Иц Ра неподвижно стоял на вершине многоступенчатой пирамиды. В застывшей позе, с распростёртыми руками, он беззвучно ожидал исчезновения последнего луча уходящего за горизонт солнца.
Одеяние, унаследованное от таинственных предков: круглая накидка с узкой горловиной, плотно облегающей шею, закрывающая плечи и набедренная повязка в форме юбки на запах, длинной доходящая до середины бедра, сотканные из тончайших металлических нитей, переливающихся перламутрово-золотистым светом, своим мерцанием на фоне вечернего неба освещали плохо видимый силуэт.
Тело повелителя было наклонено в сторону провожаемого светила не по причине торжественности ритуала, а в силу физиологического строения. Под юбкой скрывался толстый, редуцированный хвост, своим видом мало напоминающий представление об этом органе. Длинные, слегка согнутые в коленях ноги имели совершенно иную форму стопы, больше похожую на птичью, чем на человеческую. Когтистые руки, скрывающие наводящую ужас силу, выглядели болезненно худыми. Форма головы и лица представляли собой некий синтез, в котором просматривались черты льва, человека и черепахи. Округлые, внушительного размера, слегка выпирающие глаза, с пронзительным как у змеи взглядом излучали неоспоримое превосходство, держа людей в полном повиновении.
Наконец-то исчезнувшее солнце оставило после себя кровавое зарево. Иц Ра запрокинул голову, максимально, с шумом наполнив лёгкие воздухом. Напрягая мышцы на длинной шее, устрашающе раздул не столь величественный, как у кобры капюшон и издал громкий душераздирающий крик оповещающий наступление ночи.
- Рааа! Рааа! Рааа!
Тёмное небо скрыло солнцеподобный образ. Иц Ра осторожно развернулся на небольшой площадке, на углу которой находилось отверстие с крутым спуском внутрь пирамиды. Ощутив телом вечернюю прохладу, он осторожно опустился на колени и лёг на живот, приняв позу созерцающего льва. Ухудшившееся здоровье Иц Ра не располагало к возврату вниз, в помещение служившее жильём. Каменный пол был лучше стонов и криков страдающего брата.
Затаив дыхание Иц Ра поудобнее прижал к бокам согнутые, торчащие вверх коленками ноги, и с облегчением сделал выдох. Он тоже был болен и рассчитывал на отдых в тишине.
День выдался ужасный. Прошедшие события не оставляли в покое разум повелителя, ощутившего наступление заката власти. Иц Ра закрыл глаза и положил голову на остывающий пол.
Нахлынули воспоминания.
________________________
Раннее утро, ознаменовавшееся обыденным громогласным приветствием солнца, продолжилось подготовкой к запланированному ритуальному, добровольно-принудительному торжеству, выражающему особые знаки внимания высшим иц, обитающим где-то в бескрайних просторах небосвода.
Пирамида, стоящая на возвышенности, находилась в нескольких сотнях шагов от реки. К противоположному берегу из расположенного рядом поселения стекались местные жители и значимые посетители.
Братья иц не любили присутствия низших существ. Исключением являлась прислуга повелителей: женщина и три девушки. И только единственный раз в году простым смертным позволялось приближаться к дому иц.
Первыми на тростниковых лодках переправились ушуры – рослые молодые мужчины с одинаковыми причёсками, характеризующимися длинными светлыми волосами с пробором посредине, чьи два пучка объединялись с редкой, свойственной данной народности, бородой и плотно перевязывались сухожилием животного до подбородка, в одних набедренных повязках из леопардовых шкур, выражавших особую приближённость к повелителям. В сумме с чёрной подводкой вокруг глаз их вид напоминал грозных иц с раздутыми капюшонами. Двенадцать личных охотников доставили трое грубо сделанных носилок, состоящих из двух длинных жердей, скреплённых кожаными ремнями с часто уложенными палками, равного размера, служащих сиденьями. Такой же конструкции была спинка, удерживаемая косыми подлокотниками.
Подойдя к пирамиде, мужчины остановились на обозначенном ранее расстоянии. Опустив носилки на землю, они сконцентрировали своё внимание на четырёх созданиях противоположного пола, символически оберегавших покой повелителей. Стройные, полунагие миниатюрные шукара, обритые налысо, с окрашенными в чёрный цвет глазницами, в кожаных, закономерно из шкуры леопарда, набедренных мини-повязках зашипели на пришедших.
Иц Ка наложил на них строгий запрет на общение с сородичами и прежде всего с ушурами, частенько объявлявшихся на запретном берегу по зову повелителей исключительно для участия в охоте, и непроизвольно испытывающих нескрываемый интерес к запретному плоду.
Следующими за ушурами переправлялись вожди подконтрольных племён. Кроме набедренной повязки у каждого главы рода имелся наплечник. Вожди, не имевшие возможности украсить себя леопардом, дополняли праздничный наряд россыпью перламутровых ракушек, закрепленных с помощью сухожилий через просверлённые отверстия на менее благородных шкурах. Макияж и причёска повторяли образ ушуров.
Небольшие скучившиеся свиты гостивших вождей, состоящие из вероятных наследников и влиятельных родственников, используемых для доставки разнообразных подношений, обмениваясь презрительными взглядами с иноплеменниками и с малочисленными низкорослыми черноволосыми иноземцами, по стечению обстоятельств прижившихся на столь значимой территории, нетерпеливо топтали прибрежную грязь в ожидании прибытия лодочников. Державшиеся обособленно на период торжества черноволосые, среди которых наблюдались приземистые, а потому невостребованные сегодня ушуры, благодаря родственным связям с шукара занимали завидное положение среди подвластных народов и всем видом подчёркивали мнимое превосходство. За их спинами, сидя и лёжа на траве, расположилась большая, но менее значимая часть местного населения, обделённая правом обладания имиджа представительского класса.
Шу являлось основным названием для всех людей. Ушурами именовались мужчины, сопровождавшие повелителей на охоте, и вожди. А личная прислуга – шукара.
Дождавшись, когда все желающие окажутся возле пирамиды, Кала – главная шукара, прокричала в тёмный узкий проход, чья высота не соответствовала росту повелителей.
- Иц, иди!
После обязательного ожидания первым вышел на свет слегка пригнувшийся Иц Ка. И как только он выпрямился, люди упали на колени, наклонились, прижали голову к земле и протянули вперёд руки. Следующим под восхитительные возгласы подглядывающих поклонников объявился Иц Ха. Пренебрегающий условностями, любитель всеобщего внимания, он в знак приветствия поднял вверх металлическое копьё серебристого цвета, на треть состоявшее из трёхгранного наконечника.
Иц Ка зашипел, предупредительно помахивая сплетённой из тончайших металлических колец пращой, с которой не расставался даже во сне, чаще используя её в качестве плетки, чем по изначальному предназначению. Шу притихли. Последним показался Иц Ра. Опираясь на копьё предков, полностью не разгибаясь, хромая он подошёл к сородичам и разместился в середине. Выпрямившись во весь рост, он выглядел самым высоким среди повелителей. Иц Ха оказался чуть пониже, но разительно уступал в габаритах тела, из-за чего казался не столь величественным. А Иц Ка, чья голова дотягивалась до начала грудной клетки остальных сородичей, походил на юного брата. Однако, в сравнении с людьми, он был одним из самых высоких. Неприятные исключения корректировались весомым аргументом, болтавшимся на запястье. Сообразительные высокорослые подчиненные, не желая омрачать взор маленького повелителя и свои спины, не забывали заблаговременно прогибаться при встрече.
Кала хлопнула в ладошки. Вскочившие на ноги ушуры поднесли и поставили рядом с повелителями носилки. Одновременно шукара исчезли в пирамиде. Выбежав обратно, они принесли разнообразные шкуры и покрыли ими носилки. Как только подошедшие повелители наклонились, готовясь сесть, ушуры сидевшие на корточках подхватили длинные, изгибающиеся под тяжестью ручки носилок и отработанным движением водрузили их на плечи. Кала хлопнула дважды в ладони. Получив разрешение, лежавшие в позе преклонения люди встали.
Возглавляемая старшей шукара процессия двинулась вперёд. Её помощницы распределились за несомыми повелителями, а по краям пристроились маленькие, абсолютно голые дети, махавшие над головой букетами цветов лотоса. Все остальные, соблюдая установленную дистанцию неорганизованной толпой, шли следом.
Шукара жили на незначительном удалении от дома иц. Две их хижины являлись частью контура загона для скота, выстроенного из неравномерно вкопанного частокола и разделённого пополам, и располагались на противоположных сторонах.
Поднесенные к загону повелители посмотрели на беспокойно бегающего с фырканьем быка. Огромное животное тёмно-коричневого цвета выигрышно отличалось от юного приемника, жившего рядом на отгороженной территории. Братья иц одобрительно защелкали языками, глядя на приготовленного для жертвоприношения быка. Шукара протиснувшись через ограждение, принялись расшатывать колья, освобождая место для прохода. Бык успокоился. Он осторожно подошёл к знакомым девушкам и начал с шумом обнюхивать своих кормилиц. В перегородке носа, между расширяющимися от дыхания ноздрями имелся тонкий кожаный ремень, завязанный за огромными, красиво выгнутыми рогами. Видя, что шукара заканчивают работу ушуры тронулись с места. Две девушки взяв за удила, вывели быка. Кала собираясь бежать вперёд, указала рукой растерявшейся третьей, совсем ещё юной, неопытной помощнице на её место сзади повинующегося животного и изобразила хлопок.
Дальше процессия направилась в сторону исполинской, вырубленной из камня, головы, торчащей из незавершённого основания.
Зазвучало мелодичное пение шукара.
- Амуна, амуна, амуна.
Идущая за быком девушка в дополнение ритмично хлопала в ладони. Другие люди, не считая непослушных детей, хранили молчание.
Растущее на глазах величественное изваяние с высокомерным безразличием смотрело на идущую толпу. Застывший взгляд, по мере приближения обретая чёткие контуры, холодной дрожью пронизывал тела наивных душ. Творение человеческих рук захватывало власть над своими создателями – воображение шу вдохнуло жизнь в мёртвый камень.
Достаточно просторная для свершаемого ритуала прямоугольная площадка, ограждённая известняковыми блоками, высотой в три локтя Иц Ка, прижималась к нетронутому постаменту со стороны лица ицподобной головы.
Носилки поднесли к заранее разобранному проходу. Повелители зашли за ограждение, а дети подбежали к каменному забору, заняв лучшие зрительские места. Бык заупрямился, как бы предчувствуя уготованную участь. Шукара пришлось нелегко, затягивая его вслед за повелителями. Освободившиеся ушуры по команде Кала начали закладывать проход. Люди ринулись к ограждению. Не торопившиеся вожди растолкали простолюдинов с детьми и, облокотившись на известняковое ограждение, принялись следить за разворачивающимся действом, с опаской поглядывая на возвышающегося каменного иц.
Напротив повелителей, стоящих чуть ли не касаясь спинами скалы, в центре площадки находился бык. Четверо шукара прижимаясь телами, продолжали петь и гладить успокаивающееся животное, ожидая выхода медлившего Иц Ра.
Непрекращающаяся боль в ступнях отняла уверенность у самого сильного и отважного из иц и внушала страх. Зрители зашумели, любопытными взглядами пытаясь понять причину задержки торжественного убийства. Иц Ка завёл руку за спину стоящего в середине Иц Ра, чтобы подтолкнуть. Ощутив прикосновение, большой брат сделал шаг назад. Стремясь спасти репутацию высших существ, не привлекая внимания людей, Иц Ха тихо проговорил.
- Ха иди, Ха убей муна.
Маленький брат, опасаясь возрастающего авторитета среди людей неподконтрольного сородича, в тайне был против, однако не знал, как предотвратить обозначенную замену.
Неожиданно для шу Иц Ха отделился от братьев и медленно плавной походкой пошёл к быку. Толпа радостно взревела. Бык испуганно вздёрнул голову и затопал ногами, испытывая стойкость вцепившихся в него миниатюрных шукара. Иц Ха замер на месте и пристально посмотрел на людей, не сумевших справиться с эмоциями. Их кумир впервые заменил Иц Ра. Тишина наступила не сразу. Иц Ка вместо шипения на людей выражал презрительное негодование прямо в лицо большому брату, закрывшему глаза и покорно хранившему молчание.
В это время, две шукара, держа быка за удила, что-то непрестанно шептали ему на ухо, а Кала и новенькая, продолжая петь, гладили спину и живот.
Вдохновлённый поддержкой подданных Иц Ха подошёл на расстояние необходимое для нанесения смертельного удара. Рука с копьём поднялась вверх.
-Иц – прозвучала команда повелителя.
Шукара, не спеша, без резких движений, продолжая петь, отступали от окаменевшего быка.
Мощный удар и…
Произошло нечто необъяснимое. Достаточно острый наконечник копья устремился не в область сердца, а в крошечное белое пятно, расположенное в центре лба и, соскользнув, увлёк за собой ударявшего. Бык взревел и с молниеносной быстротой, взмахнув головой, поднял на рогах Иц Ха и отбросил любимца публики в сторону. Немного отступив, обезумевшее животное, шумно дыша, замерло на месте. Как только Иц Ха подал признаки жизни бык рванул вперёд и не позволив опёршемуся на руки обидчику встать, подцепил его рогами и снова подбросил вверх. Упав Иц Ха больше не шевелился. Рога и копыта пинали и топтали безжизненное тело. Люди, отбежав на несколько шагов, остановились. Как завороженные, забыв об оказании помощи, они с безумным выражением лица смотрели на убийство кумира.
Быстро насытившись возмездием, бык поднял голову. Запах стекающей крови провоцировал новую атаку.
Улучив момент прижимавшиеся к ограждению оторопевшие от ужаса шукара, не смотря на маленький рост, ловко перепрыгнули через каменное препятствие.
- Раа! Рааа! – раздался призывной клич Иц Ра.
Фыркнувший бык сорвался с места. Двигаясь мелкими шагами вдоль ограждения, он приближался к Иц Ра, закрывавшему спиной маленького брата. Поднятое вверх копьё ожидало нападавшего. Мощный удар Иц Ха не прошёл бесследно. Плохо ориентируясь в пространстве, бык бежал навстречу с закономерным финалом.
Копье, пронзив грудную клетку, достигло цели. Упавший бык захрипел.
Вовремя увернувшийся от двигающейся по инерции массы повелитель издал победоносный клич.
- Рааа!
Осмотревшись вокруг, он приблизился к мёртвому животному. С трудом вырвав копьё, не заботясь о показной репутации, пошатываясь, опираясь обеими руками на своё оружие, Иц Ра подошел к убитому брату и опустился на колени. Склонившись, он посмотрел в открытые чёрные глаза. Подсел Иц Ка. Иц Ра перевёл взгляд на маленького брата. Найдя свободноё место от ран Иц Ка толкнул неподвижного Иц Ха. Потрясённый происшедшим Иц Ра повторил действия брата, а затем по нарастающей стал тормошить погибшего.
- Ра – тихо сказал Иц Ка, схватив брата за руку.
Оглянувшись, он взмахом руки подозвал ушуров. Мужчины быстро освободив проход, принесли носилки. Братья усадили мёртвое тело Иц Ха – никто из людей не имел права прикасаться к повелителям.
- Кала, шкура!
Перепуганная женщина, не понимая кричащего приказа Иц Ка, повизгивая, засуетилась на месте, а затем спряталась за спинами ушуров. Догадавшись, кто-то из них снял с других носилок шкуры и побежал к повелителям. Шипящий Иц Ка укрыл брата от раздражающего любопытства перегибающихся через ограждения шу.
_____________________
Рассекающий небо метеорит мелькнул перед глазами и растворился в темноте. Трагедия прошедшего дня заглушила терзающую ноги боль. Иц Ра поднял голову. Падающая звезда, напомнив о заветной мечте, подтолкнула память вернуться в самые лучшие времена. Иц Ра положил голову на пол и щёлкнул языком, погружаясь в раннее детство, точнее в единственный эпизод, сохранившийся в переполненной яркими событиями былой жизни.
Перед внутренним взором предстало похищенное яйцо.
Прижимая к подбородку обеими руками бесценное приобретение, совсем маленький Иц Ра, балансируя пока ещё длинным хвостом изо всех сил убегает от атакующих чаек. Впереди кусты. Он, не сбавляя скорость, врезается в непроходимые заросли, обжигая кожу болью от ломающихся веток. Наконец небо скрылось за зелёной оградой. Громкие крики пернатых преследователей начинают затихать. Оглядываясь по сторонам, Иц Ра подносит яйцо к носу, нюхает и осторожно, чтобы не раздавить принимается грызть скорлупу.
Периодическое возвращение к данному воспоминанию пробуждало у Иц Ра положительные эмоции, оказывающие исцеляющее действие на душу и тело.
Усиливающиеся звуки стонов подсказывали о приближении маленького брата. Ночь предрекала продолжение дневного кошмара. Появившийся Иц Ка царапаясь и толкаясь, улегся, плотно прижавшись к брату, и застонал, по привычке пытаясь таким образом заглушить невыносимую боль в ногах.
_____________________
История возникновения иц, покрытая для их самих непроницаемой тайной, начиналась с пробуждения вулкана, миллионы лет не проявлявшего активности.
Причины и следствия, свершавшиеся в невообразимо далёком прошлом, со временем приобретут форму тривиального по логике самообмана, а сейчас, ожившие крохи исчезнувшего мира расползлись по острову в попытке сохранить выпавший шанс. Не гостеприимная флора и фауна превратила их в злобных, пронырливых существ, сосредоточенных исключительно на постоянном поиске еды.
Сотворённый высокоразвитый мозг, поддавшись влиянию безраздельно властвующего инстинкта самосохранения, не имел возможности взращивать запрограммированный разум. Затаившись, он ожидал наступления благоприятных условий.
По мере взросления в скромном рационе маленьких братьев, кроме насекомых появились яйца птиц и различные морепродукты, выбрасываемые раздражавшим нестабильностью океаном, в общем, все, что не отторгал их желудок.
Одинокие малыши постепенно стали сбиваться в группы. С криками «иц-иц, иц-иц» они устраивали набеги на места гнездования чаек, поднимали влёт напуганных птиц, а затем, схватив добычу, бросались врассыпную, скрываясь как от пернатых преследователей, так и от менее удачных сородичей.
В носящейся гурьбе выделялся один из братьев. Находясь в положении маленького среди маленьких, в семье состоящей только из детей, он скорее существовал, чем жил. Набеги на птичьи поселения для него заканчивались кошмаром. Птицы, как будто, чувствовали на ком можно выместить свой гнев. Всегда последний, нерасторопный, не успевший прихватить добычу он попадал под пикирующие налеты и весь побитый от частых падений, с жалким повизгиванием возвращался к поиску насекомых. Братья так же, используя физическое превосходство, не упускали возможность обидеть уступающего в развитии сородича, отбирая у него какого-нибудь жука, чаще выбрасываемого после обнюхивания. Избегая безжалостного отношения, самый маленький иц частенько уходил вглубь острова, подальше от недружелюбного семейства.
После удовлетворяющего желудок насыщения, подросшие братья, располагались на огромных, отшлифованных водой камнях, бывших когда-то обломками разрушенных скал, а затем после отступления океана, оказавшихся в нескольких метрах от набегавших волн. На самом высоком камне в удобном одиночестве лежал самый большой брат. В определившейся иерархии никто не решался беспокоить юного акселерата. Его сытый, отрешённый взгляд остановился на ближайших невысоких горах, занимавших большую часть острова.
Ласковое солнце вместе с лёгким ветерком погружали в дневной сон. Отдаваясь во власть приятного расслабления, тяжелеющие веки медленно закрывали огромные глаза.
На одном из склонов появилась движущаяся точка, поблескивающая отражёнными лучами. Большой брат насторожился. Приподнявшись, он пытался рассмотреть причину надвигающегося беспокойства.
Маленький брат быстро спускался со склона горы, оббегая плотно растущие зелёные островки кустарника, разбросанные на всём пути практически до самых камней. Тревога большого брата передалось остальным. Послышались шипения. В это время мелкий возмутитель спокойствия, оказавшись на равнине, исчез среди кустов.
- Иц, иц, иц – послышались знакомые восклицания.
Перед свисающими с камней головами неожиданно выскочил маленький брат. Солнечный отблеск ударил по любопытным глазам. Братья вздрогнули и прищурились. Мелкий иц держал в когтистых руках тонкий металлический лист серебристого цвета. Его длинна на половину уступала росту принесшего, а ширина соответствовала размеру головы. Согнанные с камней притягательным блеском братья окружили маленького сородича. Он положил лист на землю и, пугая обступивших небывалым эмоциональным напором, громко закричал, как будто собирался на кого-то напасть.
- Иц, иц, иц!
Не обращая внимания на расступившихся братьев, маленький иц стал на колени и начал бить рукой по миниатюрным изображениям. Не дав возможности другим рассмотреть, он схватил драгоценную находку и побежал обратно. Братья как по команде сорвались с места.
Догнать маленького брата не составило большого труда. Но как только он останавливался, поворачивая голову назад, преследователи замирали на месте, удерживая незначительное расстояние из предосторожности, спровоцированной, скорее всего, видом непонятного, сверкающего предмета. Когда маленький брат уставал от бега, остальные терпеливо ожидали, не понимая, зачем идут следом. При этом соблюдалась абсолютная тишина, не присущая юному народцу.
Наконец братья добрались до заветного места. В центре острова, среди других более высоких и массивных гор, затерялась крохотная, тёмного цвета возвышенность, совершенно неподвластная агрессии зелёного мира. Её отличительной чертой, на которую прибежавшая малышня не была готова обратить внимание, являлось наличие ярко выраженных признаков геометрической симметрии. Затёртый временем космический объект, утративший былое величие и красоту, несмотря на испещрённую поверхность, сумел сохранить черты усеченной пирамиды.
В результате последнего землетрясения, спровоцировавшего возрождение законсервированной жизни, под угловой частью объекта просел грунт, образовав сужающуюся от основания расщелину.
Маленький брат, оставил у пугающего входа блестящий лист и, без промедления соскочив вниз, исчез. В ицкающей ватаге возникло замешательство. Многие заглядывали в расщелину и отбегали, не решаясь сделать первый шаг в жуткую темноту.
-Иц, иц! - пробуждая в себе храбрость, громко прокричал большой брат.
Медленно, покачивающейся походкой, балансируя, визуально уменьшимся в сравнении с растущим туловищем хвостом, он направился к началу расщелины. Спустив сначала одну ногу, затем другую, не спеша, продвигаясь вперёд и погружаясь в неизвестность на глазах визжащих и снующих вокруг сородичей, он, крикнув напоследок, скрылся в темноте. Братья дружно сбежались и, толкаясь, склонились над узким входом. Изнутри донеслись звуки, явно принадлежащие большому брату. Выкарабкавшись с шипением наружу он, прогнувшись вперёд в угрожающей позе, разогнал подглядывающих сородичей и снова исчез, чтобы появиться с тем же недовольным шипением. Узкий проем пропустил только маленького брата. Большой брат не сдавался. Он ещё раз попытался пролезть, растворившись в темноте. Раздался душераздирающий визг. С аналогичным криком напуганные иц бросились врассыпную. Выскочивший большой брат через несколько шагов упал и, заскулив, продолжая отталкиваться от земли ногами, оглянулся. Из расщелины выбрался вселивший во всех, не исключая себя, ужас, маленький брат с найденным листом, чей острый угол кольнул пробовавшего протиснуться большого брата.
-Иц, иц – нечаянный обидчик тихонечко, опасаясь возмездия, приблизился к сидящему брату, положил находку и сразу же убежал обратно.
Подкравшись на четвереньках, большой брат тупо уставился на испещрённый текстом лист. Собравшиеся вокруг сородичи, с тем же видом погрузились в бессмысленное созерцание.
Ознакомление с выносимым на свет наследием исчезнувшей цивилизации набирало обороты. Из расщелины вынырнул маленький брат. Всё семейство помчалось навстречу. Огромное яйцо, быстро перекачивав из рук нашедшего, пустилось в круговорот пищащей братии, пока не застряло в цепких объятиях самого сильного. Не обращая внимания на шипящие протесты побеждённых, большой брат, повертев трофей в руках, принюхался, лизнул липкую поверхность и начал осторожно грызть скорлупу. Подергивающиеся челюсти обделённых собратьев мысленно участвовали в желанном процессе. Яйцо не поддавалось. Большой брат, сжав изо всех сил руки, вцепился зубами в верхнюю часть. Скорлупа лопнула, и зловонная жидкость брызнула в лицо. Отброшенное яйцо окончательно разбилось и из него вылетело крошечное тельце иц. Метнувшиеся подхватить потенциальную еду братья, фыркая носом, отступили, а затем вернулись. Выражая шипением, недовольство запахом они принялись рассматривать не рождённого сородича. На маленького брата, продолжавшего таскать листы, пока никто не обращал внимания.
Спокойствие длилось недолго. Неугомонное детство, омрачённое видом безжизненных останков, решило побыстрей избавиться от негативных эмоций с помощью безудержного веселья. В воздух полетели сверкающие листы, а маленький брат, метавшийся из стороны в сторону, жалобно попискивал, стремясь вернуть принесённые артефакты. Улучив момент в кратковременной передышке, он схватил пару листов и побежал прочь от неосознаваемого вандализма. Спрятавшись за противоположной стороной таинственного объекта, задыхаясь от усталости, маленький брат опустился на колени, бережно положив на землю своё сокровище. Сзади хрустнула ветка. За спиной стоял большой брат. Появились ещё двое. Большой брат, виляя туловищем с хвостом, зашипел на них. Этого оказалось достаточно, чтобы остаться наедине с маленьким братом.
Вдвоем лёжа на траве, они внимательно рассматривали непонятные изображения. Несколько раз появлялись неугомонные сородичи. Видя покровительство большого брата, самые отпетые сорванцы не в силах успокоиться, подкрадывались с торчащим задом из невысокой травы, резко вскакивали, с криком проносились мимо и снова исчезали, набегу падая в зелёное укрытие.
С наступлением вечера наигравшаяся братва, собираясь вместе, подыскивала защищенное от ветра место и укладывалась спать, располагаясь по кругу, головами наружу. В случае дождя братьям приходилось мокнуть под кронами деревьев.
В этот раз к месту ночлега, легко определяемому по разносившимся голосам, большой брат шёл в сопровождении любителя одиночества. Листов в их руках не было.
Дождавшись рассвета маленький брат, выскочил из круга, согревающих друг друга тел и побежал вглубь острова. Разбуженные толканием сородичи, молча, провожали его ленивым взглядом.
Теперь новоявленный археолог всё найденное перетаскивал в укромное место, подальше от безрассудного поведения.
После того как тело растущего изыскателя перестало иметь эксклюзивный доступ к достоянию могущественных творцов, любознательный иц погрузился в изучение найденного.
Кроме нескольких странных листов имелись круглой формы футляры, разнообразное оружие и спецодежда. Не менее важной ценностью воспринималась огромная подборка всевозможного мусора. Всё что можно подобрать, оторвать или отломать на ощупь в кромешной темноте в некогда бывшей лаборатории по производству разумных существ из местного материала, бережно переносилось и аккуратно сваливалось в кучу среди раскинувшихся ветвей надломленного возрастом дерева.
Приобщать братьев к разрастающейся коллекции таинственных предметов древнего мира, наученный горьким опытом, маленький иц даже не помышлял. Становясь заложником частной собственности, в поисках душевного спокойствия, он надолго исчезал из поля зрения сородичей.
Обосновавшийся в укромном месте, рядом с небольшим озером, замаскированным тростниковыми зарослями маленький иц большую часть свободного от поиска еды времени посвящал рассматриванию, а в дальнейшем изучению прихватезированного скарба.
Без особых художественных навыков, воссоздавая технику гравировщика, заботливая рука создателя небезразличная к будущему своих подопечных, оставляемых на произвол судьбы по причине сложившихся обстоятельств, решила обезопасить их от информационного вакуума в том случае, если не пробудятся введенные в анабиотическое состояние взрослые особи, а законсервированный инкубатор справится с поставленной задачей.
Популярные листы в картинках, служили наглядным пособием по изучению отдельно взятого действия, последовательно ведущего ученика сверху вниз к логическому завершению. На каждой пластине благодаря расчерченным вдоль прямым линиям, размещалось по три, не связанных друг с другом, события. Наиболее впечатляющими темами смотрелись возведение примитивного жилища, инструкции по использованию оставленного оружия и каталог, отображающий рациональное отношение к съедобным и опасным представителям ныне несуществующего животного мира, а так же целый лист, посвящённый подробному процессу производства плота, начинавшегося со среза растений на фоне присутствующей в каждом рисунке дымящейся горы. Способ получения огня выглядел непонятно. Так же в неудачных зарисовках передавались наставления сотворённому народу по созданию цивилизованного общества. В листах с записями заключался отчёт о проделанной работе и предназначался в качестве послания возможным продолжателям застопорившегося эксперимента.
Самообучение юного отшельника по мере взросления приносило первые плоды цивилизованной жизни. Воссозданный шалаш из нагромождения сломанных или вырванных с корнём молодняка деревьев, кустарника и тростника неплохо оберегал от дождя и ветра. Жизнь казалась прекрасной до первого визита незваных гостей.
Неутихающая скорбь об утраченном сакральном хламе, стараниями братьев изъятом из скромной хижины и разбросанном по дну озера, окончательно отвернула от семьи. Живший ранее поблизости, тосковавший по общению маленький иц перестал подсматривать за сородичами и обратил внимание на имеющееся оружие, чудом сохранившимся после разорительного набега в пяти плотно закрытых увесистых футлярах, вместе с одеждой и листами творца.
Определившись с новым местом обитания на противоположном берегу острова, он взял на вооружение древние знания, высматривая достойный способ к отражению новой атаки озорной братии. Любопытство маленького брата остановилось на блестящей полоске ткани с петлёй для руки на одной стороне, с небольшим углублением в середине и заканчивающейся постепенно сужающимся концом. Микроскопические металлические кольца, из которых состояла праща, сливались в единое полотно. Наличие вразумительной инструкции в картинках ускорило процесс овладения техникой и теперь, так и не догнавший в физическом развитии братьев, низкорослый иц приобрёл весомый аргумент в защиту собственных прав и достоинств. Мастерство он оттачивал в практическом применении – охота на птиц приятно обогащала обычно скромный рацион.
Прошедшее время изменило облик братьев, достигших взрослого состояния. Наблюдавшийся ранее небольшой хвост, постепенно уменьшаясь, принял форму рудиментарного состояния, превратившись в небольшой мясистый бугорок, выглядевший как эволюционное недоразумение. Положение тела приблизилось к вертикальному. Ноги стали длиннее, а руки, замедлив рост короче. Преобразовавшаяся форма черепа наделила братьев чертами лица, присущими разумным существам. А вот интеллектуальные способности могли остаться в зачаточном состоянии, проявляясь лишь в той необходимой мере, которая позволяет идеально приспособиться к местным условиям.
Кроме описанных братьев семейство иц обзавелось непохожим меньшинством. Приблизительно из двух десятков закончивших физическое развитие особей, каждый четвёртый приобрел вид существ, разительно отличавшихся от большинства. В их развитии доминировала незримая сила, пытавшаяся возродить законы эволюции, попранные волей инопланетного разума.
Возвращаясь к первоисточнику интенсивно растущий хвост, утончаясь по всей длине, достиг размера превышающего туловище, тем самым вынудив его склониться над землёй. Удлинённая, изгибающаяся шея заканчивалась головой с неразвившейся черепной коробкой, но усиленная мощными, далеко выступающими вперёд клинообразными челюстями, упакованными острыми зубами хищника. Руки и ноги обзавелись изогнутыми, пугающими размером когтями.
Пробуждённая агрессия, развивающаяся с возрастом, отняла возможность совместного сосуществования. Привычные с детства стычки за еду, возродившиеся монстры превратили в кровавые столкновения. Появились первые жертвы. Уступая в силе и ловкости предрасположенные к разуму братья, не сумев объединиться в борьбе за выживание, превратились в участников игры в прятки со смертью.
Одинокий иц иногда тайно посещал места обитания сородичей, но страшась быть замеченным, долго не задерживался и возвращался обратно, где в спокойной обстановке разложив перед собой бесценный багаж знаний сопоставлял реальную жизнь с нарисованной. Быть свидетелем участившихся кровопролитий ему не приходилось и поэтому изображенные действия, указывающие на опасность, не оказали должного влияния на молодого исследователя, увлёкшегося поиском анатомических сравнений, увеличивающегося по мере взросления и телесного размежевания.
___________________________
Морской берег, шумные волны, облака, проносящиеся над головой, и крики чаек, сносимых порывами ветра.
Неподвижная фигура сидящего маленького иц, обвязанная зелёными ветками, забавно выделялась на галечном берегу среди серого разнообразия по форме и размеру камней. Надетая на руку праща с заложенным камнем, сжимаемым другой рукой, лежала на коленях. Осторожные птицы, покрикивая, внимательно следили за странным новообразованием. Открытое прибрежное пространство с редкими пятнами травы не давало лучшей возможности для засады. Проверенное временем терпение прекрасно сочеталось с релаксирующей полудремой, лёгкое посапывание рефлекторно чередовалось с прищуренным осмотром близлежащей территории.
Вдруг маленький охотник вздрогнул. Едва уловимый звук резонансом страха прокатился по всему телу. Взволнованное напряжение, прогнав томительное ожидание, сфокусировалось на пригорке, представлявшем полуразрушенный, серпообразный кратер, скромно возвышающийся над основанием острова. Неровность ландшафта подготавливало образное мышление к встрече с худшим сюрпризом.
Ещё немного. Без перемен. Вокруг привычные звуки. Показалось. Маленький иц с облегчением сделал выдох. Вдох остановил вскарабкавшийся на гребень возвышенности большеголовый брат и стал быстро спускаться в сторону не замеченного сородича.
События разворачивались стремительно. Не успевший опомниться маленький иц оказался в гуще надвигающихся неприятностей.
Размахивая длинными хвостами, появились ещё два выглядевших иначе брата. Ловко передвигаясь по склону один из преследующих догнав убегающего, сбил его ударом туловища с ног, а второй сразу же попытался схватить упавшего за шею. Большеголовый иц успел увернуться. Приподнимаясь, он выставил руку вперёд. Острые зубы видоизменённого сородича вцепились в пальцы жертвы. Сообщник в это время находившийся сзади, прижимая голову к земле, выжидал удачного момента для нанесения смертельной раны, целясь в область шейного позвоночника. Большеголовый с исступленным криком резко рванул руку на себя. Нападавший пошатнулся, челюсти разжались. Немедля последовала атака второго монстра. Не достигнув желаемого, он оставил глубокие следы от зубов на голове жертвы. Ударив рукой наотмашь, окровавленный брат резко вскочил и побежал. Впереди сидел никем не обнаруженный маленький иц. Снова удар и поверженная жертва распласталась в трёх шагах от замаскированного охотника. Один из хищников случайно зацепил хвостом замершего в страхе маленького брата. Вырвавшийся крик отпугнул нападавших. Немного отбежав, они стали медленно возвращаться, издавая угрожающее шипение. Теперь всё внимание было приковано к ожившему кусту. Лежавший с вытянутой вверх шеей израненный брат даже не пытался шевелиться. Поднявшись, маленький иц отошёл в сторону и начал размахивать заряженной камнем пращой. Длиннохвостые хищники, воспринявшие его как соперника пытавшегося отнять добычу, резкими выпадами начали отгонять невиданное, а потому возможно опасное существо подальше. Маленький иц, в свою очередь, расценивал такое поведение как нападение, ощущая себя следующей жертвой. Праща засвистела. Длиннохвостые замерли привлечённые звучащим вращением. Внезапный мощный бросок, удар, треск проломленной черепной коробки – цель достигнута. Большеголовый иц отодвинулся от упавшего длиннохвостого, задергавшегося всем телом. Второй монстр, вытянув вперёд голову, зашипел, раздувая на шее подобие капюшона. Быстро поднятый камень в праще. Вращение, бросок. Удар в спину. Длиннохвостый отскочил и стал медленно отступать. Вдохновлённый победитель, забыв о камне, раскручивал пустую пращу. Проигравший, зашипев в последний раз, развернулся и побежал к пригорку. Поднявшись наверх, он издал громкий крик и исчез из вида. Второй длиннохвостый уже был мёртв.
Маленький иц взглянул на спасённого брата, измазанного кровью и, не выдержав такого страшного зрелища, отвернулся. Сбросив зелёную маскировку, он направился следом за убежавшим врагом. Маленький иц беспокоился, что длиннохвостый отыщет шалаш на противоположной стороне возвышенности и заберет футляры. По дороге он поднял пару камней нужного размера, взобрался на вершину пригорка и осмотрелся. Раненый брат шёл за ним. Маленький иц оглядываясь, ускорил шаг, а затем побежал. Он не хотел рассекречивать своё место жительства и одновременно испытывал чувство жалости к пострадавшему. Равноголовый брат, ковыляя и падая, храня молчание, продолжал преследование. Маленький иц замахнувшись пращой, наткнулся на умоляющий взгляд. Угроза остановила, но не отогнала раненого брата. Сострадание не позволило поднять руку на жалкого вида сородича. Маленький иц с шипением отвернулся и больше не пресекал преследование большеголового брата.
Добравшись до скрывающегося в тропических зарослях жилища, встревоженный собственник осмотрелся. Не найдя признаков чужого присутствия, не считая шумно дышащего в спину спасённого, он став на четвереньки пополз внутрь. Спрятанные под высохшим дёрном вещи остались не тронутыми. На весёлое щелканье языка откликнулся наполовину залезший брат. Злобное шипение выгнало его наружу. Незваный гость, исчезнув, проявил свое присутствие треском прогибающейся стены. Маленький иц больше не возражал. Навалившаяся усталость от пережитого потрясения клонила ко сну. Он расположился лицом к входу, улёгся поудобнее, положив перед собой вынутый из футляра серпообразный нож с длинной ручкой. Праща оставалась на руке всегда.
Надвигалась гроза. Усилился ветер. Вдалеке, в клубящейся темноте непрестанно сверкали молнии. Послышались первые раскаты грома. Шум, доносившийся со стороны океана, предвещал надвигающийся шторм.
Залетающие порывы ветра вынудили маленького иц отползти к противоположной от входа стене, а разбушевавшаяся небесная стихия отогнала тревожные мысли о повторном нападении. Хозяин хижины, закрывая глаза, погружался в глубокий сон.
Непривычное тепло, как в детстве, окутало дрожащее тело. Небывалый прилив внутреннего успокоения внезапно прервался. Чьё-то шевеление вернуло маленького иц в реальный мир. Сжав нож, он мгновенно приподнялся на руках и открыл глаза. Вокруг, по бокам и спереди, прижимаясь, лежали братья. Безмятежное сопение, пробуждая лучшие родственные чувства, погасило прежние обиды. Закрыв глаза, маленький иц посильней прижался к тёплому соседу. Снаружи свирепствовала гроза, а внутри воцарилась семейная идиллия.
Утром погода восстановилась, и проголодавшийся маленький иц вылез из хижины по смиренным спинам братьев. На берегу, после шторма он надеялся найти что-нибудь съедобное. Нерешительная четверка, соблюдая почтительное расстояние, последовала за признанным лидером. Поднявшись на гребень кратера, маленький иц увидел бродивших по берегу длиннохвостых. Их было трое, каждый на значительном расстоянии друг от друга. Кроме пращи, во второй руке маленького иц находился серповидный нож. Резко повернув, он побежал к хижине, за забытыми камнями. Братья рванули следом.
Выскакивая из шалаша, маленький лидер чуть не поранил ножом одного из столпившихся братьев, заглядывающего внутрь. Не зная как себя вести в центре всеобщего внимания, маленький иц зашипел и побежал обратно. Подъем по склону сбил прыть. Притомившись, он оглянулся на безоружных братьев. Не желая раздавать имеющиеся мечи, ножи и копья зажимистый стратег свернул в сторону ближайшего дерева.
Несколько попыток отломать сук закончились неудачей. Маленький брат зашипел. Сзади послышалось созвучное одобрение. Выбрав самого сильного, он бесцеремонно пнул ладонью в грудь и показал на сук. Более услужливым и сообразительным оказался раненый брат. Невзирая на обострившуюся боль, он быстро исполнил приказ. Маленький брат с трудом из-за мешающего в руке ножа обломал лишние ветки и со всего размаха ударил по стволу палкой.
-Иц, иц – сказал он, указывая примитивным оружием в сторону, где бродили длиннохвостые.
-Иц, иц, иц! – прокричали братья и принялись ломать сучья.
Раненый иц радостно защёлкал языком, получив обратно увесистую дубинку.
Дождавшись, когда каждый приготовит и опробует непривычный для рук предмет маленький предводитель, забыв о положенных под дерево камнях, отправился на встречу с длиннохвостыми. Вооружённые палками братья с кричащей бравадой рвались в бой, обгоняя помалкивающего лидера. Поднявшись на вершину пригорка, они поутихли, замедлили шаг, пропуская вперёд самого маленького, а затем на спуске и вовсе остановились. Оторопевший длиннохвостый, не брезговавший останками вчерашнего компаньона замер с куском оторванной плоти во рту. Крутившиеся рядом не допущенные к еде два монстра, увидев большеголовых, радостно завиляли хвостами, предвкушая удачную охоту. Привычное ощущение безнаказанности не придавало особого значения странному поведению появившихся жертв.
Маленький иц завертелся на месте. Камней на склоне не было.
- Иц, иц – раненый брат протягивал два забытых камня.
Взамен он получил серповидный нож. Два длиннохвостых медленно приступили к нападению. Маленький иц пошёл на встречу. Топчась на месте, раненый брат хотел присоединиться, но не смог перебороть разыгравшийся после вчерашнего нападения страх. Праща засвистела. Стоявший над трупом длиннохвостый, на личном опыте познавший, чем заканчивается подобное звучание с криками ужаса помчался прочь. Его близкие по телу сородичи, наступавшие на маленького иц, вначале метнулись вслед, но пробежав немного и, не найдя причин для страха, вернулись к прерванной охоте.
Брошенный камень раздробил ногу длиннохвостого, проявившего большую прыть. Упавший завизжал, пытаясь встать. Его сообщник не понимая, что происходит, продолжил атаку. Последний камень пролетел мимо. Длиннохвостый, изгибая шею, сделал резкий выпад в сторону маленького иц, в последний момент, раскрыв пасть и щёлкнув зубами. Удар пращи по голове, а в следующий раз опасное оружие застряло в крепко сжатых челюстях монстра. Взмахом головы длиннохвостый опрокинул на землю слабого противника.
-Иц лаааа – отбросив нож, с поднятой вверх обеими руками палкой раненый иц бросился на выручку брату.
С угрожающим разноголосьем сорвались с места остальные. Длиннохвостый не собирался убегать до тех пор, пока дубинка пышущего ненавистью раненого брата не коснулась его головы.
Оставленный с раздробленной ногой беспомощный напарник быстро распрощался с жизнью. Большеголовые братья безжалостно обошлась с раненым убийцей.
В это время маленький иц следил за поведением отогнанного монстра симулировавшего возобновление атаки, и каждый раз отдалявшегося на большее расстояние.
Вдоволь насладившись одурманивающим рассудок воздаянием, радостно щёлкая языками, утомившиеся братья подбежали к стоявшему поодаль предводителю.
________________________
Нежданно проявившийся дар руководителя, виртуозно обходившегося без слов, кардинально преобразил ранее установившиеся взаимоотношения. Теперь большеголовые рыскали по острову в поисках ранее наводивших ужас каннибалов-сородичей.
Сколько длиннохвостых скрывалось от озверевших мстителей, никто не знал. Такая ситуация позволяла горем сплочённому коллективу оставаться дружной семьёй.
Ранее дремавший разум, разбуженный экстремальными условиями, начал быстро наверстывать упущенное. В сложившихся условиях примитивный обмен звуками, используемый для выражения эмоциональных отношений, постепенно обогащался смысловым значением.
Проводимые рейды в поисках длиннохвостых чаще заканчивались безрезультатно, а иногда к группе воинственно настроенных иц присоединялись выжившие поодиночке большеголовые братья.
Семья разрасталась. Единственная хижина не могла вместить всех желающих. Способность братьев без проблем возводить равноценное жильё, вызвало скрытое раздражение у обладателя интеллектуальной собственности, который не мог удержаться, чтобы не приложить навязчивую руку помощи. Пара переставленных палок наглядно подтверждала превосходство мастера, отчасти сглаживая пугающее ощущение посягательства на доминирующее положение. В глазах маленького иц братья вновь приобретали зловещий образ. Улучив момент, он перепрятал дары творцов, воспринимаемые исключительно как наследие старших иц.
Длиннохвостые умело скрывались, и при каждой, даже случайной встрече, без промедления бросались в бегство. С последнего случая столкновения на берегу океана, жертв с их стороны не наблюдалось. Лучшим достижением главного охотника оставалось несколько бросков камней, в сторону убегавших, при этом меньшая часть которых, долетая до цели, не причиняла ощутимого вреда.
Восстанавливающееся спокойствие оказывало разрушительное действие на неокрепший авторитет маленького брата. Придуманные каждому имена, названия предметам окружающего мира, а также слова обозначающие действия, предназначенные для лучшего взаимопонимания, оказались невостребованными. Братья с полным безразличием погружались в прежнее состояние размеренного существования. Наступил застой в развитии заложенного творцами интеллектуального потенциала.
_________________________
Задрожавшая поверхность острова разбудила стоявший рядом с поселением большеголовых вулкан. Возникшие дым и новый запах вначале обеспокоили ничего не понимающих братьев. Однако отсутствие явной опасности вернула беспечных островитян к повседневным проблемам. Иц Ка, так назвал себя маленький иц, впечатлённый сходством дымящейся горы с изображённой информацией предков, скрепя зубами достал из тайника нужный лист и решил поделиться незатейливыми мыслями, упакованными в равноценные слова о надвигающейся угрозе сначала с Иц Ла, спасённым сородичем, проживавшим с ним в одной хижине, а затем видя одобрительную реакцию с остальными братьями. Сюжетная линия не вызвала ожидаемый отклик у большинства родственников. Обнадёжившее надеждой меньшинство, удовлетворив любопытство, недолго радуя Иц Ка, так же присоединилось к комфортному безразличию.
Из десятка сохранившихся большеголовых только беззаговорочно преданный Иц Ла поддержал начинания прогрессивно настроенного брата. Самого Иц Ка больше привлекало приобщение через подражание к наследию предков, чем страх перед нарисованной угрозой. Ещё он пытался привлечь к себе внимание, доказывая былое превосходство, копируя достижение исчезнувших пращуров.
Помогать в строительстве, за исключением безотказного Иц Ла, никто не торопился. Братья молча располагались возле срезающего тростник Иц Ка, наблюдая как тот неумело орудует кривым ножом. Созерцание чужого труда превратилось в повседневную форму развлечения. Даже активная работа помощника, с весёлым щелканьем языка относившего в указанное место тростник не спровоцировала наступление энтузиазма. Покрытый шрамами Иц Ла испытывал особые чувства привязанности к Иц Ка, увлёкшегося неосознанно безжалостной эксплуатацией. Он трудился не покладая рук и был безмерно счастлив от одобрительных щелчков маленького рукой водителя.
Сборка плота производилась на берегу, в том месте, где произошло первое столкновение с длиннохвостыми. Огромное количество сил и времени два брата тратили на переноску строительного материала.
Не всегда понимая всех передаваемых изображением нюансов (рисовавший творец, не имевший практических навыков, сам смутно представлял, насколько правильна его инструкция) Иц Ка методом проб и ошибок скорее изобретал, чем воссоздавал предложенную конструкцию. Связки из тростника, неоднократно перевязанные тонкими лианами, плотно нанизывались на ровные по всей длине стволы молодых деревьев. Созданные секции объединялись в форму приближённую к квадрату. Сверху накладывался очередной слой с поперечным расположением тростниковых связок, по краям соединяемый огромным количеством прутьев, вставляемых вертикально и под углом. Затем производилось неоднократное связывание секций.
Отсутствие помощи компенсировалось разрушением шалашей. Недовольству братьев Иц Ка противопоставлял усилившийся выброс дыма и оседавший пепел. Его решительность характеризовалась участившимся свистом пращи над головой, освежая память о забытом превосходстве.
Земля под ногами вновь задрожала. Наступал кульминационный этап в вялотекущем действе вулкана.
___________________________
День благополучно заканчивался. Из глубины острова бегом возвращались три брата – любители погонять длиннохвостых. Громкие крики привлекли всеобщее внимание. Иц Ка подбежал последним к нарушителям спокойствия. В руках у каждого из прибывших, кроме привычной дубинки имелось по одной на брата находке. Привычный лист знаний не вызвал у большинства встречавших интереса. Принесённый, чёрного цвета стул, вернее то, что от него осталось, несмотря на шипящие протесты владельца, удостоился пристального внимания и был окончательно разломан, а обладатель самой ценной находки вёл себя весьма агрессивно. В его размахивающих над головой руках сверкал обоюдоострым клинком длинный меч с простым перекрестием без декоративных излишеств, ребристой рукоятью и практичным навершием, вызвавший всеобщую зависть. Не замечая усвоенных навыков речи, в иных обстоятельствах приятно удививших разочарованного наставника, обеспокоенный Иц Ка, не вникая в рассказ, догадался, где находились воспринимаемые как личные принесённые вещи. Толпа рванула к таинственному объекту, под которым шире приоткрылся вход. Для Иц Ла это был редкий случай, когда он забыл о низкорослом брате.
Оставшись в одиночестве Иц Ка поднял с земли брошенный лист, пнул ногой обломок стула и с наивной надеждой осмотрелся. Меч остался в руках счастливого обладателя.
При всём желании присоединиться к братьям Иц Ка решил воспользоваться выпавшей возможностью для тайной переноски на плот скрываемого имущества.
В наступивших сумерках, подчиняясь требованиям нарисованной инструкции, он засунул последний футляр между связок тростника.
Плот был практически готов. Благодаря источнику знаний, подпитывающему беспокойный разум Иц Ка, габариты плавсредства привязывались к размеру изображённых на листе иц. Длинна каждой из равных сторон складывалась из суммы роста отплывающих, а толщина соответствовала высоте сидящего. Вначале Иц Ка строил для двоих, для себя и Иц Ла. Затем, желая максимально приблизиться к образцу, увеличил количество посадочных мест до четырёх.
Обходя вокруг громоздкого творения, которое невозможно поднять или сдвинуть с места, Иц Ка представлял, как он вместе с любимым братом, отправившись в морское путешествие, подплывают к чужому берегу, заполненному встречающими иц в удивительных одеждах с мечами и копьями в руках.
Резкие толчки прервали мечтания. От неожиданности Иц Ка упал. Чувствуя телом дрожь земли, он не осмеливался вставать.
Вырвавшийся с грохотанием из жерла вулкана огненный поток устремился в сторону лежащего Иц Ка. Желая увидеть, что происходит, он вскарабкался на гребень полуразрушенного кратера и замер от удивления. Лава успевшая спуститься с горы растекалась по неровной поверхности. Несколько потоков расползлись в разные стороны, иногда объединяясь друг с другом. Возвышенности, попавшие в окружение, окутывались испепеляющим пожаром.
- Иц, иц, иц! – челюсть Иц Ка дрогнула от счастья.
К нему бежали три брата. Поднявшись наверх сородичи с аналогичными звуками присоединились к стоявшему. Каждый из них, даже те, кто выделялся постоянным молчанием, не переставая кричать «иц, иц», наперебой заглядывал в глаза всезнающему брату и указывал рукой в сторону приближающейся лавы.
Очередные толчки вынудили присесть на четвереньки. Братья, непроизвольно когтями всех четырех конечностей вцепились в грунт. Проявляя браваду, Иц Ка привстал и, потеряв равновесие, вскрикнул и покатился по склону в сторону океана. Кряхтя от боли он, посмотрев вверх, направился к плоту. Обжигающий воздух, пригнанный ветром с поверхности медленно ползущей лавы, подтолкнул братьев следовать примеру Иц Ка. В сгущающейся тьме они осторожно спустились и подошли к плоту. Возбуждённый оказанным вниманием, Иц Ка вскарабкался по тростниковым связкам и разместился в середине. Просовывая ноги внутрь плота, он захлопал ладошками по плоту предлагая сесть.
- Иц, иц, иц! Иди, иди! – подзывал братьев Иц Ка.
Поглядывая друг на друга, сородичи полезли на плот. Незамеченные концы торчащих сучьев царапали кожу, провоцируя в ответ агрессивную реакцию. К шипящим недовольствам добавились звуки трещащего тростника от ударов ног. Пальцы рук Иц Ка сжались от злости. Он готовился зашипеть, как вдруг ощутил отсутствие пращи на руке. Не скрывая волнения, Иц Ка завертелся на месте, шаря ладонями по поверхности плота. Наткнувшись на пристальный взгляд, он остановился и отвернул голову – Иц Ха, самый любопытный и надоедливый из братьев. Он никогда ни в чём не помогал, но всегда находился рядом, одобрительно щёлкал языком и тем самым больше других раздражал Иц Ка. С другой стороны плота разминал седалищем удобное под себя место Иц Ра, самый сильный и крупный брат. Рядом устраивался неразлучный с ним Иц Са. Его внешность, выделявшаяся сгорбившейся спиной и сутулой, не выгибающейся шеей вызывала у Иц Ка, несмотря на безобидный характер, чувство неприязни, сопоставимое с отношением к длиннохвостым.
Земля снова задрожала. С тревожными мыслями об Иц Ла, привстав, Иц Ка посмотрел на сияющую небесным светом гору. Неожиданно нахлынувшая с небывалой силой волна подхватила плот и погнала его навстречу к скрывающейся за хребтом серповидного кратера шипящей лаве. Поднимаясь по возвышенности она, растеряв мощь, отступила и увлекла плот в неведомую водную даль.
Застигнутые врасплох братья вместо того, чтобы спрыгнуть покрепче вцепились в тростниковые стебли, с ужасом наблюдая за тем, как удаляются всё дальше и дальше от родного острова.
Тёмное небо сливалось с бесконечными просторами океана, а где-то в середине, по мере удаления, в глазах наблюдателя уменьшающийся освещенный огнём остров казалось, погружался под воду, окончательно исчезнув за горизонтом.
Братья, наклонившись над плотом, пристально смотрели на Иц Ка. Находясь в шоке, сохраняя бездействие, они надеялись, что происшедшее скоро закончиться, как кошмарный сон и, что снова окажутся на прежнем месте.
Как проходит морское путешествие, маленький иц не знал. Отсутствие дальнейших инструкций на листе предков, заканчивающегося изображением отплытия увлечённого строителя в ту пору не заботило. Повергнутый случившимся, в смятении он уцепился за личные фантазии о земле, куда оправлялись нарисованные иц.
_________________________
Солнечное утро, лёгкий ветерок, злобное шипение братьев – Иц Ка лежал упёршись подбородком в поверхность плота и старался не смотреть на плотно окруживших сидящих на коленях сородичей. Утрата пращи не осталась без внимания. Теперь поочерёдные тумаки сыпались на его спину.
Появившаяся на горизонте надежда сменилась разочарованием. Тёмная туча, принятая за остров гнала впереди себя штормовые волны. Наращивая взлёты и падения по разбушевавшейся водной поверхности, угрожающе трещавший под телами плот, вынудил братьев пойти на примирение с виновником злосчастного путешествия. Прижимаясь головами к туловищу, преображённому страхом в спасителя Иц Ка, во всём подражая, они поглубже засовывали руки и ноги внутрь плотно соединённых тростниковых связок. Шторм усиливался.
К несчастью морских пленников, нависшее ненастье сопровождало их в течение нескольких суток, тем не менее, плот с достоинством выдержал серьёзные испытания, выпавшие на сомнительную конструкцию.
Затянувшееся путешествие приближалось к счастливому концу. Ночью очередная волна подхватила изрядно потрёпанный плот и выбросила горемычных скитальцев на обломки высокого скалистого берега. Последующие волны, сопровождаемые рёвом бушующего океана, по-прежнему продолжали раскачивать на торчащих из воды камнях нехитрое судёнышко. Усталость и темнота не позволили неопытным мореплавателям почувствовать свершившиеся перемены.
Наступивший рассвет, осветивший очертания берега, пробудил остатки сил в измученных братьях, уверовавших в возвращение домой. Сваливаясь в воду, желая побыстрей освободиться от мысли быть утянутым океаном, они поползли по каменным торосам к неприступным скалам.
Отойдя подальше от воды, остановленные вертикально уходящей в небо монолитной преградой, братья нашли выглядевшее удобным место и, прижимаясь боками, погрузились в глубокий сон.
Насыщение отдыхом сменилось беспокойным чувством голода. Оглядевшись по сторонам, проснувшиеся и разбуженные сородичи отыскали мелькавшую из-за камней голову Иц Ра. Судя по активным действиям, он нашёл нечто съедобное. Братья без колебаний поспешили разделить радость счастливчика.
Иц Ра пытался разгрызть неподдающуюся зубам кожу мёртвого дельфина. Не искушая судьбу предсказуемой агрессией, рассредоточившись вокруг сильнейшего, с раздражающим щёлканьем зубов братья стали ожидать своей очереди. Нежданные гости, несмотря на прилежное поведение, взбесили Иц Ра, принявшегося с ещё большим остервенением беспорядочно кусать слегка источающий запах гниения трофей.
Никто не заметил как исчез Иц Ка и как вернулся. Косым взглядом Иц Ра уловил мелькнувший блеск отражённых лучей солнца, следом в лицо ударили брызги крови. Он отскочил, протер глаз и увидел Иц Ка, вырывавшего застрявший в теле дельфина меч. Иц Ра оттолкнул брата, вырвал меч, посмотрел на него, затем на маленького наглеца. Иц Ка сжав руки, жестами показал, что нужно делать. Следя за братом, Иц Ра поднял над головой меч.
- Иц Ра! – крикнул маленький наставник.
Осторожно приблизившись к вооружённому брату, Иц Ка тихо произнёс.
- Меч.
Глядя в лицо, он поднял руки, повернул перекрестие, правильно выставляя клинок, развернул на неровной поверхности камня почти перпендикулярно удару тело дельфина и отскочил.
- Меч, бей Иц Ра! – громко скомандовал маленький брат.
Неуверенный удар, взмах, повторный удар - туша развалилась пополам. В азарте Иц Ра нарубил несколько кусков, схватил больший и вцепился зубами. Проглотив откусанное мясо он, не выпуская из рук меч, отошёл в сторону. Братья присоединились к трапезе. Последним был Иц Ка. Наевшись досыта, Иц Ра отошёл подальше от набегавших волн, выбрал подходящий камень и улёгся, в надежде согреться лучами пробивающегося сквозь пролетающие облака солнца.
Сытость сменилась резкой болью в желудке. В шуме морского прибоя появились новые звуки. Братья стонали, держась за животы. Кто-то кричал, пытаясь заглушить терзающую боль.
Иц Ка, обделённый жадностью сородичей чувствовал себя гораздо лучше. Вспомнив о спрятанном имуществе, он полусогнутый побрёл к плоту.
Безжалостно разрывая связки тростника, маленький брат лихорадочно выщупывал бесценные артефакты. Забыв об осторожности, Иц Ка оттаскивал найденные футляры за пределы плещущейся под ногами воды.
Заинтригованные вознёй брата, немного отошедшие от боли родственники собрались возле скромного наследия великой цивилизации. Иц Ка не прерывая поисков, подбегал с очередным футляром, презрительно, вытянув шею, осматривал каждого из пришедших, бросал находку, шипел, машинально вращая рукой, как будто на ней праща и возвращался обратно к плоту. Братья с любопытством рассматривали странные цилиндрической формы предметы из серебристого металла, покрытые незначительными вмятинами.
Пассивное наблюдение закончилось, когда Иц Ра, опиравшийся на меч, протянул руку к сброшенным в кучу вещам.
Вернувшийся с последним футляром Иц Ка с обреченно отвисшей челюстью смотрел на последующую экспроприацию.
Братья активно крутили в руках притягательно блестящие предметы, трясли и прислушивались к внутреннему шуму.
Появилась надежда, что скрытое останется тайным, но Иц Ха, почувствовав движение под рукой, отвинтил крышку. Дорогие глазу Иц Ка вещи рассыпались среди камней. Не интересуясь выпавшими листами знаний сообразительный брат, отбросив первый, схватил второй футляр. Открыл его и осторожно стал вытаскивать торчавшую часть копья, представлявшую собой длинный трехгранный наконечник, плавно переходящий в круглое основание. Не понимая предназначения вынимаемой вещи, Иц Ха радостно защёлкал языком, заметив скромную ручку меча. Когти Иц Ра упорно продолжали скрести по крышке футляра, а глаза умоляюще просили содействия у маленького брата.
Смирившись, Иц Ка протянул руку помощи. Из отобранного футляра, он достал три части копья, ловким движением скрутил в единое целое и отдал оторопевшему Иц Ра. Уронив малопривлекательное оружие, большой брат вырвал свободной рукой из сжатых бёдер наглого помощника воспринимаемый как свой футляр. Не расставаясь с мечом, Иц Ра опустился на корточки и высыпал имеющийся комплект. Иц Ка присевший рядом, опасаясь за сохранность разбрасываемого оружия, вначале поднял лямку, сделанную из такого же материала как праща, повертел ею перед лицом брата, чтобы беспрепятственно пристегнуть к футляру. Приняв очередную помощь, Иц Ра отвёл тянувшуюся руку к оружию и самостоятельно засунул обратно кривой нож, каким маленький брат срезал тростник и второй нож похожий на короткий меч с загнутым концом. С крышкой опять возникли проблемы.
- Иц Ра ложи меч – Иц Ка указывал на длинный меч, с которым не мог расстаться брат.
Добившись своего, упрямый маленький брат завернул крышку, сначала предложил, а потом заставил надеть через узкое плечо футляр, поучительно прижимая лямку к шее, чтобы та не сползала. Поднял копьё и отдал несмышлёному сородичу. В это время Иц Ха, успевший скрутить два копья, мучился с застёжками на лямке. Оказав помощь остальным, Иц Ка поднял последний футляр. Из него высыпалась утрамбованная одежда. Братья, подержав в руках мгновенно расхваченные вещи, сотканные из тончайших, неравномерно оплавленных по краям металлических нитей, переливающихся на возникающих изгибах перламутровым цветом и повертев перед глазами, не заморачиваясь их предназначением, бросили обратно к ногам хранителя древностей. Больше братьев ничего не интересовало. Отойдя они, не снимая футляров, с копьями в руках улеглись на камни.
Одежда, созданная из подручного материала кем-то из эстетствующих творцов, предпочитавшего не видеть допущенных изъянов в ходе производства новых существ осталась не востребованной. Что же касается оружия – оно изначально являлось частью набора представителей соседней планеты, предназначенного для выживания в экстремальных условиях, и жестом доброй воли было оставлено отягощённым разумом созданиям, лишённых прежнего физического совершенства.
Не справедливо обобранный Иц Ка, оставленный в одиночестве, с безразличием начал складывать никому не нужную одежду.
- Иц, иц! – вырвались крики радости.
Братья приподнялись, с шипением отреагировали на причину радости и вернулись в прежнее положение.
Вдоволь насладившись вращением обнаруженной пращи, Иц Ка продолжил разгребать оставленные вещи. Дополнительным сюрпризом оказались оставленные невнимательными братьями два ножа: серпообразный и похожий на меч, но с изогнутым кончиком на конце.
Среди листов иц валялся короткий жезл, состоявший из двух вставленных друг в друга цилиндров. Творец специально обрисовал его, чтобы донести суть данного предмета. Наружный цилиндр по окружности украшался символами молнии, а на торчащей части внутреннего изображались языки пламени. Бесполезный на первый взгляд предмет, ранее не понятый, отправился в надлежащее место. Запечатлённую информацию предков Иц Ка, бережно очищая от прилипших кусочков водорослей, сложил в отдельный футляр. Оставалась одежда. Подняв предназначенный для создания иллюзии наличия широких плеч наплечник, обладавший проявляющимся свойством жёсткости в месте изгиба, Иц Ка расстегнул внутреннюю из двух застёжек, расположенных по краям круглого полотна. Продел через голову сверкающее одеяние и, провернув его на шее, защёлкнул на груди несложный практичный элемент соединения. Это была не первая примерка. Опытным движением он провернул наплечник вокруг шеи, оставив застёжки на спине. Выбрав, как показалось, лучшую набедренную повязку, Иц Ка со знанием дела, сохранившимся со времён тайных дефиле, дважды застегнул её на поясе. Очарованные чудным преображением все три брата сползли с удобных мест. Первым подошёл Иц Ха, вторым Иц Са. Иц Ра не торопился, уверенный в своей силе. С опаской поглядывая на пращу маленького брата, Иц Ха потянулся за блистательным одеянием. К счастью количество комплектов совпадало с числом желающих. Иц Ка избирательно, начиная с Иц Ра, помог братьям одеться. Далее, вспомнив о снарядах для пращи, он закинул на плечи два оставшихся футляра и пошёл, точнее стал пробираться среди камней. Братья, молча, двигались следом, соблюдая минимальную дистанцию.
В одном месте, с вершины по отвесно стоявшей скале стекала вода. Утолив жажду всем захотелось оказаться наверху.
-Иц, иди! – озвучил общее желание Иц Ка, указав рукой вверх.
Для братьев этот знак показался подтверждением, что там скрываются знакомые места острова. Теперь Иц Ка последним карабкался по камням, догоняя оживившихся сородичей.
Наконец проход найден. Трудный подъём и…
Среди не смущавшего взгляд разнотравья, кустарников и редколесья, вдали, на огромных равнинных просторах с не различаемыми прогибами на поверхности, бродили разнообразные животные, совершенно непохожие на длиннохвостых.
Пронзивший тело страх перед чужой землёй подталкивал к обрыву, а перед взором сверху простирался необъятный, гонящий волны из бескрайних далей океан, наполненный незабываемым ужасом и не располагавший к новой встрече.
Заканчивался день. Сумерки не дали возможности осмотреться и освоиться на новой местности. Наставшая ночь застала братьев там же, напротив проёма, рассматриваемого как единственную возможность для отступления.
Братья, по примеру Иц Ка, сняв, положили перед собой футляры и копья, улеглись на живот в привычной для них позе и плотнее прижались друг к другу. Высоко поднятые головы непрестанно реагировали на возрастающую опасность, снующую в темноте. Шорох травы, сверкающие глаза и завывающие звуки предавали невидимым хищникам образ зловещих длиннохвостых.
Не в состоянии выдержать очередной приступ омерзительного крика гиены Иц Ра вскочил на ноги и во всю мощь взревел в ответ.
- Рааа! Рааа! – разнеслось по саванне.
Невидимая стая, без промедления, повизгивая под напором озвученной угрозы, отступила на дальние позиции.
Где-то из глубины ночной бездны раздался равнозначный ответ. Поднявшись, братья в разнобой прокричали «Рааа!». Даже Иц Ка услышал в рычании льва голос иц.
Гиены вскоре вернулись и до начала восхода солнца досаждали братьям. Утром наступила тишина. Оправившись от ночного кошмара, Иц Ка испытал нестерпимое чувство голода. Игнорируя осторожность, он направился вглубь территории. Высмотрев пасущееся стадо быков, Иц Ка обратил внимание на то, что он стоит один. На призыв подойти никто не откликнулся. Пришлось возвращаться.
С протянутой рукой в сторону стада Иц Ка устремился за поддержкой к большому брату.
- Еда, Иц Ра, еда.
Не проявлявший признаков умения общаться с помощью навязываемых звуковых символов молчаливый брат вытянув шею, наклонился в указываемую сторону.
Иц Ка, бережно хранивший крохи приятных воспоминаний из раннего детства, учитывая визуальное соответствие размеров прошлого и настоящего, видел в Иц Ра большого брата, покровителя всеми обижаемого маленького иц. Рассчитывая на дальнейшую поддержку, он вырвал копьё, замахнулся в сторону ближайшего куста и бросил. Тяжёлое для маленького брата оружие, не долетев до цели, вонзилось в землю. Иц Ра побежал за копьём.
- Иц Ра, бросай! – закричал вернувшемуся брату Иц Ка и махнул рукой.
Большой тугодум не понимая, что хочет маленький руководитель, зашипел в ответ. Иц Ка, сбросив футляры, нашёл нужный лист и, поднеся к глазам несмышлёного брата, застучал когтём по изображениям охотящихся иц. Оттолкнув тянущуюся к знаниям голову Иц Ха, он заорал прямо в лицо пригнувшегося Иц Ра.
- Бросай!
Не рассчитывая на персональный знак внимания, Иц Ха метнул копьё. Начало тренировке было положено. Три брата увлечённо занялись охотой на зелёный объект. Броски становились сильнее и резче. Увеличению дистанции Иц Ка не придавал значения. Его больше беспокоил пустой желудок. Видя как обучение переросло в безумное развлечение, он громко скомандовал, указывая на избранную цель.
- Иц Ра, еда, иди!
Безрезультатно накричавшись, Иц Ка взял за руку большого брата и потащил на охоту. Впереди, в низине расположились заросли высокой травы. Иц Ра вырвал руку, отказываясь идти дальше. Иц Ка не зная что делать, подошел вплотную к зелёной преграде, за ним Иц Ха. Недолго думая он вцепился в запястье любопытного брата и потащил за собой. Остальным ничего не оставалось, как идти следом.
Утонув в высоких зарослях, Иц Ка переключился на напирающего сзади большого брата, чья голова возвышалась над травой.
- Иц Ра, смотри еда, иди.
Став за спину он толкнул вперёд самого высокого из иц. Повинуясь, Иц Ра с шумом и треском продолжил протаптывать путь, ориентируясь на заданную цель. Под ногами появилась вода. Братья вдоволь напились и, взбодрившись, пошли дальше.
Высота травы уменьшалась, а избранные жертвы становились всё ближе и ближе. Нарастало волнение. Эти невиданные существа оказались гораздо больше, чем можно было предположить на расстоянии. Отталкивающая внешность и пугающие размеры ввели в замешательство братьев, всех кроме Иц Ка.
Помутнённое верой в силу оружия предков и довлеющее голодом сознание маленького иц, заручившись безумной храбростью, упрямо стремилось навстречу с не распознаваемой опасностью.
Пасущиеся животные, заметив странных существ, вначале насторожились, а затем, собравшись вместе, занялись перегруппировкой. Сильные особи выстроились в ряд. От них отделился вожак и выбежал навстречу невиданной угрозе.
Иц Ка остановился, бык тоже.
- Копьё, Иц Ра – маленький брат поднял руку со сжатыми в кулак пальцами, пытаясь ускорить понимание.
Мычавший бык, разрывавший землю копытом, доведя себя до яростного исступления, набирая скорость, пошёл в атаку. Следом, толкаясь, с минимальной прытью с места тронулась неуверенная группа поддержки из лучших представителей стада.
- Копьё, Ра, копьё! – увидев бездействие брата, заорал Иц Ка.
Иц Ра не отрывая взгляда от приближающегося животного, медленно поднимал копьё. Не доверяя большому брату, пристроившемуся за его спиной, Иц Ка зарядил камнем пращу.
Критическое расстояние. Бык склонил голову, готовясь поднять на рога первую встречную жертву.
- Бросай! – с криком Иц Ка отступил в сторону.
Иц Ра бездействовал, ошеломленный надвигающейся яростью. В воздухе засвистела праща. Бросок. Камень вонзается в глаз быка. От боли он отбрасывает голову, спотыкается, переворачивается и падает под ноги не тронувшегося с места Иц Ра. Поднятое копьё со всей вложенной силой опускается вниз. Бык, приколотый к земле, захрипел. Дёргая ногами и мотая головой, он пытался встать. Из-под торчащего в боку копья заструилась кровь.
Сопровождавшие быка члены стада, резко развернулись, нагоняя панику на оставшихся. Огромная масса тел сорвалась с места и неудержимой волной понеслась по просторам саванны.
Второе и третье копьё остановило движение жизни в поверженном теле. По округе разнеслись крики победителей.
Не зная как подступиться к разделке туши, братья топтались вокруг. Взволнованный Иц Ка, нервно подёргивая нижней челюстью, достал серпообразный нож и непонятно для чего, возможно из-за неприязни к столь необычному виду, начал отрубать рог. Более практичным оказался Иц Ха. Он, достав меч, стал рубить заднюю часть. Процесс активизировался. Каждый сам по себе неумело напрягался, чтобы урвать лучший кусок мяса.
Распространявшийся запах крови привлёк внимание вездесущих шакалов. Звучным попискиванием они выражали своё восхищение, рассчитывая на остатки от богатой трапезы. Братья, занятые едой, не реагировали на снующую в траве серую мелочь.
Раздались уже знакомые крики. Ночные ужасы предстали перед братьями в дневном свете. Многочисленная стая гиен, контролирующая подвластную территорию, методично сжимала кольцо вокруг увлечённых подавлением голода пришельцев.
Беспорядочная беготня, завывания и резкие агрессивные выпады заставили встать и готовиться к обороне. Братьям, легкомысленно отнесшимся к появлению гиен, пришлось признать наличие грозного соперника. Ответные крики и размахивание копьями не давали желаемого эффекта. Приближаясь к туше, гиены превращались в разъярённых тварей, бросавшихся на братьев. Отмахиваясь копьями, незаметно для себя, иноземцы уступили добычу местным хищникам.
Одна из гиен, вынырнув из травы, устремилась к отходившему спиной Иц Ка. Вовремя заметивший Иц Са метнул копьё и попал в середину туловища нападавшего. Побежав следом за брошенным оружием, он подхватил смертоносный предмет с нанизанным врагом и с криком «рааа» бросился в гущу облепивших тушу быка гиен.
-Рааа! Рааа! – раздались голоса за спиной бегущего.
Гиены ринулись врассыпную.
Бесцеремонные сотрапезники, отогнанные на безопасное расстояние, ещё долго не собирались уходить. При каждом их приближении Иц Са, под звуки победоносных криков, поднимал вверх копьё с болтающимся трупом и размахивал им из стороны в сторону.
Очередное удачно закончившееся событие способствовало самоутверждению братьев на новой земле.
Когда гиены окончательно отступили, победители, объевшись до отвращения, отошли в сторону, улеглись на траву и стали наблюдать как оперативно собравшиеся грифы и шакалы, соперничая, занялись уборкой территории.
Поднятые головы братьев, слегка покачивающиеся на длинных шеях, недолго пробыв в вертикальном положении, начали клониться к земле – сказывалась накопившаяся усталость. Закрывающиеся глаза ускоряли процесс погружения в блаженное забытье. При бесконтрольном падении головы, отключившийся разум вздрагивал и вновь напрягал отяжелевшее тело. Вспышки страха перед снующей где-то рядом угрозой отгоняли навязчивый сон, но силы были неравны. Последствия от чрезмерного чревоугодия и расслабляющие лучи солнца притупляли бдительность. Кое-кто начал посапывать.
Выражая шипением негодование беспечным поведением отдельно взятых сородичей, Иц Ка привлёк к себе всеобщее внимание. Заботясь о безопасности, он поочерёдно, начиная с Иц Ра, хотел объяснить важность организации дежурства и в итоге, как единственная кандидатура, понимающая смысл поставленной задачи, выбрав удобную позу для наблюдения, первым задремал на боевом посту.
Отдых длился до вечера. Пробудившись раньше других, Иц Ка растормошил с шипящим упрёком беспечных братьев, протягивая руку в сторону более безопасного берега.
Возвращались ранее проторенной тропой. По дороге, в месте, где была вода маленький иц, не утруждая себя объяснениями, снял с плеча у пьющего из лужи Иц Ха футляр, высыпал оружие и спокойно, не обращая внимания на шипение брата, не сумевшего противостоять хладнокровной наглости, наполнил его водой, как делал это на острове, и повесил на плечо хозяина. Оружие Иц Ка распределил по футлярам остальных братьев. Недовольный самоуправством, Иц Ха снял изрядно потяжелевшую ношу и приготовился сливать мутное содержимое.
- Иц Ха, вода, ночь, пить!
Слова маленького брата прозвучали убедительно.
До берега добрались без приключений, а наступившая ночь выглядела как прошедшая. Многочисленные пары сверкающих глаз, в сопровождении отвратительного воя и визга без остановки зигзагообразно метались в полукруге от столпившихся на краю скалистого обрыва братьев.
С наступлением рассвета, не зная как себя вести и что делать дальше, Иц Ка вспомнил об оставленном плоте. Взглянув на крутой спуск, он не рискнул спускаться к воде. Со знанием дела, ничего не говоря братьям, маленький иц пошёл вдоль обрывистого берега. Они послушно последовали за ним. Плот как плавсредство никого не интересовал, даже Иц Ка, скорее наоборот, его вид мог вызвать внутреннюю дрожь от пережитых злоключений, но все хотели убраться подальше от беспокойного места, способного в любой момент вновь наполниться жуткими обитателями.
Береговая полоска суши, образовавшаяся в результате разрушительной деятельности водной стихии, разделявшая океан и вздымающиеся над ним скалы, постепенно сужаясь, скрылась под водой. Иц Ка посмотрел вниз и, не выдерживая вида зловещих волн, бьющихся о крутой берег отступил, покосился на следивших за ним братьев и вернулся обратно. Осторожно опустившись на колени, он наклонился, надеясь увидеть подточенное водой скалистое основание. Не снятые футляры, соскочив со спины, потянули тело вниз. Иц Ка отпрянув назад, упал на спину, перевернулся и на четвереньках пополз к братьям, волоча по земле футляры. Успокоившись, он услышал голос Иц Ха.
- Ка! Ка!
Иц – первое слово, поголовно используемое совсем ещё крошечными созданиями, не знавших ни рода, ни племени, юный творец речи воспринимал как самоназвание братьев, приставив его в начале отличительного имени, но сородичи предпочли упрощенный вариант.
- Ка! Ка! Иц, иц, иц?! – вопрошающий брат водил рукой, попеременно останавливаясь на бескрайнем океане и распростершемся до горизонта континенте.
Не поднимая глаз, освободившись от тяжкой ноши, Иц Ка поудобнее уселся. Прижав ладонь к закрытым глазам, он показывал, что обдумывает дальнейшие действия. Иц Ха наблюдал ранее подобные демонстрации интеллектуального напряжения, используемые при строительстве плота и, удовлетворившись началом решения его вопроса, присоединился к ложившимся рядом молчунам.
Низко спикировавшая чайка привычным криком, напомнив утраченный остров, разбудила Иц Ха. Волна радости прокатилась по телу и разбилась о действительность, когда раскрылись глаза. Вслед проснулись Иц Ра с Иц Са. Мыслитель пребывал в глубоком сне, приняв несвойственную для отдыха позу эмбриона. Братья распили воду, Иц Ха забрал своё оружие и позвал Иц Ка.
- Ка, Ка, Кааа.
Интеллектуальный труд явно отнял немало сил. Иц Ха возмущённый казавшимся безразличием, встав на четвереньки, приблизился и, наклонившись над спящим, заорал.
- Кааа!
Испуганный маленький брат, беспорядочно взмахнув руками, приподнялся и уставился непонимающим взглядом на сородичей.
- Ка! Каа! Кааа! – с гневом в голосе и мольбой о помощи во взгляде обращался Иц Ха к перепуганному сородичу.
Схватив лямки футляров, Иц Ка быстро встал. Не поправляя одежд он, молча, не оглядываясь, пошёл вдоль берега, гремя волокущимся по земле наследием предков.
Напряжение от безысходности исчезло. Доверившись Иц Ка, братья двинулись в неизвестность, с надеждой на встречу с родными краями.
_____________________
Маршрут с осторожностью изредка отклонялся, а в основном проходил в пределах видимости береговой линии.
Осваиваясь в чужом мире, они реже вспоминали о прошлом. Приобретённые навыки в охоте позволили братьям определиться с гастрономическим пристрастием в среде богатой разнообразием местной фауны. Благодаря обильной белковой пище они окрепли и подросли, однако, Иц Ка по-прежнему проигрывал в физическом развитии. Вдобавок, в лице Иц Ха он наткнулся на здравомыслящего конкурента.
Приученный к лучшей жизни желудок не позволял разуму увлекаться мыслями о возвращении, но никем не озвученное общее мнение обязывало Иц Ка заниматься поиском того, что он сам с трудом представлял.
Ночь братья проводили под открытым небом, с использованием караульного, а днём сочетали охоту с путешествием. Подходя к реке, из опасения оказаться унесенными в морскую пучину, они поднимались вверх по течению, возводили шалаш, не спеша строили плот и отдыхали несколько дней.
Набравшись сил и пресытившись бездельем, заскучавший маленький иц указывал рукой на противоположный берег. Братья стаскивали плот на воду, позволяли командиру занять место в центре, а сами, разместившись по краям, начинали активно работать длинными шестами, по возможности отталкиваясь от дна. Сносимые течением они переправились на другой берег и продолжали свой бесконечный путь.
Кочевая жизнь устраивала всех. С грозными хищниками и крупными животными странствующие иноземцы предпочитали не конфликтовать, придерживаясь почтительного расстояния. К тому же, они обзавелись длиннохвостым, четырёхногим союзником. Подкармливаемый шакал, крутившийся рядом, ночью отрабатывал свой кусок мяса, оповещая о приближающейся угрозе.
В одно прекрасное время, когда братья доедали удачно зашедшую на водопой антилопу, ветер принес неизвестный отвратительный запах. Залаявший шакал, поджав хвост, укрылся за спинами покровителей.
-Шууу – выразил недовольство Иц Ка, встал с колен и осмотрелся.
Иц Ра, взяв копье, направился в сторону, откуда шёл запах. Осторожно ступая и тщательно осматривая подозрительную местность, состоявшую из разбросанных редких деревьев и объёмистых более частых кустарников Иц Са с Иц Ха, подстраховывая брата, начали обходить сбоку ближайшие зелёные заросли. Вдруг, из-за низкорослого куста вынырнула светловолосая голова и снова скрылась.
Братья, немного пробежавшись за странным существом, вернулись обратно. Обленившийся за последнее время Иц Ка, предпочитавший охоте охрану оставляемых футляров, не рассчитывал услышать какие-либо слова и увлечённо обгрызал длинную кость. Большой брат, не отрывая от него глаз сел напротив. Дёргая нижней челюстью, он с трудом проговорил.
- Копьё.
Не заметив важности сказанного, Иц Ка продолжал есть.
- Ра, шу рука неси копьё? – обратился к очевидцу догадавшийся Иц Ха, не успевший внимательно рассмотреть необычного двуногого.
Иц Ра указал рукой в сторону куста, где прятался сбежавший. Иц Ка отложив кость, не закрывая рта, придвинулся вплотную к отвернувшемуся Иц Ра.
- Иц Ра – обратился заинтригованный лентяй.
Большой брат не отреагировал на обращение. Всё его внимание было приковано к хаосу зелёных насаждений. На повторное вторжение нарушителя спокойствия первым отреагировал Иц Ха, побежав в сторону зашевелившихся веток куста. Иц Ка подобрал два камня, лежавших в шалаше на плотно сложенных футлярах и поспешил за скрывшимися братьями, ориентируясь по придавленной траве.
Свежевытоптанная тропинка, извиваясь змейкой среди кустов и деревьев, дезориентировала испуганного следопыта, мысленно настраивающегося на возвращение. Новый поворот сменил шипящий на всех и вся гнев на щёлкающий восторг от лицезрения сбежавших братьев. Иц Ка не сразу сообразил, что возвращается к месту стоянки.
- Шу иди, бери еда – спокойно констатировал случившееся Иц Ха, по привычке используя вырвавшийся звук недовольства главного словопроизводителя в качестве названия досаждавших двуногих.
Преследовать похитителей никто не хотел. Шакал не подавал признаков опасности и братья стали готовиться к дневному сну. Иц Ка с неприятными ощущениями от пробежки с полным животом решил укрыться от полуденного солнца в шалаше.
-Шу! Шууу! Шууу! – заорал Иц Ка, выползая наружу.
Братья с поднятыми для броска копьями окружили шалаш. Маленький брат, умоляюще глядя на Иц Ра, беспомощно стучал зубами, не в состоянии справиться с волнением. Иц Ха несколько раз пронзив копьём шалаш, заглянул внутрь.
- Шууууу! – внезапно не своим голосом завопил ошеломлённый маленький брат.
- Шу бери оружие иц – объяснил Иц Ха – Ра, Са беги – скомандовал он и побежал искать следы.
- Ууубей. Уубей. – догоняя бормотал Иц Ка.
Среди редколесья и кустарников, потерявший из виду братьев, он остановился в растерянности, глядя на множество пересекающихся в траве следов. Камни выпали из рук при обнаружении пропажи футляров и только сейчас Иц Ка осознал свою беззащитность.
- Иц, иц, иц – с детской интонацией прозвучал неуверенный голос.
Ответные звуки подсказали направление. Защёлкав языком, не думая об осторожности, маленький иц побежал вперёд.
Количество кустов резко сократилось и взгляду предстало обширное луговое пространство с редкими, но очень крупными деревьями. Слева у реки виднелось несколько хижин, к которым бежали братья, сверкая на солнце своими одеждами. Оценив обстановку, задыхающийся Иц Ка сбросив скорость кратчайшим путём направился к поселению, допуская возможность увидеть местных иц.
Смутное чувство тревоги от встречи с неизвестным предвосхищало скрытую реальность.
Перед удивлённым взором Иц Ка предстало обычное для здешней местности, средних размеров поселение, выстроенное в форме круга из конусообразных шалашей, приставленных друг к другу с двумя противоположными входами. Незатейливые конструкции хижин из сучковатых жердей скрывались под толстым слоем тростникового покрытия. Узкие места между жилищами были завалены торчащими в разные стороны всевозможными сучьями.
Оглядываясь, Иц Ка подкрался к таинственному поселению. Высоко уложенные сучья не позволяли заглянуть внутрь. Тишина, царившая в округе, настораживала.
- Иц, иц – негромко позвал братьев запоздалый сородич.
- Ра! – отозвался изнутри поселения родной голос.
Иц Ка, не ища лёгких путей, сразу же стал штурмовать укреплённое место, карабкаясь через нагромождение сучьев, прижимаясь телом к хижине. Тростниковая стена не выдержала напора и суетливый пришелец, преодолевая примитивную, но эффективную защиту провалился торсом в хижину, наполовину застряв в каркасе из жердей. Раздался душераздирающий визг. Схоронившиеся в траве, самые отважные аборигены, наблюдая за штурмом горезахватчика, понеслись прочь, подальше от содрогающего воздух ужаса.
Братья вскочили в хижину. Торчавший вниз головой Иц Ка радостно защёлкал языком, увидев на торсах спасителей лямки футляров.
Освобождённый маленький брат осмотрелся. Большую часть земляного пола покрывали аккуратно разложенные вдоль стебли тростника. Возле стены лежало два панциря черепахи, один из которых был заполнен речными моллюсками. Понюхав содержимое, отвыкший от прежней, схожей еды Иц Ка отшвырнул своеобразную миску. На выходе, сделанном в форме треугольника, торопясь за братьями, он прихватил стоявшую палку с насаженной костью, оббитой таким образом, что верхняя часть представляла собой острый наконечник.
Снаружи свежий воздух позволил сделать глубокий вдох. Братья направились к центру поселения. За спиной сгибающегося Иц Ха висело три футляра. Довольный Иц Ка пару раз непроизвольно щёлкнул языком.
Братья выбрали место для отдыха возле костра, обложенного крупными камнями. На лопнувших от нагрева или разбитых пополам камнях, на плоской поверхности запекались распластанные скромные тушки земноводных. Рядом валялись остатки украденной антилопы. Лёгкий запах дыма оттенял раздражающую атмосферу, насыщенную различными отходами жизнедеятельности здешних обитателей.
Не выпуская из рук найденного копья, Иц Ка обошёл вокруг кострища, внимательно рассматривая и принюхиваясь. Сковырнув когтём жареную лягушку, он посмотрел на лежавших братьев.
- Еда шу – объяснил Иц Ха, успевший обжечься и вдоволь навозмущаться вкусовыми качествами.
Демонстрация максимально высунутого языка не остановила Иц Ка от повторения ошибки, скорее наоборот раззадорила в непримиримом противостоянии с любителем повеселиться.
Превосходящий в силе Иц Ра, но немощный в принятии каких-либо решений, с удовольствием позволял неугомонному маленькому брату во всём распоряжаться собой, Иц Са соответственно подражал ему, а вот неуправляемый Иц Ха, по причине озорного характера, увлечённый неосознанным интеллектуальным прессингом, подрывал навязываемую гармонию власти, не замечая возрастающей ненависти.
Взяв двумя пальцами горячий кусочек мяса, маленький дегустатор вначале слегка поразмахивал им на когтях, улавливая и привыкая к странным ароматам, а затем на манер Иц Ха высунул язык и прикоснулся.
- Шу! – последовала реакция, и чья-то драгоценная еда упала в траву.
Осчастливленный ожидаемым гневом брата, Иц Ха выразительно защёлкал языком. Скрывая неприятные ощущения во рту, Иц Ка подошёл к Иц Ра и сел рядом. Изучение примитивного копья привлекло внимание Иц Ха. Невзирая на шипение, он устроился за спиной маленького исследователя.
Расщепленная под углом кость заставила резко отдёрнуть палец от острого конца. Раздражаемый повышенным вниманием щелкающего брата Иц Ка отодвинулся и попробовал снять наконечник. После возрастающих по силе дёрганий, рука сорвалась, ударив висевшей на ней пращой по голове подсматривающего Иц Ха.
Оба брата, недовольные друг другом одновременно зашипели.
Внутренняя полая часть кости плотно прилегала к древку. Иц Ка отбросил копьё. Весельчак рванул за ним и с первой попытки снял наконечник. Не обращая внимания на самодовольные щелчки, Иц Ка подошёл к брату, готовясь отобрать наконечник. Иц Ха добровольно протянул навстречу обе части копья.
Обыкновенная кость, привлекавшая людей недоступным лакомством, со временем, в натренированных руках сообразительного гурмана превратилась в эффективное оружие в борьбе за выживание, позволившее не только отбивать добычу у менее сплочённых хищников, но и охотиться самостоятельно.
Послышался детский плач. Отдыхающие повскакивали с мест, готовясь достойно встретить врага. Из хижины выполз абсолютно голый ребёнок. Годовалая девочка с редкими, прилипшими от пота к голове белокурыми волосами встала и неуверенно затопала ножками. Напуганный одиночеством ребёнок шёл навстречу с человекоподобными существами. Заплаканные глаза сглаживали очевидные различия в младенческом рассудке.
Иц Ка сделал первый шаг к отступлению перед детской непосредственностью. Тупая сторона древка разобранного копья, лёгким толчком Иц Ха остановила девочку. Упавший на спину ребёнок встал на четвереньки и вновь пополз к обидчику. Иц Ха замахнулся палкой, готовясь ударить по голове. Иц Ка попридержал за руку брата и опустился на колени. Весельчак, насадив наконечник на древко, присел рядом. Девочка остановилась, перестала плакать и, оставаясь на четвереньках, начала рассматривать незнакомых существ.
Большие сверкающие влагой голубые как небо глаза встретились с чёрным непроницаемым как ночь взглядом. Иц Ка принюхался. В запахе ребёнка он уловил нечто приятное. К удивлению братьев, Иц Ка на четвереньках начал ползать вокруг детёныша шу. Его интересовало всё, волосы, уши, нос, кожа, строение рук, ног и даже открывшийся при зевании рот был удостоен пристального внимания. При лёгких, осторожных прикосновениях девочка отмахивалась, издавая странные звуки. Это отпугивало одёргивающего руку Иц Ка и забавляло присевшего рядом Иц Ха. Нащелкавшись языком весельчак заглянул в глаза задумавшемуся маленькому брату.
- Еда?
В ответ резкий выпад головы и злобное шипение.
- Шшшшшш – повторило белокурое создание.
Иц Ка шарахнулся от девочки так, что Иц Ха попавший под волну страха опрокинулся на спину.
- Ка? – удивлённый брат ждал объяснений.
Иц Ка сам не понимал причину разыгравшегося беспокойства, подсознательно ощущая некое превосходство этого маленького, ничем непримечательного существа, каким-то непостижимым образом связанного с разыскиваемым народом иц.
Девочка, захныкав, поползла к Иц Ха. Ухватившись за согнутую в колене ногу чужака, перебирая ручками по шершавой коже, она встала.
- Ка!
Не успевший встать Иц Ха хотел оттолкнуть детёныша шу, но сдержался, смущённый безучастным поведением всезнающего брата. Иц Ка безмолвствовал. Видя как девочка, прижимаясь к обхваченной ноге пленённого весельчака, задрав вверх голову, рассматривает склонившихся над ней молчунов, немного отодвинувшись, он принял позу задумчивости, надеясь отыскать в памяти разгадку знакомого образа.
Стряхнув с ноги инородное создание, Иц Ха вернулся с братьями на прежнее место. Девочка, ползшая за ними, найдя в траве отброшенную Иц Ка тушку лягушки, немедля села и с жадностью вцепилась зубами в недожаренное мясо.
Добродушный сытый Иц Ха, увидев новый объект для развлечений, поманил как шакала детёныша шу, размахивая зажатой в когтях, снятой с камня лягушкой. Увлеченная едой девочка ничего не замечала. Тогда Иц Ха подполз к ней. Глядя как случайно поднятая вместе с тушкой палочка, торчавшая между пальцами, упираясь в лицо, мешает есть, он решил помочь. Детёныш шу отреагировал молниеносно. Палец благодетеля оказался зажатым в крошечных челюстях. Иц Ха выдернул руку и попробовал еще раз. Раздались весёлые щелки. Девочка вздрогнула, но не заплакала. Покрикивая на приставучего чужака, она продолжала кушать.
Приближался вечер. Отгородившийся внутренним миром Иц Ка забыл о возвращении к оставленному месту, молчуны, не привыкшие проявлять заботу о будущем дне, довольствовались настоящим, а Иц Ха наслаждался общением с девочкой. Отделённые от костей и нарезанные ножом мелкие кусочки мяса антилопы он бросал в широко открытый рот новой подопечной. Лежавшая рядом троица, безучастно смотрела на забавы весёлого брата.
Солнце клонилось к закату. Освоившийся и открывший для себя приятные свойства огня, Иц Ка следил за поддержанием пламени. Отгоняя вечернюю прохладу, он периодически подбрасывал заготовленный ранее людьми хворост.
Рассматривая в мигающем свете костра спящую девочку, удобно расположившуюся на спине дремавшего Иц Ха, маленький брат не заметил как в сгустившихся сумерках Иц Ра с Иц Са приподнявшись на руках взволнованно вращали головами. Снаружи, за хижинами нарастало оживлённое беспокойство прежних хозяев. Наступающая ночь голосами голодных хищников торопила с выбором между подкрадывающейся смертью и пугающей неизвестностью, покоящейся в объятиях ребёнка.
Львиный прайд готовился к атаке. К этому времени большая часть людей успела перебраться в хижины, разорвав тростниковые стены. Нерешительная часть поселения в последний момент, обнаружив скрытно приближающихся хищников, с визгом бросилась к свободным проходам. Братья иц, быстро поднявшись, стали спиной друг к другу. Опомнившись, не имевший камней Иц Ка высыпал на землю содержимое из первого, попавшегося под руку футляра, схватил привычный кривой нож и присоединился к кричавшим на бегущих людей сородичам. Девочка, оставаясь рядом, замерла, прижимаясь телом к притоптанной траве. Поднятые копья, вращаясь в руках, поджидали подходящую жертву. Раздался пронзительный вопль убиваемого человека. Братья переглянулись. Основные события разворачивались за пределами поселения. Больше никто не появлялся. Вбежавшие люди укрылись в хижинах и даже не высовывались. Ещё один крик и наступила тишина.
В проходе мелькнули огненные глаза и исчезли. Иц Ка подбросил хвороста в костёр. Пламя разгорелось. С обеих сторон поселения из темноты высветилось несколько пар глаз.
Послышался треск разрываемого тростника. Прерывистое рычание резко сменилось стоном раненого зверя. Кто-то из людей оказал достойный отпор.
Доминирующая часть львов довольствовалась имеющейся добычей, а слабейшие бегали вокруг поселения, не решаясь зайти внутрь и каждый раз появляясь у входа, они останавливались, издавая угрожающий рык, провоцируя созвучный ответ братьев иц.
С догоранием костра хищники активизировались, делая пробные шаги через проход, и отступали на прежние позиции при виде снопа искр от разрастающегося пламени.
Раззадоренные малой добычей и запахами очередных жертв опасные хищники готовились к атаке. Медленно, наглой поступью, сопровождая каждый шаг рычанием, одновременно наступая с обеих сторон, львицы входили в поселение и, прижимаясь к хижинам, окружали братьев иц.
Первым не выдержал Иц Са. Он метнул копьё в ближайшую хищницу и промахнулся. Отделившись от братьев, Иц Са хотел подобрать копьё, но среагировавшие на него львы отогнали обратно.
-Иц Са, меч – крикнул маленький брат, указывая рукой.
Круг сжимался. Широко раскрывая пасть, с громким рычанием львы оголяли смертоносные клыки, делали резкие выпады и отступали, пытаясь выманить кого-нибудь из братьев. Хищники, не задерживаясь на месте, постоянно передвигались, ослабляя внимание защищавшихся.
Иц Ха сконцентрировался на львице, упорно провоцировавшей контратаку. Крики и угрозы замахами копий братьям не помогали. Хищники, чувствуя численное превосходство, терпеливо выискивали лучшие условия для начала мгновенной атаки.
Львица, облюбовавшая тело Иц Ха, измотав перепуганного соперника ложными нападениями, прижимаясь к земле готовилась к прыжку. Частыми, короткими движениями выставленного вперёд копья, с пробуждённым безумным весельем, щёлкающий языком брат удовлетворялся тем, что отгонял навязчивую соперницу, а о мощном броске он даже не помышлял. Слева от него, стелясь по земле, подкрадывалась другая львица. Только крик Иц Ка с вытянутой рукой позволили оглянуться на затаившуюся угрозу.
Вовремя выставленное копье, пробив пасть, разорвало шейные позвонки хищника. С трудом сохранив равновесие Иц Ха выдернул оружие из упавшего животного и с криком замахнулся на отступающую главную соперницу. Копьё успело вонзиться в бок разворачивающейся львицы. Сбитая с ног силой удара, пронзённая насквозь она быстро поднялась и попробовала схватить зубами торчащее оружие. Увидев приближающегося с мечом Иц Са, она оскалилась и из последних сил устремилась к выходу, унося с собой застрявшее в ребрах копьё.
Среди шума разгоравшейся схватки послышалось новое «ур-ру».
Несколько взрослых людей, выскочив из хижин с костяными копьями, подключились к изгнанию отступающих хищников. Последние без особых попыток сопротивления скрылись в темноте, злобно огрызаясь напоследок.
Хозяева приступили к завалу проходов ветвистыми сучьями, лежавшими рядом. Обезопасив себя от ночных неприятностей, поглядывавшие постоянно на чужаков люди собрались в одну группу, к которой присоединились немногочисленные дети и подростки.
Не более полутора десятка сжавшихся в кучки существ, обходивших стороной братьев иц, прижимаясь к стенам жилищ не вызывали беспокойства у Иц Ка. Не видя причин первым идти на контакт, он поднял не понадобившийся нож и положил в футляр. Иц Са вспомнив о копье, отправился на поиски. Когда он вернулся демонстрируя поднятую над головой пропажу, Иц Ка отнял меч и передал стоявшему без оружия Иц Ха. Визуально определив наличие всех футляров, собранных вместе, маленький брат с сожалением вспомнил об утраченном копье и, взглянув на сородичей, следивших за людьми, чувствуя слабость в ногах и невыносимую тяжесть в голове, лёг на траву, подставляя бок теплу догорающего костра.
Объявилась знакомая девочка, отпущенная инстинктом самосохранения. Не доверяя воцарившемуся в поселении спокойствию, она подошла к тому, кто пощёлкивал языком, и обхватила ногу. Осчастливленный детским вниманием Иц Ха положил руку на голову крошечного шу. Толпа людей загудела. Чуть позже от неё отделилась высокая в сравнении с остальными безоружная особа.
Перед братьями предстала пожилая женщина, привлекавшая внимание, прежде всего длинными, светлыми, неухоженными волосами, расчёсанными пальцами в толстые пряди, спадавшими на надетый через прорезь для головы кусок шкуры не пропорциональной формы, заканчивающийся лохмотьями на верхней части бедра и подпоясанный сверху и снизу выпирающего живота ремнями из подобного материала. В свете полумрака угасающего костра, с неполным комплектом зубов на улыбающихся устах она выглядела гораздо лучше, чем при солнечном освещении. Иц Ка пришлось встать, шипением настраивая братьев против ночного парламентёра.
-Ур – показала женщина на лежавшую львицу, в чьём теле продолжало биться сердце.
Она ещё что-то сказала, активно жестикулируя и гримасничая и не дожидаясь быть понятой, достала спрятанный под шкурой кремневый отщеп, покрутила им перед чужаками, подняла валявшееся копьё с костяным наконечником и осторожно подошла к парализованной хищнице. Присмотрелась к дёргающемуся телу, спрятала каменный нож под одежду, поднесла острие наконечника к глазу и одним ударом прекратила страдания животного. В целях безопасности пнув несколько раз голой ногой безжизненное тело, женщина села сверху, отложила копьё и, достав отщеп, приступила к работе. Наступив ногой на переднюю лапу, она резала шкуру в области сердца. При этом женщина опять начала разговаривать, помогая гримасами усилить своё восхищение победителем грозного хищника.
Громкий крик хозяйки поселения, поддержанный незаметно собравшимися за спинами братьев иц соплеменниками вызвал отрицательную реакцию. Засмотревшись на возню с телом львицы, они не ожидали приближения шу и расценили такое поведение как агрессию. Резкий поворот с взмахом оружия разогнал испугавшихся людей. Упавшая девочка заплакала, протягивая вверх миниатюрные ручки. Иц Ха подал ей свободную руку. Плач прекратился. Застывшее в ожидании возможной контратаки оружие вернулось в исходное положение.
В очередной раз непонятая женщина, подняв над головой вырванное сердце, поспешила исправить сложившуюся ситуацию. Не страшась шипения обозлившихся чужаков, она подошла с чудотворным лакомством.
Пристально рассматривая каждого из братьев, отстранявшихся от такого внимания, она произнесла пару слов, обращаясь в темноту. Появилась юная девушка, прикрывающая обнажённую грудь охапкой хвороста.
Костёр разгорелся. Дополнительное освещение явно не давало необходимого результата. Равный по росту Иц Ка её не интересовал. Не найдя героя, поразившего двух хищниц женщина отдала предпочтение самому высокому. Избранник, посмотрев на Иц Ка, принял незаслуженное подношение, понюхал, ощупал языком и оторвал зубами скромный кусочек. Приученный маленьким братом делиться он передал остальное стоявшему рядом Иц Са.
- Ур! – закричала женщина.
-Ур, ур. – скорее проговорили, чем прокричали вновь вернувшиеся, устрашенные соплеменники.
Многоголосое одобрение звучало каждый раз, когда братья передавали друг другу столь ценный в понимании местных жителей трофей. Имевшие копья мужчины и женщины стучали древками о землю и как безоружные соплеменники с детьми хлопали руками по груди в области сердца, издавая рычащие звуки.
Остатки сердца доел Иц Ка. Обделённая хозяйка закрыв рот, сглотнула слюну. Позже она выберет иной, чуть менее достойный орган, позволяющий наполнить своё тело силой хищника, а сейчас нужно налаживать дружеские отношения с могучими великанами.
- Уруфа – сказала женщина, ударяя по груди ладонью и протянула руку к выступившему вперёд Иц Ка.
- Шуууу – с пренебрежением отреагировал, сделавший шаг назад Иц Ка.
-Шу! – воскликнула Уруфа.
-Шу! – вторили ей соплеменники, изображая восхищение.
-Ка! – закричал возмущённый маленький брат – Иц Ка, Иц Ка – стуча в грудь на манер людей продолжил он.
За спиной Иц Ка зазвучали весёлые щелчки.
-Иска-иска – вытянув шею вперёд, непроизвольно подражая чужаку, проговорила Уруфа.
Иц Ка поднимая для удара пращу чётко, один раз назвал свое имя.
Женщина, приблизилась лицом к праще, потом к наплечнику и подняла руку вверх, указывая на месяц, сияющий наподобие одеяния собеседника. Замахнувшийся пращой Иц Ка остолбенел, задрав голову к звёздному небу.
Шу знают иц – такой смысл в жесте мерзкого существа увидел Иц Ка.
- Иц? – спросил он, сделав шаг вперёд, указывая рукой с надетой пращой в небо.
Уруфа отступила, не понимая, что хочет чужеземец. Иц Ка, повысив голос, напирал с вопросом.
- Иц, иц?!
- Ис, ис – желая не обострять отношения, тыча указательным пальцем вверх, ответила задрожавшим голосом женщина, так и не поняв, о чём идёт речь.
- Шу смотри иц! – закричал обращаясь к братьям осчастливленный Иц Ка.
- Шу смотри ис – не зная как дальше себя вести, повторила Уруфа, догадываясь, что самый маленький из отвратительных великанов проявляет признаки радости.
Услышав повторенную фразу, взволнованный Иц Ка бесконтрольно застучал зубами. Множество ассоциаций завертелось в его голове, мешая собрать из малого запаса слов нужный вопрос.
Лязганье зубов для местных жителей выглядело угрожающим. Уруфа начала отступать, готовясь к бегству. Иц Ка схватил собеседницу за руку, у которой от страха подкосились ноги. Причиняя боль впившимися в кожу когтями он, поднимая женщину, продолжил допрос.
- Иц, иц?! – спросил Иц Ка, из-за неустойчивой позы двигая второй рукой с серповидным ножом по небосводу.
Находясь в прострации от страха и боли Уруфа, поднимая руку, остановилась на полпути. Более реалистичный ответ заинтриговал Иц Ка. Он отпустил женщину, вернулся к братьям с протянутой рукой в сторону указанного направления.
- Шу смотри иц, иц иди иц.
Не проявляя эмоций и не вникая в смысл слов, братья молча смотрели в сторону прохода ведущему к реке.
Захваченный самовосхищением Иц Ка не замечал окружающего безразличия. Маршрут совпадал с ранее избранным. Он на верном пути и скоро приведет братьев туда, где живут иц.
Хорошо зная неугомонного сородича, Иц Ха, переосмыслив услышанное, понял, что их ждёт незамедлительное ночное путешествие. Недовольный рассматривающим темноту Иц Ка, он отвернулся к людям и никого не увидел. Под ногами и вокруг не было крошечной любимицы.
- Шу, шу, шу – думая об исчезнувшей девочке проговорил Иц Ха.
В ответ в окружающем мраке послышался шорох разбегающихся ног.
-Ра, лежи! – не собиравшийся уходить скомандовал Иц Ха, наткнувшись на вопросительный взгляд большого брата.
Размышлявший о разговоре с шу Иц Ка, последним опустился на землю, сев рядом с лежавшими братьями. Рука, указавшая в небо, лишила его покоя. Иц Ка не мог представить, что это значит.
Стремясь понять брата, Иц Ха, сев на колени, поднял голову к мерцающим звёздам. Не найдя ничего интересного, он перевёл взгляд на Иц Ка. Удостоенный пристального внимания маленький брат отвернулся в противоположную сторону и лег. Опустив на траву голову, он стал наблюдать за вторым входом, за которым представлялась нарисованная жизнь иц.
Позже в мыслях проявился образ девочки, ещё одной неразрешённой загадки, ставшей терзать разум. Вспомнив о листах иц, он подтянул ближайший футляр. Внутри оказалось оружие. Иц Ка зашипел и, посмотрев на следившего за ним весельчака, разместил перед собой футляр поперек, положил на него шею, поудобнее зажал в руке нож и сделал вид, что засыпает. Иц Ха пододвинулся к пренебрегавшему его брату, взяв на себя обязательства по контролю за территорией.
Бездействие чужаков позволило Уруфе установить необходимый порядок. Появились на забаррикадированных проходах караульные, а к гаснущему костру после пререканий и пинков подкрадывалась девушка с охапкой хвороста. Затаившиеся в позе безмятежного сна братья иц неожиданно подняли головы. Девушка с визгом бросила сучья и убежала. Иц Ха вместо неё занялся возрождением согревающего пламени. Смотрительница костра периодически возвращалась, не доходя, бросала хворост и уже без крика бегом возвращалась к недовольной ей матери.
Ночь близилась к концу, а Иц Ка все ещё размышлял над прошедшими событиями. Иногда он резко взбрасывал голову вверх, тревожа братьев и не проронив ни звука, возвращался к прежнему спокойствию. Что-то очень важное, подогреваемое схожими впечатлениями стремилось вырваться наружу из тёмных закоулков памяти маленького иц, но в итоге отступило под давлением накопившейся усталости.
С первыми лучами солнца местное население, поглядывая на дремлющих гостей, повылазило из хижин. Постепенно, облепив со всех сторон убитую львицу, во главе с Уруфой люди занялись разделкой туши. Братья иц не приемлющие близкого соседства мирно отступили на несколько шагов, сменив место отдыха.
В это время юноша караульный, пристально следивший за чем-то интересным из-за сучковатой преграды, быстро разбросал ветки и перелез через не совсем расчищенный заслон. Его поведение не осталось без внимания. За пределами поселения раздались недовольные возгласы людей. Уруфа бросив прежнее занятие, побежала к зачинщикам беспорядка, устроив там грандиозный переполох, поднявший влёт сидевших на деревьях птиц.
Немного ожидания и возникший на проходе мечущийся человек, явно кем-то преследуемый, проворно перепрыгнув через остатки ограждения, после небольшой заминки побежал в сторону лежавших иц. Появилась троица догоняющих, но длинные худые ноги, подбрасывающие кверху лохмотья набедренной повязки, изо всех сил уносили шальную голову, с развивающимися светлыми волосами к готовым к контратаке чужакам.
Ранее, в сумерках рассвета, молодой шу заприметил неподвижно лежавшую львицу с торчащим в боку копьём пришельца и с тех пор неотрывно продолжал следить за ней. Блеск оружия пересилил страх перед неуверенностью в смерти животного. Заполучив желаемое, юноша не смог сдержать дикий восторг, но бдительные соплеменники не стали спокойно смотреть, как малозначимый член общества с оскалом улыбки на устах сжимает в руке непозволительную роскошь. Двое мужчин, без лишних слов пустились в погоню. О возврате имущества хозяину никто не думал, главная цель – догнать и отобрать.
Преследование сначала происходило вокруг поселения, а когда присоединилась Уруфа, уставший от бега и тяжести копья юноша, не заметил, как оказался загнанным к проходу. Попав в окружение, осознавая неминуемое жестокое наказание, в надежде на спасение он устремился к ужасным чужакам.
- Ур – задыхаясь, сказал юноша, остановленный обращенными вперёд копьями и в благородном порыве, протянул унесенное зверем оружие иц.
Два брата поставили копья на землю, а Иц Ха подошёл и резким движением вырвал оружие из руки добродушно гримасничающего молодого шу. Надеясь понравиться перед эмоционально сдержанными пришельцами, он ещё раз прокричал «Ур, ур!», указывая рукой, где лежит львица, небезопасно размахивая своим копьём с довольно острым наконечником перед лицом Иц Ха. Маячащее перед глазами примитивное оружие оказалось в сильной руке иц. Юноша разжал пальцы, пристально уставившись в чёрные глаза возвышающегося над ним чужака. Шипение, лёгкий бросок и кривоватое копьё плашмя ударившись в грудь, вернулось в руки хозяина.
Соплеменники, забыв о начатых делах, внимательно следили за происходящим.
Братья уселись. Юноша расположился рядом, но повинуясь недовольному шипению Иц Ка, символически отодвинулся и сразу же о чём-то заговорил, непонятно жестикулируя руками и боязливо поглядывая на Уруфу, начавшую вымещать злость на засмотревшихся людях, участвовавших в разделке туши.
Братья иц с интересом наблюдали, как хозяйка племени одаривает пинками и подзатыльниками своих смиренных подчинённых.
-У – обратил на себя внимание чужаков юноша.
Оголив полный комплект белоснежных зубов, он хлопал по груди ладонью с раздвинутыми пальцами.
Иц Ка, раздражало присутствие шумного соседа с неприятным запахом. Подняв отложенное копьё Иц Са, он тупым концом слегка, совершенно безболезненно толкнул юношу.
- У – упираясь, повторил свое имя навязчивый шу, не реагируя на повторный более ощутимый толчок.
Из чувства благодарности к шу, вернувшему оружие, Иц Ка с шипением пересилил в себе желание нанести мощный удар. Взамен он собирался громким криком сразить надоедливое существо. Не имевший сильного голоса маленький иц, наклонившись с вытянутой шеей к приутихшему юноше, концентрируясь, в качестве устрашающего назидания готовился произвести колоссальное впечатление на местное население.
- У, шу ррр…
- Ушур! – подорвался с места трясущийся в безумном экстазе юноша – Ушур! – заорал он, стуча себя в грудь, обращаясь в первую очередь к хозяйке племени.
Услышав то, что хотел счастливый обладатель нового имени, побежал по двору поселения, озвучивая каждому встречному возросший социальный статус, дарованный могучими пришельцами.
Снаружи послышались приближающиеся звуки веселья. Вначале на входе появились визжащие дети. Оставаясь на месте, они поджидали взрослых, подтаскивающих вторую львицу.
Вернувшийся к братьям иц самоназванный Ушур, присев перед меньше всех расположенному к нему Иц Ка, опираясь на копьё начал объяснять не нуждающееся в комментариях очевидное.
Иц Ка, взялся за копьё, находившееся теп ерь в руках вставшего Иц Са. Ушур отскочил на безопасное расстояние и замолчал, наблюдая, как соплеменники тащат околевшее тело животного.
Перебежавшая к новому трофею Уруфа в окружении привилегированных родственников, в первую очередь вырвала из груди хищника сердце. На этот раз она не проявила уважительного отношения к братьям иц. Сакральное лакомство незамедлительно погрузилось в раскрытый пошире рот главной женщины, закатившей глаза в предвкушении неизведанного ощущения прилива сил львиного естества в человеческом теле. Оторванное, не без помощи окружающих, от зубов сердце быстро переместилось в другие, чуть менее значимые руки. Избранная часть общества загудела, наваливаясь на счастливчика, выкручивая пальцы, прижатые ко рту.
Небольшая сумятица и недовольно ворчащие родственники, толкая друг друга, расходились, подыскивая занятия по душе.
Озлобленный невозможностью приобщиться к разделу сердца, нервно топтавшийся на месте Ушур, приступил к громким комментариям происходящего. Наслаждаясь запугиванием соплеменников, он подстрекал пришельцев к наказанию своих обидчиков.
Проголодавшийся Иц Ха, достав короткий нож пошёл к ближайшей туше. Набивающийся в услужение Ушур на радость Иц Ка присоединился к идущему. Люди, занятые разделкой отступили.
Куски мяса перепачканные травой, смрад от вываленных рядом кишок, неприятный вид людей – Иц Ха брезгливо повёл ноздрями. Рядом, орудовавшая кремневым отщепом над второй тушей Уруфа с виноватой улыбкой за съеденное сердца, прекратив работу, не разгибаясь последней отошла подальше от возможных неприятностей. Соплеменники пристроились за её спиной, напряжённо ожидая дальнейших действий чужака.
Не обращая внимания на присутствующих, Иц Ха стал на колени перед недавно притащенной львицей и подрезав в необходимых местах шкуру начал срезать с заднего бедра мясо. Разобравшись с одной ногой, он, обойдя тушу, присел спиной к смирно стоявшим людям.
Девушка, знакомая Иц Ха по ночным визитам с хворостом, носительница очаровательных выдающихся на стройном теле форм, в скромной набедренной повязке, с длинными как у всех светлыми волосами, привлечённая не только блеском удивительной одежды но и перспективами покровительства пришельцев, стала на четвереньки и отделилась от взволновавшейся толпы. Надеясь на прежний опыт манипулирования противоположным полом, она осторожно подкралась сзади. Хихиканьем обозначила своё присутствие, вызвав недоумение у объекта обольщения и нежелательный восторг его волосатого спутника, и потянулась рукой к сверкающей на солнце юбке. Ответный знак внимания не заставил долго ждать. Женское любопытство было вознаграждено несильным ударом кулака по голове. С молчаливым почтением девушка отползла обратно.
Маячивший перед глазами Ушур получил худшие куски мяса не уместившиеся в руке Иц Ха и одурманенный очередным знаком внимания разразился громким смехом. Продолжая тешить чрезмерно воспалившееся самомнение, он начал кружить вокруг смиренно столпившихся соплеменников тряся подачками. Ловкий взмах руки и юноша, лишившись половины еды отступил за удаляющимся Иц Ха. Уруфа крепко сжала в кулаке мясо, мысленно вымещая злость на обнаглевшем У.
Покушав вместе с братьями, но не наевшись, Иц Ха поднял футляр, всем видом предлагая возвращаться на место прежней стоянки. Иц Ка ухватился рукой за лямку.
- Шу смотри иц, шу говори Иц Ка – для наглядности маленький брат отпустив лямку, оттянул нижнее веко.
Покоренный непосредственным вниманием весельчак открыл рот.
-Убей еда, Иц Ха иди – Иц Ка прижав руку к груди брата, тихо озвучил первую посетившую голову мысль, способную задержать братьев в поселении шу.
- Ра иди, Са иди, Ха иди – весельчак движением копья изобразил охоту для смотревших на Иц Ка молчунов – Ка говори шу – Иц Ха, уставший от неизвестности в поиске иц, понял замысел маленького брата.
Иц Ка собрал в кучу все футляры, сел на землю и рукой указал в сторону выхода.
Возглавляемые Иц Ха братья в сопровождении утреннего визитёра исчезли за противоположным проходом. Глядя вслед идущим к реке, Иц Ка ощутил сухость во рту. Взявшись за лямки, он оттащил футляры в сторону от дымящего костра, распространявшего запах жарящегося мяса.
Оставшись наедине с шу, Иц Ка оказался в плену надуманной угрозы, забыв о том, для чего остался в поселении. Лёжа на траве, он вращал головой, следя за каждым шагом находившихся во дворе людей. Его странное поведение распространилось на местных жителей не понимавших, кого и зачем выслеживает грозный пришелец.
Уруфа, сняв с камня слегка поджаренный кусок мяса, подошла к Иц Ка. Поняв, что шипение знак отказа она убежала за сырым куском. Из-за мучавшей жажды, Иц Ка остался безразличным к подношению. Тогда женщина вернулась с протянутой ладонью, на которой лежали два мелких яйца. Коротким словом Уруфа обозначали принесённое. Довольный Иц Ка повторил сказанное, выплёвывая шелуху.
Раздался детский крик. Иц Ка приподнявшись узнал в визжащем и кусающемся создании, вырывающемся из рук матери, вчерашнюю маленькую шу. После крика Уруфы освобождённая от родительской опеки девочка затопала в сторону нового знакомого. Иц Ка защёлкал языком, найдя в детском капризе проявление родственной души, согревающее вниманием тягостное одиночество. Подражая ребёнку, он стал на колени, протянув навстречу руки. Белокурое создание прощемившись между рук позволило себе большее, обслюмачив грудь Иц Ка. Тронутая увиденным, Уруфа с покрывшимися влагой глазами присела рядом. Собирающиеся вокруг люди вызвали у Иц Ка обратную реакцию. Зашипев как пришелец, Уруфа ревностно разогнала соплеменников.
Подняв сырой кусок мяса, Иц Ка на манер Иц Ха приступил к кормлению ребёнка, нарезая крошечные ломтики прямо на футляре. Иногда забываясь, он направлял руку к своему рту и попадал в немилость своей подопечной, криком исправлявшей допускаемую оплошность.
Уруфа, благодаря наглому поведению девочки вовремя опомнилась и бегом, несмотря на расстояние с десяток шагов, вернулась к увлечённым трапезой соплеменникам.
Вчерашняя добыча, недожаренная и сырая, полностью распределилась в желудках местных обитателей, не избалованных обилием мясного рациона.
Племя под названием Ур по количеству членов семейства состояло не более чем из двух десятков человек. Дети разных возрастов не превосходили численностью взрослое население, среди которого женщины находились в минимальном большинстве.
Разобравшись с едой, удовлетворенное отступлением голода загалдевшее семейство под командованием Уруфы занялось повседневными делами. Одни обрабатывали шкуры, другие, включая детей, отправились на поиски всевозможной прибрежной пищи. Сама Уруфа сидела в нескольких шагах от Иц Ка, шипением определившим допустимое расстояние.
Прибежавшую мать девочки с водой в панцире черепахи, остановившуюся, а затем начавшую делать робкие шаги в сторону пришельца, окликнула главная женщина и сама поднесла принесённое для пришельца питьё. Иц Ка с жадностью выпил содержимое, оставив захныкавшему маленькому шу пару глотков на дне. Жестом он подозвал ту, которая первой проявила заботу и, указав в сторону реки, швырнул миску из обшарпанного биоматериала. Женщина, одаренная вниманием влиятельного пришельца с весёлым визгом понеслась за водой.
Накормленная девочка, захныкав пошла вслед за убежавшей мамой, а Иц Ка улёгшись поудобнее на животе, с полузакрытыми глазами задремал в ожидании братьев.
Внезапная вспышка неистового веселья подбросила спящего Иц Ка в вертикальное положение. Вокруг никого. Хижины поселения скрывали нечто интересное. Раздражённое нетерпеливым ожиданием шипение и как будто в ответ удивительное появление братьев иц с увешанными на плечах антилопами. За ними в окружении торжествующих соплеменников с непосильной ношей тащился обливающийся потом горепомщник. Зайдя в поселение, он упал придавленный подаренным трофеем.
- Ушур – произнесла довольная Уруфа.
С несчастного кормильца сняли тушу и оставили одного наслаждаться моментом славы. Измученный непосильной ношей Ушур ничего не слышал и не замечал. Прохлада земли, охлаждающая тело, постепенно приводила его в нормальное состояние.
Предвкушая прелести взаимовыгодных отношений, Уруфа распорядилась подготовить для пришельцев лучшую из пустующих хижин, освобождённых смертью после прошлогодней эпидемии, унёсшей немало жизней. Проявлением заботы и демонстрацией полного подчинения она хотела сделать из чужаков постоянных членов племени, чьё присутствие гарантировало бы процветающее будущее. У Иц Ка были свои планы.
Процесс взаимопонимания разворачивался стремительными темпами. Ослеплённый артефактами таинственного народа, Иц Ка не замечал с какой лёгкостью люди освоили скромный запас слов и жестов великих пришельцев, взамен предоставив ту форму общения, которая позволила ему хоть как-то облегчить разум от переполнявших голову невыразимых мыслеобразов.
Пока не понимавший сути обмана Иц Ка мучился с допросом хитрой Уруфы, каждый из братьев определился с удобным для себя местом в новом обществе.
Иц Ра с Иц Са, отличавшиеся молчаливым образом жизни, не разделяли интеллектуальную активность маленького брата и полностью посвятили себя охоте, где приобрели верных и послушных помощников из молодых мужчин и не уступающих им в силе и ловкости женщин, используемых, прежде всего, в качестве следопытов и загонщиков.
Воспринимаемый людьми как вождь, Иц Ха снискал всеобщее уважении благодаря терпимому отношению к шумному окружению. В отличие от Иц Ка, общавшегося исключительно с хозяйкой племени, он не чурался общением с простыми шу, занимаясь параллельным расследованием о спускавшихся с небес иц. Проинструктированные заранее сообразительной Уруфой люди отвечали заученными фразами и жестами, а те кто забыл, молча тыкали пальцем в небо.
Быт людей братьев не интересовал. Несмотря на то, что имя каждого человека количеством скомбинированных звуков характеризовало его положение в обществе, говорящие иц всех называли шу. Исключение составляла Уруфа.
Желая оградить себя от снующих рядом, дурно пахнущих людей, освободившихся от страха перед пришельцами, Иц Ка начал насаждать культ достойный высших существ. К абсолютной власти повелителей он добавил особые нормы поведения, подсказанные первым помощником – шакалом, исчезнувшим вероятнее всего в желудках шу.
Обычно Иц Ха, любитель развлечений, брал кусок мяса и размахивая им приманивал поближе пугливое животное. Шакал приближался на безопасное расстояние, в томительном ожидании одновременно бил передними лапами о землю, периодически прогибался, выставляя их вперёд, засовывал нос в траву, заглушая терзающие ненасытный желудок запахи и, отступал при приближении, придерживаясь установленного расстояния.
Не рассчитывая на поддержку молчунов и весёлого брата, Иц Ка взялся за наведение удобного для себя порядка. Первой жертвой оказалась Уруфа, которая не пожелала быть посмешищем для соплеменников и быстро распространила нововведения на остальных шу.
Пребывание в поселении людей затягивалось. Иц Ка добившись комфортных условий, заскучал от безделья. Вечерами, оставляя братьев, он уходил к реке и подолгу всматривался в манящую даль горизонта. В повторяющихся рассказах Уруфы громогласные голоса с неба, созвучные с криком «Ра» больше не впечатляли, а земли иц, скрывающиеся за облаками выглядели недоступными и потому менее привлекательными.
Уруфа, улавливая настроение маленького повелителя, дождалась отбытия группы охотников и приступила к дезоинформационной атаке. Подбежав на позволительное расстояния к торчащей из шалаша голове, она упала на колени, согнулась и прижала лицо с вытянутыми вперёд руками к траве, но на этот раз не с простёртыми ладонями, а с зажатыми кулаками. Сделав вид, что не слышит шипения, женщина подняла голову. Увидев взгляд повелителя, она, разжав кулаки, показала содержимое. Заинтригованный Иц Ка подозвал назойливую женщину. С располагающей улыбкой опытного лжеца Уруфа поползла к повелителю. Остановив жестом назойливую посетительницу Иц Ка, вытянув шею, посмотрел на то, что лежало на грязных, потрескавшихся ладонях, а затем, наращивая шипение, взглянул на затаившую дыхание женщину.
Чтобы удержать братьев иц, вернее их главного вдохновителя, уставшего смотреть на небо, Уруфа положила на узкий помятый листик раздавленного жука и подбросила вверх.
- Ис, ис! – закричала она, улыбаясь – ис лети, Уруфа смотри.
Иц Ка встал, прищурившись осмотрел небосвод и замахнулся пращой на отползавшую женщину. Уруфа мгновенно вскочила на ноги и выбежала за территорию поселения, не успев до конца рассказать выдуманную историю о прошлом. Рискуя оставленными футлярами, в очередной раз неправильно поняв надоедливого информатора Иц Ка представил спускающихся на огромном листе иц и стремглав помчался следом. Уруфа успела спрятаться за кустами. Вдоволь наоравшись, разозленный повелитель вернулся в поселение.
Собираясь окончательно успокоиться, Иц Ка решил провести ревизию оставленных без присмотра футляров. Быстро проверив наличие оружия, он радостно защёлкал языком, после чего злобно зашипел, глядя на вход. Высунувшись из шалаша, Иц Ка осмотрелся – ни одного шу. Люди знали, как угодить повелителю.
Для поднятия настроения Иц Ка вынес наружу футляр с боготворимым содержимым, высыпал листы предполагаемых сородичей, улегся напротив и вытянул из вороха сверкающего на солнце металла непримечательный из-за текста экземпляр. Пробежавшись безразличным взглядом по крючкообразным символам, он наткнулся на нечто, заставившее от удивления выронить пластину. Под большим пальцем державшим лист, находился рисунок, подтверждающий слова Уруфы. Иц Ка не веря своим глазам, заморгал веками, протёр рукой изображение и вновь вытаращился. В окружении точек, расположенных в виде узнаваемых комбинаций звёзд находился объект по форме схожий с листиком, принесённым Уруфой, на нижнем краю которого находился неаккуратно заштрихованный кружочек, с выступающими за окружность линиями.
Женщина, считавшая себя уличённой во лжи, не откликалась на призыв повелителя. Восхищенный от увиденного совпадения Иц Ка хотел вновь услышать рассказ Уруфы, позволяющий вырваться из опостылевшей действительности и погрузиться в чарующий край заоблачных фантазий. Обратная сторона остановила взгляд на левой верхней части, свободной от писанины творца, где была запечатлена трапеция и зависший над ней треугольник.
Ожидая возвращения собеседницы, он продолжил внимательно рассматривать листы иц, надеясь увидеть что-то новое. В руках оказался новый лист, принесённый братьями в день отплытия. Иц Ка ужаснулся. Он не мог представить, что такое возможно. Осмотревшись по сторонам, Иц Ка засунул лист в футляр, снова осмотрелся, вынул лист и, не увидев ничего нового, способного успокоить напуганный разум, торопясь сложил всё обратно. Маленький иц зажмурился – никто из братьев не должен это видеть. Мозг Иц Ка приступил к выработке информационного противоядия. Рассказ Уруфы больше его не интересовал.
Вернувшиеся братья в лице Иц Ха принесли интересную весть. Двигаясь вверх по реке за распуганной дичью, они обнаружили на противоположном берегу схожее поселение шу.
Сгладив за ночь негатив эмоционального впечатления, и желая развеяться, с наступлением рассвета Иц Ка заставил братьев отправиться к обнаруженным шу, чьё существование тщательно скрывалось местным населением. Ушур, оперативно собравший группу охотников, был отогнан маленьким повелителем и по распоряжению Уруфы пошёл следом для скрытного наблюдения.
Взаимоотношения двух племён, разделённых водной преградой, сводилось к словесной перебранке, швырянию друг в друга всем, что подвернётся под руку и к демонстрации физических достоинств, а благодаря скрывающимся в сине-зеленой толще воды крокодилам, осуществлявшим роль миротворцев, люди не стремились к кровавым столкновениям.
Иц Ка был неприятно удивлен отсутствием страха у новых шу. Наглое поведение, выражающееся криками, метанием палок и задиранием набедренных повязок, провоцировало к жёстким ответным мерам, никак не связанным с подражанием. Неприязнь к шу возрастала. Иц Ка посмотрев на братьев, гневно зашипел, указав рукой на кривлявшихся людей.
- Ка, иц иди, убей шу? – спросил Иц Ха, направив копьё на людей.
Иц Ка, глядя на численное преимущество соперника, не хотел сражаться, но вид молчунов, готовых хоть сейчас броситься в атаку, вынудил воздержаться от отрицательного ответа. Ушур, прятавшийся за кустами, не услышав, но по жестам догадавшись, о чём идёт речь побежал в поселение.
Вернувшиеся братья под командованием Иц Ка, перехватившему инициативу у Иц Ха, без отдыха приступили к разборке хижины. Повелители сами строили плот. К их удивлению, никем не принуждаемые шу начали ломать стоявшую через одну хижину. Помощники в битве не помешают – Иц Ха переключился на помощь людям.
Скрывавшаяся от глаз Иц Ка Уруфа через детей подозвала Ушура и, разобравшись в происходящем, успокоилась. Слова об избавлении от непредсказуемого соседа, а главное – наивное подтверждение о возвращении повелителей обратно успокоили женщину.
Как только появилось зарево, два плота спустились на воду. Река оказалась не глубокой и с помощью самых длинных шестов, достающих дно, переправа прошла быстро.
Подкравшись к вражескому поселению, Иц Ха хотел распределить нападавших, но молчуны нарушили все планы. С криком «Ра» большой брат ударом тела проломил стену хижины, за ним вскочил Иц Са, затем Ушур, в пылу атаки оттолкнувший Иц Ха, последним не слыша звуков сражения зашёл Иц Ка.
Поселение оказалось совершенно пустым. Благодаря наблюдательному посту на высоком дереве, вооруженные бравадой соперники, своевременно сбежали, не считая целесообразным порочить устоявшийся имидж.
Выйдя через свободный проход, братья окружили Иц Ка.
- Иц иди, смотри иц – ответил он, указывая в сторону морского берега.
Люди пошли за повелителями, придерживаясь установленной дистанции. Проходя мимо родного поселения, Ушур отвернул голову, делая вид, что не слышит призыва Уруфы. Женщина, идущая следом, по приказу хозяйки остановила юношу, вцепившись рукой в плечо. Братья иц, не обращая на несмелый окрик Уруфы, продолжили путь.
К вечеру, у моря, голодные иц из-за отсутствия выбора убили упрямо вставшее на их пути животное с острым рогом на носу и, характеризуя шипением качество мяса, наполняли желудки запасом калорий для завтрашнего путешествия.
- Иска – послышался знакомый голос.
Братья, побросав еду, схватились за оружие.
На переднем плане прибывшего семейства стояла Уруфа, держа на руках вырывающуюся любимицу повелителей. Иц Ха весело защёлкал языком, Иц Ка зашипел, пытаясь раздуть капюшон, а молчуны спокойно продолжили трапезу.
Ночь. При свете костра, улыбающиеся шу с наслаждением доедали носорога, поглядывая на снисходительных повелителей, спавших на двух львиных шкурах, принесённых и разостланных заботливой Уруфой.
Имущество самих людей в основном состояло из копий, костяных ножей, запасных наконечников и редких, имеющихся не у каждого, кремневых отщепов, сложенных в сумки из цельно снятой шкуры мелких животных. Благодаря повелителям большинство обзавелось дополнительной одеждой, переносимой в скрутке, а ночью используемой для согрева.
_________________________
Во время путешествия, Ушур воодушевленный нынешним положением в племени, стремясь к большему, придумал стильную причёску, приближающую шу к величественному образу повелителей. Идея была подхвачена остальными и весь род, включая детей, имевших длинные волосы, приобрёл презентабельный вид, позволяющий чувствовать себя неотъемлемой частью великого народа.
Разделённые по центру головы волосы, связанные под подбородком, у мужчин вместе с бородой, символизировали разъярённых иц. А в сочетании с подводкой глаз, выполненной из сажи с помощью пальца, шу наводили не меньший страх на встречаемых аборигенов, чем их грозные повелители.
Кроме племени Уруфы у Иц Ка не получалось налаживание контактов с редко встречаемыми людьми. Паническое бегство, пустые поселения, пойманные мычащие от ужаса пленники оставляли в безызвестности искателей земли иц. Даже хорошее отношение к пойманному человеку, выражающееся, прежде всего, в закармливании, заканчивалось неудержимым стремлением распрощаться с подозрительно щедрыми иноземцами. Усиливающаяся неприязнь к местным жителям незамедлительно отразилась на отношении к приближённым шу.
Чем дальше удалялись странники в неведомые земли, тем больше сокрушалась Уруфа о потере насиженного места.
Недолгое совместное проживание с братьями иц, превративших полуголодное прозябание людей в ежедневный праздник живота, не обременённое внешней угрозой, увлекло порабощённых вкусом хорошей жизни людей вслед за своими кумирами.
Самой тяжёлой ношей в затянувшемся странствии оказались не приспособленные к длительным переходам дети. Не нуждающиеся в помощи подчинённых, повелители, отгородившись от чужих проблем собственными, продолжали следовать за заветной мечтой Иц Ка.
Не проходящая усталость, нехватка воды и постоянное недоедание вынуждали хозяйку рода искать оптимальный вариант, способный прекратить страдания соплеменников.
Оставить отвернувшихся от них покровителей на чужой территории означало возврат к худшему положению, чем было прежде, а как остановить одержимого поиском земли обетованной повелителя Уруфа не знала.
Длительное блуждание по бесконечным просторам не бесследно отразилось на разуме Иц Ка, уведя его в мир безудержных фантазий. Терпеливые и более выносливые братья доверительным безразличием давали полную свободу увязшему в сомнениях лидеру. Точку опоры в назревающем самообмане поставила неприметная девочка, лет шести.
Блеск молний, вырывающийся из тёмного, грохочущего небосвода освещал грозные фигуры братьев, неподвижно стоявших под проливным потоком дождя, наблюдая за разыгравшимся светопреставлением, исходящим от неведомых сил высших сфер.
Люди группами, по два-три человека сидели рядом, укрывшись под промокшими шкурами.
-Ис ра, ис ра – чуть слышно звучал чей-то голос.
Иц Ка осмотрелся. Блеск молний – «ис», раскат грома – «ра». Молния – «ис», гром – «ра».
Девочка прижалась к матери, когда увидела присевшего перед ней Иц Ка. Женщина испуганно натянула на лицо шкуру, спрятав себя и дочь от пристального взгляда.
- Иц ра, иц ра – продолжил вторить небу вместо замолчавшей девочки Иц Ка.
В уме маленького брата отброшенные ранее образы стали вытеснять неподдающиеся реализации замыслы.
Падающие капли дождя, море, стремительный спуск с высокого гребня волны, брызги воды, бьющей по лицу. В безумном отчаянии мгновение растягивается в вечность, недолгое падение, всплывающее в памяти, выглядит низвержением из высшего мира.
Иц Ка взглянул на небо и резко опустил голову. Боль в глазах от капель дождя, как подтверждение худших моментов морских скитаний.
Оставшиеся там наверху братья, скрытые огромным расстоянием, беспомощные, скрывающиеся от огненной реки, они ничем не помогут. Но есть оружие иц, листы с изображением иц, значит остров не единственный, а падающие звезды, рука Уруфы поднятая вверх, значит, они не единственные кто спустился с неба и шу об этом говорят. Кто вернёт их обратно?
Иц Ка вернулся к братьям.
В поисках ответа он обратился к прошлому. Гром, молнии, тучи, облака, солнце, рассекающие ночной небосвод метеориты – всё это было на острове. Значит, лучший мир находится ещё выше, там-то и живут иц, чьё могущество подтверждает оружие, одежда, изображения на листах. Высшие братья спустятся и заберут их. Как спустятся, как заберут – неважно, они всемогущие, они знают, они обязательно спустятся и заберут.
- Раа! – зазвучал слабый голос обращающегося к небу Иц Ка.
-Раа! Рааа! – хором подхватили братья, выражая недовольство разыгравшейся стихии.
Блеск молний, гром как подтверждение постигшего озарения. Безудержная радость щёлкающего брата неприятной дрожью прокатилась по телам окружающих. Уверовав в спасительную мечту, Иц Ка не хотел вдаваться в подробности, способные вновь вернуть его к прежнему унынию. Сейчас, как никогда он знал, что делать. Только громкие крики смогут обратить на себя внимание высших иц. Осталось найти подходящее для постоянного проживания место и заняться каждодневной практикой взывания к небу.
_____________________
Противоположный берег манил неизвестностью. Большое поселение, расположенное в сотне шагов от реки, произвело сильное впечатление на братьев иц и их сопровождающих. С затаенным чувством надежды Иц Ка всматривался вдаль. Среди толпы выбежавших местных жителей, опасавшихся подойти ближе, он надеялся увидеть представителей великого народа.
Круглые стены построек, покрытые глиной, с невысокой конусообразной крышей, устланной тростником издалека поражали идеальными формами. Для Иц Ка, низко ценившего способности подопечных шу, новое поселение выглядело как творение нечеловеческих рук.
Шумящая толпа местных жителей разрасталась. В отдельную группу объединились вооружённые люди. Выступив немного вперед, они с криком, угрожающе затрясли копьями. Вокруг них забегали многочисленные дети, чья безрассудная смелость пресекалась отлавливающими их матерями.
Иц Ка в неподвижной позе, на краю берега следил как двое смельчаков, на полусогнутых ногах, пригнувшись с копьями в руках медленно, полагая, что таким образом дольше смогут оставаться незамеченными, подкрадывались к реке. Братья иц спокойно стояли рядом, ожидая приказа маленького лидера.
Взволнованное возможным столкновением племя ур, устроившись за спинами повелителей на выверенном расстоянии, еле сдерживало желание поднять боевой дух ответными устрашающими криками и размахиванием копий, но строгая дисциплина, привитая жестоким Иц Ка, лишала права на самодеятельность.
Оказавшись на краю водной преграды, лазутчики внимательно рассмотрели чужаков и при первом телодвижении одного из братьев убежали обратно.
Осторожное любопытство местных шу и их дальнейшее поведение, основанное на трусливом запугивании, убедили маленького мыслителя в отсутствии в данном поселении сородичей.
Иц Ка осмотрелся. Несколько крупных деревьев с ветвистой кроной, укрывшейся на толстых стволах, не решали проблему с переправой.
Чья-то рука потянула засмотревшегося брата назад. Иц Ка вопросительно посмотрел на Иц Ха. Он кивком головы указал в сторону реки на торчащие из воды бугорки глаз и ноздрей. Огромный крокодил, увлечённый выбранной жертвой, медленно выползал на берег. Провокация братьев, выманивающая бесстрашного гиганта, закончилась при первом рывке наподдающего. Три копья практически одновременно вонзились в спину непуганого хозяина реки. Громкий крик иц и мёртвая тишина на противоположном берегу.
Крокодила, чьё туловище наполовину оставалось в воде, братья с трудом оттащили на траву. Иц Ра, следуя за движением водящего рукой маленького брата, отрубил самое лучшее и занялся чисткой оружия, тщательно протирая его травой.
После того, как повелители отошли в сторону остатки туши облепили сдержанно шипевшие друг на друга люди. Утратившие за время пути огонь они с удовольствием поглощали сырое мясо, не забывая делиться с визжащими и бьющими по спине детьми.
Все события тщательно фиксировались приутихшей противоположной стороной.
Сытые желудки сняли напряжение и вытеснили агрессию. Команда пришельцев по решению Иц Ка осталась ночевать на берегу.
Освещение полной луны позволяло чувствовать себя увереннее. Прерывистый сон позволил отдохнуть и определиться с будущим.
С восходом солнца поднятая голова Иц Ка послужила началом к действию следившей за повелителем Уруфы, одиноко сидевшей в изготовке для исполнения преклонения. Дождавшись молчаливого позволения, она заговорила. Её слова и жесты повторяли ночные размышления Иц Ка. Он тоже хотел подняться вверх вдоль реки, найти материал для строительства плота, перебраться на противоположный берег, разобраться с местными шу и завладеть поселением.
Иц Ка, выслушав до конца, отогнал советчицу и, выдержав паузу, сообщил братьям о своем решении. Стараясь не раздражать повелителей, люди, улыбаясь, и толкая друг друга, радовались скорому окончанию похода.
Не меньшая радость озарила торчащие из окошек хижин лица. Сверкающие блеском глаза неотрывно провожали исчезавших возмутителей спокойствия.
К удивлению Иц Ка и к радости Уруфы к концу дня на их пути оказалось такое же поселение, брошенное испугавшимися жителями. Оно представляло собой форму круга из хижин, расположенных на расстоянии где при желании можно уместить по одному подобному сооружении. Данное пространство заполнял вкопанный в землю частокол, не всегда одинакового размера. Внутри, в центре находился небольшой загон для удержания полудиких коров. Он состоял из жердей, уложенных на сучковатые развилки, специально подобранных столбиков, надежно закреплённых толщей грунта. Обойдя одновременно с двух сторон, братья зашли в поселение. Семейство Уруфы напролом протиснулось через узкий проход ограждения и оставалось на месте, охраняя детей, пока повелители не обследовали каждую хижину. Убедившись в безопасности, люди подошли к загону для скота, на противоположной стороне которого Иц Ка погрузился в изыскательный процесс.
Вляпавшись в кучу навоза он поднял ногу, соскрёб ногтем торчащее между пальцами содержимое и позвал Иц Ха, торжественно выставив вперед результат познаний.
- Муна ходи, муна живи шу.
Единственный брат, способный разделить радость от сделанного открытия, не нуждаясь в столь близко поднесённых доказательствах, отбил тянущуюся к глазам руку.
Иц Ка, не представляя, каким образом можно объяснить такое странное соседство, переключился на не менее интересную хижину, а безразличные молчуны приняли позу отдыха. Рядом с ними присел Иц Ха с пучком травы. Подцепив нежелательный сюрприз, покидая погруженного в размышления маленького брата, он занялся очисткой ноги. Люди расположились поближе, из страха игнорируя почтенное расстояние.
Уруфе не терпелось освоиться на новом месте. Подойдя к соседней от Иц Ка хижине, увлечённо ковыряющего глиняную штукатурку на стене, она, в знак уважительного подражания, скребя ногтём, постепенно приблизилась к намеченной цели.
Узкий проход в жилище находился на высоте чуть выше коленной чашечки Уруфы. Медленно засунув голову в полумрак, она огляделась. Окликнув Иц Ка, на всякий случай, обозначая намерения, неумело перекидывая ногу, осмелевшая женщина исчезла внутри.
Проводив взглядом вторую ступню Уруфы, так и не смирившийся с запахом людей Иц Ка, издавая шипение, снял футляры, положил их у стены, рядом с входом и, сделав глубокий вдох, шагнул через высокий порог. Трёх небольших прямоугольных проёмов в верхней части стены под свисающей крышей, распределённых практически на одинаковом расстоянии, было недостаточно, чтобы осмотреться после яркого солнца. Привыкающие к плохому освещению глаза Иц Ка ничего особенного не нашли, а ноги почувствовали необычную поверхность разостланных на хрустевший тростник циновок. Дальше становилось интереснее. Пустые глиняные миски, обладающие плохой симметрией из-за ручной лепки, лежали вдоль стены у входа. Рядом находились камни, отщепы и крупные трубчатые кости, приготовленные для изготовления ножей и наконечников копий. Иц Ка высунув голову наружу, прищурившись от ярких лучей солнца, начал жадно поглощать свежий воздух. Отдышавшись, он продолжил тщательный осмотр увлекательного интерьера. На противоположной стороне проявились силуэты больших корзин. Проведя рукой по циновке Иц Ка начал ощупывать непонятные предметы, обмазанные глиной. Упёршись пальцами в выступающие края плетёной из тонких прутьев крышки, он почувствовал, как застрял коготь и дёрнул рукой. Непременная вспышка злости от малейших неприятностей сопровождалась обязательным шипением. Крышка слетела. Поднеся голову к корзине, Иц Ка посмотрел внутрь. Темнота в пустой корзине скрывала дно. Не рискуя просунуть руку, он отшвырнул попавшую под ноги шкуру, начав по очереди откидывать крышки пока не добрался до полной корзины. Понюхав зерно, Иц Ка опомнился, что вдыхает омерзительные запахи обитателей хижины. Голова прижалась к окошку. Глубокий вдох и выдох навстречу обдувающему ветерку.
Затягиваясь свежим воздухом, Иц Ка увидел быка в окружении державшихся за его голову двух чужих шу. Братья, лежавшие напротив входа, раньше заметили странную троицу, издалека казавшуюся трёхголовым монстром.
Сбежавшие из поселения люди, повинуясь сформировавшимся отношениям между обитателями реки, на правах признавших себя, как слабую сторону, в лице предприимчивых местных женщин, принудили вождя отрабатывать, захваченную должность лидера, дружными тумаками подтолкнув к социальной ответственности.
Ранее местные жители во избежание бессмысленного кровопролития с сильнейшим племенем, заправлявшим на реке, смирились со стабильными, но терпимыми поборами, но как вести себя с великанами ужасного вида, удивляющих сверкающими одеждами, оружием и контрастом кучки ничтожных спутников никто не знал.
Получив худшую третью часть из имеющегося стада, два брата вцепившись руками в кожаный ремень, продетый через отверстие в перегородке ноздрей и завязанный за бугорками растущих рогов, рвущегося на свободу бычка, уныло тащились, рассчитывая заручиться благосклонностью в обмен на предлагаемое подношение. В осознании собственной несостоятельности в налаживании контактов с совершенно чуждыми, инородными элементами они частенько оглядывались назад.
Позади у двух лидеров напирающая стена соплеменников, ощетинившаяся копьями, а впереди отталкивающая перспектива оказаться в желудках монстров и их приспешников.
Осторожно поглядывая исподлобья, покрытые липким потом мужчины, прижимающиеся торсом к годовалому бычку, мычавшему от передающегося волнения, остановились перед выходившими навстречу из поселения пришельцами.
В отличие от семейства Уруфы представители местного племени, именуемого себя так-так, обладали естественным, а не затонированным грязью цветом кожи, то же самое можно сказать и об их светлых волосах. Обыкновенные на первый взгляд, но незаношенные набедренные повязки изящней болтались на искривлённых под напором вырывающегося бычка телах.
Приближение Иц Ка окончательно взбесило беспокойное животное, начавшее протяжно мычать, мотать головой и брыкаться задними ногами. Кровоточащая перегородка ноздрей ускоряла трагический финал. Яростный рывок, ослабевшая от боли вывернутая рука и удар коротким рогом под рёбра. Человек отлетел в сторону.
- Убей муна! – крикнул Иц Ка.
Иц Ра быстро схватил прижимающуюся к шее лямку и сбросил футляр на землю, замахнулся копьём и точным броском уложил на землю бычка. Второй мужчина, державшийся за ремень, по инерции упал вместе с убитым животным. С трудом разжав пальцы, он, не вставая, стал пятиться назад, активно работая четырьмя конечностями с расширившимися от ужаса глазами и перекошенным ртом. Его брат, мало пострадавший от удара продолжал лежать неподвижно, сохраняя изначальную позу от падения.
- Ра – толкнув рукой Иц Ра, тихо сказал маленький брат.
- Раа! – закричал не любивший демонстративных условностей большой брат.
- Раа! – подхватили крик абсолютно все, включая детей, стоявшие за спиной.
Дождавшись, когда Иц Ра заберёт копье и вернётся обратно, не отягощенный забытыми футлярами, чрезмерно пружинящей походкой, как признак превосходства в его понимании, на передний план вышел маленький иц. Указав кривым ножом на быка, он медленно перевёл жест на ближайшего сидящего человека. Подчиняясь поднимающейся руке, мужчина встал, за ним второй. Молчание нарушил тот, на кого не обратил внимания Иц Ка. Быстрым движением обеих рук от быка к пригорку, за которым скрывались соплеменники, а затем к ужасному пришельцу он обозначил цель визита, издавая звуки похожие на мычание. Не сумев справиться с волнением, человек не смог выговорить и пары слов. Удовлетворенный таким отношением, Иц Ка подозвал верную Уруфу.
Не раздражая ожиданием, она мгновенно вернулась с куском хвоста очередного крокодила, застигнутого врасплох.
Толстый презент с неснятой кожей, после руководящей отмашки оказался в руках изумлённого человека. Неприятная Иц Ка гримаса радости расцвела на его лице. Громкий крик вырвался из груди второго мужчины. Братья переглянулись и как по команде сорвались с места, побежав обратно по дороге, издавая счастливые звуки.
Взглянув на убитого бычка, Иц Ка ухватился за мысль, что местные шу уже сталкивались с иц и таким образом выражают своё отношение к великому народу.
Мужчины исчезли за пригорком и больше никто не появлялся. Немного подождав, зашипевший Иц Ка, не давая никаких распоряжений, вернулся в поселение, увлекая за собой остальных.
- Шу иди! – с криком подбежал Ушур к дремавшим иц.
Забыв о нормах приличия, он ещё громче повторил взволновавшую всех новость. Иц Ка приподнялся, готовый встать, посмотрел на вскочивших братьев и людей, сделал глубокий вдох и положил голову на траву. Как самый важный представитель великого народа он должен сохранять невозмутимое спокойствие.
- Иц лежи – скомандовал он братьям.
Ослушавшийся Иц Ха выбежал наружу, оценил обстановку и вернулся к братьям. Уруфа с семейством, скучкававшись, заняла безопасную позицию за спинами самоуверенных иц.
На входе появился человек с куском мяса крокодила. Подзывая соплеменников, он вошёл первым. Следующим был его брат, а дальше по нарастающей хлынуло всё племя. Последними вошли две коровы, каждая в сопровождении четырёх поводырей.
Вождь племени не спешил налаживать контакты. Бегая с неразлучным куском мяса, он раздавал нужные и бесполезные приказы. Под его крики в загон завели коров, подбросили в огонь хвороста, притащили убитого бычка, приступили к разделке и под пристальным контролем организовали дойку.
Обиженная на весь мир Уруфа, стоя на коленях в кругу сидевших сородичей смотрела, как рушатся ее мечты. Прежние хозяева, не смущаясь присутствия пришельцев, вновь обживались на прежнем месте. Безразличие повелителей тягостно сказывалось на положении, как казалось, забытых подопечных. Лишенная захваченного поселения Уруфа с обречённым выражением лица выжидала подходящего случая, позволяющего возвысить неопределённое положение своего народа.
Иц Ка не торопил местных шу с расспросами. Он терпеливо ждал, сидя наблюдая за тем, что они делают и как поведут себя дальше.
К братьям иц подошла молодая женщина, изящно одетая в тонкую облегающую шкуру, соединенную на боках накрест продетыми узкими ремнями. Более опрятная в сравнении с прежними спутницами она протянула встающим великанам глубокую глиняную миску, чуть-чуть наполненную молоком. Не вынося вида огромных темных глаз, она смущённо опустила голову, прижавшись подбородком к груди, наклонилась и подошла ближе, выбрав самого высокого.
Иц Ра не торопясь взял миску и понюхал содержимое. Специалист по всем вопросам, слегка боднув брата, опустил длинный язык в миску, коснувшись странно пахнущего питья. Большой брат остался с пустыми руками. После нескольких дегустационных маканий языка Иц Ка хотел вернуть миску Иц Ра, но тот уже принюхивался к молоку из другой миски. Иц Са с Иц Ха тоже не были обделены вниманием доброжелательных хозяек. Маленький брат осторожно приложился к сомнительному питью. Миска опустела, а желудок предупредительно заурчал.
Приблизился вождь, узнаваемый по куску крокодильего мяса, с которым он так и не сумел расстаться. С помощью непонятных слов и универсальных жестов он предлагал на выбор хижины, чтобы укрыться от палящих лучей солнца. Иц Ка взглянув вверх, иначе воспринял информацию, получив желаемое подтверждение о существовании небесных иц.
Отсутствие какой-либо реакции озадачило вождя. Потоптавшись на месте, он отошёл в сторону, пренебрегая вниманием к себеподобным спутникам великанов, и прокричал пару распоряжений, остановившись над разделывающими тушу соплеменниками, прекрасно справлявшимися без вышестоящего руководства.
В окружении прижимающихся родственников, Уруфа злобно шипела на бегающую вокруг здешнюю детвору, не переставая следить за забывшими о ней покровителями.
Братья иц, оставленные без внимания вновь улеглись на прежнее место. Тут же появились мужчины, во главе с братом вождя. Рядом на землю упали принесённые циновки и колья, а люди с помощью крупных заострённых костей приступили к выкапыванию ямок. Быстрая работа по установке навеса успокоила иц, ревностно относившихся к личному пространству.
На вкопанные рогатины положили жерди. Потолок соорудили из уложенных поперёк палок, накрытых циновками и прижатыми такими же палками. Несколько циновок положили под навес.
Оказавшись в тени, Иц Ка вопреки устоявшемуся пренебрежению к достоинствам шу добавил капельку признательности, одобрительно щёлкнув пару раз языком.
Когда местная девушка, отделившаяся от сложного процесса доения коровы, в котором были задействованы несколько человек, остановилась с миской парного молока перед самым представительным мужчиной забытого семейства, Уруфа, не в состоянии стерпеть нанесённое оскорбление, резко вскочила на ноги. Потеряв от вспыхнувшей ярости сознание, она упала на окружающих её сородичей и наконец, добилась всеобщего внимания. Очнувшись с помощью криков и тормошения близких, ещё не совсем пришедшая в себя женщина, в первую очередь, протянула руку к миске с молоком. Содержимое не понравилось, но заглушая рвотный рефлекс, проливая большую часть на себя, она в сопровождении смеха наблюдавших местных жителей допила всё до конца. Повелители, по-прежнему, оставались безучастными к судьбе несчастной женщины.
Запахло жареным мясом. Вождь, со схожими намерениями как у Уруфы в день знакомства, стремясь получше устроиться в тени сверкающих на солнце великанов, расставшись с драгоценным подарком, вместе с братом поднесли две большие миски, наполненные доверху сочными, отборными кусками мяса. С улыбками на лицах мужчины поставили перед навесом блюда и немного отошли. Братья, подползая, вытянули шеи, и ели слышно прошипели.
- Батак – тихо произнёс обеспокоенный недовольством гостей вождь, прикоснувшись ладонью к своей груди.
- Гатак – продолжил знакомство его брат.
Разочарованные иц вернулись на прежнее место, не считая нужным отвечать взаимностью. Уруфа уловив оплошность Батака, подбежала к месту, где готовилась еда и демонстративно толкнула женщину у костра. К её радости сырого мяса оставалось предостаточно. Погрузив обе руки в кучу с кусками, приготовленными для обжарки, она одумалась и схватила всю миску, встала и побежала к повелителям, увлекая за собой, как по команде сорвавшееся с места родное племя.
Выйдя на центр, агрессивно потеснив толчком плеча Батака в присутствии большинства населения, собирающегося за его спиной, Уруфа подошла к усевшимся при её появлении иц, стала на колени и поставила миску. Не разворачиваясь, на четвереньках отползла на условленное расстояние, забросила руки вверх и сделала низкий поклон, осветив пышными прелестями стоявших сзади.
Довольная собой, Уруфа поднялась с колен с целью оттеснить местных шу на большее расстояние, чем размещавшиеся на земле соплеменники. Вождь в качестве убедительного примера первым ощутил удар в грудь.
Получив еду, братья иц наслаждались устраиваемым Уруфой зрелищем. Их подопечные, увешанные нехитрым скарбом, заняв освобожденные главной женщиной места, оглядываясь назад, шипели на напиравших конкурентов.
Уруфа посмотрела на Иц Ка. Повелитель небрежным движением руки приказал очистить необходимое пространство. Уруфа оббежала по кругу и отогнала всех, кто нарушал установленные правила. Возвращаясь, она подошла к иц и бесцеремонно забрала обе миски с обжаренным мясом. Усевшись в центре семейства, она выложила на траву перед собой два куска, а миски отдала родственникам.
Иц Ха весело защёлкал языком. Запыхавшийся Батак выскочил на середину с миской сырого мяса. Повторив ритуал, продемонстрированный Уруфой, он вызвал всеобщее веселье. Громче всех смеялись его соплеменники.
Настало время трапезы для местного населения. Здешние жители, оставаясь на месте, без шума и суеты, в соответствии с социальным статусом терпеливо ожидали получения своей порции от высокомерных раздатчиков еды – Батака и Гатака, обычно занимавшихся распределением дефицитной продукцией.
В качестве десерта избранным гостям предлагались расплющенные зёрна злаковых растений, запаренных в миске на углях, с добавлением молока и с кусочком медовых сот, а так же плодово-ягодный напиток сознательно испорченный брожением.
На радость Уруфе, принципиально поглощавшей все непринятые подношения, повелители отказались от мутного питья. Братья иц ограничились водой, а Иц Ха, каждый раз когда съедал мёд из очередной небольшой мисочки, подзывал опьяневшую женщину за оставшейся кашей, развлекая себя и всех её неловкими, обремененными алкоголем телодвижениями.
Культурная программа ограничилась танцами.
Появилась девушка в особом наряде, состоявшем из нескольких, закреплённых на талии перьев, длинных сзади, собранных в пучок и торчащих в виде хвостового оперения и коротких спереди, отчасти прикрывавших интимное место. Обнажённое тело украшалось мелкими хаотично приклеенными пёрышками, разнообразными по цвету и форме, а в руках находились крылья журавля, высушенные в расправленном виде. На разной высоте длинных свисающих волос так же наблюдались всевозможные перья.
С первыми движениями очаровательной танцовщицы, отдалённо повторяющий танец грациозной птицы, местные шу с ритмичными криками «курлу, курлу, курлу», слегка подражая, начали подтанцовывать на месте.
Находясь в неведомом пьяном угаре, Уруфа пустилась в пляс, отстаивая честь родного семейства. Танец журавля и упавшего с дуба медведя имел оглушительный успех у публики.
В конце устроенного праздника, когда местное население разошлось по хижинам, а племя Уруфы готовилось заночевать под звёздным небом из темноты проявились Батак с Гатаком, тащившие за собой четырёх девушек. Они хотели стать на колени, но сопротивление юных спутниц удерживаемых за руки, не позволило выразить обязываемое уважение.
Не вникая в слова, уставший от людской суеты Иц Ка прошипел в ответ на навязчивый сервис. Дополнив негодование резким выпадом тела, он заставил вздрогнуть услужливых визитёров, вместо ухода погрузившихся в ступор от свершения очередной ошибки. Пальцы разжались и освобождённые девушки, завизжав больше от радости, чем от страха скрылись в темноте.
Попадавшая в подобную ситуацию Уруфа, отогнала обескураженных доброжелателей и по обыкновению взяла львиные шкуры, чтобы разослать их для засыпавших повелителей.
Её семья со стороны местного руководства по-прежнему оставалось без внимания. Заворачиваясь в шкуры, прижимаясь друг к другу, люди смотрели на мерцающие огоньки чужих костров и мечтали о скорейшей встрече с лучами солнца. Утром, протирая глаза, слезившиеся от сильной головной боли, лежавшая на боку Уруфа удивленно всматривалась в идущего к ним неузнаваемого соплеменника. Она села, опираясь на прижавшихся с двух сторон родственников, ещё раз протёрла глаза и замерла в недоумении.
В это время человек с причёской Ушура, не обращая внимания на удивлённый взгляд с округленными глазами и открытым ртом, прошёл мимо.
- Уррр – простонала взбешенная женщина.
С хрустом в суставах пальцы сжались в кулаки. Если бы не повелители, извивающаяся в преклонении спина Батака навсегда бы замерла в распластавшейся позе. Уруфа мысленно пронзив копьём соперника, не решилась отогнать его от иц, услышав негромкие щелчки Иц Ха. К вечеру в поселении не осталось ни одного простоволосого шу.
Не дожидаясь окончательного забвения, Уруфа решила активно выстраивать судьбу своей семьи. Еду им не предлагали, но и не противились самоуправству непрошеных гостей, опасаясь негативной реакции со стороны новоприобретённых хозяев.
В надежде найти, а лучше изгнать иноплеменников Батак внимательно следил за взаимоотношениями Уруфы с повелителями. Подобными мыслями грезила противоположная сторона.
Сделавший ставку на большого иц, Батак поздно осознал силу разума. Первая миска для Иц Ра, обращения и преклонения непосредственно направленные к нему, избирательность в мелочах проявляемая вождём не беспокоило самолюбие маленького брата, но умело подобранные Уруфой жесты и слова возымели должный эффект. Спровоцированная неприязнь к Батаку, наталкивающегося при каждом приближении на злобное шипение самого влиятельного повелителя, позволила приступить к решительным действиям.
В полдень третьего дня пребывания Уруфа захватила для начала две хижины, стоявшие рядом с навесом, ссылаясь на распоряжения Иц Ка, а в дальнейшем, судя по заглядыванию в соседние хижины, она рассчитывала увеличить жизненное пространство. Одиноко лежащий под навесом маленький повелитель, компенсирующий скучное времяпровождение наблюдением за специально устраивавшей шумные представления хозяйничающей иноземкой, выглядел надёжным гарантом безопасности в творившемся беспределе. В это время его братья находились на охоте, в сопровождении разноплеменной группы загонщиков, объединённой Иц Ха, сумевшим одним взмахом руки завоевать у здешних шу искреннюю преданность и уважение. Совместные действия в оказании помощи повелителям сняли внутреннее напряжение среди людей, сплотив их в дружный единый коллектив и только по возвращении домой взгляды непримиримых руководителей провоцировали расхождение в разные стороны.
На следующий день, дождавшись очередного отбытия повелителей с группой охотников, Уруфа после свершения преклонения, уселась перед отдыхающим Иц Ка. Когда длинная шея приняла форму вопросительного знака, женщина окликнула Батака, смотревшего за удалением иц и шу. Он хотел быть вместе с ними, рядом с братом, но важная проблематичная персона вынуждала оставаться в поселении. А сейчас приходилось бежать навстречу новым неприятностям.
Очередное требование Уруфы заключалось в строительстве, судя по размашистым движениям рук огромной хижины для повелителей и, глядя на категоричное хлопанье в грудь, нового жилья для их высоко ставивших себя спутников. Батак радостно согласился, указывая рукой на противоположный берег.
Чужая территория привлекала безопасным расположением в дельте реки, а оробевшие соседи, судя по личному опыту, вряд ли посмеют защищать обширные луга, богатые наличием дикорастущих злаков и плодовых деревьев.
С молчаливого согласия повелителя взявший на себя руководство Батак привлёк к подготовительным работам по переселению оставшихся людей Уруфы, женщин и детей, бесцельно шнырявших по поселению и раздражавших бесконтрольным поведением отсутствовавших местных жителей, опасавшихся за сохранность имущества.
Сейчас был в разгаре сезон сбора колосков ячменя – основного гаранта стабильности сносного питания.
С незапамятных времён специализированное собирательство злаковых, обильно произраставших по всей округе в отличие от узкой прибрежной полосы с медленно возобновляемыми ресурсами из моллюсков и мелкой живности, прежде составлявших основной рацион питания, не говоря уже о непредсказуемости занятия охотой, отнимавшей немало сил и чаще заканчивающемся озлоблённым разочарованием, продолженное изобретением складирования и переработкой, привело к революционным преобразованиям в развивающемся обществе.
Улучшенное качество жизни благотворно сказалось на всеобщем состоянии и вовлекло репродуктивно окрепших женщин в нескончаемый поток детопроизводства. В результате, возросшее количество отпрысков, упрямо сопротивляющихся отлучению от грудного кормления ради новорожденных приемников, натолкнуло на мысль по изъятию дефицитного младенческого питания из неподконтрольного мира травоядных.
Главной причиной, предшествовавшей решению назревшей проблемы, послужила ухудшившаяся ситуация связанная с охотой. Истребив в дельте реки мелких парнокопытных, люди переключились на менее доступных из-за крупных габаритов животных. Всё что они могли сделать костяными копьями при охоте на стадо коров, так это отбить маленького телёнка и то с неимоверным усилием.
Мелкая добыча не радовала глаз и среди людей нашлась светлая голова, сумевшая увидеть будущее. В придуманном загоне постепенно, по мере возможности, увеличивалось количество обитателей, за которыми велся тщательный, как за детьми уход – их поили и кормили. Выращивание скота длилось менее чем замышлялось и, когда осталась единственная тёлочка, а с пополнением стада возникли проблемы, вновь объявился смышленый советчик, отстоявший право на жизнь последнего животного, способного возобновить съеденное.
Непрекращающееся мычание, выражавшее требование процесса воспроизводства озадачило скотоводов-любителей. Однако помощь объявилась естественным образом. Дикий бык, привлечённый разбушевавшимся зовом природы, кружил вокруг поселения и в итоге добился того, что люди решились вывести измученное запрограммированной страстью животное за пределы поселения. Опасаясь за сохранность своего сокровища, они привязали подопечную к дереву и отступили на приличное расстояние до окончания свершения акта таинства природы. Таким образом, благодаря удачному опыту, судьба рождённых в неволе бычков была предрешена. Продолжительность их жизни напрямую стала зависеть от объёма наращенного тела и только в отдалённом будущем появятся счастливчики, заменившие диких сородичей. А следующим этапом в познании, вернее в эксплуатации животного мира стало открытие по использованию молока в личных целях. Корова, с детства привыкшая к ласковым и заботливым рукам вначале уступила часть питания своего теленка, а приучив людей, покорно продолжила отдавать понравившееся им молоко.
Прогрессивные методы ведения хозяйства отразились на увеличении народонаселения, создающим неизбежные проблемы для поддержания, ставшего нормой благополучия.
В дальнейшем разрастающееся племя находило повод для расставания с определённой частью родственников, которая уходя вдоль реки, отыскивала удобное для проживания место за пределами геополитических интересов бывших соплеменников и основывала новое поселение.
Батак грезил запретными землями, за посягательство на которые в былые времена мог бы с лёгкостью поплатиться жизнью, а сейчас сам собирался руками повелителей потеснить соседей в райской дельте, надеясь компенсировать прежние притеснения.
Подготовительные работы начались с заготовки тростника для изготовления лодок, во главе которых незаметно для себя оказалась Уруфа, к радости Батака освободившая место подле Иц Ка.
Усевшись напротив, он замер в ожидании исполнения любой прихоти повелителя. Первые звуки шипения и сообразительный Батак уже бежал к берегу реки в поисках жертв для рукой водящего действа.
Настал период взаимовыгодного сотрудничества. Учитывая сложившиеся обстоятельства, два непримиримых лидера выучив необходимые для взаимопонимания слова, минимизировали количество участников в охоте, бросив основную массу, включая немощных стариков, детей и беременных на битву за урожай, а небольшая группа специалистов занялась созданием условий для захвата новых территорий.
Вид тростниковых лодок, принизил былое творение Иц Ка, но лишний раз подтвердил предположение о влиянии нечеловеческого разума на примитивных шу, тем более что все расспросы Батака приятно радовали слух.
Подготовительный этап строительства был закончен. По опасливому предложению Уруфы первым на чужую землю должен ступить иц. Не дожидаясь братьев, маленький повелитель закинул за спину пару своих футляров и, захватив остальные, потащился к берегу. Устав от окружающей суеты он увидел в словах и жестах Уруфы единственную хижину для повелителей и был счастлив перспективе отдельного проживания.
Два гребца с костными лопатками животных, используемых в качестве вёсел, сели в лодку, ожидая шипящего, ступающего по прибрежной грязи Иц Ка. Его надменная самоуверенность чуть не перевернула неустойчивое судёнышко, но вовремя подскочивший Батак, забыв о запретах, поддержал пошатнувшегося повелителя и в качестве благодарности отделался угрожающим жестом. На противоположном берегу вылезая из лодки, грозный иц всё-таки упал в воду на радость детям и менее сознательным членам общества. Последующая переправа прошла успешно.
Не теряя времени, люди приступили к работе, используя ранее заготовленный материал. Хижина возводилась достаточно простым способом. Сначала по кругу вкапывались в землю на одинаковой высоте, за исключением порога колья. Затем они обвязывались стеблями крупного тростника, образовывая сплошную стену. После устанавливался каркас крыши из сучковатых жердей, просаженных через верхнюю часть плотно сжатых связок. Далее сверху укладывались снопы из высушенной травы, а в конце стена обмазывалась с двух сторон глиной. Порог отчасти выполнял функцию защиты от змей и в какой-то степени ограничивал свободу маленьких детей.
Вечером Иц Ка, с худшими мыслями о переправе активно зазывал на новое место жительства вернувшихся с охоты братьев. Глядя на единственную хижину для повелителей, Уруфа тоже не собиралась возвращаться. Завтра строительство обязательно продолжится.
_____________________
Стараниями Батака к новому поселению стали приходить представители соседних племён, возглавляемые вождями. Предварительно запуганные, с натянутой на лицо улыбкой и со щедрыми подношениями, носившими рекомендательный характер, ориентированный на потребности местной элиты шу, они останавливались за поселением, принуждаемые к непременному длительному ожиданию.
Наконец Уруфа, снизошедшая до любопытства, умытая и переодетая по последней моде, нарочито демонстрируя цивилизованный лоск, после тщательного осмотра подарков и людей, проводила инструктаж, определяющий дальнейшее поведение прибывших.
Группа расставлялась напротив входа отдельно стоящей хижины, отличавшейся большими размерами. Наступало повторное ожидание, определяемое настроением маленького повелителя.
Неожиданно из темноты навстречу солнечным лучам выходил представитель великого народа в лице Иц Ка, поражая растерявшихся посетителей блеском сияющих одежд на худом, выглядевшим высохшим как у старика теле и небольшим раздувшимся капюшоном на длинной изгибающейся шее, увенчанной повергающей в ужас головой с огромными глазами, пугающими странной формой зрачков. Распростёртые руки с кривым и прямым ножами и фирменный угрожающий клич завершали эффектный выход.
Кто-то падал на землю, соблюдая инструкцию или подчиняясь охватывающему страху, а парализованных ослепительным выступлением повелителя людей Батак с Уруфой наперегонки мощными толчками в спину отправляли в позу преклонения.
В свершаемом представлении, разработанном Батаком, стремившемся как можно сильнее запугать знакомые племена, Иц Ка находил некое необъяснимое созвучие с сокровенными представлениями о поведении великого народа, некогда властвовавшего, судя по заверениям хитрого вождя над местными шу.
После оглушающего крика наступала звенящая в ушах тишина. Неподвижная фигура, выдержав паузу, внезапно оживала и быстро исчезала в хижине, а ошеломлённая публика активно выпроваживалась главными ассистентами. Далее изгнанные посетители возвращались в родные поселения и занимались распространением преувеличенного ужаса на своих соседей, бравируя полученным покровительством.
Закрепив за собой авторитет незаменимого эксперта по благоустройству необжитой территории, Батак оттеснив влияние Уруфы на Иц Ка, занял достойное положение в формирующемся обществе и половину поселения для своих людей, оставив брату прежние владения. Отчасти крикливая конкурентка, чья забота о повелителях растворилась в более прогрессивной среде, была довольна близким соседством со здешними людьми, поскольку проводимая политика Батака, знакомого с ранее установившимися нормами межплеменных отношений, позволила бескровно, за кратчайший срок обзавестись новым, достойным зависти стадом коров, запасом зерна и прочими приятными мелочами, такими как посуда, одежда, наконечники – иначе говоря, всем тем, что обязывает к физическому напряжению, но болезненное ощущение от разделённой власти портило хорошее впечатление от новой жизни.
Братья иц, приучившие себя к обильному мясному рациону, из-за малого количества дичи иногда исчезали на пару дней и даже более, но всегда возвращались с богатой добычей. Они остановили свой выбор на охоте за рекой, где обитало больше дичи, чем в истоптанной вдоль и поперек дельте с редкими осторожными парнокопытными, непривлекательного размера. Предпочитая одиночество в комфортных условиях, Иц Ка возложил на себя обязанности по наблюдению за небом, с целью обнаружения тамошних иц, а вслед за тем привлечения их внимания с помощью крика. Иц Ха проникся данной идеей и щёлканьем языка поддержал сообразительного маленького брата, еле сдержавшегося от шипения, полагавшего осмеяние его идеи.
Для жителей племени безделье Иц Ка служило гарантом безопасности и залогом возвращения главной физической мощи. В целях обеспечения душевного спокойствия люди заботились о единственном повелителе, оберегая его от шума и суеты, искали любимое лакомство – яйца птиц, поили парным молоком и терпеливо сносили непрекращающееся раздражение всем и вся. Иногда Иц Ка развлекался охотой на мелкую дичь. С помощью пращи он бил различных птиц, случайно выскочившего зайца или в азарте караулил сусликов, прятавшихся в норах, обитавших в пределах видимости поселения. Личное имущество, скрываемое в накрепко завёрнутых футлярах, он оставлял в хижине, в данном случае доверяя исключительно Уруфе, вооруженной копьём, с гордо выпяченной грудью заслонявшей вход, но не смевшей без разрешения входить внутрь. Его братья, уходившие далеко и надолго отныне свои футляры забирали с собой.
Маршрут возвращения охотников обязательно проходил через старое поселение с кратковременным отдыхом. Лучшую часть добычи, всегда состоявшую из мясистых задних конечностей, иц предпочитали доверять собственным спинам. Остальное потрошилось, насаживалось на шест и тащилось сборным отрядом специалистов низкой квалификации. На подходе к поселению, если не было встречающих, Иц Ха пощёлкав языком, издавал пронзительный клич, люди моментально реагировали ответным криком, и счастливая толпа с неизменным любопытством мчалась навстречу. Возле поселения, не желавшие заходить в гости, братья иц ложились на траву, получали на выбор маленькую чашу молока или большую воды и расслаблялись перед переправой. Затем прибегал Гатак, предлагая идти к реке.
Переправлялись на трёх лодках, по одному в сопровождении двух гребцов. На противоположном берегу уже радостно галдели подоспевшие шу. Иц уходили, а лодки возвращались за теми помощниками, кто обитал рядом. Иц Ка обычно встречал братьев стоя у хижины, и каждый раз подвергался допросу Иц Ха, интересовавшимся результатами небесных наблюдений. Маленький брат в ответ закрывал глаза, тем самым объясняя, что по-прежнему ничего не увидел.
- Ка, смотри небо, кричи небо, иц небо смотри Ка, иц небо лети Ка – посоветовал Иц Ха.
У Иц Ка от удивления открылся рот. Как просто. От полученного озарения у маленького брата закружилась голова. Пошатываясь, он отошёл от хижины, запрокинул назад голову, набрал побольше воздуха и закричал. Иц Ха стал рядом, махнув рукой лежавшим Иц Ра с Иц Са.
Четыре голоса сотрясали округу, казалось, способные затмить грохотание грозы. Безрезультатно. С ощущением боли в горле Иц Ка замолчал, братья соответственно тоже. Так закончилось первое взывание к небесным иц.
Когда братья отправились на очередную охоту, сорвавший голос Иц Ка посмотрел на провожавших шу и скрылся в хижине. Перед закатом он объявился в поселении. Подбежавший первым Батак, упав в позу преклонения, не успел расслышать приказа, а Уруфа, рискуя получить пращой по голове впритык приблизилась к сипевшему повелителю.
- Шу иди – приказал Иц Ка, обведя рукой всё поселение, и направился к протоптанному выходу.
Посмотрев на согнанных людей и заглядывающих в рот Уруфу с Батаком, он указал на небо, ели слышно проговорив.
- Шу кричи иц небо.
Уруфа сообразила первой, а ничего не понявший Батак, побежал за ней, оглядываясь на повелителя.
- Шу, кричи ра – заорала командным голосом женщина и первой начала взывание.
- Лааа, рааа, гааа, нааа – зазвучала разноголосая толпа.
Уруфа улыбалась, не слыша, как шипит приближающийся повелитель. Использование пращи в качестве стимула в логопедической практике улучшило произношение, но не дало желаемого результата. Разогнав людей притомившийся повелитель, посмотрев на зарево заката, подозвал Уруфу и, грозя пращой, прошептал.
- Смотри, солнце иди небо, шу кричи л… - он хотел сказать ра, но из-за больного горла закончил фразу шипением.
Проспав рассвет, Иц Ка вздрогнул от раздавшихся криков. На этот раз, несмотря на присутствующее «ла» и «га», звучание казалось лучше.
Отныне каждодневные взывание стали нормой. Они проводились на восходе и закате солнца, поскольку в этот период, по мнению пребывающего в заоблачных фантазиях повелителя, отдыхающие от дневных дел высшие иц быстрее обратят внимание на поднебесный мир.
В этот раз, услышав характерный шум, знаменующий возвращение братьев, Иц Ка, радостно щёлкнув языком, с нетерпением стал готовиться к рассказу о проводимых взываниях к небесным иц. Наслаждаясь прохладой хижины, он не знал, что твориться на противоположном берегу. Переправа затягивалась. Раздражённый ожиданием он высунулся из хижины, а затем с шипением переступив порог, направился к реке, где находились Батак, Уруфа и прочие здешние обитатели.
Батак первым завидев повелителя, моментально сорвался с места. Бежавший на большой скорости он, на ходу упал в позу преклонения, проскользил на животе по траве и, остановившись в трёх шагах от отступившего повелителя, задрал голову вверх.
- Ис лови ату! Ис иди ату! – прокричал улыбающийся вождь.
Иц Ка не знал, что за словом ату скрывается название различных кочевых племён, периодически причинявших беспокойство семейству Батака.
Опоздавшая Уруфа, увидев повелителя идущего к реке, помчалась к лодке. Переправа прошла не совсем удачно. Батак грёб за себя и за ту нерадивую помощницу, захватившую место на носу лодки и терпеливо сносившую удары пращой по спине за разбрасываемые брызги воды.
Горланящая толпа людей подготавливала к чему-то особенному, по мере приближения вынуждая ускорять шаг. Не обращая внимания на спокойствие братьев, лежавших поодаль, Иц Ка уже бежал к месту чрезвычайного происшествия, развернувшегося у входа в поселение. Иц Ха довольный началом представления вскочил на ноги, присоединяясь к маленькому брату. Именно по его приказу помощники поймали одного из кочевников, тайно преследовавших охотников с богатой добычей в надежде заполучить щедрые объедки, разбрасываемые на привале ужасными великанами, не утруждавшими себя тщательным обгладыванием костей.
При приближении повелителей люди расступились и отдалились на должное расстояние.
Неприглядный внешний вид замученного различными недугами старика, лежавшего на земле с привязанными в локтевом суставе и запястье руками к древку копья, тошнотворный запах, грязное тело, слипшиеся волосы, оскал с отсутствующими зубами вызвали неприязнь у зашипевшего Иц Ка. Он развернулся, чтобы уйти и наткнулся на щёлкающего языком весельчака, задумавшего подразнить любопытного сородича очередным носителем информации о высших иц.
Пленник попробовал приподняться и получил тупым концом копья в грудь от одного из двух подбежавших мужчин, изначально приставленных к нему Иц Ха. Раздался крик. Испуганный Иц Ка оглянулся и зашипел, демонстрируя зубы плененному шу и вопреки ожидаемой реакции спровоцировал неистовую отвратительную истерику. Мужчины, наступившие на края древка, сдерживали вырывающегося обезумевшего человека. Охотники ненавидели пленника за то, что по его вине, вернее по приказу Иц Ха пришлось бросить часть добычи и тащить бесполезную ношу. Не смея прямо смотреть в глаза, они косились на повелителей, ожидая дальнейших распоряжений.
- Ка бери шу, Ха бери мясо муна! – перекрикивая человеческий визг, пошутил весёлый брат.
Из толпы, с костяным ножом в руке выскочил Гатак, по выражению сверкающих глаз, горевший желанием угодить повелителям. Он по-своему расценил слова Иц Ха.
Из-за достаточного количества еды каннибализм в данной местности не практиковался, но и не возбранялся, оставаясь неотъемлемой частью не искоренённого наследия прошлого.
Сев на пленника Гатак поднял нож и посмотрел на Иц Ка. Маленький повелитель оставался безучастным к судьбе грязного шу. Подошли Иц Ра с Иц Са. Удовлетворенный полученным весельем Иц Ха решил освободить страдающего пленника. Он подошёл поближе, увеличив агонию кричавшего человека.
Пристально рассмотрев сильно пережатые руки от высохших за время следования сырых полосок кожи Иц Ха отступил в сторону и громко приказал.
- Режь кожа!
Уверенный в том, что пленник предназначается для желудка маленького повелителя, Гатак с торжествующим выражением лица за оказанную честь посмотрел на Иц Ка, занёс над головой сжимаемый обеими руками нож и закричал.
- Мясо шу!
Костяное лезвие исчезло в грудной клетке. Впервые убивающий человека, заглушая внутреннюю дрожь, Гатак зловеще расхохотался.
Странным, каким-то знакомым ужасом повеяло от этих звуков и взгляда. Иц Ка напрягся пытаясь понять причину душевного беспокойства.
- Сердце шу! – закричал Гатак и снова расхохотался.
С трудом преодолевая страх и отвращение, он просунул руку между рёбер ещё живого человека. И вновь пугающий смех – Гатак нащупал пульсирующее сердце.
Иц Ка выгнул шею, всматриваясь в убийцу и его жертву. «Мясо шу» – прозвучало в его голове. Шу убил шу – разум Иц Ка сковала непостижимая неприязнь. Что-то ранее изведанное навевало ужас. И вдруг перед застывшим взором предстал зловещий образ длиннохвостого. Подобный убивает подобного – длиннохвостый – подобный поедает подобного. Прошлое затмило настоящее.
- Убей! – неожиданно заорал Иц Ка – Ра, убей – его рука указывала на сгорбившегося Гатака, по неопытности не сумевшего вынуть сердце и усердствовавшего над разрыванием грудной клетки.
Ожившие воспоминания об истязании Иц Ла длиннохвостыми вылились в ненависть к виновнику ассоциаций. Приказы повторялись. Никто ничего не понимал. Иц Ра подчинился. Оторопевший Гатак, по-прежнему, сидевший на убитом, отлетел в сторону. Люди ахнув, бросились в рассыпную.
В наступившей тишине слышалось только частое свистящее от волнения дыхание Иц Ка. Ничего не говоря, он развернулся и пошёл к берегу. Иц Ра с присущим ему хладнокровием поправил лямку футляра на спине, вырвал копьё из груди Гатака, поднял брошенный на землю огромный окорок быка, забросил его на плечо и вместе с невозмутимым Иц Са отправился за маленьким братом.
Опомнившись от созерцания бессмысленного убийства Иц Ха огляделся вокруг и, не зная как себя вести, зашипел на попрятавшихся шу и побежал догонять сородичей.
На берегу повелителей никто не ждал. Братья иц улеглись рядом с лодками. Неприятное чувство от содеянного коснулось только двоих активных участников. Они поглядывали друг на друга и отворачивались. Безмятежно спящие молчуны, не при каких обстоятельствах, даже на охоте, не контактировали с шу и поэтому случившееся их меньше всего беспокоило.
Противоположный берег так же был пуст. Люди не знали, что именно произошло, но по реакции разбегавшихся свидетелей решили не попадаться на глаза разгневанным повелителям.
- Уруфа! – закричал приподнявшийся на руках Иц Ха, понявший, что напуганные шу вряд ли решатся подойти.
На расстоянии в сотню шагов из травы сначала показалась голова, а затем всё остальное.
- Уррруфа! – громче повторил вставший Иц Ха – Уруфа! – крикнул он вдогонку убегавшей женщине.
Уруфа устроив переполох за поселением, где скрывались люди, сумела отыскать и подчинить необходимое количество гребцов. Батак не объявился.
После сообщения об отплытии повелителей и их помощников, живших на противоположном берегу, старое поселение постепенно заполнялось возвращающимися людьми. Батак, крадучись, поглядывая на хижину за рекой, возле которой лежали иц, подошёл к убитому брату. Первое время он сидел в одиночестве пока не появились любопытные дети. Для взрослых непонятная смерть из-за страха перед повелителями воздвигла стену отчуждения. Даже женщины Гатака не посмели выйти из поселения. В непривычной обстановке, утратив уверенность в прежней власти, Батак поднял костяное оружие убийства и начал рыть могилу.
Обычно люди хоронили родственников рядом с их хижинами, где покойникам уделялось должное внимание позволяющее обезопасить себя от правдоподобных кошмаров, приходящих из мира сновидений. В данном случае, не имея поддержки соплеменников, Батак рыл могилу на месте убийства. Подчинившись воле кровных уз, отгоняя мысли о гневе повелителей, он не оставил брата в послесмертной беде, занимаясь спасением его тела от уничтожения ночными хищниками.
Выкопав яму глубиной по пояс, Батак посмотрел на мёртвого пленника. Грязной рукой с кровоточащими ногтями он стёр пот со лба, бросил взгляд на свисающее над горизонтом солнце и стал готовиться к рытью второй могилы.
Убедившись в безразличии повелителей, скрывшихся после вечерней трапезы в хижине, одинокого вождя окружили осмелевшие соплеменники. Они принесли с собой всё необходимое для похорон. Батака подменили двое мужчин, а женщины начали смывать кровь с ран убитых и устилать циновками могилы. Начинало смеркаться. Тела опустились в могилы. Батак стоял безучастным, а вокруг суетились люди, укладывая рядом с покойниками всё необходимое для загробной жизни.
- Батак, ату, копьё? – обратился мужчина по поводу оружия для чужака.
Батак отнял копьё и после раздумий положил в могилу вооружённого брата – пусть Гатак сам решает в незримом мире, как лучше поступить. Сверху положили циновки. Батак первым начал сбрасывать землю в могилу брата, а затем чужака. Косясь на присоединившихся людей, он чувствовал, как возвращается прежнее отношение. Племя нуждалось в лидере.
Этой ночью Иц Ка мучил удивительный по выразительности сон. Среди искаженных событий прошедшего дня он увидел себя сидящим на коленях на белом облаке, твёрдом как камень, нереально низко зависшем над землёй. Наклонившись вперёд, осознавая риск падения, находясь во власти некой незримой силы, давящей на спину Иц Ка наблюдал, как Гатак невероятным образом оказываясь в разных местах, неоднократно, каждый раз по-новому замахивается ножом и пронзает пустоту, а убитый шу стоит рядом с привязанной к рукам палкой и смотрит вверх. Не выдерживая подобного внимания, он перевёл взгляд на голубое небо, и в этот миг началось падение. Сон резко прервался.
Длинная шея мгновенно подбросила вверх голову. Открытые в испуге глаза увидели в проходе хижины мерцающую звёздами ночь и крепко спящих рядом братьев. Разволновавшаяся голова, перестав вертеться, успокоилась и медленно опустилась, на циновку. Наступило безмятежное спокойствие, веки закрылись и вновь перед внутренним взором пронеслись события беспокойного сна. Издав тихое шипение, Иц Ка подполз к выходу и, облокотившись на порог, осмотрелся. Зацепившись взглядом за серое, неравномерно растянутое по небосводу облако, отчасти скрывающее месяц, он вновь зашипел и отполз обратно.
Бодрствуя до утра, абстрагировавшись от негатива, увиденного во сне, Иц Ка сконцентрировался на своём надземном пребывании и, вдохновляясь пересмотром в памяти ранее сотворённых фантазий, собирался привлечь к взыванию все близлежащие поселения шу, рассчитывая, таким образом, поскорее докричаться до высшего мира.
Дождавшись восхода солнца, вылезший из хижины Иц Ка, просунув голову через порог начал будить братьев.
- Иц Ра иди кричи ра, Иц Ха иди кричи ра.
Большой брат не хотел вставать. Посмотрев на Иц Ха, не реагировавшего на обращение, он продолжил отдых. После повторных призывов зашипевший злобно Иц Ка пошёл к поселению шу. Там ждал его приятный сюрприз. Всё население, включая женщин с грудными детьми на руках, ожидало своего повелителя.
Вчера вернувшаяся Уруфа, переосмыслив увиденное, сумела нейтрализовать распространяемую панику вернувшимися охотниками, объяснив поведение повелителей тем, что те не едят шу и запрещают делать это всем остальным. Пребывая в напряжении от перспективы закончить жизнь в животе ужасных великанов, люди с радостью приняли такое сообщение и прониклись большим уважением к повелителям, изменив тягостное отношение к трагической смерти Гатака на противоположное.
Не желавшие участвовать во взывании братья через день ушли на охоту, забрав с собой как обычно лучшую часть мужского населения. В полдень на реке появилось несколько лодок, более крупного размера, заполненных вооружёнными людьми, стабильно терроризировавшими прибрежных жителей.
В стремлении жить за чужой счёт Батак использовал соседей в качестве распространителей страха, обязывая их по эстафете передавать рассказы об огромных, свирепых иц, отнимавших жизнь у всех не желавших делиться своим добром. Прибывшие издалека любители праздной жизни, привыкшие к небылицам о покровительстве львов и крокодилов, с помощью которых пытались защищаться слабые племена, не предавали серьёзного значения словам очевидцев, но вид огромной хижины пошатнул их самоуверенность, принудив вначале причалить к берегу знакомого поселения. Местные жители, увидев в лодках опасных чужаков, скрылись в своих жилищах. Вдохновлённые таким отношением они, по приказу лидера завернули к противоположному берегу. Одна лодка осталась дожидаться выбежавшего на встречу Батака. Перевезённый хозяин племени с растерянным выражением лица и странной причёской был встречен издевательским смехом. Его робкие требования сложить оружие остались без внимания. На угрозы о разгневанных повелителях чужаки реагировали кривляющимся передразниванием. В отчаянной попытке преградить дорогу Батак с окровавленным ртом упал на землю. Не реагируя на побои, он снова вставал и забегал наперед и вновь падал, не успевая до конца озвучить повторяемую угрозу.
На пути к хижине иц предстала Уруфа. Подперев кулаки бока, пошире разведя локти она с невозмутимым видом ожидала веселящуюся избиением Батака толпу наглецов. Пожилая невооружённая женщина, лишённая привлекательности, с забавной причёской вызвала новую волну смеха.
Без всяких предупреждений первый встречный получил мощный удар кулаком в лицо. Не ожидавший такой наглости от женщины, чей социальный статус в здешних краях был давно принижен, ошеломлённый предводитель упал на идущих за ним товарищей. Те, в свою очередь, растерявшись, непроизвольно расступились под тяжестью падающего тела.
- Рааа! – закричала Уруфа, подбросив руки вверх.
- Рааа! – раздался голос Батака за спинами чужаков.
- Рааа! Лааа! – зазвучали голоса выскакивающих поселенцев.
События развивались стремительно. Оказавшись в окружении, сломленные самоуверенным видом вооружённых стариков, калек и женщин, бравые мужчины, сжавшись в толпу, ощетинились копьями, не замечая, как затаптывают своего лидера. Шипящая Уруфа нацелившись на поверженного, наотмашь отбивая направляемое на неё оружие, проникла вглубь спрессованных безрассудным натиском врагов, согнулась и вырвала из дрожащей руки главаря прижатое к земле чьей-то ногой копьё. Выйдя из толпы нетронутой, она высокомерно взглянула на бездействующего Батака. Моментально отреагировав на предполагаемый упрёк, он последовал её примеру и, натыкаясь на робкое сопротивление, продолжил разоружение остальных. Отбираемое оружие отлетало в сторону, а покорившиеся агрессоры поочерёдно отталкивались под опеку горланящих победителей.
Дождавшись освобождения из-под топтавших ног соратников, избитый предводитель с трудом встал и в назидание остальным получил второй удар в окровавленное лицо от отважной женщины и под одобрительные восклицания, подгоняемый уколами копья Батака чуть ли не на четвереньках побежал к запуганным пленникам.
- Рааа! – заглушая прочие голоса, закричала Уруфа и указала рукой на хижину повелителей.
- Рааа! Рааа! – и сгорбившиеся пленники, подгоняемые тупыми концами копий, мелкими шагами направились к указанному месту.
Наслаждаясь властью над былыми обидчиками, Батак занимался размещением перед хижиной повелителей непосвященных в установленные нормы поведения чужаков. В отличие от других посетителей, шу, изначально не выразившие должного почтения, не стояли в ожидании повелителя, а были грубо уложены в позу преклонения.
Напуганный отсутствием братьев и возможным участием в столкновении Иц Ка увидев, как складывается ситуация, нанёс сокрушительный удар по внутреннему страху и, наслаждаясь победой, не спешил устраивать торжественный выход. Специально укрывшись в глубине хижины, он рассматривал запугиваемых Уруфой и Батаком пленников, одновременно размышляя как поступить с ними дальше.
Один из поверженных пришельцев приподнял голову и, обращаясь к соседу, указал пальцем в сторону прохода. Недовольный подобной формой внимания Иц Ка зашипел. Начавшийся разговор пресекли пинки Батака. Иц Ка пронзила догадка – речь не о нём. Повелитель резво выпрыгнул из хижины. Неожиданное появление ужасного монстра разбросало покорившихся пленников в разные стороны. Нарушитель тишины после короткой пробежки с криком упал под ударом пращи настигшего его Иц Ка и завизжал, прижатый когтистой ногой к земле. Ничего не понимающие Уруфа с Батаком, испуганные не меньше остальных, подбежав, замерли в ожидании приказа. Иц Ка указал рукой на пленника, осматриваясь по сторонам. Преданные подчинённые сорвались с места, но преследование выглядело безрезультатным. Никто из охраны не смог вовремя сориентироваться, поддавшись всеобщему страху от действий взбешённого повелителя. Побегав вокруг поселения, люди вернулись, не сумев отыскать кого-либо из пленённых посетителей.
Батак, виновато отводя взгляд, подошёл к Иц Ка. Он подозвал старика, одетого в куртку из шкуры, заставил раздеться и вынул соединительные ремни. Объяснив повелителю свои намерения, Батак снял с копья наконечник, сел на пленника и приложил древко к плечам. Иц Ка убрал ногу. Верные слуги подняли связанного человека за края палки и потащили вслед за хозяином.
Иц Ка стоял у хижины с прижатым пальцем к изображению почти равностороннего треугольника на глиняной стене. Шокированный пленник, изогнутый в подвешенном полулежащем состоянии, контролируемом Батаком и Уруфой, долго не мог выразить причину проявленного интереса к начертанному когтем маленького повелителя дому иц. Вытрясенное старательными помощниками, активно манипулировавшими с помощью вздергивания древка, из допрашиваемого невнятное объяснение, основанное на непроизвольных кивках головой после задаваемых вопросов, Иц Ка дополнил собственным воображением. Осталось дождаться братьев и незамедлительно отправиться в путь.
Взбудораженный размышлениями о доме предков Иц Ка метался по хижине. Периодически выскакивая наружу, он подзывал пленника, придерживаемого на почтенном расстоянии, и вновь стучал когтём по треугольнику, требуя повторения своих слов. После допроса Иц Ка исчезал в хижине, а связанный человек оттаскивался обратно.
Ночь, день – уставшие от капризов маленького повелителя, круглосуточно охранявшие пленника Батак с Уруфой с нетерпением ожидали возвращения охотившихся иц. Невзирая на жару, и кусающихся насекомых они спали на спине оберегаемого от побега объекта.
Лежащая на пороге хижины голова Иц Ка всматривалась вдаль. Отяжелевшие от бессонницы веки потихоньку смыкались, а затем стремительно размыкались и снова медленно закрывались. Нарастающий шум отпугнул надвигающийся сон. На противоположном берегу стояли долгожданные силуэты, готовящиеся переплыть реку.
Не в состоянии сдерживать эмоции, совершая огромные размашистые прыжки, Иц Ка мчался навстречу первой лодке, где возвышался Иц Ра в окружении двух гребцов, активно работавших костяными лопатками.
- Дом иц, Иц Ра, дом иц – схватив за руку только что сошедшего на землю брата, Иц Ка потянул его за собой.
Иц Ра вырвал руку, забрал две задних ноги лани и отошёл в сторону, по обыкновению ожидая подплывавших братьев. Его заторможенная самодостаточность не позволяла реагировать на негодующее шипение маленького брата, одержимого целью незамедлительно склонить большого молчуна к новому походу в неведомые земли. Увидев как Иц Ха интересуется лодками чужаков, Иц Ка оббежал второго молчуна, идущего к Иц Ра и схватил за руку на удивление спокойного весельчака.
- Иц Ха, дом иц, шу говори, шу иди дом иц.
Иц Ха в ответ сощурился. Беспокойная ночь с постоянной рычащей перебранкой со львами и неудачная в сравнении с прежними успехами охота не располагали к общению с суетящимся братом, чьи слова не задевали усталый рассудок. Оставленный без внимания, Иц Ка молча поплёлся сзади.
Выпавшая возможность разнообразить размеренное существование в поселении пробудила у маленького повелителя скрытые мотивы – занять себя и подчинить других. Лучшим способом вернуть прежнюю значимость являлся поиск легендарных иц и всего, что с ними связано. Детские представления, согревавшие одиночество навсегда легли тяжким бременем на воспаленный разум, жаждавший внимания и надеявшийся найти временное успокоение в новых впечатлениях.
Получив шипящий отпор от уставших братьев, собиравших сразу после прихода улечься спать, приниженный в присутствии шу Иц Ка не зная чем заняться и, как заглушить обиду приступил к допросу пленника, продолжавшемуся до наступления вечернего взывания, которое, не смотря на всеобщий сбор, так и не состоялось. К рассказу шу он испытывал настороженное недоверие, но желание быть обманутым пересиливало вспыхивающие сомнения.
В утреннем полумраке хижины Иц Ка достал необходимую пластину и, выйдя наружу, уселся напротив спящего Иц Ра. Первые лучи поднявшегося над горизонтом солнца, направленные через проход, упрямо запрыгали по вздрагивающим векам большого брата. Отражённый блеск сверкающей пластины, наконец-то, приоткрыл сонные глаза. Не утруждаясь поднятием головы, Иц Ра посмотрел на брата.
Снаружи, внимательно уставившись на Иц Ка, в изготовке сидели Батак, пленник и Уруфа. Все трое пребывали в скверном настроении. Неудавшийся побег закончился кровавой потасовкой, проходившей при соблюдении обоюдной тишины – ответственность за сотворённый шум, нарушающий покой повелителей, однозначно, без разбирательств, в виде размашистых ударов пращи легла бы на спины всех участников происшествия.
Следуя выстроенному за ночь плану действий, Иц Ка вернулся в хижину, подсел поближе к большому брату, воткнул лист в земляной пол, приложил палец к самому крупному из имеющихся изображений пирамиды и артистично защёлкал языком.
-Шу река – Иц Ка указал рукой на стену.
Приподнявшись на руках, Иц Ра обернулся, следуя за жестом. Осчастливленный проявленным вниманием Иц Ка затряс рукой, а потом застучал когтём по изображению треугольника.
- Шу река говори, смотри дом иц. Шу иди. Иц Ка иди. Иц Ра иди.
Посмотрев на брата, Иц Ра звучно зевнул, принял излюбленную позу отдыха и закрыл глаза. Кроме охоты его ничего не интересовало, а расставание с комфортными условиями выглядело подвигом только для самого Иц Ка, поэтому маленький брат, зря беспокоился за аскетичных сородичей, практически живших в постоянном странствовании.
Проснувшийся Иц Ха перелез через флегматичного Иц Са и улёгся рядом с большим братом. Иц Ка повторил рассказ специально для него. С мыслями о предстоящем походе Иц Ха зевнул, хорошенько потянулся всем телом, положил голову на пол и закрыл глаза наслаждаясь расслаблением в ожидании команды о начале сборов. Иц Ка разучившийся понимать братьев зашипел, реагируя на надуманное безразличие. Отчаяние возрастало. Взбешённый маленький брат, подергивая челюстью, не найдя других слов для убеждения, выскочил наружу, схватил пленника за волосы и в качестве весомого аргумента потянул за собой. Уруфа с Батаком подхватив привязанное к рукам древко, помогая повелителю, облегчили боль полуживой жертвы. Желая затянуть человека в хижину, Иц Ка упал, наткнувшись на сопротивление палки, чьи концы упёрлись в края прохода. Братья в недоумении зашипели на грохнувшегося сородича, из руки которого неприятно торчал клок длинных волос. Иц Ка приподнялся и стоя на коленях, протянул вперёд руку с вырванной шевелюрой.
- Шу смотри! Дом иц!
- Ха иди – ответил Иц Ха, поняв чего добивается маленький брат.
Восторженный Иц Ка завертелся на месте и, не зная, что делать дальше, остановив внимание на проходе, посмотрел на пленника. Подползая, он хотел положить вырванные волосы обратно на голову. Пленник медленно встал на корточки, не отводя взгляда от приближающегося на четвереньках главного истязателя, резко оттолкнулся назад, опрокинув державшихся за древко охранников, засмотревшихся на странное поведение повелителя, и после кувырка, помчался прочь. Верноподданные, догнав беглеца, сбили его с ног и без рукоприкладства потащили на прежнее место. Пленник с безумным выражением лица вертел головой, поглядывая на Уруфу с Батаком, чьи лица мало чем отличались от него, стонал от ожидания страшной участи, автоматически двигая как при ходьбе волокущимися ногами.
- Уруфа, еда шу – сказал вернувшимся людям Иц Ка, занятый рассматриванием намеченного маршрута.
Женщина, не понимая приказа сотворив умоляющий взгляд, посмотрела на повелителя. Иц Ка довольный тем, что братья, вышедшие из хижины становятся рядом торжественно прокричал неприятную новость для собравшихся на утреннее взывание людей, активно используя жестикуляцию рук, уточняющую усвоение передаваемой информации.
Отбытие намечалось после плотного завтрака. Уруфа была уверена, что повелители, найдя то, о чём говорил пленник, обязательно вернуться обратно. Посовещавшись с Батаком, она выбрала четверых мужчин во главе с Ушуром для конвоирования пленника.
Маленький иц торопил события, бегая вокруг братьев, размеренно грызших вчерашнюю добычу. Накормленный под его присмотром, на почтительном расстоянии, с застывшей улыбкой на лице лежал пленник пузом кверху, раздувшимся от чрезмерного внимания. Рядом с ним уже сидели, подобранные мужчины, подвергающиеся эмоциональному инструктажу шептавшей Уруфы, задумавшейся о возможном невозвращении повелителей. Она не знала, как поступать в таком случае, а просто повторяла одну и туже фразу, осторожно стуча по траве ладонью.
- Говори ис: « Ис иди Уруфа »
За такие слова в лучшем случае можно поплатиться ударом пращи по голове, но других вариантов по возврату повелителей Уруфа не успела придумать.
Обратив внимание на собравшихся людей, стоявших поодаль, Иц Ка вспомнил о взывании, не проводимом после поимки пленника. Оставив в покое братьев, он направился для исполнения запоздалого ритуала.
Накричавшись, Иц Ка в напутственной речи обязал всех присутствующих строго соблюдать каждодневные взывания. Взмахи пращи и вытянутая рука, движущаяся по полукругу вдоль втягивающих в плечи голов доступно, без лишних слов объяснили, что будет с теми, кто осмелится ослушаться.
Иц Ка вернулся в хижину и выбросил футляры. Отдыхавшим после трапезы братьям пришлось встать.
- Иц иди, шу иди! – закричал, перешагивающий через порог маленький брат.
Он хотел сказать ещё что-то, но надетые накрест футляры нарушили равновесие отвыкшего от переноса тяжестей тела. В итоге недовольное шипение и подбегавший Батак с сыном лет десяти незамедлительно упал в позу преклонения. Мальчик, расчёсанный под Ушура со сплетенной под размер глиняного горшка корзиной, просто стал на колени. Иц Ка посмотрел внутрь на дымящиеся угли, раздуваемые юным хранителем огня. Он вспомнил, что в семействе Уруфы огонь сохранялся в кульке свёрнутом из свежесодранной древесной коры.
- Иц иди – крикнул Иц Ка подходившим к мальчику братьям.
Сын Батака пошёл следом за повелителями, не соблюдая установленного расстояния. Уруфа зашипела, глядя на самодеятельность компаньона-конкурента. Уносящий в горшке огонь мальчик странным образом ассоциировался у неё с невозвращением повелителей.
- Раа! – выкрикнул кто-то из толпы провожавших.
- Раа! Лаа! – подхватили остальные, даже на противоположном берегу.
- Раа! – отозвались обернувшиеся повелители и продолжили путь.
Пройдясь немного за повелителями до берега, всплакнув напоследок после переправы, Уруфа со вздохом посмотрела на удаляющуюся группу и ощутила в груди нарастающее волнение.
- Батак! – с нечеловеческой интонацией заорала она, побежав к поселению.
На прежнем месте, забытый всеми, похрапывая, лежал деморализованный пленник, больше не помышлявший о новом побеге. Подхваченный старыми знакомыми, судя по выражению перекошенных от страха лиц, он вновь приготовился к встрече с будничными неприятностями.
___________________
Первое поселение на пути вдоль реки располагалось на противоположном берегу. Иц Ка решил не переправляться. Дом иц по заверениям пленного проводника находился на этой стороне реки. Знакомые не понаслышке с могущественными великанами местные шу сделали всё возможное, чтобы оставить приятные впечатления от недолгого пребывания. Жители следующего поселения с настороженностью отнеслись к нежданным посетителям и с нескрываемой радостью провожали отбывающих, чьё присутствие обошлось им утратой всего лишь одного быка. Третье поселение, узнав в измученном пленнике, освобождённом от палки, но с поводком на шее известного обидчика, боготворило нечеловеческих существ, заявившихся в гости с богатой добычей от удачной охоты. Четвёртое поселение оказалось пустым. Двое мужчин рискуя жизнью, по приказу Иц Ка переплыли реку, ушли вглубь территории, но так и не смогли отыскать напуганных обитателей, побросавших всё, в том числе оставленных в загоне коров. До заветной цели оставалось совсем немного.
Предвосхищая встречу с надуманным прекрасным, Иц Ка наткнулся на мрачное творение природы. Кружа вокруг известняковой скалы, только издалека, имевшей идеальную форму конуса он упрямо искал убедительную причину для достойного самообмана.
Сползающие с вершины до основания два ребра как результат древнейшего скола, чьи обломки растворились во времени, заключали между собой плоскую поверхность, цеплявшую взгляд схожестью с изображённым на листе иц треугольником. Виновник путешествия не ошибался, сопоставляя кривое подобие равностороннего оригинала, начертанное ногтём Иц Ка на глиняной штукатурке с известным объектом.
Нетвёрдая рука любителя настенного творчества, вновь заскрипела вначале когтём, а затем серповидным ножом, обозначая на скале контуры будущего входа. Закрывая разумный взгляд на очевидное несоответствие между известным на маленькой родине домом иц и здешним скальным образованием, попав под обаяние приукрашенных с течением времени детских воспоминаний, одурманенный навязчивым стремлением вновь соприкоснуться с миром предков и завладеть невообразимым наследием, из прежнего опыта познанным на ощупь в кромешной темноте, Иц Ка готовился к поиску внутреннего помещения.
Иц Ха после двух кругов сопровождения, не найдя для себя ничего интересного, присоединился к братьям, улёгшимся в тени вероятного дома иц, но послышавшийся скрежет ножа вновь привлёк его внимание. Заинтригованный странным поведением неугомонного брата он бегом, невзирая на минимальное расстояние вернулся к Иц Ка. Сидевшие под солнечными лучами люди, не меньше Иц Ха интересовались вознёй маленького повелителя, надеясь, что тот наконец-то прольёт свет на причину, приведшую их к одной из нескольких, разбросанных по округе каменной возвышенности.
Обрадовавшись столь быстрому интересу брата, Иц Ка прекратил незаконченное дело и начал разъяснять задуманное. В конце прозвучала фраза.
- Иц Ха, бей камень.
Здравомыслящий брат отступил на несколько шагов и скептически посмотрел на скалу. Иц Ка, завершив работу ножом, позвал Иц Ха.
- Иц Ха, копьё бей камень.
Сомневающийся брат остался на месте. Положив нож в футляр, Иц Ка подошёл к дремавшему Иц Ра. Бросил перед его головой свои футляры и, быстро подхватив копьё большого брата, направился к скале. Иц Ра, как и предполагал Иц Ка встал и пошёл за уносимым оружием.
Глядя на протянутую руку брата, Иц Ка провёл острием копья по начерченному контуру и громко произнёс.
- Бей камень, смотри дом иц!
Рука Иц Ра опустилась. Иц Ка размахнулся копьём и ударил. Отлетевшие маленькие кусочки известняка отпугнули вернувшегося Иц Ха. Несколько ударов с повторяющимся результатом и Иц Ка отшвырнул копьё. Не имея сил на шипение, он отошёл, жадно вдыхая воздух, и опустился на землю. Иц Ра подобрав оружие, приблизился к скале. Маленький брат затаил дыхание. Удар, ещё удар. Присоединившийся Иц Са начал активно мешать брату. Выдолбив небольшое углубление, уставшие молчуны улеглись рядом с Иц Ка. Их сменил Иц Ха. Подойдя к скале, прежде чем бить, он внимательно осмотрел и ощупал поверхность.
Сильные удары под разным углом и от поверхности стали отлетать обломки крупного размера. Специалист по изъятию мёда из древесных схронов со знанием дела использовал технику разрушения. Удивлённый Иц Ка ещё больше раскрыл рот и получил осколком по голове. Поднимаясь, чтобы отползти подальше он спровоцировал вставание молчунов.
- Ра, иди Ха – подозвал брата Иц Ха.
Показав результативную технику удара, он, взяв за руку Иц Са, отойдя, скомандовал.
- Ра бей камень.
Отлетающие большие обломки подогревали азарт. Работа закипела. Братья, сменяя друг друга, углублялись внутрь. Удовлетворённый проводимой работой самоустранившийся Иц Ка достал из футляра схожий с мечом нож и пошёл к пленнику. Взяв у охранника поводок, он подтянул поближе к себе упирающегося мужчину, чьё внимание сосредоточилось на лезвии ножа.
Ожидание смерти взбудоражило отступавших подальше от места убийства людей. Приставив нож к горлу, Иц Ка медлил, забавляясь над тем, как развивается предсмертная агония. Движение острого лезвия, разрезанный ошейник и освобождённый пленник падает на землю, не успев понять, что случилось.
- Ушур – тихо произнёс повелитель, глядя на задыхающегося человека – ушур – громче повторил он, указывая ножом на чужака награждая его новым социальным статусом (имя Ушура Иц Ха использовал для названия всех людей занятых с ним в охоте).
Не обращая внимания на свершённое благодеяние Иц Ра с Иц Са следили как Иц Ха увеличивает размеры прохода. Выдолбленная ниша мешала хорошо размахнуться копьём. Переключившись на братьев Иц Ка не вникая в проблему, вертелся вокруг интеллектуального соперника, погружённого в физический труд. Забавляясь возникшей ситуацией Их Ха делал вид, что не замечает чередующихся пытливых взглядов на себя и внутрь скалы. Уязвлённый таким отношением Иц Ка, сдерживая шипение из-за опасения перед прекращением работы, направился к братьям, топтавшимся в очереди за получением нового развлечения, вдруг резко повернул в сторону разлёгшихся людей, на ходу став давать распоряжения о личном благоустройстве на новом месте. Собрав вокруг волосатых подчинённых, он передумал, решив посвятить себя охоте. Идущий налегке, без футляров, с пращой, камнем и серповидным ножом Иц Ка демонстративно оповестил об этом братьев. Подгоняемые его криком, недоумевающие ушуры, представлявшие, чем может закончиться данное мероприятие в руках маленького дилетанта, с надеждой смотрели на повелителей, увлечённых странным занятием. Мальчик, сын Батака присматривающий за костром подбросил побольше веток и увязался за охотниками, пристроившись рядом с Иц Ка, на удивление не замечавшему нарушение установленных норм и правил. Оставшийся пленник, получив неограниченную свободу, после недолгих наблюдений за великанами, прекратившими работу сразу же после ухода маленького руководителя, побежал прочь, увидев возвращающегося мальчика, тайно отогнанного охотниками для присмотра за костром.
В сумерках, ориентируясь на свет небольшого пламени усталый Иц Ка, без добычи, покачивающимся бегом, возвращался обратно. Его помощники, не смея обгонять, сдерживая прыть, бежали на определённом расстоянии.
Щёлкающий язык Иц Ха с куском мяса в руках – о худшем завершении дня Иц Ка даже не предполагал. Молча сев у костра, он дотянулся до валявшегося в траве нарубленного мяса, вцепился зубами в кусок, дёрнув назад годовой, откусил больше, чем следует и энергично зачавкал, уставившись глазами в потрескивающее искрами пламя костра. Сидевший напротив мальчик, подражая повелителям, доедал в сыром виде заслуженную долю добычи. Используемый Иц Ха в качестве наживки, он выманил крокодила на сушу, где его поджидала неминуемая участь. Иц Ка поднял второй кусок и только сейчас ощутил специфический вкус хозяина реки. Увлечённый незатухающими переживаниями, перекладывая ответственность за неумелую организацию охоты на своих помощников, маленький брат не заметил как остался в одиночестве.
- Иц, иц – раздались взволнованные звуки – иц, иц – усилился голос взволнованного брата.
- Ка – с опозданием нарушил тишину отклик Иц Ха.
После долгого смотрения на огонь вокруг стояла непроглядная тьма. Иц Ка наткнулся руками на стену, отдающую ладоням тепло прошедшего дня. Нарастающая груда камней под ногами мешала идти – цель близка. Наконец вход. Шаг вперёд, второй и внезапная боль в области лица, в сопровождении испуганного крика.
Воображаемое, столкнувшись со скромной действительностью отбросило Иц Ка назад. Упав на щебень, он, прежде всего опять позвал братьев. Обеспокоенный криком Иц Ха несколько раз громко отозвался.
Двигаясь вдоль скалы, Иц Ка добрался до следующей стороны, найдя лежащих под звёздным небом братьев, укрывающихся от прохладного ветра. Шипя и топчась по спинам, он, протиснувшись, расположился между отдыхающими и замер, впитывая тепло окружающих тел.
К костру потянулись проголодавшиеся люди, а мальчик, подобрав кривой нож с двумя футлярами забытыми Иц Ка, потащился к скале.
Утром, как всегда, первым проснулся маленький брат. Его зевающий рот перекосило от донесшегося звона рассыпающегося металла. Нож, футляры – пронеслось в голове Иц Ка. Осторожно подкравшись, он увидел за противоположной стороной скалы мальчика, увлечённого вознёй с наследием иц.
- Шууу! – заорал взбешённый Иц Ка.
Мальчик, сидевший на коленях, упав на бок при виде неожиданно подскочившего повелителя, свернулся в клубок, обхватив голову руками, в одной из которых оставался невостребованный любопытством маленького иц предмет. Вырвав жезл, Иц Ка хотел ударить им по отчаянно наглой голове, но после угрожающих взмахов сдержался. Мальчик, убрав руки с лица, виновато улыбнулся. Иц Ка со всей силы замахнулся и ударил жезлом о землю возле головы корчащего рожи маленького шу. Из травы вылетел сноп искр. Напуганный повелитель, опрокинувшись назад, отбросил при падении жезл и посмотрел на мальчика. Оба, невзирая на нормы этикета, на четвереньках поползли к тому месту, где упала искрамечущая штуковина. Оставаясь в прежней позе они молча рассматривали лежавший в траве жезл. Наивная детская наглость первой проявила активность. Иц Ка зашипел, обращаясь к протянутой руке. Грозный повелитель осторожно коснулся жезла. Почувствовав холод металла, он поднял вещь, проявившую удивительные свойства, присмотрелся, обнюхал, стал на колени, уничтожающе посмотрел на мальчика, застывшего на четвереньках и осторожно ударил о землю. Безрезультатно. Иц Ка повторил. Удары по нарастающей посыпались один за другим.
- Ка! – крикнул мальчик, указывая рукой на противоположную сторону.
Повелитель замахнулся на мелкого советчика и перевернул жезл. Опять огромный сноп искр, но на этот раз представитель великого народа сумел совладать с чувствами. Повторные удары Иц Ка проводил осторожнее, определяя оптимальный вариант для наблюдения за вылетающим огнём из межцилиндрового пространства. Завораживающее действо увлекало. Иц Ка, как ребёнок, бессмысленно продолжал молотить жезлом по земле. Игра с огнём набирала обороты.
Грязная ручонка с комком сухой травы появилась перед сверкающими отражением искр глазами повелителя.
- Тех, тех, тех – прагматичный сорванец нагло подсовывал идею, позволяющую пролить свет на пребывающий в забвении предмет.
Мальчик положил траву и с восхищённым взглядом, не думая о наказании за дерзость, пристально уставившись в глаза Иц Ка, скомандовал.
- Тех, тех – изображая скрипучий звук от удара жезлом, он замахал со сжатой в кулак рукой перед лицом повелителя, попавшего под интеллектуальное влияние маленького шу.
С появлением дыма обе головы опустились, раздувая пламя. От чрезмерного усердия трава вспыхнула и разлетелась. Не уделяя должного внимания запорошенным глазам, Иц Ка вскочил и часто мигая, побежал к братьям.
Вдоволь насладившись испуганной реакцией полусонного Иц Ха, отползавшего при каждом ударе жезла, Иц Ка с ужасом вспомнил о своих вещах. Примчавшись обратно, он увидел вместо разбросанных пластин и оружия отбегающего мальчика и два вместе сложенных футляра.
Содержимое со звоном рассыпалось перед ногами эмоционально подорванного повелителя. Тщательно пересмотрев ненаглядное наследство великих предков, трижды перекладываемое из стороны в сторону, Иц Ка, наконец, удостоверился в сохранности оставленного без присмотра имущества. На радостях, не зная зачем, он жестом махающей руки позвал мальчика. Тот не догадываясь о проявляемой симпатии повелителя, допуская наказание за содеянное, быстро увеличил безопасное расстояние.
- Тех, тех – позвал Иц Ка мальчика, имени которого он не знал.
- Ка! – послышался голос подходящего Иц Ха.
Иц Ка переключился на брата, приписывая себе проявленную сообразительность в раскрытии свойств устройства, производящего огонь. Присоединившиеся неблагодарные слушатели в лице Иц Ра и Иц Са так же были удостоены внимания. Иц Ка подозвал мальчика, крикнув: «Тех, трава» и продемонстрировал разжигание костра. Иц Ра протянул руку, чтобы самому попробовать в действии удивительный предмет. Иц Ка по-детски спрятал за спину интересную игрушку, указав большому брату на копьё.
- Иц Ра, бей камень, смотри дом иц.
Зашедший сзади Иц Ха выхватил жезл и не обращая внимания на шипящие угрозы маленького брата активно занялся искрометанием.
Иц Ка с содроганием сердца смотрел как братья, чередуясь, безжалостно стучат бесценным артефактом по земле. Наконец интерес к жезлу угас. Огорченный отношением сородичей, Иц Ка спокойно относясь к помощи мальчика, подающего разбросанные пластины и оружие, упаковав футляры, лёг чуть поодаль от скучковавшихся братьев. Бездействие его угнетало. С мыслью о долблении скалы Иц Ка пополз к братьям. К его радости они сразу же встали и, неожиданно разочаровав, направились возглавляемые Иц Ха на охоту. За ними без команды побежали ушуры. Покинутый брат посмотрел на преданного мальчика.
- Тех, тех – отозвался он на пристальный взгляд повелителя.
Иц Ка пошёл к скале, лёг напротив выдолбленного места, отогнал шипением обнаглевшего мальчика, со смехом упавшего в двух шагах от него, достал пластины и, рассматривая их, стал размышлять, как заставить братьев реализовать его бредовые идеи.
Вечером, досыта наевшись неугомонный Иц Ка взглянув на приближающееся солнце, схватил за руку громогласного брата, отдыхающего после охоты в классической позе иц.
- Иц Ра, иди дом иц, кричи раа.
Даже Иц Ха не понял, что хотел сказать маленький брат, а уставший Иц Ра просто слегка куснул руку возмутителя спокойствия. Впервые столкнувшись с такой реакцией отскочивший Иц Ка, постояв на месте, пошёл исполнять собственный приказ. Стоило маленькому брату начать карабкаться по скале, как за ним последовал Иц Ха, а до вершины сумел добраться только Иц Ра. Застрявший на полпути от страха перед падением Иц Ка прокричал возвышающемуся на вершине брату.
- Кричи раа.
- Раа! Раа! Раа! – обратился к уходящему солнцу смутно представляющий, что творит большой брат.
На фоне надвигающейся темноты сверкающий до последнего отраженными лучами Иц Ра вызвал небывалый эффект величия. Даже братья прониклись чувством преклонения не говоря о шу, оцепеневших от такого зрелища.
С приближением восхода Иц Ка разбудил Иц Ра и, пользуясь врожденным тугодумием, усиленным внезапным прерыванием сна загнал большого брата на вершину скалы для утреннего взывания. На этот раз даже Иц Са не последовал за ним, предпочитая спокойный отдых. Когда загремел голос Иц Ра, Иц Ка заорал на молчавших ушуров. Люди немедленно присоединились к взыванию. Уставший налаживать контакт с небожителями Иц Ра, не дожидаясь команды маленького брата занятого поиском необходимой для агитационной работы пластины, спустился на землю.
Осмотрев лежащих братьев, вооруженный обещаниями новых копий, мечей, ножей, одежды и выдуманных лодок, Иц Ка сконцентрировался на обладающих огромной физической силой и не меньшей наивностью братьях. Молчуны, оторвав головы от земли, внимательно слушали сулителя всевозможных благ до тех пор, пока он не указал рукой на скалу. После слов «Иц Ра, иди бей камень» большой брат, закрыв глаза, вернулся в исходное положение. Единственный Иц Ха подполз к сидевшему брату и заглянул в зажатую дрожащими от злобы руками пластину. Условное изображение падающего метеорита, очерченного вытянутым эллипсом, означающим огненный след, убедительно походило на тростниковую лодку шу.
- Ха – Иц Ка желая расположить брата, сознательно сократил имя – Ха бей камень, Ха бери лодка иц, Ха садись, лодка иц плыви-лети вода-небо.
Туманно, но вдохновенно изобразив в воображении брата невероятное путешествие, замолчавший Иц Ка несколько раз повторил плавное движение руки от земли к небу. Не зная, о чём думает Иц Ха, маленький оратор, определившись с главной идеей, способной поднять с места, громко произнёс, обращаясь ко всем взглядом.
- Лодка иц, Ра сиди, Ха сиди, Ка сиди. Лодка иц плыви небо земля иц.
Забытый Иц Са, вытянув шею в сторону Иц Ка, открыв рот, тужился что-то произнести.
- Са сиди лодка иц – успокоил его маленький брат.
Главная задача была решена. Трудоёмкий процесс возобновился.
Иц Ка потоптавшись рядом с братьями, нашел для себя менее интересное, но более достойное занятие. Увидев, как ушуры строят временные шалаши, он переориентировал их занятие на возведение жилища для повелителей, а мальчика, отныне называемого Тех, отправил отбрасывать осколки скалы, мешавшие работе повелителей.
Устав от организационной работы Иц Ка опускался на колени, чтобы насладиться заслуженным отдыхом, как вдруг ушуры обученные соблюдать тишину, похватав копья, угрожающе загорланили, указывая на противоположный берег. Вернулся бывший пленник, но не один.
Самовольно покинув повелителей он, приблизившись к родному поселению, нашёл спрятанную в прибрежных кустах лодку, разложил волосы под ушура, переправился незамеченным и в таком виде, наивно полагаясь на восхищение окружающих, с торжествующим криком «ра» неожиданно предстал перед соплеменниками. Запуганные рассказами спасшихся очевидцев, местные обитатели с криками разбежались при виде предвестника ужасного монстра. Смеющийся беглец обозначил свое имя и после опознания был удостоен повышенного и отнюдь не добродушного внимания. Сбитый на землю он рассказал о новых соседях и на следующий день с опущенной головой побрёл обратно вместе с вождём и всем необходимым для дальнейшего мирного сосуществования.
Две лодки сопровождения вначале доставили вождя с неузнанным из-за причёски пленником. Иц Ка понравились новые шу, знакомые с правилами преклонения перед повелителем и приведённая корова, а внимание ушуров привлекло наличие среди стандартных подношений четырёх девушек, явно лучших из племени. Общение с объявившимися соседями, если его можно назвать таковым, продлилось недолго. Иц Ка удовлетворив незатейливое любопытство, отвернулся от прибывших шу, не считая нужным уделять им внимание. Его больше интересовала продолжившаяся работа братьев. Ушур вместо повелителя в виде улыбки отблагодарил гостей за подарки, в дополнение, реквизировав лодки, и выпроводил вождя с его свитой, осчастливленных пассивным отношением могучих великанов. На прощание остающиеся девушки издали стон, сразу замолчав, услышав странное шипение повернувшегося к ним Ушура.
Пребывание на новой территории затягивалось. Увлечённый поиском артефактов предков, Иц Ка даже не помышлял о возвращении обратно, напрочь забыв о существовании оставленных шу. Молчуны на удивление маленького брата отлынивали от работ по долблению скалы, без предупреждений сбегая на охоту, а Иц Ха самоотверженно, вдохновляемый силой воображения продолжал поиск дома иц. От стабильных взываний Иц Ра не отказывался. Находя удовольствие от взгляда с высоты, он полюбил это занятие и научился кричать так громко, что Иц Ка отказался от услуг шу, портивших впечатление жалким подражанием, возможно отрицательно сказывающимся на проявлении внимания высших иц.
Оставленные без ведома маленького повелителя женщины, своим присутствием провоцировали шумное поведение мужчин и в итоге по приказу любителя тишины все люди, за исключением Теха, занятого выносом мусора в небольшой корзине из образующегося помещения в скале, переселились на противоположный берег.
____________________
Непонятое взывание к небесному миру голосами обеспокоенных жителей реки с трансформированными представлениями, наконец, долетело и до Уруфы. По словам Батака, уставшего от обременительного сожительства с самоуправной женщиной, повелители требуют прихода своих шу. На вопросительный взгляд, вождь, грезивший о единовластном правлении, всю ответственность за полученные сведения переводил указательным пальцем на соседей, предвидя, что те, в свою очередь, отошлют Уруфу подальше от себя, таким образом, приближая встречу с повелителями.
Размеренная жизнь в обустроенном поселении не отпускала Уруфу. Она сама мечтала поскорей встретиться с повелителями, но только здесь, а не где-нибудь за горизонтом, в неведомых далях. Добротные хижины, заколосившиеся злаковые всё это не должно оказаться в руках Батака, жившего сейчас на противоположном берегу и часто навещавшего оставшуюся часть своих людей. Уруфа медлила, избегая встречи с назойливым соседом, в течение дня бегавшего по поселению в поисках неуловимой хозяйки и активно прессингующего каждого встречного иноплеменника напоминаниями о зовущих их повелителях и о непременном наказании ослушавшихся.
В неудержимом азарте поскорей избавиться от соперницы Батак вывел корову из загона и, выйдя за поселение вместе с мычащим животным, закричал.
- Муна иди Ис Ка.
Странное поведение Батака выманило Уруфу, скрывающуюся в кустах от непрекращающихся чрезмерно эмоциональных угроз.
- Ис Ка кричи, веди муна ис – дополняя слова жестами, на повышенных тонах произнёс вождь и, дернув корову за продетый сквозь перегородку носа ремень чуть ли не бегом направился к объявившейся Уруфе.
Наслаждаясь видом женщины, лишённой прежней надменной уверенности, максимально приблизившись, продолжая напирать, он закричал, целясь словами в приоткрытый рот отступающей.
- Ис зови ур, ис кричи ра!
- Ис кричи ра – Уруфа тихо повторила последнюю часть фразы, медленно поднимая руки к небу – ис кричи раа – осенённая догадкой заорала она.
Выражения лиц у соперников сменились на противоположные. Перехватив инициативу Уруфа закричала во все горло над слегка пригнувшимся Батаком.
- Ис кричи ра, ис кричи ра, раа, раа!
С торжествующим смехом женщина пошла в поселение.
- Батак иди ис! – крикнул вдогонку отчаявшийся вождь.
Уруфа резко развернулась, злобно взглянув на соперника, и неосознанно по привычке неизменного противостояния парировала.
- Уруфа иди ис!
Улыбка с лица Батака не исчезала до следующего утра. Сделав всё возможное для скорейшего расставания, самодовольный вождь, прибывший для наслаждения моментом прощания, ужаснулся, увидев в группе отходящих своих людей. Они предпочли добровольно вернуться в подчинение могущественным повелителям, чем оставаться под властью сильнейшего среди себе подобных.
Не выражая каких-либо эмоций брошенный вождь, покосившись на противоположный берег, где собралась не многочисленная толпа остающихся соплеменников, мысленно присоединился к удаляющимся людям.
Мужчины и женщины, вооружённые копьями с обязательными корзинами за спиной, удерживаемыми лямками, надетыми на лоб, покрикивая на детей и коров, медленно двигались вдоль реки. Уруфа шествовала во главе, постепенно растягивающейся колонны. В её корзине, как и у остальных, ранее использовавшейся для сбора урожая теперь находились меньшей частью зерно, сверху, на нём лежали глиняная тарелка, кремневые отщепы, костяные ножи и наконечники, прикрытые привязанными скрутками шкур из хижины повелителей.
Многое оставалось Батаку, но стадо коров, сформировавшееся под предлогом исполнения воли повелителей, Уруфа забрала в полном составе.
В дальнейшем встречаемые другими прибрежными племенами люди иц оказывались в доброжелательной, гостеприимной обстановке. Из каждого поселения Уруфа выходила со смешанными чувствами. С увеличением поголовья скота племя приумножалось новыми членами, предлагаемыми местными вождями в комплекте с подношениями великим повелителям.
__________________
Подбежавший к отдыхающим повелителям Тех, указывая рукой в сторону реки поросшей деревьями и кустами, запыхавшись прокричал.
- Уруфа, муна, шу!
Братья одновременно подняли головы. Иц Ка зашипел на Теха, заграждавшего обозрение. Мальчику позволялось многое в отношении с повелителями. Он присел рядом и сориентировал недовольную голову, направив руку в дальний пробел зелёного обрамления берега, где виднелась сливающаяся в единое целое колонна людей и животных. Иц Ка начал вставать, а Тех, подскочив, помчался вызывать лодку. Уставший Иц Ха остался безразличным к приходу людей, а молчуны по обыкновению не утруждали себя любопытством.
Увидев знакомое лицо, идущий навстречу Иц Ка расценил появление шу как неизбежное. Уруфа, прибывшая в окружении молодых, сильных и дерзких иноплеменников, в основном детей вождей, ощутила внутреннее спокойствие от злобного шипения повелителя, недовольного отношением к себе новичков, не сумевших вовремя правильно и чётко исполнить обязательное преклонение. Коровы, которых необходимо постоянно удерживать, для маленького диктатора не являлись оправдательным аргументом, тем более что старожилы, знакомые с ударами пращи, умудрились успеть снять корзины и упасть на землю, при этом сумев склонить за собой подопечных животных.
Для Уруфы легко поправимый инцидент стал подарком судьбы для усмирения необузданной молодёжи. Раздаваемые щедрые пинки и подзатыльники под одобрительные щелчки повелителя, ощутившего подзабытый вкус абсолютной власти, вознесли её на место лидера смешанного сообщества, где сородичи пребывали в положении этнического меньшинства.
В дальнейшем, во время строительства двух добротных хижин - большой для повелителей и маленькой для Теха, Уруфа пользуясь ситуацией общения с Иц Ка, абсолютно безразличного к проблемам внутриплеменных отношений, от его имени запретила всем новым членам племени носить фирменные причёски и соответственно принизила их положение в обществе со всеми вытекающими последствиями. На охотников, подбираемых Ушуром, её власть не распространялась. Обеспечив, в первую очередь, жильём повелителей, люди занялись собственным обустройством.
После возведения поселения, отлаженная жизнь, лишённая каких-либо потрясений, оказавшись в русле размеренной повседневности, незаметно ускорила течение времени. Иц Ра с Иц Са получавшие удовольствие от процесса охоты стабильно снабжали хорошей, сытной пищей трудягу Иц Ха, по-прежнему, занятого реализацией чужой идеи, а Иц Ка, чтобы не раздражать собственным бездельем работающего брата уходил в поселение шу. Создавая иллюзию занятости он прятался за хижинами, поудобнее располагаясь в густой траве, а взамен себя отправлял волосатых помощников во главе с Уруфой. Не справлявшийся с выносом щебня Тех был удостоен новой должности по охране футляров и изо дня в день наслаждался выпавшей удачей.
_________________________
Незаметно проходили годы. Иц Ха в одиночку вырубил в скале внутреннее помещение, в дальнейшем используемое под жильё, а затем подогреваемый новыми идеями Иц Ка, не сдающегося перед множащимися неудачами, работая в темноте, отвел от него три коридора. Первый, расположенный напротив от входа, уходя вглубь, заканчивался на краю пугающей глубиной расщелины. Размещённый рядом второй, поднимающийся вверх, был пробит до небольшого отверстия в стене, а третий, возникший от середины второго, стремился ввысь в противоположном направлении. Проделанный над внутренним помещением, он выходил чуть ниже вершины и после создания небольшой площадки, единственный получил практическое применение. Иц Ра использовал коридор для исполнения утренних и вечерних взываний. Не унывающий Иц Ка, собирался руками брата снести верхушку скалы для создания удобного места по наблюдению за небом, но разочаровавшийся поиском дома предков Иц Ха наотрез отказался от очередной навязчивой прихоти, вернувшись к прежнему образу жизни, где его затупившееся копьё в основном калечило, а не убивало животных.
Оставшись в одиночестве Иц Ка взяв кривой нож, попробовал расширить площадку. Неприятная работа, чередуемая длительными перерывами, во время которых романтические образы былых фантазий постепенно теряли прежнюю привлекательность, породила разрастающееся уныние. Молчание небес возвращало к прежним сомнениям, дающим надежду в поиске земли иц, скрывающейся за недосягаемым горизонтом.
В отсутствии братьев Иц Ка забирался на вершину скалы и, ютясь на маленькой, неудобной площадке наблюдал за небесными и земными просторами и за поведением не менее ленивых шу.
В этот раз, судя по внезапному шуму, во главе которого находился голос Уруфы, в поселении происходило нечто необычное. Прищурив глаза от расположенного в зените солнца, задремавший Иц Ка рассматривая с высоты суету двух шу, не мог сообразить, что послужило причиной их раздора. Наглец с причёской ушура, не обращая внимания на угрозы могущественной хозяйки, направлялся к реке. Иц Ка встал от удивления, видя как идущий оттолкнул забежавшую наперёд Уруфу, пытавшуюся что-то вырвать из его поднятой над головой руки.
Заинтригованный повелитель быстро спустился.
- Батак – сообщил стоявший у входа Тех.
Иц Ка, забыв о ком, идёт речь, молча пошел к реке, а высокий, тощий подросток, выкрикивая «лодка, лодка» побежал впереди. Уруфа, увидевшая приближение повелителя с большей яростью набросилась на незваного гостя и наткнувшись на неожиданно смелый отпор упала на землю. Подскочив, она зашипела на Батака.
Оставаясь на месте, сжав кулаки, женщина, не сумевшая предотвратить возможные неприятности, грозящие очередными переменами, боясь растерять прежний авторитет, затаив дыхание с надеждой на лучшее ждала, как отреагирует на принесённую новость повелитель.
Переправившийся Иц Ка делая круговые вращения пращой подошёл к возмутителю спокойствия. Неузнанный Батак заранее упав ниц и не отрывая головы от земли протянул нечто, крепко зажатое в руке. Уруфа, опустившаяся следом в позу преклонения подсматривала за реакцией повелителя, пытаясь предугадать его мысли. Иц Ка забирая медную пластину, чья форма далёкая от совершенства напоминала нож, почувствовал боль на коже пальца. Не рассматривая, переложил забранную вещь в другую руку, он лизнул длинным узким языком ничтожную царапину и с размаха прошёлся пращой по спине невольно обидчика. Такое отношение ввело Батака в состояние оцепенения, нацелившегося произвести эффектное впечатление на повелителя специально приготовленной речью, которая чуть ранее до ужаса поразила дальновидную Уруфу.
Утратив прежнее влияние на соседей, переставших чествовать бывшего волеизъявителя всеми уважаемых монстров, Батак прибыл в надежде привлечь к своей персоне особое внимание повелителей и, быть может, вернуть их обратно.
Пару лет назад, знакомый вождь имел неосторожность похвастаться зашедшему в гости представителю интересов народа иц необычным копьём, добытым или найденном неизвестно кем и неизвестно где и в итоге с натянутой гримасой радости распрощался с уносимым для повелителей оружием. Тогда Батак разобрал копьё и спрятал наконечник, решив его оставить для себя и в тайне, прячась от завистливых глаз, наслаждался потрясающим, в своём понимании, видом сверхоружия, не желая замечать испещрённую вмятинами поверхность, обработанную камнем, для придания задуманной формы.
Когда отношения с соседями окончательно испортились, Батак выбрав ночь как лучшее время суток для обмана, разбудил спящих соплеменников радостным криком, уверяя их в том, что видел как нож небожителей, вонзился в зёмлю прямо перед его ногами. В темноте медный наконечник выглядел более презентабельным, а утром уже никто не смел приближаться к оружию иц. Основной акцент в этой истории ставился на возвращение повелителей для взывания к высоко живущим сородичам на том месте, где упал нож. Батак искренне верил в падение оружия иц и поэтому приукрашенный рассказ своим участием он не считал ложью, поскольку именно так могло случиться.
Иц Ка осмотрев медный наконечник, крикнул на лежавшего человека.
- Шу!
Повелитель хотел услышать объяснения, а Батак вздрогнув, посильней прижал голову к земле. Он боялся совершить обман.
Чувствуя жажду, Иц Ка обратился к Уруфе.
- Молоко Уруфа.
Не хотевшая оставлять повелителя наедине с Батаком женщина став на колени закричала собравшимся соплеменникам.
- Молоко Ка.
Она не ошиблась с именем. Повелитель, раздражавшийся от ис вместо иц, не сумев научить правильному произношению шу, запретил коверкать название великого народа и по примеру братьев позволил обращаться в упрощенной форме.
Иц Ка получил миску из рук дочери Уруфы, напился и, забыв про Батака, пошёл к реке. Мужчина хотел поднять голову, как вдруг над ним раздалось злобное шипение. Батак знал, кто пугает его, но от прежней самоуверенности ничего не осталось.
Как только повелитель исчез в проходе выдолбленного жилища, началось безжалостное изгнание Батака и его трёх спутников. У Теха, хотевшего встретиться с отцом выступили слёзы на глазах. Он побежал к повелителю, но его осторожный, дрожащий от волнения призыв не был услышан. Батак в отсутствии Иц Ка начал вести себя агрессивнее, но здешняя хозяйка не унималась, угрозами привлекая на помощь всех членов племени. Увидев как четверо мужчин, изворачиваясь от бросаемых камней, щедро усыпанных по противоположному берегу примитивными забавами скучающего обладателя пращи, ускорили отступление, не пытаясь использовать копья для ответной угрозы, Тех подбежал к реке и пошёл вдоль берега, провожая не смотревшего на него отца.
Вечер начинался как обычно. Вернувшиеся братья разделили ужин с проголодавшимся Иц Ка. Тот, в свою очередь, насытившись, последним отошёл от места трапезы, предоставив Теху возможность вдоволь насладиться обильными остатками еды, а дальше по неизменному плану на закате солнца послышались душераздирающие крики Иц Ра. Иц Ка мечтал и днём по нескольку раз обращаться с призывом к небу, но опасался, что частое взывание отобьет желание у большого брата, который по каким-то понятным только ему причинам обращался исключительно к солнцу, в момент заката и восхода причиняющему наименьшую боль глазам.
Иц Ха первым готовившийся ко сну, укладываясь поудобнее на шкуре напоролся на неизвестный колющийся предмет. Иц Ка с Иц Са находились снаружи дома иц. Маленький брат высматривал в небе долгожданное знамение, а молчун тупо наслаждался созерцанием процесса взывания. Пройдя мимо сородичей Иц Ха сел у костра, наклонившись над угасающим пламенем. Отползший вначале Тех, жаривший на раскаленных камнях кусочки мяса, вернулся обратно и жертвуя едой подбросил в огонь несколько палок, надеясь посильней разжечь интерес повелителя.
- Нож иц – сам себе сказал Иц Ха.
- Батак – тихо произнёс Тех.
- Ка, дом иц, нож иц! – крикнул Иц Ха не отрывая взгляда от найденной вещи.
Маленький брат нехотя подошёл и опустился на колени.
- Нож иц – не поворачивая головы сказал Иц Ха, вертя медным наконечником над разгоревшимся пламенем.
Зная озорной нрав брата, Иц Ка начал вставать.
- Нож иц! – чуть не ткнув в лицо поднимающемуся заорал Иц Ха.
Иц Ка отдёрнув назад голову, упал на спину, запрокинув вверх ноги. Издевательских щелчков не последовало. Весельчак, вновь приблизившись к костру, продолжил изучение странного предмета. Серьезное поведение брата заставило Иц Ка по-другому взглянуть на невзрачную штуковину. Он вырвал из рук Иц Ха занятого выравниванием медный наконечник и поднеся поближе к глазам усилием воображения начал превращать его в оружие иц.
- Батак.
Оба брата одновременно посмотрели на Теха.
- Батак – повторил он, указывая рукой вдоль реки.
- Уруфа! – закричал маленький повелитель.
В наступившей темноте послышался всплеск вёсел. Проявившаяся в свете костра женщина упала ниц перед шипящим Иц Ка.
- Батак? – вместо повелителя озвучил вопрос Тех.
Становясь на четвереньки, Уруфа отвела руку и голову в сторону прежнего поселения.
Глядя на женщину, Иц Ка немного поразмыслив, громко скомандовал.
- Уруфа, иди, веди Батак.
Женщина медлила с исполнением приказа. Никто, даже повелители не путешествовали ночью.
- Иди! – закричал Иц Ка.
Уруфа вскочила и побежала к реке. Тех за ней. Лодка с гребцами направилась к противоположному берегу.
- Уруфа, лодка плыви, Батак!
Тех от неожиданности пригнулся, услышав за спиной голос подоспевшего Иц Ка. Уруфа что-то сказала гребцам, и лодка сносимая течением успокоила разгоравшийся гнев властолюбивого самодура. Иц Ка вернулся к костру, а осторожно наблюдавшие за ним хитрые шу незамеченными причалила к берегу.
С наступление утреннего взывания разбуженная голосом Иц Ра, Уруфа пригнувшись с двумя мужчинами, побежала к оставленной недалеко от поселения лодке. Не выспавшемуся Иц Ка сейчас было не до неё. Он ждал солнечного света, чтобы лучше рассмотреть очищенную от окиси часть металла.
День для маленького повелителя длился невероятно долго и только к вечеру загнавшая себя и остальных в пределах видимости появилась Уруфа. После радостного крика Теха, метавшийся из стороны в сторону по берегу шу Иц Ка пошёл навстречу так быстро, что юному спутнику приходилось частенько менять шаг на бег.
- Нож иц! – не дожидаясь, когда люди подойдут поближе крикнул изнемогающий от любопытства Иц Ка.
В ответ Батак остановился, а за ним все остальные, включая Уруфу. Разозлённый повелитель подбежал и рявкнул в лицо забывшему упасть в позу преклонения Батаку.
- Нож иц?!
Перед носом Батака появился знакомый медный наконечник. Свершить заранее отрепетированный обман оказалось не так уж просто как неоднократно представлялось. Неистовый крик и выпученные глаза повелителя повергли Батака в ступор.
- Нож иц?!
Заострённый конец медной пластины упёрся в скулу онемевшего человека. Под нажимом Батак выгибал спину, до тех пор, пока не упал.
- Шууу! – несмотря на тихий звук, ярость Иц Ка возрастала.
Упавший на спину Батак приподнялся. Дыхание перехватило и сил хватило только на жест. Поднимающаяся трясущаяся рука под взглядом Иц Ка начала наращивать амплитуду движения и после удара пращи застряла на полпути к небу. Дезориентированный от переживаемого ужаса, Батак невольно значительно отклонился от реки и тем самым заинтриговал повелителя неведомой далью. Посмотрев в указанном направлении, Иц Ка сделал несколько шагов вперед. За горизонтом в его воображении виделся берег моря.
Дорога в неизвестность приятно взволновала воображение. Недосягаемое небо давило разочарованием и уставший от ожидания разум, теряя веру, стремился найти достойный выход из сложившегося удручающего положения. Спустившись с небес на землю, Иц Ка вернулся к прежним представлениям. Навязчивая идея поиска сородичей нейтрализовала беспристрастный взгляд на неказистый металлический предмет и увлекла за собой в воображаемый мир, вновь скрывающийся где-то в бескрайних земных просторах.
Вдоволь насладившись завораживающими эмоциями, Иц Ка ощутил разыгравшийся аппетит. Не евший со вчерашнего вечера он представил закопанных в землю на сегодняшний день два окорока и, опасаясь остаться голодным по невнимательности братьев, на прощание обратился к Батаку.
- Батак, иди Ка, земля иц.
Теху вновь не удалось пообщаться с отцом. Он побежал к собравшейся на берегу толпе наблюдателей, криком обращаясь к постоянным гребцам.
Уруфа посмотрела вслед уходившему повелителю, а затем на побледневшего возмутителя спокойствия. Толкнув ногой в спину сидящему, хозяйка племени, таким образом, пригласила его в гости. Проявившийся испуг на лице Батака вызвал сомнения у Уруфы по поводу истинности сказанных слов, но говорить что-либо против желаний повелителя – спине дороже. Женщина зашипела и ещё раз толкнула в спину ненавистного гостя. Озадаченный словами Иц Ка, Батак не спешил вставать.
После вечерней аудиенции худшие предположения Уруфы подтвердились. Плохая новость, оказавшись на противоположном берегу, моментально разлетелась по хижинам. Потеря могущественных покровителей предполагала череду опасных событий. Самое богатое племя в округе становилось лакомой приманкой и как поведут себя ранее дружелюбные соседи, никто не знал. Угроза также могла исходить изнутри разноплеменного сообщества, только начавшего скрепляться родственными узами.
В надежде на чудо, Уруфа оттягивала время отбытия повелителей, предложив построить лодки для удобства путешествия. Она тогда не думала о том, что в качестве обязательных гребцов потеряет лучшую часть мужского населения, которое возможно навсегда исчезнет вместе с повелителями. Иц Ха одобрил данное предложение и нетерпеливый Иц Ка, скрипя зубами, согласился задержаться на несколько дней.
Несмотря на всевозможные старания наиболее заинтересованных лиц поселения отсрочить пору расставания, последний вечер совместного проживания всё же наступил.
Раздосадованная вновь воцарившимся согласием между Иц Ха и Иц Ка состарившаяся Уруфа, растерявшая во времени здоровье, но не разум, собственноручно, не доверяя Теху преподнесла, отдыхающим повелителям, точнее поставила перед единственным любителем сладостей, миску с мёдом.
Ночью Иц Ха застонал от боли в животе. Утром перед отплытием ему стало ещё хуже. Взбесившийся Иц Ка кружил вокруг корчащегося на земле брата, неоднократно встававшего, но так и не сумевшего преодолеть расстояние с пару десятков шагов, оставшихся до лодки. Достигшая предела злость начала отступать. Иц Ка указал молчунам на Иц Ха затем на лодку. Стоявшие рядом, они не поняли языка жестов.
- Ра, неси Ха лодка.
Маленький командир, сбросив мешавшие футляры, взял за руки Иц Ха и обратился к смотревшим братьям.
- Ра, бери рука, Са бери нога, неси Ха лодка.
Молчуны выполнили приказ и как только приподняли брата, раздался страшный крик. Больной упал на землю и застонал. Когда Иц Ха замолчал, Иц Ка повторил приказ. В третий раз Иц Ра отказался причинять брату боль. Иц Ка задумался над тем, чтобы отложить начало похода до выздоровления брата, как вдруг к его ногам, рискуя получить удар пращой упала Уруфа, до сего момента скрывавшаяся в толпе провожающих, а затем без позволения переправившаяся на запретный берег. Оторопевший от такой наглости Иц Ка просто смотрел на вставшую женщину, рефлекторно вернувшуюся к допустимому расстоянию.
- Ка иди земля ис, Ха лежи.
Иц Ка вытянул вперед шею, требуя дальнейших слов для объяснения. Уруфа, боясь быть разоблачённой, вытаращив глаза громко заговорила.
- Ка иди земля ис, Ха лежи, боль живот. Уруфа пои Ха молоко. День – ночь, день – ночь, день – ночь, день – ночь…
Иц Ка зашипел.
- Боль иди, Ха кричи небо – тихим тоном довела до конца задуманный монолог Уруфа.
Иц Ка переводивший слова в мысли-образы, серьёзно задумался над предложением Уруфы. За оставляемым братом он обязательно вернётся. Иц Ха во время их отсутствия продолжит взывание к высшему миру и если путешественников постигнет неудача в поисках земных иц, возможно оставленному сородичу повезёт больше.
- Ха кричи «ра», смотри небо – обратился Иц Ка к не реагирующему на его голос отравленному брату и, не затягивая неприятный момент расставания, он закричал на братьев – Ра иди, Са!
Подталкиваемый маленьким братом Иц Ра подошёл к лодке и сел. Суета на противоположном берегу с воплями и визгом провожающих отвлекла братьев от оставляемого Иц Ха, замершего при ощущении наступающего облегчения.
Впереди поплыла лодка, ранее предназначавшаяся для оставленного повелителя. В ней находились два ушура, выбранных самим Иц Ха, гордо восседавший Тех и понурый, сгорбившийся Батак. Следом плыли три повелителя, каждый в своей лодке с двумя гребцами из ушуров, а по берегу за ними бежали оставленные люди Батака и самые эмоциональные горланящие провожающие, в основном дети.
Уруфа была счастлива. Потеря восьмерых мужчин и одной коровы, в качестве провианта не шло ни в какие сравнения с оставленным повелителем. Мудрая женщина улыбнулась, когда исчезла последняя лодка. Подойдя к Иц Ха и услышав хриплое дыхание, она бегом вернулась к берегу и замахала рукой.
Желая максимально угодить повелителю за причиняемые неудобства, предусмотрительная Уруфа заранее подобрала особенную шу, способную стать не только послушной служанкой, но и приятным напоминанием об ушедших братьях.
Пожилой мужчина, угрюмого вида, с взлохмаченной причёской ушура, хромая, за руку тащил упирающуюся девушку, худую, очень высокую, с ярко выраженной костлявостью. Её большие голубые глаза, наполненные слезами, неотрывно следили за неподвижным телом повелителя, по-детски свернувшимся калачиком. Светлые редкие волосы девушки собранные вместе на затылке, многократно перевязанные походили на приподнятый хвост озорничавшего телёнка. Скромная набедренная повязка единственной вещью болталась на ещё несформировавшемся, выглядевшем по мальчишески, теле. Торчащие бугорки позвоночника на загорелой бронзовой спине извивались как змея при каждой попытке активного сопротивления. Не красавица, скорее уродина для своих, из-за схожести с повелителями, больше всего с Иц Ха, такого же худого и костлявого она вначале получила новое прозвище Исшу, в дальнейшем для удобства произношения трансформировавшееся в Ису.
Не доверяя собственному зрению, Уруфа жестами поинтересовалась об отплывших. Хромоногий мужчина остановился, прищурившись, присмотрелся и изобразил положительный ответ. Уруфа махнула рукой своей дочери. Та, забыв о соблюдении тишины, громко позвала мужчину-гребца. Спущенная на воду лодка причалила напротив Ису. Девушка сделала отчаянную последнюю попытку вырваться и упала на тростниковое днище, чуть не опрокинув сидящих. Новые конвоиры, одновременно замахнувшись вёслами, не издавая не единого звука, заставили Ису покорно замереть в неудобной позе.
Уруфе так же пришлось потрудиться, вытаскивая жилистую беззвучно сопротивляющуюся девушку. Дочь хозяйки поселения активно помогала запыхавшейся матери, кусая вцепившиеся в тростниковый край лодки руки. Вместе они притянули, отказывающуюся идти девушку и бросили возле вновь застонавшего Иц Ха.
- Сиди! – не обращая внимания на повелителя, крикнула на ухо прижатой к земле Ису задыхающаяся от злобы и усталости Уруфа. – Сиди Ха! – женщина взглянула на зашевелившегося от крика Иц Ха, для убедительности ударила ладонью по голове девушки и пошла вместе с дочкой к лодке, часто оглядываясь назад.
Лодка отплыла. Ису поворачиваясь лицом к повелителю, немого отползла, с опаской покосившись на продолжавшую наблюдать за ней переправляющуюся Уруфу. Сев на колени, она напряжённо стала следить за каждым стонущим вздохом и телодвижением Иц Ха.
День казался бесконечным. Бездействие изматывало. Свыкаясь с непозволительной близостью к повелителю, отчасти проникшись состраданием Ису, постепенно успокаиваясь, задремала.
- Иц.
Наклонившаяся вперёд во время сна девушка, открыв глаза, резво отпрянула назад. Падая на спину, она ударила вывернувшейся ногой протянутую руку повелителя. Испугавшись за содеянное, Ису зажмурилась, не смея посмотреть на Иц Ха. Услышав нарастающее хрипящее дыхание, сквозь узкий прищур глаз она увидела приближающееся лицо с выделившейся слизью на глазах и открытым ртом с вывалившимся языком. Отталкиваясь от земли пятками, девушка, вскочила и отбежала. Сзади донесся крик Уруфы. Иц Ха приподнимаясь, вновь протянул к девушке дрожащую руку. Глядя на дёргающуюся нижнюю челюсть, Ису сорвалась с места, побежав к хижине Теха. Осторожно как бы крадучись вошла, быстро выскочила обратно с миской в руках и понеслась к реке. Расплёскивая набегу воду, не думая о запретах, остановившись над лежавшей на траве головой, с полуоткрытыми глазами, Ису опустилась на колени и поднесла миску ко рту больного. Рот повелителя погрузился в воду. Миска опустела. Взгляд чёрных глаз говорил: «ещё». Девушка мигом обернулась и села напротив повелителя. Освежающая прохлада приглушила внутренний жар. Ису хотела встать, намериваясь вновь сбегать за водой, как вдруг рука Иц Ха вцепилась в её бедро. Девушка от страха оцепенела, а голова повелителя опустилась на её колени.
Плохо видящая Уруфа интенсивно тёрла глаза, изумляясь близости двух силуэтов. Воспоминания от ударов пращи дрожью пробежали по коже с головы до пят. Сердце Уруфы заколотилось от волнения. Обратив внимание на увеличивающееся количество людей за спиной, она зашипела, пригрозив всем сжатыми кулаками, а стоявшей рядом дочери персонально, обвиняя её в попустительстве. Лишиться такого зрелища без рукоприкладства было выше всяких сил. Уруфа, боясь пропустить что-нибудь интересное, решила повременить с разборкой с неучтивыми соплеменниками.
Ису не смея пошевелиться, осторожно повернула назад длинную шею. Присутствие на противоположном берегу людей, странным образом придав уверенности, помогло справиться с навалившимся волнением. Девушка не знала как вести себя дальше, а повелитель, пододвинувшись, уперся головой в её живот, приняв позу преклонения и издавая тихий протяжный стон, сцепил руки за спиной. Наиболее впечатлительная часть зрителей загалдела и нарвалась на беспощадное внимание Уруфы. Берег опустел за исключением хозяйки племени.
Иц Ха успокоился и засопел. Ису не шевелилась. Со временем ноги сильно затекли, усиливающаяся боль принуждала сменить позу.
Подлетевшая бабочка опустилась на сверкающий наплечник повелителя, развернув крылья, продемонстрировала себя во всей красе и долго не засиживаясь, вспорхнула и, привлечённая запахом мёда села на щеку спящего. Иц Ха ощутив прикосновение, поднимая голову, разжал руки. Воспользовавшись случаем, Ису предельно осторожно отодвинулась на должное расстояние. Повелитель с затуманенным взглядом жалобно застонал и на четвереньках медленно, преодолевая сковывающую боль, пополз к единственному существу, чьё присутствие само по себе приносило облегчение. Ису продолжила отступление, но голос повелителя, срывающийся на детский крик, остановил её. Подползший Иц Ха уперся головой в грудь и опрокинул девушку. Его длинная шея удобно расположилась поперёк живота. Глаза сомкнулись, воздух засвистел в ноздрях – повелитель замер. Ису прижатая к земле взглянула на следившую за ними Уруфу.
С наступлением затишья в неформальных отношениях ревностная хранительница установленных норм поведения вновь ощутила шорох за своей спиной. Из травы торчало несколько недисциплинированных голов, не чтящих авторитет предводительницы. Чувствуя потребность в психологической разрядке Уруфа, пригнувшись, побежала разгонять вновь собравшуюся публику.
На этом вереница ярких событий прекратилась. Вернувшаяся Уруфа, искренне переживавшая за самочувствие Иц Ха, продолжила одинокое дежурство на берегу. Она хотела переправиться, чтобы лично оберегать покой обессиленного повелителя от всевозможных неожиданностей, скрывающихся за пределами видимости, но не могла справиться с угнетающим предубеждением, что очнувшийся Иц Ха, догадавшийся обо всём незамедлительно накажет свою обидчицу.
На смену дня пришла самая опасная пора суток. К счастью Иц Ха и удерживаемой им спутницы ночные хищники не пронюхали о лёгкой добыче, где по замыслу прагматичной хозяйки поселения в случае внезапного нападения Ису отводилась роль отвлекающей приманки.
Изредка возникавшие стоны повелителя теперь быстро затихали в нежных поглаживаниях уставшей бояться его девушки. Сейчас внимание Ису поглощала окружающая тьма, более непредсказуемая и зловещая чем беспомощный монстр, пускающий слюну на живот. Только с наступлением рассвета её утомленный инстинкт самосохранения позволил прервать связь с объективным миром.
Утром просветлённый разум Иц Ха не запечатлевший в памяти прошедшие события с удивлением обнаружил под своей шеей тело спящей шу. Попытка приподнять голову наткнулась на сопротивление лежавших сверху рук, приступивших к машинальному поглаживанию. Фактор неожиданности заставил повелителя подчиниться. Обождав немного, Иц Ха осторожно высвободился из заботливых объятий. Он встал во весь рост, а девушка, не просыпаясь, повернулась набок, прижав к груди замёрзшие в утренней прохладе ноги.
Глядя на незнакомое лицо, повелитель начал вспоминать вчерашний день. Он помнил, как заболел ночью живот, помнил, как с трудом выходил из дома иц, как падал, кричал, стонал, вставал и снова падал, помнил кружившего над ним Иц Ка, а дальше ничего.
Повертев головой Иц Ха пошатываясь, побежал к пещере. Ослабленный он упал, поднялся и, полностью не разгибаясь, раздвинув руки для удобства поддержания равновесия, пошёл дальше. Хижины, как и дом иц, оказались пустыми. Он направился к реке. Там, на противоположном берегу беспечно похрапывала Уруфа, оставив без внимания немалую вероятность проснуться в пасти крокодила.
Брошенный повелитель, в наступивший момент отчаяния, забыв о футляре с копьём, с бессмысленным выражением глаз пошёл догонять братьев. Послышался предупредительный лай очередного прикармливаемого, но так и неприрученного шакала – опасность. Оглянувшийся Иц Ха покачиваясь, развернулся, цепляясь за высокую траву. За исключением спящей шу, он никого не увидел. Повторный лай – Иц Ха напрягся. Большие глаза, с засохшими по краям век выделениями, загоревшись жизненным блеском, внимательно сканировали окружающую территорию. Шакал не унимался.
- Ра-ааа – зазвучал ослабленный жаждой голос.
Внезапно проявившееся чувство близкой, свойственной родственнику, ответственности погнало повелителя к спящей девушке.
Испуганная Ису сжалась в позе преклонения. С трудом добежавший Иц Ха, подхватив копьё, стал рядом, прижав ногу к вздрогнувшей от касания девушке.
- Аааа – крикнул повелитель, угрожая невидимому хищнику поднятым копьём.
Шакал перестал лаять. Слабый Иц Ха опираясь на копьё сел рядом с девушкой. Слушая громкое свистящее дыхание, Ису, не отрывая головы от земли, взглянула на осматривающегося повелителя. Медленно отодвинувшись, она на четвереньках, отворачиваясь от большеглазого защитника, обратившего на неё внимание, подобрала валявшуюся миску и побежала к реке. Иц Ха успел только встать, а Ису, пряча глаза, протягивала принесённую воду. Повелитель взял миску, обхватив кисти рук девушки, с жадностью выпил, пролив на себя половину содержимого и уставился на свою благодетельницу. Почувствовав ослабление захвата, Ису не поднимая глаз высвободившись, вновь побежала к реке. Зачерпнув миской воду, она услышала чей-то голос. Найдя виднеющуюся за редкой порослью возрождающегося куста голову Уруфы, девушка поняла, что та обращается к ней.
Слабый, дрожащий голос, не долетая до противоположного берега, приносил обрывки слов. Ису, вслушиваясь, наклонилась вперёд. Вдруг беспокойная женская голова в мгновение ока прильнула к земле. Освободившись от внимания хозяйки Ису развернулась и, налетев на подошедшего Иц Ха, опрокинула его. Оказавшись сверху на теле повелителя, вместо того, чтобы слезть ошарашенная происшедшим девушка, осталась неподвижно лежать, вытаращив глаза перед открытым ртом поверженного. Иц Ха ощущая заколотившееся сердце навалившейся шу весело, защёлкал языком. Знавшая о таком проявлении радости, остающаяся лежать сверху девушка ещё громче и выразительнее отстучала языком по нёбу. Удивлённый Иц Ха замер с широко открытым ртом, а испугавшаяся за непозволительную самодеятельность Ису, вместо того чтобы наконец-то слезть, неосознанно показала содержимое своего рта. Повелитель, приподнимаясь, вновь защёлкал языком. Девушка, свалившись на землю, продолжала смотреть на Иц Ха.
- Вода – произнёс повелитель.
Дотянувшись до отлетевшей миски, Иц Ха подал её остающейся неподвижной девушке. Ису моментально вскочила и, зачерпнув, подала повелителю.
Лежавшая за кустиком Уруфа, уверенная в надежной маскировке, продолжала скрытное наблюдение за удивительной парой.
Происходило нечто необъяснимое. Ранее повелителей обходили стороной, боясь коснуться тенью, избегали встречного взгляда, даже приближённый Тех, несмотря на хорошее к себе отношение, предпочитал соблюдать установленное расстояние, остерегаясь всевластных повелителей. Найдя подходящее объяснение, Уруфа решила, что яд повредил зрение, а быть может и разум Иц Ха. Осмелев она встала и, прищурившись, подошла ближе надеясь получше рассмотреть, что там происходит. По жестам сидевшей напротив собеседника Ису она поняла, о чём идёт речь и это настораживало. Неожиданно рука девушки остановилась напротив Уруфы. Иц Ха встал опираясь на копье, а испугавшаяся женщина упала в траву.
-Уруфа – прокричал повелитель.
Рассекреченная женщина быстро подскочила. Больше ничего не сказав, Иц Ха пошёл к хижине, по имени позвав за собой девушку. Ису набрав воды, по дороге подняла футляр и, приблизилась к повелителю, соблюдая должное расстояние. Иц Ха, предпочитая необжитую, заброшенную хижину пробуждавшему обидные мысли дому иц, скрылся внутри. Ису положила на пороге футляр и отошла.
Слегка успокоившаяся Уруфа, обнаружив за своей спиной собравшуюся на крик повелителя толпу злобно зашипев, побежала в поселение. Выкопав припасённого мяса и заставив подоить корову, она вернулась к берегу. Неуверенно потоптавшись, хозяйка позвала Ису. Показывая девушке солидный кусок мяса и глубокую миску молока, она приказала спустить на воду лодку. Переправившись, молчанием игнорируя Ису, Уруфа торжественно зашагала впереди.
Иц Ха вышел из хижины, услышав слова о еде. Уруфа положила принесённое мясо и миску с молоком, приняла позу преклонения и отошла к стоявшей сзади неё девушке.
Повелитель опустился на колени, взял кусок мяса, вцепившись ногтями, разорвал пополам и позвал Ису, указывая предлагаемым угощением на место рядом с собой. Девушка, взглянув на Уруфу, подчинилась. Когда непозволительная роскошь оказалась в руках присевшей на манер повелителя Ису, она ещё раз посмотрела на грозную хозяйку. Девушка хотела есть, но не смела. Услышав голос заурчавшего желудка понравившейся шу, Иц Ха весело защёлкал языком.
- Ису, еда – жестом приказал повелитель.
Девушка вцепилась зубами в кусок, попахивающий вчерашней свежестью и, скользя резцами, откусила меньше, чем собиралась. Неприглашённая Уруфа, рискнувши приблизиться, наткнулась на предупредительное шипение. Отступив, она вспомнила и передала слова Иц Ка. Увидев оскал повелителя, Уруфа отбежав, пошла к реке.
Иц Ха собирался в одиночку догонять братьев, но стон Ису разрушил его планы. Не привыкший к мясному, тем более обильному (повелитель, лишённый отравлением аппетита, отдал свой кусок) рациону желудок болью наказал объевшуюся хозяйку.
Иц Ха, в отличие от людей, не видел в Ису схожести с иц, но проведённое вместе время подсознательно породило щемящую грудь привязанность. Подняв девушку, он отнёс её в хижину. От такого внимания боль, как будто испугавшись, приутихла. Ису, не шевелясь, смотрела, как повелитель ложиться рядом. Его, не восстановившееся тело, усиливая головокружение, требовало длительного отдыха.
Утром Уруфа с новообращёнными ушурами сидела на своем берегу. Вернувшаяся с водой Ису, успевшая пообщаться с обратившей на себя внимание хозяйкой, обо всём рассказала повелителю. Выскочив из хижины, она позвала ожидающих соплеменников и опять исчезла.
Уруфа, надеясь отвлечь повелителя от предполагаемого намерения отправиться за братьями, задумала занять его охотой, но помня о вчерашнем оскале, она, остерегаясь нежелательного гнева к своей персоне, не выпячивалась на передний план, а подталкивала вперёд оробевших мужчин, найдя неплохую возможность для укрытия за их спинами. Внезапно выскочившая из хижины Ису повергла ниц подошедших ушуров, не разобравшихся кто перед ними, а заодно и Уруфу, среагировавшую на всеобщее преклонение. Девушка, не увидев за собой повелителя, захотела спрятаться и, в очередной раз, столкнулась с ним на входе. Глядя на спины людей, Иц Ха весело защёлкал языком, грудью подталкивая Ису к прижавшимся к земле соплеменникам.
Увидев ушуров, повелитель понял их намерения, но не торопился отправляться на охоту. Он находился на распутье – идти за братьями, бросившими его или остаться с преданными шу. Иц Ха медлил с выбором. Вспомнив вчерашние слова Уруфы, он ощутил прилив ненависти к маленькому брату, и в этот момент нежная кожа Ису коснулась его руки. Иц Ха посмотрел на смущенное создание, с надетым через плечо футляром.
Ису специально коснулась плеча повелителя, привлекая внимание. После всего пережитого она боялась возвращаться в поселение и хотела навсегда остаться с добрым, внимательным монстром.
- Ушур, иди – скомандовал Иц Ха всё ещё лежавшим людям.
Уверенная, что речь идёт об охоте Ису, весело завизжав, первой исполнила приказ, выбирая направление. Раздавшиеся за спиной щелчки языка окончательно успокоили её.
Оставшаяся Уруфа прослезилась от счастья, наблюдая как впереди шагающая Ису уводит за собой повелителя с охотниками.
Близкие, при этом целомудренные отношения повелителя с ицподобной сожительницей, закрытые от всеобщего обозрения, подогревали воображение и с каждым днём, обрастая невероятными, свойственными примитивному мировоззрению шу, слухами способствовали возвеличиванию Ису. Ошибочное преклонение стало нормой, но длилось не долго, поскольку Иц Ха в отличии от властолюбивого брата с безразличием относился к надуманным нормам поведения, за что снискал уважение вместо прежнего раболепия. Его затупившийся наконечник усложнял охоту и тем самым позволял людям проявлять большую самостоятельность, а не быть примитивным средством для загона дичи.
Ису неизменно сопровождала Иц Ха на охоте. Единственная девушка, шагающая рядом с повелителем, теперь красовалась в круглой накидке из шкуры леопарда, слегка прикрывающей грудь и в пятнистой набедренной повязке, где сзади кокетливо болтался хвост элегантного хищника, провокационно волнующий взоры идущих следом шестерых молодых мужчин недоступностью нового эталона женской красоты.
Иц Ха был в восторге от внешнего вида своей шу и в стремлении повеселиться, заставлял её меняться одеждами, чтобы окончательно заморочить голову главного объекта для розыгрышей – Уруфы, утомлявшей повелителя навязчивым присутствием.
Взывания к высшим иц, напоминаемое старой, но по-прежнему главной для соплеменников женщиной, беспокоившейся за исполнением взятых перед Иц Ка обязательств и соответственно понимавшей, чья спина будет держать ответ за бездействие оставленного брата, не возобновлялись. Иц Ха разочарованный безрезультатной работой в пещере при каждом упоминании имени мелкого иц начинал шипеть, вспоминая о том, что по его вине он остался с шу. Уруфа с пониманием удалялась, а на следующий день, зная добрый характер повелителя, который часто замахивался, но ни разу не ударял, возобновляла информационную обработку. Она рано или поздно поплатилась бы за свою настойчивость, но раскрывшийся озорной характер Ису затащил повелителя на вершину дома иц и они вместе весело орали, собрав на берегу удивленных и восхищенных зрителей.
Глядя на Ису, Уруфа представляла Иц Ка, и её кожа покрывалась дрожью.
Хотелось побить забывшуюся девчонку, но нельзя – Иц Ха. Остается только любезное запугивание напоминанием о возвращении злобного повелителя.
Ису в отличие от Иц Ха нравилось бывать в поселении. Прохаживаясь среди хижин, некогда бесправная сирота подаренная повелителям, из-за внешности не сумевшая вжиться в новое сообщество, теперь компенсируя прежнее пренебрежение, наслаждалась вниманием восхищённых и завистливых взглядов. Казалось на смену старой хозяйке пришла новая, но Уруфа в сложившейся ситуации используя технику подобострастия через ни в чём не подозревающую Ису по-прежнему управляла поселением. Более того, для соседей якобы случайно зашедших, но на самом деле оценивающих обстановку на наличие повелителей, возвеличиваемая отступившей на второй план главной женщиной, живущая с Иц Ха девушка, преподносилась в качестве подтверждения избранности всего племени и устрашения неблагонадёжных гостей.
Откорректированная Уруфой жизнь с единственным повелителем оказалась гораздо лучше прежней. Но, к сожалению, воцарившаяся идиллия в земле обетованной длилась не долго. В размеренное течение оптимистичного бытия ворвались пугающие известия. Река принесла лодку из соседнего поселения. Доставленные гребцами по приказу вождя женщина с двумя детьми из самой отдалённой местности были единственными, кто сумел спастись от неизвестного племени кочевников.
Впечатлённая ужасным рассказом Уруфа бегом отправилась к повелителю.
Иц Ха, знакомый с мелкими пугливыми группами скитавшихся шу, разбегавшихся только от одного вида иц, не мог воспроизвести в воображении передаваемый рассказ беженки о бесчисленных каннибалах заполнивших луга вокруг поселения. Он зевнул в ответ на слова о надвигающейся угрозе и продолжил свой отдых. Успокоенная отношением повелителя Уруфа вернулась в поселение. А на рассвете стоявший, на вершине скалы Иц Ха вместо взывания замер рассматривая приближающуюся вереницу людей.
Только страх перед смертью мог одолеть боязнь ночи.
Иц Ха сам прибыл за разъяснениями. Вождь некогда самого могущественного племени передал слова посланных им разведчиков. Теперь вместо людей речь шла об ужасных монстрах поедавших шу. Лично пообщавшись со свидетелями, повелитель убедился, что это не иц. Исчерпав любопытство, он направился к реке. За спиной раздался многоголосый стон. Иц Ха обернулся. Уруфа упала на землю, увлекая всех остальных, и жалобные звуки только возросли. Ису стоявшая рядом с повелителем чувствовала себя увереннее, но и в её глазах обнаруживался страх.
- Ха иди, убей… - желая побыстрей покончить с всеобщей истерией Иц Ха забыв, как у людей звучало название собирательного образа врагов закончил фразу злобным шипением.
- Ха убей ату! – встав на колени, заорала осчастливленная Уруфа.
Был свободный день от охоты. По словам знающих людей, покинутое поселение находилось близко и Иц Ха, созвав шестерых ушуров, сообщил о походе и отправился за оружием и по-быстрому наполнить желудок мясом.
Уруфа доверяя больше преувеличенным рассказам очевидцев, чем самоуверенности повелителя занялась подготовкой второго сборного отряда, в основном, из вновь прибывших. Одновременно она отправила на лодке вниз по реке двух совсем ещё юных подростков, приказывая именем повелителя собрать вооружённых людей для защиты её поселения. Вместо себя женщина оставила дочь, а прибывшему вождю, вынужденному отказаться от мобилизации из-за пробитой, распухающей ступни строго настрого, грозя кулаком и брызгая слюной, приказала охранять своих соплеменников и скот.
Вернувшийся с Ису Иц Ха, видя столпившихся ушуров, молча повернул в сторону намеченного маршрута. Девушка махнула рукой с серповидным ножом подзывая уже идущих ушуров, поправила на плече нелёгкий для неё футляр и, подбежав, пристроилась рядом с повелителем. Заметив вторую группу, возглавляемую Уруфой, Ису сообщила Иц Ха. Он, обернувшись посмотрел на толпу подростков, женщин и мужчин. Остановившись взглядом на хромоногом старике, повелитель зашипел.
Осчастливленное пополнение с радостью отступило и наткнулось на забежавшую наперед Уруфу. Дёргая каждого за руку, она разделила отряд. Опасавшаяся за жизнь повелителя больше чем за свою, Уруфа выбрала сильнейшее меньшинство, среди которого оказалась пара женщин и, немного обождав, продолжила скрытное преследование.
Пройдя полдня с обязательными остановками для отдыха, первый отряд остановился при виде показавшихся хижин. Иц Ха, вертя головой на длинной шее, внимательно осмотрел луговое пространство, свободное от древесных насаждений. Местный ландшафт не давал повода для беспокойств. Не думая об осторожности, повелитель продолжил протаптывать путь в высокой, по его колено траве.
По телу Ису пробежала холодная дрожь. Она покосилась на ушуров. Их лица выдавали нарастающий страх. Пробуждённое звериное чутьё с истеричным криком вырвалось наружу. Ису напугав Иц Ха, указывала кривым ножом в сторону незримой опасности. Повелитель сначала зашипел, а затем, глядя на перекошенное от ужаса лицо девушки, ободряюще защёлкал языком и, вслед за ним раздалось гортанное пение одинокого голоса. Люди машинально пригнувшись, начали оглядываться по сторонам, периодически поглядывая на Иц Ха. Кто-то, заметив сзади группу бежавших людей, предупредительно закричал. Повелитель, замахнувшись копьем, узнал Уруфу и готовый к броску обернулся в сторону отвратительного звука.
На безопасном расстоянии из травы начало медленно подниматься нечто, скрывающее лицо под длинными, пропитанными кровью и пеплом волосами, облачённое несколькими кусками шкур, разных размеров, неравномерно свисающих со всех сторон, в некоторых местах касавшихся земли. Кожа рук, ног и других видимых участков тела находились под толстой в некоторых местах отлетевшей, но никогда не смываемой коркой всё той же смеси, что и волосы. Это нечто, вызвавшее тревогу даже у Иц Ха, продолжая завывания, подпрыгнуло, сделав небольшой взмах руками, подбросившими свисающие шкуры. Движения повторились, дальше быстрее и чаще. Гортанное пение, периодически срываясь на крик, резкими перепадами невыносимо терзало слух. Повелитель с поднятым копьем, завороженный разворачивающимся неистовством, опомнившись от толчка Уруфы, громко издал угрожающий клич. В ответ прозвучал пронзительный визг и из травы один за другим начали подниматься люди, облачённые трофейными одеждами, чьё разнообразие означало количество уничтоженных племён, а некоторые из них оставались в примитивных набедренных повязках. Испачканные прибрежной грязью, пеплом и кровью их тела имели темный зловещий вид. На тщательно измазанном лице из-под слипшихся волос контрастно выделялись белки застывших в безумном созерцании глаз. Берцовые и бедренные кости разных размеров, сжимаемые в руках, без сомнения характеризовали узкую специализацию пришлого народа. Копья имели единицы.
Иц Ха зашипел, наблюдая, как продолжает увеличиваться количество врагов в образующемся полукольце. Ощетинившаяся копьями столпившаяся за его спиной группа из неполных двух десятков людей, глядя на очевидное преимущество каннибалов, всё ещё надеялась на чудо и ждала, что вот сейчас враг дрогнет и побежит. А иначе быть не могло, ведь с ними могущественный великан, сошедший с небес – обладатель нечеловеческой силы и грозного оружия.
Возвышающийся предводитель повторно прокричал «рааа». Никто не пошевелился, а беснующееся нечто, как ни в чём не бывало, продолжало своё действо. Иц Ха прокричав безрезультатно несколько раз, не выдерживая психического противостояния, пошёл в атаку. Ису за ним, а Уруфа зашипев на оробевших подчинённых, погнала их за повелителем.
Каннибалы не дрогнули. Наступающий Иц Ха выбрав самого большого, метнул копьё. Получив сильнейший удар тупым наконечником в грудь, человек оторвавшись от земли, эффектно отлетел на пару шагов и упал с торчащим в груди оружием.
Отравленный наркотическим зельем страх не коснулся затуманенного разума. Демонстрация невероятной силы возымела обратную реакцию. Взгляды каннибалов устремились на Иц Ха. Объект номер один доказал бесценность своей плоти.
Наступила тишина.
Ису глядя на застывшего в растерянности повелителя, сбросила футляр, достала меч и с дрожащими руками начала возиться с неподдающейся завёртыванию крышкой.
- Рааа! – закричал безоружный Иц Ха.
Как только затих голос, возвышающегося над всеми великана, прозвучала визжащая команда от нечто на неизвестном языке, и поток каннибалов хлынул в атаку. Ису успев передать меч не тронувшемуся с места Иц Ха пригнувшись отскочила назад, испуганно оглядываясь по сторонам.
Взмах, удар и разрубленные части первого нападавшего рухнули на землю. Волна жаждущих смерти накатила на Иц Ха. Разбиваясь о меч, она с брызгами крови разлеталась в разные стороны, уступая место очередной, бежавшей по изувеченным телам живых и мёртвых. Неопытная Ису, не сумевшая противостоять остервенелому напору людской массы, сносившей всё на своем пути, попав под скользящий удар палицы природного происхождения, оказалась под топтавшими ногами врагов. Уруфа сразу потеряв половину всех людей, оттесняемая от повелителя, с трудом отбиваясь в сжавшейся группе оставшихся, не в силах что-либо сделать, с криком отступала. А Иц Ха не заботясь о тыле, в пылу сражения пошёл в атаку и, попав в окружение, вращаясь на месте, продолжал отбиваться от напирающих каннибалов, более осторожных в сравнении с теми, кто валялся на земле.
Видя приближающиеся ноги врагов отступавших перед разъярённым повелителем, пришедшая в себя после удара Ису, не вставая, сжала покрепче длинную рукоять серповидного ножа. Острое лезвие, пройдясь по сухожилиям, скосило взвывших неприятелей. Падавших ожидали дополнительные удары в живот, горло – как придется, куда дотянется нож. Удар сверху мгновенно отключил вставшую на колени девушку.
- Рааа! – закричала Уруфа и бросилась в атаку, увидев, как исчез из вида споткнувшийся повелитель.
Безоружная, лишённая копья, застрявшего в животе отскочившего врага, увлекая за собой на верную гибель оставшихся людей, она кулаками пробивала брешь в сжавшемся над Иц Ха кольце смерти. Смелая женщина, увидев встающего повелителя, рухнула с окровавленной головой, мёртвой хваткой уцепившись за волосы противника, оказывая последнюю посильную помощь.
Люди, бежавшие за Уруфой преодолев малочисленный заслон, отсекавший их от основной массы, рвущейся к телу Иц Ха, с разбегу вонзили копья в спины каннибалов. Отвлекая на себя внимание криками раненых, они отогнали избивавших повелителя врагов и спровоцировали контратаку, попав под налетевшую кровожадную лавину. Освобождённый Иц Ха успев встать, бросился на выручку погибающим шу. Каннибалы вновь переключились на него. Очнувшаяся Ису, утратив ощущение опасности, покачиваясь и оступаясь, подняв над головой нож, бросилась в толпу нападавших. Первый встречный получил с размаха удар, как топором по макушке. Вырывая нож, Ису опрокинув на себя убитого, упала, успев увернуться от просвистевшей над головой длинной костью, и ударила наотмашь по промелькнувшей перед глазами ноге. Не добивая свалившегося рядом раненого, девушка быстро вскочила. Удар направо, налево, рассечённая шея, голова, спина, руки – Ису пробивалась к повелителю. Резкая боль в плече. Она оборачивается, разрывая рану от торчащего копья, замахивается на пошатнувшегося ребёнка, маленькой копии взрослого, и инстинктивно пригнувшись, бьет по животу подскочившего здоровяка. Маленький людоед убегает, а спешащая на выручку Ису, не замечая боли и очередного нападавшего удачно врезается сначала головой в его грудь, а потом ножом в живот. Упав, кувыркнувшись, она снова на ногах. Повелитель рядом. Вспышка радости, блеск меча и девушка вовремя уворачивается от рассекающего воздух смертоносного свиста металла. Израненный, окружённый со всех сторон Иц Ха кромсал всех, кто оказывался рядом. Кружа на месте, он отгонял врагов и по возможности делал резкие выпады, иногда доставая нападавших, взамен получая несколько ударов от брошенных костяных палиц. Иц Ха больше не кричал как в начале. Только хрип и шумное дыхание сопровождали изнурительный бой. Ису он не видел и не слышал. Девушка, отступавшая вместе с врагами, упала, поскользнувшись на окровавленном теле, увеличивая свалку копошившихся раненых. Иц Ха поменял направление атаки и на встающую Ису переключились две женщины с мужчиной. С трёх сторон они пытались достать её махающими костяными палицами, но вдруг ситуация резко изменилась. Убегавший от Иц Ха каннибал налетел на одного из нападавших, дав возможность Ису пройтись по обоим ножом. Потеряв равновесие после удара Ису, упав рядом с только что ранеными, вместе с ними прикинулась мёртвой, видя надвинувшуюся тень махающего мечом повелителя. Когда опасность отступила она, поднявшись, замахнулась на последних из пострадавших от её ножа и заметила своих. Человека четыре, не более, отбивались от кучи мелких каннибалов. Взрослые, предвкушая сладостное ощущение победы, боялись остаться без главной добычи, отчаянно защищавшей драгоценное сердце. Не оглядываясь по сторонам Ису помчалась к выжившим. Дети, увидев решительную соперницу с поднятым сверкающим на солнце лезвием ножа, разбежались в разные стороны. Не собираясь преследовать Ису с боевым, вдохновляющим «рааа» побежала обратно к Иц Ха. Воспрявшая духом четвёрка с криком присоединилась к очередной безумной атаке.
Чуть ранее, лежавшая без сознания под трупом Уруфа очнулась от нарастающего в оглушённой голове единственного улавливаемого звука.
Отвратительное нечто продолжало бесноваться.
Среди валяющихся людей, убитых и умирающих, прижимаясь к земле при виде пробегающих вблизи, не разбираясь свой или чужой, подобрав палицу, Уруфа приближалась к густой, не вытоптанной траве.
Единственный выживший из ушуров, в неравной схватке с частью каннибалов временно отказавшихся от Иц Ха, размахивая здоровенной костью, рьяно защищал попавшую под удар Ису. Вновь оглушённая, она силилась подняться и падала на землю, не реагируя, что твориться вокруг. Оставшаяся тройка - двое мужчин и женщина, поглядывая на безучастного повелителя, получившего временную передышку, присевшего на колени и опёршегося на меч, отмахиваясь повреждёнными, менее опасными копьями, не покидая места битвы, кружила, активно отвлекая на себя превосходящего в несколько раз противника, приросшим мелкими помощниками.
Вдруг что-то произошло. Неиссякаемый пыл нападающих внезапно исчез. Люди повелителя, не обращавшие ранее на сопровождавший бой завывание, и сейчас не заметили прекращения гортанного пения. В наступившей тишине оробевшие каннибалы, друг за другом устремляли свои взоры в сторону, где прыгало вдохновляющее их нечто. Их раненые соплеменники, перестав кричать и стонать, замерли, надеясь вновь услышать столь важные звуки.
Не прекращающиеся взмахи палицы в руках, торчащей по грудь из травы Уруфы наглядно объяснили причину наступившего безмолвия.
Ису ухватившись за руку ушура, поднялась и затуманенным взглядом отыскала окровавленного Иц Ха, по-прежнему, сидевшего на коленях и по виду свисающей головы, казалось смирившегося с ожидаемой участью. Звонкий крик девичьего отчаяния пронзил округу. Держась за парня девушка, пошатнувшись, сделала первый шаг к оглянувшемуся повелителю.
- Рааа! – закричал ушур, наклонившись в сторону ненавистного окружения.
- Рааа! – хором поддержали соратники и с криком перешли в контратаку.
Людоеды без сопротивления разбежались, а стоявшие рядом с Ису и ушуром боязливо расступились, давая им возможность воссоединиться с Иц Ха.
Объединившаяся группа вокруг вставшего повелителя, увидев поднятый меч, вновь прокричала боевой клич, грозя всевозможным оружием онемевшим врагам, чьи глаза опять сконцентрировались на важном для них месте. Там никого не было.
Молчаливое противостояния представлялось вечностью до тех пор, пока кто-то из каннибалов, отважившись, подошёл и, увидев, что произошло, отскочил и, воплем пугая соплеменников, помчался прочь. Спровоцированная паника погнала людоедов к захваченному поселению. Иц Ха не сумев поднять вверх меч, с хрипом прокричал «рааа» в спину убегавшим и после дружной поддержки своих шу, оказался в причиняющих боль объятьях потерявшей нож Ису. Она громко навзрыд заплакала, прижимаясь лицом к липкой, от перемешавшейся чужой со своей кровью груди. Повелитель, обняв свободной рукой девушку, чувствуя, как теряет равновесие, сгорбившись, опёрся на поставленный меч. Лезвие от тяжести начало погружаться в землю и, если бы не поддержка ушура, обнявшиеся не смогли бы устоять. Оставшиеся люди также прижались, покрывая израненное тело повелителя слезами горя и радости.
Протрезвев от спонтанного, навязанного испуганным воплем бегства, остановившись на значительном удалении, каннибалы вновь стали ожидать сигнала к атаке, теперь наблюдая за возвышающимся в кругу горстки людей великаном, сверкающим солнцеподобным одеянием.
- Уруфа – взволнованно прошептала женщина, видевшая, как та стоя на коленях, с остервенением махала костяной палицей.
Отступив на шаг от повелителя, не отрывая рук от его тела, представительница соседнего племени посмотрела туда, где последний раз видела Уруфу.
Ису первой, за ней Иц Ха и остальные пошатывающейся походкой, осторожно переступая мёртвых и обходя дёргавшихся раненых, направились к предполагаемому месту.
Один из каннибалов, несмотря на отсутствие угрозы, увидев передвижение врагов, в страхе сорвался с места. В отсутствии лидера его соплеменники среагировали на бегство, как на приказ, не полагаясь на численное превосходство.
Среди травы, рядом с трупом омерзительного нечто лежала на спине Уруфа с открытыми глазами, устремлёнными в небо и с застывшей на устах улыбкой. Ису встав на колени, попробовала пробудить её от вечного сна, тряся за плечи и голову. Но остановившееся сердце, не справившееся с буйными эмоциями и чрезмерными нагрузками, прозвучало в последний раз тогда, когда Уруфа расхохоталась, радуясь смерти своего врага. Постояв немного рядом, Иц Ха пошёл к реке. Ису поднялась и взяла Уруфу за руку. Упираясь ногами, она хотела оттащить труп, но не смогла. Ушур, убедившись в том, что каннибалы исчезли в поселении взялся за вторую руку и практически в одиночку потащил мёртвую хозяйку племени ур к лежавшему у реки Иц Ха. Направляемое Ису тело оказалось рядом с повелителем. Беспокоящаяся девушка не видя реакции, став на четвереньки, заглянула в глаза Иц Ха. Его голова оторвалась от земли и вопросительно посмотрела. Ису отогнала назойливых мух круживших над повелителем и пошла обратно к месту сражения. Ушур и трое иноплеменников, отныне ощущавших полное родство, молча присоединились к Ису.
Поиск своих выживших людей не дал положительного результата.
Палицы каннибалов в сравнении с уколами копий и ударами меча выглядели гораздо гуманнее в данной ситуации, не обрекая жертв на мучительную смерть.
Положение солнца на небосводе вынуждало оттаскивать трупы без перерыва. Грозя периодически при каждом возвращении совместным «ра» вновь объявившимся врагам безоружные люди продолжали спасение тел соплеменников. Каннибалы не собирались вступать в конфронтацию. Они, обождав, также заберут необходимую часть сородичей, чтобы продлить их существование в своих желудках, а оставшиеся окажутся во власти почитаемых владык ночи.
На запах крови собирались хищники. На противоположном берегу уже нетерпеливо суетились гиены, настраивая себя на малоприятную переправу через реку. В воздухе разрасталось кольцо грифов, а между трупов уже сновали наглые вороны. Убитых оказалось меньше чем раненых и в основном это были люди Иц Ха, а полуживых врагов ожидала не менее трагическая участь. Будущая ночь в лице беспощадных хищников собиралась сократить страдания тех, кто по-прежнему оставались заложниками смертельных ран.
Поздним вечером, слыша всплеск переправляющихся гиен и рычание подошедших львов, измождённая Ису с найденным ножом приготовилась защищать погибших соплеменников. Лежавший Иц Ха осмотрел кричащих, решительно настроенных людей, сжал в руке принесённое копье, пододвинул футляр, в котором лежал меч и вновь положил голову на траву, ощутив пробивающуюся от земли прохладу. Предсмертные звуки погибающих перемешанные с ревом и визгом их убийц его не беспокоили.
Утром поле боя, по-прежнему, оставалось в центре внимания животного мира, где всю ночь разыгрывалась иная битва. На смену насытившимся львам и гиенам пришли одиноко шнырявшие шакалы и неисчислимая масса пернатых падальщиков.
Помня о строгом соблюдении правил захоронения, Ису придумала единственный возможный способ сохранения тел погибших. Каждый труп обвязывался тростником для защиты от крокодилов, и сплавлялся по реке до поселения, где в представлении смекалистой девушки его выловят соплеменники, а затем по обычаю похоронят рядом со своей хижиной.
Отправив в последний путь погибших, среди которых находились, лишённые места жительства соседи, уцелевшая группа во главе с Иц Ха обессиленная и голодная побрела вдоль реки. В дороге люди по возможности отталкивали прибиваемые к берегу траурные плавсредства, а если те застревали на противоположной стороне, Ису строго приказывала завёрнутому в тростник трупу плыть дальше и продолжала спокойно идти за повелителем.
В поселении их ожидал разноплеменной отряд, собранный по последнему распоряжению Уруфы.
Пострадавший больше остальных повелитель, в конце пути ощутил слабость и с трудом передвигался. Опирающийся на копьё он, едва прикоснувшись рукой к крайней хижине, потерял сознание, вызвав сильных переполох среди настороженно встречающих людей.
Очнулся Иц Ха ночью, внутри хижины шу, ощутив на груди вздрогнувшую во сне руку Ису. Он попытался освободиться от объятия. Девушка проснулась и первым делом, ничего не говоря, выбежала из хижины. Иц Ха захотел приподняться, но возникшая боль вернула его в прежнее положение. В проходе с радостным шумом показалось несколько голов, с осторожностью заглядывающих внутрь. Вернулась Ису с миской молока, повторяя одну и ту же фразу «Ха смотри». Сияя от счастья, скрывая боль, она с еле слышным стоном опустилась на колени перед очнувшимся повелителем. Иц Ха пощёлкивая языком заставил себя сесть на колени и взял миску. Ису обернулась к людям и закричала.
- Ха пей молоко!
Повелитель от неожиданности поперхнулся, облив себя. Он хотел зашипеть, но увидев в лунном свете обезоруживающую улыбку самого близкого существа, сорвавшуюся на смех, защёлкал языком. За стеной угнетавшая второй день тишина сменилась всеобщим ликованием. Ревели все – взрослые, дети, испуганные коровы и Иц Ха, оказавшийся в болезненных объятиях Ису.
Выздоравливая, повелитель не стремился на противоположный берег. Утопая в чрезмерной заботе напуганных людей, находившихся под жутким впечатлением от рассказов вернувшихся, он тешил себя мыслями о скорейшем выздоровлении и начале возмездия. А не распускаемый полуголодный отряд с благодарностью смотрел на Ису, упрямо противостоявшей эмоциональным стремлениям пока ещё слабого Иц Ха. Она и дальше бы отговаривала повелителя, но не прекращающиеся упрёки по поводу тел погибших соплеменников, проплывших мимо поселения и затерявшихся где-то в бескрайних морских просторах, а, быть может, и утонувших на полпути, лишали её внутреннего покоя, нагнетая суеверное возмездие, ожидаемое из мира сновидений, и принуждали к каким-либо оправдательным действиям.
Защищаясь от причитавших соплеменниц, она придумала удобную для всех версию. Говоря и жестикулируя от имени повелителя, Ису сообщила, что погибшие по реке отправились в долгое путешествие к землям иц, расположенным на небесах. Лишившиеся родственников люди ничего не поняли, однако ключевое слово «Ха» внушило доверие к сказанному. Но ненадолго. Новый впечатлительный сон и закреплённое спокойствие вновь потребовало теперь уже обычной, а не экзотической порции самообмана.
Привычные представления о взаимоотношениях объективного с субъективным миром напоминали о необходимости совместного, взаимовыгодного проживания, совместной трапезы с символическим подношением всех видов имеющейся еды и об обязательной задушевной беседе с поглаживанием места, где находился усопший. В таких условиях воскресающий во сне образ мертвеца редко выражал недовольство, а значит, мог защитить от всевозможных напастей из мира сновидений.
Устав слушать оскорбления и угрозы доведших себя до состояния неврастении женщин, запуганная возмездием мертвых, лишённых вечного пристанища, Ису промолчала на новое заявление повелителя о походе, тем самым отомстив неугомонным обвинителям, съёжившимся от такой новости.
С наступлением рассвета объединённый отряд, усиленный остатками взрослого населения из своих шу, а так же мужчинами и малопригодными женщинами из сбежавшего племени во главе с широко шагающим повелителем, под крики подгоняющей сзади Ису отправился на битву с уступавшими ныне по численности каннибалами. Остающиеся без защиты старики и дети, сдерживаемые дочерью Уруфы с плачем провожали уходивших.
Возвращение к месту битвы прошло в быстром темпе. Минуя очищенные падальщиками разбросанные и очищенные до костей останки погибших, отряд Иц Ха, пытаясь соблюдать скрытность, окружил поселение.
Долгое, напряжённое наблюдение, внезапная атака, начатая боевым кличем Иц Ха и тишина.
Судя по обросшим травой кострищам, людоеды покинули поселение вскоре после сражения. Во время тщательного обследования, каждый раз подносимые и складываемые у ног Иц Ха размозженные черепа и кости пробуждали шипящий оскал у повелителя и последующую волну всеобщего негодования. Собрав все улики преступной деятельности, люди столпились подле своего лидера.
Надувающийся капюшон предводителя поднимал боевой настрой.
- Убей ехашу! – сравнивая каннибалов с гиенами, прокричал Иц Ха.
- Рааа! – первой закричала Ису, поддержав повелителя.
Когда повеселевшие люди накричались, повелитель указал копьем в сторону очередного пострадавшего поселения.
- Ха убей ехашу!
На этот раз слышалось только щебетание птиц и шум свистящего между хижин ветра. Гневный взгляд Иц Ха прошёлся по подчинённым.
- Убей ехашу! – закричал повелитель и сразу посмотрел на Ису.
Девушка, отвернула склонённую голову. Иц Ха зашипев, вышел из поселения.
- Рааа! Рааа, рааа! – неоднократно прозвучал голос повелителя.
Вслед за Ису люди вышли из поселения и пристроились за спиной повелителя.
Выпустив гнев наружу, после длительных угроз замахивающегося копья в сторону затаившейся саванны Иц Ха развернулся и молча, прошёл сквозь разбегающуюся толпу.
Ису, глядя в спину повелителя, не могла сдержать улыбки. Она вздрогнула, когда кто-то из женщин обнял её, осторожно дотронувшись губами до зарубцевавшейся раны на плече. Ису нежно прикоснулась щекой к голове невысокой женщины, улыбнулась в поднятые глаза, разорвала объятья и побежала за повелителем.
Иц Ха, не замечая подбежавшей спутницы, всем видом изображая негодование, пребывал в прекрасном настроении и не меньше других радовался подобному исходу.
Сразу после возвращения, не задерживаясь в поселении, повелитель переправился на противоположный берег. Ису занялась наведением порядка после похозяйничавших в хижине шакалов, а Иц Ха взобравшись на вершину дома иц, погрузился в молчаливое созерцание неба. Взывания не возобновились.
Соседи, несмотря на весть о миновавшей угрозе, не собирались возвращаться и приступили к основательному обустройству на новом месте. Обескровленные уходом с иц лучших ушуров и последними трагическими событиями, после которых в поселении осталось критическое для безопасности количество мужчин, хозяева не возражали против новых членов общества. Отпущенный отряд так же внёс свой вклад в возобновление сбалансированной численности в разнополом народонаселении, отправившись домой в сокращённом составе. Соблазнённая часть крепких охотников, не обременённая семейной ответственностью, предпочла остаться с одинокими женщинами.
Шумная, разросшаяся колония не мешала изменившемуся Иц Ха, ставшему похожим на братьев молчунов. Охота и пассивный отдых, в котором не нашлось места для общения с Ису – вот и всё, что происходило в его жизни. Ощутив в полной мере жестокость окружающего мира, осознав себя уязвимым, он приступил к погружению в создаваемый мир фантазий, свободный от насущных проблем, без боли и страданий, где воцарится покой в окружении беспредельного счастья.
Душевные раны продолжали кровоточить.
Бессознательно следуя по пути маленького брата, Иц Ха снова обратил свой взор к небу и с небывалой серьёзностью стал относиться к взыванию сородичам из высшего мира. Ожидание отклика сверху вселяло терпение и надежду.
Отсутствие прежнего внимания позволило любимому существу обзавестись выпуклым животом. Причиной разительных перемен Иц Ха не интересовался, позволяя Ису оставаться на прежнем привилегированном положении. Увлечённый грёзами о заоблачном будущем и сожалением об утраченном прошлом, он с затуманенным взглядом принял свершившийся факт, доступный пониманию о близких человеческих отношениях. Изначально не обладавший сексуальным влечением, Иц Ха не хотел терять искренне привязавшуюся к нему Ису, сожалевшую о случившемся и очень бережно относившуюся к сохранению прежних отношений, что даже люди, не прознавшие о мимолётном увлечении, пребывали в уверенности появления на свет маленького иц – ребёнка повелителя.
С наступлением большого срока беременности любимица Иц Ха прекратила принимать участие в охоте. Прячась от заискивающих взглядов соплеменников, с ужасом представляя появление на свет маленького шу, она перестала посещать противоположный берег, предпочитая находиться в прохладной пещере в ожидании безумно, как никогда любимого повелителя.
____________________
Сопутствующая охоте удача тяжким грузом улеглась на плечи охотников, чьё хорошее настроение улетучилось вслед за силой по мере приближения к поселению.
Иц Ха устав ожидать постоянно отстающих ушуров, упал на землю, скрывшись в густой траве. Шипевшая надрывистым дыханием четвёрка носильщиков, раскачивающихся под тяжестью туши быка, отыскав затаившегося повелителя, сбросила с плеч прогибающийся шест и, пошарив копьями по траве, на всякий случай, отпугивая возможных змей, расположилась рядом. Вторая четвёрка под оскорбительные выкрики первой, тащившая не меньший трофей, молча, погрузилась в предоставленный отдых.
До заката солнца времени было предостаточно, чтобы не торопиться к виднеющемуся дому иц. В расчёте продлить отдых люди не галдели, боясь побеспокоить полного сил предводителя, шедшего по обыкновению налегке.
Закрыв глаза, Иц Ха наслаждался воспоминаниями о последней охоте.
Среди кустов и редколесья бродило стадо диких коров, явно забредших издалека. Движением руки Иц Ха приказал ушурам рассредоточиться и замереть в ожидании условных сигналов, а сам, определившись с выбором жертвы, подкрался к разросшемуся в длину кусту. Осторожно пролезая сквозь заросли побегов, он увидел, как в тени, практически у ног лежал не замеченный ранее бык. Животное, пережевывающее траву, не спеша повернуло голову на шум раздвигающихся веток.
Столкновение удивлённых взглядов, точный удар, резко вырванное копьё и исчезновение за зелёной преградой.
Всколыхнувшийся куст слегка насторожил увлеченное поеданием травы стадо. Непродолжительное ожидание и вторая жертва, проходившая мимо, взревела от удара брошенного копья и, круто развернувшись, освободившись от неглубоко проникшего оружия, бросилась прочь. Крик «ра» и сбежавшиеся люди, окружив раненое животное, выгнали его на Иц Ха, сжимавшего в руках меч.
Замах, пара прыжков и удар по шее.
В воспоминаниях Иц Ха вновь проявилась темно-коричневая спина быка отдыхающего под кустом – нехватка приятных впечатлений требовала повтора.
- Ис лежи.
Иц Ха мгновенно оказавшись в реальном мире, приподнялся и закрутил головой. Первая мысль о братьях, вторая о высших иц напророченных всезнающим Иц Ка, а в итоге испуганные лица людей. Раздражённый повелитель начал внимательно осматривать подчинённых. Пара ориентировочных взглядов высветила виновника беспокойства.
- Ис лежи – с дрожью в голосе повторил ушур, неосторожно озвучивший итог богатого воображения.
Его рука указывала на скальное образование, издалека, при большом желании, чем-то напоминающее лежащего иц. Иц Ха встал и пошёл к поселению не пытаясь преобразить увиденное услышанным. Ворчащие на товарища за прерванный отдых ушуры подняли тяжелеющую с каждым разом ношу и пошли навстречу радостным приветствиям соплеменников.
Прошло несколько дней. Ису куда-то исчезла, а спасавшийся от безделья Иц Ха бессмысленно бродил вдоль берега. Не зная намерений повелителя, люди подогнали лодку. Посмотрев на гребцов, не думая зачем, он переправился и продолжил бессмысленное хождение между хижинами. Повелитель вспоминал братьев и с тоской в глазах взглянул вдаль. Он скучал, сильно скучал. Представилось возвращение сородичей и как-то легче стало на душе.
- Ис лежи.
Развернувшись на одной ноге, Иц Ха оббежал хижину и до визга напугал женщину, раскатывавшую на бедре глину в форме колбаски, предназначавшуюся для лепки посуды. Внимательно осмотревшись, он опустился на колени перед прижавшимися друг к другу матерью с сыном, ранее незамеченным мальчиком лет шести.
- Иц лежи – повторил повелитель, желая узнать смысл прозвучавших слов.
Мальчик покрепче ухватился за мать, начавшую принимать позу преклонения – жестокое нравоучение Иц Ка, несмотря на либеральный пофигизм Иц Ха, надолго застряло в умах людей. Прислонившись щекой к спине напуганной женщины, сын показал вымазанной в глину ручонкой на колено присевшего повелителя. Иц Ха поднял испорченную фигурку, чья сохранившаяся голова в виде шара, раздавленного по краям, располагалась на том месте, где две тонких колбаски, символизирующие руки, объединялись в одну толстую, означающую туловище. Половина задней части осталась под коленом. Повелителя поразил капюшон. Посмотрев на мальчика с преклонённой женщиной, он положил сломанную фигурку на ладонь и пошёл к реке.
Его переправили на другой берег. Вдруг что-то произошло. Повелитель зашипел и, раскачивая лодку начал шарить по дну. Поднятая голова развалилась во время неосторожного поиска. Направляющий жест и гребцы повернули обратно.
Мальчик, оставаясь на прежнем месте, увлечённо занимался лепкой. Его мать, зашедшая в хижину, заметив, через окошко быстрое приближение повелителя не решилась выходить наружу.
Иц Ха уселся рядом, осторожно отобрал новую поделку и выронил остатки старой. Повертев в руках, он отшвырнул непонятное творение. Повелитель дотянулся до незаконченной миски и как только его когти вцепились в край, раздался угрожающий звук.
-Эээ! – с детской непосредственностью возмутился мальчик, воспитанный подзатыльниками за такие дела.
Иц Ха подчинился, взамен получив кусок заготовленной глины.
- Иц лежи – сказал повелитель, глядя на руки мальчика.
Малолетний скульптор понял, о чём идёт речь. Оба погрузились в творческий процесс, напрягая слюнные железы. В итоге Иц Ха зашипев, отшвырнул подальше свою поделку, забрал у мальчика понравившийся вариант и пошёл искать Ису.
Бережно положив фигурку перед порогом дома иц, он прокричал имя своей сожительницы. Находившаяся вдалеке у реки Ису отозвалась. Изнывая от аномалий гастрономических пристрастий сопутствующих вынашиванию ребёнка, пренебрегая опасностями, она отправилась на поиски чего-нибудь вкусненького и после смелых экспериментов занялась уничтожением посевов дикорастущего чеснока, а насытившись, взяла про запас, но так и не донесла.
Встретивший её Иц Ха, попав под удар сногсшибательных ароматов, прищурив глаза, сделал глубокий выдох и, забыв, где оставил статуэтку, побежал к хижине. Ковыряясь пальцем во рту, Ису укрылась в доме иц, а когда удобно расположилась на шкурах, прозвучал призыв повелителя.
Не разделяя беспокойства беременной, он притащил несчастную девушку к скале, отныне выглядевшей более похожей на лежащего иц. Показывая пустую ладонь, на которой должна была находиться статуэтка, Иц Ха направил копьё на скалу, коротко и абсолютно непонятно, объяснив грандиозный замысел, высветившийся в его голове.
- Иц смотри иц камень.
Устремленный в небо взгляд послушной спутницы, следующий за движением копья, вызвал радостные щелчки. Ису, обеими руками поддерживающая живот, внимательно посмотрела на повелителя. Лицо не выражало мимику, но глаза – они светились счастьем. Перед ней стоял прежний повелитель. Ису улыбнулась.
Оббежав вокруг скалы, Иц Ха нашел подходящее место для подъёма и вскарабкался наверх. Оставленная Ису, ничего не понимающая, прижалась к прогретой каменной поверхности. Опасность могла скрываться за любым кустом. Безоружной, с резкими перепадами настроения ей везде мерещились подползающие хищники. Вздрогнув от первого удара о скалу копья, Ису сжалась, когда на голову посыпались мелкие осколки.
- Ха! – закричала Ису, оглядываясь по сторонам – Ха!
В ответ стук копья и падающие осколки. Иц Ха забыл обо всём. Несколько попыток и обозлённая Ису пошла на хитрость.
- Ур! Ур, Ха! Ур! – а в конце испуганный визг.
Осмотревшись, Иц Ха быстро спускаясь уронил копьё, оступился и свалился вниз. Упав на землю, он подхватил оружие и, внимательно просматривая прилегающую территорию, готовясь в любой момент отразить внезапную атаку, пригнувшись, подкрался к Ису. Она, не разжимая сцепленных под животом рук, кивком головы указала на дальние кусты. План сработал. Иц Ха не собирался испытывать судьбу. Ису впереди, он следом с вывернутой назад головой – возвращение домой проходило со скрываемой улыбкой и еле слышным шипением.
На пороге пещеры Иц Ха увидел растоптанную статуэтку. Остановив рукой Ису, он указал под ноги, вопросительно приблизив голову к её лицу. В ответ она округлила глаза и после вздоха сделала глубокий выдох. Отшатнувшись от специфического дыхания Иц Ха подобрал то, что осталось от драгоценной фигурки. Пришлось вновь возвращаться к юному ваятелю.
Вечером взываний к высшим иц не было. Не желая больше сталкиваться с чесночным запахом Иц Ха лежал в хижине с опущенной на шкуру головой и, мечтая смотрел на новую статуэтку, большего размера с выдавленными глазами и удачно вылепленным капюшоном. Внезапно появились ступни Ису. Иц Ха приподнял руки вокруг последнего творения. Заскочив в хижину, девушка застонала, хотела лечь рядом, но передумала и, потоптавшись возле стены, вышла наружу.
Беспокойный живот усиливал давление. Женский организм готовился к изгнанию из беззаботного мира великое творение природы.
Под утро Иц Ха, разбуженный предродовыми криками пошёл к дому иц, откуда доносился голос Ису. Увидев внутри, рядом с входом спины двух сидевших шу повелитель угрожающе зашипел, не вникая в причину столь наглого поведения. Женщины расступились. Раздался пронзительный крик. От увиденного грозный повелитель сжал веки.
Почувствовав под ногами траву, он в беспамятстве опустился на колени. Ранее, исключительно из любознательности, будучи абсолютно безразличным очевидцем мучительных родов, Иц Ха даже представить не мог, как трудно переносить боль близкого, сроднившегося существа.
Подгоняемый усиливающимися криками он отошёл подальше. Беспокойство перерастало в ужас. В позе преклонения зажимая руками слуховые отверстия, повелитель безостановочно, как можно громче шипел, тем самым отчасти заглушая доносившиеся страдания любимой Ису. Он хотел прекратить мучения, но не знал как, собирался вернуться в пещеру и не мог сдвинуться с места, сгибаясь под тяжестью ударов душераздирающих криков. Изнемогая в ожидании тишины Иц Ха не выдержав, вскочил на ноги.
- Рааа! – небывалый по силе рёв разнесся по округе.
Первые лучи солнца скрыли проявленную слабость повелителя, ознаменовав начало взывания в наступающем дне. На смену буйства эмоций пришли еле уловимые детские крики. Иц Ха побежал к пещере. Не замечая ночных посетительниц, он опустился на колени и пополз на четвереньках к обеспокоенной матери, телом прикрывавшей новорожденного от любопытных глаз.
Услышав радостные щелчки языка, Ису развернулась. Опираясь на локоть, она отодвинулась, показав своё сокровище. Женщины не дожидаясь изгнания, затаились снаружи, тщательно фиксируя происходящее.
Изредка пощёлкивая языком, Иц Ха улёгся рядом, осторожно подставив ладонь под махающую ручку, раздражённого новой средой обитания мальчика. Удивительная, всепоглощающая радость, вспыхнувшая от возрастающей влаги в его глазах, незримой дрожью разлилась по всему телу до самых кончиков сжимающихся пальцев. Иц Ха смотрел на Ису, новорожденного, с шумом, через ноздри втягивал новый запах и тихонечко продолжал щёлкать языком.
Зашедший в тупик эксперимент представителей внеземной цивилизации, цель которого заключалась в моделировании из местного материала существа с высокоразвитым интеллектом, не сумев противопоставить высокотехнологическую мощь силе эволюционного процесса, потерпел поражение в репродуктивной функции после первого удавшегося этапа, сведя на нет все старания. Материальная структура данного образца, менее других пострадавшая от невероятного заточения во времени, позволила раскрыться разуму, сумевшему проявить лучшие качества высокоразвитого творения, заложенные создателями.
Счастливая семья умиротворённо созерцала хныкающее драгоценное чадо.
Подглядывающие, ощутив на себе лучи восходящего солнца, переглянувшись, наперегонки, помчались с вестью о рождении сына повелителя.
Настоящий виновник происшедших событий, не знавший покоя от ожидания наказания за содеянное, с облегчением вздохнул, услышав такую новость.
Отсутствие Иц Ка позволило оставить без внимания биологические нюансы и, на радость окружающим, обожаемый всеми гарант благополучия с удовольствием принял на себя роль отца.
Неуверенная в завтрашнем дне, допуская крутой поворот в судьбе с возращением иц, молодая мать изначально выстраивала безопасное будущее своего ребёнка. Без особых умственных напряжений, совместив имя повелителя с названием доминирующего племени, в последнее время ощутимо поредевшего, но по-прежнему позиционирующего себя с приближённым народом она дала мальчику имя Хаур.
Теперь ослеплённый любовью Иц Ха, грезивший о возвращении в высший мир, дал понять, что заберёт с собой Ису и маленького шу.
Разыгрываемая воображением идея о строительстве каменного иц в связи с изменившимся семейным положением требовала скорейшей реализации. Иц Ха захотел побыстрей обезопасить близких ему существ и навсегда покинуть этот жестокий мир.
Он нашёл голову в очередной раз разломанной статуэтки и в одиночестве отправился к скале.
Новизна, творческое вдохновение, разочарование, злоба, охота, усталость, безделье, впечатляющее сновидение как защита от бодрствующих переживаний и очередная попытка, ведущая к разочарованию. На взывания и внимание к семье не хватало сил и времени. Ису, однако, не сокрушалась. Отношение соплеменников возвело её в некий особый статус, уравнивающий с повелителем, после чего насущные проблемы решались одним взмахом руки.
Методом проб и ошибок Иц Ха постепенно, начиная с макушки, высвобождал из неприглядного камня ассиметричную голову, раздражавшую несоответствием с задуманным образом. Нервное напряжение находилось на пределе, ещё немного и созидание переросло бы в разрушение.
Неожиданно помощь пришла от Ома, матери мальчика, вдохновителя Иц Ха.
Краткий период активного внимания повелителя благотворно сказался на взаимоотношении с соплеменниками, после чего забытая семья попала в немилость к завистливым соседям, начавшим с удвоенным желанием компенсировать проявленное раболепие к тем, кто вновь оказался на задворках социального статуса.
Уловив удачный момент, Ома обратилась к посетившей поселение Ису с маленьким Хауром, висящем в специальном лоскуте из шкуры, надетом через плечо. Выставив вперед сына, державшего в ладонях восковую фигурку, слепленную явно не его руками, женщина со слезами на глазах предлагала помощь в создании каменного иц. Не представляя, как это возможно, но зная об издевательских нападках на мальчика и его мать, всемогущая женщина из чувства сострадания, подпитываемого памятью о прежней жизни, забрала их на противоположный берег.
Чтобы вернуть если не прежние, то хотя бы нормальные отношения было достаточно постоять рядом с повелителем и если он позволит, отбросить каменный мусор от скалы.
Подняв приставленный к стене хижины серповидный нож, Ису, прежде чем идти, поправила чмокавшего губами в поисках соска ребенка. Хаур жадно присосался к груди. После призывного взмаха головы Ису, державшаяся на почтительном расстоянии Ома сорвалась с места, потащив за собой неуспевающего сына.
Иц Ха игнорируя крики Ису продолжал монотонно оббивать верхнюю часть скалы, надеясь получить сферическую форму. Наработанный глазомер Ома, видевший асимметрию, обозначился через бесконтрольный язык.
- Ха, бей! – её палец устремился в выпирающую неровность поверхности.
Чужой голос привлёк внимание повелителя. Неудовлетворённый результатом работы он собрался выплеснуть скопившийся гнев на бестактную посетительницу.
При виде приближающегося Иц Ха женщина в страхе за содеянное упала ниц в позе преклонения. Освободившийся от руки матери мальчик, глядя на повелителя, спокойно приступил к ковырянию в носу. Узнав его Иц Ха посмотрел на Ису, та толкнула ногой, прятавшую лицо женщину. Ома встала и, не поднимая глаз, направила руку к скале. Иц Ха не собираясь долго ждать разъяснений зашипел.
- Ома! – крикнула Ису.
- Ха бей – тихо сказала Ома.
Повелитель посмотрел на скалу, а Ома выхватила из очумелых ручек сына вместо фигурки комок воска и дрожащими руками начала что-то лепить. Все присутствующие увлечённо следили, как из-под проворных пальцев проявляется голова иц с раздувшимся капюшоном. Взяв за конец длинной шеи, Ома вытянула вперед руку, прищурила глаз, сопоставляя свое творение с тем, что удалось создать повелителю. Иц Ха зашёл за спину. Вздрогнув от прикосновения головы высшего существа со своей, Ома на лету подхватила выпавшую часть фигурки и указала пальцем на выступающую неровность. Скопированная ошибка Иц Ха исчезла под давлением ногтя, а мягкая подушечка пальца сгладила поверхность.
Повелитель долго и молча смотрел на поделку Ома. Его напряжённое дыхание с шумом обдувало голову ссутулившейся женщины. Она с опаской косилась назад при каждом вздохе и непроизвольно сжималась, отворачиваясь при выдохе. Наблюдавшая за происходившем Ису успела пожалеть о своем участии в возникшей ситуации.
- Шу, говори – рука Иц Ха подняла вторую руку Ома, направляя её в сторону скалы.
Не утруждаясь в разъяснениях, повелитель побежал к ненавистному месту работы. Так зародилось сотрудничество.
Вечером после рассказа Ису, Ома вновь оказалась в кругу близких и заботливых людей. Проголодавшийся мальчик, получивший от повелителя новое, немного искаженное из-за невнимательности или забывчивости, имя Теп в честь юного помощника, некогда таскавшего из пещеры каменный мусор, сказав матери о еде, неожиданно получил от вертевшихся рядом соседей увесистую порцию съестного. Глядя на жующего сына с раздувшимися щёками, Ома думала о завтрашнем дне и не испытывала удовольствия от настоящего.
Невостребованное мужское внимание, окружившее ночью дом Ома, утром трансформировалось в созидательную силу, привлечённую к новым трудовым обязанностям.
Вдохновлённая щелкающим языком повелителя, новая приближённая, без разрешения Иц Ха утром ушедшего на охоту, вооружив наивных воздыхателей скребками и камнями более твёрдой породы, чем скальное образование, принялась за осуществление сглаживания обрубленной поверхности.
Тяжкий труд и отсутствие дисциплины к полудню оставили на скале Ома в гордом одиночестве, не считая хныкающего у подножия сына. Уставшая от жары и работы, стерев со лба пот, она провела влажной ладонью по выровненной части куполообразной поверхности.
Возвращаясь в поселение Ома, остановилась у хижины окликнувшей её Ису. Добродушная, скучающая хозяйка с радостью пригласила присесть рядом с домом иц измазанную известковой пылью женщину. Она разделила с робкой гостьей имевшуюся еду и глядя на заснувшего на коленях матери Тепа завела немногословный компенсируемый эмоциональной мимикой и жестикуляцией разговор о своём маленьком сокровище, тихо сопевшем рядом на разостланной шкуре. Ома делала всё возможное, чтобы выглядеть внимательной слушательницей, но наполненный желудок и усталость после непривычных физических нагрузок отключили сознание. Очнулась она от прикосновения чего-то острого к щеке. Рядом нагнувшись, сидел Иц Ха, отковыривающий засохшую грязь на лице спящей.
- Ома бей камень ис – вырвалось оправдание при виде повелителя.
Иц Ха защёлкал языком. Возвращаясь с охоты, он не мог пройти мимо скалы. Приятное впечатление от вчерашней работы влекло его за получением новой порции самовосхищения. Повелителя ждал сюрприз, по мере осмысления становившийся приятным. Небольшой участок сглаженной поверхности не отпускал удивлённый взгляд. Воображение быстро дорисовало всё остальное. Догадываясь кто здесь натворил, Иц Ха пришёл в неописуемый, но тщательно скрываемый восторг, когда обнаружил спящую в сидящем положении Ома.
Не утруждаясь словами, встающий повелитель схватил напуганную женщину за руку и потащил к скале. Ису преградила дорогу.
- Ха, ночь!
Остановленный повелитель не отпустил Ома.
- Ома, иди! – Ису вырвала руку женщины из болезненной хватки Иц Ха и указала на противоположный берег.
Ома схватив сына, убежала.
Иц Ха подойдя к спящему Хауру лёг рядом на спину. Его взгляд устремился в небо. Счастье от маленькой победы над громадным монолитом ощутимыми ударами сердца продолжало будоражить воображение. С восходом солнца он вызовет Ома и с удвоенной силой они возьмутся за воплощение мечты.
Ома долго не могла заснуть этой ночью. При свете костра она превратила кусок глины в копию скалы и найденной костью рыбы, ковыряя будущую голову, мысленно представляя работающего Иц Ха, намечала дальнейший план действий. Когда творческий поиск закончился терпимым результатом, женщина защёлкала языком, посмотрев в сторону дома иц. Готовая хоть сейчас переправиться через реку, Ома представляла, как обрадуется повелитель демонстрации на маленькой модели всего процесса по изъятию головы из каменной глыбы. О других частях тела она не задумывалась.
Утром недовольная приказом повелителя, Ису криком разбудила крепко спавшую Ома.
Метавшийся по берегу Иц Ха удивился, увидав двух женщин подгонявших перед собой мужчин, среди которых находились ушуры.
Ещё больше удивились люди, наблюдая, как Иц Ха исполняет приказания Ома, утвердившейся на руководящей должности.
Отныне работы по созданию громадной скульптуры проводились каждый день. Во время отсутствия повелителя Ома активно пользовалась его именем для усиления дисциплины. Стуча себя в грудь и раздавая оплеухи ленивым подчинённым, она постоянно сопровождала агрессивные действия громкими выкриками: «Ома Ха, Ома Ха!» Часто повторяемое словосочетание, не без помощи Иц Ха, закрепилось как новое имя Омха, позволившее окончательно распрощаться с прошлой жизнью.
Самой важной помощнице повелитель отдал пустующую хижину на запретной территории, некогда выстроенную для братьев, позже заброшенную, а после их ухода используемую для проживания до тех пор, пока закапризничавшая Ису затребовала улучшения жилищных условий и фактически перетащила его в дом иц. Сам Иц Ха иногда по вечерам захаживал в гости и, задерживаясь, ютился рядом, в жилище Теха, таким образом, скрываясь от беспокойных ночей устраиваемых Хауром.
Глядя на происходящее возвеличивание Омха, ещё подруги, но уже соперницы, напрягаемая ревностью Ису вступила в борьбу за внимание повелителя и за авторитет среди соплеменников. Она первой догадалась использовать неиссякаемый запас энергии детей, направив его в полезное русло – доставка воды, а высказанная Омха мысль о питании на рабочем месте долетев до Иц Ха голосом Ису заслужила одобрительные щелчки.
Усовершенствованная организация труда позволила быстрыми темпами изваять лоб, выделить начало раздувшегося капюшона и перейти к долблению круглых глазниц, нарисованных Омха с помощью углей.
Влияние людей в создании каменного иц постоянно возрастало. С большими отщепами в руках и деревянными колотушками наиболее смышленые представители человеческого рода к несчастью для себя, показали, что прекрасно обходятся без копья повелителя. Удовлетворённый таким положением дел Иц Ха прекратил прежнюю трудовую деятельность и занял наблюдательную позицию. Отсутствие физической усталости негативно отразилось на поведении повелителя. Безделье подогревало желание ускорить завершение начатого дела. В глазах Иц Ха шу стали медленнее работать и наступила пора жестокой деспотии. Наращиваемые темпы производительности доводили изводимых чрезмерными нагрузками людей до умопомрачительного состояния. На стройке были задействованы практически все, кроме избранной горстки ушуров, чьё хорошее физическое состояние сберегалось для охоты.
С появлением в огромных глазницах чётких контуров зрачков, натёртых Омха угольной сажей, возникли неожиданные проблемы.
Ночной кошмар, вырвавшийся из уст впечатлительной личности, не дожидаясь утра, пополз по спящему поселению. Передвигаясь из хижины в хижину, подпитываясь наивным воображением, он обрастал невероятными подробностями.
Трудовой день начинался с опоздания. Омха, смотревшая на пустой берег, осторожно взглянула на вышедшего из дома иц повелителя, затем на пустые лодки и снова на повелителя, пока ещё спокойно реагировавшего на отсутствие ушуров и, не дожидаясь обострения ситуации, побежала к реке, держа за руку неразлучного сына. Затаив дыхание, чуть не оступившись на краю берега, женщина всмотрелась в безлюдное поселение. Прозвучавшие призывы к работе и охоте не дали желаемого результата. После того, как Омха несколько раз прокричала имя повелителя, из хижин появились ушуры. Эмоциональное напряжение исчезло вместе с глубоким выдохом, но ненадолго. Переправившиеся ушуры, отворачивая лица от подбежавшей Омха, быстрым шагом направились к вставшему Иц Ха.
Поселение вновь выглядело опустевшим.
- Шу, иди – громко заорала начавшая злиться руководительница – шу, иди, бей камень!
Долго кричать Омха не собиралась, грести веслом в одиночку тоже. Оставалось пожаловаться повелителю. Оглянулась – Иц Ха с группой охотников исчез из вида. Нарастающее беспокойство высветило в памяти странные взгляды отворачивающихся ушуров – страх, это был страх, но почему, из-за чего?
Женщина с сыном побежала за помощью к Ису, внимательно следившей за её поведением. Запинающаяся Омха, давясь воздухом от переполняемого возмущения смешанного со смятением, размахивая рукой, повторяла одни и те же слова до тех пор, пока они не подошли к реке. Ису передала ей своего сына, чтобы не испугать его криком, отошла в сторону и, приготовившись заорать на непослушных шу, ощутила окатившую всю грудь волну тревоги, вызванную нервозно содрогнувшейся Омха. Не сумев прокричать, она с перекошенным ртом посмотрела на отступающую подругу. Выхватив Хаура, Ису без оглядки понеслась к пещере, за ней внутрь вскочила Омха с сыном, ранее никогда не переступавшая запретный порог дома иц.
В голове закружились разные мысли – людоеды, львы, крокодилы. Понадобилось время, чтобы обратить внимание на спокойно стоявших коров в загоне и вспомнить об ушедших ушурах, но такая ситуация ещё больше смутила женщин. Еле слышный визг из поселения дрожью пробежался по телу. Не разделявшие мнения взрослых, непоседливые дети вырывались на свободу. При появлении первой женщины разъяренная Ису выскочила из пещеры и побежала к реке, забыв об оставленном ребёнке. Женщина скрылась и больше не показывалась, игнорируя призывы и угрозы. Озадаченная подобным поведением Ису рассвирепев, столкнула на воду лодку.
- Ису – прокричала подбегавшая с Хауром на руках Омха и поглядывающая на не торопившегося Тепа, наслаждавшегося временной свободой.
Их появление моментально собрало всех поселенцев. После долгих разъяснений перебивающих друг друга людей Ису, наконец, вникла в суть проблемы. Страшилки, пересказываемые ночью, поблекли при свете солнца. Освобождённый из камня исполин, поедающий людей, включая повелителя, не произвёл должного впечатления на Ису.
- Шу, бей камень! – подытожила она – Ха смотри – не обращая на плач сына, Ису злобным взглядом обвела столпившихся вокруг людей и внезапно крикнула – Ха бей шу! Шу иди бей камень!
Смысл слов был ясен, но никто из собравшихся не пошёл к реке. Ису взглянула на Омха, попавшую под влияние всеобщей паники. Её умоляющий взгляд воспринимался как предательство. Ису, изгибая шею, прошипела на всех и пошла к лодке. Не оглядываясь, она позвала Омха. Та не тронулась с места.
- Раа! – вырвалось от обиды на подругу у Ису, положившей ребёнка на промокшее дно лодки.
Без посторонней помощи она столкнула лодку, неудачно запрыгнув, чуть не перевернулась и на прощанье, пригрозив костяным веслом, прокричала «раа».
Страх перед Ису вернул Омха в реальный мир. Спасая заслуженную репутацию, она истерично потребовала кусок глины. Естественно добровольцев не нашлось. Подбежав вплотную к реке, глядя на спрыгнувшую у берега Ису и выволакивающую лодку с плачущим Хауром, Омха зачерпнула ладонью прибрежную грязь и, отжимая её, властно подозвала людей. Дрожащими руками она слепила нечто отдалённо похожее на голову, отдала Тепу, затем объединив несколько таких же комков в один большой, вернулась к оставшимся на месте соплеменникам. Несмотря на проблему по объединению двух частей, все поняли, о ком сейчас пойдёт речь. Прикрепляя голову к туловищу, лежащему на ладони, Омха, поднося фигурку к лицу каждого, приступила не к искоренению, а к преобразованию надуманных страхов. Опираясь на элементарную логику, она показывала и рассказывала о том, что без рук и ног каменный иц останется на месте, а в качестве насаждения положительного образа изобразила, как грозный взгляд исполина будет наводить ужас на всевозможных врагов, осмелившихся приблизится к их землям. Представленное трусливое поведение чужаков вызвало всплеск веселья, но как только Омха заговорила о работе, люди опять потупив взгляды, замолчали.
Чувствуя пристальный взгляд сидевшей на берегу Ису, Омха с криком вцепилась в горло ближайшего каменотёса.
- Хааа! Хааа! – заорала она прямо в ухо мужчины.
От такого выпада у каменотёса подкосились ноги, и он упал вместе с не отпускавшей руки Омха. Напуганные люди отбежали, а лежавшая сверху женщина, вставая, зашипела на всех, подражая Ису, схватила за руку рядом стоявшего сына и пошла к лодке. Придушенный каменотёс, чуть помедлив, прикидываясь мертвецов, мгновенно подорвавшись с места, побежал за Омха. Обогнав её, спустил на воду лодку и с улыбкой на лице помог поудобнее расположиться. Заскочив последним он, схватил весло и мощными взмахами погрёб к берегу. Оставшиеся люди, из-за недостаточного количества лодок, устроили шумную перебранку за право в числе первых присоединиться к Омха.
Улыбающаяся Ису, не дожидаясь подплывающих, пошла продлевать прерванный отдых.
___________________
Долгожданный заоблачный мир раскрылся перед братьями иц привычным голубым небосводом с ослепительным солнцем на склоне.
Свирепствующие порывы ветра, облюбовавшие вершину горы, беспощадно терзали замёрзшие тела. Наспех сделанные накидки из шкур, служивших ночными подстилками, подвязанные на поясе, не справлялись с обжигающим холодом. Ноги, закутанные в сползающие обмотки, в принудительном порядке позаимствованные из вещей ушуров, серьёзно пострадавшие, погружённые в толщь спрессованного снега, перестали требовать к себе пристального внимания.
Маниакальный поиск земли иц довёл одержимого мечтателя до критического состояния. Отчаяние вогнало Иц Ка в непроницаемый ступор. Не собираясь дальше оставаться в бессмысленном ожидании обещанного чуда, неразговорчивый Иц Ра, тряся рукой за плечо маленького брата и хрипя, сорванным от длительного взывания голосом его имя в прищуренные обледеневшие глаза, попытался достучаться до оцепеневшего разума. Засипев от боли в горле, он сжал предплечье безразличного ко всему Иц Ка и потянул за собой, осторожно ступая по склону, упираясь в снежный покров острой частью копья. Не способный додуматься об оказании помощи большому брату, Иц Са безучастно шёл рядом.
Позади несколько месяцев блужданий вдоль морского берега. Путешествие, не выходившее из рамок прежнего опыта, без особых приключений могло продолжаться до бесконечности. Безрезультатный поиск только подзадоривал упрямого Иц Ка, видевшего в переменах ландшафта, усеянного холмистыми образованиями, с разрастающимся вглубь территории преимущественно хвойным лесом предзнаменование долгожданной встречи, а менее привлекательный прохладный климат не мог остудить разыгравшееся воображение при появлении на горизонте похожих на пирамиды вершин величественных белоснежных горных пиков, возвышающихся над проплывающим облаками.
При обнаружении очередного племени более примитивных шу, маленькому повелителю даже не нужно было отдавать приказания. Ушуры при поддержке увлечённого охотничьим азартом Иц Ра с подражающим ему Иц Са окружили поселение, состоявшее из приземистых, конусообразных, убого выглядевших шалашей и отловили двух коренастых представителей местного населения.
Свысока рассматривая приятно радовавших низким ростом чёрноволосых пленников, удерживаемых ушурами, возбуждённый искусственно насаждаемой надеждой услышать желаемый ответ Иц Ка медлил с началом пристрастного допроса, опасаясь вновь столкнуться с предвидимым разочарованием.
Хождения вокруг оглядывающихся пленников, томимых ожиданием своей участи, накаляли обстановку. И вдруг, как всегда в таких случаях, яростный всплеск агрессии, от которой ноги подкосились даже у охранников.
Языковой барьер, сотрясаемый криками и шипением, свист пращи, сверкающие негодованием ужасные глаза, буря разыгравшихся страстей – всё смешалось в первобытном разуме. Силы природы, разящие яркими вспышками света, одеяния невиданных существ, ослепляющие отражёнными лучами, грохот неба, низвергаемый из бурлящей тьмы грозовой тучи, оглушающее «раа», вырывающееся у доведённого до отчаяния искателя земли обетованной и тишина.
В полном непонимании обе стороны пришли к взаимовыгодному консенсусу. Иц Ка, чья рука тянулась к снежным вершинам гор, выглядывающих из проходящих облаков, добился желаемых жестов и невнятно повторяемых слов, подтверждающих давние мысленные образы, прекрасно сочетающиеся со столь необычным, ранее не встречаемым зрелищем.
Скованные руки аборигенов, направленные на вершину горы не без помощи координирующих действий ушуров, угождавших повелителю, ознаменовали скорую встречу с высшими сородичами.
Осчастливленный Иц Ка, не напрягая разъяснениями братьев-тугодумов, мысленно переносясь в заоблачный мир, направился к самой высокой горе. Оставленные без каких-либо указаний ушуры самовольно отпустив пленников, пошли за повелителями.
Первое восхождение было неудачным.
Неподготовленные к встрече с холодом братья вернулись обратно, к подножию горы, где расположились ушуры, остановленные приказом маленького шипящего повелителя. На следующее утро неугомонный Иц Ка, укутав себя и братьев в меховые одеяния, взял за руку упирающегося Иц Ра и с криками о земле иц потащил его навстречу с утраченным миром.
Второе восхождение оказалось трагичным.
Спускающийся с горы Иц Ра увидел в сгущающихся сумерках проявившуюся мерцающую точку. Покрепче сжав руку прислонившегося брата, он громко закричал. Сидевшие у костра ушуры, услышав знакомый клич, стремительно встали и замерли, напряжённо всматриваясь в даль. Ориентируясь на повторный крик юный Тех первым бросился навстречу к возвращающимся повелителям. За ним побежали остальные.
Распознав подбежавших людей, Иц Ра отпустил руку брата и пошел к костру. Дезориентированный, в полуобморочном состоянии, управляемый инстинктивными импульсами Иц Ка направился к неразличимым силуэтам, отступавшим при его приближении.
- Иии, аа – жалобно простонал повелитель, протягивая вперёд руки.
Тех, с опаской, не подошёл, а подкрался к Иц Ка. Ухватившись за плечо, промерзший блюститель нравственных устоев подтянул и крепко обнял попытавшегося вырваться юношу.
Агрессивно реагирующий на любое, даже случайное прикосновение недостойных шу Иц Ка с детской, непосредственной радостью наслаждался теплом прижимаемого к себе человеческого тела. Попавший в цепкие объятия, задыхаясь от руки Иц Ка, прижимавшей голову к влажному ворсу промокшей накидки, Тех с трудом повернув шею, в полной мере ощутил остроту впившихся когтей.
Чуть-чуть согревшись, маленький повелитель завертел головой, отыскивая в темноте бросивших его братьев. Ушуры так же посчитали нужным покинуть застывшую в объятиях странную пару. Опершись на слабое плечо прогнувшегося Теха, поскуливая, вместо шипения и бренча футлярами, Иц Ка заковылял к месту стоянки.
Этой ночью, часто повторяемые бредившим предводителем иц имена Уруфы и Иц Ха, и краткие фразы «Ка иди», «кричи небо» приятно ласкали слух мечтавших о скорейшем возвращении домой людей, но полученные повелителями обморожения отложили на неопределённый срок их стремления вернуться к прежней жизни.
Наступившее утро не принесло облегчения. Опухшие ноги, изменив цвет, говорили об обратном. Самый слабый из братьев, единственный не снявший одежду из шкур, при попытке подняться опрокинутый резкой болью, визжа, остался качаться на спине со свисающими обмотками на приподнятых ногах. Не менее пострадавшие молчуны, сумев подняться, опираясь на копья, немного постояв, осторожно опустились на землю, следя за утихающим страдальцем. Уверовавшие в возвращение ушуры, не понимая, что происходит, начали активно, но шёпотом переговариваться, указывая руками на повелителей. Тех, как обычно сидевший между людьми и иц, отрешившись от всего, сконцентрировался на стонущем повелителе. Наклонившись вперёд, он внимательно вслушивался в каждый издаваемый звук, зная, как отреагирует Иц Ка на отсутствие своевременного внимания к своей персоне. Тех не разделял опасливо шипящие негодования ушуров. После потери отца в начале путешествия по чужим землям, он с безразличием относился к возвращению домой.
Спустя сутки ожидания в обществе стонущих братьев иц, преданные ушуры стали разбредаться по округе в поисках скромных средств успокоения ворчащих желудков. Забота о повелителях в отсутствии руководящей силы ни в чём не проявлялась.
Местные жители, прежде всего женщины, вначале заинтригованные, а затем покоренные отношением ужасно выглядевших чужаков, не разоривших поселение и пощадивших пленников, после скрытного наблюдения, развеявшего остатки сомнений теперь стремились поближе познакомиться с новыми, однозначно перспективными в плане улучшения совместного проживания, соседями.
Протянутая горсть ягод на ладони и черноволосая, коротконогая красавица с притягательно роскошным бюстом и с задорным любопытством на лице ощупывает перевязанную с волосами светлую бороду высокого мужчины, выражая своё восхищение неожиданными вспышками, порой оглушительного смеха.
Начавшуюся идиллию единения двух народов нарушил прибежавший Тех.
- Еда, Ка, еда. Ушур неси еда Ка.
Попавшим в очаровательный плен счастливчикам пришлось собираться вокруг Теха. Новые спутницы остались рядом с захваченными избранниками. Лидер ушуров с нарицательным именем, приученный к исполнению второстепенной роли, ощущая неуверенность, усиленную присутствием на чужой территории, был не против навязываемых неотступными женщинами совместных действий, за которыми постепенно последовали, повылазившие из всевозможных природных укрытий остальные, более осторожные члены племени.
Удачное стечение обстоятельств в сочетании с тактическими наработками аборигенов к удивлению самих ушуров позволило качественно реализовать воспринятую, как маловероятную сверхзадачу.
Загнанное в грязевую яму стадо лошадей, вырвавшись из устроенной западни, оставило худшую часть генофонда и отправилось на поиски более безопасного пастбища.
Одного убитого животного было достаточно для удовлетворения голодных взглядов повелителей. Иц Ка первым из братьев подполз к принесённой туше и взволнованный разыгравшимся аппетитом, начал неумело орудовать ножом. Насытившись, он заметил среди ушуров черноволосых шу, но переполненный желудок не располагал к любопытству.
Ненависть и обиду маленький повелитель испытывал исключительно к высшим иц, чья беззаботная жизнь по-прежнему оставляла без внимания призывы оказавшихся в низшем мире сородичей, а обмана со стороны местных жителей, невольно поспособствовавших случившемуся несчастью он не осознавал.
Редкие лужи, с мутным содержимым не могли утолить жажду. После отдыха от чрезмерной трапезы, почувствовав прилив новых сил, Иц Ка подозвал Теха, жестом приказав надеть футляры. Встал с его помощью и, преодолевая боль, опираясь на юное плечо, отправился в казавшийся невероятно долгим из-за непреходящей боли путь к горной речушке. Ушуры вместе с аборигенами забрали остатки еды и, не смея обгонять хромающих повелителей, пристроились сзади.
Достигнув цели, Иц Ка вдоволь напившись, понял, что не в силах преодолеть боль, зашипел на приблизившегося помощника и, опираясь на колени, отполз на пару десятков шагов. Со стоном опустившись в густую траву, он провалился в глубокий сон. Очнувшись вечером от детского визга Иц Ка сел, огляделся и позвал Теха.
Без объяснений можно было понять, что происходит. Местные шу покинув прежнее поселение, активно обустраивались на новом месте. Повелитель хотел зашипеть, но ослабленное тело склонило его нетерпимый разум к безразличию. Иц Ка снова погрузился в глубокий сон.
Во время отдыха повелителей, Тех проявил инициативу и с наступлением темноты трое братьев спали в небольшом шалаше, на теплых шкурах, в согревающей тесноте.
Каждый новый день становился лучше прежнего – повелители выздоравливали. Удача в охоте отвернулась от ушуров и окрепшие молчуны, недовольные скромным рационом вернулись к любимому занятию. Удовлетворившись насаждением черноволосым шу прогрессивных норм поведения, Иц Ка, не найдя другого, более достойного занятия, оставшись наедине с самим собой, выпуская гнев на высших иц за проявляемое безразличие, вспомнил об оставленном брате. Разные мыслеобразы посещали его разум, всё зависело от желания и настроения. В итоге представленная картина о том, что Иц Ха сумел докричаться до небес, послужила основной причиной для возвращения обратно. Для самоубеждения, задравший вверх голову философ, сделал вывод, что над этой местностью земли иц нет, и неудачное восхождение является наглядным подтверждением его миропонимания.
Вернувшемуся с охоты Иц Ра сразу бросился в глаза изменившийся облик маленького брата. Незамеченная часть добычи, брошенная под ноги, только подтвердила предчувствие не такого уж глупого, как считал Иц Ка молчуна. На этот раз Иц Ра был настроен решительно. Оправившись от болезни, он нацелился на возвращение и никакие крики маленького диктатора не переубедят его в обратном.
- Ка иди Ха – глядя в упор, заговорил Иц Ка.
Удовлетворенный таким заявлением, прекрасно обходившийся без слов и щёлканий языком, Иц Ра обойдя маленького брата, пошёл к шалашу.
- Ра иди, Са иди, Ка! – крикнул в спину большому брату раздражающийся Иц Ка, думая, что тот игнорирует его слова.
Взглянув на второго молчуна, взбесившийся крикун преградил ему дорогу и заорал в лицо.
- Са иди!
Свершилось чудо. Обрызганный слюной Иц Са направил руку в нужном направлении и произнёс.
- Сааа.
К трясущейся челюсти Иц Ка подключился язык. Ослабленная психика чуть не лишила сознания истеричного повелителя. Разворачиваясь, он пошатнулся и перевел взгляд на ликующих ушуров.
С наступлением рассвета местные шу, не проявляя радостных эмоций, в полном составе присоединились к уходящим иноземцам, поочерёдно шипевших на ледяную воду при переходе через неглубокую речушку.
Через два дня поход резко прервался. Упав на охоте, Иц Са сломал ногу. Тех по совету знающих шу, обратившись к повелителям, на себе продемонстрировал, что нужно делать в таком случае. Иц Ка забрав палку с кожаным ремнём, сел на колени перед братом и начал привязывать её к голени. На усилившуюся боль Иц Са мгновенно отреагировал ударом здоровой ноги в голову склонившегося доброжелателя. Вскипев от злости, Иц Ка швырнул в брата палкой, отошёл подальше и, отвернувшись, лёг. Затягивающееся безразличие обеспокоило заинтересованных в скорейшем выздоровлении Иц Са людей. Тех, навязчиво просвещаемый и подгоняемый рвущимися домой ушурами, рискуя получить по голове со всех сторон, вновь предстал перед лежащим Иц Ка с новой палкой и ремнём. На удивление спокойный, он внимательно отнесся к повторному совету, но, несмотря на показанные худшие варианты, ожидавшие Иц Са, больше не стал проявлять присущую его характеру настойчивость. Тех, увидев закрывшиеся глаза Иц Ка, отошёл, заняв удобную позицию между ним и досаждавшими его ушурами.
Люди занялись обустройством стоянки, а Иц Ка, подавлявший раздражение от ожидания, узнав о реке, находившейся на довольно значительном расстоянии, посвятил себя организационной работе по изготовлению лодки для переправы (прежняя, оставленная на берегу, лодка куда-то исчезла), а когда всё было готово, его терпению настал конец.
Искривлённая нога Иц Са плохо и медленно срасталась. Одержимый желанием возобновления похода неугомонный маленький брат, торопя события, восприняв сошедшую опухоль за выздоровление, невзирая на шипящие протесты больного, принудил Иц Ра помочь ему встать и, толкнув в спину, заставил сделать первый шаг и спровоцировал осложнение.
Постигшую неудачу Иц Ка решил компенсировать чрезмерным закармливанием раздражавшего немощностью брата – безрезультатно.
Время проходит, боль остаётся. Возрождённая луна, раскрывшись в полном свете и угаснув на небосводе, готовилась к новому циклу проявления.
Принимая во внимание не проходящую боль, Иц Ка догадался соорудить носилки из самой большой из имеющихся шкур, чьи четыре конца связывались попарно и нанизывались на длинный шест. Поднятый ушурами Иц Са, зажатый с двух сторон застонал. Страдания длились недолго. Из-за лопнувшей на связке кожи он вывалился на землю.
Неисправность была быстро восстановлена самим Иц Ка, но больной брат отказался лезть вовнутрь.
Маленький брат, жаждущий возвращения к Иц Ха, с чувством ненависти посмотрел на кривую ногу лежавшего.
- Са лежи, Ка иди, Ра иди – хладнокровно произнёс главный генератор идей.
После таких слов Иц Са сумел встать, опираясь на копьё, пошатнулся, боясь больной ногой коснуться земли, и упал на спину. Вытаращив глаза на возвышающегося маленького брата, он зашипел.
- Ка иди – невозмутимо повторил Иц Ка – Ра иди, шу, ушуры…
Не задумываясь о выборе он поочерёдно указал рукой на троих светловолосых мужчин, каждый раз повторяя «ушур Са».
Дальше, схватив большого брата за руку, Иц Ка пошёл вперёд.
- Рааа! – закричал оставляемый брат.
Иц Ра одернув руку, вернулся к Иц Са. Подошедший Иц Ка вновь уцепился за большого брата и пристально посмотрел в глаза.
- Нога Са – боль! Са лежи! Ушуры неси еда Са! Нога Са – Иц Ка постучал своей ногой о землю – Са иди дом иц!
Оглушенный громким, ошеломляющим эмоциональным надрывом голоса, Иц Ра повиновался гипнотической силе маленького брата. Проблема выглядела решённой – поход возобновился.
Торопливо увеличивая расстояние и стараясь не замечать криков брошенного брата, Иц Ка чуть не упал, когда оглянувшийся Иц Ра высвобождаясь, оттолкнул его.
Абсолютно все люди, включая назначенных в помощь оставляемому Иц Са, шли сзади. Иц Ра прокричав «раа!» большими шагами направился к одинокому брату.
- Шуу, шуу! – заорал взбешённый маленький повелитель, обогнал Иц Ра и побежал навстречу к остановившимся людям.
Под его разъярённую руку попали возглавлявший толпу людей предводитель ушуров с другом. Не чувствуя вины, они с удивлением восприняли гнев повелителя и оказались крайними в ответе за проявленное непослушание. А ранее назначенные в услужение Иц Са, пригнувшись удачно затерялись за спинами идущих последними черноволосых шу.
Разъяренный невообразимой дерзостью Иц Ка ударами пращи отогнал ни в чём не повинных мужчин к брошенному всеми брату. Иные кандидаты, успев сориентироваться в ситуации, расступившись, предусмотрительно увеличили безопасное расстояние и замерли с клокочущими в груди сердцами. Боясь ощутить на себе пылающий взор повелителя, каждый из них надеялся на то, что уготованная участь обойдёт его стороной. Носивший футляры Тех, привычно следовавший по пятам за повелителем, попав в поле зрения, неожиданно, пожалуй, даже для самого Иц Ка, оказался третьим, кто должен остаться. У повелителя мелькнула мысль изменить решение, но безрассудный гнев заглушил её.
Глядя на юношу, нервно дышащий Иц Ка хотел что-то сказать, но от волнения не найдя подходящих слов, снял с его плеч футляры и указал рукой на лежавшего Иц Са. Затем направился навстречу к практически подошедшему Иц Ра.
Ошеломлённый таким крутым поворотом в своей судьбе, утратив связь с реальным миром, не замечая совершаемых действий Тех медленно пошёл за повелителем. Безжалостная праща опустилась на впавшую в состояние прострации голову. Оглушённый юноша упал на землю. От такого зрелища черноволосые люди бросились в рассыпную.
- Ка иди, Ра иди! – орал уходивший спиной вперёд Иц Ка, заглушая в себе жалость к покидаемому брату, стоящему на одном колене, опершемуся на копьё и кричащему с протянутой рукой.
Оттесняемый Иц Ра, посмотрев на остающихся ушуров и на зовущего брата, перестал сопротивляться и, зашипев, пошёл обратно так быстро, что Иц Ка пришлось бегом догонять его.
После обморожения, больные ноги став чувствительными к ночным перепадам температуры гнали Иц Ра прочь из этих мест. Напоследок он оглянулся и, убедившись, что Иц Са по-прежнему с ушурами успокоился, окончательно доверившись оптимистическим обещаниям Иц Ка.
Братья иц, ушуры и шу продолжали удаляться.
Стресс помог Иц Са справиться с болью. Встав на ноги, он криком «сааа» подозвал ушуров, опёрся на них, не заметив, как уронил копьё и, прыгая на одной ноге, предпринял отчаянную попытку догнать исчезающих братьев. Из страха быть оставленными, мужчины подхватили повелителя под мышки как себе подобного и изо всех сил потащили его к реке. Тех без напоминания поднял оружие. Взглянув на болтающийся, бьющий по спине повелителя футляр, он медленно поплёлся следом.
Наконец догоняющие увидели топтавшихся вдоль берега реки людей.
- Рааа! – закричал остановившийся Иц Са.
Подбегающие черноволосые отняли последнюю надежду. Не дойдя до реки, измученные ушуры вместе с повелителем уставились на пустой противоположный берег.
- Сааа – скорее простонал, чем проговорил Иц Са, указывая рукой на виднеющуюся из травы лодку.
Оттолкнув поддерживающих ушуров, он упал на живот, приподнялся и, изгибая спину, вновь направил руку к находящейся на другом берегу лодке.
- Сааа.
Не зная, кто скрывается в толщах воды, ушуры отступили от требующего лодку повелителя, а черноволосые посмотрев на них, отбежали ещё дальше.
Тех осторожно обойдя Иц Са, не отдавая копья, побежал к расположенному ближе к реке валуну, большему в ширину, чем в высоту, вскарабкался по изглаженной поверхности, вздымающейся под незначительным углом, и посмотрел вдаль.
- Сааа.
Теперь внимание и рука повелителя устремились к Теху. Вернувшись ушуры, помогли подойти Иц Са к валуну.
- Сааа – отталкиваясь здоровой ногой и цепляясь за малейшую неровность, повелитель пополз наверх.
Положив копьё, Тех незамедлительно спрыгнул с противоположной стороны. Поглядывая на злую мимику ушуров, ошибочно принимая её на свой счёт он, не отходя от валуна, сев на корточки, обхватил ноги руками и опустил голову.
Привилегированный юноша, не по своей воле утративший в детстве связь с людьми, за несколько лет, отождествляемый как неотъемлемая часть Иц Ка давно превратился в чужака для своих. Они уже не раз выражали словесное призрение к тому, кто вынужден озвучивать малоприятные требования повелителя, с удовольствием изливая злость на слабейшего. Безропотно снося оскорбления, Тех не защищался жалобами, позволяя безнаказанно куражиться над собой, но до рукоприкладства дело никогда не доходило. А сейчас, лишённый покровителя, он погрузился в состояние потерявшегося ребенка, видя во всём угрозу нынешнему существованию.
- Сааа.
Тех поднял голову. Увидев повелителя протягивающего вниз руку, он отошел от валуна, напряженно представляя, что на этот раз требует величественный молчун. Иц Са не умолкал, а Тех не знал, что делать. К нему подошла женщина с панцирем черепахи, наполненным водой. Вскарабкавшись на валун, Тех протянул повелителю на половину расплескавшееся питьё. Возможно, женщина ошиблась с желанием повелителя, но тот с жадностью выпив воду, указал пустым панцирем на реку. Тех побежал за новой порцией. Сбегав дважды, вернувшийся юноша застал повелителя спящим. Почувствовав некое облегчение, Тех выпил воду и сел у валуна, спрятав лицо от пристальных взглядов ушуров. Боясь их, он даже не предполагал, что упускает шанс подчинить себе бравых охотников, временно утративших былую самоуверенность.
Следующее утро началось с поочерёдных «рааа» и «сааа» – Иц Са привлекал к себе внимания. Не утруждаясь позой преклонения Ушур с Ахешом, так звали второго мужчину, подошли поближе к валуну и вопросительно посмотрели на Теха. Сидевший юноша, оторвав голову от колен, тихо произнёс:
- Еда.
Не менее голодные мужчины, осмотрев племя черноволосых, выбрали лучших и отправились на поиск пропитания. Оставшиеся, подкормившись прибрежной мелочью, занялись сооружением шалашей, очищая место стоянки от кустов и молодых деревьев.
К счастью недалеко проникших в лесной массив охотников, подвернувшийся по иронии судьбы со сломанной ногой олень стал лёгкой добычей для иноземных авторитетов, умело скрывавших скромный опыт в самостоятельной охоте.
Тех, бежавший от реки с водой для Иц Са, услышав крики детей и женщин остановился и присмотрелся. Ничего не увидев, но по усилившимся радостным возгласам он догадался – люди встречают возвращающихся с добычей охотников.
Иц Са громко заревел, увидев брошенную в трёх десятках шагов от валуна тушу оленя. Ушур, отогнав сбежавшихся людей и под не прекращающиеся крики повелителя, торопясь, не снимая шкуры, вырезал заднюю ногу, подбежал и бросил её перед сидевшим Техом. Забеспокоившийся повелитель чуть не свалился, следя за передвижениями аппетитного подношения. Тех вскарабкался, отдал ногу, услышал шипение вместо безмолвной благодарности и, спрыгнув, вернулся на свое место.
Понаблюдав за столпившимися вокруг туши людьми, подгоняемый голодом он подошел, походил вокруг и попытался протиснуться рядом с Ахешом, но чья-то рука грубо оттолкнула его. С вымазанным в кровь лицом, отвыкший от подобного отношения Тех вернулся к валуну. Усевшись и прижав к груди колени, он наблюдал за счастливчиками, урвавшими свой кусок мяса.
Вокруг встававших взрослых визжали дети, занимаясь попрошайничеством. Большинство людей набивали желудок, не отходя от туши и только насытившись, кое-кто надевал остатки еды на прут и шёл к костру для приготовления изысканной пищи. Тех, учуяв запах жареного мяса, звучно сглотнул слюну. Он глубоко вздохнул и опустил голову. Неожиданно сверху упала обгрызенная нога с не содранной до конца шкурой. Тех, не смея прикоснуться, посмотрел наверх. Голова повелителя не свисала, значит можно забирать. Осчастливленный юноша схватил ниспосланное свыше и активно заработал челюстями, вычищая до бела плохо обработанную кость. Жизнь подле Иц Са показалась не такой уж плохой.
Ушуры с мыслями о скорейшем возвращении, по примеру беспрекословного авторитета из иц, стремились получше кормить повелителя. Такая активная деятельность, чаще неудачная, быстро распугала обитавшую в округе дичь. Дальше находились враждебные племена, предпочитавшие налаживать контакты с чужаками, основываясь исключительно на исходящих из желудка интересах.
Попадая в зону пристального внимания, об охоте приходилось забывать. Кружившие вокруг местные каннибалы вызывающим поведением настойчиво провоцировали контратаку. Умело рассредоточиваясь на хорошо изученной территории, прячась за стволами и в кроне деревьев, одна группа увлекала утративших бдительность охотников, уверенных в превосходстве, а другая нападала на последнего атакующего. Потеряв человека, а затем ещё одного Ушур был вынужден покинуть хорошо контролируемые территории.
Иц Са пришлось принять основной рацион людей, за исключением вегетарианской пищи. Главным поставщиком лягушек, змей, улиток и мидий являлся Тех. На его требования отдать Иц Са собираемую еду, черноволосые шу не оказывая сопротивления, просто убегали при приближении. Утратив страх перед увеченным повелителем, они не хотели помогать, а скорее наоборот стали главными конкурентами и при этом не собирались возвращаться на прежнее место, отлично понимая, что в зоне распространяемого крика они находятся в полной безопасности. Ушур, видя малую эффективность своего копья и пропавший интерес к охоте большинства помощников, изготовил из куска кожи пращу и занялся восстановлением былых навыков, привлекая к этому занятию всех, кто проявлял интерес.
Ранее, Иц Ка, ревностно охранявший свое превосходство, взбешённый проявлением достойной конкуренции низших существ, запретил ещё юному Ушуру пользоваться воспроизведённой копией оружия великого народа, но сейчас забота о повелителе и неудержимое стремление возвращения домой были превыше всяких норм поведения.
Несколько дней весёлых тренировок, не обошедшихся без травм, и довольный Иц Са разрывал зубами скромную тушку изворотливого зайца, поглощая её целиком вместе со шкурой и мелкими костями. Назойливые каннибалы также не остались без внимания, и несколько камней достигших цели надолго отбило желание возобновлять встречи с умелыми метателями.
Шло время. Иц Са всё меньше походил на прежнего повелителя. Как памятник на пьедестале он дни и ночи проводил в излюбленной позе иц. С валуна Иц Са не слазил, построенным рядом шалашом не пользовался. Ничто не могло согнать его вниз: ни голод, ни ночной холод, ни дождь, ни даже случайно сброшенный футляр.
Ушур с Ахешом, злясь, подзывали Теха. В очередной раз, они требовали сказать повелителю о возвращении домой и с замиранием сердца следили за его реакцией. Но с окаменевшим выражением лица Иц Са как будто не видел и не слышал кричавшего. Он отрешенно смотрел вдаль, не отвлекаясь даже когда Тех, осмелившийся залезть на край валуна, начинал громко орать. Интерес к жизни у повелителя просыпался только с появлением голода и жажды.
Своеобразное поведение вызвало соответствующее отношение ушуров – они отказались его кормить, скрывая всю добычу. Иц Са в ответ начал громче кричать, но с валуна не слазил. Тех, как мог, продолжал его подкармливать и тем самым, не догадываясь за что, попал в немилость к ушурам и к подражавшим им черноволосым. В дополнение ко всем невзгодам, волосы измождённого морально и физически юноши сбились в единую массу, пропитанную клейкой маслянистой жидкостью. Причёска безбородого ушура приобрела отвратительный вид, окончательно отвернув соплеменников.
О своей судьбе Тех не задумывался. С утра до ночи он непрестанно находился в поисках еды, неоднократно прочёсывая вдоль и поперёк обедневший берег. О себе Тех не беспокоился, иначе говоря, не осознавал себя в реальном мире, продолжая автоматически проявлять посильную заботу о повелителе.
К пронзительным крикам Иц Са все привыкли и никто, даже поворотом головы не реагировал, а Тех возвращался к нему только тогда, когда дно биомиски хоть чем-то прикрывалось. Но вот прозвучал голос, чей звук моментально опустошил поселение. Главные мужчины отсутствовали, а прочие шу, похватав детей, без оглядки побежали прочь.
Привлечённый криками Иц Са, из лесного массива, покрывавшего холмистую поверхность, вышел огромного размера медведь. Рыча, покачиваясь размеренной походкой, он направлялся к валуну. Иц Са, впервые за долгое время лежания встал, опираясь на копьё, и наклонился вперёд, чтобы лучше рассмотреть объявившегося незнакомца. Медведь остановился, внимательно изучая неизвестного соперника и ловя шмыгающим носом новые запахи.
Временная нерешительность, ошеломляющий рёв и соскочившее с упора копьё увлекло Иц Са вниз. Удачно приземлившись на руки при этом, не выронив оружие, он на удивление быстро поднялся, поджимая больную ногу, отыскал среди зелени тёмно-бурую массу перекатывающихся мышц и издал на этот раз боевой клич «рааа». Впечатленный силой голоса, медведь вновь остановился. Настал период великого противостояния. Два грозных противника, обмениваясь рычащими угрозами, терпеливо испытывали друг друга, отыскивая слабые стороны и выжидая удачного момента для нападения. Иц Са пошатнувшись, оперся на валун. Медведь взревев, не торопясь, пошёл в атаку. Расстояние сокращалось, агрессия нарастала.
- Рааа! Рааа! – закричал Иц Са, приподнимая копьё.
Критическое расстояние, медведь встаёт на задние лапы, ужасный рёв, ужасные клыки, длинные когти, замах, бросок. Иц Са падает, медведь вслед за ним. Противник повержен, но не побеждён. Раненый в грудь, прошитый насквозь копьём медведь, впиваясь когтями в землю, лёжа на боку, продолжил наступление на вставшего на колени, а затем откинувшегося назад обидчика. Иц Са отталкиваясь одной ногой и, перебирая руками, начал панически отползать.
- Са, Са, Саа.
Повелитель не слышит голоса Теха. Прятавшийся за валуном юноша на четвереньках подполз с мечом. Выхватив оружие из протянутой руки, Иц Са швыряет его в приближающегося медведя. Меч, сделав сальто в воздухе, не долетев до цели, вонзается в землю. Прямой нож, единственное, что осталось так же бездумно брошенный исчезает в траве. Тех встал, швырнул в медведя пустой футляр и отбежал. Получив звучный удар по голове, зверь остановился. Усугубляющиеся последствия от ранения копьём сковали теряющее жизнь тело.
- Саа – рука сидевшего повелителя тянулась к медведю – Саа – теперь внимания удостоился Тех – Саа.
Он понимал, что требует Иц Са. Напугав завертевшегося повелителя исчезновением за валуном, он вернулся с двумя камнями и швырнул их в неподвижного медведя, никак не отреагировавшего на ощутимое беспокойство. Заручившись гарантиями безопасности, Тех пригнувшись, медленно, плавной поступью, надеясь быть незамеченным, направился к хищнику. Иц Са, наклонившись вперёд, замолчал. Глаза юноши неотрывно следили за оголенными клыками, торчащими из полуоткрытой пасти. Замедляя по мере приближения ход, очутившись рядом с мечом Тех осторожно, не торопясь обхватил рукоять дрожащими пальцами и потянул на себя. Еле слышный звук, при вытаскивании из земли, холодным ужасом вибрации пронёсся от меча по рукам к груди и ударил по голове. Эмоциональное напряжение зашкалило все разумные пределы. Рассмотрев живое в мёртвом, Тех замер на месте. Немного придя в себя, он отклонился назад и потянул меч. Иц Са с не меньшей осторожностью бесшумно подполз сзади. Когти его руки коснулись бедра юноши. От неожиданности Тех с криком взмахнул мечом и, одурев от страха, рванул вперёд. Медведь в пяти шагах, в трёх... Чуть не наскочив, Тех при резком развороте падает, и лезвие меча касается лохматого тела хищника. Мгновение, Тех смотрит на медведя, вскакивает и вот он уже за спиной повелителя, не замечая голоса и тянущейся руки Иц Са, требовавшего возврата меча.
Отобрав оружие, повелитель встал, ухватившись за сгибающегося Теха. Опытный взгляд оценил обстановку. Внушительные размеры хищника располагали к контрольному удару мечом в область сердца.
Убийство более сильного соперника пробудила в надломленном жизнью повелителе прежнего могучего иц. С гордостью посмотрев на поверженного медведя, он вырвал копье и, не замечая боли от падения, встав, издал победоносный клич. Тех тем временем отыскал нож и вместе с футляром положил на тушу убитого хищника, тем самым намекая на начало долгожданного пиршества.
Как только повелитель приступил к разделке туши, объявились черноволосые сожители. Изголодавшийся по мясной пищи Иц Са не вставая, громким криком отгонял каждый раз непозволительно близко подбиравшихся шу.
- Раа! – вторил ему, стоявший рядом Тех, внимательно следя за наглеющими людьми, способными запустить камнем в спину.
Иц Са отрезал первый кусок и жадно стал разрывать его зубами, давясь проглатываемыми частями. Глаза Теха присоединились к трапезе. Доедая третий кусок, повелитель, наконец-то, обратил внимание на поперхнувшегося слюной соседа. Недоеденное мясо полетело в сторону Теха. Поймав налету, не пытаясь прожевывать, он быстро расправился с подаренной порцией и застыл в ожидании следующей. Объевшись до боли в животе Иц Са лёг рядом с тушей. Всё ещё голодный Тех, раздразнённый единственной подачкой, глядя на повелителя сел рядом, прогибаясь, скользя рукой, дотянулся до ножа, взял за рукоять и прищурил глаза, не зная, как отреагирует Иц Са, засекший его неподобающие действия. Увидев опускающуюся голову, он подтянул прижимаемый к траве нож и, косясь на повелителя начал хозяйничать над тушей. Наевшись, он занялся обвалкой мяса.
Не рассчитывая на помощь, изрядно попыхтев и потужившись под пристальным присмотром повелителя, собрав всё возможное на куске шкуры, Тех протянул руку к валуну.
- Са, Тех ложи еда земля.
Не дожидаясь одобрения, Тех засунув нож с мечом в футляр, непроизвольно, по привычке, оставшейся со времён общения с Иц Ка, забросил его через плечо и потащил шкуру. Иц Са не пошел, а пополз на четвереньках следом, приподняв вверх больную голень.
Пока Тех, используя металлический нож, занимался выкапыванием места для схрона, проникшийся доверием Иц Са решил посетить его шалаш. Поудобнее устроившись в прохладном местечке, он высунул наружу голову, чтобы наблюдать за шумевшими шу увлечёнными дележом остатков добычи. Тех был полностью поглощен работой. Дно узкой, но длинной ямы, вырытой под краем валуна, он выстелил сухой травой, бестактно изъятой из-под отдыхающего повелителя, затем уложил мясо и снова прикрыл травой, а сверху, образуя бугорок, положил ранее снятый дёрн. Теперь можно отдохнуть. Тех сев на охраняемый объект, посмотрел на сопящего повелителя, оперся спиной на валун, подставив согревающим лучам солнца раздувшийся желудок и закрыл глаза.
В накатившем полудреме он ощутил чьё-то присутствие. Перед открывшимися веками появилась сидевшая на корточках женщина, не молодая, но с притягательной роковой страстью во взгляде. К разжавшимся губам Теха, готовящегося закричать, прикоснулась влажная ладонь. Обезоруживающая улыбка и завораживающий карий взгляд обездвижили напрягшееся тело. Женщина подняла вторую руку с чёрным отщепом из обсидиана. Не давая времени опомниться, она поднесла самодельное лезвие к прижавшейся к валуну голове. Понимая усилившуюся причину беспокойства, женщина отняла руку от оскалившегося рта, взяла свою прядь волос и демонстративно отрезала их.
Не контролируемая жизнь разрастающейся под слипшейся копной волос колонии насекомых подталкивала к принятию радикальных мер. Догадавшийся Тех, ощупав сотворённый ненавистным колтуном беспорядок, больше не отказывался от навязываемых услуг.
Проспавший до вечера, Иц Са вздумал вернуться на прежнее место. Оказавшись на вершине валуна, он вспомнил об оставленном внизу копье с футляром.
- Сааа! – закричал повелитель – Сааа! – глядя на копье и беспокоясь за исчезнувший футляр, продолжил кричать он.
Отсутствие Теха только усилило звук непрекращающихся призывов повелителя. Люди, располагавшиеся вокруг валуна, растревоженные особо гневным тоном голоса повелителя начали отступать, покидая шалаши. Те, кто видел Теха, с раздражением смотрели на его бездействия, а кое-кто стал указывать на него рукой, но повелитель, не замечая подсказок, продолжал орать. Прижавшийся к валуну виновник беспокойства, отнимая сцепленные на макушке руки, медленно встал и немного отошёл.
Склонившееся над горизонтом солнце успело осветить явление преображённого человека. Страшась нового облика, Тех не поднимая глаз, отозвался. Изумлённый Иц Са, не в состоянии опознать в обритом существе Теха водил глазами сверху вниз. Задерживая внимание на знакомой одежде он переводил расширенные и без того огромные глаза на белый, местами замазанный от растирания порезов кровью, череп, разительно контрастирующий с загорелым лицом.
Стоявшие вдали Ушур с Ахешом, недавно вернувшиеся с охоты с пустыми руками, не стремившиеся расспрашивать черноволосых шу, по-своему расценивающих их интерес и при приближении разбегавшихся с обгладываемыми костями, увидев странного незнакомца, пригнулись к траве, как в момент опасности, ожидая продолжения разворачивающихся событий. Первое впечатление – ис, чужой ис в одежде шу. Бездействие Иц Са напрягало обстановку. За их спинами раздался громкий, звонкий смех. Высокорослые мужчины, склонившиеся наполовину, резко оглянулись. Перед ними возвышалась та женщина, по чьей вине возник такой переполох.
Свисающая с валуна голова повелителя безмолвствовала.
- Са, Тех – боязливо сказал Тех.
Не дожидаясь осложнений от возникшего недоразумения, он застучал одной рукой по груди, а второй по лысой голове. Иц Са не вставая, развернулся на животе, подняв вверх больную голень и быстро, не без страха цепляясь заскрипевшими когтями за поверхность, соскользнул на землю.
- Са – прозвучал голос опершегося на валун повелителя.
- Те… те…, Тех – слегка заикаясь от волнения, отозвался юноша, чувствуя себя неузнанным.
- Са!
- Тех! – громко, вторя голосу повелителя, крикнул Тех.
- Саа! – Иц Са протянул руку к уже узнанному юноше.
Тех подошел поближе, но не настолько, как хотел повелитель.
- Сааа! – раздраженно повторил повелитель, наклоняясь вперёд.
- Тееех! – отозвался юноша, делая мелкие шаги к протянутой руке.
- Саа!
Рука Иц Са коснулась безволосой головы. Тех вздрогнул. Острые когти впились в кожу. Повелитель пододвинул упирающегося юношу и внимательно, впритык, обдувая холодным дыханием, осмотрел голову, вращая её рукой. Удовлетворив любопытство, забыв, зачем звал, он развернулся, собираясь залезть на валун, но передумал и, подняв копьё, заковылял к шалашу. Взглянув на ушуров, Тех быстро спрятался за валуном.
Раздался звонкий хохот. Ушур с Ахешом обернулись. Женщина вновь рассмеялась, закрепляя полученное внимание.
Два увесистых куска мяса, безнаказанно изъятые после окончания стрижки прямо из-под оцепеневшего от невероятной наглости Теха, порадовав частичным присутствием неизбалованный желудок, застряв в мозгу тягостным напоминанием, вдохновляли изощренный разум на новые свершения по завоеванию лучших ролей на сцене жизни.
Дала, так звали женщину, потерпев неудачу на фронте межличностных отношениях с оставленными высокорослыми чужаками, отдавших предпочтение другим, приступила к созданию своего сверхмужчины, способного удовлетворить все необходимые для безбедного существования запросы.
- Баар! – сказала Дала и став на четвереньки пошла на опешивших ушуров.
Всё племя, как по команде сбежалось и выстроилось полукольцом для просмотра за разворачивающимся действом.
- Баар! – руки женщины оторвались от земли и взметнулись вверх.
Дала, выпрямившись, двинулась прямо на Ушура. Мужчина, невольно отступая, оглянулся на валун и, оступившись, упал, приземлившись на заднее место. Выпученные, сверкающие белками в полутьме глаза в сумме с преувеличенным оскалом, из которого доносилось похожее на медвежье рычание, спровоцировали крик у наиболее впечатлительной публики. Резкий поворот, снова поворот – рассказчица вырвала копьё из руки оробевшего Ушура.
- Са – вытянув шею вперёд, Дала развернулась.
Приподняв вывернутую ногу, изображая Иц Са, она пошатнулась от чрезмерного желания выглядеть реалистичнее и вонзила в землю копьё на расстоянии трёх шагов. Упав рядом, она по-пластунски подползла и обняла торчавшее древко и застонала, дёргаясь всеми конечностями.
- Бар – прозвучало разъяснение одного из зрителей, восхищённого собственной догадливостью.
Вскочив и отбежав на прежнее место, женщина изобразила падающего Иц Са.
- Са, Са, Са! – раздалось несколько участливых голосов, свидетелей прошедших событий.
- Тех! – закричала вставшая улыбающаяся Дала, в первую очередь обращаясь к обезоруженному и обескураженному главному мужчине, скромно стоявшему рядом с Ахешом.
- Тех! – теперь женщина обращалась ко всем присутствующих, пройдясь пристальным взглядом по глазам каждого.
Отбежав в сторону, вызвав суматоху среди стоявших, Дала вернулась к месту, где торчало копьё, держа в руке короткую, за неимением другой палку.
- Тех! – женщина ударила себя в грудь, обозначая имя действующего лица.
В её импульсивном по накалу страстей и колоритном в подробностях исполнении Тех, спасая повелителя с криком бросившись на раненого медведя, сразил его мечом.
Дала знала, у кого находится голова ужасного зверя. Убежав в темноту, она бесстрашно вскочила в чужой шалаш, нашла то, что хотела и направилась к костру. Подбросив больше хвороста, женщина подняла над собой объеденный череп медведя.
- Са, Тех, Сатех! Сатех! – начала скандировать Дала.
- Сатех! Сатех! Сатех! – поддержали её собравшиеся вокруг свидетели, усвоившие предложенную интерпретацию не совсем ясных событий.
Восхищённый взгляд Ахеша, попавшего под влияние толпы оставил в одиночестве самопровозглашенного вождя. Ушур подобрав копьё, помедлил немного и, опустив голову, последним присоединился к ликующей толпе.
- Раа! – людской шум раздражал разбуженного Иц Са.
Наступила тишина.
- Раа! – закричала Дала, тряся над головой черепом.
- Ааараалаа! – хором, за исключением обозлённого Ушура и опомнившегося Ахеша, поддержали её соплеменники.
Вновь наступила тишина. Угомонившаяся от усталости Дала взглянула в сторону валуна.
Голова сотворённого кумира с опаской посматривала на бегом приближающуюся женщину. Дала, ничего не говоря, бросив быстрый взгляд на шалаш с едва заметной торчащей головой Иц Са, лежавшей на траве, схватила руку Теха и потащила за собой.
Нарастающий в темноте звон металла насторожил стоявших у костра людей.
Оказавшись в кругу хранивших молчание шу Тех надел через плечо так и не переданный забывчивому повелителю футляр. Безволосая голова в сочетании с удивительной вещью, болтающейся за спиной, при свете мигающего костра придавали юноше нечеловеческий облик. Почувствовав чьё-то прикосновение к футляру, Тех резко обернулся и зашипел, а подскочившая Дала без особых прелюдий из всех сил толкнула обидчика своего мужчины. Удовлетворившись сверкнувшими в темноте пятками отлетевшего, она начала громко утверждать новое имя, соответственно новое положение в племени её избранника, делая угрожающие выпады грудью на тех, кто меньше всего нравился.
- Сатех! Сатех! Сатех!
Глядя на наивное восхищение людей, так быстро переориентированных в симпатии к сомнительному герою угасшего дня, Ушур не представлял, как сохранить угнетаемый оглушительными восклицаниями былой авторитет.
Увеличивающееся количество голосов достигло подавляющего большинства. Демократический выбор склонился в пользу ицподобного человека, за спиной которого периодически раздавался рёв могучего Иц Са. Новый, глоткой деланный лидер с харизматичной скромностью смотрел на своих торжествующих избирателей и мечтал поскорей оградить себя приемлемой дистанцией.
С наступлением утра популярная голова засветилась из шалаша личного пиар-менеджера. К новому имени, круто менявшему незавидную судьбу, добавилась шикарная женщина и двое объявившихся детей – девочка, лет на пять младше безволосого опекуна и семилетний мальчик.
Перед очередной охотой Ушур внимательно следивший за взбодрившимся повелителем, как будто впитавшим силы убитого медведя, улучив удобный момент, подошёл к Сатеху, скрывшемуся в жилище Дала с украденным куском мяса для своего семейства. С подчинённым выражением на лице он заглянул внутрь. К нему навстречу выползла Дала. Она набрала в легкие побольше воздуха, готовясь защитить взятого навырост мужчину. Сконцентрировавшись на шуме раздувшихся ноздрей, Ушур поставил перед заслонившей Сатеха женщиной копьё.
- Копьё Ушур – ихо беги, эль беги, муна беги. Копьё Са – Ушур направил руку к валуну – зверь лежи.
Эти слова предназначались не для Сатеха и тем более не для Дала. Иц Са должен знать, с какими трудностями сталкиваются охотники, нападая на крупных животных: лошадей, оленей, лесных быков.
- Сатех – разобравшись в словах и жестах Дала встав, изобразила бросок копья – Сатех бросай копье бар – приукрасив вчерашние домыслы кичливым враньем, заявила возгордившаяся женщина.
- Копьё Са…
Не дослушав Ушура, осенённая невероятной наглостью, простодушная Дала вытащила на свет затаившегося Сатеха и, хлопнув его по спине подтолкнула к безумным действиям.
- Сатех, иди Са – сказала она.
Не подозревая о крамольных помыслах женщины, Сатех направился к валуну, думая, что бежит на призыв повелителя. Обгонявшая его Дала, смущая, провоцировала ускорение, а Ушур представлявший худшие последствия от такой авантюры придерживался разумной дистанции, при этом в тайне души надеялся на чудо.
Повелитель, занятый перевариванием пищи, свесив голову с валуна, лениво смотрел на бегущих людей. Забытое им копьё было приставлено к валуну, а надетый перед подъёмом футляр оставался на спине хозяина.
Подбежавший Сатех, предположивший, что повелитель хочет пить, взяв панцирь черепахи, отправился в сопровождении Дала за водой, вернулся, вкарабкался на валун и сделал ещё пару рейсов. Постояв немного рядом с умиротворенным Иц Са, он соскочил вниз и с чувством исполненного долга зашагал к новому жилищу, торопясь подкрепиться добытым под сильным прессингом Дала мясом, оставленным под присмотром вечно голодных детей, как вдруг услышал.
- Са, Сатех бери копьё Са!
Юноша замер на месте. От таких слов обнаженная на черепе кожа покрылась пупырышками, подбородок прижался к груди, а веки крепко сжались.
- Сатех бери копьё, бросай эль, неси мясо! – прокричала Дала.
Затаив дыхание Сатех вслушивался в окружающие звуки, надеясь на то, что слова безрассудной оптимистки пролетели мимо заторможенного разума сытого повелителя. Громогласно «рааа» не прозвучало. Сатех приготовился с облегчением вздохнуть, как вдруг вздрогнул и резко повернулся от ощущения холода прикоснувшегося к позвоночнику металла. Подхватив падающее копьё, Сатех бросил испуганный взгляд на улыбающуюся Дала, а затем на повелителя. Иц Са, свесив голову, невозмутимо смотрел на него.
- Тех бери копьё, неси мясо – тихо проговорил непривыкший к новому имени заложник возникшей ситуации.
- Сатех бери копьё, неси мясо Са – громко сказала Дала, движимая мечтами о праве на солидное вознаграждение за свершаемую сделку.
- Сааа – спокойно произнёс повелитель, зевнул и обратно свесил на край валуна поднятую голову.
Сатех бездействовал.
- Са говори – бери копьё, иди, бросай копьё, неси мясо – констатировала неугомонная Дала.
Сатех растерянно посмотрел на Ушура. Он никогда не участвовал в охоте и соответственно не обладал навыками владения копья.
- Сатех, иди – крикнула Дала, толкнув юношу в грудь.
Получив ускорение, Сатех направился за оглядывающимся на него Ушуром, одновременно сзывавшим к себе охотников. Предвкушая наступление краха вчерашней славы, сознательно игнорируя новичка, лучший охотник, ускоряя шаг, перешёл на бег, возглавив группу присоединявшихся мужчин.
Исчезнув в лесной чаще, подальше от глаз повелителя, уступающий в силе и выносливости Сатех, задыхающийся после длительной пробежки, остановившись, опёрся на потяжелевшее копьё.
- Ушур! – прокричал он.
Сильнейший из мужчин остановился, но не подошёл.
- Ушур бросай копьё – подбежавший к нему Сатех, выставив вперёд руку с оружием Иц Са.
Самый сильный и отважный мужчина, в мыслях успевший неоднократно избить тщедушного соплеменника и отобрать копьё, оказавшись рядом с желаемым, оробел, на шаг отступив от заветной мечты.
- Копьё Са, Ушур – переведя дыхание, пытаясь изобразить улыбку, сказал Сатех.
Ушур глядя на юношу, вспомнил себя в его годы. В те времена он тоже держал в руках копьё иц. На мгновение, забывшись в воспоминаниях, Ушур вздрогнул от прикосновения, прислонённого к груди оружия. Подхватив падающее копье, он взглянул на Сатеха.
- Ушур бросай копьё – странная мимика юноши, вероятнее всего служила олицетворением радости.
Не сказав ни слова, Ушур не дав взамен своего копья, оставив юношу безоружным, вернулся к прерванному бегу. Сатех пристроился рядом.
Лесной бык, вожак стада, доставил немало хлопот охотникам, но в итоге поплатился жизнью за проявленную самоуверенность. Копьё Иц Са оправдало возложенные на него надежды.
Сатех, глядя, как мужчины мучаются с отщепами и костяными ножами при разделке туши мысленно подготавливал себя к разговору с Иц Са о ноже. К нему, сидевшему в стороне, подошел Ушур. Отдав юноше половину сердца, он приземлился рядом. Ахеш, явно уязвленный таким поведением, скрывая на лице обиду активно поглощаемым куском печени, подошел и молча сел возле них.
Уничтожив съедобные внутренности, охотники по приказу Ушура расчленили быка. По окончании Сатех получил увесистую ногу для повелителя, а всё остальное легло на плечи других участников охоты. Окончательный делёж добычи будет происходить в поселении.
При возвращении, оказавшись на краю леса Сатех окликнул Ушура, опустив к земле глаза, молча забрал копьё повелителя и, несмотря на раскачивающую его усталость, возглавил колонну.
Вечером, возвысившийся до невероятной близости с повелителем, Сатех лежал на валуне. С прижимающимся к нему Иц Са, они вместе всматривались в манящую даль в надежде увидеть знакомые силуэты.
_____________________
Стоя на краю скалы под массивным каменным подбородком воплощённой надежды, Иц Ха пребывал в эмоционально-возвышенном ожидании свершения чуда. Не дожидаясь вечера, глядя на высокие белые облака, медленно проплывающие над головой, он настойчиво продолжал обращаться к небесному миру.
Внизу на зацементированной дождём и солнцем площадке с относительно ровной, испещренной трещинами поверхностью, возникшей из раздробленных в пыль отходов производства, стояли вооружённая серповидным ножом Ису с висевшим за спиной Хауром и схожая с ней в одежде и причёске Омха с футляром через плечо, сжимающая одной рукой копьё Иц Ха, а второй удерживающая Тепа. Сзади них, чуть поодаль расположилась разношёрстная группа участников строительства.
После выдержанной паузы ожидания ответа, вслушивающийся в заполненную шумом ветра и разнообразными звуками окружающую среду, Иц Ха продолжил взывание к высшим иц.
- Раа – донеслось издалека.
Иц Ха взглянул на засуетившихся людей.
Ему не послышалось. Среди оглядывающихся по сторонам только единственная Омха неподвижно смотрела в небо. Повелитель, запрокинув голову на длинной шее, устремил взгляд ввысь.
- Рааа! – срывающийся от волнения и сильноизогнутой шеи крик прервал беспокойный шум людей.
Несмотря на отсутствие ответа всеобщее внимание, осталось прикованным к небу. Земной мир, отброшенный на второй план, содрогая душу и тело вновь отвоевал прежние позиции.
Неожиданно запоздалый ответ, прозвучавший в сотне шагов от искателей внеземного голоса, вызвал всеобщую панику с криком, визгом и бегством, сопровождающуюся нередкими падениями.
Иц Ха посмотрел вниз. Два пришельца, выглядевшие как братья не торопясь подошли к опустевшей каменной площадке. Не справляясь с накатившем волнением Иц Ха замер на месте. Один сгорбившийся пришелец, опираясь на копье, лёг на траву. Второй, меньшего роста, осторожно ступая по зацементированному покрытию, обойдя вокруг скалы, остановился напротив Иц Ха.
Суетливое замешательство вышестоящего, забывшего, где находится спуск и вот они, безмолвствуя, стоят друг напротив друга.
Восхищённый взгляд взывавшего преобразил лик измученного странствованиями пришельца до неузнаваемости. Небожитель, печально окинув взглядом окружающий мир, храня молчание, направился к месту, откуда спустился Иц Ха. Разбежавшиеся люди начали собираться за спиной своего повелителя.
- Ка – прозвучал голос Ису, смотревшей на ковыляющего пришельца.
Услышав свое имя, Иц Ка развернулся. Вытаращив глаза на шу, стоящую непозволительно близко рядом с братом, он заметил сверкающий блеск кривого ножа.
- Ка? Каа! – Иц Ха побежал навстречу к возвращающемуся сородичу.
Оттолкнув с шипением брата, Иц Ка, размахивая пращой, шёл на неподвижно стоявшую женщину.
- Ха! – видя надвигающуюся угрозу, крикнула Ису, надеясь на защиту своего повелителя.
Иц Ка, напрягая еле заметные мышцы капюшона, замахнулся для удара. Подвязанный за спиной матери Хаур приподнялся, ухватившись за плечи. Объявившаяся голова маленького шу отпугнула злобного повелителя.
- Ка – Иц Ха одернул за плечо остановившегося брата.
Слабый Иц Ка упал, ударившись об окаменевший настил. Расширив глаза, с открытым ртом поверженный брат, не издавая шипение, уставился на защитника шу. Ненавистный взгляд переключился на остальных столпившихся людей. Копьё иц тоже в руках шу. Омха, вздрогнув от пристального внимания, отставила от себя оружие на максимальное расстояние вытянутой руки и готова была выронить его, но взглянув на гневное выражение лица Ису, смотревшей на Иц Ха передумала.
- Шу, Ха! – Иц Ка с криком отчаяния указывал на людей.
Иц Ха опустился перед маленьким братом на колени.
- Земля иц? Лодка иц?- указывая в небо, спросил он.
Неправильно поняв брата, Иц Ка с изумлённым взглядом уставился в его глаза, ожидая услышать долгожданную весть о снизошедших небожителях.
- Ка плыви лодка иц?
Маленький брат зашипел в ответ. Не поняв причины злости Иц Ка, Иц Ха повернул голову в сторону лежавшего в траве брата.
- Ра – Иц Ха вскочил и побежал к нему.
- Ра! – присев, он приподнял голову брата, не отреагировавшего на его появление.
Некогда могущественный Иц Ра представлял жалкое подобие былого величия. Его отрешённый, болезненный взгляд с засохшими выделениями на веках не предполагал счастливого ответа.
- Ха.
Иц Ха посмотрел на подошедшего брата, указывающего рукой на каменное изваяние, состоявшее из головы, расположенной на выровненном основании, в общих чертах похожей на иц с нереально короткой шеей и чрезмерно широким капюшоном.
- Ха бей камень – объяснил брат
- Ха? – удивился Иц Ка.
- Ха бей камень, шу бей камень – простодушно ответил Иц Ха.
- Шууу?! – Иц Ка от удивления склонился перед братом, заглянув ему в глаза – Шуу? – переспросил он.
Перепачканные известковой пылью тела людей к ужасному разочарованию подтверждали слова Иц Ха.
- Ра, иди! – крикнул Иц Ка.
Схватив оставленные рядом с ним футляры и зашипев, глядя на Иц Ха, маленький брат направился к поселению. Иц Ра, опираясь на копьё, медленно поднявшись, пошёл за ним.
Иц Ха вновь почувствовал себя брошенным.
- Са! – опомнился он, не найдя третьего брата – Ка, Ра, Саа!
Братья, как будто не слыша его, молча, удалялись. Сзади донеслись шорохи. Стоявший на коленях Иц Ха оглянулся. Приближавшиеся люди остановились.
Волна отчаяния, ударившись о стену преданных глаз, отступила, преобразуясь в ненависть, обращенную в спины уходивших.
Выждав когда братья исчезнут из вида Иц Ха встал, посмотрев на Омха, отдающую копьё с футляром. Забрав оружие, он поднял голову и надолго остановил отрешённый взгляд на каменном творении.
Нетерпеливое беспокойство окружавших людей, раздражая слух, вывело из успокоительного забытья, принудив к каким-либо действиям. Иц Ха захотел забраться наверх для продолжения взывания, но подойдя к основанию, передумал и направился к дому иц.
Опасения Ису, представлявшей очередную встречу с Иц Ка оказались преувеличенными. Ожидаемый террор остался только в воображении. Укрывшиеся в пещере повелители ничем не проявляли свое присутствие.
Раздосадованный пренебрежительным поведением долгожданных сородичей Иц Ха, не находя покоя, кружил между хижинами, несколько раз подходил к пещере, заглядывал вовнутрь, натыкался на безразличие уставших братьев и с шипением выскакивая вновь начинал метаться, злобно впиваясь когтями ног в землю, иногда вырывая из-под себя клочья дерна.
Стоявшая возле хижин Ису с прижатым к груди сыном, видя как любимый повелитель неоднократно проносится мимо них, не обращая внимания на окрики и лёгкие касания начала серьёзно опасаться того, что Иц Ха отказался от прежних отношений.
Раздобыв на противоположном берегу ушами Омха кой-какую информацию, отлично усиливающую раскол между братьями, Ису в тот же вечер добилась желаемого результата. Иц Ха остался рядом с ней в маленькой хижине, а утром, избегая встречи с сородичами, ушёл на охоту.
Оставшись без защиты, женщины затаились, каждая в своём жилище, в ожидании как проявит себя Иц Ка в отсутствии брата. Злобный повелитель не заставил долго ждать. Изголодавшийся, он подошёл к хижинам, вынюхивая схрон с едой. Выкопав припрятанные запасы, Иц Ка тихо удалился.
Вернувшийся с охоты Иц Ха узнав о происшедшем никак не отреагировал на наглую вылазку маленького брата. Утром он наткнулся на лежавшего рядом с хижиной молчуна и, не произнося ни звука, разделил с ним трапезу. Такая же ситуация повторилась вечером. Сытый Иц Ра удалялся с пустыми руками к дому иц, а маленький брат довольствовался исключительно водой. Он игнорировал Иц Ха за проявленные близкие отношения с шу, презирая за то, что позволил им носить своё оружие и не позволил ему исполнить заслуженное наказание. Одновременно Иц Ка оберегал себя от заслуженного гнева, избегая неприятного расспроса об оставленном Иц Са.
После двух дней голодного ожидания, сразу же после ухода Иц Ха, маленький, но очень гордый повелитель, ковыляя, рванул к хижинам, рьяным стремлением отогнав испугавшихся женщин с детьми. Не найдя ничего съедобного снаружи, он залез внутрь и отыскал припрятанное, устроив полный разгром в скромном интерьере обоих жилищ.
Иц Ха, по-прежнему, хранил молчание, закрывая глаза на причитания объедаемых женщин. Не видя другого выхода, Ису сама стала подкармливать маленького повелителя.
Свершаемое дважды в день подношение, несмотря на маленькие порции, улучшило отношение Иц Ка к презираемым шу. Маленький иц, подавляемый слабостью тела постепенно смирился с тем, что очеловеченный Иц Ха ведёт себя неподобающим образом и, не заручившись поддержкой большого брата, ободряя себя далеко идущими планами, через женщин собирался вернуть к себе утраченное расположение явного лидера, а в дальнейшем, закрепившись, установить прежние отношения.
Окрепшие после возвращения ушуры, зная о плохих отношениях между братьями, напросились в помощь к команде Иц Ха.
Отдыхая на привале после удачной охоты, в знак благодарности за позволение быть рядом они подробно, в отличие от скромного повествования Ису, изложили все события, произошедшие в походе, за исключением таинственного восхождения повелителей на вершину, возвышавшейся над облаками горы и принесшего им неимоверные страдания.
Эмоционально сдобренный рассказ об оставляемом брате, расписанный в мелочах через изображаемые действия произвел сильнейшее впечатление на Иц Ха. Представляя Иц Са с поломанной ногой и спроецировав на себя все страдания, какие только можно вообразить, он возненавидел маленького брата, чьё имя не исчезало с уст говоривших. Слова Ису его только огорчили, но не привели в бешенство.
Оставив позади себя ушуров, вернувшись бегом с охоты, Иц Ха вскочил в дом иц. Иц Ка засипел от сжавшихся на шее рук и только благодаря большому брату, оттянувшему нападающего, он остался жив.
Слегка удовлетворив ненависть, Иц Ха вышел из пещеры и направился к хижине, где его ожидали близкие люди.
Больше особых потрясений в жизни братьев не происходило. Набравшийся сил Иц Ра, как ни в чем небывало, присоединился к занимавшемуся исключительно охотой Иц Ха, а маленький брат, оставшись в одиночестве, часто навещал забытого всеми каменного иц. Он ложился напротив и, отрешаясь от малоприятного прошлого с настоящим, искал успокоения, погружаясь в наркотическое очарование фантастического будущего.
У Иц Ка были странные отношения к каменной голове. С одной стороны он видел в ней творение рук ничтожных шу, а с другой, попадая под гипнотический взгляд изваяния, не мог представить, что на такое способны низшие существа. В поисках компромисса с самим собой, ковыряясь ножом в слабо зацементировавшейся площадке из раздробленного известняка, он, как и следовало предполагать, нашёл подходящее объяснение, достойное истины – Иц Ха с шу обнаружили творение высших иц, обросшее каменной пылью и просто очистили его от наслоений, принесённых ветром.
В один из вечеров, бренча болтающимися футлярами, Иц Ка возвращался к дому иц. Проходя мимо хижин, он отвернул голову, чтобы не смотреть на лежавших братьев и расположившихся рядом женщин с детьми.
- Ка.
Маленький брат резко остановился, но не обернулся, рассчитывая услышать повторное обращение.
- Ка, иди – польщённый повышенным вниманием к своему творению, Иц Ха жестом руки подозвал брата.
Сев рядом Иц Ка снял футляры, посмотрел на кучу мяса, на Иц Ха, на Хаура, залазившего на его спину, на Ису, закусившую губу и, наклонившись вперед, схватил самый большой кусок мяса.
Время отчуждения подошло к концу. Ещё пара дней и загнанный на вершину дома иц большой брат, начиная с вечера, возобновил забытые взывания. Однако полностью восстанавливать прежние порядки Иц Ка не решился. Улучшив своё положение, он, по-прежнему, большую часть свободного времени проводил подле каменного иц. Некая неведомая сила влекла его туда, источая в душу иллюзию сопричастности с высшим миром.
Сражаясь с бездельем, Иц Ка выковыривал ножом причудливой формы части потрескавшейся поверхности и разбрасывал в стороны, затем он начинал складывать их друг на друга до тех пор, пока не обрушалась незатейливая конструкция, а дальше к собственному удивлению собрал нечто похожее на пирамидку.
Улёгшись напротив маленькой копии дома иц, он закрыл глаза, готовясь к заслуженному отдыху. Отрешённый разум в томительной неге уже наслаждался процессом погружения в чарующее небытие, как вдруг нечто поразительное сверкнуло перед внутренним взором. Иц Ка вскочил на ноги и поднял футляр с пластинами. Крышка, отлетев в сторону, со звоном ударилась и покатилась по ровной поверхности, а содержимое рассыпалось под ногами. Иц Ка опустился на колени, разгрёб пластины, отыскал нужную и всмотрелся в самое крупное изображение пирамиды.
Язык радостно защёлкал. Очередная бредовая идея наполняла смыслом вялотекущую жизнь. Иц Ка в точности повторит дом небожителей и тем самым привлечёт к себе внимание, а лицо каменного иц обращенное не к небу, а вдаль вряд ли будет замечено.
________________________
Копьё иц в руках Сатеха недолго радовало желудок хромоногого повелителя. Небогатая животным миром земля, обескровленная удачными бросками Ушура, принуждала к кочевому образу жизни.
С мыслями о возвращении троица, ответственная за сохранность Иц Са, по-прежнему, видела в обильном кормлении единственный способ исцеления злосчастной ноги. В назревшей острой необходимости смены места жительства Сатех занялся обработкой несговорчивого Иц Са.
После неудачной охоты безволосый юноша перестал ловить змей, лягушек и прочую мелкую живность. Взамен он кормил повелителя рассказами о лучшей жизни.
- Саа! Муна, эль, ихо. Са иди – Сатех указывал рукой вдоль реки, исчезавшей среди склонов холмов покрытых кедровым лесом.
Ещё пара вечеров, провоцирующих обещаниями аппетит и Иц Са, сглотнув слюну, протянул руку вслед за рассказчиком. Этого было достаточно для начала решительных действий.
Из опасения остаться ненайденным Сатех заранее начертил на камне повелителя широко шагающий человекоицподобный силуэт, чьи длинные ступни указывали направление для поиска.
Вопрос о возвращении с прыгающим на одной ноге Иц Са вновь звучал этой ночью, но все прекрасно понимали, что с таким темпом далеко не уйдут, поскольку главной проблемой даже для здорового путешественника является нехватка воды.
Утром во главе с вездесущей Дала, восемь черноволосых мужчин принесли к шалашу повелителя носилки с гордо восседавшим Сатехом.
Придуманные этой ночь Ушуром и наспех сделанные с наступлением рассвета, носилки состояли из двух длинных жердей, соединенные между собой привязанными поперёк часто уложенными палками, не всегда одинакового размера и были прикрыты куском шкуры.
Привлеченный любопытством Иц Са выполз из шалаша и вопросительно уставился на Сатеха. Юноша скомандовал
- Земля!
Носилки опустились прямо у ног повелителя. Вставший Сатех обратился к Иц Са.
- Са, лежи, шу неси Са.
Повелитель никак не отреагировал. Сатех лёг на носилки крикнул «небо» и под улюлюканье собравшихся людей прокатился вокруг шалаша.
Глядя на вновь опустевшие носилки, Иц Са внимательно вслушивался в слова Сатеха.
- Еда Са. Муна, эль. Шу неси Са. Са лежи.
Недоверчиво покосившись на Сатеха, повелитель, став между двух длинных ручек, опустился коленями на густой, согревающий ворс шкуры лесного быка.
- Са лежи! – громко крикнул юноша.
Повелитель неожиданно подчинился, прогнувшись под небывалой мощью командного голоса, но почувствовав жесткие рёбра, захотел встать.
- Небо! – прозвучала команда Сатеха.
- Шу, небо! – заорал на непонятливых людей Ушур.
Поднятый повелитель, выронив копьё, вцепился в края носилок.
- Са, еда Са, шу неси Са – кричал Сатех, глядя в оскалившийся для возмущения рот повелителя – шу иди!
Мужчины, раскачиваясь, тронулись с места. Повелитель зашипел, сконцентрировавшись на одной проблеме – не свалиться.
- Са иди! – весело закричала Дала.
Сатех, подняв копьё и забрав из шалаша футляр, подбежал к затихшему Иц Са. Став во главе быстро образующейся колонны, он продолжил успокоительные выкрики.
Ахеш шёл сзади носилок, оглядываясь на опаздывающего Ушура с прижатым к груди младенцем, тащившего за собой ухватившуюся за древко копья молоденькую спутницу.
Неизбалованная частной собственностью, не в силах расстаться с излишним хламом из нажитого имущества, рачительная хозяйка, взвалив на плечо огромный в сравнении с миниатюрной фигуркой тюк, прогибаясь от тяжести и не реагируя на шипящие возмущения, сыпавшиеся на её голову из уст любимого мужчины, вдохновляемая завистливыми взглядами соплеменниц упрямо продолжала свой нелёгкий путь.
- Еда: муна, эль, ихо – кричал Сатех, поглядывая на повелителя, бросающего взволнованные взгляды по сторонам.
Первый валун, высмотренный среди деревьев, по размерам подходящий для возлежания определил новое место стоянки.
- Раа! – Иц Са начал раскачивать носилки, направив взгляд в сторону желаемого объекта – рааа!
Неистовый протест вынудил Сатеха подчиниться. Ушур тихо зашипел. Пройденное расстояние не имело существенного значения. Оставалась надежда на принуждение через голод к продолжению похода, но неудачная попытка залезть на более высокий валун с крутыми краями завершилась болезненным падением. Иц Са озверев от боли, метнул в Сатеха копьё, промахнулся и, оставшись в одиночестве, слегка утихомирившись, достаточно спокойно провёл бессонную ночь подле валуна, в окружении неразлучных шу.
Боль в ноге за сутки не исчезла, но казалась менее ощутимой. Лёжа на боку, боясь пошевелиться, Иц Са с нетерпением ожидал возвращения с охоты Сатеха. Пустой желудок раздражал нервную систему, а стволы деревьев, разбросанные невпопад, ухудшали обзор и без того скверное настроение. Вдобавок ко всему из одного из наспех сложенных шалашей доносился невыносимый визг ребёнка. Его надрывающийся плач как будто касался вновь поврежденной ноги, обостряя ноющую боль. Женщина, полагавшая, что оставила малыша под надёжной охраной не спешила возвращаться, продолжая метаться в поиске пропитания вдоль реки.
После угрожающего рёва Иц Са люди осмотрелись и не найдя причин для беспокойства вернулись к прерванному занятию.
Повелитель с шипением встал. Опираясь о валун, балансируя на одной ноге, он отдышался после преодоления резкой боли, наклонился вперёд для громкого крика, пошатнулся и упал, уткнувшись лицом в траву. Плачь ребёнка, ещё громче зазвенел в голове. Впиваясь когтями в землю, подтягиваясь руками, Иц Са пополз к шалашу.
Не снятый футляр, ударивший хозяина при падении по голове, лязгая краем по позвоночнику, влачился следом, мешая передвигаться, и тем самым усиливал ненависть к беззащитному младенцу.
Возвращающийся с охоты Сатех нёс в руке мелкого пушистого зверька, рассчитывая через скромное подношение принудить повелителя продолжить прерванный путь.
Вместо охоты сегодня произошла кровавая стычка с вновь объявившимися конкурентами. Ушур не задумываясь, воспользовался подходящим случаем – врасплох застигнутые чужаки, расслабившиеся на привале, дорого заплатили за прежнее злодеяние. Но всеобщее ликование над повергнутыми врагами чуть не закончилось междоусобным конфликтом. Ушуры, приученные к строжайшему запрету, установленному Иц Ка на поедание себе подобных, только пронзающими воздух копьями, а при необходимости символическими уколами смогли отогнать озверевших черноволосых шу, собравшихся незамедлительно воспользоваться валявшимися плодами победы.
Противоборствующий конфликт разрешился благодаря спасительному слову «эль» и жесту руки, направленному в сторону всколыхнувшихся зарослей кустов.
Ушур с Ахешом, доверившись глазам черноволосого, сразу же помчались на поиски оленя, увлекая за собой Сатеха и всех остальных, враз оробевших при отсутствии главных сил. После неудачных поисков охотники возвращались вдоль реки, надеясь хоть чем-то подкрепиться на обратном пути, а желудок повелителя, стараниями Ушура решили подразнить маленькой белкой.
С удивлением рассматривая встревоженные лица вооружившихся женщин, Сатех приблизился к повелителю. Не доходя, он поднял над головой удерживаемую за хвост тушку зверька и, тряся ею начал озвучивать заранее выстроенную фразу. Лежавший подле валуна Иц Са пренебрежительно оценив подношение, закрыл глаза. Обычно повелитель, приподнявшись, тянул руку к любой съедобной мелочи. Что-то произошло. Сатех осторожно, помня о вчерашнем негодовании, подкрался ближе, надеясь отыскать причину сытости повелителя, но ничего не найдя бросил белку к лицу Иц Са. Услышав падение, повелитель приподнялся, посмотрел на тушку, принюхался, перевёл взгляд на отступающего юношу и, повинуясь сытому безразличию, продолжил отдых. Сатех, уловивший в чёрных глазах некий зловещий отблеск, дрожью прокатившийся по всему телу, забыв вернуть копье опомнился наткнувшись на Дала.
- Авуу иди, бери ова-ова – бойко затараторила женщина.
Речь шла о волке, укравшем ребёнка.
- Сааа – Дала, скорчила презрительные рожи, указав на не оправдавшего надежды защитника.
Сатех не торопясь оглянулся и вдруг моментально крутанув головой уставился на Дала. Отклонившись назад от пронзительного взгляда, женщина, сменив гневный тон на оправдательный, тихо прошептала.
- Сааа…
Сатех, уронив копьё, крепко прижал ладони к ушам и, зажмурившись, опуская голову сел на колени. Изумлённая Дала взялась за его напрягшуюся руку, но возня дерущихся детей отвлекла её.
Открыв глаза, Сатех увидел перед собой Ушура. Беззвучно дёргающиеся губы внушали ужас.
- Еда – выдавил из себя Сатех – Ушур, еда, еда, еда.
Ушур пятился от наступающего Сатеха, не отрывая взгляда от выпученных глаз. Оклик Дала остановил юношу. Вернувшись за копьем он, склонив голову, пошёл к шалашу своей женщины, напрочь забыв о запланированном возведении жилища для повелителя.
Переждав бессонную ночь, с наступлением рассвета Сатех устроил переполох, будя Ушура с Ахешом. Отворачиваясь от заглядывающих в лицо собравшихся поселенцев, он оттолкнул Дала, хотевшую ухватиться за его подбородок и не сказав ни слова, побежал по протоптанной вчера дорожке.
- Сатех – окликнул юношу Ушур, когда за спиной исчезло поселение – Сатех!
Ухватившись за плечо, он остановил и развернул Сатеха. Заглянув в бессмысленное выражение глаз, он ждал разъяснений. Сатех отвернулся. Ушур сильно дёрнул за плечо. Сатех вырвался и побежал прочь, скорее, от вчерашних мыслей, чем от Ушура. Не замечая ничего на пути, не чувствуя ни усталости, ни веток, царапающих тело он бежал до тех пор, пока визг разбегающихся в испуге поросят, замелькавших полосатыми спинами остановил его.
Угрожающий рык.
Сатех поняв, что лишился копья, посмотрел на заоравшего Ушура, отходившего в сторону.
- Ра! Раа! – кричал он, привлекая к себе внимание.
Не понимая, что происходит, Сатех как завороженный смотрел на одинокого охотника, готовящегося бросить копьё. Хруст веток отвлек внимание.
На Ушура несся свирепый секач – вздыбленная холка, прижимающаяся к земле морда, с торчащими клыками и перекатывающаяся груда мышц, стремительно управляющая телом, не знавшем преград на своем пути.
Вылетающие клочья лесной подстилки из-под ног вепря – замерший в последний момент человек изворачивается и наносит удар под лопатку.
Не отпустивший вовремя копьё Ушур по инерции перелетает через падающего кабана, тем самым разрывая пробитое место. Не успев понять, что произошло, он вскакивает и обезоруженный отбегает.
Лес замер в ожидании. Раздался, казавшийся оглушительным треск отламываемого засохшего сука. Вооружившийся Сатех замахнулся на неподвижного кабана.
После пережитого, осмотревшись, Ушур не спешил подходить к поверженному зверю, давая возможность телу справиться с навалившимися эмоциями.
Сатех приблизился первым и сел на корточки перед испустившим дух вепрем. Пробуждённая жизнерадостность засияла на безволосой голове.
- Еда! Са! Еда! – вскочил он, обращаясь к подошедшему Ушуру.
Невероятно прыткий в этот день Сатех задавал темп всем остальным. С закинутым через плечо окороком для повелителя, с сверкающими от счастья глазами и с застывшей улыбкой он первым приближался к поселению.
Донёсшийся крик остановил группу бежавших. Узнав знакомый голос, Ушур оттолкнул застопорившего движение Сатеха и, не возвращая копьё, бросился на помощь своей женщине. Оббегая невысокие жилища, он выскочил прямо на согнувшегося Иц Са. Опираясь на палку, выдернутую из шалаша, повелитель, держа за ногу, уносил его маленького сына. Метавшаяся вокруг мать, неистово кричавшая от беспомощности, преградила дорогу. Зашипевший повелитель отмахнулся ребенком. Женщина в отчаянии отскочила.
- Раа! – вырвалось у Ушура, забывшего от окатившего ужаса имя повелителя.
Приняв оклик за вызов, развернувшийся повелитель, гневно отреагировал, изогнув и без того сутулую шею, показывая устрашающий оскал.
- Рааа! Ра…
Упавший на копьё взгляд прервал протяжный рев. Ушур не замечавший ничего, кроме ребёнка медленно приближался к разъяренному повелителю. Рука Иц Са разжалась, кричащий младенец упал на траву.
- Рааа! – повелитель смотрел на копьё.
Нерастерявшаяся мать выхватила из-под ног Иц Са малыша и тут же упала, сражённая мощным ударом руки по затылку. Потеряв сознание, она упала, прикрыв собой ребёнка. Повелитель наклонился и потянул за маленькую ножку.
- Раа! – закричал Ушур.
Делая угрожающие выпады копьём, он начал активно отвлекать на себя внимание.
- Рааа! – ярость, заглушив боль, погнала безоружного Иц Са на бросавшего вызов противника, в его понимании, не представлявшего собой серьезную опасность.
Оброненная палка, раскачивающиеся шаги, когти на раздвинутых пальцах протянутых рук, раскрытый рот, торчащие зубы – атака, ускорение, внезапный рывок, защита – повелитель наскакивает и падает, подминая под себя Ушура. Рёв, стон – Иц Са отталкивается от поверженного и обездвиженного ужасом человека. Копьё, пронзившее бок хозяина, застряло в рёбрах, на середине длинны. Раненый повелитель протянул руку к Ушуру, пытаясь схватить за горло. Шаркнувшие по коже когти быстро вернули желание жить. Мужчина, пару раз крутанувшись по земле, вскочил, не выпуская из виду стонущего Иц Са изо всех сил тянувшегося к нему рукой. Рана была не смертельной, но копьё мешало встать. Повелитель лёг на бок и с криком стал вытаскивать оружие. В это время Ушур, поднявший сына, оттягивал, ухватившись за руку, не подающую признаков жизни женщину. От неожиданного прикосновения к плечу он резко отмахнулся. Выдержавшая удар Дала протянула меч, оставленный повелителем торчащим в земле рядом с припрятанным под основанием валуна футляром. Растерянно посмотревший на неё Ушур отступил, не желая прикасаться к оружию.
- Ушур, Са – намерения Дала, выраженные движением меча предлагали убить повелителя.
Дала насильно вложила в руку оружие, и сжала, сопротивляющиеся пальцы, а сама подхватила под мышки всё ещё находившуюся без сознания женщину и, тужась, начала оттаскивать.
- Са! – крикнула, не терявшая бдительность Дала.
Ушур повернув голову, увидел, как стоявший Иц Са метнул в него копье. Бросок не достиг цели, а упавший повелитель взревел и начал вставать. Глядя на поднимающегося Иц Са, Ушур покрепче прижал к груди ребёнка.
Хромающая поступь повелителя вызвала визгливую панику среди издалека следивших людей. Дала, испугавшаяся не менее других выронила оттаскиваемую женщину и помчалась прочь.
Ещё немного, копьё в руке, а вокруг никого, за исключением обездвиженной матери ребёнка.
- Рааа! Рааа! Рааа!
Ушур с ребёнком и мечом, подгоняемый громогласным криком без оглядки побежал вдоль реки. Не думая о пробитом боке и больной ноге он чувствовал преследование и остановился только тогда, когда увидел оставленное поселение. Осмотревшись, Ушур опустился на землю. Не расслабляясь, поглаживая плачущего сына, он внимательно, осторожно выглядывая из травы, следил за лесом, откуда ожидал появление Иц Са.
Отдышавшись, немного отдохнув и успокоившись, Ушур встал и, не забывая осматриваться, пошёл к старому поселению.
Положив меч рядом с валуном, он вместе с малышом взобрался наверх. Сообразив, что Иц Са не в состоянии преследовать, он надеялся увидеть Ахеша, Сатеха или свою женщину.
Никто не объявился. Заботливый отец, чувствуя приносимую ветром прохладу, спустился вниз, снял куртку, укутал в согревающий ворс голого ребёнка и сел, прижавшись спиной к валуну. Малыш, перестав хныкать, еле слышно засопел.
Сражаясь с усталостью, сжимая и разжимая веки, Ушур продолжал всматриваться в небезопасную местность.
Сон подкрался незаметно.
Ужасное лицо повелителя проявилось из окружающей тьмы: холодное дыхание из открытого рта, приближающиеся огромные острые зубы. Ушур нащупал меч и пронзил ужасное видение.
Безлунная ночь, порыв ветра – никого. Громкое дыхание с учащённо бьющимся в груди сердцем заглушали остальные звуки природы. Ушур с удивлением посмотрел на руку, в которой должен был находиться меч. Воображение побеждало здравый смысл, рисуя в кромешной темноте приближающегося повелителя.
Нащупав оружие повелителя, Ушур засунул его под валун, уверенный, что вернувшийся Иц Са найдёт его и, в надежде избавиться от надуманного преследования, исчез в неизвестном для себя направлении.
________________________
Оставшийся в одиночестве истекающий кровью повелитель, ощутив усиливающееся головокружение, перестал кричать. Медленно, скользя руками по копью, опустился на колени, покачнувшись, опрокинулся на спину, зашипел, выпрямляя ноги, и с наступлением облегчения закрыв глаза, замер, не подавая каких либо признаков жизни.
С успокоением повелителя вернулся интерес к принесённому кабану. Кроме Сатеха с Ахешом люди занялись поеданием оставленной без внимания добычи.
Новый день выглядел как продолжение вчерашнего. Иц Са неподвижно лежал, Сатех, стоя на коленях, выглядывал из-за шалаша, а Ахеш сидел рядом с ним, постоянно смотря в сторону, куда убежал Ушур, надеясь вновь увидеть его.
Послышался звон металла. Сатех оглянулся. Удивление сменилось злостью. Объявившаяся Дала, усевшись рядом с Ахешом, пыталась добраться до содержимого принесённого ею футляра. Нехватку сообразительности она компенсировала умаляющими стонами, обращёнными к неподдающейся крышке. Срывающаяся несколько раз рука спровоцировала эмоциональный гнев: женщина затрясла перед собой футляром и с остервенением бросила его на землю.
Подкравшийся Сатех, допускавший бегство Дала вместе с неприкосновенным имуществом повелителя, со всей силы оттолкнул её и, скорчив злобную физиономию, зашипел. Женщина быстро отползла, улыбнулась, вскочила на ноги и, как ни в чем не бывало, вернулась обратно, внимательно следя за движениями рук седевшего на корточках Сатеха.
На землю упал единственный нож с прямым лезвием. Зная, что там больше ничего нет, Сатех, отодвинув прильнувшее к футляру лицо Дала, непроизвольно заглянул внутрь, а затем замахнулся кулаком на надоедливую женщину, уцепившейся кончиками пальцев за край рассматриваемого предмета. Прочие поселенцы вели себя спокойно, ограничившись наблюдением издалека.
Вспомнив о мече, Сатех взглянул с ненавистью на Дала, моментально отреагировавшей улыбкой, и положил нож. Крышка скрипнула, покрыв все тело юноши, включая голову, пупырышками. Сатех взглянул на Ахеша и, увидев его беспомощное выражение лица, вернулся к прежнему месту наблюдения.
Иц Са оставался в неизменной позе. Сатех хотел поднести ему футляр, но после нерешительных подергиваний телом, смог только выйти из-за шалаша и сесть напротив. Дала хотела расположиться рядом, но получив отказ шипением, вернулась к детям.
Темноволосые шу утратив интерес к происходящему вернулись к беззаботному отдыху, предоставленному высококалорийным кабаном.
В полдень, из лучших побуждений, Дала с заспанным лицом прошла мимо склонившего голову Сатеха. Его затуманенный от полудрёма взгляд, не в силах преодолеть навалившуюся усталость, уловив движение, безучастно продолжил наблюдение за принесшей беспокойство женщиной.
Дала впритык подошла к повелителю, отпугнув скопище облепивших тело мух. Жужжание многочисленных насекомых придавало уверенности её предположению. Сверкнувшая белыми зубами улыбка обратилась к не успевшему опомниться Сатеху. Нога без злого умысла, а исключительно для подтверждения случившегося, толкнула бездыханное тело. Сатех вздрогнул, как будто сам получил удар под ребро.
- Са! – крикнула сияющая от счастья Дала и посильней пнула ногой повелителя.
- Раа! – с гневом на лице заорал вскочивший Ахеш.
Взмах его копья быстро отогнал развеселившуюся женщину.
Сатех, не освободившись от осторожности, медленно подошёл к повелителю. Постояв над телом, он наклонился и внимательно, следя за раскрытым ртом, слегка прикоснулся пальцем к бедру. Положив ладонь, он ощутил исходящую прохладу и, надавив сильнее начал тормошить повелителя. Убедившись в наступлении вечного сна, Сатех выпрямился. Посмотрев на остающегося на прежнем месте Ахеша он, указав рукой на Иц Са, закрыл глаза. Услышав приближающиеся шаги, Сатех пригрозил кулаком подходившей Дала, сел напротив и всмотрелся в лицо убитого повелителя.
Что делать? Возникший из небытия взгляд Иц Ка, закрыв собой созерцаемое лицо мертвеца, обдал холодным ужасом разгорячённый поиском спасительных мыслеобразов мозг. Смерть повелителя – что дальше? Возвращение? Ожидание? Ушур? Ушур!
Ушур – единственная надежда на спасение. Его голова лучшая защита от карающей пращи. Сатех вскочил на ноги, испугав приближающегося Ахеша. Повертевшись на месте, он закричал.
- Ушур! Ушууур!
- Ушууур! Ушууур! – подхватили Дала с Ахешом.
Количество голосов возрастало. Всё племя призывало вернуться своего героя. Ахеш о неприятных перспективах из будущего даже не задумывался. Для него после смерти Иц Са, Ушур являлся, прежде всего, гарантом безопасности в настоящем, а рядом с Сатехом он перестал ощущать прежнюю уверенность и в мыслях допускал самые худшие варианты в своей судьбе.
Пройдясь удивлённым взглядом по радостным лицам окружавших его людей, Сатех испуганно посмотрел на лежавшего у ног повелителя. Противоположные эмоции отдалили его от начинавших веселиться черноволосых шу. Рука потянулась к лысой голове. Среди проявившегося наваждения, в каком-то смутном состоянии сознания он ощутил себя иц.
Расширив глаза, изогнув шею и, встав на цыпочки, Сатех с пронзительным взглядом повелителя заорал на людей, переставших звать Ушура и с развеселым до отвращения визгом устроивших беснующиеся ликования с плясками вокруг тела Иц Са.
- Рааа!
Наступила тишина. Застывшая гримаса на лице Сатеха, демонстрирующая ицподобный оскал заставила опустить глаза даже Ахеша. Самоутверждающийся предводитель, подняв копье, хотел замахнуться, но не осмелился и вместо этого, подражая иц, ещё раз прокричал на затихших людей.
- Раа! – преданная Дала поспешила на помощь своему мужчине.
Разогнав толканием заторможенных непониманием соплеменников она, на время исчезнув, вернулась к стоявшему Сатеху с волосатым, запачканным травой и грязью куском сала, предварительно побывавшем не в одном рту.
Вгрызаясь в уцелевшие остатки еды изголодавшийся Сатех с жадностью заработал челюстями. Удерживаемое копьё мешало быстрому поглощению еды, и он опустился на землю. Положенное оружие Сатех прижал обеими ступнями. Дала присела рядом и по матерински погладила рукой по лысой голове, оставив блестящий след после испачканной жиром ладони.
Проведя бессонную ночь подле Иц Са, Сатех для начала решил вернуться в оставленное поселение. Он рассчитывал там встретить сбежавшего Ушура и уже вместе отправиться в родные края.
Оказавшись на прежнем месте, Сатех приказал затащить носилки с телом Иц Са на валун. Став рядом, возвышаясь над мёртвым повелителем, он сразу же приступил к взыванию с именем Ушура на устах, а люди занялись обустройством и поиском пищи.
Проходили дни. Убийца повелителя не объявлялся. Сейчас Сатеха больше беспокоил разлагающийся труп Иц Са, обложенный разнообразными цветами и пахучими травами.
Раздувшийся живот лопнул внизу, в области пояса набедренной повязки, и из него сочилась зловонная жидкость. Оберегавший днём и ночью тело повелителя от птиц и насекомых Сатех по совету Дала, осторожно, не разрывая образовавшегося отверстие избавился от сгнивших внутренностей, что позволило солнцу быстрее и качественнее продолжить процесс мумификации. А специальная трава, дополнительно размещённая в полости живота и грудной клетки усыхающего тела, не позволила мухам привести в исполнение отведенные природой обязанности.
Оставив вместо себя Дала, Сатех спустился с валуна и пошел к реке, чтобы поскорей смыть с себя въевшийся запах. Раньше он не любил воду, а теперь с удовольствием по нескольку раз окунался вместе с одеждой и, не закрывая глаз, держа на изготовке нож иц, следил за подводным миром, остерегаясь нападения и одновременно отыскивая различных моллюсков. Находимое летело на берег, там обычно вертелись дети Дала, собиравшие всё в одну кучку, затем Сатех вылезал, садился и, тонким лезвием разжимая створки раковин доставал содержимое, поочерёдно раздавая его в протянутые ручки. Разделенная на троих еда исчезала и он, оставаясь в одиночестве, погружался в приятные воспоминания о былой жизни рядом с домом иц.
Устремлённый взгляд в сторону незримой родины привлёк внимание бродившего рядом Ахеша.
- Лодка.
Поперхнувшись мясом, не найденной детьми мидии, Сатех обернулся.
- Лодка, Сатех, Ахеш иди, Са неси – взволнованным голосом быстро проговорил стоявший за спиной Ахеш и указал на растущий вдалеке тростник.
День на заготовку материала с привлечением всех любопытных. Три дня на сушку и ещё пара дней напряжённой, по причине отсутствия должных навыков сборки с вымещением злобы на самых любознательных. В итоге нечто подобное на лодку спустилось на воду.
Охранявшая Иц Са Дала испустила пронзительный вопль. Спрыгнув с валуна, подзывая детей, она помчалась к реке, думая, что Сатех собирается бросить её. Юноша ещё не успел успокоить причитавшую несвязанными словами и жестами женщину, как вокруг него собралось всё племя.
- Сатех, Дала, шу – рука Сатеха прошлась по всем присутствующим – лодка, неси Са иди ис.
Ахеш, стоя по пояс в воде, в одиночку удерживающий сносимую течением лодку вцепившись пальцами в связку тростника, гневно позвал на помощь Сатеха. Вытаскивать бросилось практически всё племя.
Переправа была намечена на следующее утро, а оставшееся время суток Сатех приказал посвятить охоте.
Вечером уставшие и голодные охотники рыскали вдоль берега.
С наступлением темноты подозрительная Дала залезла на валун и впервые там заночевала, заключив Сатеха в крепкие объятья и только с наступлением рассвета, кряхтя от боли после непривычного лежания на жесткой поверхности, спустилась вниз доверившись солнечному свету.
Проверив оставленных детей, она вылезла из шалаша и услышала голос зовущего Сатеха. Вдвоем они спустили с валуна носилки с привязанным телом повелителя и, не требуя помощи, понесли к реке полегчавший груз. Крик Дала обращённый к детям послужил командой для всех соплеменников. Подоспевший Ахеш, безучастно пройдясь рядом, помог уложить носилки с повелителем поперек лодки, а когда захотел столкнуть её на воду, получил затрещину от женщины, считавшей себя главной в отсутствии юного вождя, побежавшего за забытыми копьём и футляром. Дала, подозвав детей, усадила их рядом с телом Иц Са и, посмотрев на возвращающегося Сатеха, первой упёрлась в затрещавший тростниковый борт. Несколько выбранных помощников поднапряглись и лодка оказалась на воде. Ахеш вцепился в неё и закричал на отходивших людей.
- Шу держи!
На придерживаемую лодку вначале залез Сатех, гремя футляром, потом Ахеш, в конце вскарабкалась Дала, цепляясь за носилки и чуть не скинув в воду тело Иц Са. Ввалившись поперёк лодки, она с испугом посмотрела на забытые вещи. Сползла снова в воду, забрала всё свое и с улыбкой на лице, вызывая всеобщий смех неуклюжим поведением, вновь оказалась в числе первых пассажиров. Ахеш ударил пучком тростника, используемого вместо весла по рукам державших. Не сразу сообразившие помощники в разнобой, поглядывая друг на друга, отпустили лодку. Течение потащило её за собой, а замахавшие вёслами гребцы приступили к изменению маршрута. Дети завизжали изображая весёлый страх, а обдаваемая от взмахов тростниковых связок водой Дала не на шутку испугавшись, покрепче вцепилась руками в край лодки.
Отнесённые течением люди причалили к противоположному берегу. Освободившись от беспокойных пассажиров Ахеш вместе с Сатехом зайдя в воду, потащили лодку вверх по реке. Дала, получив копьё иц с футляром, согласилась остаться на охране тела повелителя. Сатех помог Ахешу залезть и, оттолкнув лодку, с шипением побежал к проблематичной женщине, занявшейся метанием копья в ближайшее дерево и не беспокоившейся об оставленном на берегу Иц Са.
На этот раз желающих переплыть реку не нашлось. Ахеш высмотрел в толпе воспринимаемую как свою девушку. Спокойно реагируя на попискивающие сопротивление, подтащил её к лодке, подхватил на руки и почти аккуратно бросил. Девушка непроизвольно, в момент падения, успела ухватиться за плотно перевязанный пучок волос с бородой и увлекла Ахеша за собой. Поднявший всплеск воды и смеха разрядил напряжённую обстановку. Ахеш, подскочив к людям, хотел согнать злость на самом улыбающемся лице и наткнулся на вышедшую вперед хохочущую старуху, находившуюся на особом положении в племени черноволосых благодаря пронзительному взгляду, используемому по необходимости и способному многим отравить сознание. Прижимая к груди одной рукой панцирь черепахи с дымящимися углями, второй она шлёпнула себя по дряблой ягодице. Раздался оглушительный истеричный смех, и Ахешу ничего не оставалось, как подхватить кокетливо строящую глазки бабушку и поднести её к лодке. Кто-то подтолкнул детей и они, не сопротивляясь, с озорством вскочив в воду, заполнили свободное место.
Ахешу пришлось грести одному. Его девушка, вцепившись в невысокие борта лодки с испуганным лицом, положительно кивала головой на каждое слово, но ничего не делала. Почему старуха продолжала смеяться, было непонятно, а вот дети активно помогали Ахешу. Их маленькие ладошки часто мелькали над водой.
Следующий раз Ахеш собирался взять с собой в качестве гребца одного из охотников.
Когда на противоположном берегу остались одни мужчины, не спешившие проявлять скрываемый страх перед переправой, Сатех показывая подплывающим закрытый рот ладонью, крадучись спустился в воду, указывая копьём повелителя в сторону леса. Не выпуская Ахеша со вторым гребцом из лодки и, несмотря на большое расстояние, он еле слышно прошептал.
- Эль, эль.
Там, на краю леса, среди деревьев мелькало осторожное стадо оленей, пришедшее полакомиться сочной зеленью на поляне.
Забрав протянутое копьё Иц Са и, позабыв про усталость, Ахеш жестом приказал всем лечь и, пригнувшись в лодке, начал осторожно, стараясь бесшумно грести веслом.
Сатех предвкушая удачную охоту, прижал руку к заурчавшему желудку и вернулся к мумифицированному повелителю. Укрывшись в густой траве, он закрыл глаза, надеясь с помощью сна сократить томительное время ожидания.
Неожиданно звонкий женский крик прервал отрешенное состояние. Слабейшая часть племени быстро собралась вокруг единственного мужчины. Прижатые к реке женщины с дикими воплями следили за надвигающимся полукольцом чужаком. Сатех, высунув голову из травы, осмотрелся и прильнул к земле. Лишённые последней надежды женщины с вцепившимися в них детьми начали отступать к находившемуся рядом берегу, сбиваясь в плотную визжащую группу, взывающую о помощи к отправленным на охоту мужчинам.
В мрачной обстановке, сквозь беспросветные облака, заслоняющие почти весь небосвод, прорвался солнечный луч, озарив крошечный участок земли, как бы ограждая несчастных людей от приближающейся опасности. Блеск отражённого света затронул растерянный взгляд Сатеха – сверкающий наплечник.
- Рааа! Рааа!
Наступавшие чужаки, увлечённые беспомощными жертвами чуть не налетев на вскочившего Сатеха, бросились в рассыпную, сменив браваду озверевших агрессоров на жалкий визг и стремительное, паническое бегство.
- Рааа! Рааа!
Лысая голова, наплечник иц поверх потрёпанной безрукавки и гремящий футляр, размахиваемый поднятыми руками – невероятное действо, происходившее в экстремальной ситуации на глазах изумлённых женщин, отняло у Сатеха всё человеческое и вознесло его на небывалый уровень сверхсущества, достойного преклонения и затмевающего образ прежнего повелителя.
- Рааа! Рааа!
Нападавшие исчезли, а Сатех никак не мог успокоиться. Не замечая стоявших рядом женщин и детей, он продолжал кричать до тех пор, пока голосовые связки производили достойные звуки. Осипнув, Сатех опустил дрожащие вместе с футляром руки, посмотрел на восхищённые лица подопечных и, наклонившись к повелителю, после непродолжительных колебаний стал дёргать за застёжку набедренного одеяния.
Гордо шагающий впереди Ахеш издалека громкими восклицаниями привлекавший к себе внимание, победоносно тряся копьём и покрикивая на мужчин, нёсших самку оленя онемел, когда увидел на противоположном берегу сверкающего одеждами повелителя.
Со страхом взглянув на копьё, он, низко склонив голову, подошёл к реке. Не слыша торжественного «ра», Ахеш осторожно приподнял глаза – Сатех. Удивлённый взгляд попытался отыскать, чуть ранее стоявшего кого-то из иц снова остановился на безволосом юноше.
- Ахеш, лодка – не понимая причины задержки, закричал Сатех.
- Ахеш! – не преминув вставить слова громче рявкнула Дала.
С чувством робости, как перед Иц Ка, Ахеш подбежал к лодке. Хотел столкнуть, потом опомнившись, крикнул: «неси эль», но мужчины, глазевшие на Сатеха, не сразу отреагировали.
Оказавшись рядом с переодетым юношей, Ахеш не в состоянии справиться с загадочным чувством гнетущего раболепия, отводя взгляд, швырнул к его ногам небольшую тушу и, вскочив на лодку, поплыл за остававшимися мужчинами.
Каждая новая партия прибывающих попадала под перекрёстный рассказ впечатлённых женщин и с восхищёнными взглядами присоединялась к ахающей группе почитателей. Последним обо всём узнал Ахеш и беспрекословно отдался в полное подчинение ицподобного соплеменника.
Немыслимый авторитет Сатеха, возникший на почве ужасных воспоминаний, оставленных здешним обитателям двумя отвратительными монстрами и не менее страшными спутниками в необычном человеческом облике, являлся единственной гарантией для безопасного передвижения. Запуганные племена только при одном виде безволосого существа в сверкающих одеждах, с вымазанными сажей глазницами, не вдаваясь в подробности падали в траву или исчезали в лесах, наивно радуясь тому, что опасность прошла мимо. И если бы удача отвернулась, и на пути оказались не просвещенные аборигены, то лысая голова и стильный прикид не возымели бы должного влияния на их сердца и души.
____________________
Покачиваясь из стороны в сторону, неуверенно ступая по усыпанной камнями долине, Ушур медленно продвигался вперёд. Завёрнутый в куртку обессиленный голодом ребёнок тихо сопел с полуоткрытыми глазами на заботливых руках отца, прижимавших к груди обмякшее тельце.
Шоковое состояние – убийство, страх – ночное бегство, утро – просветление разума, плачь ребёнка – желание вернуться, возвращение – длительное блуждание, неведомая земля – безысходность.
Движимый инерцией инстинкта самосохранения, он шёл в никуда, до тех пор, пока энергия жизни удерживала связь между сознанием и телом.
На краю леса, плавно заканчивающегося нисходящим молодняком разнообразных деревьев, стояли две пары мужчин и женщин. У молодой матери, за спиной, под накидкой, перевязанной широким ремнём, расположился годовалый ребёнок. Его грязные, исцарапанные ноги, торчащие из примитивной одежды, обхватывали бока бесформенной грузной талии. Чуть поодаль на земле сидела ещё одна молодая женщина. Гладя руками горку сложенных камней, она беззвучно плакала. Обеспокоенные голоса соплеменников, переключили её внимание на безоружного чужака.
Странное поведение светловолосого человека, изумлявшего высоким ростом, спокойно идущего навстречу с выставленными вперёд копьями оттягивало момент атаки.
Дорогу низко склонившему голову Ушуру преградила, выросшая как будто из под земли, рыжеволосая женщина маленького роста, с широкими плечами и мощной грудиной. Не угрожая копьём, она пристально всмотрелась в измождённое лицо чужака. Некая незримая сила влекла похоронившую ребёнка женщину к странному мужчине. Её узкие, заплаканные глаза, вздрогнув при виде зашевелившегося свёртка, на миг расширившись, сверкнули безумным счастьем. Уловивший запах молока, ребенок, зачмокав пересохшими губами, издал едва уловимый звук. Длинные мускулистые, с широкой костью руки сами потянулись вперёд. Копьё, как ненужная вещь, упало на землю. Выглядевшее плоским лицо, по-прежнему, не выражало никаких эмоций. Ушур не сопротивлялся. С материнской нежностью она вынула малыша из куртки и просунула его под подпоясанную накидку. Оживившийся из последних сил ребёнок затих, жадно присосавшись к груди. Женщина, подняв голову вверх, улыбнулась прищурив и без того узкие глаза. Благодарный отец ответил взаимностью. Кормилица повернулась к сородичам. Пожилая мать, мысленно одобрив поступок дочери, молча пошла обратно в лес. Повинуясь непререкаемому авторитету, двое мужчин пошли следом, поочерёдно бросая недовольные взгляды назад.
Отсутствие явной агрессии открывало дорогу в новую семью. Ушур поднял оброненное копье, свою куртку и быстрым шагом, не рассчитывая на приглашение, направился за уносимым сыном.
Старшая сестра, возбуждённая появлением нового члена племени, дождавшись, когда он пройдёт мимо, глубоко втянула носом воздух, оценила сзади высокую стройную фигуру, поправила за спиной свисающую дочку и, привлекая к себе внимание фыркающим смехом, побежала догонять хозяйку рода.
____________________
Приближаясь к родной реке, во избежание недоразумений при встрече местных жителей с неизвестным племенем черноволосых Сатех приказал всем сделать такую же причёску как у Ахеша. Повелителя он решил прикрыть с ног до головы шкурами, чтобы оградить себя от неприятных взглядов и расспросов.
Мысль о непозволительном поступке, связанном с заимствованием одежды Иц Са не давала покоя с самого начала, но, несмотря на представления о неизбежном наказании, порабощённый чувством превосходства Сатех, не в силах расстаться с возложенным на себя образом повелителя, собирался переодеться только на подходе к первому поселению.
Хижины ещё не виднелись, а вдали показалась группа людей. Вооружённые копьями мужчины, решительно настроенные дать отпор непрошеным гостям, остановившись на расстоянии нескольких десятков шагов, раскрыли рты от удивления.
Группа ранее невиданных людей, возглавляемая светловолосым ушуром повергла в недоумение защитников племени, переставших изображать воинственный вид. Оставаясь на месте они с волнением рассматривали черноволосых чужаков и того кто прятался за спиной их предводителя.
Прежде чем идти навстречу Ахеш оглянулся и, найдя за спиной сгорбившегося Сатеха, отступил в сторону. Противоположная группа, дернувшись в испуге, тихо загалдела. Поглядывая друг на друга сильные, высокорослые мужчины на удивление всем прибывшим начали опускаться на колени и принимать позу преклонения.
Приняв как должное, скрывающий истинные чувства Сатех выпрямился, стал на цыпочки, для уверенности представил себя иц и, делая широкие шаги, с мертвецким выражением лица направился к поселению, пренебрежительно минуя прижавшихся к земле людей.
Насладившись приёмом, достойным повелителя, Сатех оградил себя шипением от заискивающих хозяев, не понимавших что к чему и преклонявшихся, прежде всего перед одеянием иц. Он отмахнулся от робкого предложения заночевать в хижине вождя, оставшись рядом с таинственной ношей в окружении черноволосых людей и с приходом нового дня, отправился к следующему, родному поселению.
Выбранное расстояние позволяло заняться разрешением насущных проблем.
Увлечённый заменой завядших цветов и высохших трав на свежие, бережно обхаживающий тело повелителя, сидевший на коленях Сатех по поведению засуетившегося окружения преданных подчинённых догадался, что происходит. Второпях прикрыв Иц Са, раздражённый недружелюбными возгласами местных жителей, не давших закончить архиважное дело, он внезапно объявился и, выскочив вперёд одним криком «рааа» уложил на землю бегущих защитников поселения.
Упиваясь властью, подошедший Сатех дождался, когда опешившие люди встанут с колен и с восхищением узнают бывшего соплеменника.
Поднимающиеся мужчины абсолютно все являлись обладателями причёски ушуров. Ещё со времён Батака, игнорировавшего требования Уруфы, они на свой страх и риск, единственные из всех подвластных племён сохраняли запрещенный атрибут превосходства.
Глядя на изменившиеся со временем лица, Сатех с горечью вспомнил об отце. Батак, являвшийся главным проводников, исчез таинственным образом вначале пути по неизведанным землям и, несмотря на тщательные поиски под руководством Иц Ка даже останков не было найдено. Сатех тяжело переживал потерю отца и сейчас накатившие воспоминания наполнили скорбной влагой опечаленные глаза.
Один из бывших соплеменников, больше похожий на старика, прикрылся рукой при взгляде ицподобного человека.
Батак замер в ожидании наказания.
Сбежавший во время похода, он, возвратившись, солгал соплеменникам о том, что Иц Ка отпустил его, а при возвращении повелителей вновь исчез и вновь объявился, как только те ушли. Своё отсутствие Батак ничем не мотивировал. По отношению к себе окружающих, видевших в его прежнем авторитете залог собственной безопасности и испугавшихся странного поведения своего лидера, он решил, что тайна осталась не раскрытой. Однако нервное напряжение, пагубно отразилось на его облике.
Узнав отца, Сатех отступил. Его испуг, благодаря своеобразному облику был воспринят как гнев. Не отрывая взгляда от сжавшегося в страхе Батака, сын начал понимать, что кроиться за таким жалким поведениям.
Былые воспоминания приобретали иной окрас – он, один, безоружный, обливаясь слезами носился среди кустов и деревьев, выкрикивая имя отца, а при встрече с взбешённым Иц Ка, как и другие ушуры получал пращой по голове и не чувствуя боли вновь мчался на поиски, забывая о собственной уязвимости.
Сатех с презрением зашипел на отца. Вынудив местного вождя унизительно отскочить в сторону, ицподобный предводитель зашагал к виднеющимся контурам хижин. Не узнавший сына Батак, склонив голову, дождался, когда пройдут мимо чужеземцы и поплёлся за сторонившимися его соплеменниками.
Как и в первом поселении, внешность ицподобного человека гипнотически источала превосходство. Людей распирало любопытство. Все хотели узнать кто он этот странный повелитель, но никто не представлял, как и с какими жестами и словами подступиться и никто не хотел попасть в немилость к тому, кто хранил надменное молчание и ни с кем не общался, даже со своей свитой.
Окружённый всевозможными почестями Сатех, отмахнувшись от гнетущего будущего, наслаждался пребыванием в родном поселении. Он представлял, чем может закончиться встреча с Иц Ка и хотел как можно дольше продлить беззаботное существование.
Протекающую второй день идиллию прервал чей-то голос.
- На, На.
Лежавший в тени хижины Сатех, внезапно прервав праздное безделье, вскочил на ноги, напугав свое окружение. Со времён ухода к дому иц он забыл свое имя – детское имя. Взрослого имени Сатех в племени не имел. Такая ситуация в обычных условиях ставила его в один ранг с ребёнком.
Его узнали или нет, если да, то…
Обострённая нервная система, не считаясь с действительностью, вернув Сатеха к наивным предубеждениям внутриплеменных отношений, по-детски нарисовала неприглядную картину нынешнего положения. Забыв, кто он есть, с мыслями об унизительных последствиях, Сатех, обратившись взглядом к Ахешу, указал рукой на носилки, на смотревших на него черноволосых людей и повернулся в сторону намеченного пути.
Выйдя из поселения безволосый предводитель, не оглядываясь на сходящихся провожающих, ускорил шаг. Обрадованные внезапному расставанию поселенцы, сдерживая эмоции, бесшумно провожали странных посетителей, чей предводитель, оберегая ореол таинственности, не снизошёл до общения, оставив после себя разрастающиеся и благоухающие нелепостью домыслы.
- На – одёрнув вырывающегося сорванца, строгим шепотом сказала мать, не торопившаяся отпускать сына до тех пор, пока видны спины уходивших людей.
Покинув показавшееся опасным место, Сатех продолжил запугивание своим презентабельным обликом, встречаемые на пути поселения. Таким образом, он хотел отвлечься от приближающейся встречи с Иц Ка и хоть как-то заглушить терзающий душу страх.
Глядя на виднеющиеся вдали знакомые скалы, Сатех положил на носилки копьё и стянул с тела одеяние иц, оставив на память незагорелые участки кожи. Вытянутая из-под ног Иц Са одежда, отложенная до худших времён, сопровождаемая шипением небрежно упала на траву. Одев сначала повелителя, Сатех вернулся к откинутым лохмотьям, пропитавшимся трупным запахом. Оказавшись в старой шкуре, он весь сжался, чувствуя себя ничтожным шу – лучше идти голым. Внимательный взгляд Ахеша обжёг непомерно развившееся самолюбие. Накинув на повелителя шкуры Сатех, немного отойдя, стал смотреть вдаль. Сзади заскрипели поднимаемые носилки. Нужно идти. Склонив голову Сатех начал прокладывать путь в густой прибрежной траве. Его сердце застучало громче. Скорая встреча с Иц Ка опять погрузила Сатеха в мир наихудших фантазий: Са мёртв, Ушура нет – Ка замахивается пращой. Сатех дергает головой, машинально прикрывая обеими руками макушку от воображенного удара. Опомнившись, он искоса оглядывается по сторонам.
Простодушный Ахеш находился в приподнятом настроении. Представляемая встреча с близкими людьми захватила его разум, закрепившись лёгкой улыбкой на устах. Сатех тихо зашипел, иначе расценив обнаруженную трансформацию лица.
Внимание приближающихся путешественников всё сильней и сильней приковывалось к противоположному берегу. Там происходило нечто невероятное: странная беготня к реке, с огромными, в сравнении с прежними, горшками одних людей, загадочная вереница других, возвращающихся издалека с корзинами за плечами, наполненными, судя по походке чем-то тяжёлым, а третьи творили нечто совершенно непонятное вокруг дома иц, обраставшего чётким геометрическим основанием. И в дополнение ко всему необычному – огромные, разбросанные вдоль реки кострища где-то полыхающие, а где-то догорающие.
Черноволосые спутники, при виде огромного скопления народа беспокойно загудели, замедляя шаг. Ахешу пришлось подгонять несущих носилки за ушедшим в мир внутренних переживаний Сатехом.
Первыми, кто обратил внимание на пришельцев, были дети, казалось единственные обитатели поселения. Они подкрались поближе, пронзительно завизжали и исчезли за хижинами.
Сатех вывел своих людей к месту реки, где обычно происходила переправа. Все лодки находились на противоположном берегу. Подбегавшие люди за очередной порцией воды, удивлённо, но ненадолго замирали на месте, наполняли горшок и в обнимку с ним убегали, предпочитая любопытству строго отслеживаемую трудовую дисциплину.
Сатех не спешил обращать на себя внимание; он высматривал Иц Ка. Сзади подкрадывались люди. Немощные старики, оставленные приглядывать за детьми, вперемежку со своими подопечными, надвигались на пришельцев. Темноволосые сбившись в плотную толпу, спрятав в центр собственных чад под удерживаемые навесу носилки, напирали на Сатеха, тесня его к краю берега. Самоуверенный Ахеш, стоявший сбоку от сжавшейся массы людей, ощетинившейся копьями, считая угрозу несерьёзной продолжал рассматривать территорию повелителей.
Юные защитники племени с воплями метнули камни в черноволосых чужаков. Отсутствие сопротивления породило весёлую браваду. Дети, разбежавшись, вновь собрались – новая волна камнепада обрушилась на черноволосые головы.
Случайное попадание в затылок Ахеша отозвалось громким «рааа». Активно нападавшая мелочь бросились прочь, а старики начали отступать перед озверевшим рёвом здоровенного ушура.
- Раа! Рааа!
Наступила тишина. На противоположном берегу время как будто остановилось. Застывшие в разных позах трудящиеся изумлённо смотрели на источник непозволительного шума. Объявился Иц Ка.
Догадливая Омха, хлопнув по плечу первого попавшегося мужчину и эффектно сотрясая набравшими вес привлекательными формами, побежала сталкивать на воду лодку. Заметив тёмные волосы людей, Иц Ка, забыв об осторожном обращении с болезненными ногами, обогнал её, вскочил в воду, поднимая сноп брызг и зайдя по пояс, стал внимательно искать брата.
- Омха, Омха – волнительным, как бы прося, голосом покрикивал маленький повелитель до тех пор, пока нос лодки не царапнул его бок.
Не замечая оскорбительного инцидента, Иц Ка вскочил в качнувшуюся лодку, зачерпнув через борт воды, уселся на колени и вновь сконцентрировался на пришельцах. Омха быстро замахала веслом, слыша странные попискивания за спиной.
Лодка с разгона с хрустом врезалась в берег.
Поспешно пятившийся Ахеш, за спиной которого пристроился Сатех с присоединившимися черноволосыми, упал в позу преклонения перед ступившим на землю повелителем. Растерявшиеся носильщики, следуя примеру падавших соплеменников, действуя неслаженно, порвав часть крепёжных соединений, уронили скрываемый груз.
Следом за слетевшей шкурой, копьём и футляром высыпались трава с цветами, а затем упало выскользнувшее из уцелевшего ремня высохшее до неузнаваемости тело.
Иц Ка вздрогнул от мелькнувшего блеска и замер. Осторожно ступая, он, подойдя вплотную, склонил голову. Копьё, футляр, когти на руках, одежда без сомнения подтверждали самое худшее.
После непродолжительной паузы, казавшейся вечностью, Иц Ка стал на колени перед тем, что осталось от брата. Неприятный запах коснулся его ноздрей. Отклонившись, он прищурил глаза.
Отталкивающее зрелище одновременно удерживало взгляд: коричневая кожа, обтягивающая тело, тонкие пальцы, руки, ноги, зияющие чёрной пустотой глазницы, а оскалившиеся зубы, лишённые ссохшихся губ чем-то напоминали улыбку шу. Иц Ка прикоснулся к рельефно торчащим рёбрам.
Ахеш закрывший телом рядом лежащего Сатеха приподнял голову. Сделав глубокий выдох, Иц Ка встал, подошёл и вцепился в светлые волосы прижавшегося к земле ушура, поднял его и заглянул в глаза. Стоя на полусогнутых Ахеш затряс рукой, указывая на соседа. Иц Ка не замечал этого.
- Сатех – с трудом выговорил не ожидавший такой встречи Ахеш.
Иц Ка не понимал смысла сказанного, подтягивая ближе к лицу обмякшего от страха ушура.
- Сатех, Сатех – одновременно задергались две руки, направленные на скрывающуюся под растопыренными пальцами лысую голову.
Хватать было не за что.
- Шу! – обратился повелитель к безволосому человеку – Шу!
Упавший Ахеш, приняв соответствующую позу, по-дружески толкнул качнувшимся телом всё понимающего товарища. Сатех встал, поднимая глаза на Иц Ка. Повелитель, приблизив голову к необычному лицу, отшатнулся, учуяв знакомый зловонный запах. Рассматривая на обычном расстоянии безволосого шу, с въевшимися остатками сажи вокруг глаз, повелитель указал на него рукой.
- Сатех – сдерживая страх, сказал юноша.
Иц Ка зашипел. Качнувшаяся на запястье праща, зацепив взгляд, придала недостающий импульс сообразительности.
- Тех! Ка, Тех!
Не доверяя словам пришельца, Иц Ка подошёл поближе. Лысая голова перекрывала знакомые черты.
- Тех-тех, тех-тех – натужно улыбаясь, сказал Сатех, закрывая лоб ладонью.
Осмотрев потрёпанную одежду, Иц Ка указал рукой на лежащий труп.
- Нога! Нога Са! Са! Нога! – неожиданно для всех заорал Сатех, широко раскрывая оскалившийся рот и непозволительно выпучив глаза на повелителя.
Пятясь от пронзительного крика, Иц Ка оглянулся. Не найдя на противоположном берегу братьев он зашипел и замахнулся пращой на напирающего Сатеха. Опомнившись, юноша остолбенел, продолжая пристально смотреть на повелителя.
Иц Ка вернулся к принесённым останкам. Сев рядом, он положил руку на твёрдую грудь и, наклонившись, заглянул в обезображенные глазницы. С чувством вины он остался сидеть, заново переживая предшествующие расставанию события.
Иц Ра, отдыхавший после охоты, не собирался покидать прохладную пещеру, вокруг которой непоседливый брат развёл бурную деятельность. Расслабляясь в излюбленной позе с покусанной, обслюнявленной шеей он находился в полной власти безжалостного Хаура. Забавляясь вознёй ребёнка побеждённый иц изредка провоцировал агрессию, пытаясь сбросить затихавшего от усталости мальчика и взамен получал желаемую яростную атаку маленьких рук, ног и скрипящих негодованием зубов.
Хаур беспрепятственно посещал запретный для людей дом иц. Иц Ка терпеливо не замечал маленького шу, а Иц Ра с удовольствием присоединялся к детским забавам, искренне привязавшись к озорному существу.
Сброшенный Хаур откатился в сторону. Самовольно, с весёлым криком продолжая вращение, он остановился, когда что-то острое кольнуло спину. Мальчик, очутившись рядом со стеной, пошарив рукой в полумраке, вытащил из-под шкуры спрятанную пластину. Вместе с ней он пополз к Иц Ра, поближе к свету. Опёршись спиной на лежавшего повелителя, он сосредоточился на рассматривании разрисованной поверхности найденной пластины. Плохо видно – Хаур подполз ближе к выходу. Безразличный к наследию предков Иц Ра не препятствовал приобщению маленького друга к тайным знаниям. Мальчик, не выпуская из рук блестящую находку, сел. Склонив голову перед увиденным, он восхищённо пустил слюну на обнаруженный артефакт. Коготь большого друга осторожно прошёлся по выпираемым бугоркам позвоночника согнутой спины. Руки Хаура крепче сжали интересную находку – на сегодня игры окончены. Он, кряхтя встал, замахнулся пластиной на Иц Ра, щекотавшего ногу и побежал к выходу, унося новую игрушку в безопасное место. Брошенный друг защёлкал языком вдогонку, придав ускорение малышу, и закрыл глаза, готовясь ко сну.
Ису находилась на берегу вместе с покинувшими рабочие места людьми. Её заботливый материнский взгляд не забывал следить за домом иц. Увидев бегущее сокровище, поблескивающее чем-то непозволительным, она спокойно, стараясь не привлекать к себе внимание, отделилась от остальных и быстрым шагом, вертя во все стороны головой, направилась к хижине. Поймав внутри носителя сокровенных знаний, Ису испуганно отняла пластину, строго зашипев на протестующего рёвом Хаура. После быстрого осмотра она оттянула кусающего за ногу сына и выгнала наружу, заткнув плачущий рот куском медовых сот, а сама, отодвинув полупустую корзину с зерном, закопала лист иц в земляном полу.
Иц Ха рядом не было. В нескольких десятках шагов он, скрываясь в траве от семейной суеты, наслаждался одиночеством.
Расставив вещи на прежние места, Ису взяла на руки подглядывающего сына и пошла к реке, отвлекая его внимание облизыванием перепачканных мёдом рук и лица.
Самый важный лист иц, будораживший воображение хозяина оказался в новой благодатной почве, из которой произрастёт совершенно иная, очеловеченная истина.
Глядя на мумифицированного брата, Иц Ка вспомнил о другом, некогда оставленном сородиче. Яркая картина эмоционального буйства предстала перед внутренним взором. Иц Ка вскочил, взглянул на противоположную сторону реки и не найдя среди сборища шу Иц Ха подняв за высохшую руку Иц Са, потащил его к лодке. Уложив брата вдоль на днище, он сел рядом, по центру и зашипел на Омха и гребца, удерживавших лодку и не осмелившихся залезть внутрь. Страх вышибается страхом – люди, расположившись на самых краях, активно заработали вёслами.
Берег быстро опустел. Люди без шипящего напоминания разбежались по рабочим местам, остались только неподвластная Ису с сыном на руках и отошедшие в сторону ушуры, бездельничавшие после охоты и не торопившиеся возвращаться в поселение, дабы не искушать скромными трофеями стариков и детей.
Вытащив из лодки тело брата, Иц Ка увидел Сатеха, поднявшего над головой футляр и копье.
- Омха, шу – повелитель указал на столпившихся людей, огляделся по сторонам и потащил труп к дому иц.
Омха, не смея вдаваться в подробности, решила переправить всех. Она подозвала ушуров и несколько лодок спустились на воду. Первым переправился Сатех с Дала и её детьми, а Ахеш предпочёл затеряться в поселении.
С надетым через плечо футляром, посматривая на необычную женщину с вертящимся ребёнком на руках, сверлившую его взглядом, Сатех, надавив ладонью на голову Дала, принудил её сесть на берегу, а сам пошёл к дому иц.
Подходя ближе к скале, встречая на пути бегущих с огромными горшками женщин и подростков, испуганно поглядывающих на его голову, безволосый юноша слегка растерялся при виде огромных, впечатляющих геометрической пропорцией, блоков прямолинейно окаймляющих стену. Оказавшись напротив узкого входа, Сатех положил вещи Иц Са и позвал Иц Ка. Повелитель не объявился. Дожидаясь его и присматривая за оружием, Сатех обратил внимание на ровную верхнюю часть блока, чья высота доходила до середины грудной клетки. Подойдя ближе, он прикоснулся ладонью к равноценной по качеству боковой стороне. Прямолинейность блоков, провоцируя любопытство, увлекала вперёд – что там за углом? Идя вдоль стены с вывернутой головой в сторону оставленного оружия, Сатех наткнулся на раскормленного до неприятного мальчика, угрожающе шипевшего ему в живот.
Перевязанный пучок волос на его макушке, леопардовый наплечник с набедренной повязкой вероятнее всего обозначали принадлежность к новой группе приближённых. Настороженный наглой самоуверенностью мальчика Сатех вспомнил о двух женщинах: переправлявшей Иц Ка в лодке и той, с ребёнком, разглядывавшей его. Хвост был только у последней, значит это символ превосходства.
Недовольный отрок, увидев приближающуюся мать, махавшую руками на черноволосых чужаков, идущих к Сатеху, зашипев громче, поднял голову, изображая комичный гнев на лице.
Объявился Иц Ка. Он был доволен тем, что дремавший Иц Ра не проявил интереса к принесённому, а затем спрятанному в туннеле телу брата.
Ранее, оставаясь рядом с покойником и услышав своё имя Иц Ка насторожился, ожидая увидеть Иц Ха. Представляя реакцию брата, он затаился. Не услышав повторных призывов, маленький повелитель немного успокоился, но выбираться из туннеля не спешил. А затем возникший мыслеобраз, где Иц Ха обо всём узнает от шу, подтолкнул его наружу.
Обнаружив в проходе футляр с копьём, Иц Ка присел и, осторожно выглядывая из-за блоков, осмотрелся. Не найдя Иц Ха, он опустился на колени, скрипнул крышкой, проверил содержимое, радостно щёлкнул языком и вновь исчез в пещере. Сохранённоё имущество иц оттеснило на второй план смерть Иц Са. Положив вещи рядом с мумифицированным мертвецом, взбодрившийся Иц Ка вышел из дома иц и ещё раз, не таясь, осмотрелся. Безволосый шу не мог остаться без внимания.
- Тех!
На призыв откликнулись оба. Сатех, подбежав, упал в позе преклонения, а Теп по обыкновению, нарушив допустимое расстояние, остановился перед Иц Ка с открытым ртом. Жаждущий отвлечься от тягостных впечатлений, дважды польщённый, вначале вниманием безволосого шу к выстроенным блокам, а затем проявлением забытого преклонения повелитель сам подошёл к встающему Сатеху и гордо заявил.
- Иц небо смотри дом иц, иц небо иди.
Хорошо зная повелителя, Сатех восхищённо расширив глаза, обратил взор к небу и долго смотрел ввысь, дожидаясь очередного оклика.
- Тех!
Довольный Иц Ка, используя неровности скалы, прилегающей к навалившемуся на неё блоку, взобравшись на первую и пока ещё единственную ступень возводимой пирамиды приказал Сатеху следовать за ним. Вместе они обогнули следующую сторону, и вышли к третьей, где вовсю кипела работа. Остановившись на краю последнего блока, Иц Ка ничего не говорил, а только водил рукой и, заглядывая в глаза Сатеха, искренне, без мимических оттенков, заинтересовавшимся происходящим, повторял: «Тех, Тех, Тех».
Технология, разработанная Омха, выглядела следующим образом. К отштукатуренной торцевой стороне блока пристраивалась, невысокая г-образная опалубка из маленьких, размером в локоть блоков, краем стыкующаяся с поверхностью скалы. Две стены обкладывались изнутри циновками, прижимаемые сверху всё теми же мелкими блоками. После чего внутренняя часть заполнялась замешанными, рядом, на земле, комками раствора из растолченного в пыль известняка вперемешку с мелкими кусочками бута из того же материала. В конце поверхность обильно поливалась водой, разравнивалась, и изготовленная часть оставлялась для цементации. Люди уходили на противоположную сторону и проделывали такую же операцию с другим строящимся блоком. Каждый раз после затвердевания раствора опалубка наращивалась. Процесс повторялся до тех пор, пока размер блока не достигал определённой высоты. Последним этапом являлось выравнивание и оштукатуривание поверхности специальным раствором, созданным на основе, прокаленного на огне известняка.
Порыв ветра, подхватив пыль из высыпаемой корзины, запорошил глаза Сатеха. Зажмурившись, он повернул голову в поиске замолкшего повелителя. Иц Ка смотрел вниз на черноволосых, не слушавшихся отгонявшую их обратно Омха.
- Омха! – окликнул женщину повелитель.
Рабочих рук, по мнению амбициозного мечтателя, катастрофически не хватало. Отсутствие налаженной инфраструктуры его не беспокоило, главное результат, а блоки, как назло, создавались медленно.
- Омха, шу иди, бей камень – приказал повелитель, указывая на черноволосых и на ближайшую, находящуюся на приличном удалении скалу, к которой вела извилистая, протоптанная и обильно покрытая просыпающейся пылью известняка дорожка.
Увидев Дала, направившую копьё на кричавшую Омха, Сатех немедля спрыгнул вниз.
- Шу иди! – расценивая сопротивление, как агрессию против себя заорал повелитель.
Сатех начал толкать своих подопечных в указываемую Омха сторону. Вместе с детьми и с упакованными в перевязанные шкуры пожитками люди, не понимавшие, куда и зачем их гонят, а потому испугавшиеся, начали отступать к реке. Сатех так же не представлял, что требует повелитель, но при этом строго выполнял приказ, громко крича на своих черноволосых шу.
Судя по положению солнца, день близился к концу. Мужчины-носильщики, занятые ещё и раздроблением известняка, должны были вскоре вернуться с последней на сегодня партией стройматериала – Омха всё понимала, но перед капризом Иц Ка она была бессильна.
-Каа! Кааа! – раздался громкий крик.
Махавший пращой Иц Ка, от неожиданности хлестнув себя по голове, весь сжался и на полусогнутых побежал по блокам к зовущему Иц Ха. Стоявшая перед входом с ребёнком на руках Ису улыбкой встретила маленького повелителя. Прежде чем слезть, Иц Ка осторожно глянул вниз. Увидев Иц Ха, склонившегося на коленях перед вытащенным трупом, он резко отпрянул, сделав пару шагов.
- Ха, Ка! – Ису выдала спрятавшегося маленького брата.
- Ка! Каа! Кааа!
Иц Ка предстал перед братом, но о спуске не помышлял.
- Ка, Са?
Маленький брат молчал, мысленно выстраивая оптимальную для оправдания последовательность слов и жестов.
- Ка, Са – засунув палец в отверстие на теле приподнятого брата, Иц Ха вновь посмотрел вверх – Ка, Са?
Ошеломлённый таким зрелищем, Иц Ка, не задумываясь, спрыгнул вниз и, подвернув ногу, пошатнувшись, со стоном плюхнулся рядом. Отталкивая головой Иц Ха, он наклонился, посмотрел на зияющую рану, оставленную копьём, на манер брата засунул палец и зашипел.
- Тех! – закричал Иц Ка – Тееех! – встав, он хромая, опираясь на блоки, пошёл вдоль стены.
Сатех оставался на месте.
Голос, а затем появление маленького повелителя ничего хорошего не предвещали – надвигающийся ужас, впившийся в мозг через глаза и слух, с каждым шагом, сжимая грудь, стопорил дыхание, одновременно наращивая темп клокочущего от волнения сердца, рвущегося прочь из оцепеневшего тела.
Шейные позвонки, смиренно ожидавшего Сатеха захрустели в сжатой, устремившейся к небу руке Иц Ка. Ноги, цеплявшиеся пальцами за землю, задергались вместе с руками, приподнявшимися, но не посмевшими коснуться повелителя.
Посиневшее лицо, глаза навыкат, затихший хрип и обмякшее тело удовлетворили взор разгневанного повелителя. Сатех рухнул к ногам своего палача. Иц Ка зашипев на разбежавшихся черноволосых, сразу же рванувших ещё дальше, пнул ногой не подающего признаков жизни избранного виновника, прокричал «раа», тем самым продолжив бегство людей, развернулся и, увидев наблюдавшего Иц Ха, нехотя пошёл обратно.
Дала, провожая взглядом душителя, первой засеменила к Сатеху. Когда оба повелителя исчезли за углом, черноволосые, осмелев, подбежали к обездвиженному юноше и уселись вокруг.
Сатех открыл глаза, почувствовав затылком прикосновение рук, поднимавших его голову. Рассматривая заплаканные глаза, слёзы, текущие по щекам он перевёл взгляд от Дала к солнцу, предвещавшему конец дня, а затем посмотрел на дом иц.
Сатех понимал, что гнев Иц Ка выражал ту недосказанность, которую он сумел скрыть.
Юный предводитель, приподнявшись, сел, пошатнулся и, подпёртый руками Дала, уставился на жгущее глаза солнце. Мысль о бегстве пугала не меньше, чем повторное избиение Иц Ка. Закрыв глаза, Сатех, морщась от боли, положил голову на ноги Дала и по-детски улыбнулся, когда та нежно провела ладонью по безволосой коже.
Напуганная учиненной расправой, Омха стояла поодаль, крепко обняв прижавшегося к ней Тепа. Она ждала возвращения с каменоломни мужчин. Вокруг неё столпились люди принесшие воду, молча поглядывающие на черноволосых и в сторону, откуда мог появиться Иц Ка. От увиденного им хотелось сбежать подальше от этого места, но рабочий день заканчивался с разрешения Омха, разравнивавшей выложенный в опалубку последний замес.
Пришедшие со стройматериалом мужчины отвлекли на себя внимание. После кратких невразумительных пугающих разъяснений работа закипела с удвоенной энергией – всем хотелось поскорей убраться на свой берег.
Наконец взмах вымазанной в раствор руки ознаменовал наступление долгожданного отдыха. Оживившиеся люди, ощутив прилив новых сил, побежали к реке. Омха вместе с сыном, как всегда покидавшая рабочее место последней столкнулась на углу дома иц с маленьким повелителем. Иц Ка, ничего не сказав, всмотрелся в группу сидевших черноволосых.
Дала толкнула и приподняла Сатеха, мысленно готовясь бежать, а если нужно, тащить и даже защищать своего мужчину.
Отыскав выделяющуюся голову, Иц Ка радостно щёлкнув, прикусил язык, взглянул на Омха, ждавшую каких-либо распоряжений по поводу рассматриваемых черноволосых, зашипел и отправился к входу обустраиваемой пещеры.
Провалявшись полночи без сна, маленький повелитель вышел наружу. Лунный свет позволил быстро отыскать Сатеха. Оставаясь на прежнем месте, он лежал на животе, на разостланной шкуре с прижимающимися Дала и её детьми. Вокруг находились остальные черноволосые. Сатех не спал. Его внезапно приподнявшаяся как у иц голова пробудила чуткий сон рядом лежавших. Увидев приближающегося повелителя, люди, пригнувшись, бегом покинули свои места. Сатех не шевельнулся даже тогда, когда Иц Ка, опустившись напротив, расположился в позе иц на поразительно близком расстоянии.
Вылетевшее из ноздрей дыхание повелителя прохладой обдало воспламенившееся от чрезмерного притока крови лицо встревоженного юноши. Неподвижный Иц Ка, напрягая бездействием, шумно дыша, пристально смотрел в глаза приукрашенного темнотой ицподобного шу.
Повреждённая шея не позволяла долго держать голову высокоподнятой – подбородок Сатеха обречённо опустился на ворс шкуры, после чего голова Иц Ка прикоснулась к притоптанной, покрытой известняковой пылью траве. Закрыв глаза, юноша ощутил внутреннее облегчение. Он устал бояться повелителя и спокойно, с фатальной неизбежностью приготовился раз и навсегда покончить со свалившимися на его голову неприятностями. Смиренное ожидание наступления смерти наполнило грудь согревающим блаженством.
- Тех.
Юноша открыл глаза.
- Тех, Са, копьё – поворотом головы Иц Ка указывал в сторону, откуда они пришли.
Сатех сел на колени. Повелитель расположился так же, поджимая под себя ноги, но боль вынудила его принять позу присущую шу, с выставленными вперёд, раздвинутыми полусогнутыми конечностями. Наступила долгая пауза молчания – Сатех готовился к сложному рассказу из небольшого числа слов и огромного количества жестов. Иц Ка его не торопил.
- Ка иди, Ра иди, Са… Са лежи камень – заговорил Сатех, движением рук изображая валун – смотри Ка, Ра.
Рассказчик умолк, пытаясь преобразовать в слова и жесты, метавшиеся перед внутренним зрением мыслеобразы. Заинтригованный Иц Ка наклонился вперёд, вытянув шею.
- Сатех иди река, неси еда – руки юноши зашарили по траве.
Иц Ка внимательно отслеживал каждое движение и слушал.
- Ушур, Ахеш иди лес, бросай копьё – Сатех показал пустые ладони – муна, ихо, эль.
На четвереньках подползла Дала, Сатех зашипел на неё, но женщина только сильнее прижалась склонённой головой к спине рассказчика.
- Са… Са…
- Бар, Сатех, еда! – закричала Дала прямо на ухо запнувшемуся сожителю обращаясь к Иц Ка.
Дернув шеей, Сатех согнулся от боли. Ухватившись за возможность стать центром всеобщего внимания, Дала высунулась вперёд, опираясь руками на сгорбившуюся спину и продолжила громкий пересказ поразивших её событий.
- Са, копьё – одной рукой женщина изобразила бросок, второй ещё сильнее уперлась в согнутую спину – Сатех – она, забыв слово меч, вскочила на ноги, заставив Иц Ка отклониться, сделала несколько шагов вперёд, изобразила удар, коснувшись кулаком земли – Сатех бей бар!
Торжествующе выпрямившись во весь рост, Дала рассмеялась, окинув победоносным взором всех присутствующих слушателей. Вернувшись, задыхаясь от перевозбуждения, она села рядом с Сатехом, который нежно взял её за волосы, прикрыл ладонью рот и оттолкнул. Отвергнутая женщина, упав, встала и без обид хотела вернуться на прежнее место, но шипение повелителя, подкрепленное раскачивающейся пращой, отогнало её чуть дальше, но ненадолго. Дала, сделав полукруг, спряталась за спину говорящего Сатеха и затихорилась.
Продолжившееся повествование, несмотря на все старания, выглядело туманным и из-за не замечаемых повторений запутанным. Иц Ка усвоил единственную фразу: «Са бери ова-ова шу, ова-ова – Са еда. Ушур бросай копьё Са». Всё остальное, что было в начале и конце, потеряло всякий смысл и не закрепилось в памяти.
Надвигающееся утро вынудило подслушивающую Ису, подкравшуюся достаточно близко, вскочить и убежать. Её хвост и пятнистое одеяние устроили переполох среди черноволосых, принявших пригнувшуюся женщину за опасного хищника.
Занятый оценкой поведения убитого брата, Иц Ка никак не отреагировал на удаляющуюся Ису. Он встал на пропитавшиеся болью от долгого, неподвижного сидения ноги и, подойдя к блокам, опираясь, направился вдоль стены к безмятежно спящему большому сородичу.
Внешний вид убитого Иц Са всегда раздражал Иц Ка. В отличие от Иц Ха он не создавал проблем по жизни, но было в его облике нечто зловещее, отталкивающее.
Связав поведение брата с самой неоднозначной, самой противоречивой частью неподдающейся окончательному пониманию информации, запечатлённой на самом загадочном листе предков-небожителей и, ясно представив свершённое злодеяние, Иц Ка ощутил рвотный рефлекс и ускорил шаг. Он торопился, чтобы ещё раз внимательно всё рассмотреть, пересмотреть, что-то новое отыскать, а быть может сотворить новую истину и через это хоть как-то забыться.
Ису, выглядывающая из хижины, увидев как маленький повелитель зашёл в пещеру немного успокоилась. Расспросив Ахеша, она сообщила Иц Ха лишь то, что Иц Са постоянно звал братьев и умер от голода. Главной целью для неё являлось усиление неприязни к Иц Ка, а информация об убийстве могла вызвать обратную реакцию. Ису опасалась, что через ненависть к Ушуру любимый иц отстранится от неё с сыном. Однако сам Иц Ка не стремился поведать всю правду, так как думал, что Иц Ха удушит его за то, что оставил в беде брата, принявшего унизительную смерть от руки низшего существа. Обоих беспокоил расспрос о найденном на теле Иц Са отверстии и с наступлением критического момента, не переносившие друг друга создания объединились и сделали всё возможное для сохранения своих интересов. Когда один, храня молчание, отворачивался в сторону от вцепившегося за руку и кричащего Иц Ха, другая неистово привлекая к себе внимание, добилась перевода разговора на более безопасную тему, связанную с торчащей из живота покойного травой.
Не найдя заветной пластины, взбесившийся хранитель наследия предков выскочив из пещеры несколько раз пересмотрел содержимое футляра, рассыпая и складывая листы иц. Бегая туда и обратно, он поочерёдно выносил и проверял футляры с оружием: свой, Иц Ра, даже Иц Са. Наружу вышел шипящий большой брат, а вслед за ним полетели шкуры и циновки.
Обшарив все неровности поверхности каменного пола, Иц Ка сползал в туннель, где лежало тело брата – ничего. Не замечая боли от содранных до крови коленей отправился во второй туннель. Выпустив гнев через громкое, от волнения срывающееся на «ла» «ра» в пробитое в стене отверстие, развернулся и быстро, на четвереньках, ударяясь о выступы, вскарабкался наверх. Повертевшись на месте для взывания, спустился к сброшенным в кучу футлярам с пластинами и оружием, надеясь на свершение чуда. Прошипел, размахнувшись бросил на землю пустой футляр и, не обращая внимания на стягивающихся к месту работы людей, принялся перетряхивать шкуры с циновками. Отдышавшись, Иц Ка вернулся в пещеру. После тщетных поисков он остановился, облокотившись на входе.
Теп, сидя на корточках, не прикасаясь, рассматривал разбросанные пластины.
- Рлаа! – Иц Ка бросился к нему.
Испугавшийся Теп пытаясь сбежать, упал и завизжал. Иц Ка остановился. Вместо упитанного отрока, корчившегося на траве, перед ним предстал образ Хаура. Иц Ка рванул к безучастно лежавшему Иц Ра.
- Ра, Хаур, лист иц, Хаур бери лист иц?
Большой брат поднял голову, посмотрел на спрашивающего, на хижину Ису и вновь вернулся в прежнее положение, закрыв глаза.
Этого было достаточно. Иц Ка побежал, как он считал по указанному направлению.
Ису подхватив игравшего с мелкими костями Хаура, скрылась в хижине. Иц Ка затормозил. На смену безумству эмоций пришёл здравый смысл – там Иц Ха, Ису под надёжной защитой, брат не будет слушать и вышвырнет его из хижины на радость шу, боготворившим единственного из иц.
Иц Ка вернулся. Взглядом разогнал по рабочим местам наблюдавших за ним людей, подозвал Омха, движением руки приказал навести прежний порядок в доме, а сам тихо проверяя лакающий голос, стал бережно складывать пластины и оружие в футляры. Одновременно он выстраивал в воображении подходящий вариант обыска в хижине.
Дождаться когда Иц Ха уйдёт на охоту, а когда вернётся – последствия не предсказуемы. Иц Ра не защитник и не помощник.
Чувствуя что-то неладное, носившие воду люди, проходя мимо, ускоряли шаг и отворачивали голову от сидевшего над своим скарбом повелителя.
Бесконтрольные агрессивные жесты: удары пращой о землю, злобные взгляды и шипение являлись следствием мучавших представлений Иц Ка, в которых отвратительные шу, не способные постичь истинную суть от увиденного, доступную лишь ему одному, окружив Ису, с перекошенными от удовольствия лицами забавлялись, тыча грязными пальцами в самую сокровенную тайну, оберегаемую даже от братьев.
Закончившая уборку Омха выбежала, окликнув повелителя.
- Омха – Иц Ка подозвал женщину.
Его дрожащая рука указывала в сторону хижины Ису.
- Омха, иди Ису, неси лист иц.
Дернувшись с места для быстрого исполнения поручения, женщина остановилась, не понимая, что требует повелитель.
- Омха, иди, неси лист иц.
Исполнительная прыть, не успев начаться, вновь закончилась недоумением.
- Лиист ис? – пригнувшись, спросила женщина.
Иц Ка раскрутил футляр, достал пластину и, стуча когтями по металлу, чётко произнёс.
- Омха, иди Ису, неси лист иц.
Для лучшего понимания приказа, женщина, приблизившись, расширив глаза, уставилась на изображение на листе. Взбешённый таким поведением Иц Ка замахнулся, но не успел дотянуться пращой до головы женщины, виртуозно отскочившей в последний момент.
- Шу иди! Лист иц! – заорал взбесившийся повелитель.
Привлекая всеобщее внимание, Омха понеслась в заданном направлении. За ней побежал Теп, сторонившийся Иц Ка.
Ису, следившая из глубины хижины, вышла навстречу. Подбежавшая Омха, оглянувшись на стоя следившего за ней маленького повелителя, запнулась, вспоминая незнакомые слова. Ису улыбнулась, заглядывая в широко открытый рот.
- Ису, Ису, ис, ис – Омха движением рук изображала форму пластины. – Лист ис! – закричала от счастья она.
Ису, как будто зная заранее вопрос, выставила вперед, прямо к лицу, не замечаемый ранее ответ. Посмотрев поочерёдно на две ладони с раздвинутыми пальцами, Омха убежала.
Скопированный ответ предстал перед Иц Ка – две выставленные вперёд ладони и издевательская улыбка от Ису. Повелитель зашипел.
Подчиняясь указываемому жесту, Омха побежала обратно.
Из хижины вышел Иц Ха. Женщина, остановившись на полпути, оглянулась. Иц Ка сев на траву изображал возню с футлярами. К его радости непримиримый брат направился к реке, за ним увязался Хаур. Ису вскочила в хижину и появилась со сложенным куском шкуры. Она позвала стоявшую в нерешительности Омха. Ничего не говоря, Ису схватила за руку, подошедшую с сыном подругу, и потащила за собой. Бросив подозрительный взгляд на Тепа, она, склонившись к его уху, прошептала.
- Теп смотри Ка, Ка иди, Теп говори.
Привыкший к мелким поручениям, мальчик, с гордостью выпрямившись во весь рост, отошёл и, не скрываясь, сконцентрировался на наблюдении за подсматривающим объектом.
Спрятавшись за хижиной от пристального взора, вытянувшего шею Иц Ка, Ису нажав рукой на плечо, заставила Омха сесть. Расположившись рядом, она убедилась, что Иц Ха ещё на реке и развернула положенную на траву шкуру. Омха отшатнулась от ударившей отражённым светом солнца пластины. Ису улыбаясь, подтянула её за предплечье. Голова Омха склонилась только после нажатия руки. Удовлетворившись изумлённым взглядом, Ису приступила к разъяснениям для туго соображающей подруги.
В центре пластины, между плотно прилегающими друг к другу информационными знаками находилась пирамида, выстроенная из удивительных существ, уменьшающихся в количестве и размерах по мере возвышения. Палец Ису изогнувшись, упёрся в третью от основания ступень.
- Ис – прошептала она.
Омха, вопросительно посмотрев на говорившую, склонилась, чуть ли не коснувшись носом листа иц.
- Шуу? – вырвалось громкое удивление.
Нос Омха приблизился впритык к сияющему ухмылкой лицу соседки.
- Аааа!!!
С перекошенным от ужаса лицом она бросилась на Ису. Опрокинув наземь сидевшую, Омха быстро переползла через упругое, утомленное бронзовым загаром тело, оставляя на коже белый полосатый след от обработанного природой педикюра. Не вставая, Ису разразилась звонким смехом.
Не ожидавший подобной реакции от невинного прикосновения, увидев стремление матери к ответному рукоприкладству, Теп скрылся за хижиной. Испуганно дышащая Омха на четвереньках, прижимаясь боком к глинобитной стене, опасливо подползла, взглянула на спокойно стоявшего сына, немного приподнялась на коленях и, заметив сидевшего Иц Ка, пригнувшись, не разворачиваясь, подкралась к листу иц. Не смея прикасаться, затаив дыхания она низко наклонила голову.
Маленькое изображение увеличивало схожесть.
- Земля шу – Ису указала рукой в небо.
Нарисованная фигурка, в общих чертах из-за не пропорционально большой головы похожая скорее на ребёнка чем на взрослого человека, стояла раздвинув ноги, опираясь на головы двух иц, облачённых в узнаваемое одеяние, изображённых один в профиль, а другой в фас. Отсутствие волос на голове, единственного человекоподобного существа, смотревшего обоими глазами на зрителя, не смущало Ису. Стянутые на затылке перевязанные волосы легко и просто объясняли визуальное несоответствие. Длиннохвостые и похожие на них нижестоящие существа, напоминающие рядом снующих ящериц, с неправдоподобно тонкими вытянутыми шеями и бегущие на длинных задних ногах, остались без должного внимания.
Омха недопонимающе улыбаясь, подняла голову к небу. Осознание от увиденного и услышанного проявиться позже, а сейчас возвращался Иц Ха с восседавшим на нём Хауром. Ису завернула в шкуру лист иц и исчезла в хижине.
- Ису, Ису – звала наклонившаяся через порог Омха.
На входе появились две высунутые, вращающиеся ладони. Омха отпрянула, посмотрела на приближающегося Иц Ха, на сидевшего Иц Ка и, представляя чем закончиться её возращение, пошла к своей хижине.
В затянувшемся ожидании маленький повелитель решил перетащить оружие с футлярами в дом иц – разбуженный и нагруженный Иц Ра был направлен в пещеру.
Расценив невозвращение Омха как подтверждение своей догадки, раздражённый нежеланием Иц Ха идти на охоту, Иц Ка, чтобы хоть как-то отвлечься от терзаемых мыслей обратил внимание на разгуливавших вдоль берега в поисках еды черноволосых шу. Подозвав Сатеха он занялся трудоустройством вновь прибывших. Собранные мужчины направились за повелителем к месту дробления известняка, а оставленные женщины должны были носить воду.
Бездельничавшие за скалой рабочие, предупреждённыё о приближении Иц Ка специально выставленным караульным, схватили наполненные корзины, и пошли навстречу, приняв усталый понурый вид.
Проводив подозрительным взглядом светловолосых мужчин, повелитель подвел новую бригаду к месту трудовой повинности, взял в руки камень более твердой породы и на личном примере продемонстрировал, как и что нужно делать.
Раздробив немного известняка Иц Ка, выронил орудие производства, поднял плоды не совсем своей трудовой деятельности и, показывая наполненную ладонь непозволительно близко обступившим его черноволосым, громко произнес.
- Шу бей камень.
- Шу бей камень! – заорал Сатех на мужчин, замешкавшихся перед началом, как им казалось бессмысленной деятельности.
Когда разобранные камни застучали по скале, Иц Ка подозвал безволосого шу, следившего за работой своих подчинённых.
Сатеху предстоял повторный рассказ об Иц Са.
Высокая производительность труда, проявленная непосвящёнными в рационально установленные нормы низкорослыми шу, вознесла их в глазах вечно недовольного повелителя на небывалую высоту. Новоявленные передовики производства, порадовавшие реальными, но недопустимыми с точки зрения более опытных работников, результатами, сгладив сегодняшние неприятности, снискали особое отношение Иц Ка.
В конце трудового дня он распорядился накормить их, а так же, несмотря на жалобы Омха о не послушных женщинах, занявшихся строительством шалашей вместо ношения воды, доброжелательно не отреагировал на возведение поселения вблизи от дома иц. Примитивные жилища возводились с противоположной стороны скалы напротив двух хижин.
Возмущённая новым соседством и молчаливым согласием Иц Ка, Ису металась вокруг подозванной Омха и требовала невыполнимого. Её неугомонное шумное поведение в итоге выманило отдыхавшего в доме иц маленького повелителя. Увидев его, Ису замолчала. Иц Ка повертев головой, направился к обустраивающимся черноволосым. Женщины замерли в ожидании неизбежного наказания. Замерли черноволосые, глядя, как разволновался Сатех, не предупредивший их о грубейшем нарушении местных правил.
Безволосый шу напрягся, оставшись один на один с мрачным повелителем. Труднопереносимый пристальный взгляд и затянувшееся молчание выдавили из Сатеха не к месту сказанную фразу.
- Ушур бери меч ис. Ушур иди, меч ис неси.
Глаза повелителя расширились, язык высунулся из открывшегося рта, а ноги, развернувшись, разодрав когтями дёрн стартанули к ненавистной хижине. В мозгу что-то щёлкнуло. Иц Ка остановился, вернулся к дому иц, вынес копьё покойного брата и, ковыляя, побежал к Иц Ха.
Сжигаемый безрассудной страстью скорейшего возвращения листа иц, не вдаваясь в суть сумбурных мыслей с вытекающими последствиями, он уверенно перешагнул порог хижины. Успевшая обогнать его Ису схватив сына, прижалась к стене.
- Ха, меч ис, Ха – став на колени перед лежащим братом заговорил Иц Ка – Ха, Уш… - осекшись, он бросил пронзительный взгляд на Ису.
Об убийстве брата Иц Ка не хотел говорить. Не зная как вести себя дальше, он, обращаясь к приподнявшемуся Иц Ха, понёс всякий бред, лишь бы отвлечь внимание.
- Ха, меч, небо, смотри небо, земля ис, копьё ис, небо.
Иц Ха зашипел в ответ, но получив копье Иц Са, принялся, ощупывая рассматривать острый наконечник. Руки сгибающегося Иц Ка зашарили по настланным шкурам, а глаза продолжали неотрывно следить за братом.
- Ха! – вскрикнула в испуге Ису, когда Иц Ка сдвинулся с места.
Иц Ха взглянув на вытянутую руку женщины, обратил внимание на распластавшегося в позе преклонения брата.
- Ка?! – вопросительно обратился Иц Ха.
- Ка смотри небо, Ха смотри небо – Иц Ка выпрямившись, сел и задрал голову к тростниковому своду – земля иц, Ра смотри небо.
Иц Ха вслед за ним начал рассматривать конусообразный потолок крыши. Голос маленького повелителя, не умолкая, нес бессвязную чушь, гипнотически удерживая внимание в нужном направлении.
- Небо иц, земля иц, Ха иди земля, Ха смотри земля…
- Хааа! – завизжала прижимавшая к груди сына Ису, видя как Иц Ка подобрался к корзинам с зерном.
- Шу бери меч Са, Ха иди шу, убей шу, неси меч Са – злобно произнёс Иц Ка, прижатый тупым концом копья к стене.
Визит окончен. Иц Ка с шипением отбил приставленное копьё, поднимаясь обернул корзину, посмотрел на рассыпанное зерно и вышел. Он не сомневался – лист иц в хижине.
Не задумываясь над последней фразой, сорвавшейся с языка под давлением копья, негодующий маленький брат отправился к дому иц.
Поздним вечером к дремавшему на входе, между двумя блоками Иц Ка подошла Омха.
- Ка.
Повелитель лениво приоткрыл глаза.
- Ха иди, убей шу, бери меч Са.
Предупредив повелителя, Омха исчезла. Опомнившись, Иц Ка приподнялся, всмотрелся в полумрак – никого. Казалось это сон. Ощутив прохладу, он вошел в пещеру и лёг рядом с Иц Ра. На новом месте им завладела бессонница. Иц Ка шипел и ворочался, мешая спать брату. Раздосадованный разум, охваченный вновь пробудившимися воспоминаниями об утраченном листе, отмахиваясь от мелькавших малоприятных образов, поднатужился и перешёл в контратаку.
Сильная когтистая рука сжала тонкую шею Ису. Ненавистная женщина, скорчив лицо от боли, визжала, хрипела и извивалась всем телом – разыгравшееся воображение, каждый раз прокручивая один и тот же сюжет, непременно добавляло к нему какую-нибудь мельчайшую подробность, обязательно жестокую, приятно согревающую раненое самолюбие. Иц Ка ели слышно пощёлкивал от удовольствия.
Проспав рассвет, он толкнул Иц Ра, никогда не приступавшего добровольно к взыванию и заковылял по проходу, чтобы посмотреть на высоту поднявшегося над горизонтом солнца.
На противоположном берегу, судя по корзинам за плечами с нагроможденными сверху скрутками шкур и ведомым за удила коровам, огромная вереница людей, возглавляемая сверкающими одеждами Иц Ха, покидала поселение.
« Ха иди, убей шу, бери меч Са» - невероятно громко прозвучала вчерашняя фраза Омха в голове застывшего в шагающей позе Иц Ка. Затаив дыхание он, пятясь назад, медленно отступил. Иц Ра, по-прежнему, спал. Подкравшись к проходу и став так, чтобы не рассекретить себя, Иц Ка отыскал в толпе отходивших Ису и зашипел. Его ноги, безвозвратно оставившие на белоснежной вершине горы часть, теперь уже драгоценного здоровья, периодически мстя за проявленное безрассудство от одной мысли о возвращении в далёкие земли, подкосившись, потянули всё тело к земле. Надломленный пропитанными болью воспоминаниями, цепляясь за стену, Иц Ка опустился на колени. В застывшем взгляде затаился крик отчаяния. Иц Ка осторожно повернул голову в сторону спящего брата. Он знал, что не сможет остановить Иц Ра, если тот захочет присоединиться. Доносившиеся голоса уходивших людей, преломляясь через обострённые чувства, представлялись чрезмерно громкими, и каждый раз заставляли вздрагивать и оглядываться назад. Наконец наступила тишина, а за ней перед входом объявился Сатех.
Снаружи было не так уж плохо. Через реку переправлялись люди, не принадлежавшие к объединённому племени, подчинявшемуся Ису. Согнанные из подконтрольных поселений для строительства дома иц, они грезили о возвращении домой и не думали менять диктатуру одного иц на сомнительную лояльность другого, уходившего неизвестно куда. Омха с сыном так же предпочли остаться в наиболее благополучных для себя условиях.
Войдя в межблочное пространство, Иц Ка осмотрелся и ускорил шаг. Сатех встававший из позы преклонения, открыв рот, собирался что-то сказать, но не обративший на него внимания повелитель побежал к хижине Ису, напугав приближающихся Омха и рабочих.
Через проход вылетели опустошённые корзины, шкуры, циновки и повалила пыль от перекапываемого пола. Появился Иц Ка и заново перетряс оставленное из-за ненадобности имущество. Зашипев, он занялся второй хижиной.
Подошедший Сатех невозмутимо следил за бесчинством повелителя. А оробевшая Омха, подкравшись вместе с сыном, стала рядом, чуть не коснувшись плечом безволосого юноши. Отныне, в сложившихся обстоятельствах она видела в нём единственного близкого человека, а былая неприязнь исчезла вместе с уходом Ису.
Выйдя из хижины, Иц Ка зашипел на стоявших рядом людей, виня их за чужие прегрешения, и пошёл к дому иц.
Сатеха потянуло к некогда его хижине. Омха, появившаяся в здешнем поселении в результате бегства от людоедов, не знала об этом и иначе восприняла его поведение. Возле входа, наклонившись Сатех поднял старую, но вполне сносную в сравнении со своей, набедренную повязку Ису. Оторванный хвост улетел в сторону, а пятнистая шкура упала под ноги. Омха державшая за руку Тепа не уходила. Посмотрев на неё, на мальчика, Сатех стянул с себя пропитанную гнилостным запахом куртку, набедренную повязку и примерил брошенную вещь. На покосившийся взгляд Омха отреагировала поиском наплечника. Сатех, поглядывая исподлобья, принял из протянутых рук недостающую часть презентабельного одеяния. Налаживание дружеских отношений закрепилось взаимной улыбкой. К счастью ревнивая Дала, занятая изъятием попавшей в ступню занозы, не смогла вовремя оказаться в гуще знаменательных событий, иначе общение Омха с Сатехом проходило бы по совершенно иному сценарию.
____________________
Ушедшая Ису не при каких обстоятельствах не собиралась возвращать Иц Ка его вещь. Отлично представлявшая, чем закончиться отлучка на охоту единственного защитника, она решила незамедлительно воспользоваться оброненными словами маленького повелителя и после его ухода сумела уговорить Иц Ха, отправиться с рассветом на поиски Ушура, скрывшегося с мечом умершего брата. Естественно, о раскрытии всей правды Ису даже не помышляла, более того она опасалась, что Иц Ка первым заговорит об убийстве брата и тогда, в её представлении, возлюбленный повелитель навсегда отвернётся от своей шу. Соплеменники былого превосходства не простят, соответственно новая жизнь на старом месте превратится в невыносимый кошмар.
Повторяемые Ису слова Иц Ка не являлись главным аргументом для Иц Ха. Разочарование от несбывшихся надежд, возложенных на каменного иц, ночные кошмары, наполняющие сон реалистичными сценами битвы с вечно побеждающими каннибалами, утрата прежних отношений с сородичами, наконец, труп Иц Са и вдобавок непрекращающаяся суета голдящих шу, заполнивших некогда спокойное место, всё больше и больше угнетали по-своему счастливую жизнь. Уставший разум Иц Ха, отвернувшись от небесного мира, в тайне стремился избавиться от малоприятного настоящего и мечтал обрести в будущем утраченное и со временем идеализированное прошлое, где были бы он, Ису, Хаур и небольшая группа боготворящих их шу.
Отказ Омха присоединиться к походу приятно порадовал Ису, попавшую, как Иц Ка во власть разыгравшихся иллюзий. Узнав о существовании высших шу, она обязала остающуюся подругу достроить дом для взывания к маленьким небожителям, на прощание, сказав, что на новом месте возведёт подобное сооружение. Так же женщины пообещали оповестить друг друга, когда на землю спустятся небесные шу и установят должный порядок.
Интерес к небожителям у Ису основывался на сокровенных воспоминаниях из раннего детства. В ту пору мир сновидений, спасая рассудок осиротевшей девочки, затмил неприглядную реальность. Являвшаяся во сне мать с не рождённым младенцем на руках, нежно улыбаясь, оберегала свою дочь от невыносимого одиночества.
- Тая, Тая – звучавший чуть ли не каждую ночь знакомый голос согревал лишённое прежней любви и ласки беззащитное сознание, облегчая после пробуждения возвращение в реальный мир.
Тая, так звали Ису в детстве, в первые дни после смерти матери, не в состоянии расстаться, практически постоянно находилась возле хижины, прижимаясь к земле, где покоилось родное тело. Соплеменники попробовали разлучить их, но разразившаяся истерика отбила всякое желание в помощи. Оставив девочку под опеку всё исцеляющего времени, они обходили её стороной и даже страшились.
Однажды, проснувшись утром, глядя на стелившийся по земле туман, выглядевший спустившимся облаком, ей показалось, что видит в белой пелене силуэт исчезающей матери. Тая, с криком бросилась вдогонку. Долго бегала, мечась из стороны в сторону, звала, плача навзрыд, визжала от безысходности, а когда туман рассеялся, подняла голову к небу и увидела над собой белое облако, уносившее мать.
С тех пор её видения во сне переместились на небо, откуда на фоне голубого небосвода, в ореоле солнечного сияния, погружённая ногами в клубящееся, белое, как молоко облако, прижимавшая младенца к груди мать взмахом руки звала к себе оставленную дочь.
Сейчас Ису представляла, как спустившиеся на облаке высшие шу позволят ей встретиться с нетленным обликом матери, освободившимся на земле от бренного тела и воспарившим к небесам.
Проходя через встречаемые на пути следования поселения, Ису, приказавшая забрать с собой максимум съестных припасов и всё стадо коров, именем наводящим ужас обязывала местных вождей дополнительно отправить на стройку людей и не забывать о постоянных поставках зерна. Таким образом, Ису хотела удержать Иц Ка на месте, допуская возможность того, что он со временем может пойти следом за её иц.
Иц Ха не принимал участия в общественной жизни. Его увлекали подзабытые чувства былых скитаний, наполнявшие меняющийся мир яркими тонами впечатлений от ожидания встречи с чем-то новым, неожиданным.
После долгого пути, Ахеш радостно затряс рукой, указывая на оставленное поселение, судя по полуразвалившимся шалашам никем не занятое. Ису посмотрев на приметный валун, не собираясь переправляться, указала рукой вдоль реки, петляющей среди деревьев и возвышающихся холмов. Как и Иц Ха она не думала о выполнении поручения маленького повелителя. Ису хотела затеряться в новых землях, надеясь больше никогда не встречаться с опасным сородичем любимого повелителя. Сопротивления со стороны местных племён не наблюдалось. Они благоразумно сбегали из поселения, а взамен пришельцы проходили мимо и, повинуясь приказу женщины повелителя, ни к чему не прикасались.
Наконец Ису определилась с выбором нового места жительства – река, рядом холм, на котором представлялся дом для взывания, вокруг луг с сочными травами – что может быть лучше.
Началось обустройство: временные шалаши, охота с изучением прилегающих территорий, поиск глины, возведение добротных жилищ и сложный процесс насаждения менее цивилизованным соседям уважительных к себе отношений.
Найденные злаки произрастали в незначительном количестве и размером зерна не соответствовали уровню привычного качества. Отсутствие стабильного источника питания принудило Ису настороженно отнестись к местной флоре и фауне. Опасавшаяся за плохие всходы зерна, брошенного на произвол судьбы в густую, явно недружелюбно настроенную растительность, она приказала освободить от зелёного покрова небольшие участки земли и собственноручно спрятала драгоценные остатки прежнего урожая в чёрную неприглядную почву.
Невиданный результат, превзойдя скромные ожидания, навсегда закрепил удачное нововведение. Земледелие с каждым годом расширялось и совершенствовалось, безжалостно попирая установленную природой гармонию растительного мира.
Иные преобразования происходили в оставленном поселении.
Внешность приведённых Сатехом чужаков, их безудержная агрессия, созвучная с животным миром импонировала Иц Ка. Местные шу, ярче проявлявшие интеллектуальные способности, неосознанно раздражали маленького представителя высокоразвитых существ, а примитивное племя, не запятнавшее себя разумной конкуренцией, приятно соответствовало прежним представлениям и тем самым заслужило особое благосклонное отношение. Низкорослые мужчины заменили ушедших ушуров, а женщины, беспрепятственно обустроившиеся на запретной территории, не привлекались к обязательным работам и первое время жили исключительно своими интересами.
Движимый единственной целью – побыстрей закончить преобразование дома иц, маленький повелитель, в стремлении повысить производительность труда, на период строительства разделил работающих людей по половому признаку. Предохраняясь таким образом от нежелательной беременности, негативно отражавшейся на трудовых ресурсах, Иц Ка строго следил за соблюдением новых ограничений, наказывая даже за лёгкий флирт. Изменения коснулись и черноволосых, лишив их прежних привилегий.
Отныне мужчины с достаточно взрослыми мальчиками проводили ночь в поселении за рекой, а женщины с малолетними детьми по распоряжению Омха обосновались на более удалённом расстоянии в сравнении с первым поселением черноволосых.
Произошло разделение труда: мужчины, занимались строительством, а малочисленная женская часть населения занималась обычной хозяйственной деятельностью, в основном связанной с организацией питания из имевшихся запасов зерна и поиском дополнительной еды вдоль реки. Добыча, приносимая ушурами, большей частью оседала в желудках иц и не могла существенно повлиять на поддержание хорошей физической формы трудящихся.
Рабочий день по-прежнему оставался ненормированным и зависел от погоды и настроения Иц Ка.
Вначале Сатех большую часть времени проводил вне поселения.
Ради сохранения свалившейся однажды власти, он сумел найти в интересах Иц Ка достойное себя применение. Помощь, присылаемая Ису, определила дальнейшие действия. Выпросив у Иц Ка всего лишь двух мужчин, выбракованных Омха по состоянию здоровья, Сатех возглавил скромный отряд из произведённых им ушуров, предназначавшихся для поиска и доставки новой рабочей силы и продовольствия. Постепенно возрождалось стадо коров.
На строительство пирамиды он приводил только мужчин на замену ослабшим, утратившим дееспособность рабочим, самостоятельно возвращавшимся в родные поселения. В дальнейшем для искоренения обмана, связанного с имитацией немощности и из-за проблем с нехваткой еды в разросшемся коллективе Сатех установил сроки трудовой повинности. Ориентируясь по фазам луны, после согласования с вождями, ему оставалось только отслеживать прибытия новых партий рабочих, а также постоянные курсирующие караваны, занимающиеся доставкой зерна, ставшим основной пищей занятых на стройке людей.
Проявив себя прекрасным администратором, смекалистый Сатех сменил тяжкое бремя исполнительной власти на законодательную и, не без помощи нещадно эксплуатируемого имени Иц Ка, продолжил разработку и насаждение нового порядка. Перепоручая обязанности, с налагаемой ответственностью, он автоматически расширял сферу влияния на отдалённые земли и, не покидая пределов собственного поселения, преспокойно пожинал плоды от созданной системы самоуправления.
На каждое племя была заведена глиняная табличка, на которой сверху вниз от символических изображений, из-за плохого качества, доступных пониманию только одному человеку, занимавших чуть ли не половину места спускались выцарапанные вертикальные и горизонтальные чёрточки, крестики и кружочки, фиксирующие необходимую информацию. В случае нарушения возложенных обязанностей провинившийся вождь разыскивался, доставлялся, лишался символизирующей приближённость к иц причёски и под одобрительные возгласы трудящихся с камнем в руках включался в производственный процесс.
Изменяя мир вокруг себя, менялся сам Сатех. От былого юноши ничего не осталось. Высокий мужчина с редкой, плотно переплетенной бородой держал в страхе все подвластные племена. Люди перестали видеть в нём человека. Его облик формировал головной убор, натянутый на лоб, представлявший собой цельно снятую заднюю часть шкуры детёныша самого грозного хищника, со свисающими по сторонам лапами, символизирующими капюшон разгневанного иц. Сзади, из-под болтавшегося хвоста, непроизвольно сопоставляемого с несущей в себе власть причёской Омха, виднелась кожа через как бы, ни к чему не обязывающие отверстие. Там, специально в целях безопасности, Сатех наносил чёрную точку, чтобы зоркий предубеждённый взгляд суеверного шу отыскав её, предполагал наличие третьего глаза и не соблазнялся желанием швырнуть камень в ненавистную голову.
Ежедневно закрашиваемые в форме круга глазницы, максимально раскрывающиеся при взгляде веки, отсутствие эмоций на лице, одежда из шкуры льва, размером и фасоном как у повелителей, и особая, выработанная походка, основанная на не касании пятками земли, производили умопомрачительный эффект. Его боялись и уважали. Боялись за то, что Иц Ка просто бил попавшегося под руку нерасторопного шу, а Сатех наказывал. Методом проб и ошибок он нащупал самый эффективный способ воздействия на нерадивых работников – на вождя налагалась ответственность за приведённых соплеменников. После такого нововведения строительство дома иц стало престижным занятием и на него отправлялись самые лучшие мужчины. Кроме страха Сатех ценил и уважение. Он создал нормированный рабочий день, где количество принесённых корзин отсчитывалось с помощью зажатых в руке Омха прутиков, каждый раз откладываемых на блок. Так же, заботясь о производственных показателях, Сатех уделял большое внимание развитию медицинского обслуживания и прилагал немалые усилия по улучшению общественного питания.
Ступенька за ступенькой, год за годом скала постепенно поглощалась растущей пирамидой.
Созданием инфраструктуры Иц Ка не интересовался. В решении инженерных проблем руководствовался пращой и шипением, отмахиваясь от искавшей помощи у высшего разума Омха, а свою несостоятельность повелитель скрывал в чрезмерном усердии по контролю за работой шу, щедро раздавая удары каждому, кто не демонстрировал активных действий в его присутствии.
Вход в пирамиду из-за нехватки блоков, на которых устанавливалась опалубка перекрытия, пришлось сделать узким и низким. К удивлению Омха Иц Ка остался доволен.
Прямоугольная форма прохода завораживающе действовала на сознание неутомимого мечтателя. Маленький повелитель ложился на приподнятый, гладкий зацементированный пол и, созерцая вертикальные стены с плоским потолком, выпадал из реального мира, погружаясь в несбыточные мечты за очередной порцией опьяняющих разум эмоций.
Возвращаясь с небес на землю, протрезвевшая душа, синдромом духовного похмелья вымещала внутреннюю неудовлетворённость на окружавший мир людей.
Крутой нрав маленького повелителя набирал обороты. Иц Ка торопился – торопилось стареющее тело. Не отпускающая боль в ногах, испорченное за наблюдением солнечного неба зрение и проблемы с органами пищеварения терзали нервную систему. Стараясь забыться, Иц Ка вымещал накопившуюся злость на раздражавших его шу и, чувствуя временное облегчение от причиняемой другим боли, он продолжал свирепствовать.
Как-то раз, забывшись, Иц Ка ударил пращой по спине брата, не спешившего к утреннему взыванию. В ответ тело злобного повелителя, под звуки оглушительного «рааа» налетело на неровную стену пещеры и рухнуло на пол. Иц Ра смиренно переносивший не проходящее болезненное состояние со времён обморожения ног на горе, в отличие от надоедавшего стонами маленького брата не смог совладать с вырвавшимся гневом. Весь его вес переместился на ногу, прижимавшую голову неблагодарного сородича. Иц Ка не шевелился. Большой брат отступил, поднял копьё, футляр и с мыслями об охоте вышел из пещеры. В этот день злобного повелителя никто не видел.
Наступил новый рассвет. Взываний, как и вечером никто не услышал. Несмотря на отсутствие главного рукой водителя, люди собирались к началу трудового дня.
Внутри дома иц находились два брата.
- Рааа!
На голос Иц Ра к входу подбежали Омха с Сатехом. В затянувшемся ожидании Сатех собирался присесть, как вдруг из темноты прохода появилась сгорбившаяся, ковыляющая фигура. Выйдя наружу, выпрямившись во весь рост, Иц Ка остался со скривленной на бок шеей. Отступившие помощники переглянулись. Злобный повелитель, не поворачиваясь в сторону засуетившихся рабочих, отошёл подальше от дома иц и скрылся в траве. Его страдальческие стоны больше не беспокоили слух Иц Ра.
Внутренний конфликт благотворно отразился на спинах трудящихся. Подавленный повелитель, сконцентрировавшись на душевных ранах, перестал интересоваться возведением дома иц. Отдалившись от брата, он отыскал в воспоминаниях светлый образ Иц Ла, преданного и легко управляемого, представляя, какой прекрасной могла быть их совместная жизнь.
За несколько дней, отошедший от обыденных занятий, покинувший брата, но не отказывающийся от добываемого им мяса, Иц Ка, молча следивший за работой людей из хижины Сатеха, несмотря на все старания Омха, отрицательно повлиял на дисциплину расслабившихся каменотёсов.
Пора относительного отдыха длилась недолго. Выпрямилась шея, перестали беспокоить раны, оставленные когтистой ногой на голове, и потускнел неприятный след не спешивший покидать память и спину Иц Ра.
Трудовые будни огласил свист пращи. Прежний порядок, за исключением взывания, восстановился. Не рискуя нарваться на очередное рукоприкладство, безрезультатный ритуал Иц Ка отложил на потом, когда окончится строительство. Стремясь забыться от сотворённого конфликта, он, с присущей ему чрезмерной активностью, приступил к исполнению любимых обязанностей. Однако познавшие временное облегчение ноги живо напомнили о себе, требуя более бережного отношения. Встревоженный пошатнувшимся самочувствием, захромавший Иц Ка занял выжидательную позицию. Теперь маленький повелитель просто лежал на одном из верхних, законченных монолитов и наблюдал за двумя преданными шу, оглашавшими округу командными криками, успокаивающе действующими на его расшатанную психику.
Из-за проблем в общении с братом Иц Ка не посещал пещеру, а после окончания рабочего дня и вечерней трапезы, приносимой Сатехом, он продолжал лежать на прогретом солнцем блоке до наступления ночи. Глядя сверху вниз, Иц Ка наслаждался приятным ощущением оторванности от земного мира. Его холодный взгляд неоднократно скользил вниз по ступенькам, касался земли, пробегал до горизонта, направлялся к исчезающему солнцу и возносился ввысь в ожидании появления первой звезды. Иц Ка надеялся, ждал и верил, пока нарастающий холод не сгонял в ненавистную реальность. Он осторожно спускался, стараясь избегать боли в ногах, подходил к проходу в дом иц, заглядывал внутрь, прислушивался и затем направлялся к хижине, где разделял ночлег с Сатехом.
С каждым днем Иц Ка всё глубже и глубже погружался в уныние. Однообразие победило неугомонный нрав маленького повелителя. Власть и мечтания не доставляли прежнего удовольствия. Отрешившись от всего земного и надземного, Иц Ка бессмысленно созерцал пустоту внутреннего мира. Единственной радостью жизни оставался большой, сочный кусок мяса.
____________________
Собственноручно разлив по поверхности раствора воду и, тщательно сгладив неровности возводимого блока, Омха, посмотрев на третью часть, торчащей из пирамиды вершины скалы, обернулась к людям и, торжествующе подняв вверх грязные руки, улыбнувшись, закричала.
- Шу, иди!
Проголодавшиеся работяги рванули к месту раздачи еды. В этот раз, как и всегда каждый получал глиняную миску зерна, расплющенного, замоченного водой и слегка распаренного на углях. В добавочный ассортимент, за раздачу которого отвечала Дала, можно было выпросить дикорастущий чеснок, корни лотоса и мелкие кисло-сладкие фрукты. Желающим дополнительно пополнить желудки не запрещалось в свободное от работы время заняться собирательством или охотой.
Кала, дочь Дала, исполняла завидную обязанность. Она подносила еду Иц Ка, всё еще сторонившегося брата. Сатех специально в угоду повелителю слегка откорректировал имя девушки, сбрил на голове волосы, разукрасил под иц и тем самым добился того, что юное создание полностью овладело разумом опечаленного повелителя.
При виде приближающейся миниатюрной шу, у Иц Ка, лежавшего на верхнем блоке пирамиды, от предвкушения подступающего ужина задёргалась нижняя челюсть. Остановившись у подножия пирамиды, сверкая белоснежной улыбкой в контрасте с разукрашенными сажей веками, в приличной мини-юбке из тонкой, хорошо выделанной шкуры, провокационно прикрывающей соблазнительную часть идеально сложенной фигурки, Кала протянула вперёд миску.
- Ка! – громко обратилась девушка и начала восхождение, проворно вскарабкиваясь с блока на блок.
Оказавшись наверху, чуть не боднув лежащего повелителя, улыбающаяся Кала поставила перед ним миску с мясом. Иц Ка не вставая, приподнялся и, опершись на локоть, приступил к заглатыванию мелко нарезанной из-за проблем с зубами пищи, а жизнерадостная шу, разразившись озорным смехом, приступила к сообщению последних новостей.
- Теп! Кала!
Вылетевшая из весёлого рта слюна упала на лицо повелителя и никак не отразилась на продолжении трапезы и рассказа. Сделав пару непонятных жестов, Кала забегала вдоль по блокам, туда и обратно, продолжив изображать какие-то действия. Сквозь смех прорывались слова, способные прояснить картину происходящего, но Иц Ка было совершенно безразлично, что твориться в мире шу. Забавное поведение, ицподобного существа, ассоциируемого с Иц Ла, приятно радовало глаз, и этого было достаточно.
Вдоволь набегавшись, Кала обратила внимание на одобрительный визг собравшихся внизу подружек, помахала в ответ рукой и села напротив повелителя, заглянув в миску. Иц Ка протянул последний кусок мяса запыхавшейся хохотушке.
О том, что озорная Кала сорвала набедренную повязку с огромного, упитанного Тепа, чья выпирающая по-девичьи грудь и материнское положение в обществе позволяли избегать мужских обязанностей, и бегала по женскому поселению от полусогнутого юноши, обхватившего обеими руками свою маленькую тайну до тех пор, пока не вмешалась Омха, маленький повелитель не догадался.
Не видя приказа прилечь рядом, доев подаренный кусочек мяса, Кала забрала пустую миску, пошире улыбнулась на прощанье и, прыгая по высоким ступеням, спустившись, направилась в поселение. Иц Ка проводив её взглядом, закрыл глаза.
Последнее время он не залёживался наверху и с наступлением сумерек, уходил в хижину Сатеха, где согревался, прижимаясь к приходившей на ночь Кала, чьё присутствие невероятным образом притупляло боль. Прежний жилец, подставив вместо себя девушку, нашёл более удобное место для ночлега в женском поселении и был счастлив от того, что так удачно избавился от изматывающих стонов. В этот раз маленький повелитель задремал.
Никем не потревоженный Иц Ка проснувшись, увидел перед собой темноту, по обыкновению поднял голову к звёздному небу и замер в изумлении.
Не отрывая взгляда от увиденного, он спустился на землю. Быстро пробрался к спящему брату, нащупал его и затормошил. С передавленным от волнения горлом он засипел. Разбуженный Иц Ра оттолкнул лезшую в лицо голову, а когда остался один, ощутив нарастающее внутренне беспокойство, пополз к выходу.
Став рядом со смотрящим в небо Иц Ка, он взглянул вверх. Рот Иц Ра непроизвольно открылся – челюсть задергалась и вдруг.
- Рааа! Рааа!
Вздрогнув от такого оглушительного крика, Иц Ка отшатнулся от брата, затем подняв руку, хотел что-то сказать, а большой брат уже взбирался по блокам к месту взывания.
- Лодка иц – тихо произнёс Иц Ка вдогонку исчезающему в темноте Иц Ра.
- Раа! Рааа! Рааа! – донеслось сверху.
Разбуженные люди повыскакивали из хижин, и большинство спряталось обратно, опасливо выглядывая из прохода.
Иц Ка последовал за братом, но, не стремясь взобраться на самый верх, предпочел остаться на последней ступени и оттуда слабым голосом поддержал взывание.
Утренний свет скрыл приближающуюся комету.
Незамеченные небожителями братья остались на последней ступени строящейся пирамиды. Плотно прижавшись друг к другу, они молча лежали на блоке и смотрели в сторону, где исчезла долгожданная лодка иц.
В этот день никто не работал. Иц Ра периодически возобновлял взывание, однако кроме объявившихся облаков, небосвод оставался прежним. Кала принёсшая по распоряжению Сатеха еду, увидев окаменевшие лица повелителей, неотрывно смотрящих в небо, поставив миску, которая осталась без должного внимания, сразу же спустилась и своим испуганным лицом разогнала абсолютно всех, кто осмелился покинуть хижины.
В сгущающихся сумерках царило напряжённое ожидание.
- Рааа! – большой брат первым заметил проявляющуюся форму небесного тела.
Стоявший рядом Иц Ка, как зачарованный протянул вперёд руки и пошёл, безумно надеясь дотянуться до материализовавшейся мечты.
- Рааа!
Наваждение прекратилось. Голос Иц Ра вовремя остановил одурманенного эфемерным счастьем маленького брата.
- Рааа! Рааа!
Несколько бессонных ночей закончилось безрезультатно. Медленно плывущая по небосводу лодка иц, исчезая и возвращаясь вместе со странствующими знакомыми созвездиями, всё ещё излучала надежду. Оба повелителя не покидали верхних блоков возводимой пирамиды. Яркий дневной свет позволял им немного расслабиться. В чутком сне, опасаясь пропустить что-нибудь важное, реагируя на любой долетавший до слуха шум или встревоженный внезапным ударом нервного импульса, каждый из братьев моментально вскидывал вверх голову, внимательно всматривался и, издавая слабое шипение, возвращался к прерванному отдыху. Время от времени они передвигались по незаконченному контуру, прячась в тени от палящего солнца, а иногда наоборот следовали за согревающими после проливного дождя лучами. Ночная непогода так же не могла согнать братьев вниз. Они стойко, самозабвенно переносили все невзгоды, выпавшие на их головы и желудки, ожидая взамен высшей награды – уход в мир иной.
После недовольного шипения Иц Ка, Омха отказалась от возобновления строительства, но никого из подчинённых не отпускала в родные поселения. Сейчас её главной задачей являлось обеспечение тишины, а Сатех занялся охотой для поддержания сносного питания повелителей. Кала, следуя инструкциям ицподобного руководителя, стараясь быть незаметной, кроме доставки еды, следила за тем, чтобы чаши, стоявшие рядом с повелителями, всегда были наполнены водой или молоком.
В начале вечера, выспавшийся и желудочно-удовлетворённый Иц Ка, взбудораженный предстоящей встречей с увеличивающейся в размерах лодкой иц, изображая спящего, грелся в лучах уходящего солнца. Объявившаяся Кала осторожно поставила перед повелителями чашу с молоком и заглянула в миску. На дне оставались кусочки мяса. Приученная к угощению Кала задержала взгляд и привлекла внимание маленького повелителя. Виновато улыбнувшись, девушка развернулась и спрыгнула со ступени.
- Кала! – окликнул её Иц Ка.
Иц Ра был пассивным слушателем, а Иц Ка хотелось выплеснуть переполнявшие его эмоции радости на того, кто умел смотреть в рот. Обрадовавшаяся Кала, растянув улыбку, стала напротив миски. Иц Ка встав во весь рост, непроизвольно перенимая стиль юной рассказчицы, приступил к повествованию о высших иц.
Глаза следили за жестами, уши ловили знакомые слова, а мысли вертелись вокруг оставшегося мяса. Избранная шу, не готовая усвоить сокровенные знания, изнемогала от разыгравшегося аппетита.
- Ис, ис – говорила Кала, кивая головой и, поднимая руку вверх, получала дополнительную порцию слов и жестов.
Невосприимчивый к субъективному мировоззрению брата, неподвижно лежавший Иц Ра, приподнявшись, заглянул в его миску, сгрёб остатки еды и запихнул в рот. Проглотив слюну, Кала с обидой посмотрела на общающегося скорее с небом, чем с ней Иц Ка. Увлечённый повелитель с запрокинутой головой ещё продолжал размахивать руками и что-то говорить, а девушка уже спускалась по ступенькам.
Вернувшись в поселение, Кала внезапно очутилась в цепких руках ицподобного повелителя. Сатех, не посвящённый Омха в их с Ису тайну, с нетерпением ожидал услышать пересказ о высших иц. В ответ девушка глупо хихикала, корчила рожи и повторяла задаваемые вопросы как ответы – дочь Дала могла позволить себе такие вольности, а когда Сатех до боли сжал руки, укусила его и, вырвавшись, сбежала к матери.
Возвращаясь в экспроприированную хижину, Сатех представлял будущий день. Завтра, он вместе с бестолковой Кала поднесёт еду повелителям и, быть может, Иц Ка раскроет перед ним знания высшего мира, которые помогут утвердиться в новой жизни, без покинувших землю иц.
Сон пришёл не сразу. Сатех долго вертелся и наконец, когда на смену томительному, бодрствующему состоянию пришёл калейдоскоп ярких, сдобренных абсурдом сновидений в ночной отдых вторгся чей-то голос.
Упираясь руками в порог, Кала, переходя на крик, будила Сатеха. Увидев приближающуюся, освещённую неполной луной лысую голову она отступила, чётко произнеся.
- Сатех иди Ка.
Мужчина, начав тереть заспанные глаза, пошёл за убежавшей Кала.
- Рааа! Лааа! – звучали женские голоса.
Сатех остановился. Что-то произошло. Шу не смели принимать участие во взывании. Подбежала Кала.
- Иди река! Шу кричи ла! – указывая на вершину дома, скороговоркой передала приказ девушка.
Сатех, оттолкнув девушку, пошёл искать маленького повелителя.
- Иди река, шу кричи ра! – заорал Иц Ка увидев взбирающегося по ступенькам Сатеха.
- Идиии! – изо всех сил закричал маленький повелитель на остановившегося подчинённого.
- Рааа! – раздался громогласный призыв к небу.
- Ларалааа! – прозвучали вслед за Иц Ра беспорядочные крики детей и женщин.
Привлечённые необычным взыванием, столпившиеся на берегу мужчины, увидев бегущего Сатеха, дружно приблизились к воде.
- Шу кричи ра! – заорал посланник Иц Ка.
- Раа! – неуверенно, в полголоса отозвалось сообразительно-исполнительное меньшинство.
- Рааа! – закричал обозлившийся Сатех.
- Рааа! Рааа! Рааа! – громко, не переставая, загорланили мужчины.
Сатех улыбнувшись, почувствовал за спиной чьё-то приближение. Сердце громко застучало.
- Лодка. Сатех! Лодка!
Самые худшие опасения подтвердились. Не оборачиваясь, Сатех спустил на воду лодку. Поддерживая её за край, дождался, когда залезет Иц Ка, вскочил и, преодолевая страх перед чёрной водой, начал усердно грести к противоположному берегу.
- Рааа! – закричал раскачивающий лодку повелитель.
- Рааа! – отозвались, орущие вовсю мочь, мужчины.
Надвигались худшие времена. Комета медленно, день за днём, покидала небосвод.
____________________
Бескрайняя туча, зависшая на весь день с непрекращающимся моросящим дождём, скрывая уходящее солнце, внезапно начала источать темноту, ускоренно приближая наступление беспросветного времени суток. Вырастающие в кроне деревьев капли, прогибая листву, стекали вниз и звучно разбивались о встречаемые препятствия.
Аша провёл ладонью по забрызганному лицу. Затем обеими руками заложил за уши чёрные промокшие волосы, неудобно связанные под подбородком в один пучок. Высокий и тощий, пригнувшись, мелкими перебежками, с опаской оглядываясь по сторонам, он направился к выбранному дереву с широким стволом и низко растущими массивными сучьями.
Прижимаясь грудью к мокрой коре, Аша застучал зубами от смешанного чувства холода и страха. Продетый через голову кусок шкуры, не закрывая полностью плечи, узкой полоской спускался до середины живота, а не до набедренной повязки. Судя по внешнему виду, с вытертым в некоторых местах до кожи волосяным покровом и рваными, болтающимися краями, одежда долго оставалась неразлучным спутником тела хозяина. Выглядывая из-за ствола зелёного старожила, Аша засунул подобранный увесистый обломок сука за широкий пояс, подвязанный чуть ли не под подмышками. Не выпуская из вида мерцающий свет костра, цепляясь за неровности коры, он дотянулся до ближайшего сука. Вскарабкавшись и прижавшись к стволу, Аша прислушался к звукам леса – ничего подозрительного.
Взбираясь дальше, он достиг максимально удобной для наблюдения высоты, переместил за спину мешающий предмет самообороны, поудобнее расположился, свесив ноги и упёршись задом в ствол, лёг на сук, обхватив его руками. Ничего не рассмотрев в манящей огнём дали, Аша вернулся к событиям прошедшего дня.
Нэтэ, дочь хозяйки племени, находившегося на грани вымирания, не наблюдая поблизости матери, одержимая детской шалостью, подогреваемой разрастающейся женской страстью, требовавшей мужского внимания, подкралась к сидевшему на корточках Аша, увлечённого ращепливанием кости. Прыгнув на плечи, она повалила парня на землю и, отскочив с чуть слышным визгом, присела в ожидании ответного нападения. Аша, повертев головой, начал медленно ползти к рыжеволосой бестии, сощурившей и без того узкий разрез глаз. Сияющая от счастья Нэтэ, сменила улыбку на сжатые губы, нахмурила брови на широком лбу, напрягла плотное мускулистое тело и первой напала на нескладного, неуклюже перебирающего конечностями, высокорослого парня. Опрокинув его навзничь и попав в желаемые объятия, она резко оттолкнулась, вскочила на короткие ноги и, чуть-чуть отбежав, как бы невзначай упала. Раззадоренный Аша, быстро догнав медлившую с бегством неугомонную обидчицу, схватил её за густую копну вьющихся волос. Осчастливленная Нэтэ сразу же вцепилась зубами в обожаемую руку. Стон Аша незамедлительно разжал челюсть. Освобождённый, он обхватил девушку, приподнял и, не выпуская, уронил вместе с собой. Упав, молодые люди, не разлучаясь в объятьях и не давая воли переполняемому веселью, беззвучно покатились по лесной постилке.
Вдруг, как из-под земли, объявилась Тэтэ. Издав пронзительный крик, она принялась остервенело топтать Аша, целясь пяткой в голову. Нетронутая Нэтэ вертелась рядом. Она умоляюще смотрела на мать, но не смела заступиться за любимого. Стерпев несколько ударов, Аша изловчился, схватил ногу Тэтэ, резко, изо всей силы, крутанул и, когда женщина упала, вскочил на ноги. На крик поверженной хозяйки приближались двое ослабленных возрастом мужчин, готовящихся пронзить обидчика копьями. Безоружный Аша рванул с места. Отбежав на безопасное расстояние, он обернулся. Взглянув на бесперспективную погоню, Аша стремительно скрылся из вида и лёг на землю. Наблюдая издалека, он приготовился вновь отбежать, но уставшая Тэтэ остановилась перед давно упавшим деревом, отломала полусгнивший кусок сука и, швырнув его в сторону убежавшего, пошла обратно к месту временной стоянки.
Главная вина Аша заключалась в том, что он, взрослея, всё больше походил на исчезнувшего отца. Затаённая ненависть отвергнутой женщины с новой силой пробудилась, когда Мэтэ, её младшая сестра, прилюдно восхищаясь возвышающимся над всеми приёмным сыном, разложила его чёрные волосы на две равные части, с пробором посреди головы и связала в пучок под начавшим обрастать подбородком. При взгляде на преображённого юношу рука Тэтэ непроизвольно тянулась к деформированной грудной клетке.
В далёком прошлом, отвоёвывая внимание принятого в семью светловолосого великана, она занялась демонстративным избиением сестры. В результате рука желанного мужчины коснулась её груди, вызвав незабываемые ощущения хруста треснувших рёбер.
Образ, несущий в себе худшие воспоминания, отравлял жизнь самоутверждающейся женщины, ставшей после смерти матери главой рода.
Внезапно налетевший порыв ветра стряс с листвы последние капли прекратившегося дождя.
Замёрзший, промокший и голодный Аша вздрогнул. В наступившей темноте мысль о возвращении приобрела более реальные очертания. Стараясь не думать о плохом, он сконцентрировался на хорошем: Аша обойдёт стороной спящую Тэтэ и окажется в тёплых, согревающих любовью и заботой крепких объятиях матери, обязательно припасшей кусочек чего-нибудь съедобного.
Остановившись в фантазиях, Аша начал спускаться с дерева. Выскользнувшее единственное оружие, падая, застучало по сучьям. Аша посмотрел вниз.
Едва различимые в темноте силуэты тихо и медленно, как на охоте направлялись к месту стоянки.
Аша прижался к дереву. Чужаки, много чужаков. Заколотившееся сердце, стуча в голове, казалось, выдаст его. Внезапный прилив крови чуть не лишил сознания. Аша, прильнув к стволу дерева, вцепился ногтями в затрещавшую кору дерева и от усиливаемого страхом издаваемого звука зажмурился.
Опасность миновала. Аша открыл глаза. Вздох облегчения и первые крики узнаваемых голосов. Аша всмотрелся в темноту – ничего, кроме мерцающего костра.
- Аша! – попутно с ветром долетел голос Мэтэ
- Ашу! – донеслось прежнее имя.
Забыв обо всём, кроме зовущей матери, Аша, скользя по стволу и цепляясь за мокрые сучья, свалился на землю и, не замечая боли, побежал к костру.
Оказавшись на месте, он увидел среди окружавших черноволосых врагов ползающую на коленях мать. Мэтэ с протянутыми руками преследовала высокорослого мужчину, обладавшего знакомыми чертами. Отступая, он отталкивал от себя тупой частью копья обезумевшую женщину, продолжавшую улыбаться и тихо повторять одно и то же.
- Ашу, Ашу, Ашу.
Боль в затылке – Аша упал на землю.
Открыв глаза, лёжа на спине, он повернул голову к полыхающему рядом костру, с треском разбрасывающему искры, почувствовал руки, вцепившиеся в волосы и, взглянув назад, увидел два любимых лица. Мэтэ с прижимающейся к ней Нэтэ тихо, еле слышно скулили, как два беззащитных детёныша серых хищников. Участь других соплеменников для них оставалась покрытой мраком.
- Ушур – из темноты вышел светловолосый великан с перевязанными, как у Аша волосами и бородой. Его низкорослые подчинённые выглядели обыкновенно.
- Ушук – не выговаривая последний звук, повторила Мэтэ.
Женщина осознала свою ошибку. Затуманенные слезами глаза, отчаявшиеся увидеть сбежавшего сына в изумлении схватившись за внезапно ворвавшуюся надежду, рассмотрели в странном чужаке бережно хранимый образ любимого мужчины, некогда исчезнувшего на охоте. Но когда на землю рухнул объявившийся Аша, наваждение покинуло испугавшуюся мать.
- Ушур? – великан пнул тупым концом копья в грудь юноши.
- Ушук, меч, Са, Ахеш – прикрыв ладонями тело сына, злобно выпалила Мэтэ все запомнившиеся слова из неведомого ей мира.
Ахеш отпрянул, как от выпада копья. Наводивший на всех встречаемых кочевников незабываемый ужас, беспощадный защитник земель великого племени испуганно осмотрелся по сторонам и не сразу, как бы крадучись подошёл к женщине, подложившую руки под голову лежавшего юноши. Наклонившись, он уставился в узкие щели глаз. Мэтэ в ответ приподнялась на коленях. Приближаясь навстречу к склонившейся голове незнакомца, женщина всё ещё надеялась рассмотреть в нём своего Ушура.
- Ушур, меч Са – тихо произнёс Ахеш.
Мэтэ беззвучно отреагировала дёргающейся мимикой, пытавшейся изобразить улыбку. Ахеш перевёл взгляд на неподвижного Аша. Лицо юноши ничем, за исключением перевязанных волос, не напоминало легендарного Ушура.
Выпрямившись, Ахеш стряхнул с себя навалившуюся неуверенность и громко закричал, обращаясь в разные стороны, надеясь увидеть носителя произносимого имени.
Заулыбавшаяся Мэтэ, опираясь на плечо дрожавшей девушки, резво встала, пошатнулась, чуть не упав и, иначе относясь к происходящему, начала звать своего мужчину, подозревая, что он вернулся вместе с чужаками.
Ушур недолго прожил в приютившем их с сыном племени. Аша не помнил отца. Самый сильный и ловкий охотник, кормилец и защитник, преследуя раненого оленя, оторвавшись от тихоходных ассистентов, исчез и не вернулся. Его искали по следу, ждали, вновь искали, но так и не узнали, что произошло.
- Ушук! Ушук! – продолжала кричать Мэтэ, поглядывая на Ахеша.
- Ушур – светловолосый великан протянул руку к вставшему Аша.
Ахеш улыбнулся в знак уважения к его отцу и указал рукой в сторону леса.
- Ушур?
- Ушук – заслонив собой сына, ответила Мэтэ направив руку вслед за спрашивающим.
- Меч Са – Ахеш обратился к женщине.
- Меч, меч – с пугающей интонацией, дёргая приподнятой головой и махая обеими руками перед приближающимся чужаком, ответила женщина.
Ахеш хотел подойти к оберегаемому матерью Аша, но видя как тот, отступая, может напороться на наконечники низкорослых подчинённых, жестом предложил сесть, первым расположившись у костра. Темноволосые мужчины подтолкнули юношу и, надавив руками на плечи, принудили приземлиться напротив командира.
Вокруг костра столпился весь карательный отряд. Черноволосые с нескрываемым любопытством разглядывали странного пленника, разительно отличавшегося от прижавшихся к нему женщин. Причёска юноши соответствовала облику самых сильных из светловолосых людей, возглавляемых ужасным монстром, а смущающие черты лица, цвет глаз и волос выдавали в нём своего, одно из местных племён.
Поддавшись эйфории, воображение Ахеша созерцало новую, совершенно иную, отличную от нынешней, жизнь. Дружеские отношения со своенравной Ису изначально не складывались. Его высокомерное бахвальство о знании местных условий закончилась тем, что он отправился на поиски Ушура и меча Иц Са, а, не оправдав возложенного доверия, оказался на задворках социальной иерархии.
Оттесненный на должность ответственного по защите природных ресурсов от вторжения малочисленных групп бродячих племён, по обыкновению посягавших на скромную долю в устоявшейся экосистеме, Ахеш долгие годы прозябал в качестве наглядного пугала, насаждающего новые порядки. Состарившийся, возглавлявший молодых черноволосых мужчин из подчинившихся племён, он с трудом переносил плановые и внезапные по сообщению рейды. Ахеш давно ждал от жизни перемен, но не представлял, как можно перестроить свою опостылевшую судьбу.
Глядя на Аша, Ахеш внимательно всматривался в свое будущее: он, принёсший повелителям меч отныне в свите ушуров Иц Ха, а лучше вождь в родном племени со всеми вытекающими последствиями.
Эйфория от предвкушения новой жизни потускнела с наступлением рассвета. Обозлённый за отнимаемую мечту, Ахеш приказал привязать руки пленника к древку, лишённого наконечника копья. Уходя, он рассчитывал выманить скрывающегося Ушура.
Отогнав плачущих женщин, Ахеш толкнул вперед связанного Аша, направляясь к безволосому мужчине, лишившему Ису её повелителя и теперь пребывающему в изгнании.
____________________
По воле одряхлевшего Иц Ка Сатех снова оказался в далёких краях. Он практически весь день не расставался со знакомым валуном и, лёжа на промокшем от моросящего дождя куске шкуры, прибывая в безысходном настоящем, упорно пересматривал прошлое, надеясь хоть как-то определиться с будущим.
Приближалась ночь. Сатех заворочался на твёрдой, несмотря на подстилку, поверхности, отыскивая удобное положение для беспокоящего болью, недавно травмированного тела. Унылый взгляд снова зацепился за манящую часть горизонта, скрывающую родные края. Шипение вырвалось из груди, насторожив единственного черноволосого спутника, сидевшего рядом, внизу. Фрагменты ярких воспоминаний, мелькая обрывками разнообразных событий, в очередной раз затмили окружающий мир.
Пирамида построена – всеобщее ликование. Иц Ка жестом руки и парой слов распускает подневольных людей. В наступившей тишине Сатех занимается уточнением, а затем разъяснением полученной сверху информацией. Радостный крик свободы разлетается вдоль и поперёк реки. Поселения на удивление не опустело. Кроме черноволосых, нашлось немало желающих остаться подле господствующих иц.
Громогласные взывания блистающего в первых и последних лучах Иц Ра, возвышающегося на вершине грандиозного дома иц, каждый раз пробуждая мистический трепет в разуме небобоязненных шу, по-прежнему, не долетали до главного адресата.
Взбешенный равнодушием высшего мира, виня во всех несчастьях людей Иц Ка занялся переустройством прежнего порядка. Все хижины, построенные на берегу, где находился дом иц, были снесены. Ни один шу, включая приближённых, не смел находиться на территории, где обитали повелители, а на период взывания людям вообще запрещалось выходить из хижин. Через сутки проголодавшийся желудок Иц Ка, смягчив крутой нрав хозяина, добился кой-каких изменений, касающихся исключительно ушуров. Других послаблений не наблюдалось.
Утратившая прежнее влияние, не нашедшая достойного места в поселении для себя и худеющего сына, затаив обиду на пренебрегшего ею повелителя, Омха вспомнила об увиденном на листе иц и поведала Сатеху скрываемую тайну о высших шу.
В детстве и юности, несмотря на строжайший запрет, Сатех не раз соприкасался с оберегаемой информацией, но никогда не допускал мысли, что на вершине эволюционной пирамиды, где по замыслу автора размещался окончательный результат от проделанной работы по созданию существа, не уступающего интеллектом творцам, изображён человек, а часто упоминаемое в рассказе имя Ису только усилило неприятие чужой истины. Сатех отмахнулся от Омха, понимая, что сказанное никак не отразится на укреплении пошатнувшейся власти в изменившихся условиях.
Жизнью в переполненном поселении больше других тяготилась Кала. Оберегая себя от роли обычной женщины, хранившая целомудрие в знак преданности повелителям, она мучительно выискивала способ вернуться в спокойное, свободное от человеческих страстей место.
В одно прекрасное утро, нашедшая в своем воображении одну лазейку в лучшую жизнь, подгоняемая наивной самоуверенностью, Кала приступила к решительным действиям. Прихорошившись: побрив голову дрожащими руками престарелой матери и нанеся эффектный макияж в стиле иц, привлекая всеобщее внимание размашистой походкой, отчасти копируя Сатеха, с окаменевшем выражением лица она, приказным тоном, заставила двух бездельничавших мужчин переправить её через реку. Отослав их обратно, Кала быстрым шагом устремилась к дому иц.
Стоявший на берегу, в толпе собравшихся людей, Сатех с волнением ожидал, как отреагирует Иц Ка на столь наглую, ничем не обоснованную выходку. К всеобщему удивлению объявившийся вместе с далеко не юной спутницей, сохранявшей повадки озорной девочки-подростка, повелитель выглядел совершенно спокойным. О чём-то рассказывая, эмоционально подбрасывая вверх руки, и тряся опавшей грудью, Кала увлекала ленивого Иц Ка в сторону виднеющейся головы каменного исполина. Дождавшись возвращения интригующей парочки, Сатех переглянулись с Омха и с обреченным видом покинули берег, когда те исчезли в проходе пирамиды.
Проведя ночь в высшем обществе, немного обождав после окончания взывания, Кала подошла к реке. На её окрик выбежало несколько добровольцев и самые проворные удостоились чести переправить отныне очень важную персону. Вышедший навстречу Сатех сразу же попал под оглушительный крик.
- Сатех! Сатех, бери муна иди Ка!
Увлекшийся воспоминаниями Сатех, повторно переживая свершённую ошибку, замотал головой. Если бы он тогда знал, что за этими словами стоит самодеятельность Кала, а не приказ Иц Ка, то сейчас не прозябал бы в таких условиях.
Не задумываясь, Сатех подчинился, вошёл в загон для скота и, перепачкавшись в навоз, исполнил приказ, поймав указанного Кала телёнка. Переправившись, они вдвоем предстали перед лежавшим у входа в дом иц повелителем: Сатех в позе преклонения, придерживающий испуганного бычка за кожаный ремень, продетый через ноздревую перегородку и Кала, возвышающаяся над ним и несущая непонятную чушь о птицах и высших иц.
Позже Сатех узнает, что за этим бредом стоит переиначенный рассказ одного из ушуров о том, как возвращавшийся с охоты Иц Ра, увидев круживших над каменным иц птиц, подошёл ближе и обнаружил подле него останки издохшего быка, облепленного грифами и множество снующих вокруг ворон. Некоторая часть из не допущенных к пиршеству пернатых взгромоздилась на величественную голову и сверху, через карканье, выражала протест против бесчинства ненасытных пожирателей падали.
Поведение Иц Ра выглядело скорее забавным, чем разумным. Распугав птиц, зависших над ним тёмной тучей, он противопоставил доносившемуся сверху «кра» своё «ра» и орал до тех пор, пока разнокрылая пернатая братия до последнего не растворилась в бескрайних просторах небосвода.
Вставший из позы преклонения Сатех ожидал дальнейших распоряжений Иц Ка, а когда увидел опустившуюся на бетонную поверхность голову и закрывшиеся глаза пригрозил Кала кулаком, догадавшись, чью волю, он исполнил.
Повелитель пребывал в депрессивном состоянии. Фраза «Ка бей муна. Еда кра. Кра лети небо. Кра кричи ис небо» никак не отразились на его поблекшем воображении. Эмоционально-подорванный разум взял таймаут.
Кала, смущенная безразличием, но не изгоняемая обратно в поселение, не зная как поступать дальше, отобрала у Сатеха телёнка и криком, как на последнего шу, прогнала его, указывая в сторону поселения. Полдня провозившись с телёнком, она с молчаливого согласия, то есть при полном безразличии, Иц Ка и при поддержке проявившего любопытство Иц Ра заставила возвращавшихся с охоты ушуров сделать маленький загон для неугомонного подопечного.
Демонстрируемая Кала неуёмная энергия и жизнерадостность благотворно сказывались на общем состоянии дряхлеющих повелителей. Вселяя оптимизм, напрасно опасавшаяся за свое будущее, она продолжала проталкивать идею о налаживании связи с небожителями через откармливаемого бычка. Подавленный маразмом Иц Ка не препятствовал, а его большой брат наоборот проникся идеей маленькой шу и в дальнейшем согласился стать главным участником придуманного, не без участия Омха, ритуала.
Освоившись на прежнем месте, уверовавшая в безнаказанность Кала, возомнив себя чуть ли не повелительницей, взяла в услужение двух черноволосых девочек. Сбрила им волосы и приказала построить для них хижину в загоне для скота. Иц Ка не отреагировал.
Люди осмелели. Омха, узнав от ушуров о планах Кала, предложила ей пристроить ограждение к скале напротив головы каменного иц для защиты убитого быка от четвероногих хищников. Иц Ка промолчал, а Кала, по-детски обрадовавшись, согласилась. Началась новая стройка, где для Сатеха не нашлось места.
Снискав уважительное отношение в племени, Кала панически боялась возвращения в недавнее прошлое. Ограждая Иц Ка от нежелательного влияния, при каждом появлении Сатеха она бежала навстречу, истерически вопя имя маленького повелителя и без каких-либо объяснений, размахивая руками, прогоняла его обратно, на противоположный берег.
Несмотря на прошедшие годы и улучшившееся положение, Сатех зашипел. Не защищённый костром черноволосый ушур напряженно всматривающийся в темноту, не желая больше оставаться в одиночестве, вскарабкался на валун и лёг рядом. Посмотрев на него, Сатех перешёл от одних неприятных воспоминаний к другим.
Иц Ка, не без помощи одной маленькой особы, надумал вернуть меч Иц Са и заблудшего брата. Сатех, допущенный к повелителям получил примитивные наставления от могущественной Кала, двух черноволосых ушуров и отправился на поиски Иц Ха.
Продвигаясь по старому маршруту он, не дойдя до известного валуна, наткнулся на старого знакомого, возглавлявшего отряд специального назначения. Услышав для себя радостную весть, Ахеш привёл давнего приятеля к месту, где обитал Иц Ха.
От увиденного у Сатеха перехватило дух.
На вершине холма стоял четырёхступенчатый зиккурат, у подножия опоясанный хаотично разбросанными хижинами необычной прямоугольной формы с плоскими крышами, издалека сливающимися в единую постройку. Если бы не знакомое зловоние, скрывающееся за фасадом, и объявившиеся жители Сатех решил бы, что входит в поселении иц.
Подведённый к холму Сатех посмотрев на Ахеша, на его протянутую к величественному дому руку и на пятящиеся ноги понял, что путь наверх удел избранных.
- Иц Хааа! – крикнул Сатех, научившийся чётко произносить полное имя, исполняя одно из последних нововведений маленького повелителя – Иц Хааа!
Сатех осмотрелся по сторонам.
- Хааа! Хааа! Хааа!
- Раа! – донёсся негромкий крик сверху.
Сатех вопросительно взглянул на Ахеша, за спиной которого столпились разноволосые люди. Тот в ответ сделал пару шагов назад.
Отдав копьё своему ушуру, Сатех поправил головной убор и, крикнув ещё раз, направился наверх.
Оказавшись у подножия дома иц, Сатех стал напротив прямолинейно поднимающегося вверх по громадным ступеням лестничного марша, казавшимся бесконечно длинным и создававшим зрительное ощущение соприкосновения с небом.
- Рааа!
Сатех увидел две во многом схожие человеческие фигуры медленно спускающиеся вниз. Он не сомневался одна из них Ису. За спиной послышался гул. Сатех оглянулся и увидел, как абсолютно все, включая его ушуров и Ахеша, упали в позу преклонения. Засмотревшись, он обернулся, услышав шипение. Пронзительный, заматеревший от абсолютной власти взгляд чуть не сбил его с ног. Отпрянув и с трудом поборов в себе интуитивное стремление присоединиться к покорному большинству, Сатех изобразил натянутую улыбку. Догадываясь, что, как и при встрече с Ахешом может быть не узнан, он, приложив обе руки к груди, тихо произнёс.
- Сатех, Сатех.
Видя непонимание, он аккуратно, не делая резких движений, стянул головной убор. Искаженное в гневе лицо Ису перекосилось от ужаса.
- Убей! Убей! – завопила она.
Из-за спины матери выскочил вооружённый копьем иц юноша. Сатех ловко увернулся от нападающего и обезоружил его.
- Ису, Иц Ка …
- Убей! – ещё громче заорала Ису и безоружная бросилась на Сатеха.
Оттолкнув её, Сатех побежал вниз, врезался в сжавшуюся толпу, упал, кого-то ударив тупым наконечником копья Иц Ха и, прижатый к земле, приготовился к смерти.
- Раа!
Обидчики Сатеха попадали рядом на землю. Подняв голову, он увидел между хижин приближающегося Иц Ха и встав, шатаясь и топча спины лежавших, с головным убором в руке пошёл навстречу. Забыв от пережитого упасть в позу преклонения Сатех улыбаясь, предстал перед повелителем.
Глядя на лысую голову, к удивлению окружающих Иц Ха радостно защёлкал языком.
- Сатех – не забыв имени, громко произнёс повелитель – Сатех – повторил он, сделав несколько щелчков.
- Иц Ха.
Услышав некогда забытую приставку к имени, Иц Ха ощутил сильнейший внутренний позыв увидеть братьев.
- Ка, Ра – Иц Ха завертел головой, а затем уставился на Сатеха.
- Иц Ха иди Иц Ка, Иц Ра.
Повелитель развернулся и посмотрел в указанном направлении, наивно надеясь увидеть братьев.
- Иц Ха иди…
- Хааа! - отчаянный крик Ису оборвал речь Сатеха.
Иц Ха понял, зачем пришёл безволосый шу. Он сам скучал по братьям и мечтал о возвращении. Желая побольше разузнать Иц Ха приказал Сатеху идти за ним к дому иц, где четвёртая ступень представляла собой квадратную хижину, на крыше которой заканчивался лестничный марш и где проводилось взывание. Там вместе с повелителем жили Ису и Хаур.
Завертевшись на валуне Сатех сел, прищурился и заулыбался, предвкушая начало самых приятных эпизодов из недавно прожитых событий.
Поднимающийся ввысь за повелителем по обшарпанным ступеням, облицованными мелкой квадратной плиткой из обожжённой глины, рассматривая потрескавшуюся штукатурку, в некоторых местах обвалившуюся и обнажавшую кладку из кирпича-сырца, в которой виднелись стебли тростника, Сатех невольно расставался с первоначально поразившим его впечатлением, но оказавшись на третьей ступени, почувствовал себя небожителем. Завороженный видом невероятной высоты, благодаря холму дающей ощущение оторванности от раскинувшегося перед ним земного пространства он забыл обо всём.
Услышав свое имя, Сатех отступил от края террасы, покрытой мелкой плиткой, посмотрел на пристроенный ступенчатый пролёт, ведущий на крышу, и подошёл к повелителю, разместившемуся на шкурах рядом с входом в дом иц, находящимся на восточной стороне. Стараясь не смотреть на сидевшие окружение Иц Ха, он опустился на колени и заговорил. Сконцентрировавшись на повелителе, Сатех изредка бросал взгляд на Хаура и на прямоугольный вход жилого помещения, тянувшийся от пола до потолка.
Юноша, несмотря на внешнюю схожесть с матерью, включая прическу, цеплял взгляд неким неуловимым подобием повелителя, принуждая наблюдателя признать сомнительное родство. Внутренний мир Хаура формировался под влиянием того с кем он жил и соответственно впитываемый с момента рождения образ отразился на его внешнем облике – Сатех добровольно присоединился к местным шу, преклонявшимся перед потомком Иц Ха.
По окончании аудиенции, отосланный без сопровождения Сатех, прежде чем спускаться, слыша за спиной жалобные причитания, слегка обернулся и увидел совершенно иную женщину, вмиг состарившуюся, беззащитную, с жалким выражением лица, ползающую на четвереньках вслед за отворачивающейся головой повелителя.
Оказавшись на земле, ицподобный пришелец, видя разбегающихся, а иногда падающих в преклонении шу, выбрал для себя одну из лучших хижин. В рядом стоящей он разместил своих ушуров и потребовал еду.
Проявленная самоуверенность, отражавшая близость с повелителем, принесла первые плоды – в прямоугольное отверстие, через порог просунулась стройная волосатая нога. Вошедшая черноволосая девушка, мило улыбаясь, поставила перед уважаемым гостем две миски: с мутным слабоалкогольным напитком и куском поджаренного мяса вместе с фруктово-овощным ассорти.
Когда Ису различными способами пыталась предотвратить возвращение Иц Ха, неконтролируемый Сатех, видя усугубляющуюся ситуацию, занялся решением назревающих проблем – для ослабления влияния главной соперницы подготавливался раскол в разноплеменном обществе. В среде чёрноволосых его опытный взгляд выявил тех, кто с восхищением заглядывался на двух его ушуров. Несколько кандидатов прельщенных парой ласковых слов в купе с восхищённой мимикой обзавелись социально значимой причёской и только потом осознали, в каком положении оказались. Сполна ощутив на себе презрение светловолосых и отчуждённость, а порой и насмешки чёрноволосых, новообращённые ушуры попали в полную зависимость от их нового ицподобного хозяина. Так же, желая угодить Кала, Сатех высматривал миниатюрных молоденьких девушек, которых он отправит вместе с Иц Ха.
О мече Иц Са Сатех не беспокоился. После ухода повелителя он собирался пережить одну полную луну и не торопясь последовать за Иц Ха, надеясь на то, что обрадованный возвращением брата Иц Ка, безболезненно для безволосой головы отреагирует на безрезультатный поиск оружия.
В некогда благополучном высокопоставленном семействе, служившем образцом для подражания, назревали нешуточные страсти. Порабощённая уверенностью в скорое сошествие высших шу, находящаяся во власти мистического ожидания встречи с отнятой мамой, Ису не могла покинуть обжитую и обустроенную для взывания землю, а уставший от бесполезных обращений к небожителям Иц Ха, возбуждённый предстоящими переменами, стремился к воссоединению с реальными братьями.
Противостояние двух сроднившихся душ, нарастая, достигло кульминационной стадии, чему способствовала третья, по-своему заинтересованная сторона.
Нещадно эксплуатируя самые лучшие чувства, Ису умудрялась сдерживать рвущегося в путь повелителя тем, что изображала обостряющуюся боль в животе при каждом появлении Сатеха, приходившем исключительно для напоминания о ждущих братьях иц.
Безволосый мужчина, «проникшись» состраданием к изнемогающей симулянтке, подкараулил возвращающегося с охоты Иц Ха, возлегая на носилках. Восхищённый театрализованным представлением о заботе любимой шу, повелитель незамедлительно приказал двум носильщикам подняться к дому иц.
Застонавшая при появлении Иц Ха Ису ещё громче изобразила страдания, увидев Сатеха, а появившиеся черноволосые ушуры полностью лишили её дара речи. Ненавистный шу, с ехидной улыбкой взгромоздился на носилки.
- Ису, ушур, неси Ису – присев перед мнимой больной, пощелкивая языком, сказал счастливый повелитель.
Обезумевшая Ису, вскочив на ноги, схватила за край носилки и перевернула их вместе с Сатехом. Испугавшиеся ушуры, не дожидаясь подобного отношения, выронив проигнорированное средство передвижения, рванули вслед за скатившимся по лестничному проходу предводителем. Успевший подняться и чуть не сбитый панически убегающими мужчинами, Сатех спрыгнул на ближайшую террасу. Осторожно взобравшись на лестницу, он огляделся и, пригнувшись, взобрался чуть выше. Вытягивая шею, посмотрел вверх, прислушался и довольный усиливающимися криками отполз немного назад, выпрямился и с улыбкой победителя, направился вниз.
Обман раскрылся. Обозлённый повелитель, не реагируя на мольбу и слёзы, отвернулся от близкого существа. Возвращение к братьям больше не обсуждалось.
Сатех начал активно хозяйничать в поселении, подготавливая к отбытию сформированный им отряд, во главе которого стоял один из двух его ушуров. Утром, действуя по заранее продуманному плану, тщательно выкрасив глазницы, усиливающие подавляющее действие на окружающих, в головном уборе, он, взобравшись на холм, остановился у подножия дома иц и по окончании обязательного взывания, проводимого Иц Ха, не дождавшись спускающегося повелителя, закричал.
- Иц Ха иди! Иц Ха иди Иц Ка, Иц Ра!
В проходе, как будто спускаясь с небес, появились вооружённый копьём и с футляром через плечо Иц Ха, державший за руку Ису и Хаур со вторым копьём иц. Сатех упал ниц, а повелитель, не замечая его, направился к отдельно стоящей группе из шести подготовленных к длительному походу ушуров.
Идущий за ними Сатех, ещё вечером знавший, что Ису не собирается уходить, сейчас, засомневавшись, размышлял над тем, сколько поселенцев последует за повелителем.
Отправление затягивалось. Скованный объятиями Ису и Хаура, Иц Ха, склонив длинную шею, упершись лбом в любимые головы, шумным дыханием выражал грусть расставания.
Добиваясь всеобщего внимания, Сатех подошёл к выстроившимся полукольцом, провожающим и, смотря в гордые лица светловолосых, и на отводивших взгляд черноволосых внезапно закричал.
- Шукара!
Никто ничего не понял. Ухмыляясь, Сатех небрежно махнул рукой. Мгновенно весь отряд выстроился за его спиной.
Люди, включая слегка оробевших светловолосых, расступались перед наглостью надвигающегося Сатеха. А он, находя юную жертву, хватал её за руку и передавал идущему сзади ушуру.
Изумлённые обнимающиеся разъединившись, следили, как поглядывающий на них Сатех занимался самоуправством. Ушуры, забирая кричащих, но не смеющих вырываться девушек, отходили на прежние места. Отыскав среди шумевших поселенцев четвёртую, совсем ещё юную шу, Сатех вышел с ней из толпы и подошёл к Иц Ха.
Ису злобно зашипела, покрепче сжав руку повелителя.
- Шу! – Сатех приподнял руку девушки – шу иди Иц Ха.
Иц Ха потеряв интерес к словам Сатеха, посмотрел на прижавшуюся Ису.
- Иц Ха! – как гром средь ясного неба прозвучал голос Сатеха.
- Ису, иди Ха – сказал повелитель, заглядывая в заплаканные глаза женщины.
Ису, застонав, упёрлась лицом в верхнюю часть живота повелителя.
- Ису, Хаур иди Ха – оттянув голову за пучок волос, Иц Ха заглянул ей в глаза.
Женщина зарыдала в ответ и изо всех сил прижалась к повелителю. Семейные узы выглядели крепче кровного родства. Иц Ха прижал к себе голову Ису и, отставив руку с копьём, раскрыл объятья для Хаура.
Посланник Иц Ка не мог допустить подобного единения. В нависшей идиллии, затмевающей поход, он взвыл не своим голосом.
- Ха иди Ка, кричи ис – он вознёс руки к небу вместе с девушкой, с визгом оторванной от земли – лодка ис плыви небо, Ра кричи, Ка кричи, шу кричи, лодка ис плыви небо.
Невнятная, хаотичная речь Сатеха и напоминание о комете, в своё время немало наделавшей шума в округе, зацепили слух Иц Ха. Освободившись, он подошел впритык к Сатеху.
- Нога Ра, нога Ка, боль, лежи, Сатех иди Ха – напрочь забыв о приставном иц, сгущая краски реальных событий, безволосый манипулятор взывал к состраданию повелителя.
Сила лжи вдохновляла.
- Ха, иди – рука Сатеха направилась в нужном направлении – шу неси Ка, Ра – рука перенацелилась на возвышающийся на холме зиккурат – Ха иди, неси Ка, Ра!
Иц Ха, наклонившись, сверлил пристальным взглядом говорящего.
Чувство сострадания завладевало его разумом. Разогреваемое пронзительными криками воображение изображало беспомощных братьев, призывающих к себе голосом Сатеха.
- Ха, иди!
Одурманенный повелитель подчинился. Сатех замер на месте, взглядом подталкивая уходившего. Ису закричала, но не тронулась с места. Закричали уводимые девушки. Иц Ха возглавив небольшую группу, сразу ускорил шаг, не оглядываясь на не поспевающих за ним спутников, пятую часть из которых приходилось насильно тащить за собой.
Как только уходившие вдоль реки исчезли из вида, Сатех с облегчением вздохнул и посмотрел на приподнятую руку. Он даже не заметил, когда и как сбежала удерживаемая девушка. Услышав нарастающий за спиной гул, Сатех, обернувшись, наткнулся на тупой наконечник копья иц.
С перекошенным от ненависти лицом, наследник повелителя, посланный матерью, ударил остолбеневшее олицетворение несчастья в живот. Вскрикнув от боли, согнувшийся пополам Сатех упал на землю. Получив второй удар в бок, больше не медля, в расчёте на милость он вскочил и, не думая оказывать сопротивления, побежал вдоль реки.
Зайдя в воспоминаниях дальше, чем хотелось бы, безволосый мужчина, скривился, вздрогнул, сильнее почувствовав предрассветную прохладу, сдвинул на затылок, растянувшийся и отяжелевший пропитанный влагой головной убор и, прижимая руки к груди, засунул холодные ладони в подмышки. Оглядевшись в слегка отступившей от горизонта темноте, Сатех хмыкнул, компенсируя негативные эмоции забавным эпизодом, когда выбившись из сил и слыша за собой не прекращающийся топот ног, он, безоружный, резко обернулся и, замахнувшись кулаком, взревел на своего черноволосого спутника, про которого совершенно забыл.
Приподнялся ушур. Изгнанники переглянулись. Прошло не так уж мало времени, за которое их никто не побеспокоил, но внутреннее напряжение по-прежнему вынуждало быть начеку. Сатех взглядом отыскал в полутьме находившуюся на берегу потрёпанную, но вполне пригодную для переправы лодку, случайно найденную застрявшей в прибрежных зарослях. В выстроенном шалаше, из-за отсутствия костра никто не ночевал. Продрогший ушур соскользнул с валуна и, пригнувшись, направился к пустеющему жилищу. Послышался хруст камышовой подстилки. Усиливающийся свет рассеивал ночные страхи.
Оказавшись рядом с черноволосым, смариваемый ощущением благостного тепла, отгоняя навязчивый сон, Сатех вновь вернулся к воспоминаниям. В этот раз он отправился во времена окончания строительства дома иц.
Вид реальных достижений подвластных низших существ, уязвляя самолюбие маленького повелителя, принуждал к популяризации величия надземного мира. Возвышаясь на вершине последней недостроенной ступени, разоткровенничавшийся Иц Ка, упиваясь новой ролью просветителя тёмных от строительной грязи масс, щедро разбрасывал накопившийся за долгие годы размышлений информационный мусор. Благодарная за предоставляемый в рабочее время отдых публика, с открытыми ртами поглощала трудно-перевариваемую комбинацию из ограниченного количества слов и мало что выражающей жестикуляции.
Беспомощный в познаниях неведомого, патологически заблудший разум Иц Ка легко без оглядки парил в субъективном мире, устраивая невообразимые пируэты, порой не понимаемые не только окружающими, но и самим рассказчиком.
Усваиваемый доступный запоминанию минимум, в дальнейшем подвергался переработке индивидуализированного воображения, результат которой проявлялся неповторимым разнообразием в отдельно взятой голове, далёким от оригинального первоисточника.
Период словоблудия, начавшийся внезапно, сопровождался неточным повторением одних и тех же событий и, к сожалению поклонников зрелищного отдыха, длился недолго. Переменчивый в настроении Иц Ка так же внезапно прервал публичное выступление и разогнал расслабившихся слушателей по рабочим местам.
Единственный день откровений надолго насытил страждущий разум Сатеха. Из незабываемых рассказов на первое место он поставил поднятую руку к небу Иц Ка и случайно оброненное «шу» вместо «иц». Приукрасив скудную информацию знаниями, почерпнутыми из листов иц и собственным воображением, Сатех поддался затаенному в душе соблазну. Его чрезмерно надуманная схожесть с повелителями, в результате многократных переосмыслений подвела к окончательному выводу: шу и иц некогда были единым народом (крохотные существа с листа иц выглядят, как отражение детей шу), но впоследствии первые, оказавшись на земле, обзавелись чертами, роднящими их с животным миром, а вторые, оставаясь на небесах, сохранили первоначальный облик.
Повествование Иц Ка, сражавшегося, судя по размашистой жестикуляции с огромными монстрами, чьё название он забыл, благодаря известному изображению не подлежало сомнению, за исключением того, что, упоминая исключительно собственное имя, всю славу победы рассказчик приписывал себе. Также огромное любопытство и соответственно простор для воображения вызывал рассказ вначале о маленьком, а затем огромном острове, называемом Иц Ла земля. На нём замечтавшийся Иц Ка, исказив до неузнаваемости реальность, разместил несколько доходящих до облаков пирамид и огромное поселение сородичей, перемещавшихся по воде и воздуху на сверкавших как одеяние повелителей лодках. По воли противоречивой руки рассказчика местоположение утраченного райского осколка земли обетованной, заполненной нескончаемым гастрономическим разнообразием, оказывалось то в небесах, то среди морских далей. Подмечаемые противоречия раздражали красоту представляемого мира и, как неприятный элемент, ретушировались удобными измышлизмами.
Сатех зевнул. На память пришло последнее действо: Иц Ла земля, охваченная огнём, погружается в бушующее море. Маленький повелитель перестает изображать движение волн, замолкает, оставаясь в полусогнутой позе со скривленной головой сковав себя болью от утраты прежней жизни, а чуть услышав шепот кого-то из слушавших, взрывается гневом на шу и никого не щадя сгоняет всех с вершины пирамиды.
Рассвело. Выгнав храпящего ушура наружу, Сатех, отрешившись от притомивших воспоминаний, быстро уснул.
____________________
Ахеш находился в затруднительном положении. Приказ Ису гласил: «убей Сатех». Ахеш знал о планах старого знакомого, соответственно предполагал, где он может находиться и только неприязнь к женщине повелителя спасала Сатеха от неминуемой смерти. Сейчас у него в руках сын Ушура, а значит, если он примкнёт к врагу Ису, то есть шанс возвращения в родные места. Здесь Ахеша ничто не держало. И главное – Ушур. Он обязательно объявиться с мечом Са.
Образное размышление окончилось на окраине леса. Ахеш зашипев на преследовавших женщин, передал удерживаемого за древко Аша, находившемуся рядом черноволосому, другому жестом приказал стать рядом, а остальных взмахом руки увлёк за собой к выстроенному рядом с валуном шалашу.
Почувствовав нежное прикосновение к безволосой голове, Сатех безбоязненно приоткрыл глаза. Улыбающееся лицо Ахеша было воспринято как сон. Сатех закрыл глаза.
- Сатех. Сатех!
Сатех резко приподнялся, ударившись головой о сложенные палки шалаша, и вздыбил уложенный тростник. Он не знал, чего ожидать от Ахеша. Тот, покосившись на своих подчинённых, отошёл.
- Сатех! Сатех!
Сатех медлил с выходом, думая над тем, что скрывается за улыбкой Ахеша. Перед шалашом появились ноги. Ахеш заглянул внутрь. Улыбка на лице отсутствовала.
- Сатех иди – не скрывая раздражение, приглушённым голосом произнёс Ахеш.
Нащупав копье и натянув на лоб мокрый головной убор, Сатех приготовился к худшему. Сделав напоследок глубокий вдох, он начал вылезать, ожидая в любой момент получить древком копья по затылку. Когда встал напряжение только возрасло.
На долговязого черноволосого ушура Сатех не обратил внимания, как не заметил распластанного на земле своего подчинённого и двух рыжеволосых женщин. Он смотрел на Ахеша, рассчитывая предугадать его замысел, и следил за ощетинившимися вокруг себя наконечниками копий.
- Шу! – Ахеш ударил древком копья по ближайшему выставленному для атаки оружию.
Помня наставления Ису, черноволосые подчинились только после повторного приказа и отступили.
- Шуу! – заорал Ахеш на своих подчиненных, недовольный тем, как те, переглядываясь, бросают неодобрительные взгляды на него.
Черноволосые замерли на месте. Переведя дух, Ахеш заглянув в глаза Сатеха указал рукой на Аша.
- Сатех, Аша сын Ушур. Аша сын Ушур. Меч Са, Ушур – рука Ахеша путешествовала от юноши к лесу.
Страх мешал Сатеху вникнуть в смысл сказанного. Он внимательно осматривал всех собравшихся, а Ахеш всё это время пытался донести очень важную информацию. Заметив привязанные руки к древку, Сатех начал догадываться, о чём идёт речь и, поглядывая на не умолкавшего светловолосого ушура, подошел к пленнику. От отца сын унаследовал только длинные ноги.
- Аша сын Ушур. Ушур смотри Аша. Ушур иди, неси меч Са.
Как будто не слыша слов Ахеша, Сатех громогласно обратился к юноше:
- Сын Ушур?!
Не понимая смысла слова сын, Аша молчал.
- Ушук – боясь прогневать страшного человека, тихо сказа Мэтэ.
Сатех пристально посмотрел в сторону леса, а затем на валун.
- Иди – сказал он оставшемуся без охраны юноше, указывая на каменное возвышение.
Столпившиеся черноволосые одновременно взглянули на своего предводителя, пристально смотревшего на Сатеха. Его беспокоила совершенно иная проблема.
Сатех снял головной убор, надеясь сверкающей лысиной привлечь внимание Ушура. Он собирался обменять сына на меч.
- Сатех, Ахеш иди ис – заискивающе сказал светловолосый великан.
Сатех удивлённо посмотрел на него и обратил внимание на замешательство черноволосых мужчин. Среди них нашёлся смельчак, преданный Ису и, увлекая за собой остальных, пошёл в атаку на приговорённого к смерти. Сатех, выставив вперёд копьё, тесня спиной Аша отступал к лодке. Не ожидавший подобного поворота событий, оторопевший Ахеш оставался безучастным.
- Меч Са, Ушур!
Внезапный крик Аша отпугнул нападавших. Сатех также, вздрогнув, отскочил в сторону.
- Меч Са! Меч Ушур! – Аша, извиваясь всем телом, пытался освободиться от связывающих руки ремней.
К нему подбежала Нэтэ и вцепилась зубами в упругий узел, а Мэтэ начала орать вслед за сыном.
-Ушук! Ушук!
Освобождённый от пут Аша прикоснулся обеими руками к странному изображёнию на валуне.
- Ушур – он улыбнулся рисунку – Ушур.
Мэтэ, грезившая возвращением своего светловолосого великана, живя воспоминаниями, любила пересказывать маленькому сыну все, о чём поведал ей его отец. Аша помнил длинноногого человечка, часто рисуемого пальцем на прибрежной грязи, помнил рассказ о мече Са, представляемом как длинный костяной нож. Благодаря комку грязи и подкладываемой под него откусанной тростинке знал, где он оставлен. Знал об убийстве ужасного Са, изображённым воображением Мэтэ как огромный лев, ходивший на задних лапах. Знал о своём спасении и ещё многое, что со временем позабыла мать.
- Ушур.
Аша, не отрывая рук от валуна, опустился на колени, прилёг и подсунулся под нависающий край. Забыв о противостоянии, люди сгруппировались вокруг полезшего дальше юноши. Его шарившие руки нашли явно что-то интересное. В нарастающем любопытстве смотревшие наклонились вперёд, внимательно следя за тем, что медленно достаёт Аша. Резкий взмах руки, бросок – змея ударилась в лицо крайнего из подглядывающих. Опрокинутый черноволосый замер. Его глаза неотрывно следили за отлетевшей змеёй, в утренней прохладе вяло реагировавшей на окружающий мир. Как только она исчезла в траве, черноволосый вскочил и помчался к дружно переместившейся группе наблюдателей. Аша продолжал обследование подножия валуна. Сатех протаптывая копьём дорогу, первым направился к увлечённому поиском юноше. Его осенила догадка и он, забыв об осторожности, собирался присоединиться к Аша. Знакомый блеск парализовал Сатеха.
Встающий юноша, неотрывно смотревший на лезвие меча, не заметил, как приблизился Сатех.
- Аша – крикнула Нэтэ.
Юноша, вздрогнув, резко направил меч на подкравшегося безволосого. Мелькнувшее острие лезвия чуть не зацепило Сатеха. Он отпрянул и упал. Аша сделал шаг вперёд – Сатех отклонился назад. Отталкивающийся от земли руками и ногами, оставивший копьё мужчина, вселяя уверенность и азарт, манил за собой. Увлекшийся Аша забыл, что твориться вокруг.
Вдруг Аша остановился – пальцы обеих рук разжались, меч выпал, ноги подкосились, и тело рухнуло в траву. Метатель камня радостно завизжал, привлекая к себе внимание. Сатех мгновенно вскочил, подхватил меч и обернулся к черноволосым. Девушка с женщиной подбежали к застонавшему Аша. Черноволосые, не нуждаясь в команде Ахеша, медленно, не без суеверного страха, приближались к ицподобному человеку. Отбросивший головной убор Сатех, сжав обеими руками рукоять, выставил вперёд меч, собираясь контратаковать им как копьём. Один против всех, он встал на цыпочки, издавая угрожающее шипение. Всем видом он максимально хотел походить на повелителей. Черноволосые остановились. Топчась на месте, они начали кричать, делать выпады, а затем друг за другом обернулись в сторону Ахеша. Наступила тишина.
Нэтэ нашла в траве камень.
- Ай-яяй!
- Рааа! – Сатех пошел в атаку – рааа!
Меньшинство дрогнуло и побежало прочь, увлекая за собой остальных.
- Рааа! – ещё громче заорал Сатех и сделал небольшую пробежку.
Так же быстро вернувшись, он склонился над Аша. Улыбнувшись девушке и увидев на её лице тревогу, Сатех осторожно покосился назад.
Это подходил Ахеш, а отогнанные черноволосые ждали, как поведёт себя их предводитель.
- Рааа! – крикнул Ахеш в сторону нападавших, поймав на себе настороженный взгляд Сатеха.
- Раа! Раа!
Старые знакомые продемонстрировали единство.
Надев головной убор, Сатех поднял копьё, улыбаясь, отдал его Нэтэ и подхватил за руку всё ещё лежавшего Аша. Мэтэ помогла сыну встать.
- Ахеш – Сатех указал рукой в сторону лодки.
Когда Аша подвели к берегу, Ахеш стоял по пояс в воде. Положив меч в лодку, Сатех приподнял и перевалил через борт плохо соображающего Аша. Посмотрев на женщин, он прижал рукой к днищу встающего юношу и залез сам. Не дожидаясь приглашения, Ахеш взобрался спереди лодки, отыскал костяное весло и начал грести без команды. А брошенные женщины жалостно заголосив вошли в воду. Объявившийся черноволосый ушур заметался рядом с ними на берегу. Переправившийся Сатех помог выбраться Аша из лодки и, видя как тот, покачиваясь зашёл в воду, криком заставил Ахеша вернуться за женщинами.
Когда вся группа была в сборе, Сатех мечом разрушил лодку, прокричал несколько раз «раа» собравшимся на противоположном берегу черноволосым, взял за предплечье Аша и с чувством исполненного долга зашагал к родной земле. Часто оглядывающийся Ахеш, идущий последним надеялся на трусливое благоразумие бывших подчинённых, которые не рискнут вплавь преодолевать водную преграду, а вместо этого проводят их взглядом и побегут обо всем сообщать Ису. Предполагая худший вариант, не желая встречаться со светловолосыми ушурами, возглавляемыми Хауром, он посмотрел на Мэтэ, уцепившуюся за Аша, на ходу отнял её сопротивляющуюся руку, встретился взглядом с Сатехом и без слов, опираясь на полное взаимопонимание, взял подмышку второстепенный трофей.
Раненый юноша, с сильной болью в голове и с помутнённым сознанием испытывал благоговейное чувство признательности к своим конвоирам, уводившим прочь от нападавших изуверов. Зажатый с двух сторон, он как мог, перебирал ногами, не замечая, что находится в полуподвешенном состоянии. Сзади слышалось успокоительно сопение матери и девушки. Черноволосый ушур по приказу Сатеха специально отставая, следил за обнаружением возможной погони.
К вечеру дошедшие до полного изнеможения люди остановились у огромного одиноко растущего дерева, с потрескавшимся из-за невероятных размеров стволом и низкой массивной кроной.
Невзирая на вялые попытки соблюдения элементарной осторожности, усталость без сожаления погрузила беглецов в глубокий, не исключавший вероятность стать последним сон.
Очнувшись на рассвете Сатех, в первую очередь, сжал рукоять меча, а потом покосился на укутанного в женские объятия Аша. Безволосый мужчина приподнялся. Отдохнувшее тело требовало утоления жажды и голода. Мысли о погоне скорее напоминали о себе, а не побуждали к дальнейшему бегству.
Дружеский толчок в бок разбудил Ахеша. Всегда готовый к действию, он, пригнувшись в рост травы, стал на колени, осмотрелся и только потом взглянул на Сатеха. Видимой угрозы не существовало.
Сатех растолкал остальных. Поход возобновился, попутно перейдя в поиск лёгкого подножного завтрака с остановкой у первой попавшейся лужи.
Вторгаясь на неподконтрольную Ису территорию, ицподобный предводитель, отрешившись от одной проблемы, делал все возможное для избегания следующей. Нечеловеческая походка, блеск безволосой головы в сочетании с поднятым вверх сверкающим лезвием оружия иц в очередной раз выступали гарантом безопасности в свободной от преклонения зоне.
____________________
Приближалась встреча с повелителями. Сатех по обыкновению загрузил воображение проработкой последовательности действий и слов с целью максимального расположения к себе самого влиятельного из иц.
Судьба Аша, как сына убийцы Иц Са, предрешена. Сатех отдаст меч и укажет на приведённую жертву. О том, как отреагирует маленький повелитель, он не беспокоил воображение. О матери Аша Сатех не думал, как будто её вообще не существовало, а для девушки приготовил особую судьбу.
Технет, так обращался лысый предводитель к Нэтэ, указывая тем самым на привилегированное положение. Часть имени Сатеха являлась наградой за проявленное мужество в борьбе с черноволосыми приспешниками Ису. Удачно брошенный камень существенно повлиял на ход событий, обеспечив девушке вполне сносное будущее на чужой земле. По замыслу Сатеха, Технет, обучаемая неизвестным словам и нормам поведения, благодаря своей яркой внешности и маленькому росту станет одной из девушек прислуживающих иц и будет надёжными ушами и глазами на запретной территории.
Технет, с игривым удовольствием откликавшаяся на новое имя, об этом не знала. Обезвреженная добрым отношением, она единственная из пленников сдружилась с Сатехом, но при этом всегда уворачивалась от как бы случайных прикосновений.
Ахеш, не помышлявший о прежнем равноправии, добровольно принял роль беспрекословного исполнителя воли ицподобного человека. С непроизвольно выпираемым раболепием, он наивно надеялся заручиться надёжной поддержкой и с помощью Сатеха заполучить достойный, неоспариваемый завистливыми поселенцами, социальный статус.
Сатех в тайне недолюбливал заискивающего компаньона. Чрезмерная, не свойственная большинству услужливость настораживала. В бегающих прищуренных глазах Ахеша, опираясь на собственное мировоззрение, он отыскал скрываемое желание завладеть вниманием Иц Ка, соответственно всей славой и привилегиями. Как нейтрализовать опасного спутника Сатех не знал.
С Аша во время похода было всё гораздо проще. Скованный затянувшейся болезнью Мэтэ, любящий сын не доставлял беспокойства. Сатех даже позволял Аша принимать участие в охоте, зная, что тот обязательно вернётся к измученной кашлем матери.
____________________
Иц Ка очнулся в полной темноте. Лёжа на животе, он почувствовал, что голова соприкасается с чем-то твёрдым. Он захотел привстать – тело не подчинилось. Испугавшись, Иц Ка напрягся и ощутил невыносимую боль. Дождавшись облегчения, он медленно вытащил из-под себя единственную послушную руку. Иц Ка попробовал поднять голову – и снова нестерпимая боль. Застонав, он вытянул вперёд руку и сжал то, что находилось рядом с головой. Боль отступила. Ощупав ногу, Иц Ка обратился к незримому соседу.
- Ра – кроме Иц Ра, он другого не представлял – Раа!
Злясь на равнодушного брата. Иц Ка впился когтями в ногу и застонал от пронзившей тело боли. Никакой ответной реакции.
- Ра, Раа! Раа!
Тишина. Иц Ка напряг память, надеясь вспомнить, где и с кем он.
- Раа! – от беспомощности закричал маленький иц.
Снова боль. Иц Ка, ощущая, как прокалывает когтями кожу соседа, потянул на себя руку. Иц Ха – в голове высветился облик ненавистного брата – Иц Ха.
- Раа! – в отчаянии заорал Иц Ка – Раа!
Он потерял сознание, но вскоре очнулся. Каждая попытка сдвинуться с места пресекалась сильной болью. Иц Ка с ненавистью хлопнул ладонью по затвердевшему телу. Прилив безумного гнева ослабил мучения.
- Ра! Ра! Раа! – Иц Ка звал большого брата и одновременно колотил рукой о труп Иц Ха.
Он, всю жизнь презиравший некогда весёлого сородича так никогда и не узнает, что не Иц Ра, а Иц Ха был тем самым большим братом – защитником и опекуном крошечного, всеми обижаемого иц. Позже во времена самоизоляции, маленький наблюдатель ошибочно воспринял быстрее развивающегося Иц Ра за большого брата и навсегда закрепил за ним незаслуженное уважение.
Лежавший в пещере, в классической позе повелителя, напротив входа Иц Ра, не реагировал на призывы докучливого сородича.
Оставив на вершине пирамиды пришедшего после вечернего взывания Иц Ка, впавшего в некое забытье и стоном, лишившим покоя, он очнулся ночью от криков, доносившихся из ведущего наверх туннеля. Усиливающиеся крики вынудили Иц Ра пойти к брату. Поднимаясь по некому подобию ступенек, неудобному и небезопасному, цепляясь за неровности стен, в наступившей тишине он коснулся когтями ноги замершего в ожидании Иц Ка. Упавший на полпути маленький брат еле слышно простонав, зашевелился и, ухватившись за лодыжку, защёлкал языком.
Приподнимая скулившего сородича, мешающего испуганной суетливостью, Иц Ра пошатнулся. Свободная рука вцепилась в стену. Не найдя спасительного выступа, когти заскрипели, оставляя неглубокие следы на известняке. А Иц Ка боясь упасть, крутанулся, обхватил брата, и окончательно нарушил равновесие. Падая Иц Ра, оказался сверху.
Теперь закричал большой брат. Он тряс не подающее признаков жизни тело. Смирившись, приняв живого за мертвого Иц Ра оттащил брата в туннель вечного сна, где покоились Иц Са с Иц Ха.
Голос очнувшегося Иц Ка не радовал слух. От пережитых потрясений обессиленный разум Иц Ра не воспринимал ничего кроме ожидания рассвета, чтобы из последних сил докричаться до небес.
______________________
Отсутствие утреннего взывания и появления Иц Ка, отпускавшего на следующий день после подношения небесным посланникам толпу представителей подконтрольных племён, спровоцировало нарастающее беспокойство. Омха, как старшая в поселении, весь день провела у реки, бродя вдоль берега. Объявившаяся Кала, проведшая ночь вне дома иц, навестив повелителей, не подошла к ней, а прижимаясь к стене пирамиды, вернулась в хижину шукара и больше не объявлялась. Девушки выбегали за водой к реке и, не замечая окриков Омха, возвращались к своим обыденным делам – ухаживанием за оставшимся животным.
На следующий день, подгоняемая гостившими вождями, глава поселения уселась вместе с сыном в лодку и поплыла к противоположному берегу. Навстречу ей выбежала Кала.
Успевшая сделать несколько шагов Омха, наткнулась на яростный протест с шипением, и на грозящие взмахи рук. Кала, не желая ничего слушать, оттеснила её обратно к лодке.
Вернувшаяся Омха, ступив на заполненный людьми берег указала рукой в сторону самоуправной приживалки.
Кала внимательно прислушивалась, разглядывая негодующие жесты возмущенной женщины. Главная после иц не могла стерпеть подобного отношения, но, несмотря на проявленную в отместку Омха показную браваду, внутри дрожала от страха. Она единственная знала о причине отсутствия повелителей. Их смерть отнимет власть, а обозлённые за прошлое соплеменники заберут жизнь.
Что делать дальше никто не знал.
В полдень явился спаситель. Омха позвали вездесущие дети. Она выбежала навстречу идущему величаво-пружинистой походкой человеку и, от счастья не замечая ничего кроме казавшегося самым родным лица, налетела на Сатеха, успевшего отвести в сторону меч и, забывшись с кем, говорит, схватила, как сына обеими руками покрытую голову, чтобы поскорей поведать обо всём случившемся.
Теп, запыхавшийся от пробежки, остановился рядом. Смущённый поведением матери, он отвёл взгляд на удивительную троицу, подгоняемую неузнанным Ахешом и знакомым низкорослым ушуром. Высокий черноволосый юноша с тщательно уложенной причёской, в новой набедренной повязке и с наплечником из оленьей шкуры, формой как у Сатеха, привлекал меньше внимания, чем прижимающиеся к нему рыжеволосые спутницы. Агрессивный взгляд вооружённой Технет отпугнул любознательного толстяка, отступившего за мать.
Оторвав от лица руки, Сатех стал следить за жестами, дополняющими словесную скороговорку. К ним подтягивалась неравномерно идущая толпа встречающих.
Созерцаемая неуверенность приближавшихся людей раззадоривала в обозлённом за прошлоё Сатехе стремление вернуть прежний авторитет. Безволосый вождь предполагал, кто проложил языком путь к его изгнанию – именно так он расценивал поиск Иц Ха и меча. Он так же не забыл, как приказ Иц Ка выявил немало затаившихся недругов с нескрываемой радостью провожавших его в далёкие земли и мысленно обрекавших его на смерть.
Уяснив основную суть рассказанного, Сатех небрежно оттолкнул вновь вцепившуюся в него Омха и, неожиданно для всех, громко закричал.
- Раа! Раа!
- Раа! – подхватила Омха, а за ней заорали все остальные, даже те, кто огорчился возвращением ицподобного диктатора.
Приподнявшись на пальцах, Сатех зашагал дальше. Омха, взмахнув рукой, одним словом отправила сына готовить переправу. Теп без промедления сорвался с места, зазвучав пыхтящим дыханием и довольно проворным топаньем ног.
Весомое общественное положение матери тяжким бременем постжелудочного наслаждения легло на разрастающееся тело молодого человека. Взлетающие волнообразно и перекатывающиеся из сторону в сторону жировые отложения Тепа приостановили торжественное шествие Сатеха, не сумевшего удержать на лице невозмутимую маску величия.
У берега Сатех воткнул в землю меч. Тщательно поправляя головной убор, он внимательно рассматривал запретную территорию.
- Ра! Раа! Рааа!
На этот раз Сатеха никто не поддержал. Продолжившееся обращение к высшим существам выманили Кала. Подкравшись и рассмотрев, кто пришел, она завизжала от счастья. Не развитая до понимания вины за содеянное, она искренне радовалась возвращению Сатеха, по-детски надеясь на помощь и защиту как в давние времена, не запачканные конкурентным противостоянием за место подле иц.
Усевшись в лодку вместе с Аша, Сатех дал отмашку гребцам. Ахеш поплыл вместе с Мэтэ и Технет, а за ним Омха с сыном.
Увидев, как преступается закон осмелевшие наблюдатели, в первую очередь вожди, не желая упускать возможности приобщиться к сладостному безвластию, погрузились в оставшиеся лодки. Для предосторожности они полагались на первопроходцев, которые в случае негодования повелителей примут на себя основной удар заслуженного гнева.
Лодка Сатеха коснулась берега. Делая вид, что не замечает вертевшейся перед глазами Кала, он дождался Ахеша с Омха и направился к дому иц. В недоумении, сначала опешившая, коротко стриженая женщина истерически возобновила приставание к игнорирующему её человеку.
- Кала! Сатех, Кала! – забегая навстречу идущему, она искала встречи с высоко поднятыми глазами.
Кала глупо улыбаясь, вертелась под ногами, но не смела, прикасаться метавшимися в разъяснительных жестах руками.
Подойдя к входу в дом иц, Сатех зашипел на Кала. Осчастливленная хоть каким-то вниманием она стала за его спиной, отгородив Аша.
Шукара выглядывающие из-за угла пирамиды, следили за своей хозяйкой и без приказа не смели приближаться.
Ахеш обратился к Сатеху, указывая на переправившихся людей, придерживаемых страхом на берегу и на вновь отплывающие лодки. Безволосый лидер был не против демонстрации собственного триумфа, как вдруг испуганное выражение лица, тронувшей его Кала натолкнуло на мысль: повелителей нет в доме иц, они покинули землю вместе с небожителями или как худший вариант – они мертвы.
Первая реакция – прогнать всех шу. Сатех сделал шаг и замер. Враги у него были всегда. Сейчас не время для увеличения их количества. Развернувшись, он прокричал в проход:
- Иц Ка, Сатех, меч!
Сатех обернулся и посмотрел на Кала. Женщина, наивно улыбаясь, неотрывно смотрела ему в глаза.
- Иц Ка, Сатех неси меч! Ушур…
Сатех осёкся, задумавшись над тем, как лучше преподнести информацию. Взгляд Кала раздражал и сбивал с мысли. Сатех молчал.
Сзади собирались люди. От напряжённого ожидания Сатеху показались какие-то передвижения в глубине тёмного прохода и, опережая события он, упав на колени, принял позу преклонения. Абсолютно все, включая Аша пали ниц, прижимаясь к земле.
Солнце медленно двигалось по небосводу. Обращения Сатеха, остающегося в позе преклонения оставались безрезультатными. Люди устали прижиматься к земле. Одни сели, другие встали и, осмелев, начали разбредаться.
У Сатеха не было другого выхода. Он встал с колен, взял за руку последовавшего его примеру Аша и, держа опущенный меч, подошёл ближе к входу. Натянув на лоб головной убор, способный смягчить удар пращи, Сатех схватил отпущенного юношу, сделавшего шаг назад.
- Раа! Раа! – для поднятия храбрости прокричал Сатех и исчез в доме иц вместе с Аша.
Продвигаясь вперёд, не в состоянии ориентироваться в кромешной, после яркого света темноте, Сатех непонятно каким образом ощутил перед собой лежащего повелителя. Он опустился на колени, одёрнул Аша, положил меч на пол и тихо произнёс.
- Сатех иди, неси меч Иц Са.
Рядом, в темноте раздался еле уловимый скрежет металла.
Сатех повторил фразу и, не дождавшись ответа, протянул вперёд руку. Осторожно шаря в темноте он, привстав, наклонился, ощупывая путь для дальнейшего продвижения. Наткнувшись на что-то холодное, Сатех молниеносно одёрнул руку и ударился лбом в каменный пол. Успокоившись, он приподнял голову. Отступившая темнота позволила рассмотреть неподвижного повелителя. Дрожь от испуга переросла в озноб. Сатех чувствовал, видел и слышал смерть. Не доверяя своим глазам, он несколько раз обратился к неподвижному повелителю, затем протянул к нему руку, но накатившая волна ужаса оттолкнула его. Не отпуская Аша, Сатех осторожно встал и начал пятиться назад.
Обернувшаяся пара встретилась с ярким светом и с заслонившей проход толпой. Люди с удивлёнными лицами расступались, но не расходились. Они ждали разъяснений.
Сатех изображая невозмутимый вид, не мог представить, как быть дальше. Его разум, скованный видом мертвого повелителя, хотел только одного – избавиться от столпившегося народа.
- Ушук, Ушук, Ушук – взволнованно зашептала мать Аша.
- Ушур! – вдруг выкрикнула Кала – Ушур! – она подняла руки вверх и упала в позе преклонения.
Вслед за Кала склонились сияющая от счастья Мэтэ, улыбающаяся Технет и спонтанно присоединившиеся, не выражающие каких-либо эмоций Омха с сыном и Ахеш. Прочие определялись с выбором. Одни опускались на землю. Другие сгибались и выпрямлялись, глядя на третьих, неготовых к такому повороту событий.
Растерявшийся Сатех, не понимая причины происходящего посмотрел на Аша. Его челюсть отвисла, а глаза расширились до размера иц при виде сверкающего копья. Сатех понял, что произошло. Его пленник подобрал копьё, а жалкие шу склонились перед символом власти. Униженный подобным отношением Сатех изо всех сил заорал на лежавших в позе преклонения.
- Каа! Каа! Каа! – он даже не замечал, что выкрикивает вместо «раа».
Услышав имя маленького повелителя, возвышавшиеся гордецы вздрогнули и в мгновение ока, из страха оказаться последним, попадали на землю.
Поперхнувшись от перевозбуждения, Сатех смолк и, шумно дыша, выставил вперёд руку.
Люди начали поднимать головы.
- Шу, шу – презрительно с придыханием вымолвил Сатех.
Кала, глядя на Аша, медленно поднялась. Уловив на себе его взгляд, широко улыбнулась и, увидев на юном лице лёгкую взаимность, резво сорвалась с места и стала рядом.
- Шу, иди! – грозно сказала Кала.
- Шу, иди! – заорал Сатех, сообразивший, как удачно складываются обстоятельства.
Напуганные видом копья и именем Иц Ка люди подчинились. Не спеша, оглядываясь друг на друга и на стоявших у входа в дом иц, они пошли к реке.
- Шу иди! Ушур иди! – Сатех в точности повторил фразу Иц Ка, произносимую на следующее утро после жертвоприношения быка – Каа! – для убедительности добавил он.
Территория постепенно пустела.
Заподозрившая что-то неладное, Омха торопила гребцов, но сама не собиралась возвращаться. Её сын вертелся рядом.
Отпущенный Аша, сидел у подножия пирамиды, сжимая в руках копьё неведомого ему повелителя. Вокруг него, кроме прижавшихся Мэтэ и Технет, расположились Кала и три бритоголовые девушки. Ахеш стоял поодаль за спиной Сатеха, неотрывно смотрящего в темный проход дома иц.
Подбежали Омха с сыном.
- Сатех…
Не замечая обращающуюся женщину ицподобный предводитель, делая большие шаги, направился к входу и исчез внутри пирамиды.
Солнечный диск в сиянии багрового заката, погружаясь за линию горизонта, отдавал земле последние лучи солнца.
-Рааа!
Омха вздрогнула и присела. Теп, в отличие от матери, засмотревшейся в тёмный проём входа знал, кто стоит на вершине дома иц. Подкравшейся Омха, боявшейся поднять вверх голову, схватившей и тянувшей за руку он прошептал в лицо.
- Сатех.
- Рааа! – вновь донеслось сверху – Рааа!
- Сатех – прошептала Омха, всё ещё согнувшаяся, но осмелившаяся посмотреть на кричавшего.
Наступившая ночь породнила совершенно разных людей. Собравшись вместе напротив входа, они бесшумно сидели в ожидании того, кто развеет накопившиеся от неведения страхи и, осветив настоящее, укажет путь в будущее.
Сатех сидел на вершине пирамиды, крепко прижимая обхваченными руками к груди ноги.
Устремлённый в мерцающую звёздами бесконечность взгляд отдалил разум от внешнего мира, давая возможность лучше сосредоточиться на внутреннем, в котором непрестанно творились разнообразные мыслеобразы, направляемые на сохранение и поддержание прежнего мироустройства.
Сегодня, случайно вырвавшееся имя маленького повелителя повергло на землю тех, кто завтра, прознав о случившемся, восторжествуют от свалившейся свободы, выместят накопившуюся злость на ближайшем окружении, а дальше опьяненные моментом величия добровольно уступят место сноровистому меньшинству и вновь вернуться к прежнему подчинению.
Сатех горестно вздохнул – правда тождественна смерти.
Нужна иная истина, но какая. Воображение шу, пока ещё, находится во власти иц – необходима постоянная подпитка, но какая. Страх и только страх заменит повелителей. Скрытую от посторонних глаз смерть покроет вечная жизнь в поднебесном мире. Как наместник иц на земле Сатех внушит непосвящённым шу истину о том, что сошедшие небожители забрали к себе повелителей, но Иц Ка непрестанно будет следить за всеми, и обещал вернуться. Зачем, почему явиться повелитель – неважно. Пока в мозгу каждого шу будет жить окутанный аурой страха образ маленького повелителя можно жить спокойно.
Сатех вспомнил о Кала.
Она боится шу, значит, будет молчать, а если заговорит, то только то, что он скажет. Главное не позволять ей приближаться к Аша, на которого она положила глаз. Для этого есть Технет. Пара слов и проблеме решена.
Аша – сын Ушура, убийцы Иц Са. Поднятое им копьё заставило пасть ниц.
Аша?
Для закрепления повиновения шу узнают о том, что Аша получил копьё из рук Иц Ра.
Возникший образ вооружённого Хаура, навёл на мысль о дерзком обмане.
Аша станет сыном Иц Ра. Нет! Лучше сыном Иц Са. Ахеш будет молчать. Аша – повелитель. Аша повелитель, а кто тогда он?
Эмоциональный всплеск, вспышка ненависти и неизбежный возврат к здравому смыслу. Представив всевозможные варианты, Сатех поставил себя на привычный второй план и, как при иц, именем повелителя он будет по-прежнему властвовать над шу, а возвеличенного Аша сделает недосягаемым для общения с простыми смертными.
Как только наступило внутреннее успокоение, вновь объявилось ощущение нарастающей тревоги.
Черноволосые шу видели смерть Иц Са, значит, об этом знают и другие. А может Аша победитель лучше Аша наследника или нет?
Сатех сжал виски. Мозг устал от напряжения. Чем больше он размышлял, тем лучше осознавал, как сильно путается в собственных мыслях. Он вспомнил о повелителях.
Дом иц виден сверху. Однажды лодка небожителей проплывала по небосводу, следовательно, она может объявиться снова.
Желая отвлечься от насущных проблем, Сатех приступил к подготовке оправдательной речи перед небожителями. Параллельно он размышлял над сохранением тел и в конце позволил себе подпитаться положительными эмоциями, представляя свое путешествие в высший мир.
Горизонт осветился надвигающимся солнцем. Сатех встал. Приподнявшись на цыпочках, он с надеждой протянул руки к озаряемому небосклону и максимально наполнил лёгкие воздухом.
- Рааа! Рааа! Рааа!
Поднебесный мир
© Copyright: Егор Лежнев, 2016
Свидетельство о публикации №216101501804
Свидетельство о публикации №216101501804
Рецензии