24

Рэн не чувствовал ничего, кроме злобы. Холодной, сжимающей злобы, оставлявшей на языке прогорклый металлический привкус. Он объездил все точки, склады и хранилища, доступные им обоим. Перевернул вверх дном даже старую базу на заброшенном заводе, как и прежде, не найдя в этом месте ничего, кроме крыс и бомжей. Он поставил на уши весь город. Прижал каждого, кто когда-либо работал на них. Поднял волну, вот-вот готовую захлестнуть его с головой, не дав право на последний выдох.
И теперь, в темноте ночной улицы, он чеканным шагом шел к тому месту, где не раз проводил вечера.
Один случайный звонок, давно забытому знакомому превратил этот дом в идеальное место преступления. Эрин с дочерьми уехали. В другое время Джерри бы не стал приводить ее сюда. Рэну сообщили об этом лишь тогда, когда он уже потерял слишком много времени. Но возможно, если Айзенруты не снимали трубку, еще оставался шанс на то, что она могла быть жива.
Так или иначе, он не собирался уходить отсюда, не размазав эту дрянь по стене.
Твердым шагом он поднялся на уютное деревянное крыльцо.
Парадокс, но он все еще помнил, как, когда-то, они вместе строили его. Как Эрин выносила им чай в металлических небьющихся кружках. Еще неделю после этого они никак не могли избавиться от заноз и царапин, оставленных на руках грубыми, неошкуренными досками. Шрамы от самых глубоких из них сохранились до сих пор.
Джерри ждал его. Рэн перерезал все маршруты и теперь ему некуда было идти. Дверь была не заперта. В противном случае он бы вышиб ее, невзирая на взгляды разбуженных соседей. Есть моменты, когда нет смысла с чем-либо считаться, и этот был просто одним из них.
Он шагнул в светлый холл, слегка морщась от непривычного с улицы света, сильнее сжимая рукоять пистолета в своей руке.
Воспаленное сознание мигом нарисовало ему образ девчонок, бегущих по ступеням, запах маринованного мяса и свежесваренного супа. Когда Эрин занимала кухню, в доме всегда становилось чуть жарче, чем обычно.
Ему не было жаль. Он ничего не чувствовал. Джерри сам подписал сиротский приговор своей семье, когда все это начал. Рэн был лишь рад тому, что в нужный момент они не подвернуться под руку.
Проверить кухню и гостиную. Подняться по лестнице, глядя наверх. Прижавшись спиной. Медленно.
Он помнил наизусть каждую скрипучую ступень. Помнил, как они посменно ловили здесь Лиз, когда та только научилась ходить. Помнил, как они часами втаскивали рояль для Дженни.
Они были одной семьей. Когда-то.
Он вошел в узкий коридор и остановился на месте, держа под прицелом того, кого еще вчера считал братом.
Они стояли друг напротив друга, нацеливая оружие, и, по насмешке судьбы, Ариэн стояла рядом, отделенная от них лишь толстой стеклянной дверью. По ее испуганному лицу можно было понять, что она прекрасно понимает все, что должно было произойти. Рэн от всей души не хотел, чтоб она это видела, но простые сожаления можно оставить на потом.
- Рэн, я смотрю...
Он не дал ему договорить. Пуля вошла прямо в череп, лишая бывшего друга возможности закончить фразу. Излишние разговоры. Большая ошибка тех, кто сохранил в душе остатки сентиментальности. Все произошло слишком быстро, так, что в это с трудом можно было поверить, но 45 калибр не врал. Никогда.
Истошный крик Ариэн оборвался звенящей тишиной. Рэн молча опустил пистолет и, достав из кармана Джерри ключ, открыл дверь.
- Ну вот и все.
Судорожные пальцы Ариэн впились ему в рукав, ломая ногти об толстую кожу плаща. Она вжималась в него сильней и сильней, захлебываясь в сдавленных рыданиях.
- Я... я... не могла... он позвонил... он сказал, что, если я не выйду, он сам приедет и заберет меня...
- Все хорошо...
Он произнес это шепотом, боясь, что его голос будет слишком отстраненным, и крепко прижал ее к себе, позволяя найти утешение на его забрызганной кровью груди.
Они простояли так несколько минут, прежде чем она вновь обрела способность ходить на не твердых ногах, все еще плача и дергаясь от каждого звука. Рэн вывел ее на крыльцо, не желая больше никогда находиться в стенах этого дома.
- Прости меня, Рэн. Господи, я так виновата. - она все еще судорожной хваткой держала его за рукав.
Он покачал головой.
- Не бери себе в голову, Детка. Теперь все виновные наказаны.
Его лицо ничего не выражало. Грохот выстрела, казалось, навсегда оглушил его, вонючей тряпкой стирая все эмоции и мысли.
- Я перед тобой виновата. - Ариэн отчаянно замотала головой, впиваясь в его руку, как в последнюю соломинку надежды. Что-то изменилось. Он вновь смотрел в ее заплаканные глаза и видел ту заплаканную девочку, постучавшуюся ему на порог поздним вечером и рухнувшую в объятья много лет назад.
Он никогда не думал о том, что это чувство когда-то вернется. Оставит легкий дымок на обломках давно отгоревшего пожара. Заставит вновь промелькнуть по лицу тень давно ушедшего чувства.
Он слегка улыбнулся, впервые за это время - теплой и грустной улыбкой. Она продолжала что-то сбивчиво говорить, отчаянно глядя в глаза, сбиваясь от неровного дыхания.
- В начале нашего пути я была ослеплена тобой, теперь, прозрев, я понимаю, что действительно любила. - ей было тошно от того, как выспренно звучали эти фразы, но это было единственное, как она могла донести до него свою мысль.
- И сейчас...- он поднес свой палец к ее губам, не давая закончить фразу.
Его теплая улыбка внушала надежду на то, что все будет, как прежде. Она скучала. Безумно скучала и теперь, прижавшись губами к его руке, она чувствовала, как новые струйки горячих слез вновь струились по щекам будоражащей волной.
Рэн грустно смотрел на нее, едва сдерживая комок, подступающий к горлу.
- Я люблю тебя. - тихо сказал он хриплым голосом. Впервые за все эти годы он сказал это слово. Пошлое, оскверненное, но теперь единственно уместное.
Он осторожно усадил ее на скамейку у дома, в последний раз сжав в ладони ее холодные, дрожащие пальцы.
- Мы можем все начать заново...
В ее дрожащем голосе звучали ноты пронзительной надежды. Она сильнее сжала его руку, но он лишь печально покачал головой.
- Прости меня, Детка...
Она хотела закричать. Выдавить из своих надорванных легких еще хоть один звук. Дотянуться рукой до края его плаща. Не дать ему уйти. Не потерять его больше по собственной глупости. Но она просто сидела и смотрела, не в силах заставить себя сдвинуться с места. Он уходил. Слишком быстро, словно в ночном кошмаре. Слезы струились по щекам. Крупная дрожь вновь охватила все тело. Она окликнула его, но хриплый надорванный голос не был слышен. Он исчезал, и она ничего не могла сделать, лишь тихо повторяя его имя.