Глава 8. У нас опять дожди

         Так уж повелось, что каждое событие всегда накладывает свой отпечаток. Сумма таких отпечатков формирует наш характер, вкусы, привычки, комплексы. Словом, все то, что мы обычно отождествляем с понятием 'я'. Некоторые события способны что-то в нас убивать, иные пробуждают самое лучшее. Из этих нюансов мы и складываем жизнь. Каждый из нас в чем-то художник, который пишет картину по холсту, не слишком заботясь о сюжете. Иной раз сюжеты разных авторов могут довольно причудливо переплетаться между собой. Так и рождается вся эта живопись и каждый художник называет это жизнью...
        Сердце и голову давила невыносимая боль. Было впечатление, что кто-то просто сдавил с двух сторон бетонными плитами. Так, наверное, бывает у всех, кто теряет самое дорогое в жизни, а может и саму жизнь. Уснуть было невозможно. Хотя самым большим желанием было провалиться в сон и не просыпаться вообще. Это был бы самый простой выход. А в памяти все время оживал дождь и визг шин на мокром асфальте. Снова виделась, почти чувствовалась кровь на руках и звучали, снова звучали последние слова. Этот кошмар преследовал наяву, он был рядом и во сне, в те редкие часы, когда забыться все же удавалось. И тогда во сне прорывалось отчаянное 'нет'. Так кричит обреченный воин, когда знает, что уже погиб и кидается на врага с ожесточением раненного зверя. И вся проблема состояла в том, что в данном случае не было врага. И его место понемногу занял весь мир и вся жизнь.
        Прошла почти неделя и уже отзвучали фальшивые слова, родственники пролили положенный объем слез и венки с траурными лентами остались пылиться на положенном месте. Теперь надо было сделать самый сложный шаг - записать последнюю написанную песню и забросить все это дело раз и навсегда. В первый раз в жизни в студию не тянуло в принципе. В дальнейшем же, подобное стало системой и играть, отдавшись музыке полностью, было уже невозможно. А пока оставался последний шаг. Многие скажут, что можно было обойтись и без этого. И, в общем, это правда. Но они, вся группа, были не из тех, кто так думает. Каждый тоже переживал случившееся, хотя, больше, видно, переживали из-за контракта с Венгрией, сорвавшегося так внезапно и нелепо. Понятно, там играть было лучше – публика стала своей, а здесь такая музыка спросом не пользовалась. Вопрос был так же еще и в деньгах, в возможности появляться в студии не тогда, когда договорился, а когда хочешь, и всегда хоть один зал был пустым. Понятно, не совсем своя страна и люди были другие, но имеет ли это значение в молодости? Там были недоступные для остальных групп горизонты. Это только сейчас некоторые наши музыканты начали появляться за границей и то, в основном, всякие «звезды».
        Студия встретила какой-то необъяснимой прохладой и запахом сырости, который тем не менее, раньше никто не улавливал. Знакомый зал. Здесь было записано почти все из написанного «дома». И все же, было что-то чужое в такой знакомой комнате. Кто-то из персонала уже поставил у синтезатора черную розу, а на микрофон возле него повязали траурную ленту. Почему люди так любят напоминать друг другу о случившихся трагедиях? Хуже то, что в таких напоминаниях мы видим проявление заботы, хоть забота, на самом деле, заключается в обратном. Так же охотно всякие родственники, которых ты, может и знать не знаешь, охотно помогают в организации всех траурных ритуалов. Что и говорить – пожить нормально не даем, а уж хоронить мастерски умеем. Нам бы в жизни быть такими профи.
        Все осторожно и тихо настраивали инструменты. Гитары сверялись с особой тщательностью и даже барабанщик решил настроить установку, хотя пластики были не самые новые и в такой профилактике не нуждались. Вот уже полчаса прогревались лампы на усилителях, а оператор отстраивал звук согласно записей в своем блокноте.
        На студии сегодня писали последнюю песню люди, которые довольно долго играли вместе. Да и не только музыка их объединяла. Они были такой «маленькой семьей», но только сейчас, оглядываясь назад можно сказать насколько все было странным. Им абсолютно нечего было делить кроме нот и почти ничего общего не было в мыслях и в характерах. Что держало их вместе? Очень сложно сказать. Но получалось ведь нормально и красиво играть и выглядеть на сцене группой, так почему ей и не оставаться? Примерно так оно и было, но только сейчас, на студии они и стали настоящей группой. Каждый старался вложить в музыку всю душу, быть частью ее и, немного может, прикоснуться к той, которая эту песню уже не услышит и не сможет ее раскритиковать или похвалить. Они играли каждый дубль как в последний раз, а в глазах читалось, что он последний и есть и вот сейчас, после окончания записи всех выведут и расстреляют. И останется песня. Ничего больше. А струны пытались сами допеть то, о чем люди даже не догадывались. Пришло увлечение работой, когда уходишь от любой реальности. Есть только студия и ничего больше. Все было необыкновенно приятно и увлекательно, хотя и невероятно трагично. Звук заполнил все пространство и, казалось, все уже перестали быть собой. Только черная роза покачивалась на синтезаторе точно следуя рисунку бас-барабана…
        За окном снова шел дождь. Скорее даже ливень, который, если присмотреться почти следовал за темпом песни и когда дело доходило до почти истеричного припева, можно было заметить как дождь понемногу усиливался. Можно было бы списать все на мистику, но это простое совпадение. С другой стороны, довольно интересно было вскользь видеть косые нити дождя за окном. Это не было каплями, вода лилась с небес таким потоком, что и вправду можно было подумать о нитях. В тот день кому-то очень понадобилось сшить небо и землю, при этом не думая о нужности такого сочетания. Но приятно было то, что песня была по сути о дожде. Точнее даже – о дождях и их роли в наших судьбах. Может открыть новый раздел науки ;?
        Удачным был признан только тридцатый дубль. Он и был выбран основным. Необходимое количество копий сделают сразу после сведения и мастеринга. Собственно за этим и стоило зайти через пару дней. Записи остальных дублей были довольно быстро и без всяких протестов уничтожены. Попросту сожжены. Группа сидела в парке. Все пили пиво и договаривались встретиться «как-нибудь» чтобы снова поиграть. При этом можно было понять, что вряд ли это случится. Но каждый улыбался, соглашался что собраться надо, но при этом даже не собирался никуда приходить. Впрочем, обвинять никого нельзя – каждому просто хотелось создать иллюзию, что ничего не изменилось и все будет как обычно. Было бы это так просто! И даже там, в парке их застал дождь. Какой-то необыкновенный – теплый и приятный, хотя в апреле дожди довольно холодные – он словно пытался смыть все накопленное, очистить хоть часть этого мира, чтобы солнце могло щедрее дарить ему свет.
        Дождь стал почти условным рефлексом и каждый раз отблески фонарей в падающих каплях будили одни и те же воспоминания. Это стало неизменным как и восход солнца. Может, в чем-то это даже правильно. В любом случае нельзя забывать о своем прошлом, хотя многие и стараются забыть. Ведь и в самом деле – мы мало задумываемся о таких вещах, но забывая свое прошлое мы теряем часть себя, без которой не стали бы такими как есть.
        Звонила Q. Странно, но когда она звонит и слышишь знакомый голос, на какой-то момент захватывает чувство нет, не восторга, даже не радости, скорее – свершения чего-то крайне необходимого. Возможно это и ненормально. Даже если и так, хуже то, что это не лечится. Впрочем, и к лучшему. Не здраво лечить себя от себя же. Созваниваться с Q приходится довольно редко, поскольку у всех есть свои дела, свои заботы. Круг друзей, в конце концов. Намного реже приходится видеться. Но в этом есть и свои плюсы. Никто не сможет кому-то надоесть, к примеру. Но как же иногда хочется понадоедать!
        На следующий день после записи, Крис решил нанести визит одной своей знакомой, тоже клавишнице и в свое время подруге Линды. Не то, чтобы это было действительно надо сделать. Просто хотелось пойти куда-нибудь и к кому-нибудь. А поскольку остальные надоели, было решено вспомнить подзабытый адрес. Нет, сам по себе адрес забыт, конечно, не был. Но Крис ловил себя на мысли, что совсем забыл какого цвета дверь в подъезд и как выглядит дверь квартиры. А это уже само по себе говорит о том, что человека забыли. И хуже то, что абсолютно незаслуженно…
        Звонок в дверь. Секунды волнующего ожидания. За дверью слышны легкие шаги молоденькой девушки и бархатный певучий голос, говорящий «Мам, это, наверное, ко мне. Я открою». Щелчок замка и вот…
- Привет, я тут решил к тебе зайти. Не против?
- Привет. Нет, что ты. Конечно не против. Я даже рада. Неожиданно как-то. Все-таки столько не виделись. Думала уже и сама тебе позвонить… ой, извини, проходи. Невежливая я стала даже не предлагаю пройти. Давай я пиджак повешу.
- Нет, спасибо. Мне и так уютно. Тем более я ненадолго. Рассчитываю так, по крайней мере.
- Ну посмотрим на твои расчеты. Ты пока в комнату заходи. Подожди пока, я сейчас чаю поставлю. Или все-таки кофе? Ты, как я помню, кофе любишь.
- Кофе люблю, ты права. Только сейчас и правда лучше чай.
- Хорошо, подожди. Я сейчас приду.
- Давай уже, жду, конечно.
        Странно, вот уже сколько не виделись, а она рада меня видеть и даже не упрекнула в том, что забыли. Просто констатировала факт. Такое впечатление что даже ждала меня. Даже почти уверена, что пришли именно к ней. Что за этим кроется, хотел бы я знать? Может, решила жалость проявить? Нет, не похоже. Да и откуда ей знать что произошло? Сказать никто не мог. Позвонить и сообщить? Но номер есть только у меня и в блокноте Линды. Нет, что-то не то. Она явно от меня что-то прячет. Вот только знать бы что. А впрочем, время ведь покажет. Все равно мне терять уже нечего, а приобретения не предвидятся. Ладно, время покажет. А пока будем принимать такое оживление просто как приятную данность. Приятную данность…
- Смотри, уснешь так, - раздался голосок в комнате, - чай готов уже, садись, давай.
- Извини, я задумался просто, - вздрогнув от неожиданности ответил Крис, - да и устал немного, извини.
- Да ничего. Это просто я не подумала. Долго возилась с этим чаем и даже не подумала, что тебе заняться нечем. Взял бы почитать что-нибудь. Хоть не скучал бы.
- Ты же знаешь, что не взял бы, если не предложили. Да потом, и так очень неплохо – ты же знаешь, мне всегда есть о чем подумать.
- Все время ты о чем-то думаешь. Можно подумать не музыкант, а доктор философии.
Скажи еще, что думал о смысле жизни.
- Ну почти, - усмехнувшись сказал Крис, - только в своем переложении.
- Интересно. Расскажешь как-нибудь. Не замечал, что даже в таких темах ты используешь музыкальную лексику? Можно будет новый курс открывать в вузе – «Философия в понимании музыкантов». Если открою – позову почетным профессором.
- Спасибо. Теперь, если брошу музыку, пойду грузить студентов. А то я думал чем заняться. Вот что значит друзья. И по-твоему из меня выйдет проф.?
- Да ладно тебе утрировать, - засмеялась девушка, - тем более ты застрелишься раньше, чем преподом станешь. «Завтра на восемь экзамен и никаких шпаргалок!» - в твоем исполнении это будет хуже, чем рэп от Киркорова. Не смеши ну! Я ведь пошутила!
- Так я тоже пошутил. Причем развил твою же шутку. Ничего страшного в этом нет.
- Да ладно тебе. Скажи лучше что с тобой. Ты выглядишь так, как будто знаешь дату конца света и сказать не можешь.
- Ну, примерно так. Только не совсем то сравнение.
- Ладно, можешь не рассказывать. Я вижу тебе не сильно хочется говорить об этом.
- Ты права. Причем не только говорить, думать лишний раз об этом не хочу.
- По тебе это видно. Знаешь, давай я сейчас сыграю твое настроение, а ты просто сиди и слушай. Мне совсем недавно эта мелодия в руки попала. Тебе, думаю, подойдет.
- Что за мелодия, хоть?
- Вряд ли ты знаешь. Классика, причем еще и композитор француз.
- Да, ты права. Скорее всего не знаю. Что ж, давай.
- Сейчас, ноты найду. Ты пока в кресло садись. Располагайся, так сказать.
- Да, хорошо, спасибо. Не знаю зачем это тебе, но все равно спасибо.
        Полилась волшебная мелодия. Нет, ничего сложного, как это обычно в классике, ничего заумного. Просто красивая и печальная мелодия. Хотя нет, не просто. Необычная смесь нежности, печали и глубокой любви. Слез нет, но они подразумеваются. И насколько же просто и красиво это все сказано. Казалось, что музыка поглотила уже полностью все вокруг и ничего не оставила. Взяла себе все боли, страхи. Очистила и заставила жить, но при этом помнить о себе самой, о своей невыразимой печали, о своей неразделенной нежности и еще о многих таких «не». Казалось, что музыка не кончится никогда. Собственно, не хотелось финала. Надо было, чтобы музыка нарастала, постоянно звала за собой, из плавной и нежной становилась громкой и властной, подчиняла себе… стереть, уничтожить все. Нет, скорее только устало тосковать о чем-то утраченном. А пальцы пианистки гладили клавиши. И инструмент подчинялся воле и плавно и легко слезил звуком, а иногда вырастал в огромный вал, медленно катящийся мимо в своем тихом величии. Какая-то невероятная магия ощущалась в воздухе в тот момент. Единение двух людей, двух душ посредством инструмента и музыки, «творческий оргазм» и невероятное самоотречение.
        Мелодия уже отзвучала, но два человека в комнате никак не могли вернуться в реальность. Крис сидел с какой-то жуткой углубленностью в себя. Девушка же тяжело дышала и поправляла, уж неизвестно как, растрепавшиеся во время игры волосы. Это выглядело немного странно, тем более, что кто угодно вошедший в комнату, подумал бы о чем угодно кроме музыки. А дело именно в музыке. Это был «Лебедь». «Лебедь» Сен-Санса. И неизвестно откуда взялась мелодия, но она и вправду навевала какую-то непередаваемую светлую грусть. Говорят, лебеди обычно плачут перед смертью… Сложно сказать насколько это правда, но если так, то именно таким и должно быть прощание. Не объяснить почему, но душа лежит чаще именно к такой музыке и таким прощаниям. Жаль, не все так умеют.
        Все же наступившую тишину пришлось нарушить. Так или иначе, но такие моменты не могут длиться вечно. Но, я уверен, всем бы этого хотелось.
- Так что, я угадала, я поняла тебя?
- Спасибо, Тоня, не знаю даже как это тебе удалось, но ты права.
- Так значит… С ней что-то случилось?..
- …
- Все так плохо? Вы что, расстались? Она тебя бросила?
- В какой-то степени можно и так сказать.
- Тогда я тебя понимаю. Ты всегда ее так любил. Она мне рассказывала.
- Да это и не удивительно. Должна же она была хоть кому-то рассказывать.
- Одного не пойму – почему она тебя бросила.
- Я и сам не пойму как такое случается. Но, знаешь, в жизни так бывает – вот ты живой, а через пять минут уже нет.
- Неудачное какое-то сравнение.
- А это и не сравнение. Неужели ты еще не поняла?
- Ты хочешь сказать… она… но как?
- Просто. Сбил пьяный водила. На перекрестке. Как раз возле дома. Ее дома. Вот и все.
- Ты что, был там? – голос зазвучал некоторым сомнением.
- Не просто был. Все при мне и случилось. И у меня на руках… в общем не будем об этом. Мне и так все это болит. Я не хочу лишний раз тревожить.
- Понимаю.
- Да не совсем ты и понимаешь. Впрочем, лучше такое и не понимать.
- Знаешь, мне страшно подумать что ты сейчас переживаешь или уже пережил.
- Вот и не думай, чтоб не было страшно. Надо сказать, ты уже мне немало помогла. И, если можно, дай мне ноты «Лебедя».
- Не могу, в том и дело. Мне не жалко, конечно. Просто я второй экземпляр могу уже и не достать. Да и зачем они тебе? Ты же нот не знаешь, да и пианино у тебя нет.
- Ну я не играть собираюсь. А потом, мне было бы важно, чтобы у меня был именно твой экземпляр.
- Почему именно мой?
- Ну, как тебе объяснить. Довольно просто все. Вот в случае чего, захочу тебя вспомнить и вообще этот момент – посмотрю на ноты, вспомню мелодию. Вот так просто.
- Да, но ты разве куда-то собрался? Зачем вспоминать? Просто приходи и все. Я всегда буду рада тебя видеть.
- Ну да. Надо полагать даже Паша моим визитам очень обрадуется Я бы на его месте так просто с ума от радости сошел. Ты представь себе как это выглядеть будет.
- Да что ты так о нем беспокоишься? Предоставь это мне, если для тебя это так важно.
- Надо полагать ты с ним обязательно поговоришь? Не стоит. Я бы на его месте обязательно обиделся на такую ситуацию. Конечно, буду иногда заходить, но не думай что часто. С тех пор как все произошло, многое переменится. Просто пойми и прими как есть. Все равно от той дружбы, что была мало что останется. Не то, чтоб я так хотел, но это жизнь.
- Почему? Зачем именно так?
- Ну, например, я буду смотреть на вас с Пашей и тихо завидовать. Это само по себе плохо. Не только для вас, скорее для меня. Конечно, мне проще будет пореже заходить. Я же не хочу портить жизнь себе и своим друзьям. Вот так вот…
        Комната погрузилась в какую-то дикую тишину, тем более неуместную после музыки. Каждый думал о чем-то своем. Однако, хуже то, что в конце концов для Криса это была последняя встреча с Тоней. В тот момент об этом никто толком не догадывался. Но, чему быть, того не миновать. В конечном счете, тем или иным путем все мы попадаем в подобные ситуации. Зависит только от того, какой именно путь нас к ней приведет. Многие, конечно, соглашаются на все условия, ведь в чем-то это довольно выгодно. Но, не всегда. Впрочем, об этом ниже…
        Голос Тони нарушил создавшуюся тишину, причем ровно через тот временной промежуток, который удостоился бы аплодисментов от любого именитого кинорежиссера. Впрочем, события сами по себе напоминают какой-то сценарий. Правда, это только внешнее впечатление. Когда нечто подобное происходит с кем-то из нас в жизни, это воспринимается как вполне серьезная дилемма. Вопрос глобального масштаба, иного не дано. Возможно поэтому многие люди, пусть не академики, но считают, что сценарии всякого мыла пишутся из жизни, только события сильно преувеличиваются. Можно с этим не соглашаться, но доля истины в этом убеждении все же есть и этот факт доказательств не требует. Хотя, кому как.
- Знаешь, Крис, вообще у меня давно этот разговор назревал. Раньше он, конечно, абсолютно неуместен был. Я просто ждала момента. Сейчас тоже не тот момент, но лучше чем раньше. Не знаю как ты отреагируешь. Не говори ничего. Просто выслушай.
- Неужели все так серьезно, - усмехнулся Крис, - не верится прямо.
- Очень серьезно, почему я и говорю – молчи.
- Хорошо, ладно. Я весь внимание.
- Прекрасно. Но говорю снова – как ты отреагируешь я не знаю. Попробуй просто правильно понять. Мне не так уж легко все это говорить, но скажу…
- Все насчет твоей зависти ко мне с Пашей если ты и будешь часто заходить – бред натуральный. И я собиралась с ним поговорить, но не о том, чтобы он спокойно на все реагировал. Понимаешь, еще когда Оксана нас только познакомила, я поняла, что по крайней мере это хорошо, что у меня будет такой друг. Но… все дело в том, что вы тогда часто заходили и я начала понимать, что тут вопрос несколько серьезнее. Думаю, ты понимаешь к чему я сейчас веду. Для меня это стало проблемой, причем большой проблемой. Собственно, я бы давно рассталась с Пашей, но тут мешало одно обстоятельство – надо было себя не выдать. С Пашей мы уже давно воюем как кошка с собакой. Никто просто об этом знать не должен был. Тем более ты, но вот теперь я тебе говорю. Снова не вовремя. Но лучше так. Понимаешь, я вам с Оксаной страшно завидовала, но только корни этой зависти прятала даже от себя. В общем, я завидовала даже не вам, а только ей… Понимаешь, я же не могла признаться даже себе, что отношусь к тебе не только как просто к другу. Нет, молчи, не говори. Я долго это все прятала. Для тебя это и сейчас не вовремя. Ты только потерял самого необходимого человека. Тебе сложно все это принять. Я тебе только говорю как есть. Было бы нечестным что-то прятать от тебя еще дольше. Знаю, что не права и не имела права, но это жизнь. Ты ведь и сам считал, что на Оксану не имеешь права и вообще ее не достоин. Я знаю, она говорила. Поэтому хотя бы не осуждай. Так вот, о главном. Я понимаю, что тебе не до того сейчас. И все же скажу. Знай, что я не хочу, чтобы ты вообще уходил. Я тебя люблю и не хочу твоего ухода. Можешь прийти хоть через год, если уйдешь, я буду ждать. Мне просто важно знать, что придешь. Я не скажу тебе, что помогу тебе все забыть – такое не забывается. По крайней мере постараюсь помочь не вспоминать. Я не буду пытаться нас с Оксаной сравнивать, сравнение может выйти не в мою пользу. Но не в том дело. Я просто хотела, чтобы ты знал, что я тебя люблю и буду ждать. И можешь теперь делать что хочешь – ненавидеть меня, хоть и плюнешь в лицо – я пойму тебя. Ты во многом будешь прав. В общем, дело твое – казнить или помиловать. Мне уже легче хотя бы уже и потому, что смогла об этом сказать.
- Ну что тебе сказать, - заговорил Крис после довольно долгой паузы, - ненавидеть тебя я, естественно, не стану – не за что просто. Это довольно неожиданно, правда. Ты права, что я ничего не смогу ответить толком. Сейчас так тем более. Ты всегда была в этом смысле очень понятливым человеком. Чем, собственно и нравилась. Но что тебе ответить я не знаю пока. И даже не представляю что скажу в будущем. В любом случае, должен поблагодарить как минимум за честность. Насчет остального поговорим немного позже. Не могу пока сказать когда. Да и все равно мне идти пора уже. Все уже почти темно.
        Оба посмотрели в окно почти одновременно и с каким-то испугом, будто это не темнота за окном, а в комнате свет включили в самый неподходящий момент. Так внезапно застает корабль буря, пусть неопасная в открытом океане, но довольно неприятная сама по себе. Так неожиданно бьет в дерево молния, хоть и не должна, вроде. Вот именно эта темнота за окном и была такой молнией. И Тоня немного притихла, как будто. И Крису вроде уже не так надо было спешить. Увы, мир не стоит на месте. Естественно, пришлось расходиться каждому по своим адресам.
        Крис спускался вниз с какой-то углубленностью толи в себя, то ли в какие-то почти поверхностные размышления. Конечно, много думалось о том, что сказала Тоня. Как-то сама собой возникла мысль, что надо будет вернуться. Не так уж и скоро, но все равно прийти к этой двери. Даже и не потому, что Тоня чем-то привлекала, но это такое отношение к жизни, когда после такого признания чувствуешь себя обязанным человеку. Причем, обязанным дать именно то, чего от тебя просят. Не всех это касается, но в большинстве случаев работает. Пусть это даже и неправильно. Но не только в этом дело. Просто есть такие люди, которым приятно знать, что они кому-то чем-то обязаны. Что-то вроде такого излишне развитого альтруизма, когда проще сделать хуже себе, чем сказать человеку твердое «нет». Кто знал, что этому жить осталось не так уж долго. В жизни все  меняется и всем приходится стать более жестоким, чем на самом деле. И вопрос здесь даже не в «хорошо» или «плохо». Так устроена сама жизнь, точнее – мы сами так ее устраиваем. Одно с уверенностью можно сказать обо всех нас вот таким образом живущих – довольно нескучно.
        Крис вышел из подъезда и лицо хлестнул ветер пополам с дождем. Вообще, в тот год дожди шли чаще чем обычно. Капли мелькали в свете редких фонарей и ненадолго приобретали вид удивительных жемчужин. Даже фонари в дождь светят каким-то непонятным янтарным бархатным светом. В этом свете почти нефтяным блеском отражается асфальт, а падающий дождь создает на нем иллюзию калейдоскопа.
        Домой Крис шел не спеша. Как-то не особо хотелось. Раньше домой приходилось постоянно спешить, ведь день с самого утра был полон каких-то планов. Теперь планов не было. Да и не особо хотелось возвращаться в квартиру, где было столько написано, прожито, договорено. Это было такое каждодневное напоминание не только о прошлом, но и о том, что теперь никогда ничего не будет так как прежде. Никто еще не догадывался, что этот визит к Тоне был последним и больше они никогда не увиделись.
Так начинался новый этап, в котором не будет ничего общего с прошлым, о котором, впрочем, часто вспоминалось и вспоминается. Оценка, да и ценность его со временем, конечно, поменялась. Может даже меняется и до сих пор. На какое-то время пришлось остаться без музыки и творчества вообще, но бросить оказалось сложно. Конечно, поменялись взгляды на творчество, на музыку. Но это еще только будет. А пока оставим Криса наедине со своими мыслями и пусть он спокойно идет и думает о Линде. Многих из нас спасает от одиночества мысленное общение с кем-то. Вот и сейчас он идет домой и думает: « Как же так случилось, наверное, даже ты мне не ответишь. Но, видно, так должно было быть. Мне тяжело здесь без тебя. Да и настроение такое же пасмурное как и погода. Посмотри, у нас опять дожди…».