7. День, когда я стал взрослым. Финал

7

Финал

Как оказалось, в тот злополучный и счастливый день я был ранен. Мелкокалиберную пулю, угодившую в спину, благополучно извлекли и подарили на память. Конечно, она потерялась – слишком маленькая была. Я не чувствовал себя больным и хотел поскорей выбраться из клиники, но мои доброжелатели имена которых неизвестны не позволили. Витаминотерапия шла на пользу, к тому же – целую неделю томили фруктами посетители. Впрочем, я остался доволен. Более всего я хотел купаться и целоваться – первое было не доступно, а второе в умеренных порциях, так что я оставался голодным. Она приходила каждый день и её посещения имели оздоровляющий эффект, что было отмечено лечащим врачом.

Утренняя заря, о которой я так сокрушался, лежала в соседней палате и мы постоянно ходили к ней в гости. От неё мы и узнали все подробности того воскресного утра. Весёлая вечеринка на всю ночь, неразделённая любовь, ревность. Полноценная детективная история получилась, с переодеванием, кражей родительского оружия, слезами, кровью, арестом и что хорошо – благополучным исходом.                Девушка киллер пьёт антидепрессанты, находясь под домашним арестом. В самый ответственный момент, когда нужно было поскорей уносить ноги, у неё случился приступ эпилепсии. Утренняя заря без колебаний простила обидчицу и пребывала в хорошем настроении.

Маньяк был настоящий. Управляющий ЖКХ, уважаемый в городе человек, потому что  богач. Он тоже в больнице, но только в тюремной. Человек рисковый, шёл на дело с открытым забралом и тем наслаждался. В психиатрии на учёте не состоит, признан вменяемым на все сто. Заплатка на голове это всего лишь мета его первого поражения. Раненый зверь очень опасен, но сейчас затих, смирился с действительностью, сорит деньгами и работает с адвокатом. Это особая парода двуногих, умный зверь, он ляжет на дно, и будет ждать своего часа, а когда время настанет, бросится на свою жертву, истекая жёлтой слюной, но не так бросится, как лесной зверь, а иначе. Человекообразный зверь кинется исподтишка, сзади, а жертва его будет беззащитная, чтоб наверняка. Он выберет момент, когда ему не будет угрозы. Морлоки живут среди нас – они скользкие и адаптированные в среде обитания, хамелеоны в серых костюмах, и вычислить их невозможно.   

Пистолет, который я целый день носил с собой, был главной причиной всех моих несчастий. Кстати в нём оставался ещё один патрон, и если бы я спустил курок в тот момент, когда желтоглазый морлок готовился к прыжку, тогда бы всё было по-другому.

Родители девочки, как оказалось десятиклассницы, тоже приходили ко мне. От них мне стало известно, что с ней всё хорошо и что вскоре они поедут на отдых в Черногорию. Её мать плакала скорее от радости, а когда уходила, поцеловала мне руку, от чего я смутился, и меня бросило в жар. На руке остался отпечаток её губ, оранжевая помада и жгучая слезинка. Она поцеловала как раз ту руку, которой я врезал желтоглазому руководителю ЖКХ по черепу.

Пришла меня проведать и старушка в том же белом кителе украшенном орденами, а с ней и её верные спутницы. Всю войну прошла разведчицей. Ветеран войны, ветеран МВД и как опытный следователь не могла совершить ошибку. Как она сама сказала — мне понадобилось полминуты, чтобы понять, кто есть кто, потом добавила — что мол, ударил в самый раз ни много ни мало. Одна из дам в сиреневой дымке – (так выглядело её платье), подарила мне красногрудого петушка на палочке.

Приходила и ещё одна женщина — красивая такая, статная. Поговорила со мной о красоте мира, как то отвлечённо и ненавязчиво, и всё смотрела на меня, как будто хотела увидеть невидимое. Сладким не потчевала, а перед уходом положила на тумбочку маленькую книжку. После того как дверь за ней закрылась  я взял книжицу в руки. На твёрдой обложке прочитал – Б.П. Пастернак, стихи, – «Издательство детская литература», но стихи оказались не детскими. Потом я узнал, что это была прокурор.

Мне показалось, что только я один смотрел на произошедшее иначе. Такое однобокое видение, наверное, из-за отсутствия жизненного опыта. Они уверены в том, что я несовершеннолетний, а на самом деле я стал взрослее некоторых взрослых. На днях семнадцать стукнуло, всё ещё впереди — будет опыт.

Июль от июня мало чем отличается, всё тоже самое. Та же самая благодать. На двенадцатый день моей взрослой жизни мы бродили по пляжу и уже далеко заполночь, когда на берегу никого кроме нас не было, вошли в воду. Я вспомнил ту самую ночную прогулку, когда мне не удалось её поцеловать, и негромко рассмеялся. Она, не выпуская меня из рук, улыбнулась, как и тогда и ехидненько произнесла — ну что вспомнил? Вспомнил, конечно, вспомнил. Штиль и полная луна и так было светло, что можно было, без особого напряжения увидеть все мельчайшие подробности июльской ночи.

Ни каких воспоминаний, стараюсь забыть прошлое. Сейчас чувствую себя частицей живого свободного мира. Вода фосфорится и это странно, потому что явление это бывает во второй половине лета и чаще всего во второй половине августа. Мы плывём в лунном свете, и я чувствую, как вода своей плотью обнимает тело, будто трогает, днём такого не бывает. Ныряю и вижу, как от рук моих расходятся в стороны струи фосфорящихся пузырьков. Мы заплыли далеко от берега, и всё это время нас сопровождал лунный свет, которого в эту ночь было слишком много. С этим золочёным эскортом мы бы могли с лёгкостью преодолеть весь пролив. Возвращаемся потому что есть причина вернуться к берегу. Я беру её на руки, так делают все мужчины в подобной ситуации, много раз видел. Не хочется повторять, но невозможно противиться тому, что должно быть. Не взять свою девушку на руки в море, да ещё и ночью — просто невозможно, это всё равно, что испытывать жажду и не утолять её из принципа. Мы выходим на берег, и я вижу, как мириады жёлтых лун стекают по её телу.

Я не имею жизненного опыта, но уверен в том, что подобной ночи в моей жизни больше не будет — ни когда. В это трудно поверить и не хочется, однако точно знаю — не будет. Будут другие ночи и возможно такие же прекрасные, но эта не повторится. Возможно, в будущем мне не встретится маньяк, и я не буду стрелять в ненастоящего киллера — в это поверить можно, но, то, что не повторится эта ночь трудно. Да разве мало в моей жизни будет июльских ночей, полнолуний, фосфорящихся тёплых вод и разве не будет рядом со мной её?

На следующее утро мы бежим в сторону городского леса. Солнце выглядывает из моря, но его лучи ещё не касаются земли. Теперь знаю, где она живёт, и вообще я слишком много про неё знаю, даже слишком много, вот только...
Вот только одного не знаю, но это скоро откроется по совершенно естественным причинам, и это открытие будет маленьким чудом, а пока — пусть живёт тайна. Мы так играем в настоящую жизнь. Играем — взаправду.