке.
- Гришка… Ну, свёкор твой. Сильно?
- Когда?..
- Говорят, вчера… - Зинаида слегка пожала плечами. – Неправда, что ли?
- Неправда… - Лена лихорадочно соображала, откуда могла появиться такая информация уже с утра. – А с чего вы взяли?
- Да вся больница говорит… Соседка ваша, Семёнова, в окно видела. Якобы, Гришка Нину бил, а потом с Андреем твоим подрался.
- А… - Ленка задумчиво кивнула. – Тогда понятно…

Окна в спальне родителей Андрея, действительно, выходили на соседский двор. Разругавшись ещё с вечера, супруги не задёрнули шторы, вот соседка и налюбовалась вдоволь на семейное представление. Видимо, именно она и позвонила старой Бережихе, вдобавок разнесла новость по посёлку, приукрасив выдуманными подробностями.

- Так что, неправда? – Зина даже вздохнула с облегчением. – Выдумают же люди!..
- Нет, - Лена отрицательно покачала головой. – Григорий Петрович Нину Сергеевну не бил, правда. И с Андреем не дрался. Она что-то напутала.
- Ну, слава Богу… - Зинаида тоже потянулась за печением, с хрустом откусила половину, запила глотком чая. – А то уж я думала, что опять за старое взялся.
- За старое?.. А за что – старое? – Лена смотрела на неё с нескрываемым любопытством.
- Да он как в загул уходит, так дома всякое творит… - допив чай, Зина отставила чашку, положила сложенные локти на стол. – Я его хорошо знаю, мы же с ним одноклассники.
- Вы – с Григорием Петровичем? – Ленка удивлённо приподняла брови. Она работала здесь уже второй месяц, а только сейчас узнала, что Зина и Григорий когда-то вместе учились.
- Ага… - кивнула та. – Мы в детстве к нему часто всем классом домой приходили. Когда матери его дома не было… - Зина усмехнулась. – Она ему не разрешала гостей водить.
- Почему?..
- Ну… кто её знает. Отец у него хороший был мужик… Добрый, работящий. А Елизавета Матвеевна из другого теста. Она ему всё друзей выбирала – из детей начальства… Она его и с невестами ссорила.
- С невестами? А как?
- Он ещё в школе с девочкой дружил, у них любовь была в десятом классе… - решив выпить ещё чаю, Зина налила заварки в чашку, разбавила кипятком. Бросив туда сахар, помешала ложечкой. – А тётя Лиза ему чего-то наговорила. Потом он в техникум поступил, там себе невесту нашёл… Уже привёз домой знакомиться. Она и эту назад отправила… Он из армии вернулся, опять стал с той, первой встречаться, мать снова вмешалась. Девчонка та аборт сделала... Это сейчас – ничего особенного, а в то время - позор… Так ей и пришлось уехать… А потом Нина в наш посёлок приехала, по распределению, после училища. Поваром работала в столовой. Гришка её и подцепил. Все удивлялись – они же совсем не пара… Ну, у него-то серьёзных намерений и не было… Так, подгульнуть. А она забеременела, да ему и сказала. Он – в отказ, говорит, не его ребёнок, и всё… Да тут уже и отец его подключился. Видать, надоело его невест выпроваживать. Тётя Лиза – на дыбы, за сына, а отец – кулаком по столу: женись! Тут ещё комитет комсомола надавил, была тогда такая сила. Ну, в общем, пришлось Гришке жениться, когда у невесты уже платье в поясе трещало… А ты ничего о них не знаешь? – Зина вскинула на Ленку любопытный взгляд.
- Не-а… - та покачала головой.
- Конечно… Кто ж такие вещи рассказывает…
- Он что, от Нины Сергеевны гулял?
- И гулял, и гуляет. Нина-то всё терпела, ради детей. Только Бережные старшую девочку так и не признали, кроме деда. А дед вскоре умер…
- Андрея они любят…
- Конечно, любят. Он же уже потом родился, после Лизы. Как говорится, на глазах. Да ещё похож на их породу… Лиза-то больше в мать, а Андрюшка твой – копия Бережки… У них мужчины все красивые, начиная с деда…
- А вы его помните?
- Помню… - Зина уверенно кивнула. – Он у нас механиком работал, вместе с моим папкой… Он же из репрессированных. Тут раньше был лагерь для политических заключённых. Вот, Гришкин отец – оттуда. У него первая жена здесь была, тоже из репрессированных… И ребёнок от первого брака, инвалид.
- А как это?.. Разве в лагере можно было жениться?
- А это уже был не лагерь, а вольное поселение. Здесь весь костяк посёлка – из бывших политзаключённых. Сплошная интеллигенция, потом сама поймёшь… До сих пор чувствуется, что не деревенский люд. Всё бывшее начальство было из тех заключённых…  И работали, и женились, им только выезжать нельзя было никуда. А так – жили, как и все… Вот и отец Гришкин женился. Только прожили они недолго, всего несколько лет.
- А куда они делись – жена и сын? – Ленка удивлённо смотрела на свою собеседницу. – Умерли?!
- Умерли… - Зинаида как-то странно качнула головой. – Только уже потом. Его же, Петра Арсентьевича, тётя Лиза из семьи увела. Приехала вся такая из себя… Сначала завмагом была, потом до начальника ОРСа поднялась. Закрутили любовь с Петром, он и ушёл… Только говорят, что не сам он ушёл.
- Как – не сам?..
- Присушила она его к себе… Он-то мужчина порядочный был, вряд ли бросил бы жену с больным ребёнком.
- А откуда вы всё это знаете? – услышав про «присушку», Лена недоверчиво улыбнулась. Любят женщины в возрасте о ворожбе поговорить…
- Я ж говорю – папа мой с Петром Арсентьевичем вместе работал. И мама много чего рассказывала. А потом я с Гришкой училась, так что я их семью очень хорошо знаю. Тётя Лиза-то после этого вдруг хромать начала. Ни с того, ни с сего нога стала сохнуть. Люди говорили, её так Бог наказал за ту женщину и за ребёнка…

Вспомнив, что в коридоре могут ожидать больные, Лена с неохотой оторвалась от интересного разговора. Пора было возвращаться в кабинет – и так просидели за чаем минут двадцать, вот-вот подъедет Маргарита Алексеевна, а на рабочем месте – никого…


…После приёма Лена, как дежурная, отправилась на плановые вызовы: вначале велела водителю заехать к парализованному старику, затем навестила онкологическую больную. Последними в списке были маленькая Стеша и Мария Плехоткины. Выпрыгнув возле их дома из УАЗика, Лена отпустила машину – назад решила прогуляться пешком. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, представила Варю – интересно, каким взглядом одарит её сегодня молодая мама? Снова будет испепелять, или сменит гнев на милость?
Лена вдруг поймала себя на мысли, что ей, в общем-то, всё равно… Главное – увидеть маленькую девочку по имени Стеша… Странно, как она могла запасть в душу, ведь совершенно чужой ребёнок… И видела её Лена всего каких-то полчаса, даже вчера ещё не думала совсем, только вспомнила мимолётно… А вот сейчас вдруг поняла – хочет увидеть, взять на руки, ощутить тепло нежного детского тельца… Что это – просыпающийся материнский инстинкт?..

…А – вдруг?.. Радостная волна прокатилась внутри… Неужели – предчувствие?.. Ещё несколько дней и, возможно, появится первый признак!.. Ведь они с Андреем перестали предохраняться, значит, всё может быть…

- Здрасьте… - открыв дверь, Мария Викторовна разглядывала гостью чуть прищуренными, без очков подслеповатыми глазами.
- Здравствуйте! – Лена приветливо улыбнулась. – Я пришла вам укольчики сделать…

Узнав её, женщина посторонилась, пропустила в квартиру: судя по всему с правнучкой они были только вдвоём. Стеша спала в маленькой комнате, и, вымыв руки, Лена с сожалением раскрыла свой чемоданчик. Было жалко будить ребёнка, тем более, для такой неприятной процедуры. Решив вначале заняться прабабушкой, она измерила той давление и сделала внутримышечные инъекции. Затем усадила на стул, заставила положить на спинку руку, зажать кисть в кулак… Пережав резиновым жгутом плечо, никак не могла нащупать вену на локтевом сгибе… Наконец, вколов иглу, вздохнула с облегчением – внутренний край шприца окрасился тёмно-красным… Значит, попала. Уже вытаскивая шприц, вдруг подумала, что поступила неправильно, уколов вначале женщину. Какой теперь из неё помощник – сидит, согнув руку в локте, а ведь нужно будет держать ребёнка…
Вари дома нет, и, в любом случае, пожилой женщине необходим покой и постельный режим. Разве это возможно с годовалой внучкой, которая, наверное, уже делает свои первые шаги?

- А где мама ребёнка? – Лена вопросительно посмотрела на Марию Викторовну. Та во время всех процедур не проронила ни слова, только отвечала односложно на Ленкины вопросы.
- На работе, где ей ещё быть? – она и сейчас ответила довольно сдержанно, даже сердито.
- Но Маргарита Алексеевна оформила ей больничный! Вчера ведь был разговор… – Ленка строго нахмурилась. – Вам лежать необходимо, а вы с ребёнком нянчитесь.
- А кому ещё нянчиться?.. – как-то многозначительно глянула исподлобья Мария. Лена снова ощутила неприятный холодок в груди. Нет, всё же странные они, эти Плехоткины…
- Маме, кому ещё? Для того и дают больничный по уходу.
- А кормить кто будет?..
- Она по больничному получит сто процентов! – Лена не оставляла строгого тона – не напоказ, а вполне искренне беспокоясь за здоровье пациентки.
- Умная ты больно! – отчеканила Мария. – А то не знаешь, как работников любят с маленькими дитями?
- Нет, не знаю! – эти слова Ленка произнесла с вызовом, уже из вредности, не подозревая, как зацепит ответом свою собеседницу.
- Ну, вот, родишь своего, тогда узнаешь! – та неожиданно повысила тон. На секунду замолчав, снова бросила тяжёлый взгляд на фельдшерицу. – Если вообще – родишь…

Последние слова обожгли… Непонятная ещё тревога камнем легла на сердце, но Лена не подала виду. Тряхнув волосами, невозмутимо потянулась к коробке с препаратом для Стеши.

- Хорошо, я сама зайду к ней в магазин, поговорю…
- Не надо к ней ходить! – резко оборвала её Мария. – Сама скажу вечером…
- Мария Викторовна, почему вы так со мной разговариваете?.. – Лена спросила как можно мягче. Женщина явно разволновалась, ей могло стать хуже в любой момент.
- А то сама не знаешь?.. – новый взгляд исподлобья был уже не таким сердитым. Неожиданно Мария Викторовна сбавила тон.
- Не знаю… - Ленка так и застыла с ампулой в руке, с написанным на лице удивлением. – Почему?!
- Да это я так... Сболтнула по глупости… - ответив довольно уклончиво, женщина отвела глаза. Нарочито нахмурилась, разогнула руку, сняла ватку – кровь остановилась… Невольный вздох получился каким-то виноватым. 

Лена уже в который раз удивилась странным переменам настроения своей пациентки. Решив больше ни о чём не расспрашивать, она молча набрала в шприц лекарство для ребёнка и накрыла иглу колпачком. Девочка всё ещё спала, и Ленка вынужденно посмотрела на Марию Викторовну.

– Сейчас… - та тяжело поднялась со стула и, глубже втолкнув в тапки ступни, прошаркала в спальню, наклонилась над детской кроваткой. – Спит, моя пупырочка…
- Знаете что… - Лена перешла на шёпот. – Вы её не будите, просто на руки возьмите, пока спит… А я быстренько уколю.
- А, если дёрнется?.. – в голосе Марии появилась тревога. – Иголка сломается…
- А вы крепче держите. Сможете?..

…На удивление, Стеша заплакала не сразу. Она проснулась, когда всё было позади – Лене удалось так ловко вколоть иголку и ввести лекарство, что боль пришла позже – на какие-то доли секунды, но позже. Впрочем, плакать Стеше долго не пришлось – «спасла» любимая бутылка с любимой соской… Пока Мария Викторовна «бегала» на кухню за кашей, Лена с удовольствием держала девочку на руках. Казалось, что ничего более приятного она ещё не испытывала!.. Пользуясь тем, что их никто не видит, она прижалась губами к шелковистым волосикам на темени, вдохнула запах – он был непривычным, но каким-то особенным, «детским»… Стеша заходилась в плаче, то и дело оглядывалась, показывала ручкой на дверь, в которую вышла прабабушка, но Лену этот плач не раздражал… Хотелось успокаивать, баюкать, ласкать ребёнка… нашёптывать на ушко нежные слова… ощущать приятную, ни с чем не сравнимую тяжесть этого тёплого комочка…

Она вспоминала эти ощущения всю дорогу, пока шла домой… Ей и раньше приходилось держать на руках чужих детей, но почему-то именно этот ребёнок вызывал неведомый доселе прилив нежности, даже несмотря на испорченное, мокрое, требующее стирки платье…
Неужели это, действительно, то, о чём она сегодня подумала?..


http://www.proza.ru/2016/08/29/1480