О красоте

В «золотом сечении» смысла нет — мир асимметричен, а изъян лишь подчеркивает уникальность лица или предмета. Симметрию или красоту мы лишь воображаем, а потом всё, что асимметрично, подгоняем под воображаемую симметрию. Сие есть еще от античной греческой традиции, насчитывающей более 2000 лет. Мы со своим уже опосредованным мышлением, увидев ПАЛЕОЛИТИЧЕСКУЮ ВЕНЕРУ, шарахнулись бы от ее «красоты» — телесные диспропорции на лицо, хотя в свое время она была неотразимой красавицей! Судите сами!

Разумеется, всё выше сказанное относится лишь к внешней стороне вещей и явлений, в конце концов, человека. Когда же мы достигаем некоего метафизического уровня понимания жизни, подобный миру наших грёз, снов, а также неосуществимых мечтаний, то есть, наших иллюзий, мы начинаем апеллировать к вечной душе, бросая вызов смерти, ибо тело подвержено в конечном итоге старости, разрушению, смерти и гниению, правда, у некоторых уже при жизни. Душа, если она есть, настолько иррациональна, вернее, идеальна, что симметрия становится уже не так актуальна — ты ее не замечаешь, хотя умозрительно, она присутствует в нашем неестественном метафизическом сознании.

Разумеется, все законы и принципы бытия настолько абстрактны для нашего неискушенного понимания мира, что мы прибегаем к искусству, что и формирует нашу культуру как некий субстрат наряду с письменностью, литературой, наукой и т. д. Логос позволят нам понять причинно-следственные связи, происходящие у нас под носом, этос — не позволяет нам забегать чересчур вперед, чтобы не остаться с носом, а пафос наоборот нас подгоняет вперед — к идеалу, нами же придуманному, чтобы мы не деградировали на пути к прогрессу. И это все есть наша общечеловеческая культура со своей системой оценок и критериев, что нас и отличает от гамадрилов.