Я прощаю тебя

Я ПРОЩАЮ ТЕБЯ

     Тяжелые свинцовые тучи медленно, будто издеваясь, наползали со стороны моря, закрыв солнечный диск плотной непроницаемой завесой. Заметно похолодало, усилился ветер, предвещая грандиозную бурю. Волны, окрасившись в грязно зеленый цвет и принарядившись белой бахромой, с ужасающей силой налетали на парапеты набережной, вколачиваясь в отполированные столетиями валуны, с шумом разбивались о них и медленно откатывались в свою привычную стихию.
     Немногочисленные горожане спешили укрыться в своих домах или спрятаться в тех немногих кабачках и закусочных, которые еще были открыты. Курортный сезон в этом году закончился на удивление быстро, и владельцы ресторанов сетовали на скудный заработок, но с погодой спорить глупо, а надеяться на чудо бессмысленно.
     Начал моросить холодный дождь, постепенно перерождаясь в полновесный ливень.
 - Может, переждем здесь? – рыжий мальчишка лет двенадцати ткнул пальцем в зиявший чернотой подвал старого дома, - А, Кость? Вымокнем.
 - А привидений не боишься? – высокий парень хитро прищурил глаз, - Старые развалины так и кишат всякой нечистью.
 - Не, не боюсь, - гордо ответил пацан, вздернув подбородок.
     Мальчишки зажгли фонарь и начали осторожно спускаться в подземелье. Этот дом был еще крепким, будто совсем недавно тут жили люди. Даже на грубо отесанных камнях еще не образовалась плесень. Сводчатый потолок подпирали несколько колонн, на которых совсем немного облупилась облицовка, но пол, сложенный из плотно пригнанных друг к другу мраморных плит, был цел.
     Новоявленные следопыты медленно пошли по широкой галлерее, пока не уперлись в единственную кованую железом дверь. Любопытство взяло верх над здравым смыслом. Костя, достав из кармана длинный гвоздь, стал ковыряться в замке. Вскоре послышался глухой щелчок, и тяжелая створка, скрипя на петлях, отворилась.
 - Ой! – взвизгнул рыжий и попятился назад, пытаясь спрятаться за широкую спину друга.
     Костя уже хотел отпустить сальную шуточку, но сам застыл в оцепенении. В темном углу, прикованная к стене, стояла на коленях обнаженная женщина. Её тощие, как плети, руки были разведены в стороны, и на запястьях чернели грубые браслеты, запертые на маленькие замочки. От них к врезанным в стену кольцам тянулись короткие толстые цепи, не дававшие пленнице дотянуться до лица. Шею женщины обхватывал широкий железный обруч с цепью, другой конец которой был накинут на крюк, ввинченный в камень.
     Голова невольницы была опущена вниз, но, услышав шум, она попыталась взглянуть на пришельцев. Увидев, что в подвале кто-то есть, она издала слабый сдавленный стон, похожий на мычание, и вновь уронила почти наголо остриженную голову на грудь.
 - Эй, - Костя направил на пленницу луч фонаря, - Слышь, кошелка, ты кто?
 - Ум-м, - было ответом.
 - Немая, что-ли? – сделал предположение рыжий пацан, - Чего мычит?
 - Не может она говорить, - старший стал серьезным, - Ей рот кто-то закупорил. Вот что, мелкий. Ноги в руки и дуй за "скорой". И полицию вызвать не забудь. И смотри, не зависай нигде! Стой! Вместе пойдем.   

     Маша разлепила отяжелевшие веки. Перед глазами всё плыло, нудная боль сжимала виски. Постепенно взор стал проясняться, и девушка смогла оглядеться. Белые стены, белый потолок. Всё белое и чистое до отвращения.
 - Психушка, - это была первая мысль, посетившая её.
 - Очнулась, слава Богу, - над кроватью возникло миловидное создание в голубом халатике и аккуратной медицинской шапочке.
     Большие серые глаза внимательно смотрели на Машу. Узенькая ладошка заботливо поправила сползшее на бок одеяло, потрогала лоб.
 - Г-где я? – прозвучавший голос удивил Машу.
 - Успокойся, милая, - создание в халатике присело на табурет, стоявший рядом, и сложило руки на коленях, - Ты в больнице. Всё уже позади. Ты долго была без сознания.
 - Как я сюда попала?
 - Тебя мальчишки случайно нашли, - не переставая улыбаться, пояснило создание, - При случае поблагодари их. Еще немного, и уже ничего исправить никто бы не смог. Доктор говорит, что ты – чудо.
 - В каком смысле? – Маша попыталась привстать, но медсестра удержала её.
 - Лежи-лежи, - девушка нахмурила тонкие бровки, - Тебе нельзя расходовать силы. Хочешь пить?
 - Хочу.
     Перед губами возникла поилка с длинным носиком. Сестра осторожно наклонила её, и Маша ощутила во рту приятный клубничный привкус. Она сделала пару жадных глотков и в изнеможении отвалилась на мягкую подушку. Сил не было даже улыбнуться, и девушка лишь прикрыла глаза, поблагодарив сероглазую сиделку.
 - А теперь спать, - прошептало создание, - Тебе нужно восстановить силы. Скоро придут люди из полиции. У них есть вопросы.
 - К-как тебя з-зовут? – не открывая глаз, спросила Маша.
 - Зоя, - сестра кокетливо хлопнула длинными ресницами, - А тебя?
 - Раб... Мария, - девушка отвернула голову, стушевавшись от своей оговорки.
 - Всё хорошо, Машенька. Спи, - Зоя снова поправила одеяло.
 - Не уходи, - девушка попыталась взять её за руку.
 - Ну, хорошо, - сестра снова присела на табурет, - Я немного посижу, пока ты уснешь.
     Узкая ладошка легла на плечо, и Маша почувствовала, как по всему телу расплывается приятная теплота. Веки сами начали закрываться, и на грани сознания девушка услышала приятную мелодию, которую начала напевать Зоя, убаюкивая свою пациентку. Девушка уронила голову на бок и вскоре забылась спокойным глубоким сном.
    
     Дни тянулись монотонной чередой. После утреннего обхода забегала Зоя, чтобы узнать, что говорят врачи, но Маша лишь пожимала плечами. Все эти мудреные слова, которыми жонглировали люди в белых халатах, были непогятны девушке, да она и не старалась вникнуть в суть. Жива, и хорошо. В палате она была одна, но Машу это нисколько не тяготило. Подселят какую-нибудь бабку, так она задолбает своим нытьем.
     Но однажды в палату вошла стройная женщина в форме офицера полиции и по-хозяйски плюхнулась на табурет, стоявший у кровати. Раскрыв свою толстенную кожаную папку и вооружившись ручкой, офицерша смерила девушку цепким взглядом.
 - Меня зовут Ольга Строгина, - отчеканила она металлическим голосом, - Я майор полиции, следователь по особо тяжким. Мне нужно задать тебе несколько вопросов.
 - Здравствуйте, - Маша сжалась перед женщиной, как кролик перед удавом.
 - Вот бумага об ответственности за двчу ложных показаний. Подпиши, - майорша протянула листок с мелким текстом.
 - Простите, - в дверях показалась Зоя, - Больная еще очень слаба, и зрение её не до конца восстановилось.
 - Я же просила нам не мешать! – рявкнула следователь, но тут же осеклась.
     Зоя подошла к койке девушки и взяла в руки лист. Приподняв бровь, она ухмыльнулась и искоса посмотрела на офицершу.
 - Не знаю, кто Вам присваивал все очередные звания, - с усмешкой сказала сестра, но даже я знаю, что такие бумаги дают подписывать подозреваемым. Выйдем на пару минут?
     Минут через десять они вернулись. Майорша коротко попрощалась и испарилась из палаты. Зоя, ласково улыбнувшись девушке, тоже ушла, но вскоре вернулась, держа в руках маленький магнитофон и несколько кассет.
 - Вот, - сказала она, подсаживаясь на табурет, - Мы договорились, что ты всё, что знаешь, запишешь на диктофон, а я потом передам эти записи следователям. Не этой надутой козе, а грамотным людям. Ты согласна?
 - Рассказ мой не будет приятным, - с грустью ответила Маша, - И с чего мне начать?
 - А с самого начала, - подмигнула Зоя, - Лишним не будет. Полежи, соберись с мыслями, и потихоньку начинай. А я позабочусь, чтобы тебе никто не мешал.
 - А ты не можешь сидеть рядом и просто слушать? – девушка с мольбой посмотрела на медсестру, - Выйдет, что я тебе всё рассказываю. А ты включай и выключай эту штуку.
 - Ну, ладно, - Зоя вздохнула после недолгого раздумья, - Тогда сегодня вечером и начнем.   

     Я родилась в маленьком захолустном городке, где из всех развлечений единственным был пивной ларек, а в магазинах на прилавках лежало заветренное и засиженное мухами сало. Речка источала такую вонь, что даже в сильном подпитии никто не рисковал подойти к берегу. Особенно это чувствовалось весной, когда начинал таять снег.
     Мои родители пили нещадно, а я лежала в кроватке и вопила от голода, но никому до меня не было дела. В конце концов, пришел участковый в сопровождении каких-то теток, и меня забрали в детский дом. Что сталось с родителями, я не знаю и по сей день.
     Только этот приют просуществовал недолго. Директрису посадили за воровство, с ней угодили за решетку еще несколько воспитателей. Приют расформировали, а нас распихали по другим интернатам. Ну, какое отношение к чужакам у нас бытует, я думаю, рассказывать нет смысла. Я была самая маленькая в группе, но били меня чаще других. И голодом морили, и в подвал сажали. Но мне еще повезло. Я была некрасивой и долго оставалась ребенком. С виду. Так что меня не трогали, как других девчонок.
     Окончила восемь классов я с грехом пополам, так что о продолжении учебы даже не мечтала. Для таких, как я дорога одна – в ПТУ. А это значит, другой коллектив, только нравы те же самые. А тут, как на зло, моя фигура начала оформляться. Появилась грудь, и немаленькая. Росла, как на дрожжах. Бедра, попка, ну, всё такое. На меня стали заглядываться старшие. Преподаватели тоже не отставали. Несколько раз пытались изнасиловать, но я вовремя сбегала.
     Но однажды не успела. Оргия длилась почти всю ночь. Сколько их было, я не знаю. Меня привязали к кровати, заткнули рот моими же трусиками и разыгрывали в карты очередь прямо у меня на жмвоте. А утром сказали, чтобы молчала, иначе... У нас там одну девочку нашли с перерезанным горлом и подвешенную за ноги. Правда, она не училась, а была лаборанткой. Но всё равно.
     Эти три года для меня были сущим кошмаром. После этого случая меня на время оставили в покое, но через пару недель внвь пришли и велели идти добровольно. Для острастки по физиономии заехали. Что мне было делать? Пошла. И подставлялась, и в рот брала. Не помогали ни слезы, ни мольбы. Для этих скотов я была резиновой куклой, вещью.
     Распределили меня в заводскую столовую десятым помощником повара, но к плите даже и не думали подпускать. С утра до вечера я не отходила от корыта. Руки гудели, спину ломило, а мне всё подносили и подносили грязную посуду. И ржали эти подавальщицы. А вечером в коморке, которую мне выделили, думаю, не зря, уже ждали повар и завхоз. Уже под градусом, рожи красные, руки липкие. И взгляд, как у котов мартовских. Как же, кукла пришла!
     Но в один день меня вызвал к себе директор. Вошла я в его кабинет, а там сидит дама. Дородная такая, холеная. Как меня увидела, сразу вскочила и давай круги выписывать. Щупала, по груди и попке поглаживала, будто купить хотела. Сама высокая, крепкая, в узких кожаных брюках, бюст не меньше пятого, в тесную майку затянут. А вырез такой, что того и гляди, сиськи наружу выскочат. И лифчика нет, это я успела заметить.
 - Ты её лицо запомнила? – встряла Зоя, - Узнаешь, если фотку покажут?
 - А то! – Маша криво улыбнулась, - Эта гадина мне каждую ночь снится в кошмарах!
     Зоя вынула из кармашка халатика несколько фотографий и протянула девушке. Маша минуты три смотрела на них, а потом, согласно кивнув, вернула.
 - Она самая, - грустно сказала девушка, - Марианной звать.
 - Хорошо, - Зоя довольно улыбнулась, - Ты не устала?
 - Не-е, - Маша покачала головой.
 - Тогда продолжай, пожалуйста.
     Короче говоря, эта тварь мне и говорит, что, мол, ищет в свой ресторан красивую барменшу. Не официантку, не судомойку, а барменшу. И зарплата, и чаевые. И с жильем обещала помочь. Мне бы насторожиться, чего это она в грязную столовку поперлась. А я,  дура,  уши развесила, рот раззявила, глазками хлопаю, в счастье своё поверить не могу. А она меня добила.
 - Вот прямо сейчас и поедем! - выпалила и смотрит так мерзко, что мурашки по коже.
 - У меня еще смена не закончилась, - говорю, - И не отпустят меня.
 - Отпустят, не переживай! – взвизгнула рыжая тварь, - Я обо всём уже договорилась!
     Когда успела? Даже собраться не дала. Запихнула в машину прямо так, в грязном халате на босо тело и мокром фартуке. Сказала, что подберет мне такие наряды, от которых мужики штабелями валиться будут. Ну, я и повелась. Села с ней в машину, и мы помчались. Куда ехали, не знаю. Я в этом городе всего пару раз на улицу выходила, и то только в магазин, который рядом был.
     Она гнала свой джип на большой скорости, а у меня во рту от страха пересохло. Тут и попить предложила она мне. Сама не стала, а я отхлебнула. Чуть ли не полбутылки высосала. А дальше, как в тумане. Голова отяжелела, тело обмякло. Пошевелиться не могу. Только слышу её возглас: "Попалась, красотка!" Дальше – темнота. Ничего не помню.

 - Ладно, - Зоя выключила диктофон, - Давай-ка на сегодня закончим. Я вижу, тебя всю колотит. А завтра продолжим.
 - Хорошо, - Маша потерла глаза, - А её точно смогут поймать?
 - Поймать преступника – пол дела, - назидательно произнесла девушка, - Важно доказать его вину, а с этим, я так поняла, пока плохо. Но люди работают. И ты им очень поможешь, если всё подробно расскажешь.
 - И на суде надо будет выступить? – девушка даже поёжилась от предстоящей перспективы.
 - Как свидетель, - уточнила Зоя, - Я понимаю, тебе совсем не улыбается еще раз увидеть эту стерву, но она тебе уже ничего не сделает.

     Всю ночь Маша не могла сомкнуть глаз. Каждый раз в памяти всплывали ужасные картины, лица насильников и довольная  нахальная морда  главной мучительницы. Лишь под утро издерганная и обессиленная девушка заснула, уткнувшись в подушку, и проспала почти до самого обеда. Врач не стал беспокоить больную, только наказал медсестре добавить успокоительного. А вечером пришла Зоя и, усевшись в принесенное с собой кресло, приготовилась к работе.

 - Продолжим? – девушка вновь достала диктофон, - Ты остановилась...
 - Я помню, - Маша уселась на кровати.

     Очнулась я, наверное, раньше, чем ожидалось. Открыв глаза, я увидела двух рослых девиц, одетых в короткие платьица, которые поскрипывали при каждом их движении, и белые переднички. Мне стало смешно смотреть на этих верзил, но вскоре веселье сменилось неподдельным ужасом. Девицы пытались меня раздеть, причем, делали они это весьма своеобразно. Попросту рвали на мне одежду. Жалеть эту грязную спецовку я и не думала. Меня испугало то, что мои руки были скованы за спиной жесткими наручниками, а рот затыкал кляп в виде шара, от которого к шее тянулись тонкие ремешки.
     Я начала биться и ногой задела по щеке одной из прислужниц, от чего у той на лице осталась широкая красная полоса. Видимо, я сильно разозлила служанку, потому что она схватила тонкий хлыст и начала меня бить, не заботясь о том, куда придутся её удары. А вторая стояла и спокойно наблюдала за происходящим, даже не пытаясь вмешаться. А та первая после каждого удара слащаво улыбалась и довольно крякала, как утка, объевшаяся отрубей.
     Я уже не могла сопротивляться, а хлыст всё гулял по моему телу, но он лишь обжигал кожу, но не рвал её. Наконец, девка выдохлась и остыла. Не говоря ни слова, она кивнула своей напарнице, и те уже спокойно сорвали с меня остатки одежды. Вторая служанка запустила руку мне в промежность и кивнула подруге. Видимо, их обрадовало то, что мой лобок был гладко выбрит. А я лежала, боясь пошевелиться, и гадала, что они собираются со мной  делать.
     Девицы вытащили целый ворох всякой мелочи и бросили рядом со мной. Там были ремни разной длины и ширины, какие-то резиновые колпаки и мешки, даже узкие трусики, способные прикрыть лишь саму щелку. Я поняла, что всё это "богатство" предназначалось именно мне. Это был именно тот прикид, которым обещала меня одарить Марианна.
     Поставив меня на колени, одна из служанок зашла за спину и сжала руками мои плечи, словно вставила в тиски. Я не могла пошевелиться. Вторая, тем временем, взяла в руки машинку для стрижки и начала сбривать волосы у меня на голове. Под ноль. Я смотрела, как падают на пол мои пряди, и слезы душили меня. Но что я могла сделать скованная и заткнутая против двух здоровенных девок?!
     Покончив с бритьем, мне распаковали рот и тут же на голову натянули резиновый шлем с маленькими прорезями для глаз, носа и рта. Я начала кричать и мотать головой, звать на помощь, но мне опять вставили в рот кляп, и я могла только тихо мычать. Слезы застилали глаза, но на мои страдания никто не обращал внимания. Девицы даже начали злорадно скалиться, наслаждаясь моими мучениями, а может быть, и своей властью над беспомощной жертвой.
     Меня уложили на живот и сняли наручники, но сразу же сложили руки за спиной так, что ладони уперлись в изгиб локтей. Тугой лентой, похожей на эластичный бинт, они стянули  руки и надели на кисти тесные резиновые мешочки. Вновь поставив на колени, служанки надели на меня трусики, тоже сшитые из тонкой резины. Я почувствовала, как в обе дырочки входят плотные затычки. Натянув трусики до предела, девицы затянули тесемки, и затычки прочно угнездились во мне.
     Вновь уложив на пол, мне связали ноги кожаными ремнями. Проверив прочность пут, прислужницы начали натягивать на меня резиновый мешок. Он был такой узкий, что сразу же облепил тело, выделив все выпуклости, особенно явственно выпирали мои полные груди. На ноги девки надели небольшой мешок из мягкой кожи и затянули тесемки. Я оказалась полностью упакованной в резиновый кокон. Сил сопротивляться почти не осталось, но когда эти мерзавки надели на меня кожаный ошейник, я вновь начала биться в истерике.
     Рот вновь освободили, но, даже не дав мне вздохнуть, начали запихивать туда другой кляп в виде груши. Когда затычка полностью вошла на положенное ей место, к губам прижали плотную кожаную накладку и туго затянули ремни на шее. Избавиться от кляпа я не могла, но даже мычать было трудно. Оставалось только мотать головой и извиваться, насколько позволял резиновый мешок.
     Меня поставили на ноги и подкатили к ногам самую настоящую инвалидную коляску. Но усаживать меня в неё девицы пока не спешили. Порывшись в ящике, они выудили оттуда длинный белый фартук  и надели на меня. Большой нагрудник прилип к моим грудям, и соски, и без того чувствительные к любому прикосновению, стали нестерпимо зудеть. К ним присоединился зуд в промежности, от чего я вновь стала извиваться и жалобно стонать.
     Девицы усадили меня в кресло и притянули к его спинке ремнями, еще больше ограничив движения. Развернув ошейник кольцом назад, они пристегнули меня карабином к кольцу, врезанному в верхнюю часть спинки. Не обращая внимания на стоны и ерзанья, они покатили каталку по коридору. Куда и зачем меня везли, я не могла представить, но очень скоро всё поняла.
     Спустя несколько минут коляску вкатили в светлый большой зал. У противоположной от двери стены на небольшом возвышении стоял обтянутый кроваво красным бархатом трон. Да-да, самый настоящий трон, и я сразу поняла, кто должен на нем восседать. Конечно, Марианна! Но её я обнаружила стоявшей чуть в стороне рядом с толстым деревянным столбом, к которому была привязана девушка, упакованная точно так же, как и я.
     Я заметила, что позади трона возвышались еще два столба, к которым тоже были крепко привязаны две девушки, но их вид и одеяния сильно отличались от той, первой. Во-первых, одна из пленниц была смуглой, скорее всего, негритянкой. Не знаю, почему мне так показалось. Может, потому что у неё были черные вьющиеся волосы и огромные глаза. Ну, и кожа на лице была заметно темнее.
     Вторая девушка была блондинкой, и довольно симпатичной, хотя, я не могла сказать с уверенностью. У них ротики были закупорены шаровидными кляпами. А одеты эти пленницы были в комбинезоны из черного латекса с прорезями для грудей, которые торчали, как надувные. В низу живота тоже был разрез, к которому от талии тянулась кожаная шлейка. Что именно она поддерживала, я узнала позже, а пока просто смотрела на несчастных невольниц и поражалась коварству этой пышногрудой извращении.
     Сама хозяйка дома была одета в короткую кожаную юбку, плотно обтягивавшую её упругие ягодицы и демонстрируя стройные ноги, затянутые в чулки из черного капрона, и просторную белую блузу с широким воротником, расстегнутую ровно на столько, что можно было лишь догадываться о размере и форме её бюста. Огромная копна рыжих волос была распущена, делая эту женщину похожей на огненную ведьму.
     Взглянув на свою мучительницу, я поняла, что мои мучения лишь начинаются, и стала неистово биться и мычать, но мои возможности были очень малы, а стоны только распаляли эту ненормальную гадину. Понаблюдав за моей истерикой пару минут, Марианна размашистыми шагами подошла к каталке и, склонившись к самому уху, прохрипела, часто дыша от возбуждения, что теперь я – её рабыня, вещь, и она будет делать со мной всё, что пожелает.
     Я вновь забилась, как рыбка в сачке, но Марианна только ухмылялась, а потом сказала, что скоро я успокоюсь и буду, как шелковая. Она велела своим подручным увезти меня и уложить в кровать, что они и сделали. Напоследок эта рыжая госпожа пообещала, что заглянет ко мне, и что у неё для меня припасен какой-то сюрприз. Не могу сказать, что я очень обрадовалась. От этой стервы можно было ждать самого невероятного. 
     Привезли меня в небольшую комнатку с квадратным окошком, забранным частой решеткой. Мебели там почти не было кроме двух узких кроватей, стоявших у стен, как в гостиницах. Девицы расстелили на одной из кроватей полотняную простыню и, отвязав меня от каталки, положили на эту лежанку. Я хотела повернуться на бок, потому что лежать со связанными за спиной руками долго бы не смогла. Но девицы думали иначе. Они тщательно запеленали меня в это покрывало, предварительно стянув с ног кожаный мешок.
     Я оказалась укутанной, как младенец, и теперь вообще не могла шевелиться. Девки снова натянули на ноги мешок и еще запаковали голову в такой же. Мои стоны стали еще глуше, а служанки притянули меня к кровати несколькими широкими ремнями, полностью обездвижив. Хлопнула дверь, наступила тишина. Я осталась одна в полной темноте, связанная, как салями, с заткнутым ртом. Не в силах больше сдерживаться, я зарыдала, но прекрасно понимала, что никто меня не услышит и не поможет.
     И еще я поняла, что процесс укрощения начался.

     Сколько времени лежала, привязанная к кровати, я не знаю. Мешок, надетый на голову, был очень плотный и не пропускал свет. Да и звуки глушились. Но я всё же расслышала, как в комнату кто-то зашел. Послышалась непонятная возня, скрип резины, приглушенные всхлипывания и... звон цепей. Потом всё стихло.
     От неподвижного лежания тело начало неметь. Я вспомнила, как кто-то говорил, что нужно медленно напрягать и расслаблять мышцы, тогда они не будут болеть. Попробовала это проделать. Помогло, но не сильно. Тогда я, насколько была способна, стала ворочаться, но это занятие тоже не доставляло удовольствия. Руки вдавливались в спину, и она ныла всё сильнее.
     Но вот я услышала стук каблуков и голос рыжеволосой хозяйки. И скажу без стеснения, что даже обрадовалась этому. Даже забыла об обещанном сюрпризе. Дверь в комнату с шумом распахнулась, и зазвенели застежки ремней, меня отвязывали от кровати. Сопротивляться я уже не имела сил, да и не хотела. Бесполезно. Меня распеленали, но мешок с головы снимать не стали.    
     Меня поставили на пол, но я, вымотанная до предела, начала заваливаться на бок, но упасть не дали девицы, вцепившись в мои локти. Потом с меня сняли фартук и спустили до колен резиновый кокон. По телу пробежал приятный холодок, и я даже улыбнулась, только этого никто не увидел. Шустрые руки начали надевать на меня что-то жесткое, похожее на связку ремней.
     Вскоре мои груди встали торчком, поддерживаемые бретельками этой ременной сбруи. Мне освободили колени и приспустили трусики, вынув затычки из моих дырочек. Я, было, обрадовалась, что эти "добрые" дамы сжалились над моими многострадальными щелками, но я ошиблась. Вскоре затычки вновь вернули на прежнее место, но они были смазаны чем-то тягучим, и, мне показалось, даже увеличились в размере.
     Мне снова подтянули трусики и пропустили между ног узкий ремешок, закрепив его конец на талии. Затычки до предела вошли в дырочки. Опять стянули колени и натянули кокон.
 - Наденьте на неё вот этот фартук, - распорядилась Марианна.
     Девицы надели на меня что-то хрустящее и пахшее клеенкой. Нагрудник вновь прилип к грудям, но обратная сторона его была не гладкой, как раньше, а немного шершавой. При малейшем движении соски начинали тереться об эту материю, возбуждаясь всё сильнее. Я почувствовала зуд. Потом появился зуд и в промежности, который усиливался с каждой минутой.
     Меня снова запеленали и притянули к кровати.
 - Наслаждайся, рабыня, - проворковала рыжая  стерва,  целуя меня в лоб, - А я пойду развлекаться с твоей подружкой.
     Я ожидала любой гадости, но такого... Зуд в промежности и грудях вскоре стал просто невыносимым. Я ёрзала, билась в путах, мычала, захлебываясь собственными слюнями и слезами, но легче не становилось. Я чувствовала, как из меня буквально вытекают все силы. Оргазмы сменялись один другим, выматывая меня до точки. Не знаю, может, кому-то такие "развлечения" по нраву, но я уже готова была отдать Богу душу, а смазка продолжала творить своё черное дело.
     В какой-то момент я потеряла сознание. Просто перестала что-то чувствовать. Тело стало ватным и налилось невероятной тяжестью. Я отключилась. А когда сознание вновь вернулось ко мне, промежность просто полыхала огнем, соски гудели, будто к ним подсоединили электрический провод. К тому же я еще и обмочилась, и теперь "плавала" в собственной жиже.
     Опять не скажу, сколько прошло времени, но когда грохнула дверь, я опять обрадовалась. Меня распаковали  до гола, сняли мешок с головы и шлем, но кляп во рту оставили, зато убрали затычки из промежности. Сковав руки за спиной "строгими" наручниками и надев ошейник, девицы пинками погнали меня сначала в туалет, чему я была очень рада, а потом в душ, где около часа поливали из шланга чуть теплой водой. Я даже не мычала и не дергалась, мне бы на ногах устоять. Колени дрожали, голова то и дело падала на грудь.
     После бани был завтрак. Мне распаковали рот и кормили с ложечки пресной кашей. Потом заставили прополоскать рот и вставили в него пластмассовое кольцо, закрепив его ремешком на шее. Я не могла сомкнуть челюсти, а только крутила языком и издавала мерзкие звуки, от которых самой становилось страшно.
     Меня снова завели в комнату, но упаковывать не стали. Освободив руки, служанки натянули на меня короткое платье из того же латекса и опять стянули руки за спиной ремнем, надев на кисти тесный резиновый чехол, потом связали ноги и надели на ступни кожаный мешок. Когда одна из девиц взяла в руки рыжий клеенчатый фартук, я попыталась выразить протест, но хлесткая пощечина усмирила мой пыл. Меня укротили, приручили, сделали послушной куклой.
     Усадили на уже знакомую каталку, но привязывать к спинке не стали, лишь пристегнули за ошейник, чтобы не свалилась, и покатили в зал. Там уже на троне восседала хозяйка. Одежда её была более, чем странной: на голое тело был надет длинный до пола кожаный плащ, который эта тварь даже не удосужилась запахнуть, ноги обтягивали длинные, почти до паха сапоги на огромной "шпильке". В руках Марианна держала короткий хлыстик с резиновым лепестком на конце.
     Я поискала глазами ту девушку, которую видела в прошлый раз, но столб, к которому она была привязана, сейчас пустовал. Но две девушки всё так же стояли за спинкой трона.
 - Ну? – Марианна слезла со своего места и подскочила ко мне, - Как себя чувствует моя новая рабыня?
     Я издала какой-то звук, а эта гадина запрокинула голову назад и громко засмеялась. У меня слезы потекли из глаз, но не от страха, а от беспомощности. Как мне хотелось вцепиться ногтями в эту довольную морду! Но, видно, не судьба. И я вновь смирилась.
     Девицы сняли меня с каталки и поставили на колени перед одной из пленниц. Теперь ч смогла рассмотреть девушку получше. Она была высокой и стройной. Тонкий латекс обтягивал её гибкое тело, а из глубокого разреза выпирали полные груди, сильно натягивая резину так, что соски проступали во всей красе. Я скосила глаза вниз и ужаснулась. Тонкую талию обвивал кожаный пояс, с которого спускалась шлейка с кольцом, надетым на самый настоящий... член.
     Я сначала подумала, что это муляж, но, когда Марианна, натянув на руку бархатную перчатку, обхватила его ладонью, член сразу же забился в объятиях, словно живой, и начал заметно набухать, увеличиваясь в размерах. Хозяйка пару раз сжала этот кол пальцами, а потом направила его в мой растянутый кольцом ротик. Меня к тому времени уже крепко привязали к Т-образной стойке, и я, как ни старалась, не могла уклониться от этого унизительного действа.
     Член проник внутрь кольца. Я замерла, не желая участвовать в этой пытке, но мой язык, повинуясь рефлексам, начал бешено плясать во рту, задевая головку, облизывать её, возбуждая и лаская нежную плоть. Девушка застонала и начала двигать низом живота, заталкивая своё орудие мне в глотку. А Марианна стояла рядом и довольно кивала, поглаживая пленницу по напрягшимся грудям, видимо, ставшими очень чувствительными.
     Служанки по её команде стали ласкать мои груди, и я почувствовала, как между ногами стало влажно, а по тело начала расплываться теплота, от которой я стала учащенно дышать и уже не укорачивалась от члена, а старалась сосать его, лаская язычком. Кольцо во рту мне очень мешало, но рабыню никто не спрашивает, а лишь заставляет делать то, что пожелает хозяин.
     После третьего или четвертого испражнения смуглокожая девушка жалобно застонала и обвисла на ремнях, которыми была притянута к столбу, а меня уже тошнило от обилия спермы, которой я наглоталась. Марианна куда-то исчезла, и теперь всем процессом командовали девицы, лыбясь, будто их трахают. А у меня уже круги плыли перед глазами.
     Меня откатили от негритянки и тут же пододвинули к  второй пленнице. Я услышала тихое стрекотание и увидела, что той в попку вставили вибратор и включили на полную мощность. Её член был тоньше, но длиннее, и головка у него оказалась чуть толще. Возбужденный и окрепший кол мне вставили в кольцо, и всё началось вновь. Но я уже плохо соображала и существовала на автомате.
     Когда появилась хозяйка, я не заметила. Помню лишь, что меня отвязали от опоры и усадили в каталку. Снова душ , который меня немного привел в чувства. Потом меня уложили в кровать, но пеленать не стали, а просто пристегнули к кольцу, вставленному в стену, заткнули рот шаровидным кляпом и оставили в покое. Как оказалось, ненадолго.
     Сквозь дремоту я услышала, как кто-то вошел в комнату, присел на край лежанки и начал меня ощупывать. Открыв глаза, я увидела одну из девиц, ту, которой заехала ногой по морде.  Служанка была почти без одежды, не считая тонкого полотенца, которым она обкрутилась вокруг бедер. Надо сказать, телу её можно было позавидовать. Ни капли лишнего, всё тугое, округлое, крепкое.
     Отстегнув от цепочки и распаковав ротик, она скинула полотенце и подставила мне свою гладко выскобленную промежность. Легкий подзатыльник, и я уже ласкаю свою мучительницу, не думая возражать. А она жмурилась от удовольствия и, ухватив за затылок, прижимала мою голову сильнее к своей щелке. Запах был приятный, чем-то напоминавший землянику, и я не страдала от удушья, как во время оргий в общаге, где меня заставляли отсасывать совершенно немытые гениталии.
     Насладившись, девица заботливо вытерла мне рот влажной салфеткой и снова его заткнула и посадила меня на цепь. Но уходить служанка не спешила. Подсев поближе, она стала гладить меня по груди, теребить соски, сразу же затвердевшие и вздувшиеся. Потом отогнула подол платья и стала поглаживать мой лобок, постепенно подбираясь к норке. Проведя пальцами по губкам, девица медленно ввела в меня палец, за ним последовал второй.
     Я застонала, но не от боли, а от нахлынувшего на меня наслаждения. И тут я почувствовала, как служанка вводит в меня муляж, чуть покручивая его и раскачивая из стороны в сторону. Боли не было, но что-то меня сдерживало, и я начала дергаться и жалобно мычать. Видя это, девица вынула муляж и, пожав плечами, быстро ушла, оставив меня в покое. А вечером после кормежки, которая ничем не отличалась от утренней, меня снова заткнули, укутали и оставили "развлекаться".
     Так продолжалось несколько дней, похожих один на другой, как две капли воды. Но однажды, когда меня привели в комнату после очередного отсоса, я заметила, что вместо двух лежанок в комнате находилась одна кровать, и стояла она посередине. А на ней, упакованная в резиновый кокон, лежит девушка и тихо постанывает. Девицы упаковали меня еще раньше и теперь просто уложили рядом, пристегнув цепочкой к изголовью.
     Когда служанки вышли, девушка, лежавшая рядом, медленно повернула ко мне голову и тихо замычала. Признаюсь, тогда мне было не до общения, и я отвернулась от соседки, намереваясь поспать хоть немножко. Мычание повторилось. Я перестала всхлипывать и повернулась к ней, оказавшись лицом к лицу с этой рабыней. Лицом к лицу... Наши лица были закрыты шлемами, и мы могли видеть только глаза. Во взгляде моей новой подруги явственно читалось столько нежности и сострадания, что я даже не стала сопротивляться, когда она, приподнявшись, насколько смогла, прижалась ко мне.
     Чувствительные груди заныли с новой силой, и я вскрикнула. Девушка отпрянула, но я взглядом показала, что не против прикосновений, и она вновь прижалась ко мне, но уже осторожно. Наши тела соединились, её закупоренный кляпом ротик  лег на мой, и я даже почувствовала тепло её губ. Это было что-то похожее на поцелуй, и как же это было приятно.
     Мы начали ласкаться, тереться ротиками, прижиматься грудками и животиками, и в этих нехитрых ласках было столько нежности и тепла, что я даже перестала стонать и плакать и начала улыбаться. Девицы нас почему-то не беспокоили, и мы с подругой предавались любви и нежились в кровати дни напролет, а иногда и ночи, если не могли уснуть. Я даже пару раз дошла до оргазма. Думаю, та рабыня тоже что-то чувствовала.
     Но этой сказке не было суждено продолжаться долго. В комнату влетела Марианна и застала нас ласкающими друг дружку. Я видела, как побагровело её лицо, подбородок затрясся, руки заходили ходуном.
 - Мальчиков захотели? – взвилась хозяйка, - Будут вам ласки и мальчики!
     Нас поволокли в зал, где быстро соорудили странную конструкцию из низких жестких лежанок, на которые нас и уложили лицом вниз, накрепко прикрутив ремнями. К моей соседке сзади подвели негритянку и, опустив её на колени, хлестнули по голой попке.
  -Трахай! – заорала Марианна.
     Та начала судорожно двигаться, громко сопя и пуская слюни сквозь шаровидный кляп. А ко мне уже пристраивали вторую невольницу. Я слышала, как моя соседка начала кричать, но вскоре её голос сорвался, и теперь слышался только сдавленный хрип. Я пока еще держалась, да и блондинка не терзала меня так сильно. Но, тем не менее, и мои силы таяли.
     Сквозь пелену, застлавшую глаза, я заметила, что рабыня лежит ничком и только подергивается от толчков негритянки.
 - Кажется, я перестаралась, - зашипела хозяйка и забегала по залу.
     Потом меня отвязали и увезли в комнату, где привязали к кровати и оставили отдыхать. Я ничего не видела, но до моего слуха иногда доносился шум и ругань. И орала не Марианна, а её служанки. А потом всё стихло. Но свою соседку я больше не видела. Кстати, и служаки исчезли на следующее утро.

     Меня не трогали дня два. То есть вообще. Я лежала на кровати, пристегнутая за шею, с кляпом во рту и связанная по рукам и ногам. Даже не могла позвать кого-нибудь, когда захотела в туалет. Так и обделалась пару раз. Я не говорю о голоде. Но на третий день в комнату ввалилась Марианна, а за ней шла странная девушка. По виду кореянка или китаянка, хотя, возможно, родом она была из Средней Азии. Узкоглазая, круглолицая, небольшого роста, с небольшой аккуратной грудью.
     Одета она была так же, как и те две – в короткое платье и передник, только на шее у неё блестел обруч, а на ногах позвякивали кандалы. Марианна понюхала воздух, скривилась и велела своей новой служанке заняться делом, то есть мной.
 - И помни, - выдохнула хозяйка, - Завтра мы переезжаем. Всё должно быть готово. Ясно?
 - Да, госпожа, - девушка присела в поклоне.
 - И не болтай с рабыней, - погрозила пальцем рыжая тварь, - И ей не давай говорить.
 - Да, госпожа, - косоглазая служанка снова сделала книксен.
     Два дня голодовки – не такой уж большой срок, но меня здорово качало. Я безропотно позволила себя раздеть и отвести в душ. Служанка втолкнула меня в кабинку и вошла туда сама, скинув с себя одежду. Мыла она меня старательно, несколько раз намыливая и смывая теплой водой. Я даже не пыталась с ней заговорить, помня оплеухи от прежних прислужниц.
     Накормив завтраком, девушка потянула меня не в мою комнату, а в другое крыло, даже не одев. Там оказалась гардеробная, набитая всякой всячиной из резины, кожи и клеены: ремни, маски, кляпы, плети. Всё это было развешано и расставлено по полкам. Всю стену занимали вешалки с платьями, фартуками, передниками и прочей ерундой. Даже обуви было в избытке.
     Пристегнув поводок от моего ошейника к стене, служанка начала перебирать одежду, косясь на меня, будто прикидывала  размер. Понравившуюся вещь она откладывала  в сторону, аккуратно сложив на стуле. Эта девочка вообще всё делала аккуратно. Я наблюдала, как растет кипа предназначенной мне амуниции, и меня постепенно начинала пробирать дрожь. А когда служанка отложила кожаный мешок, я чуть не потеряла сознание.
 - Будь послушной, - произнесла девушка, кивая на одежду.
 - Ну, что тут у тебя? – в гардеробную заглянула хозяйка, - Вижу, ты уже разобралась. Приготовь рабыню для прогулки. Пусть сегодня подышит воздухом.
 - Да, госпожа, - служанка вновь присела.
 - Можешь погулять с ней, - уже в дверях произнесла Марианна, - Только оденься. Что-то сегодня прохладно.
 - Спасибо, госпожа, - девушка расплылась в счастливой улыбке.
     Подхватив ворох предназначавшейся мне одежки и мой поводок, служанка вывела меня в маленькую коморку. Девушка, кивком показав на табурет, приступила к моим приготовлениям. Надо ли говорить, что весь прикид состоял из резины и кожи.
     Расковав мне руки, девушка подала мне платье из резины с длинной узкой юбкой и высоким воротом. Я поняла, что должна сама натягивать на себя это произведение рабского туалета, но сопротивляться не стала. После долгих мучений латекс плотно обхватил моё тело. Служанка разгладила складки и застегнула молнию на спине. Я заметила особенность этого платья. Его рукава были длиннее обычного и кончались небольшими мешочками.
     Заведя мне руки за спину, прислужница стянула их тонким ремнем и надела на кисти еще один мешочек, тоже сшитый из резины. Приказав жестом сесть, она натянула на ноги высокие сапоги, которые доставали до половины бедра. Следом на щиколотки надела металлические браслеты и, прикрепив к ним цепочку, защелкнула замочки. Теперь я могла ходить, но делать неширокие шажки. Конечно, сбежать в таких кандалах я не смогла бы, но самостоятельно передвигаться... Это было уже счастьем.
     Вынув из ротика кляп, узкоглазая прислужница натянула мне на голову резиновый шлем и старательно разгладила его, а концы спрятала под ворот платья, и всю эту красоту затянула металлическим ошейником.
 - Ротик, рабыня, - грудным голосом приказала девушка.
     Я покорно раскрыла рот, и она начала медленно вставлять в него мягкую грушу, проталкивая её за зубы своими тонкими ловкими пальчиками,  стараясь лишний раз не беспокоить меня. К кляпу крепилась широкая кожаная накладка, которая прижалась к моим губам. Девушка подтянула ремни и застегнула их на шее. Я попробовала пошевелить языком, но он был надежно прижат к небу. Я тихо замычала, а маленькая прислужница погладила меня по голове и тихо сказала:
 - Не плачь, рабыня. Я буду с тобой аккуратной.
     Следом она надела на меня длинный фартук из желтой клеенки и завязала тесемки. Сосочки тут же отозвались знакомым зудом, но не таким сильным. Вновь пристегнув к ошейнику поводок, девушка велела ждать, а сама вытащила из маленького шкафчика накидку и набросила её себе на плечи.
 - Гулять, рабыня, - служанка потянула меня к выходу.
     Мы вышли во двор. Я пару раз споткнулась, путаясь в ножной цепи, но моя проводница всякий раз успевала меня подхватить под локоть. Дворик был маленький, с навесом в виде китайской пагоды, и полностью изолированный от внешнего мира. Лишь отдельные звуки доносились из-за высокого глухого забора. Мне вдруг стало очень грустно. Ведь там свобода, а я здесь, запечатанная в резину, связанная, закованная и заткнутая. Но потом я вдруг подумала, что и там я не была свободной. Всё время от кого-то зависела, кто-то трахал меня, когда вздумается, командовал, подчинял себе. Так чем моё нынешнее положение отличается от прежнего? Тут хоть как-то заботятся обо мне.
     Я даже содрогнулась от таких размышлений, а глаза наполнились слезами. Заметив это, служанка потянула меня к скамейке и усадила на неё. Сев рядом, она обняла меня и стала очень нежно поглаживать мою грудь, запустив ручки под нагрудник. Я сначала пыталась отстраниться, но потом постепенно мне это стало нравиться. По телу разливалась приятная теплота, голова не кружилась, как раньше. Прикосновения служанки были нежны и осторожны. Кажется, ей самой нравилось ласкать меня, доставляя хоть маленькое удовольствие.
     Посидев немножко, девушка поднялась и потянула меня за собой. Мы немного побродили по садику, полюбовались кусочком синего неба, которое было видно в месте схода крыши и навеса. Служанка приобняла  меня за талию и вновь потянула к скамейке. Сев сама, она мягким движением принудила меня положить голову ей на колени. Я повиновалась, и прислужница опять забралась мне под нагрудник.
     Так мы прогуляли часа два, не  меньше. Наверное, время нашего отдыха вышло, потому что во дворе возникла Марианна. Но она не стала загонять нас в дом, а присела с другой от меня стороны и переложила мою голову к себе на колени. Теперь её руки ласкали мои напрягшиеся груди, теребили сосочки, и мне было так же приятно от этих прикосновений. А еще больше меня радовало, что Марианна молчала.
 - Лу, - хозяйка вдруг встрепенулась и отпустила меня, - Отведи рабыню в дом. Пусть пососет у "шоколадки", а мы пока соберем вещи. И не вставляй ей кольцо в ротик. Она теперь будет послушной девочкой. Ведь  правда?
     Хозяйка взяла мою голову в ладони и пристально посмотрела мне в глаза. Я лишь тихо замычала в знак согласия, хотя, то, что предстояло делать, меня вовсе не обрадовало. Марианна довольно кивнула и ушла в дом. Лу пристегнула к ошейнику поводок и потянула за собой. Я послушно поплелась за служанкой. Ласки сделали своё черное дело. Я превратилась в покорную безропотную рабыню.
     Шли мы недолго, и я заметила, что Лу тянет меня не в зал, где обычно всё происходило, а в боковое крыло. Сколько же комнат в этом проклятом доме?! Я не переставала удивляться. Тем  не менее, мы остановились перед небольшой дверью, и служанка, секунду послушав, что творится за ней, осторожно приоткрыла створку и, проскользнув в проём, втащила в комнату меня.
     Помещение оказалось маленьким и светлым. По обеим стенам стояли низкие кровати, на которых лежали девушки-пленницы. Сейчас они были без одежды. Даже кожаных поясов и шлеек на них не было. Руки у обеих невольниц были заведены за голову и пристегнуты наручниками к спинкам кроватей. Ноги были немного разведены в стороны и тоже были прикованы к раме лежанки. Ротики были закупорены кляпами-шарами. Но девушки не дергались и не стонали, а лежали смирно и, мне даже показалось, что начали улыбаться, когда мы вошли.
     Служанка открыла узкую дверцу встроенного в стену шкафа и начала там что-то искать. Девушки заерзали на своих кроватках, но какого-либо недовольства не выказывали. Скорее, наоборот, с нетерпением ждали, когда маленькая рабыня ими займется. Лу, тем временем, достала из шкафа два пластиковых колпака, от которых тянулись провода к небольшой пластмассовой коробочке.
     Приладив колпачки на груди блондинки, она подключила коробочку к сети. Я услышала легкое шипение и увидела, как сосочки рабыни начинают вытягиваться, а потом резко опадают. Служанка, тем временем надела на член блондинки чехол и тоже подключила к розетке. Девушка тихо застонала и начала ворочаться, при этом закрыв глаза. Видимо, то, что делали эти аппаратики, ей очень нравилось.
 - Сейчас и ты, милая, получишь свою порцию, - улыбаясь, сказала служанка и приладила на полные груди смуглянки колпачки и включила аппарат.
     Негритянка вся вытянулась в струнку и начала медленно водить плечами из стороны в сторону, тихо постанывая от удовольствия. Мне надели на шею самый обычный слюнявчик и подвели к кровати. Опустив на колени, Лу освободила мой ротик и, погладив по голове, принудила склониться над уже окрепшим членом.
 - Будь хорошей девочкой, - проворковала прислужница, пристегивая шейную цепь к краю лежанки, - Госпожа очень на это надеется.
     Аккуратно заправив ставший пунцовым член негритянки мне в ротик, она вновь погладила меня по голове и вышла из комнаты. Склонившись над членом негритянки, я обхватила вздувшуюся головку губками и принялась осторожно посасывать, попутно водя по ней язычком. Невольница издала томный стон и вся выгнулась, подавшись навстречу ласкам, давая понять, что ждет большего. Я решила помочь ей и захватила стоявший кол почти на всю его длину. Если раньше я делала это под окрики и шлепки, давясь слезами, то теперь почувствовала, что этот акт начинает мне нравиться.
     Блондинка на соседней лежанке уже стонала в голос, выгибаясь и ерзая, негритянка пока только часто дышала и жмурилась от удовольствия. Тогда я решила ускорить свои движения, но недовольный рык моей партнерши красноречиво дал понять, что этого делать не надо. Я опять принялась сосать головку, чувствуя, как намокла моя промежность, а затычки, повинуясь плавным покачиваниям, начали двигаться, возбуждая меня.
     Вскоре я уже вовсю текла. Оргазмы следовали один за другим, но я жаждала продолжения и не собиралась останавливаться. Негритянка тоже пару раз смогла кончить, и я сглатывала её чуть терпкую сперму, стараясь не уронить ни капли. Мои груди стали чувствительными, шершавая изнанка нагрудника при малейшем движении терлась о соски, возбуждая их. Меня окатывали волны наслаждения, и я невольно содрогалась при каждом оргазме, что неизменно передавалось негритяночке, которая всхлипывала и стонала всё громче.
 - Ну, вот и хорошо, - послышался голос за спиной, - Хватит на сегодня.
     Меня отстегнули от кровати и помогли подняться с пола. Пока Марианна вытирала мне рот и давала попить, Лу сняла все колпачки и убрала их в шкаф. Девушки-пленницы, мне показалось, даже немного расстроились, недовольно помычав для порядка. Хозяйка сняла с меня слюнявчик, к тому времени перепачканный в сперме, которую я не смогла проглотить, и вновь заткнула мне ротик. Я уже не возражала и послушно пошла вслед за поводком.
     Лу осталась в комнате кормить невольниц и готовить их ко сну. Мной занималась сама госпожа. Она не пинала меня, не кричала. Наоборот, была ласкова и внимательна. И пища в этот раз была совсем другой. Не помню, чем именно она меня угощала, но ела я с аппетитом.
 - Посиди пока здесь, - вновь затыкая мне рот, сказала хозяйка.
     Она усадила меня в глубокое кресло, но привязывать не стала, даже ноги не связывала. Я, честно сказать, была удивлена такому поведению, но сытный ужин и тепло сделали своё дело, и я притихла, наслаждаясь тишиной. Я смотрела на огонь в камине, а в мою голову лезли всякие шальные мысли, но я их уже не страшилась и не плакала.
     Незаметно для себя я задремала и не услышала, как в комнату вошла Лу. Лишь когда она подсела ко мне на подлокотник кресла и звякнула своей ножной цепью, я вздрогнула, но нежные руки служанки сразу же обхватили меня за плечи, и я сразу же успокоилась.
 - Пора спать, - девушка потянула меня за ошейник, - Госпожа сказала, что завтра встать надо рано. Мы переезжаем. Дорога дальняя. И еще госпожа сказала, что сегодня я буду спать с тобой. А теперь пойдем, я тебя вымою и уложу в кроватку. Ты сегодня хорошо себя вела, рабыня, и госпожа тобой довольна.
     Я послушно пошла за прислужницей. В моей комнате она раздела меня догола, сковала руки за спиной, но больше ничем мою свободу не ограничила. Лу мыла меня очень осторожно, стараясь не касаться еще не «остывших» сосочков и губок. Её маленькие ручки скользили по моей коже, доставляя мне удовольствие, а теплая вода успокаивала и даже немного убаюкивала меня.
     Лу обмотала меня мягким полотенцем и отвела к кровати. Не надевая никакой одежды, она связала мне руки за спиной и надела резиновый мешочек. В рот вставила шарик и уложила в постель. Вымывшись сама, служанка юркнула под одеяло и прижалась ко мне всем телом. Её мягкие горячие губки начали путешествовать по моим плечам, шее, груди, остановились на впадинке пупка, словно размышляя, не пойти ли дальше.
     Я решила ускорить размышления партнерши и задвигала низом живота. Служанка всё поняла правильно. Её узкая теплая ладошка легла на мою щелку и начала медленно поглаживать лобок. Мои ноги не были связаны, и я развела их в стороны, предоставляя любовнице больший простор, чем она тот час воспользовалась, начав теребить клитор. По телу пробежала горячая волна, и я застонала, подавшись всем телом навстречу ласкам.
     Уловив мою реакцию, Лу ускорила свои движения, и вскоре мы обе слились в один организм, чутко откликавшийся на любое движение или вздох.
 - Хорошо, милая, - шепнула мне на ухо служанка, медленно погружая свои пальчики в мою истекавшую смазкой норку, - Моя милая, моя хорошая.
     Она двигала своей ладошкой, сложенной лодочкой внутри моего лона, а я постепенно переставала ощущать, что связана, и мой ротик заткнут. Я улетала в небеса и там парила, наслаждаясь доселе неведомыми ощущениями, которых была лишена все эти годы. Я стонала, извиваясь от удовольствия, жар обдавал моё тело, сменяясь дрожью от подступавшего пика наслаждения, чтобы, разрядившись, вновь встать на тропку, ведшую к непередаваемым удовольствиям.
     Я увидела, как Лу соскочила с кушетки и пристегивает себе искусственный член. Он был толстым и длинным, но паника не охватила меня. Когда служанка вновь забралась на меня, я, повинуясь своим желаниям, сама раскрылась и приняла этот стержень на всю глубину, на которую была способна. Моя партнерша шумно выдохнула и стала двигаться внутри меня. Сначала медленно, давая мне время привыкнуть к размеру, потом темп начал ускоряться, и вскоре мы неслись в бешеной скачке, не различая ничего вокруг.
     Лишь когда на мои налившиеся груди легли чьи-то руки, я удивленно подняла глаза и увидела прямо перед собой сиявшее лицо своей хозяйки. Марианна мягко оттянула шарик кляпа и вынула его из моего ротика, а сама, не дав мне и секунды опомниться, приникла губами к моему рту, проталкивая свой настойчивый язычок в самую глубь. Такой разрядки я даже не могла представить в самом невероятном сне. Моё тело сотряслось, как после удара тока, я выгнулась, но силы оставили меня, и я рухнула на кровать, чуть не лишившись рассудка.
 - А теперь спать, - это сказала Лу, вновь затыкая мне ротик.
     Я, было, возразила, но служанка плотно укутала меня одеялом, и они вместе с хозяйкой вышли из комнаты. Сил и, честно, желания спорить и возражать у меня не было. Усталость давила тяжелым грузом, но мне было почему-то очень хорошо. Улегшись на бок, я заснула в одно мгновение, и всю ночь видела самые невероятные сны, вот только о чем они, я сейчас сказать не могу. Не помню уже.

 - Скажи уж, что не хочешь говорить, - каким-то грудным голосом вставила свою реплику Зоя, щелкая выключателем диктофона.
 - Даже, если и так, - надула губки Маша, - Но я в самом деле ничего не помню. Ты много своих снов можешь вспомнить?
 - Я их вообще редко вижу, - девушка сверкнула злым взглядом, от которого подруга почувствовала, как по спине забегали мурашки, - Я на работе выматываюсь так, что домой не иду, а ползу. Хорошо, что машина есть, так бы вообще на карачках передвигалась.
     Поняв, что подруга сейчас не в том состоянии, чтобы с ней можно было спорить, Маша отвернулась к стене, но Зоя, громко кашлянув, привлекла её внимание.
 - Продолжим, - командным голосом сказала девушка, меняя кассету, - Можно включать?

     Разбудили меня очень рано. За окном было еще темно, но Лу уже суетилась около шкафа, вытаскивая из него всё, что должно было понадобиться для переезда. Я поняла, что она собиралась упаковывать меня основательно. Интересно, а тех невольниц тоже так будут пеленать? Мне сразу стало грустно, но я успокаивала себя мыслью, что это ненадолго, только на время дороги. Только вот куда мы поедем?
     Служанка вытащила меня из теплой постельки и чуть ли не пинками погнала в туалет, а потом и в душ, сковав руки наручниками. Я не пыталась сопротивляться, но Лу, не смотря на мою пассивность, всё равно предпринимала все меры предосторожности. Наверное, госпожа распорядилась, чтобы мне после вчерашней ночи жизнь медом не казалась.
     Запихнув в меня завтрак и дав прополоскать рот, Лу погнала меня в комнату "одеваться". На кровати уже были разложены все причиндалы для моей упаковки, а в углу стояла до боли знакомая каталка. Вынув изо рта кляп и освободив руки, служанка на секунду замешкалась, но когда я дернулась, к слову, не имея никаких намерений сбежать, то получила короткий, но ощутимый удар в солнечное сплетение. Выкатив глаза от удивления, я уставилась на недавнюю любовницу, но девушка лишь покачала головой и погрозила мне пальчиком.
 - Я умею быть ласковой, - тихо сказала Лу, - Но могу и рассердиться. Так что не испытывай судьбу, а делай, что прикажу, рабыня. Всё ясно?
 - Да, - кивнула я и получила легкую пощечину.
 - Не важно, что на мне цепи и ошейник, - так же спокойно произнесла служанка, - Но для тебя я – госпожа, а ты – рабыня. Уяснила?
 - Да, госпожа, - ответила я, еле сдерживая слезы.
 - И не реви, - Лу развернула меня к себе спиной.
     Сложив мне руки в уже знакомое положение "ладонь к локтю", она начала перематывать их жесткой материей, наверное, всё тем же эластичным бинтом. Я стояла, боясь шелохнуться, лишь тихо всхлипывала от обиды. Ведь совсем недавно эта маленькая мерзавка была такой нежной и ласковой, а сегодня превратилась в настоящего монстра.
     Вскоре мои руки были стянуты крепко, но не немели. Просто я не могла ими двигать. Лу взяла в руки трусики с затычками и, вывернув их наизнанку, поднесла к моему рту.
 - Оближи хорошенько, - приказала госпожа в переднике, - Мягче войдут.
     Муляжи действительно, как по маслу, проскользнули в мои дырочки, и Лу завязала тесемки. Следом на меня надели ременную упряжь, пропустив между ног тонкий ремень, который еще больше прижал затычки. Больно мне не было, но я тихо застонала, словно жаловалась на что-то. Если бы я даже заголосила, никто не обратил бы внимания. Нет, вру. Я получила бы по физиономии.
     Моя "добрая" нянька приказала сесть и начала заматывать мои ноги. Вскоре от бедер и ниже я была похожа на древнюю мумию, только обмотки были новыми. Служанка надела на меня кожаный мешок, достававший до самого подбородка, и застегнула молнию. Мягкая кожа плотно обтянула тело, а руки угнездились в кармане, расположенном сзади. На ступни надели мешок поменьше.
 - Госпожа не велела надевать на тебя фартук, - сообщила Лу, - Но ротик приказала заткнуть получше.
     Зайдя за спину, она отклонила мою голову назад и начала запихивать в рот большой кусок плотной материи,  утрамбовывая его своими пальчиками. Матерчатый кляп был немногим лучше пластикового, но я почему-то обрадовалась. Запихав тряпку, служанка начала обматывать рот повязкой, которая постепенно расширялась и вскоре закрыла всю нижнюю часть лица, окончившись большим белым треугольником.
 - Ну, вот, рабыня, - прислужница расправила повязку, - Сейчас наденем шапочку, и рабыня будет готова.
     Сказав это, Лу натянула на голову шлем, у которого не было прорезей для глаз и рта. Только две маленькие дырочки против ноздрей. Я лишилась возможности не только говорить, но и видеть. Шею стянул жесткий ошейник, прижавший воротник. Меня усадили на каталку и повезли по лабиринту этого проклятого дома. В последний раз. Но тот, новый... Будет ли он лучше?..
     Я почувствовала легкий холодок и поняла, что каталку выкатили на улицу. Сквозь плотный  шлем  я еле различила шум работавшего двигателя. Меня сняли с коляски и втащили в кузов, или что там было, и уложили на что-то мягкое. Марианна позаботилась о том, чтобы поездка, какой бы долгой она не была, оказалась удобной. Мои руки, сведенные за спиной, провалились в пазы, так что лежать на спине было относительно удобно. Голову слегка приподняли  и под неё подложила небольшую подушечку. Ну, совсем класс! Вот только туго притянули ремнями. Ну, это понятно. Чтобы не свалилась.
     Шорохи и глухое мычание дали понять, что девушки-гермафродитки были уже здесь. Мы еще немного постояли, а потом мотор рыкнул, нас тряхнуло, и машина поехала. Сперва немного трясло, но потом дорога стала лучше, и меня начало клонить в сон. Всю дорогу я, то проваливалась в дрему, то пробуждалась, если натягивались ремни при повороте или торможении.
     С обеих сторон слышалось слабое мычание. Это невольницы были чем-то обеспокоены, но вскоре опять наступала тишина. На мою грудь легла теплая ладошка, и я поняла, что Лу едет тут же с нами и следит за сохранностью груза. Интересно, а госпожа её тоже переодела или оставила в таком же виде? А если пост ДПС? При этой мысли сердце бешено забилось, но рука служанки опять погладила меня по торчавшим холмикам грудей, и я снова предалась неге этой нехитрой ласки.
     Ехали долго, несколько раз останавливались. Но вот машину опять затрясло на ухабах. Соседки недовольно замычали, и я услышала голос Лу:
 - Тише, милые. Скоро уже приедем. Потерпите немного.
     Хлопнула дверца. Нас начали вытаскивать из кузова, не отвязывая от лежанок. Потом куда-то покатили. Опять почувствовался холодок, и, мне показалось, я услышала шум прибоя. Море? Неужели, Марианна купила дом на побережье? Ах, ну, да! У нас же много мест, не заселенных людьми. А ей, как раз, такое и нужно.
 - Побыстрее! – крикнула хозяйка, - Дождь начинается! Шевелитесь!
     О! Интересно! Она что же, еще служанок нарыла? Я оказалась права, различив еще пару незнакомых голосов. Только бы эти новенькие не были приставлены ко мне. Тех девиц хватило.
 - Ну, вот, - прямо над ухом раздался голосок Лу, - Мы и дома. Сейчас я тебя отвезу в твою комнатку, и ты спокойно там отдохнешь. А я тебя помою, накормлю  и, может быть, поласкаю.
     Меня распаковали и отправили в душ. Служанка, скинув свою одежку, тоже забралась в кабинку. Опять во время помывки ласкала, гладила меня, шепча что-то непонятное, а я стояла под теплым душем и млела от прикосновений её нежных ручек и теплых губ.
     До вечера меня никто не беспокоил. Я лежала в своей кроватке со связанными руками и ногами и шаровидным кляпом в ротике. Лу иногда заходила на несколько минут, проверяла, всё ли в порядке, и снова исчезала. С переездом забот прибавилось, но теперь она была не одна.
     Так прошло несколько дней. Моё расписание было таким же, как и на старом месте. Утром меня мыли, кормили, одевали и вели на прогулку. Иногда вместе со мной гуляла и Лу, и тогда она, усевшись на скамейку, ласкала мои груди. Потом я сосала то у негритянки, то у блондинки. Их, как и раньше, поставили в зале, который был немного меньше того, что был в прежнем доме, только окна были намного больше. Мне уже не вставляли в рот кольцо и не привязывали к опоре.
     Но однажды к госпоже приехали гости. Лу поделилась со мной секретом, когда  мыла. Я заметила, что служанку немного переодели. Вместо платья на неё натянули узкую резиновую юбочку и повязали передничек. Вот и вся униформа, никаких излишеств. Кроме ног девушке сковали еще и руки, но она, как видно, не очень страдала от такого ограничения свободы.
     Весь день в доме ощущалась нездоровая суета. Когда я вернулась с прогулки, в комнату зашла Марианна. Её лицо сияло так, что свет включать не было нужды.
 - Ну, рабыня, - хозяйка присела на край кровати, - Тебе нужно трудиться. А то скоро на квашню будешь похожа.
     Её рука проскользнула под нагрудник, пальцы защемили сосок, и госпожа стала перекатывать его, наслаждаясь упругостью. На её лице заиграла хитрая улыбка. Что она придумала? От работы я не откажусь, но какого рода она будет? Я начала судорожно фантазировать на эту тему и не заметила, как нянька уже тянет меня за ошейник, заставляя следовать за ней.
     Мы пошли по коридору, устланному мягкой ковровой дорожкой, глушившей не только шаги, но звон цепей. Я заметила, как напряжена Лу. Она шла на негнущихся ногах, голова была опущена. Если бы мой рот был свободен, то обязательно спросила бы. Но,  увы! Кроме ставшего привычным мычания я не могла издать ничего членораздельного. 
 - О, вот и мои рабыньки! – Марианна сидела за богато накрытым столом уже под изрядным хмельком.
     Её красивое, чего греха таить, лицо сейчас было красным, как кумач, кое-где краска потекла, оставляя на щеках темные кривые полоски, волосы были немного растрепаны. И говорила она громко и хриплым голосом. Стол стоял около длинного окна, завешанного легкой прозрачной тканью, так что вся площадь зала была свободна. Одета госпожа была в короткую кожаную курточку, прошитую множеством заклепок. Её огромный бюст стягивал кожаный лиф, который был на пару номеров меньше нужного, и тугие полушария топорщились над чашами.   
     Вместе с ней за столом сидели еще две дамы. Одна была худой узкоплечей с бледным вытянутым лицом. Одета  эта мадам была скромно: белая блуза с пышным жабо, застегнутая под самое горло и украшенная увесистой брошью, сверкавшей самоцветами. Поверх сорочки была надета джинсовая жилетка. Вторая гостья была полной противоположностью первой: жирная неповоротливая корова, лоснившаяся жиром тонной штукатурки. Её огромная во всех понятиях туша была затянута в кожаный костюм, который едва не трещал по швам.
     Я взглянула на блюда, выставленные для трапезы, и тут же отвернулась. После каши, порой даже без соли, и обычной воды от яств начало крутить в животе. Дамы заметили это и начали издеваться, предлагая мне отведать от их щедрот, но тут же сокрушались, мол, какая жалость. Ротик мой закупорен, а рабыня без кляпа всё равно, что свадьба без невесты. И сопровождалось это дружным громким ржанием, причем, Марианна гоготала громче всех.
     Пока гости забавлялись, я решила осмотреться. Около стола сновали две незнакомые мне девушки-служанки, одетые в обычные крестьянские платья из светлой холстины и синие фартуки. Цепей и ошейников на них не было, из чего я поняла, что этих девиц Марианна наняла, как вольняшек. Но около гермафродиток, установленных на прежних местах, на коленях, привязанные к опорам, стояли две рабыни и усердно сосали, громко сопя и причмокивая.
     Эти девушки были обнажены, если не считать металлических поясов, блестевших на их узких талиях. Пояса верности. Но сделаны они были с какой-то извращенной вычурностью, мне так показалось. Руки невольниц были заключены в кожаные моно перчатки и еще в нескольких местах стянуты ремнями, от чего им приходилось всё время отводить назад плечи, видимо, чтобы их немаленькие груди как можно больше выдавались вперед. К тому же я заметила, что у обеих попки были исполосованы красными рубцами, скорее всего от ударов плети.
 - Ну, девочки, - Марианна кивнула в мою сторону, - Как вам моя новая игрушка?
 - Поглядим, - худая госпожа медленно поднялась из-за стола.
     Пока она шла ко мне, вся её ужасающая худоба проявилась во всей красе. Кожа да кости. И взгляд злющий, как у мегеры. Подойдя вплотную, худышка начала ощупывать меня, дергать за соски, щипать ягодицы. Я терпела, сколько хватало сил, но, всё же, начала тихо мычать. Больно было.
 - А она у тебя терпеливая, Мэри, - возвестила гостья, - А что она умеет?
 - А чего бы тебе хотелось? – усмехнулась хозяйка.
 - Соска она хорошая? – дама развернулась к Марианне.
 - Не чета твоей, - парировала Мэри.
 - Забьемся на штуку баксов? – тут же внесла предложение худая.
 - Условия? – хозяйка приняла вызов.
 - Я понимаю, что твои крошки не одинаковы и сегодня их уже помотали наши девки. Дадим им немного отдохнуть. А потом возьмем, ну, скажем, эту черножопую, и наши рабыни будут у неё отсасывать поочередно. У кого больше кончит, тот и выиграл. Идет?
 - Нет, не пойдет, - Марианна замотала головой, - У меня другое предложение. Завтра с утра одна из рабынь сосет шоколадку. Кто именно, решим жребием. А мы считаем, сколько раз кончит. Потом даем отдохнуть до следующего утра и ставим вторую.
 - Я что, должна торчать здесь целую неделю? – взвилась худая гостья, - У меня дел по горло!
 - Тогда пристроим двух сразу. Кого куда – решит жребий, - внесла предложение Марианна.
     На том и согласились. Служанки оттащили рабынь в сторону, заткнув им ротики, гермафродиток обтерли сырыми салфетками, приводя в чувства. Пленницы жалобно замычали, когда девушки вытирали их обмякшие члены. Видимо, эти две рабыни высосали все соки из бедных пленниц. Блондинка смотрела на окружающих прозрачным ничего не понимающим взглядом. Её ноги подгибались, из-под затычки во рту сочилась густая слюна. Всё тело била мелкая дрожь.
     Негритянка выглядела не лучшим образом. Но её организм был крепче, и темнокожая невольница еще находила в себе силы хотя бы тихо постанывать. Одна из служанок подошла к Марианне и что-то шепнула ей на ухо. Хозяйка вскинула голову и уже хотела разразиться тирадой, но передумала и жестом отпустила девушку.
 - Концерта не будет, - хриплым голосом сказала госпожа, - Или ждем до утра, или...
 - Что? – визгливым фальцетом завопила толстуха.
 - Я не хочу гробить своих рабынь, - твердым басом рыкнула Марианна.
 - Ну, да, - тощая дама залпом опрокинула бокал вина, - Обосралась? Подумаешь, одна девка у неё сдохла. Я трех закопала.
 - Эй, Эля! – толстая дама толкнула подругу, - Всем необязательно знать о твоих подвигах.
     Уловив взгляд хозяйки, Лу подхватила поводок и быстро увела меня из зала. Добравшись до комнаты, она, не раздевая, уложила меня в кровать и связала мне ноги, натянув на них мешок. Пристегнув к ошейнику цепочку, служанка укутала меня одеялом и быстро вышла, заперев за собой дверь. Я осталась лежать в кромешной темноте. Меня била мелкая дрожь. Хотелось выть, брыкаться, рвать ремни, грызть кляп. Но я позволила себе лишь разрыдаться, уткнув лицо в подушку.

     Утро было дождливым и ветреным. Я слышала, как шумят волны, разбиваясь о камни, как стучит по подоконнику дождь. Но мне было тепло. Только руки занемели, да промежность ныла от вставленных затычек. Лу меня не мыла вечером и не кормила. Ну, с голодом я могла смириться. Не в первый раз. А вот...  Лежать мокрой совсем не хотелось. Пришлось терпеть.
     Лу пришла вовремя. Сразу поняв, в чем дело, она распаковала меня и отвела в туалет. А когда мыла, я заметила на её спине пару свежих рубцов, оставленных плеткой. Значит, служанка отдувалась за меня. Интересно, кто её так приласкал? Но спрашивать я не стала. Всё равно не ответит, а может и оплеуху отвесить.
     Гулять я пошла одна. Служанка только вывела меня в маленький дворик и посадила на длинную цепь. Я медленно бродила по тропинке, усыпанной желтой листвой, слушала шум прибоя, иногда смотрела на серое небо, и ни о чем не думала. Привыкла, наверное, что за меня думают другие. Как и подобает образцовой рабыне.
     Из окна послышался шум, потом крик, и  во дворик выбежала одна из вольных служанок. Не говоря ни слова, она отцепила привязь и поволокла меня в дом, ворча что-то себе под нос. Я еле за ней поспевала, цепь на ногах была короткой. Служанка втянула меня в зал, где вчера пировала хозяйка с гостями, и с размаха бросила меня на пол.
 - Эй, осторожней! – рыкнула Марианна.
     Она сидела на троне, скрестив ноги, обутые в высокие сапоги. Больше на ней не было ничего. Девушек на привычных местах не оказалось,  и я подумала, что гости опять решили их занять своими рабынями. Госпожа смотрела на меня очень странными глазами. То ли она была в гневе, то ли сожалела о чем-то, я не могла понять.
 - Свободна, - Марианна отпустила служанку.
     Я лежала на полу и боялась пошевелиться. Хозяйка пнула меня носком сапога и приказала встать. Со связанными за спиной руками, упакованной в тесное резиновое платье и с цепью на ногах встать самой было очень непросто. Я начала ворочаться, но Марианна, потеряв терпение, сильно ударила меня ногой в живот, и я снова растянулась на полу, жалобно мыча.
 - Хватит скулить, мерзкая рабыня! – завопила хозяйка, - Я из-за тебя штуку зеленых потеряла! Будешь отрабатывать, дрянь!
     Удары посыпались со всех сторон. Резина не спасала от хлыста, неизвестно как появившегося в руках госпожи, а только усиливала боль. Вскоре я уже не мычала, а хрипела. А Марианна всё стегала меня, стараясь попасть по груди и ягодицам. А я крутилась, как уж, но увернуться не могла. Я уже начала прощаться с жизнью, когда вдруг услышала пронзительный крик Лу.
 - Не надо, госпожа! – служанка бросилась под плеть, - Не бейте рабыню, госпожа! Побейте лучше меня!
 - Пошла прочь, тварь косоглазая! – Марианна отшвырнула маленькую рабыню в сторону, - Будет еще мне указывать, кого бить.
 - Госпожа, - утирая кулачками слезы, Лу на коленях поползла к хозяйке и обхватила её за ноги, - Не бейте рабыню, молю , госпожа.
     Марианна хлопнула в ладоши, призывая служанок, но никто не пришел ей на помощь. Видимо, девушки посчитали, что в дела госпожи вмешиваться не стоит. Грязно выругавшись, хозяйка подхватила плакавшую Лу за ошейник и поволокла к столбу. Выдернув из кармана ремень, она связала девушке руки, заведя их за опору, а валявшейся на полу салфеткой заткнула рот. Лу жалобно заскулила и получила смачную оплеуху.
 - Молчать! – рявкнула  хозяйка.
     Воцарилась зловещая тишина, нарушаемая лишь тихими всхлипами служанки и моими стонами. Но, как видно, Марианна выпустила пар и теперь расхаживала по залу, заложив руки за спину. Размышляла. А я так и лежала на полу, свернувшись калачиком. Тело ныло от плети, грудь саднила в том месте, куда попала ногой эта психопатка.
 - Вот что, рабыни, - наконец выдохнула хозяйка, устраиваясь на своём троне, - Я могла выиграть штуку, но из-за этих тварей, доведших моих куколок до обморочного состояния, лишилась этой возможности. Но вынуждена была заплатить этим гадинам неустойку. Теперь же я хочу вернуть деньги. Самый доступный способ – продать вас обеих, но я этого делать не буду. Пока. Лу, ты отведешь рабыню в подвальную комнату, разденешь догола и уложишь на топчан, привязав за руки и за ноги. Крепко привяжешь. И вставишь кольцо. Самое широкое, какое есть. Эта дрянь будет принимать клиентов, а ты будешь прислуживать. До тех пор, пока я не остановлю. Тебе всё ясно?
 - У-угу, - мотнула головой девушка, шмыгнув носом.
 - Ты тоже будешь голой, только передник наденешь, - добавила госпожа, развязывая Лу руки, - Забирай свою девку и вали отсюда.
     Служанка помогла мне подняться и повела в подвал, о котором я даже не подозревала, а я всё думала, откуда эта тварь клиентов возьмет. Оказалось, такая акция была задумана давно, еще до переезда, и у госпожи уже был составлен список желающих, и определены цены на предлагаемые развлечения. По сути, я становилась резиновой куклой из секс-шопа, безотказной и бессловесной.
     Лу тянула меня вниз по узкой лестнице, освещенной маленькими лампочками, вставленными в каменные стены. Ступени были невысокие, но в моих кандалах всё равно приходилось быть осторожной, чтобы кубарем не свалиться в черневшую пустоту. Длинная узкая юбка и подол фартука не помогали продвижению. Я пару раз чуть не запуталась в собственных ногах, но служанка была начеку и вовремя подхватила меня под локоть.
     Комната, куда меня привели, оказалась уютной, если так можно сказать про подземную камеру. Стены были тщательно оштукатурены и выкрашены в мягкий бежевый цвет. Я это смогла разглядеть, когда моя проводница зажгла люстру, висевшую под потолком. К слову, сам потолок не был высоким, но не давил своей массой, может быть, из-за того, что был не ровным, а сводчатым, что придавало ему легкость.
     Нехитрая обстановка состояла из неширокой кровати с одной лишь спинкой в изголовье. Матрас был тонкий, но нежесткий. По четырем углам я разглядела железные кольца, от которых тянулись цепи с кожаными браслетами. В углу стоял шкаф, а рядом с ним стол и пара стульев.
 - Будешь жить здесь, - как-то невесело сказала служанка, подведя меня к кровати, - Но не бойся. Я буду рядом.
     Девушка попыталась изобразить улыбку, но гримаса, появившаяся на её миловидной мордашке, совсем не была похожа на радость. Оставив только шлем и накладку с кляпом, она уложила меня на лежанку и надела на запястья браслеты, заперев  их маленькими замочками. Следом она зафиксировала ноги, а ключи убрала в шкаф. Я получилась распятой на этом ложе, полностью открытая и доступная. Вынув из ротика кляп, Лу вставила в него пластмассовое кольцо и затянула ремешок. Прикрыв меня тонкой простынкой, служанка спрятала мою одежду в шкаф и стала раздеваться сама.
     Я смотрела на маленькую худенькую фигурку девушки и тихо восхищалась прелестями восточной природы. Маленькие аккуратные грудки, кругленькая попочка, миленькая мордочка с немного пухленькими губками, красивые слегка раскосые карие глаза. В другой ситуации эта девочка могла бы блистать в самых изысканных компаниях. Впрочем, я могла и ошибаться, немного зная нравы нашего долбаного общества.
     Как велела ей хозяйка, Лу осталась в одном передничке, прикрывавшем её чисто выбритую промежность. На ноги она надела легкие туфельки без каблуков, и её шаги стали почти бесшумными, не считая мягкого перезвона ножной цепочки. Тонкую шейку окольцовывал металлический обруч с маленьким колечком, начищенный до зеркального блеска.
     Я лежала на кровати и тряслась от страха. Сколько я смогу выдержать посетителей? Что они будут со мной делать? Ну, понятно, что не сказки рассказывать. Если бы просто трахали, а то ведь есть и такие, которым надо, чтобы жертва стонала и далеко не от удовольствия. Вот попадется такой, и Лу ничего ему не сможет сделать, а он еще будет глумиться не только надо мной, но и над этой малышкой.
 - Выпей это, - служанка осторожно влила в мой рот сладковатую мутную жидкость.
 - А-аа, - я просто хотела спросить, что это такое.
 - Не пугайся, - девушка вытерла мне подбородок, - Это противозачаточное. Не все клиенты любят пользоваться презервативами.
 - Аха, - кивнула я.
 - Лежи смирно, рабыня, - служанка погладила меня по голове и вставила в ротик жгут из туго скрученной материи, - Это на всякий случай, а я скоро вернусь.
     Свет остался включенным, и мне не было так тоскливо лежать в подземелье, прикованной к лежанке. Я порадовалась даже, что Лу не сняла с меня шлем. А вдруг придет кто-нибудь, кто знал меня раньше. Мне, конечно, было уже всё равно, но, всё-таки неприятно осознавать, какие сплетни будут ходить по миру. Я прикрыла глаза, но спать мне не хотелось. Следы, оставленные плетью, были почти незаметны, вот  только синяк на боку давал себя знать, но, поворочавшись, я нашла удобное положение, и он не так болел.
     Вскоре дверь вновь отворилась, и в мою подземную камеру вошла Лу вместе с хозяйкой и высоким пожилым мужчиной – моим первым клиентом. Госпожа внимательно осмотрела меня, даже подергала цепи, которыми я была прикована к кровати. Сказав что-то посетителю, она ухватила служанку за кольцо на ошейнике, и они вышли, оставив меня наедине с гостем.
     Всё случилось как-то незаметно. Он разделся и сунул мне в рот член. Я пососала, вернее, пооблизывала  его. Потом гость лег на меня и долго трахал. Откуда у него столько сил взялось? Потом уселся на стул и еще несколько минут таращился на меня. Отдохнув, повторил то же самое. Ничего нового. Потом встал с меня, не спеша оделся и ушел.
     Лу обтерла меня, дала напиться. А тут и второй клиент подоспел. За ним третий, четвертый. Я перестала считать. Гости сменялись, а я отчужденно смотрела в потолок и думала о своём. Вспомнила, как меня насиловали повар с завхозом. Потные, жирные, пропахли  мочой и водкой. Удивляюсь, как меня тогда не выворачивало. А эти хоть чистыми были. И то хорошо. И не били, что меня радовало.
     Дни тянулись, как расплавленная ириска. К вечеру я уже не чувствовала своего тела, а Лу валилась с ног от усталости. Мы обе с нетерпением ждали ночи и засыпали в одно мгновение, а утром всё повторялось  сначала.
 - Я так долго не выдержу, - отднажды пожаловалась служанка, когда мыла меня в душе.
 - Мне тоже трудно, госпожа, - грустно ответила я, - Но разве у нас есть выбор? Наша хозяйка уже не сможет остановиться. Деньги текут к ней, как из рога изобилия. 
 
     Но однажды утро началось не так, как обычно. То есть, меня помыли, накормили и уложили в кровать, только бельё сменили на более дорогое и свежее. Каким-то шестым чувством я поняла, что ожидаемый гость будет необычным и, скорее всего, очень нужным Марианне. Хозяйка сама проверила комнату и быстро ушла, велев Лу следовать за ней.
     Я лежала на своей кровати в ожидании очередного любителя женского тела. Открылась дверь, и в комнату медленно вплыл мужчина средних лет с копной седеющих волос, расчесанных на идеально ровный пробор. Я отметила дорогой костюм, безукоризненно завязанный галстук, чистую рубашку. И пахло от этого клиента дорогим одеколоном. За ним мелко семенила Лу. Я заметила, что ей опять сковали руки.
 - Ну, девочка, - мужчина подошел ко мне вплотную и медленно вынул изо рта затычку, - Я делаю всё аккуратно. Тебе больно не будет. Впрочем, это не имеет значения, но просто я не люблю крови и слез.
     Он начал раздеваться. Аккуратно повесил на спинку стула пиджак и рубашку, сложил брюки. Подойдя к изголовью, посетитель взял меня за подбородок и повернул мою голову к себе. Мой ротик оказался на уровне его коленей. Мужчина присел и подался вперед, вставив свой уже напрягшийся член в кольцо. Но глубоко проталкивать своё орудие он не стал. Приподняв мою голову за затылок, он  требовательно рыкнул.
     Головка его орудия уперлась в небо. Почувствовав вторжение, язык начал свою бешеную скачку, то ли стараясь вытолкнуть изо рта непрошенного  гостя, то ли приласкать. Мои мозги отключились от реальности, я прикрыла глаза, стараясь не думать о происходящем, и лишь немного солоноватый вкус извергшейся спермы напоминал от том, что меня имеют в ротовое отверстие.
     Мужчина громко засопел и крепче прижал мою голову к своему паху. Член продвинулся дальше в глотку, и я испугалась, что начну давиться. Но головка остановилась вовремя, и я немного успокоилась.
 - Соси, - прохрипел клиент.
     Я начала делать глотательные движения. Если бы не было кольца, то всё происходило бы немного проще. Гость, видимо, это понял, и, вытащив свой ствол, расстегнул ремень и вынул из моего ротика злополучное кольцо. Я тяжело задышала, но передохнуть он мне не дал, а сразу же засадил свой немного обмякший член на всю его длину.
     Я закашлялась и забилась на кровати, а клиент начал меня лупить по грудям,  грозно рыча. Я закрутила головой из стороны в сторону, чтобы высвободиться, но рука его схватила мою голову и так прижала к паху, что стержень чуть не проткнул мой рот насквозь. Я поняла, что вот-вот начнется рвота, и я просто захлебнусь.
     Инстинкт самосохранения сработал без участия головы. Я просто сильно сжала зубы, впившись в член. Мужик взвыл и начал оттягивать мою голову, но я держала крепко. Судорогой свело челюсти, а мозги уже ничего не соображали. Дальше ничего не помню кроме густого тумана и шума, похожего на крики. Потом сильный удар, и голова вообще отключилась. Что со мной делали, даже приблизительно сказать не могу.
     Очнулась я от пощечины и запаха нашатыря. Камера, где я находилась, была другой.  Обшарпанные стены, сырой холодный пол, из всех щелей дул ветер. Мои руки были разведены в стороны и прикованы цепями к кольцам, врезанным в стену. Ноги тоже были зафиксированы. Шею опоясывал тяжелый железный обруч, пристегнутый карабином к скобе. Рот был закупорен большим шаровидным кляпом.
 - Здесь ты и подохнешь, - прошипела прямо над ухом Марианна и несколько раз сильно стегнула меня плетью.
 - Сжальтесь над рабыней, госпожа! – заголосила Лу.
     Девушка стояла на коленях в одном переднике и со связанными за спиной руками. Цепь от её ошейника была в руках хозяйки. Марианна резко дернула поводок, и служанка, закашлявшись, упала на каменный пол. Но даже сейчас она не переставала молить госпожу пощадить меня, от чего рыжая стерва разозлилась еще больше и начала пинать девушку ногами.
     Вскоре крики стихли. Лу лежала в грязной луже, не шевелясь, а из её рта капала густая бурая кровь.
 - И ты сдохнешь, косоглазое отродье, - прохрипела Марианна, отстегивая поводок.
     Она куда-то вышла, но вскоре вернулась, держа в руках большой кожаный мешок. Кое-как запихнув в него бездыханное тело своей бывшей прислужницы, она уволокла  его из камеры. Больше я ни Лу, ни хозяйку не видела. Что она сделала с моей нянькой, я не знаю, но меня эта гадина оставила умирать от голода и холода в этом грязном подвале.
     Дверь была заперта, и свет не проникал в мою тюрьму даже днем. Я не знаю, сколько прошло времени. Несколько раз теряла сознание, но порывы ветра и боль от железных браслетов вновь приводили меня в чувства. Я уже не стояла, а висела на цепях. Вот в таком состоянии, видимо, меня и обнаружили эти пацаны. Огромное им спасибо.

 - М-да, - Зоя выключила диктофон, - Ну и история с тобой приключилась! Фильм ужасов.
 - Как видишь, и в таком ужасе можно выжить, - натужно улыбнулась Маша, - Только скажи, что теперь будет.
 - А что будет? – медсестра прошлась по палате, - Суд будет, и эту ненормальную бабу посадят, думаю,  в психушку. А ты домой поедешь.
 - У меня нет дома и никогда не было, - девушка отвернулась к стене, - Да и не нужна я теперь никому. Я же детдомовская.
 - Ну-у, - махнула рукой Зоя, - Ты миленькая. Может, и тебе встретится большая и чистая любовь.
 - Ты не понимаешь! – Маша резко села на постели, - Шрамы заживут, следа не останется. А как быть с головой? Я не волосы имею в виду. Они отрастут.
 - Что тебя беспокоит, милая? – сестра присела на кровать и обняла девушку за плечи.
 - Тебе покажется это дикостью, - неуверенно начала Маша, - Но я всё равно скажу. Я уже не смогу жить, как прежде.
 - Как тебя понять? – насторожилась Зоя.
 - Я не смогу жить свободной, - выпалила Маша и снова отвернулась стене.
     В палате повисло напряженное молчание. Сестра смотрела на девушку округлившимися глазами, а Маша закрыла лицо ладошками и тихо всхлипывала. Наконец, Зоя, вздохнув, тихо сказала, прижимая подругу к себе:
 - Сперва ты должна поправиться, а потом...
 - Что потом-то? – неожиданно взвилась Маша, - Ты хоть знаешь, что, как вспомню о том, что меня связывали, затыкали рот, таскали на привязи, я хочу вернуться к этому состоянию, хочу подчиняться, хочу... снова стать рабыней.  Только пусть меня не бьют, или делают это редко. Я теряю голову, как только вспоминаю про кляпы и ремни, про фартуки, которые надевали на меня с одной лишь целью – чтобы соски мои зудели, и я, лежа на кровати, стонала от нарастающего возбуждения.
 - Тихо-тихо, - Зоя крепче сжала Машу в объятьях, - Успокойся. Всё устроится, поверь мне.

     Зоя не появлялась в палате около двух недель, и Маша даже начала беспокоиться. Она уже совсем поправилась, и доктора поговаривали, что пора выписывать девушку. Машу начинал бить мелкий озноб, когда она слышала в свой адрес реплики, что, мол, на казенных харчах засиделась. В такие минуты ей хотелось распахнуть окно, влезть на подоконник и...
     Утро было светлым и тихим. Ночью выпал первый снег, и теперь искрился на солнце. Старая сестра принесла завтрак, но Маша только взглянула на тарелку и не притронулась к еде.
 - Ты чего не ешь? – неожиданно раздался голос от двери.
 - Зоя! – Маша бросилась к девушке, раскинув в стороны руки,  - Где ты была? Я так за тебя волновалась.
 - Делами занималась, - Зоя села на табурет, - Твоими делами. Давай, быстро ешь и одевайся. Я тебе одежду принесла.
 - Не хочется, - наморщила носик девушка.
 - А-ну, быстро, рабыня! – прикрикнула на неё Зоя, - Или плетей захотела?
     Не прошло и пяти минут, как тарелка опустела. Маша оделась и вопросительно взглянула на свою новую госпожу. Зоя, украдкой улыбнувшись, взяла подругу за руку и вывела из палаты. Выйдя из больничного корпуса, они сели в новенький сверкающий свежей краской автомобиль.
 - Куда мы едем? – спросила Маша, кутаясь в мягкую шаль.
 - В суд, - Зоя запустила двигатель, - Уже два дня там идут слушанья по делу Марианны. Сегодня выступишь свидетелем. Ты готова, рабыня?
 - Да, госпожа, - последовал молниеносный ответ.
     Здание городского суда бурлило на все голоса. Люди сновали по коридорам по своим делам, как заведенные. Девушки прошли на третий этаж и остановились перед столиком, за которым сидела дородная дама с причудливой прической в виде накренившейся башни. Осведомившись, она указала Маше на пустующую скамейку, а Зоя прошла в зал.
     Минут через двадцать в коридор вышла миловидная девушка, одетая в строгий брючный костюм, и поманила свидетельницу рукой.
 - Не волнуйтесь, - шепотом сказала она, - Войдете, представитесь. На вопросы отвечайте спокойно и четко.
 - Я поняла, г.., - Маша чуть не зажала рот ладонью.
     Зал был набит до отказа. Девушка шла по проходу между рядами и чувствовала на себе взгляды зрителей. Недобрые взгляды, осуждающие и насмешливые. Подойдя к стойке, она глубоко вздохнула и, стараясь говорить ровным голосом, назвала свои имя и фамилию. Девушка-секретарь  подсунула бумагу, на которой Маша расписалась, даже не успев понять, что это за документ.
 - Итак, - судья уставился на свидетельницу, - гражданка Иванова, Вы утверждаете, что подсудимая похитила Вас и удерживала силой в своём доме. Вы подтверждаете это?
 - Д-да, - девушка скосила взгляд на скамью подсудимых.
     За решеткой сидела женщина с гладко зачесанными рыжими волосами, собранными в тугой пучок. Она в упор смотрела на Машу немигающим взглядом. Свидетельница не смогла выдержать этот взор и отвела глаза. Сквозь гул, возникший в голове, она слышала, как адвокат, маленький человечек с бесконечно бегающими глазками, что-то говорил визгливым голосом, тыкая пальцем то в свою подзащитную, то в свидетельницу, как судья что-то возражал, но быстро утихал.
 - Гражданка Иванова, - адвокат подскочил к Маше, - А скажите, кого еще в этом доме Вы видели.
 - Я н-не могла никого видеть, потому что всё время была взаперти, - с большим трудом взяв себя в руки, пояснила Маша, - А и если бы увидела, то не смогла бы узнать. На всех пленницах в этом доме всё время были надеты маски или шлемы, скрывавшие лица.
 - Значит, опознать никого Вы не сможете? – защитник торжествующе поднял вверх палец, - А может, и похищения никакого не было?
 - Было, - девушка почувствовала, что злость в ней закипает, как вода в чайнике, - И я могу в этом поклясться.
 - Ну, этого не требуется, - встрял судья, снисходительно улыбнувшись, - Расскажите суду, каким унижениям и издевательствам Вас подвергала эта женщина.
 - Я уже рассказывала, - Маша кивнула на Зою, сидевшую в первом ряду.
 - Коротко, - предложил один из заседателей.
 - Прослушайте кассеты, - голос девушки дрогнул.
 - Мы уже насладились Вашим красочным рассказом, - скорчив рожу, пропищал адвокат, - Все без исключения получили истинное удовольствие.
 - Тогда мне добавить нечего, - Маша ухватилась за край конторки, почувствовав, что сейчас упадет.
 - Ваша честь! – Зоя решительно направилась к подруге, - Я наблюдала Марию Иванову во время реабилитационного периода, так что имею право сделать заявление.
 - Прошу Вас, госпожа Орловская, - судья жестом утихомирил не в меру расшумевшегося защитника.
     Зоя говорила быстро, рубя словами, как клинком, приводила в доказательство заключения врачей и статьи уголовного кодекса. Маша заметила, как переменился в лице до того довольный адвокат, как побелела Марианна, подавшись вперед всем корпусом и вцепившись в решетку руками с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
 - Заканчивая свою речь, - Зоя взяла подругу за руку, - Я хочу сказать, что рассматриваемое здесь дело взял под особый контроль генерал Орловский. Это не угроза, а всего лишь предупреждение. Все необходимые документы подшиты к делу.
 - Да-да, - судья как-то растерянно переглянулся с заседателями, - Я в курсе. Спасибо.
     Секретарша у же поднялась, чтобы объявить перерыв, но тут свидетельница подняла руку, прося слово.
 - Я.., - Маша на несколько мгновений замолчала, собираясь с мыслями, - Я хочу сделать заявление.
 - Какое еще заявление? – судья даже привстал со своего места.
 - Я, - девушка откашлялась и, набрав в грудь побольше воздуха, выпалила, - То, что эта женщина делала со мной и с другими пленницами, оправданию не подлежит. Зло должно быть наказано. Но я... Я прощаю её!
     В зале повисла гробовая тишина. Маша медленно развернулась и пошла к выходу. Дальнейшее её уже не интересовало.
 - Ты всё правильно сказала, моя девочка? – в коридоре её догнала Зоя, - Эта мегера получит столько, что мало не покажется. Но я думаю, её, всё же упрячут в дурку.
 - И пусть, - девушка высвободилась из рук подруги, - Мне всё равно.
 - Вот и хорошо, - Зоя обняла девушку за плечи, - Поехали домой. Поживешь у меня немного.
 - Зачем? – Маша взглянула на подругу, - Зоя, ты еще не поняла? Я – рабыня, и место мне в клетке, связанной, заткнутой, сидящей на привязи. И это моё счастье!
 - Вот и будешь сидеть, - улыбнулась Зоя, - Но в моём доме. И не спорь со мной, рабыня!
 - Да, госпожа, - девушка склонила голову, - Я обещаю быть послушной рабыней.
 - Вот так-то лучше, - Зоя похлопала Машу по плечу, - Поехали домой.
 - Зой, - девушка снова закуталась в платок.
 - Что, рабыня, - брови госпожи приподнялись.
 - Простите глупую рабыню, - Маша склонила голову.
 - Что ты хотела, милая? – голос Зои сразу же стал мягким и ласковым.
  - Я хотела спросить, - Маша тронула свою новую хозяйку за рукав, - А где твои родители? Может, они не захотят меня видеть. Выгонят.
 - Не выгонят. Я живу отдельно. А у папы другая женщина. Мама умерла пятнадцать лет назад. Я совсем маленькая была. Пока школу окончила, пока в институте училась, он всё время меня опекал. А потом купил мне квартиру, а сам женился на своей давней знакомой. Так что ты не переживай.

     Прыткий солнечный лучик осторожно прошмыгнул сквозь занавеску, подкрался к большой кровати, стоявшей в противоположном углу комнаты, и, устроившись на подушке, начал щекотать нос спавшей девушки. Зоя поморщилась и перевернулась на другой бок.
 - М-м, - тихое мычание и легкое поскрипывание, всё же заставили девушку открыть глаза.
 - Спи, рабыня, - сказала она, поглаживая затянутую в тонкую резину фигурку невольницы, лежавшей рядом, - Рано еще.
     Маша улыбнулась и уткнулась носиком в плечо своей госпожи. Она была одета в комбинезон из черного высококачественного латекса, плотно облегавшего её стройное тело. Её руки были заведены за спину и связаны ремешком, а на кисти был надет узкий кожаный мешочек. Ноги тоже были стянуты ремнями в нескольких местах, а ступни были упакованы в мешок. Рот закрывала мягкая белая повязка, не дававшая рабыне возможности вытолкнуть затычку.
     Девушка лежала на кровати рядом со своей хозяйкой и терпеливо ждала, когда та пробудится. Потом госпожа встанет, развяжет свою любимую рабыню, позволит ей умыться и переоденет в коротенькое платьице и передник, Наденет ошейник и отправит на кухню готовить завтрак. Сегодня у госпожи очень важный день. Защита диссертации.
     Зоя настояла на том, чтобы Маша поехала вместе с ней. Конечно, не в таком виде. Для этого дня они купили красивое дорогое платье, удобное бельё и симпатичные сапожки. Маша будет сопровождать свою хозяйку, помогая ей расставить стенды, а потом усядется в зале и станет слушать доклад. И на банкет поедет. А потом домой, где Маша снова превратится в преданную рабыню и будет ублажать свою госпожу, и обе будут наслаждаться счастьем.
     Ох, уж эти рабыни...

Пишите мне
V54338730@gmail.com