Психология Рика 9

В моих карманах были деньги на дорогу, но в голове не оказалось ничего, похожего на проложенный маршрут к дому, но я нашел в себе смелость и возможность спросить об этом у прохожих. Оказавшись на остановке, заполненной людьми, я подошел к мужчине лет пятидесяти с небольшим чемоданом в руках. Он был похож на бизнесмена, поэтому я был уверен в том, что он уж точно должен знать дорогу. Единственной вещью, которая играла ориентир для меня – это школа.
- Здравствуйте, - сглотнул я, пряча руки, - Подскажите пожалуйста, как можно доехать до школы имени Герейворда?
На лице мужчины несколько секунд была задумчивость, он нахмурился, видимо, вспоминая, а затем начал говорить.
- Твой автобус должен прибыть через пару минут, - он посмотрел на часы, а потом перевел взгляд на меня, - Ты, парень, потерялся что ли?
- Впервые в этом районе, честно говоря, - скривился я, когда по шее потекли дорожки дождевых капель, заставляя поёжиться от холода, - Совершенно ничего не соображаю, спасибо.
- Да без проблем, - ответил мужчина, неожиданно улыбаясь, - Твой автобус, - и кивнул на дорогу.
Я улыбнулся, ещё раз благодаря его и ожидая, пока синий автобус остановится. Я знал, что недалеко от моей школы есть остановка, так что дальше я в состоянии разобраться с этим сам. Мужчина пожелал мне удачи в дальнейшем, что немного подняло мне дух. Я зашел в автобус, отдал водителю деньги и сел в конце, где людей было меньше всего. Теперь, когда я больше не чувствую ужасного озноба и не утопаю в луже, я могу наконец-то подумать.
Внутри меня происходит настоящая суматоха от переизбытка всех чувств, что я сегодня испытал. Судя по часам в автобусе – сейчас одиннадцать утра, так что домой я приеду, скорее всего, ближе к часу. Меня не тревожило время, поэтому я откинулся на сиденье и исчез в собственных мыслях. Не знаю, с каких пор я начал так щепетильно относиться к проявлению ко мне крика, но Шеффилд вывел меня из себя. Что-то внутри всё продолжало драть мою совесть, утверждая мне, что я неправ, что поступил неправильно и то, что я последний эгоист без инстинкта самосохранения. Я никогда не хотел такого исхода, тем более со своим психологом, но то, что он возомнил себя моим отцом – это отвратительно. Няньку я не нанимал. Но другая моя сторона всё ещё жгла меня изнутри, пытаясь внушить, что Шеффилд просто пытался мне помочь. Я провалился бы под землю, окажись я с ним в торговом центре, у меня начался бы приступ паники. В любом случае – мне стало бы противно. Я не могу и представить, какого чёрта я так поступаю, и почему в данный момент я чувствую невероятную вину перед психологом. Видимо, это то, что называется человечностью. Я испытываю самое банальное чувство вины.
Мои волосы начинают сохнуть, но одежда всё ещё мокрая и прилипает к телу. Кажется, я заболею быстрее, чем доеду до своей остановки. Дождь прекратился, но тучи заволокли небо настолько сильно, что всё вокруг стало выглядеть так, словно мир просто накрыли грязной простынёй. Мир снова стал таким же, как и раньше. Шеффилд, скорее всего, имеет дар – менять во мне мировоззрение, словно по велению волшебной палочки.
Я выхожу из автобуса и иду в сторону своего дома. Вокруг меня нет ничего кроме полупустых улиц, но единственное, что внушает мне доверие – это то, что какой-то мальчик выгуливает свою породистую собаку, которая стремится испортить соседские сухие кусты. Мальчишка выглядит таким же, как и я: промокшим и растерянным, потому что пёс тащит его к луже грязи. А меня туда тащит мой характер.
Я дохожу до дома и вдруг вспоминаю, что не знаю, где ключи. Паника окутывает меня с головы до пят, а голова наливается свинцом. Я обшариваю глазами порог и замечаю, что из-под коврика торчит кольцо. Наклонившись, я достаю ключи и открываю дверь. Сделав шаг, я останавливаюсь и замыкаюсь изнутри. Изнутри. Шеффилд говорил мне, что все наши проблемы – внутри нас. Пройдя по коридору, я захожу на кухню и, осмотрев её, впадаю в шок. Из моих лёгких вырывается воздух. На столе, полу и кухонных шкафах
– повсюду пакеты из магазинов. В моей голове одновременно возникает столько мыслей, что мне приходится присесть, прежде чем я смог бы их обдумать.
- Шеффилд, - сказал я вслух, даже не решаясь прикоснуться к чему-нибудь вокруг.
Я вздрогнул, когда услышал жужжание, смешанное с какой-то мелодией, и начал искать, откуда исходит звук. Я убрал несколько пакетов со стола и увидел телефон, лежащий на краю стола и рвущийся от звонка. Одного взгляда на экран хватило, чтобы понять, от кого этот вызов. Я не знаю, чей это мобильный, но вызов адресуется мне – в этом я уж точно уверен. Сглотнув, я ответил на звонок и прижал телефон к уху.
- Не вздумай ничего мне возвращать или отдавать. Иначе я всё это сожгу.
Я не успел раскрыть рта, но вызов уже был окончен: короткие гудки эхом отдавались в моей голове и звучали так, будто кто-то бьет молотом по наковальне прямо внутри меня. А ещё мне кажется, что всё это сон. Я начал осматривать пакеты и обнаружил в некоторых новые вещи, но бирки на них были сорваны Шеффилдом, потому что он знал, чем это может обернуться. Кофты, рубашки, футболки и джинсы. Даже куртка. Мне хотелось схватиться за голову, но я просто молча разбирал свою новую одежду, купленную психологом и медленно клялся, что когда-нибудь отдам ему эти чертовы деньги. В других пакетах была еда, которую я тут же спрятал в холодильник, но есть мне сейчас хотелось меньше всего. Чужой телефон остался на столе, когда я поднялся в комнату, чтобы переодеться. В своём шкафу я нашел старую футболку и спортивные штаны, новую одежду оставил на полках, а мокрую, что была на мне, понёс в ванную, чтобы включить стиральную машинку. Как ни странно, Йену удалось сохранить порошок, так что процесс запуска стирки не занял у меня много времени. Пока стиралась одежда – я решил убрать дома настолько, насколько это было возможно, поэтому сразу же снял с окон все старые и грязные шторы, отнёс их в корзину для белья и вернулся к пакетам, оставленным Шеффилдом. В них я нашел моющие средства для стёкол, мытья посуды и даже новые тряпки. Он знал, что я буду убирать дома. Я начал со своей комнаты на втором этаже.
На моём столе царил самый натуральный беспорядок: кружки, бумага, тетради и записки, оставленные Шеффилдом когда-то, с названиями лекарств и прочих вещей, которые давно не были мне нужны. Пришло время избавляться от хлама, оставленного мне прошлым. Я стряхнул всё барахло на пол, глядя на него почти с отвращением. Никаких напоминаний. Забрызгав стол очистителем, я вытер все свои полки и кое-как, встав на стул, дотянулся до люстры. Пыли было настолько много, что я начал чихать. Благодаря свету из окна я мог наблюдать за целыми облаками пыли, которые витали в комнате, как тучи, так что мне пришлось доставать из кладовки пылесос. На самом деле, я уже начал забывать, что на моих стенах висят плакаты Бэкхема и Марадоны, герба хоккейного клуба Монреаль Канадиенс и прочих спортивных вещей. На полках стоят книги из серии Гарри Поттера, которые я читал очень давно, а сейчас они просто пылятся, заваленные кучами конспектов по алгебре. Я убрал со своих полок ненужную макулатуру и в комнате стало гораздо чище. Бело-синие обои теперь выглядели гораздо жизненнее, а пол не был усеян разбросанными бумажками. Единственное, что никак не могло исправиться – это печально-хмурый вид из окна. Кроме моей комнаты, на втором этаже также был туалет и спальня родителей, в которую я не захожу более трех лет. Я не пускал туда даже Йена, который претендовал на неё сразу же, как переступил порог дома. Я убрал весь мусор из коридора и спустился вниз, встречая на своём пути столько пыли и грязи, что в голове не укладывалось: как можно было жить в таком ужасе? Пропадая в школе, я никогда не обращал внимание на то, что обстановка в доме просто чудовищна. Надеюсь, что сейчас я смогу сделать её более приятной, и когда машинка достирала, я сразу же запихнул в барабан грязные шторы.
Как только я добрался до гостиной, то тут же вспомнил про то, что у меня имеется
музыкальный центр, который толком никто никогда и не включал. Я покопался в старых дисках и обнаружил неплохой сборник. Музыка заполнила мою голову, и мне стало гораздо легче воспринимать всё вокруг. Я убрал старые пачки из-под чипсов и банки из-под пива, валяющиеся за диваном, протёр телевизор и даже смог отодрать жвачки, оставленные Йеном, как напоминание о том, как сильно он поиздевался над этим местом. Без штор во всём доме тут же стало светлее и приятнее. Внезапно я вспомнил, что в моей гостиной бежевые обои и паркетный пол, который я пытался начистить до блеска, и через пару десятков минут у меня более-менее вышло получилось.. Играло что-то из Билли Талента, которого я не слушал уже где-то два года, а сейчас мне внезапно захотелось сделать звук погромче. Отец никогда не ошибался, говоря, что музыка способна решать проблемы, точнее, позволить сбежать от них хотя бы на несколько минут. Я не знаю, сколько часов прошло, прежде чем я оказался на кухне и убирал в шкаф последнюю мытую чашку, прежде чем я повесил ещё влажные шторы на окна, за которыми опускалось невидимое сквозь тучи солнце и прежде чем я наконец-то захотел просто уснуть. Это желание сопровождалось другим – мне хотелось сохранить этот момент, просто как в компьютерной игре. Я стоял напротив кухни, глядя на то, как вокруг всё блестит и сверкает. Я проделал огромную работу сегодня, так что часов восемь сна я вполне заслуживаю. Наконец-то я просто хочу спать, как любой здоровый человек.

Игнорирование будильника можно сравнить с голодной лающей собакой, которую не можешь покормить. Пока ты ничего не сделаешь – он не смолкнет. Я был приятно удивлен, обнаружив, что на мобильнике, оставленном для меня психологом, был поставлен звонок. Он прозвенел в семь утра, так что времени на сборы у меня было более, чем достаточно. В среднем, на надевание вещей и утренние процедуры уходило около десяти минут – не больше, так что я вышел из дома, как только был до конца собран. Из-за того, что вчерашняя одежда не досохла, мне пришлось надевать новые вещи. Я кое-как застегнул белую рубашку, надел джинсы и уселся на кровать, глядя на экран сенсорного телефона и не зная, куда потратить оставшиеся двадцать минут свободного времени. Просидев в неподвижном состоянии несколько минут, я встал с постели и спустился вниз, осматривая похорошевший коридор. Вокруг пахло свежестью и средствами для мытья пола, так что этот запах не заставил меня зажмуриться, как это происходило раньше. Мой рюкзак лежал на тумбочке в прихожей, так что я накинул его на плечо и вышел из дома. На улице было прохладно и сыро, но свежо; хотелось вдохнуть ледяной воздух глубже, чтобы очистить организм от всякого ужаса, но лёгкие неприятно обжигало. Я закрыл дверь на ключ и пошел к школе, в тайне надеясь сегодня не наткнуться на Шеффилда, потому что попросту не смог смотреть ему в глаза. Пока я шел по улице, то успел заметить, что сегодня с утра ещё не было дождя, потому что дороги были полусухие, но тучи уже нависли над головой и угрожали вот-вот взорваться ливнем, поэтому я ускорил шаг.
Территория школы была просто заполнена машинами учеников и протиснуться было негде, так как владельцы автомобилей почему-то решили провести время перед занятиями на улице, наверное, захотели подышать свежим воздухом. Проходя мимо своих одноклассников, я заметил, как некоторые посмотрели на меня, но вскоре отвернулись. Странно, но в их взглядах было лишь удивление: ни отвращения, ни жалости, лишь удивление. Видимо, меня впервые видят в рубашке: я не застегнул куртку, и это вызвало спонтанный всплеск эмоций у окружающих. Я поспешил забежать в школу, прежде чем начался дождь, и врезался в своего учителя по алгебре, чуть ли не сбив его с ног.
- О, Донован! Как ты себя чувствуешь? Ты выздоровел? – торопливо проговорил учитель, немного удивленно осматривая и хмуря густые седые брови, - Выглядишь гораздо лучше!
- Спасибо, мистер Гарфилд, я почти здоров, - я постарался улыбнуться, и это ещё больше удивило
преподавателя, так что я просто сглотнул и продолжил своё недолгое путешествие к кабинету физики, проталкиваясь сквозь толпы учеников и стараясь никого не толкнуть. В коридорах, что меня ничуть не удивило, было достаточно народа, чтобы создавать шум, так что сейчас мне копаться в шкафчике совершенно не хотелось, тем более, что всё, что мне надо – у меня с собой. Когда я зашел в кабинет, то все мои одноклассники, сидящие за столами, тут же подняли головы, отвлекаясь от своих дел.
- Привет, Рик, как ты? – спросил меня Дэнис, даже подскакивая на своём месте, - Мне сказали, что ты был в коме! Надеюсь, что ты чувствуешь себя лучше. – сочувственно продолжил он, поднимаясь со стула и протягивая мне руку. Я протянул ладонь и кивнул.
- Спасибо, со мной всё хорошо, это было неожиданно даже для меня, - мягко говорю я, и Дэнис слегка поджимает губы, пожимая плечами.
- У моего дедушки тоже была кома, так что я знаю, как это ужасно, - отозвалась с соседней парты Лиза, занятая тогда каким-то журналом о знаменитостях, - Хорошо, что ты в порядке.
Мне было неожиданно… приятно слышать, что они так переживали обо мне, хоть и для меня забота не была чувством, которое я привык испытывать на себе. Захотелось улыбнуться, но мышцы лица будто атрофировались, так и замерев посреди прохода.
- Спасибо, - ответил я, садясь за свободный стол и снимая куртку, - Я многое пропустил? – я задал вопрос чисто из вежливости, но Лиза начала рассказывать, словно на исповеди:
- Выбрали старосту класса наконец-то, директор запретил курить на территории школы, кстати, ещё скоро у нас поставят автомат с едой и в столовой закончился ремонт.
- А ещё, ты слышал, у нас в школе новенькие из параллели устроили настоящий террор, - прервал девушку Дэнис, и она вернулась к своему журналу, сделав вывод, что мы и сами разберемся, - Ах, да, тебя уже не было… - одноклассник почесал затылок и принялся рассказывать, сев напротив меня и развернув стул, - Поступили к нам, короче, два ублюдка из соседнего города. Ну, знаешь, какие они там все в центре, пафос на пафосе, хуже наших, - на лице Дэниса мелькнуло отвращение, - Так вот, начинают вести себя, как последние уроды. Мой брат, Шейн, учится на три класса младше нас, так вот, они отобрали у него деньги и разбили нос. Если честно, то я думал, что такое только в грустных фильмах про неудачников бывает, но, как видишь, не только. Никак не могу их выловить, этих отморозков.
Выслушав Дэниса, я нахмурился и долго не мог найти слов, чтобы ответить, потому что ситуация казалась мне слегка необычной, даже непозволительно грубой. Иногда поступки моих ровесников просто ставили в тупик и не имели никаких поводов думать о них, как о настоящих людях. Иногда их поступки лишали их человечности, вырывали её с корнем и безжалостно затаптывали в грязь, как в случае и с этим. В моей голове никак не могло сложиться мнение касательно того, что мне рассказал одноклассник, поэтому я лишь скривил губы.
- Давно они здесь? – спросил я, а Дэнис вздрогнул, потому что я молчал относительно долго.
- Нет, неделю. Но уже о себе заявили.
Насколько я знал, то наша школа никогда не делилась на элитных учеников и малообеспеченных. Здесь тоже были культурные слои, ведь без этого никак, да и жизнь у всех всегда имелась своя, но чтобы кто-то у кого-то воровал или что-то отбирал – такое было редко. После таких вещей обычно устраивали собрания, на которых учителя открыто давали понять, что в случае повторения подобного инцидента ученику грозит бесповоротная красная дорожка из школы.
- Они просто чёртовы ублюдки, вот и всё. У них занижена самооценка и они не знают, как привлечь внимание и заработать авторитет. Мне нечего больше сказать, - я отворачиваюсь, подворачиваю рукава рубашки и кашляю; лёгкие снова жжёт, но я пытаюсь терпеть боль и только жмурюсь.
- Да, ты прав, - бросает Дэнис и тоже отворачивается.
Мне кажется, что я знаю, о чём он думает. Я очень редко разговаривал со своими одноклассниками, так что его удивлению сейчас нет,
наверное, и видимого предела. Я мог бы промолчать, но в этом случае мне просто захотелось высказать своё мнение. Вскоре класс заполнился учениками, которые изредка кидали на меня взгляды, чаще удивленные, чем непонимающие, так что мне не было особенно приятно. Вся школа, наверное, гудит о том, что я был в коме, что меня нашли чёрт знает где, а сейчас я сижу на уроке физики в белой рубашке и без синяков под глазами. Они думают, что я стал таким же, как и они – лицемерным и самовлюбленным. Они, наверное, решили, что я один из тех, который после большой проблемы кинется жаловаться окружающим. Пока что я доверяю только одному человеку. А прислушиваюсь к Дэнису, потому что не вижу в нём того, что так часто встречается у моих ровесников – алчности и желания кричать на весь мир о том, что он лучше всех. Но я всё таки не готов перейти ту черту в общении, которую все называют дружбой. По крайней мере, не сейчас.


Рецензии