20

Он задыхался. Стены дома, построенного им, давили своей накопленной памятью, и он до исступления хотел вернуться в тот самый маленький сарай, чтобы вновь прижаться губами к ее груди.
Густой дым, висевший в комнате резал глаза. Горло мучительно сжималось, когда он подносил к иссохшимся губам очередную порцию мягкой смерти.
Он стал собственным палачом. Отстраненным и безжалостным. Не вставая и не зажигая свет, он прокручивал в голове миллионы мелких образов, заставляя себя каждый раз чувствовать светлый запах ее волос.
Вот она красит губы, слегка приоткрывая мягкий рот, вот поправляет волосы, игриво глядя на него сквозь зеркальное отражение; ее глаза, ее руки, скользящие по дверным ручкам - все это врезалось в память обжигающе острым клеймом.
Он мог в мельчайших деталях описать ее шею, как не сделал бы ни один величайший поэт.
Он закрывал глаза и вновь открывал их, надеясь хоть на секунду вдохнуть хоть глоток едкого воздуха. Но он не чувствовал его.
Сознание скручивалось изнутри, заставляя испытывать мутную фантомную боль по той, кого больше не было рядом.
Стена, разделявшая их все это время, сложилась на него в одно мгновение. И это мгновение становилось невыносимым с каждым новым оборотом вечности.
Она ушла, ничего не оставив, но каждая вещь в этом доме была связана с ней. Это был не его дом. Ее глаза были домом. Тот самый чистый взгляд, что он когда-то очень давно увидел у себя на пороге.
Воспоминания о том дне делали каждую минуту невыносимо скрежещущей. Так, будто бы он обжигающе четко улавливал течение собственных мыслей.
Тело будто бы разучилось двигаться. Он до крови закусывал руки, чтобы встать и найти себе что-нибудь на кухне. Телефон надрывно звонил почти каждый час, но он не хотел его слышать.
Он алчно желал беспамятства, но оно, будто в насмешку ему, лишь оборачивалось бредом. Душным, приторным бредом, клубящимся в кольцах тумана, заполонявшего комнату.
Время не лечит. Он знал, что оно лишь оставляет гниющие язвы под толстым слоем пыли, от которой нельзя было отмыться. Но все равно цинично отсчитывал каждую минуту, лишенную ее лица.
Он знал, что похоронить в себе любовь - это как сдерживать монстра. Рано или поздно он сожрет тебя изнутри, не оставив и следа от существовавшего когда-то человека.
Он чувствовал зарождавшуюся где-то глубоко внутри жестокость. Жестокость, способную поглотить его полностью, разорвав этот тесный ошейник собственной боли.
Он искренне ждал этого мгновения. Ждал, как единственного спасенья, медленно отсчитывая пересохшими губами последние дни себя настоящего.
Весь мир превратился в бескрайний мусорный бак, в котором были сложены все мечты и желания, существовавшие когда-то.
Он слышал, как Дэлл тихо подходил к двери. Как приносил еду, заполняя едва ли тронутый холодильник и убирал рассыпанные по полу осколки. Жертвы больных изломленных движений.
В эти минуты револьвер, лежащий на полу у кровати, был жестокой насмешкой судьбы. Он не мог позволить себе такой роскоши. Не мог позволить сыну потерять их обоих.
Дни тянулись невероятно медленно, позволяя отчетливо прочувствовать каждую секунду своей беспомощности.
Тишина становилась крышкой гроба, заколоченной им же самим, и он не мог и не хотел поднимать ее.
Он лежал на кровати, глядя в белый потолок комнаты без права на надежду.

***

Дэлл сидел на краю утеса, нежно поглаживая ручку подаренного на день рождения отцом харлея и глядя в безвидимую даль морской глади, едва шумящую под натиском свежего весеннего морского бриза
Когда-то в раннем детстве, приходя сюда, он часто задавался вопросом о том, действительно ли в недрах моря скрываются чудовищные монстры, о которых так часто пишут в книгах. Тогда отец сказал ему, что самые ужасные из них уже давно покинули воду и расселились по краям побережья. Эта мысль много дней не давала ему покоя, и прошло лишь некоторое время прежде, чем он дорос до сути сказанной ему фразы.
Теперь же он сидел и думал над тем, какой стала их жизнь. Прошло уже немало дней с тех пор, как мать покинула их дом. Он скучал по ней, даже несмотря на то, что они созванивались каждое утро. Видимо, она никак не могла оставить мысль о том, что когда-нибудь он бросит школу, но теперь ее волнения вызывали в нем лишь теплую улыбку. Она никогда не спрашивала его про отца, да он и сам не хотел об этом говорить. Темная тень, нависшая над их домом, будто бы затягивала в себя все вокруг, и, когда весенние тучи сгущались, он начинал испытывать непреодолимое желание познать всю силу связи человека с небом.
Сейчас небо было спокойным. Возможно, весна наконец-то вырвала свое право из лап дождливой зимы, а возможно, он просто стал меньше впадать в мистицизм, шатаясь в одиночку по улицам.
Возможно, стоило навестить тех немногих друзей, что у него были, но настроения не было уже довольно давно, и он был совершенно не в духе устраивать вечер фальшивых улыбок.
Он закурил, глядя на маленькую точку кораблика, несущегося прочь от людей в безбрежную морскую даль. Это было бы даже символично, если бы не было так легко. Скользящая точка быстро исчезла под звуки музыки, доносившейся из наушников, но в скором времени она - или какая то другая точка - вновь появилась на горизонте, возвращаясь обратно.
Все возвращается, но не все.
Еще одно колесо поравнялось с передним колесом Дэлла. Громкий плеер заглушил для него шум мотора, мать не раз говорила, что подобная музыка заглушает все, даже здравый смысл. Но в последнем он уверен не был.
Отец так же, как и он, смотрел вдаль. Дэлл был рад, наконец, увидеть его вырвавшимся из объятий вечной ночи. Он до сих пор выглядел словно больным, и Дэлл осознал, что что-то из этого уже не пройдет никогда. Глубокие черные тени, покрытые переплетением тонких морщин, пролегли у его глаз тяжелой печатью напоминания.
Отец всегда мог его найти. Еще в детстве он перестал задаваться вопросом, как. Для него он всегда оставался тем человеком, от которого не нужно скрываться.
Рэн достал сигарету и Дэлл молча протянул ему зажигалку, которую держал в руке все это время.
- Я рад, что ты вернулся.
Рэн кивнул, все так же не меняя выражения лица. Дэлл многое хотел отдать за то, чтобы узнать, о чем он думает. Он не винил отца в произошедшем. Он понимал, что все шло к этому давно. Иногда поступки становятся лишь поводом. Это он знал наверняка.
- Давно ты здесь?
Дэлл слегка пожал плечами. Он просидел здесь пару часов, может, больше. Иногда мысли и музыка увлекают настолько, что ты теряешь ход времени и едва ли можешь его отследить даже по солнцу.
- Иногда стоит уйти ненадолго в себя. - Сказал Рэн то ли в ответ мыслям сына, то ли отвечая на его первую фразу. Дэлл давно уже бросил попытки разгадать эту магию. Он просто знал, вот и все.
- Иногда это хорошо.  - согласился Дэлл.
- Иногда. - отец покачал головой, задумчиво глядя на воду. - Когда-то у меня тоже было такое место. Не здесь, в Бриджпорте. Я часто приходил туда, с первого дня, как попал в приют. Вот только такого воздуха и зелени там не было. - он слегка улыбнулся, оглядываясь вокруг из-под тени воспоминаний. - Там пахло рыбой и раскаленным металлом. Доки.
- Ты ведь никогда так толком и не рассказывал, как попал в приют. - задумчиво заметил Дэлл.
Рэн покачал головой.
- Никому не рассказывал. Только Джерри, давно еще, в детстве. Это никогда не имело значения.
- Ты сам говорил, что все имеет.
Рэн слегка улыбнулся.
- Нас было пятеро. Одна из тех семей, брошенных на ветер под разведенные руки государства. Ты даже не знаешь, как это, и, определенно, даже к лучшему. - он посмотрел на сына с улыбкой, в которой читалась надежда на будущее. - Мы жили в маленькой квартирке у пристани. Спали один на другом. Мальчики, девочки, все в одну кучу. Я не знаю, почему так случилось. Был слишком мал задавать вопросы. Мать и отец тянули нас, как могли, мы же следили за парализованной бабушкой, которая не могла даже сесть в кровати. Тогда это воспринималось, как норма. Я никогда не видел другого и, возможно, даже сейчас бы не видел, если бы однажды уличные парни не подожгли наш дом. Теперь понимаю, что отец, скорее всего, был должен им денег. Так попадают многие в больших жестоких городах. Здесь нравы попроще.
Он слегка покачал головой.
- Никогда не пытался отомстить?
Рэн улыбнулся, глядя в серьезные глаза сына.
- Кому? Системе? Кучке уличных бандитов, большая часть которых перебьет себя сама? Нет, Дэлл. Мстить надо, когда ты что-то чувствуешь. Знаешь потерю и то, за что борешься. Я же почти ничего не помню из той жизни.
- Мне бы и этого хватило.
Отец покачал головой.
- Не распыляйся понапрасну. В жизни порой появляются люди, за которых нужно стоять до тех пор, пока крутится мир, а до этого момента имеет смысл поберечь себя.
Делл задумался над рассказанной отцом историей и сказанными им словами. Порой удержать себя было самым сложным. Рэн прекрасно понимал это. Глядя на Дэлла, он узнавал в нем свое отражение, виденное в зеркале когда-то много лет назад.
Он положил руку на его плечо, разрывая сковывавшую цепочку мрачных мыслей.
- Никогда не представишь такие моменты, пока не увидишь их прямо перед собой.
Дэлл кивнул.
- У тебя были такие?
Рэн улыбнулся, запустив пятерню себе в волосы, задумчиво глядя на разбивающуюся о камни воду.
- Было много маленьких событий, в которых не стоило забывать своих. Ты должен помнить Джерри. Мы с ним прошли долгий путь, и все это не всегда было так просто, как звучит в рассказах.
Дэлл вновь кивнул, глядя на отца задумчивым внимательным взглядом. Сейчас казалось, что он будто бы был здесь - и не здесь. В его взгляде появилось что-то новое. Пахшее сталью, от чего слегка становилось не по себе.
Он не хотел касаться этой темы и задавать вопросов. Человек, сидевший рядом, казался хрупким, будто сотканным изнутри из тысяч тонких стеклянных трубочек, закованный в тяжелый непроницаемый панцирь, открыть который мог только он. Стоило быть осторожным.
- Я благодарен тебе, Дэлл - после долгой паузы произнес отец, глядя на него. - За все эти дни, за то, что не упрекаешь.
Дэлл покачал головой, взглянув на отца хмурым взглядом.
- Не без моего участия.
- Не бери в голову. - мрачно произнес Рэн, глядя прямо в глаза. - Рано или поздно.
- В такой ситуации, наверное, лучше поздно?
Рэн покачал головой.
- Никак не лучше. Но ты здесь ни при чем.
Дэлл, сам не зная почему, верил ему, глядя, как он зажигает новую сигарету, серьезно глядя куда-то вперед.
Он сам не заметил, в который момент его мысли облачились в слова, неосторожно вырвавшиеся на волю летящего ветра.
- Ты не думал ее вернуть? Астрид?
Рэн покачал головой, не изменив выражения лица, все так же оставаясь спокойным и будто бы отчужденным от всего окружающего мира.
- Ей будет лучше оставаться там, где она есть. Иногда у каждого своя дорога.
Дэлл вглядывался в лицо отца, пытаясь понять, что скрывается за этой стеной. Но чем больше он смотрел, тем больше ему казалось, что никакой стены не было. Рэн изменился. В чем именно, парень уловить не мог. Но, с тех пор, как уехала Ариэн, привычный уклад изменился, заставляя меняться и его самого. В любом случае, они оставались друг у друга. И та незримая связь, которая порой давала о себе знать, стала только крепче.
Они сидели на краю обрыва, поддаваясь стальному романтизму пока еще холодного моря, тихо разговаривая и глядя, как одинокие точки морских шхун отделялись - и вновь приставали к берегу.