22

Мистер Хамершейн был из тех людей, которые никогда не ходят с оглядкой. Не имеют врагов, но и друзей никогда не имеют. Всегда молча слушают и не вступают в беседы зазря. Он не имел своей власти, но та, что была ему вверена, для многих казалась почти безграничной.
Он был личным исполнителем Босса. Неким связным звеном между главой и членами узкого круга семьи. Их отношения идеально напоминали господина и дворецкого, какими их любят показывать в фильмах. Хамершейн присутствовал всегда и везде. Был знаком с каждым, но никогда ни во что не вмешивался. Он шел исключительно составленным маршрутом, и никто никогда не мог даже предположить, было ли что-нибудь нужно ему самому.
Подобные люди чаще всего напоминают стекло. Прозрачное стекло без единого изъяна. Холодное, глянцевое и абсолютно полое внутри. Без ярких эмоций и какой-либо вовлеченности.
Рэну не раз приходилось слышать, как темными коридорами за спиной его не раз сравнивали с этим человеком. И это сравнение теперь не казалось ему особо смешным.  Хамершейн был всего лишь цепной собакой, и не более того. Такой же, какой и он сам.
Рэн молча и безучастно смотрел, как вышеупомянутый человек молча опустился за его столик, скользнув пустым бесцветным взглядом по своей безукоризненно дрессированной охране, безмолвно оставшейся у дверей.
Расправив тонкими бедными пальцами складку на шелковой скатерти, он перевел на Рэна свой безжизненно-стеклянный взгляд.
- Мистер Риджерс, рад, что вы выделили время, чтобы встретиться со мной.
Рэн молча кивнул. Эта фраза была лишь формальностью. Хамершейну было не принято отказывать во встрече.
Худой официант, направившийся было к ним, застыл в нерешительности возле своей стойки. Рэн сделал едва заметный жест, коротко предупреждая нежелательное беспокойство.
- Как вам известно - продолжил Хаммршейм – Дон Эскардо уже несколько лет подыскивает себе преемника. Некоторые ваши качества показались ему достойными внимания. Босс доволен положением ваших дел и заслугами перед синдикатом.
Рэн слегка улыбнулся и качнул головой, прекрасно осознавая, о чем дальше пойдет речь.
Этот разговор не был особо сильно ему интересен. Когда-то он видел себя во главе синдиката, но то время давно прошло. Запал, двигавший им все эти годы, надломился, уступив свое место холодному точному расчету. Для подобной оказанной чести требовалось много большее, и в основе всего этого лежало стремление, жалкий пепел которого давно разлетелся по ветру. 
- Я думаю, ему также прекрасно известно, что все эти годы я действовал не один.
- Господин Джерри Кальво так же, как и вы не остался без внимания. - согласно кивнул Хамершейн, внимательно глядя в недвижимое лицо Рэна.
- Значит, я правильно понимаю, что мы единственные претенденты?
Хамершейн задумчиво кивнул, возможно, ожидая какой-то яркой реакции, но ее не последовало. Рэн продолжал отстраненно смотреть на порхающие пальцы белокурой, коротко стриженной пианистки холодным немигающим взглядом.
- Это место должно достаться Кальво. – наконец сказал он. - Он лучше подходит для этой должности. Я лишь исполнитель. Это известно. Большая часть схем, которые мы прорабатывали – в основном его заслуга.
- Это не вам решать, мистер Риджерс. Способность разработать схему не является основополагающим достоинством. Вы прекрасно знаете и слабые стороны.
- Значит, я просто вас ставлю в известность о моей незаинтересованности. - Рэн слегка пожал плечами, поднося к губам холодный бокал с бурбоном.
Хамершейн кивнул.
- Вы первый на моей памяти, кто счел нужным говорить подобное.
- Иногда имеет смысл решать в пользу синдиката.
- Приятно слышать, что вы остаетесь преданны нам.
Рэн перевел на него взгляд.
- Кто-либо говорил обратное?
- Люди всегда говорят, мистер Риджерс. Но не всем из них нужно верить.
Последняя его фраза слегка зацепила сознание Рэна, но Хамершейн встал, знаменуя конец их короткой встречи.
- Я передал вам все, что от меня требовалось. От себя лишь могу добавить надежду на то, что ваше решение не было слишком опрометчивым. Подобное внимание достается не всем и не всегда, и стоит серьезно поразмыслить над открывающимися вам перспективами.
- Я имел время поразмыслить достаточно. - медленно кивнул Рэн - Мои соображения на этот счет остаются и останутся прежними. Благодарю вас.
- Благодарю за встречу, мистер Риджерс. - кивнул Хамершейн и направился к выходу.
Рэн остался сидеть и бесстрастно наблюдать за руками пианистки. Он никогда не любил фортепьянную музыку, но, в последнее время, лишь она гармонично укладывалась в душу. То ли он изменился, то ли душа начинала стареть.

________________________________________

Астрид сидела на кухне, глядя на дрожащую чашку в своих руках. Прошел целый год с тех пор, как она в последний раз видела его. Длинный год, состоявший из дней, в каждый из которых она хоть раз вспоминала его звериные зеленые глаза. Она врала себе и целому миру, но вновь дребезжавшая ложечка в чашке напоминала ей о том, что пора было вернуться с небес на землю. Закончить поток бесконечного фарса, в котором, высоко задрав голову, она продолжала свободно шагать дальше вдаль.
Не шагала. И свободной уже не была.
Что бы не происходило вокруг, она все равно любила его всерьез, понимая всю глубину отчаянной глупости этого чувства.
Любила, назло всему свету. Назло самой себе. Назло всем. И пора было в этом признаться.
Она облокотилась на спинку стула, заляпанную старой засохшей краской. Она давно перестала рисовать. Эти пятна хранились еще с тех времен, и она аккуратно коснулась их кончиками пальцев. Мир словно рассыпался на цепочки воспоминаний, каждая из которых неумолимо вела лишь к одному, застывшему на губах, имени.
- Дура. - тихо произнесла она, низко опустив голову. Дура, что любила. Дура, что не могла отпустить. Дура, что поступила так, как правильно. Кому, черт возьми, правильно?! С чувством собственного достоинства она добровольно утопила себя в болоте. Кому так правильно, если никому не становится легче?! Рэн был прав, когда рассуждал о том, что люди сами напридумывали себе свод бессмысленных законов.
- Дура. - еще раз повторила она, делая глоток из давно остывшей чашки.
Она действовала по схеме. Пыталась развеяться. Поддерживала связь с внешним миром и даже завела себе пару новых друзей, но это ни на грамм не изменило положения вещей. Идиотизм, болото и собственная гордость.
Она покачала головой сама себе и, встав со стула, вылила холодный чай в раковину.
Она знала, что он давно разошелся с женой, которая и женой-то ему никогда не была. После всего произошедшего ей было не с кем поделиться, кроме Элис. И теперь та, на правах лучшей подруги, считала должным раз в сезон, осыпая Рэна всеми возможными проклятьями, рассказать, что сумела узнать о его личной жизни. От этого становилось тошно. Каждый раз в эти моменты Астрид ловила себя на том, что ей хотелось вынуть его имя из грязи, оттряхнуть и прижать к груди, несмотря на ту боль, которую он ей причинил. Она так и не смогла удалить уведомления о его, когда-то нарочно пропущенных, вызовах и теперь бесконечно жалела о том, что тогда не сняла трубку. Возможно, он хотел донести до нее что-то важное, но момент был упущен.
Теперь она сидела, в который раз пролистывая их на экране мобильного. Пять заветных сообщений.
Позвонить самой, через столько времени? Это было глупо. Она не могла придумать ни одной причины для звонка, чтобы в последствие оправдаться перед самой собой.
Ей было мучительно страшно вновь осознать себя идиоткой. Глупой школьницей, виляя хвостом слепо бегавшей за студентом. Но так не могло идти дальше. Весь этот год она просто стояла на месте, считая свой выбор верным.
Астрид отыскала в телефонной книжке номер Рэна. Она давно уже знала его наизусть, но это иррациональное символичное действие казалось ей необъяснимо правильным.
Она решительно смотрела на него чуть больше минуты, а затем резким жестом отложила телефон на стол.
Не сегодня.
Волнение пересиливало, и она ничего не могла с этим поделать. Руки предательски дрожали. Она смертельно боялась услышать его голос.
Когда-нибудь она решится. Просто не сегодня.

***

Звонок раздался ранним утром, резко вырвав Рэна из глухой темноты сна, заставляя щуриться от холодного, наполнявшего комнату, серого света.
Холод и неуют стыло сковывал движения; он высунул руку из-под одеяла и поднял с решетчатого пола истошно трезвонящий мобильный.
Спросонья мысли путались. Ему от души хотелось сказать много "лестных слов" тому, кто решил потревожить его в столь ранний час.
Не глядя на экран, он молча снял трубку.
- Рэн?
Голос, звучавший из трубки, будто бы донесся из далекой прежней жизни, мгновенно заставив его вырваться из темного оцепенения утреннего сна.
- Ариэн?
- Я... Мне нужна твоя помощь. Я вляпалась, Рэн, крупно вляпалась...  - ее голос звучал очень тихо, но Рэн без труда уловил едва скрываемую дрожь. Она никогда не умела прятать своего страха. Предательские рваные нотки всегда делали его очевидным для стороннего наблюдателя. Он слышал ее судорожное дыхание, прекрасно зная, что в эту минуту ее пальцы нервно теребят струящуюся по плечу прядь.
Он резко встал с кровати и включил свет, отчаянно щурясь в поисках брошенной на пол одежды. Она не позвонила бы, не будь все действительно серьезно. Гордость никогда бы не позволила ей.
- Где ты?
- Я у родителей. Рэн, он поймал меня на крючок и теперь угрожает моей семье. Мне... мне страшно, Рэн... у меня больше никого нет... Ты… ты единственный, к кому я могу обратиться...
- Кто он? И как на тебя вышел? Ариэн, прошу тебя, соберись и объясни мне, что произошло.
Она нервно вздохнула, пытаясь собрать мысли воедино.
Рэн стремительно вошел в кухню и, достав из бара первое, что подвернулось под руку, сделал несколько крупных глотков, заставляя тепло быстрой волной растекаться по телу, возвращая сознанию способность здраво мыслить.
- Почти полгода назад... я искала работу... На одном из собеседований ко мне подошел человек и предложил подработать на сделках. Нужно было готовить пакеты документов на разные фирмы и открыть пару счетов для перевода денежных средств. Я помнила, когда-то ты так делал. Я думала, что справлюсь. Тогда мне так казалось. Он платил проценты с каждой сделки. Поначалу не много. В какой-то момент я даже думала уйти... но... но потом это были огромные деньги. Он сказал, что все идет как надо, что продажи акций взлетели... Я знаю, все это теперь звучит глупо, но Рэн, это втрое больше, чем мне могли предложить любые другие конторы даже в самом удачном случае! Долгое время все было неплохо, но на днях он позвонил мне. Он сказал, что я надолго сяду, если мой отец не перепишет на него акции нашей семьи. Рэн, я не могу так... я не могу так с ними поступить... после всего... После того, как они приняли меня обратно... - она задыхалась, сдерживая подступавшие к горлу рыдания. Хрупкое самообладание с треском рушилось под натиском подступающей истерики. - Я не сказала им... ничего не сделала, думала, что, может, стоит обратиться в полицию. Рассказать все как есть, но, в действительности, я даже не знаю, с кем имею дело. А сегодня ночью мистер Кальво позвонил мне еще раз... он сказал, что если я буду тянуть, то они пострадают... Господи, Рэн, я не знаю, что мне делать...
Рэн стоял, молча глядя в окно, словно мир ударил его по лицу, все сильней и сильней сжимая старенькую телефонную трубку. Она не знала Джерри в лицо, и, до сего момента, даже не слышала его фамилии, но Рэн был уверен, что это был именно он. Это были его схемы. Он знал наизусть каждую из них. За долгие годы они не раз проворачивали их на пару.
Он не чувствовал злости, лишь острое отчаянное желание понять, что, черт возьми, происходит вокруг. Где в этом всем затаилась ошибка. Он бы сказал.
В любом случае, начинать выяснять это нужно было не раньше, чем Ариэн и ее семья окажутся под его защитой. Во всем должна быть последовательность.
Отставив стакан, он быстро подошел к кровати и достал из-под подушки пистолет, переложив его во внутренний карман плаща.
Он не хотел, чтобы она вешала трубку, но ждать такси было слишком долго. Время дорого, и сейчас, быть может, его и так упущено слишком много.
- Не покидай дом, слышишь? Что бы не случилось, не покидай дом. Я скоро буду. Ты меня поняла? - дождавшись положительного ответа, он резко повесил трубку.
Выйдя на предрассветный двор, он бросил короткий взгляд на пристройку Дэлла. Если он и был там, то, наверняка, еще спал. Проверять уже не было времени. Ариэн и так довольно долго протянула, прежде чем сообщить ему. К тому же, не стоило поднимать панику прежде, чем он сам во всем разберется.
Он быстро оседлал байк и, ударив по газам, со всей возможной скоростью направился к ее дому.