Такие же как мы

                I. ПЛЕМЯ

Серый Сокол зевнул, потянулся и открыл глаза. Небесные светляки всё ещё ярко горели на тёмном небе, но восток уже посерел, предвещая близкий рассвет.
Вчера вечером рано легли спать, так что молодой охотник, несмотря на очень раннее пробуждение, чувствовал себя выспавшимся, бодрым, отдохнувшим. За ночь костёр превратился в кучу тлеющих углей, так что первым делом юноша подбросил в него охапку хвороста. Затем, отойдя подальше, справил малую нужду. Вернулся к костру и оглядел спавших на земле товарищей. Юноша был горд оказанным ему доверием. Несмотря на то, что он только вторую луну, как был принят в охотничий отряд, ему и  его юным друзьям доверили, наряду с двумя опытными охотниками, важное дело. Ещё на последнем сходе племени, на празднике Осеннего Изобилия, совет вождей кланов во главе с Горным Орлом, вождём всего племени Детей Бизона, решил отправить отряд к племени Воронов для обмена.

В своих землях Вороны добывали обсидиан – лучший материал для изготовления ножей и наконечников для копий, а на следующем осеннем сходе Дети Бизона планировали большую охоту на мамонтов. А что может быть острее наконечников из обсидиана, легко пронзающих толстые шкуры длиннозубых! Специально для этого обмена заготовили побольше соли, собранной на берегах солёного озера, располагавшегося как раз посредине всех земель, принадлежащих Детям Бизона. Так что в заплечном мешке каждого из путешественников кроме запаса походной пищи лежал и мешок с солью. Серый Сокол переводил взгляд с одного своего спутника на другого. Взгляд его упал на девичьи лица – в походном отряде шли четыре юных охотницы. Мужчин в западном клане Детей Бизона было маловато, особенно после весенних потерь, когда погиб при налёте чужеземцев на стойбище один из мужчин в лучшем охотничьем возрасте; когда в пьяной драке был убит Чёрный Волк, а его убийца был изгнан из клана. Да и ещё отважная юная охотница пала, добывая мясо для клана в голодные дни весны. Может быть Серому Соколу и его сверстникам Зубу Мамонта, Быстроногой Лани, Ночной Сове, Высокой Сосне и Быстрой Речке и пришлось бы ждать осеннего схода, чтобы быть принятыми в охотничий отряд, да жизнь заставила сделать это раньше. И вождь клана не ограничился приёмом в охотничий отряд только что начавших охотиться юношей-подростков. Ведь юношей в клане было мало. Несколько лет назад злые духи в зимнюю стужу наслали на клан страшную болезнь – детей трясло в ознобе, болело горло, быстро забивавшееся грязно-белыми плёнками, не дававшими дышать. (Дифтерия) По прихоти злых духов тогда от удушья умерли почти все мальчики, не было достаточного количества юношей, вступающих во взрослую жизнь, так что мужчин-охотников, после ухода к предкам состарившихся добытчиков, сейчас в клане было мало. По совету умудрённого годами и уже из-за старости переставшего охотиться Крепкого Дуба, в западном клане произошло невиданное ранее в племени – прошлой осенью на большую охоту стали ходить и девушки. И юные красавицы не подвели – не хуже юношей они загоняли оленей, тарпанов и бизонов. Особенно отличилась своими охотничьими подвигами бесстрашная Высокая Сосна. Такое имя дано было ей не просто так – девушка была самым высоким человеком в племени. Задумчиво смотря на огонь, юный охотник мечтал о том, как он всем покажет свою смелость и находчивость. Старшие товарищи не пожалеют о своём выборе! И ещё он думал о том, какое впечатление его подвиги произведут на его сверстницу, юную охотницу Быструю Речку. Юноша представлял, как он после охотничьей экспедиции принесёт в стойбище не что-нибудь, а шкуру пещерного льва, которую бросит перед Быстрой Речкой и небрежно скажет ей: «Это тебе подарок, сделай красивую накидку». С каким восхищением девушка будет смотреть на отважного охотника!

Размечтавшийся Серый Сокол не заметил даже как стали просыпаться другие охотники и охотницы, как стали доставать из мешков походную еду для завтрака. Очнулся юноша только после того, как его окликнул предводитель отряда, могучий Рыжий Мамонт и приказал вместе с Зубом Мамонта сходить к ручью, принести бурдюк свежей воды. Юноши переглянулись – ходить за водой женская работа, почему же вожак дал им такой приказ? Но сверстница юношей, Быстрая Речка, была занята – раскладывала порции походной еды, а три другие девушки-охотницы были старше Зуба Мамонта и Серого Сокола, кто на луну, а кто и на три, так  что юноши не смогли послать их за водой. После завтрака двинулись дальше в путь. Сегодняшний день был самым опасным за всё путешествие. В землю Воронов было два пути – один более длинный северный и более короткий южный, проходивший по многоречной долине и пересекавший её поперёк. Южным путём, хоть он и короток, почти никогда не пользовались – приходилось идти по земле, принадлежавшей Низколобым, а отношения с этим народом после нескольких стычек были весьма напряжёнными. Но сейчас приходилось спешить – к началу следующего полнолуния надо было вернуться в клан, так что, посовещавшись, охотники решили идти коротким путём, несмотря на опасность. Рыжий Мамонт принял меры предосторожности – вперёд был послан дозорный, который при опасности должен был лаем шакала предупредить отряд, сам он взбирался на вершину каждого высокого холма и внимательно оглядывал окрестности. Но всё шло хорошо, никто, кроме прыскавших в разные стороны зайцев и перепёлок, не попадался по пути. А вот когда солнце перевалило зенит, дозорный каркнул вороном. Охотники подбежали к нему – на земле отчётливые отпечатки копыт оленя. Охотники и охотницы переглянулись – за руку дней пути сытная, но однообразная дорожная пища, состоявшая из смеси сушёных мяса и ягод с жиром, приелась, всем хотелось свежего мяса. Предводитель отряда заколебался – охота это потеря времени на земле Низколобых, но девушки-охотницы так очаровательно заулыбались, так ласково посмотрели на Рыжего Мамонта, что сердце сурового охотника растаяло и он дал сигнал к началу охоты.

Внимательно изучив свежий след, опытные следопыты поняли, почему олень был один. Ведь рогатые ходят всегда стадом. Судя по следам, рогач хромал на правую заднюю ногу. Поэтому то он и отстал от стада. Так что надо было спешить – как бы людей не опередили другие охотники, четвероногие. Хромой олень быстро станет добычей волков, пещерного льва, гиен и других клыкастых. Люди сложили дорожные мешки в центре зарослей колючих кустарников и устремились по следу рогатого. Несмотря на хромоту, олень шёл достаточно быстро, так что когда навоз оказался тёплым, что указывало на близость добычи, времени прошло много. Но вот поднявшийся на холм Львиный Коготь каркнул вороном и махнул руками в стороны. Все без слов поняли дозорного и рассыпались полукругом. Осторожно поднялись на вершину и увидели внизу у ручья прихрамывающего оленя. Осторожно, прячась за кустами, двигаясь против ветра, охотники начали подбираться к добыче. Уже копья вложены в копьеметалки, уже кое-кто отвёл руку с оружием назад, когда нога подбиравшегося к добыче Серого Сокола провалилась в барсучью нору. От неожиданности юноша вскрикнул и вспугнул оленя. Вскинув голову, рогач рванулся с места. Охотники с криками разочарования метнули копья, но было слишком далеко! Только копьё ближе всех к оленю находившегося Зуба  Мамонта вонзилось в туловище животного, но большое расстояние ослабило удар. Олень рванулся назад по своим же следам. Не потерявший чувства юмора Львиный Коготь крикнул предводителю отряда: «Ну и хорошо, вернёмся к мешкам!» Вошедшие в азарт охотники ринулись за животным. Хромому, да ещё и раненому оленю ни за что не уйти от людей, все были в этом уверены. На бегу Рыжий Мамонт отвесил затрещину Серому Соколу – что это за охотник, который не видит что у него под ногами! Внимательнее надо быть! С пылающими от стыда щеками юноша даже не почувствовал тяжёлой руки вожака. Ну это же надо так подвести товарищей! Сжав зубы, юноша летел вперёд – он надеялся первым настичь оленя и вонзить  в него своё копьё. Он покажет всем, что досадная неудача всего лишь случайность, что он такой же охотник, как и старшие товарищи. Капли крови на траве указывали путь рогатого, так что охотники уверенно шли по следу. А вот на земле и копьё Зуба Мамонта. С радостным криком юноша  поднял оружие – лишиться его он не хотел. Древко было сделано из прекрасно высушенного прочного ствола рябины, слегка шероховатого, так приятно лежащего в руке. Древко то сделать можно, хотя и выбор дерева для него и обработка, были достаточно сложным делом. Но вот наконечник, наконечник юноше на прошлом осеннем сходе,  был сделан лучшим мастером племени и из ценного обсидиана. Лишиться такого копья было бы большой потерей для каждого охотника. Погоня миновала место, где были сложены походные мешки и люди уже видели оленя, подбегавшего к зарослям рябинника.

 Рогач совсем выдохся, можно было не спешить и преследователи перешли на шаг и даже задержались около ручейка, чтобы утолить жажду. Олень совсем остановился около зарослей, стоял, опустив голову и тяжело дыша. Из раны в правом боку сочилась кровь. Люди не спеша направились к добыче, как вдруг  в воздухе мелькнули вылетевшие из зарослей два копья. Олень рухнул на землю, охотники замерли, ветви рябин раздвинулись и из зарослей вышли люди. «Ох, не хотел я задерживаться для охоты и не зря» - мелькнула мысль у Рыжего Мамонта. Вышедшие из зарослей мужчины были на полторы-две головы ниже путешественников, а уж Высокая Сосна возвышалась над ними как дерево над кустами. Но, несмотря на небольшой рост появившиеся охотники обладали широченной грудью и мощными мышцами. Так что, несмотря на более высокий рост, Дети Бизона не хотели бы схватиться с незнакомцами врукопашную. Тяжёлые нижние челюсти, лишённые подбородочных выступов, низкие, убегающие назад лбы, надглазничные валики, вытянутые затылки придавали незнакомцам странный, даже пугающий вид. Кто-то из девушек испуганно вскрикнул и охотники обоих отрядов вскинули копья. «Низколобые!» - мелькнула мысль у никогда не видевших их Зуба Мамонта, Серого Сокола и девушек-охотниц. Рыжий Мамонт лихорадочно размышлял о том, что же делать дальше. Низколобых мужчин было рука и ещё двое. Путешественников было на один больше, но мощные мышцы хозяев здешних мест не обещали победы путешественникам. Кроме того в зарослях за спинами охотников Низколобых мелькали ещё какие-то фигуры. Что же делать? Уходить, оставив оленя? Это было обидно. Тем временем Низколобые угрюмо смотрели на путешественников, но пока никаких действий не предпринимали. Рыжий Мамонт принял решение – он не мог подвергнуть опасности отряд и провалить порученное им дело. Опустив своё копьё, вожак начал медленно отступать. Другие охотники последовали его примеру. Медленно, пятясь, они отходили назад, Низколобые тоже опустили копья. Их вожак Крынк тоже не хотел схватки. Сегодняшний день был очень удачным для Детей Мамонта – утром они добыли крупного бизона, а сейчас свалили оленя. Группа надолго была обеспечена мясом и сейчас Крынку и другим охотникам хотелось поскорее отнести добычу на стоянку, разделать её и развесить мясо для просушки и копчения. К тому же подростки собрали много сладкой земляники, а женщины заготовили для летнего праздника пьянящий напиток из перебродившего мёда. Чувства вожака разделяли и все остальные охотники Детей Мамонта и прятавшиеся в зарослях их женщины. С другой стороны надо было проучить чужаков, чтобы они больше не заходили на не свою землю.

Дети Бизона отступали к зарослям кустарника, в которых лежали их походные мешки. Крынк решился и гортанным голосом скомандовал – сам он, а так же Гукн, Брэгг и Хварр пойдут на почтительном расстоянии за пришельцами, а другие охотники вместе с женщинами разделают и отнесут оленя на стоянку. Дети Бизона увидев что только часть Низколобых идёт за ними, осмелели и ускорили шаг. Солнце стояло уже низко над горизонтом, когда отряд достиг колючих кустов, в которых была спрятана ноша. А вот и мешки. Взвалив их на спины, отряд быстро двинулся своим путём, стараясь как можно быстрее миновать опасную территорию. Только любопытный Серый Сокол то и дело оглядывался на странного вида охотников. Любопытство его и подвело – когда он в очередной раз оглянулся, его нога угодила в ямку, он споткнулся и упал. Хоть мужчине и не положено показывать, что ему больно, но юноша не мог удержаться от короткого крика – боль пронзила правое предплечье. Товарищи подскочили к юноше, Рыжий Мамонт, задрав рукав его кожаной рубахи, осмотрел пострадавшую руку и горестно вздохнул – даже ему, несведущему в целительстве, стало ясно – травма весьма серьёзна. Предплечье было неровным, быстро синело и опухало. Целительница клана, Седая Ива, была далеко. Вожак отряда задумался – если срочно не оказать юноше помощь, то рука если и срастётся, то неправильно и Серый Сокол никогда не сможет стать ни искусным охотником, ни мастером какого-нибудь дела. Выход был один – как можно быстрее идти к племени Воронов, до него было ближе, там их целительница окажет юноше помощь. Рыжий Мамонт скомандовал и все побежали в сторону заходящего солнца. Серый Сокол бежал наряду со всеми, хотя каждый шаг отдавался болью в сломанном предплечье. Впереди всех бежал дозорный – Львиный Коготь. Низколобые с их короткими кривоватыми ногами не могли угнаться за Детьми Бизона и постепенно отстали. Впрочем, Крынк и не ставил целью догнать пришельцев. Он только хотел убедиться – незваные пришельцы ушли с земли Детей Мамонта. Поэтому Крынк, Гукн, Брэгг и Хварр особо не спешили и шли по следам, оставленными пришельцами. Убедившись, что пришельцы не собираются возвращаться, охотники повернули назад.

Тем временем путешественники быстро приближались к броду на реке. Рыжий Мамонт планировал в свете заходящего солнца переправиться через поток и выбрать место для ночлега. Бежавший впереди отряда дозорный вдруг резко остановился и издал какой-то странный звук. Это не был ни один из сигналов, принятых в племени. Львиный Коготь как-то странно ойкнул, вскрикнул и ошеломлённо уставился на что-то, чего ещё из-за кустов не видели остальные путешественники. Люди подбежали к дозорному и остолбенели – на берегу реки, прямо у места брода пировали два невиданных ими зверя, терзая тушу бизона. Две огромные, больше пещерного льва, рыжеватые кошки с клыками в верхней челюсти длиной в две ладони рвали мясо и с громким урчанием поедали его. Никогда люди не видели таких зверей! Не в силах шевельнуться люди смотрели на пировавших кошек. К несчастью порыв ветра, направленный прямо к зверям, донёс до них запах людей. Клыкастые подняли головы, в их зелёных глазах засверкали молнии и один из зверей издал оглушительное рычание. Кровь застыла в жилах путешественников и люди не сговариваясь бросились бежать в обратную сторону. Никогда им не приходилось бегать так быстро! Все они были отважными охотниками, но против таких зверей что могли они сделать! Да такая кошка одним ударом лапы убьёт человека, огромные клыки играючи его разорвут! Путешественники мчались, боясь обернуться и поэтому не видели – кошки не стали их преследовать, а опять занялись бизоном. Только когда уже опустились на землю сумерки, отряд остановился. Люди, покрытые жарким потом, тяжело дышали, отирали лбы. Тихая и молчаливая Ночная Сова негромко сказала: «Сказитель рассказывал о таких зверях, я слышала, когда ещё не была охотницей». Все припомнили – на одном из прошлых сходов племени на праздник Осеннего изобилия известный всем кланам племени сказитель, болтун и любитель приврать Лисий Хвост, рассказывал о таких кошках. Дескать, он сам чуть не попал в лапы клыкастой, но сумел обмануть, запутать следы и уйти от зверя. Тогда никто не поверил вралю,  а вот и зря – есть такие звери! И сейчас людям вроде удалось уйти от гигантских кошек.

 Темнота спускалась на землю – пора подумать о ночлеге. Рыжий Мамонт огляделся – да вроде и искать ничего не надо – небольшая рощица, в которой есть хворост, журчит ручеёк, что ещё человеку надо. «Останемся до утра здесь, собирайте хворост» - распорядился вожак, доставая из своего мешка походную еду, кремень и огненный камень. И вот уже потрескивают в огне ветви, сидящие вокруг костра люди едят. Да, походная еда это не то что свежая, поджаренная оленина, да охота сегодня была неудачной. Хорошо, что без ущерба унесли ноги и от Низколобых и от клыкастых. А сломанная рука Серого Сокола срастётся – приятное ощущение сытости наполнило людей оптимизмом. Не завтра, так послезавтра они дойдут до Воронов и их целительница вправит сломанные кости и всё будет хорошо. Утомлённые люди крепко уснули. Под утро Рыжий Мамонт проснулся – что-то изменилось в его самочувствии. Он не мог сказать что именно, но понимал – что-то разладилось в его могучем теле. Никогда он не чувствовал себя так плохо – что-то побаливало, но что именно он не мог точно бы рассказать. Огромный охотник лежал, вглядываясь в сереющий восток и прислушиваясь к своим ощущениям. Голова стала как каменная – невозможно было её поднять. Мучительно ломило лоб и виски, болели мускулы рук и ног, покалывало в правом боку в груди. Через некоторое время он почувствовал озноб – огромное тело затряслось в лихорадке. А когда другие путешественники проснулись, то их вожаку стало совсем плохо – он лежал закрыв глаза  часто дыша и покашливая, могучее тело бил озноб, лицо пылало, сухие обмётанные губы потрескались от внутреннего жара, на крыльях носа появилась какая-то красная сыпь. Растерянные путешественники переглядывались, не зная как поступить. В их отряде были четыре девушки, трое юношей и вожак – мужчина в лучшем охотничьем возрасте. Вот он то и заболел.

Первым пришёл в себя Львиный Коготь – он был самым старшим из оставшихся и сейчас, когда заболел Рыжий Мамонт, руководство перешло к нему. Оставаться тут было нельзя, надо выбираться к людям. Но как это сделать? Рыжий Мамонт идти не мог, надо было его нести. Но на чём? Вокруг росли только тонкие берёзы, осины и молодые дубки. Сделать крепкие носилки из их стволов было невозможно. Да и для изготовления носилок нужна большая прочная шкура. Вот если бы вчера удалось завалить оленя! Впрочем, даже если бы удалось сделать крепкие носилки, то это бы не решило проблему – двое здоровых юношей и четыре девушки не унесли бы далеко грузного, могучего мужчину. Здоровым до земель племени Воронов было не меньше чем день ходьбы, а уж с больным на носилках!.. Но делать было нечего – Львиный Коготь распорядился – Серый Сокол остаётся с больным, то и дело просившим пить, а все остальные идут искать крепкие деревья и на охоту, нужно добыть оленя или бизона, чтобы шкуру пустить на изготовление носилок. И вот четыре девушки и двое юношей покинули место стоянки. Около костра остались двое. Серый Сокол настороженно оглядывался – теперь, когда он не мог действовать правой рукой, всё его пугало. В шелесте листвы он слышал мягкие шаги огромных клыкастых кошек, хотя и знал – если звери решат напасть на них, то он их и не услышит и не увидит. Из-за кустов взовьётся  огромное гибкое тело и громадные клыки вонзятся в него. Целой левой рукой он крепко сжимал копьё. Глаза всё время обшаривали взглядом заросли кустарника, в ушах в конце концов от напряжения так зазвенело, что он и не услышал как за его спиной раздвинулись кусты и на полянку вышли люди.

Шедший во главе охотничьего отряда Крынк внимательно посмотрел на крепко сжимавшего левой рукой копьё совсем юного мужчину и лежавшего на земле здоровяка. Затем он склонился над Рыжим Мамонтом. Как сквозь сон громадный охотник увидел склонившееся над ним лицо с покатым, убегающим назад лбом, надглазничными валиками и выступающим вперёд носом (неандерталец). «Низколобый» - мелькнуло в голове больного, он хотел оттолкнуть чужака, но не было сил поднять руку. Крынк на некоторое время задумался, а затем,  приняв решение, гортанным голосом отдал команду. Из семи вышедших из кустов охотников около путешественников остался только Брэгг, остальные быстро пошли назад. Серый Сокол настороженно смотрел на Низколобого, крепко сжимая копьё, хотя понимал – в случае схватки, даже с обеими целыми руками, ему не устоять против низкорослого, но с могучими мускулами незнакомца. А тот без страха смотрел на пришельцев. И даже пришёл на помощь, когда Рыжий Мамонт опять хриплым шёпотом попросил воды – приподнял голову больного, чтобы тому было удобнее попить из поднесенной юношей деревянной чашки. Солнце уже подбиралось к зениту, когда кусты вновь раздвинулись и на полянку опять вышли Дети Мамонта. Они несли с собой два длинных крепких шеста, полотнище толстой шкуры и длинные ремни. Сноровисто изготовив носилки, низкорослые, но очень сильные мужчины положили на них больного и подняли ношу. Напрасно Серый Сокол старался остановить их, пытался дать понять что надо подождать других его спутников. Крынк стал впереди, Хварр, Брэгг, Ругн, Гукн взялись за ручки носилок, Вырн и Нырр замкнули процессию. Крынк посмотрел на юношу и призывно махнул рукой. Серому Соколу ничего не оставалось делать, как последовать за Низколобыми. Процессия двинулась на юг. По пути Серый Сокол то и дело надламывал ветви кустов и деревьев, как можно больше старался измять траву, чтобы товарищи наверняка нашли их по следам. Низколобые шли размеренным шагом, периодически останавливаясь отдохнуть и сменяясь у носилок. В один из таких коротких привалов юноша достал из своего мешка походную еду и предложил своим неожиданным спутникам. Низколобые, проглотив по куску смеси сушёных мяса и ягод с жиром, одобрительно покивали головами и в свою очередь протянули юноше кусок свежего мяса, явно зажаренного сегодня. Подкрепившись, продолжили путь. Когда солнце подошло к зениту, люди вышли к цели своего похода – к широкой и глубокой речной долине в лесостепи. Тут было жилище Низколобых – догадался Серый Сокол. И действительно в отвесной скалистой стене зиял вход в пещеру.

На площадке перед ней работали женщины и играли дети. Увидев охотников с ношей, остальные обитатели пещеры ринулись к ним. Охотники же донесли носилки с больным до самого входа в пещеру. Крынк громко крикнул: «Бэрда!» Из пещеры показалась седая, но ещё крепкая женщина. Не издав ни звука, она взглянула на незнакомцев и выслушала пояснения Крынка. Затем, всё так же молча задрала рукав рубахи Серого Сокола и ощупала его сломанную руку. Юноша стойко перенёс болезненную процедуру. Затем Бэрда склонилась над Рыжим Мамонтом, внимательно посмотрела на лицо, пощупала пальцами запястье, горячий лоб, прислушалась к хриплому дыханию и позвала: «Хруна, Нэрда!» Две более молодые женщины подбежали к старухе и, выслушав её короткое указание, сняли с больного рубаху и посадили на носилках, поддерживая, чтобы он не упал. Серый Сокол во все глаза следил за действиями, как он понял, целительницы Низколобых. Седая женщина прижалась ухом к покрытому рыжими волосами торсу громадного охотника и внимательно прислушалась. Обслушав всю грудь, она сокрушённо покачала головой и обратилась с довольно длинной речью к вождю. Тот, выслушав старуху, на некоторое время задумался, а затем согласно кивнул головой. Затем Крынк подошёл к Серому Соколу и что-то сказал, указывая рукой то на Рыжего Мамонта, то на Бэрду, то на пещеру. Юноша, хоть и не понял странно звучавших гортанных звуков, но догадался – вождь предлагает оставить больного у них в пещере, чтобы целительница могла его полечить.

Великодушное предложение вождя Низколобых потрясло юношу – он помнил рассказы старших мужчин о столкновениях с этим народом, о враждебности Низколобых. А тут такое великодушное предложение! Юноша почувствовал, как слёзы наворачиваются у него на глазах и, не раздумывая долго, он согласно кивнул. Низколобый понял его и равнодушного к происходящему Рыжего Мамонта занесли в пещеру.

 Бэрда не теряла времени – налила в деревянную чашу воды из бурдюка и довела её до кипения раскалёнными в костре камнями. В кипящую воду кинула пригоршню какой-то сухой травы и поставила настаиваться. Серый Сокол, боясь показаться невежливым, зашёл в пещеру. С любопытством оглянулся – в разных местах на земле лежали охапки сухой травы, покрытые шкурами, «Спальные места» - догадался юноша. В центре пещеры горел небольшой костёр, хотя и в других местах виднелись чёрные пятна на земле. «Здесь они жгут костры зимой, а сейчас, летом, снаружи» - опять понял Серый Сокол. В глубине пещеры он увидел носилки с Рыжим Мамонтом. Юноша склонился над тяжело дышащим старшим товарищем: «Они тебе помогут». Глаза вожака были мутны, но он понял юношу и согласно кивнул. «А наши нас найдут, я оставил хороший след» - продолжил юноша. Он хотел рассказать вожаку о том, что он увидел в стойбище Низколобых, но к больному подошли Бэрда, Хруна и Нэрда. Сначала старуха напоила больного каким-то отваром, судя по гримасе Рыжего Мамонта Серый Сокол понял - неприятным на вкус. Затем женщины намазали торс больного какой-то мазью с резким запахом, в котором юноша различил запах жгучего хрена. Укрыв больного меховым покрывалом, женщины пошли к выходу, а Бэрда поманила юношу за собой, он послушно пошёл за целительницей. На площадке перед пещерой стояла большая корзина. Бэрда запустила в неё руку и извлекла какое-то каменное орудие. Серый Сокол, любопытный, как и все молодые, остановил старуху и жестом попросил показать его.

 В руке юноши очутился плоский кусок кремня с острым одним краем и тупым противоположным. «Это нож Низколобых!» - понял юноша. Орудие совсем не походило на изделия Детей Бизона, оно было значительно шире и толще, без костяной рукоятки, но лезвие было весьма острым. Старуха протянула нож Хруне и что-то сказала. Молодая женщина поспешила к зеленевшей вдали берёзовой рощице. Оттуда она вернулась с трубкой бересты. Опять целительница принялась раскалёнными камнями нагревать воду в большой деревянной чаше. Когда вода закипела, она отлила немного воды в маленькую деревянную чашку и бросила туда щепотку какой-то сухой измельчённой травы и поставила настаиваться. А сама извлекла из кожаной сумки корень растения и принялась его жевать, периодически сплёвывая в чашку с настоем. В большую же чашу с горячей водой она положила трубку бересты.

 Когда настой был готов, целительница попробовала его языком, подумала и добавила ещё немного воды. Жестами она показала Серому Соколу чтобы тот снял рубаху. Видя решительный настрой целительницы, юноша не стал противиться и стянул одежду. Затем Бэрда решительно протянула чашку юноше. Тот заколебался, но видя спокойное лицо целительницы собрался с духом и выпил горьковато-кислую пенящуюся жидкость. Старуха решительно толкнула юношу в грудь, показывая чтобы он лёг. Серый Сокол послушно выполнил указание. Лёжа на спине, он смотрел в небо и прислушивался к своим ощущениям. Старуха  же положила пальцы на левое запястье юноши ощупывая биение артерии. Серый Сокол почувствовал - его сердце стало биться сильнее и реже. Затем стал наплывать какой-то туман, он уже не мог различить на синем небе белые перистые облака. Затем чёрное облако выключило его сознание. Увидев это, Бэрда пощупала его мышцы – они были мягкими как шерсть мамонта. Целительница отдала короткий приказ своим помощницам. Молодые женщины ухватили юношу за плечо и стали тянуть руку к себе. Целительница же крепко схватила запястье и потянула в другую сторону. Вокруг собрались любопытные – дети, другие женщины и даже взрослые охотники. Те, кто стоял ближе даже услышали щелчок, когда кости стали на место.

 Бэрда отдала новый приказ – одна из помощниц отпустила плечо и перехватила запястье, целительница же достала из чаши размякшую бересту и заключила руку в своеобразную шину, точно подогнав мягкую кору по форме руки. Затем обернула шину лоскутом тонкой кожи и обвязала кожаным ремешком. (Описан закрытый перелом костей предплечья со смещением, репозиция отломков с последующей иммобилизацией повреждённой руки) Затем женщины занялись своими делами, зрители разошлись, а Серый Сокол продолжал спать. Юноша очнулся, когда солнце уже скатилось к линии горизонта. Голова кружилась и побаливала, но в целом он чувствовал себя неплохо. Он сел и заметил – правая рука в повязке. Первым желанием его было снять её, но Бэрда вовремя заметила, как юноша потянулся к ремешку и сердито оттолкнула его руку. Затем, указывая на шинированную руку, нахмурилась и отрицательно покачала головой. Юноша понимающе кивнул – он понял что это такое, их целительница, Седая Ива, делала то же самое в случае перелома. Тем временем все Низколобые расселись у костра. Женщины наделили всех, не забыв и себя, жареным мясом. Бэрда, посмотрев как дела у больного, вместе с ещё одной женщиной вынесла большой бурдюк, из которого все стали наливать себе в чашки пенящуюся жидкость, от которой шёл запах мёда. Протянули полную чашку и Серому Соколу. Он осторожно отхлебнул маленький глоток и удивлённо поднял брови – Низколобые тоже умеют готовить хмельное питьё! С удовольствием юноша выпил всё до капли и постарался знаками и мимикой показать хозяевам – напиток ему очень понравился. Низколобые, судя по их довольным ухмылкам, поняли его и налили ещё. Двое охотников пошли в пещеру и вынесли из неё череп мамонта и то, что Серый Сокол никак не ожидал увидеть – костяную флейту, такую же как и у его племени. Под ударами колотушки загудел череп, послышались звуки флейты. Низколобые вскочили на ноги и построились в две шеренги, взявшись за руки – мужчины и женщины отдельно. Молодая женщина встала около музыкантов и затянула, как понял Серый Сокол, песню. При первых звуках охотники и женщины пустились в пляс. Они слаженно двигались в разные стороны, поднимали вверх руки, притоптывали, хлопали в ладони, иногда подхватывали напев. Пляска и пение продолжались долго, пока солнце совсем не село. В спустившейся темноте ярче заблистал костёр, в который дети подбрасывали ветви.

 Утомлённые пляской люди уселись у костра и снова налили себе в чашки хмельного питья. Смолкли голоса и, в наступившей тишине послышался из зарослей свист иволги. Серый Сокол невольно удивлённо поднял брови – иволга птица дневная, почему же она свистит в уже сгустившейся темноте? А иволга просвистела и раз и другой и третий. И тут юноша понял – это его товарищи пришли по его следу. Неурочный свист дневной птахи привлёк внимание не только юного охотника, но и его гостеприимных хозяев. Крынк отдал какой-то приказ и охотники Низколобых, распалив факелы и схватив копья, двинулись к зарослям. Что-то прошелестело в кустах и замерло. В темноте охотники не решились идти дальше и вернулись к пещере. Серый Сокол подошёл к Рыжему Мамонту. Около больного охотника на корточках сидела Бэрда. Она пощупала рукой лоб и положила пальцы на запястье больного. Долго внимательно прислушивалась к своим ощущениям и, удовлетворённо кивнув, протянула охотнику чашку с такой же настойкой, что давала первый раз. Огромный мужчина послушно, как ребёнок, выпил тёмную жидкость. Серый Сокол тихо спросил: «Как ты себя чувствуешь?» Кашляя, сплёвывая рыжеватую мокроту, вожак отряда тихо ответил: «Плоховато, но лучше чем утром». (описана картина крупозной пневмонии) Затем, подумав, продолжил: «Нам повезло – Низколобые настроены доброжелательно, лечат. Интересно, почему они здесь? Я знаю их обычай – летом они всегда уходят на север, в тундру, вслед за оленями и мамонтами». «Я не знаю, мы же не понимаем их языка» - ответил юноша и добавил: «А наши пришли, я слышал только что - кто-то свистел иволгой». Рыжий Мамонт улыбнулся: «Так юноша у нас в племени зовёт девушку на свидание. Конечно, это наши дали тебе знак, что они рядом». Один из охотников Низколобых поманил Серого Сокола к себе и показал ему на большую охапку сухой травы и шкуры оленей. Юноша понял, что ему предлагают сделать себе спальное ложе и разместился на ночлег рядом с соплеменником. Ночью он то и дело просыпался, прислушивался – не раздастся ли свист иволги. Пару раз выходил наружу, на площадке перед пещерой стоял, вслушивался в ночную тишину, смотрел на небесные светляки, но никаких признаков того, что где-то недалеко соплеменники не слышал. Утром целительница снова, приложив ухо к груди кашляющего Рыжего Мамонта, выслушала его, пощупала биение артерии и дала какое-то снадобье. Больной уже убедился – таинственные травы действительно облегчают его состояние и поэтому послушно выпил лекарство. После утренней еды Крынк отдал команду и все охотники, взяв копья, зашагали прочь от пещеры. Но не успели они сделать и десятка шагов, как кусты раздвинулись и из них вышли Дети Бизона. Низколобые замерли, подняв копья. Однако юноши и девушки, вышедшие из зарослей спокойно подошли к ним, таща на шесте тушу оленя. Дети Бизона остановились в нескольких шагах от Детей Мамонта и, бросив свои копья на землю, положили оленя к ногам Низколобых и помахали пустыми руками. Низколобые тоже положили свои копья и некоторое время внимательно смотрели на пришельцев. Убедившись в том, что пришельцы настроены мирно, Крынк приглашающее махнул рукой. Охотники подхватили оленя и все направились на площадку перед пещерой. Дети Бизона расселись вокруг костра. Крынк отдал женщинам какой-то приказ и они наделили пришельцев жареным мясом. Пока Дети Бизона ели угощение, вокруг них собрались все обитатели становища. Дети таращили глаза на невиданных пришельцев. Особенно всех поразил рост Высокой Сосны. Когда девушка встала, ребятишки, собравшиеся вокруг неё, сначала изумлённо ахнули, а затем весело запрыгали, стараясь дотянуться до плеча невиданно высокой пришелицы. Серый Сокол, обращаясь к соплеменникам, сказал: «Низколобые приняли меня и Рыжего Мамонта хорошо. Их целительница вправила мне сломанную руку и лечит Рыжего Мамонта». Ставший вожаком Львиный Коготь ответил: «Мы видели вчера вечером как ты с ними праздновал. А может ли Рыжий Мамонт идти с нами дальше?» «Не думаю, пойдём к нему, спросим». Путешественники вошли в пещеру. Увидев соплеменников, огромный охотник радостно улыбнулся. «Ну, как ты себя чувствуешь? Можешь идти дальше?» Рыжий здоровяк, покашливая, задумался, а затем решительно сказал: «Я хочу идти с вами, но думаю что не смогу». Серый Сокол подошёл к Бэрде и указал сначала на больного, затем на выход из пещеры и изобразил ходьбу. Целительница решительно скрестила руки и отрицательно помотала головой. Затем так же решительно указала на больного и на его ложе. Все поняли – их вожак пока должен остаться здесь и лечиться дальше. «Идите сами, на обратном пути заберёте меня». Юноши и девушки пересыпали соль из мешка Рыжего Мамонта в свои мешки и вышли на площадку перед пещерой. Львиный Коготь и Серый Сокол подошли к сидевшему у костра вожаку Низколобых. По праву старого знакомого юноша первым начал безмолвную беседу. Он указал рукой на себя и своих товарищей, затем указал на запад и прошёл несколько шагов. Затем повернул, вернулся на место, указал рукой на пещеру и покашлял, затем махнул рукой на восток и снова сделал вид что шагает. Крынк сразу понял что хотел сказать юноша и согласно кивнул головой. Отряд, выстроившись цепочкой, двинулся на запад. Около зарослей все остановились и обернулись к оставляемому стойбищу. Все его обитатели, собравшись на площадке перед пещерой, смотрели вслед юным охотникам.

Путешественники помахали руками новым знакомым и двинулись своим путём. Несмотря на потяжелевшие походные мешки, путешественники шли быстро и вскоре достигли берега той самой реки, у которой пировали огромные кошки, но южнее брода. Как ни всматривались они в текущую воду, но места, где можно переправиться, не нашли. Не будь у них мешков, можно было бы переправиться вплавь, а тут хочешь, не хочешь, но пришлось идти к северу. Вскоре люди вышли к тому месту, где вчера пировали клыкастые. Осторожно выглянули из кустов – на берегу лежал уже дочиста обглоданный скелет бизона. Судя по следам на земле после кошек тут попировали и хищники помельче – шакалы, лисы, гиены. Львиный Коготь внимательно изучил следы на земле – среди отпечатков лап мелких хищников отчётливо виднелись отпечатки лап огромных кошек – они ушли на север. Облегчённо вздохнув, путешественники скинули штаны и обувь и перешли реку по мелкому месту. Обсохнув, продолжили путь. Шли быстро, стараясь наверстать упущенное время, даже не сделали в середине дня привал, просто на ходу ели сушёное мясо. По пути встретились ещё три реки, недаром долина Низколобых называлась многоречной. Но все реки были мелкими, так что через них переправились без труда. К вечеру вышли к гряде холмов, за которыми и начинались владения племени Воронов. Решили в сумерках уже не входить в их земли и заночевать на берегу ручья, а уж утром двинуться к стойбищу Воронов. Вдали виднелась небольшая роща, в которой наверняка был валежник для костра, туда и двинулись. Когда подходили к роще, в кустах послышался какой-то шум и из зарослей выбежало небольшое стадо ланей. Путешественники схватились за копья, но товарищей опередила Ночная Сова, искусно метавшая камни из пращи, оружие всегда было у неё под рукой. Вот и сейчас не теряя ни мгновения, девушка метнула тяжёлый голыш, угодивший точно в голову молодой самки. Оглушённое животное упало и, не успело оно придти в себя, как подбежавшие первыми к ней Высокая Сосна и Зуб Мамонта пронзили её копьями – вот и свежее мясо на ужин, нежное, сочное!

Вскоре на берегу ручья запылал костер, на котором путешественники приготовили себе ужин, после которого улеглись спать. Рано утром двинулись дальше, к холмам. Перевалив через гряду, увидели хорошо утоптанную тропинку, на которой виднелись свежие отпечатки человеческих ступней. Львиный Коготь внимательно изучил их и обратился к спутникам: «Это вчера проходили охотники Воронов. Наверняка они видели нас и встретят, чтобы узнать - кто к ним идёт». Двинулись дальше по тропинке, которая убегала в видневшуюся вдали рощу. Около первых деревьев увидели лежавшие на тропе две скрещённые ветви. Львиный Коготь, знавший по рассказам старших охотников, раньше ходивших к Воронам, обычаи этого племени, остановился – это знак, что дальше самим идти нельзя. Путешественники остановились. Ждать пришлось недолго - из зарослей по сторонам тропы появились охотники в одежде необычном для путешественников покрое. На лбу каждого красовались татуировки в виде трёх вертикальных линий. Путешественники положили на землю свои копья и помахали пустыми руками. Вороны, быстро посовещавшись меж собой, так же положили на землю оружие и протянули к путешественникам руки ладонями вверх. Обе стороны, удостоверившись в мирных намерениях, сблизились. Как положено по правилам вежливости, Львиный Коготь, указывая на своих спутников, громко произнёс: «Мы – Дети Бизона, приветствуем хозяев этой земли». Из путешественников только оставшийся в стойбище Низколобых Рыжий Мамонт мог хорошо говорить на языке Воронов, а из дошедших до них только Львиный Коготь знал несколько приветственных слов. Так что перед путешественниками встала нелёгкая задача – как объясниться с хозяевами здешних мест? Вышедшие из зарослей охотники перебросились несколькими словами и их вожак, указав на путешественников, махнул рукой вперёд. Обе группы не спеша двинулись дальше, а один из встречающих побежал вперёд, так что когда и пришельцы и хозяева вышли к стойбищу, их уже встречали взволнованные вестью о приходе гостей местные обитатели. От толпы охотников, женщин, детей отделился седовласый и седобородый представительный мужчина с охотничьим ожерельем на шее. Он подошёл к пришельцам и на языке Детей Бизона сказал: «Я, Арбнах-Тугоулк-Курум, вождь Лесной клан племя Вороны, приветствовать пришельцы к нам. Я приглашать вас в наше стойбище, есть с нами». Львиный Коготь, обрадованный возможностью объясниться с хозяевами, сказал: «Люди племени Детей Бизона приветствуют людей племени Воронов. Мы благодарны за ваше гостеприимство». Как и положено, по правилам вежливости ни хозяин, ни гость не сказали ни слова о причине, приведшей чужеземцев. Вождь указал рукой на площадку около костра.

Путешественники с любопытством огляделись – никто из них раньше не бывал в других племенах. Стойбище Воронов не походило на их родную стоянку. Вместо одного длинного дома здесь было четыре поменьше сделанных из толстых шкур мамонтов. Входы всех четырёх выходили на юг. На обширной  площадке перед домами горели по одному костру перед каждым домом и ещё один большой костёр. С изумлением путешественники рассматривали одежду и обувь непривычного покроя, татуировки, покрывавшие лица хозяев – у Детей Бизона принято было наносить татуировки только на кисти рук, а лица они по праздникам только раскрашивали охрой. Девушек особенно заинтересовали причёски местных женщин. Но было и общее – у всех охотников, как Воронов, так и Детей Бизона на шее висели охотничьи ожерелья из зубов и когтей зверей. Серый Сокол с завистью смотрел на оказавшегося рядом охотника Воронов – у того в ожерелье были клыки и когти медведя и даже клыки пещерного льва. Сам же юноша пока что мог похвастаться только зубами оленей и волков. С не меньшим интересом и хозяева присматривались к одежде, обуви и украшениям пришельцев. Конечно, никто не приглядывался пристально к новым знакомым, все соблюдали правила вежливости и только ребятишки с детской непосредственностью глазели на незнакомцев, хотя  взрослые женщины и мужчины то и дело одёргивали самых любопытных, пытавшихся пощупать одежду, обувь, оружие пришельцев. Люди стали знакомиться, называть свои имена. Странно для путешественников звучали имена охотников и их женщин – Дигнах-Колеам-Путим, Воднах-Тилоим-Вартун, Пернах-Водиам-Бардон, Пероима-Талана-Марда, Деноима-Руката-Назда, Балоима-Рукена-Норда. Дети Бизона и представить себе не могли – их имена звучали не менее странно для Воронов. За взаимным знакомством время летело незаметно, подошло время дневной еды. Пришельцев усадили у большого костра и предложили свежезажаренное мясо бизона, приправленное жгучим хреном, с гарниром из дикой моркови. С удовольствием и хозяева и гости съели жаркое, заев его сладкой земляникой. Только после еды Арбнах-Тугоулк-Курум, подозвав ещё двух седобородых мужчин и двух седовласых женщин, подозвал путешественников и задал главный вопрос: «Зачем Дети Бизона ходить стойбище Воронов?» Львиный Коготь, достав мешок с солью и раскрыв его, чтобы хозяева увидели содержимое, сказал «Нас прислали для обмена соли на обсидиан». Вороны непонимающе переглянулись и вождь задал новый вопрос: «Менять соль? На что менять?» Львиный Коготь понял – вождь и старейшины хозяев не поняли слова обсидиан. Вожак путешественников попросил Зуба Мамонта принести своё копьё и, указав на обсидиановый наконечник, сказал: «Соль на такой камень» Предводители Воронов понимающе закивали головами.

Путешественники достали свои мешки с солью и раскрыв их, поставили перед старейшинами. Все пятеро, взвесив мешки на руках и попробовав по крупинке соли на язык, пошли в один из домов и вернулись с кусками чёрного блестящего камня. Напротив каждого мешка с солью старейшины положили по два больших куска обсидиана. Львиный Коготь сидел молча, смотря прямо перед собой. Тогда старейшины, выждав некоторое время, опять принесли ещё по два куска обсидиана на каждый мешок  с солью. Львиный Коготь продолжал сидеть молча, глядя вдаль. Старейшины, отойдя в сторону, принялись совещаться. Придя к единому мнению они опять вынесли из дома обсидиан, на этот раз положив только по одному куску перед каждым мешком соли. Львиный Коготь окинул взглядом принесенный камень, пощупал каждый кусок и согласно кивнул головой – цель путешествия достигнута, Дети Бизона получили отличный материал для изготовления наконечников копий для предстоящей мамонтовой охоты. Хотя цель путешествия была достигнута, но уходить сразу было невежливо, да начинать поход лучше утром, а не во второй половине дня. Да и осмотреть новое место всем хотелось. Гостеприимные хозяева пригласили путешественников в дом. Вход в него закрывался пологом из шкуры мамонта, за первым пологом был второй – чтобы в зимнее время при входе в дом не напускать холода. А обстановка была похожа на длинный дом Детей Бизона – вдоль стен спальные лежанки, по центру несколько очажных ям. Так как стояло тёплое лето, в очагах огонь не горел, хотя запасы топлива были заготовлены. Тем временем обитатели стойбища вернулись к обыденным делам: женщины выделывали шкуры, плели корзины, девочки постарше работали с матерями. Мужчины занялись изготовлением оружия, подростки присматривались к действиям охотников. Пожилые мужчины и женщины вели неспешную беседу, то и дело подкидывая покрытые резьбой маленькие кости, играя в какую-то игру, а малыши занялись беготнёй. Гости укладывали в мешки полученный камень.

Зуб Мамонта бродил по окрестностям стойбища, взобрался на холм. Что-то заинтересовало его в округе. Он внимательно вгляделся вдаль и быстро, но не бегом, чтобы не привлекать внимания, подошёл к Львиному Когтю: «Тарпаны!» Вожак жестами подозвал к себе соплеменников: «Есть возможность показать Воронам нашу охотничью выучку». Все согласились – надо показать хозяевам стойбища, что к ним пришли настоящие охотники. «Ты сиди здесь» - обратился к Серому Соколу Львиный Коготь – «Всё равно с одной рукой ты нам не помощник, поправляйся». С досадой смотрел юноша вслед соплеменникам, но понимал – толку от него будет немного. Вороны посмотрели вслед уходившим охотникам и охотницам, но никто не спросил - куда уходят гости. Взрослые люди сами решают - когда и куда им идти. Серый Сокол, желая скоротать время, подошёл к старейшинам, посмотреть - во что же они играют. Игра заинтересовала юношу, а Арбнах-Тугоулк-Курум доброжелательно рассказал правила: надо было броском кости выбить из небольшого центрального круга другую кость. Чем дальше отлетит выбитая кость, тем больше очков получал игрок. Выигрывал тот, кто за две руки бросков набирал больше очков. Забава понравилась юноше и он решил по возвращении в родное стойбище научить сверстников ей. Одна из женщин-старейшин протянула юноше две кости и жестами предложила попробовать поиграть. Это оказалось не так-то просто, тем более левой рукой. Но юноша увлёкся и не заметил, как за игрой шло время. А тем временем Дети Бизона подбирались к табуну. Удача сопутствовала охотникам – ветер дул им в лицо, от табуна. И вот они сквозь густую листву кустарников уже видят спокойно пасущихся лошадей. Львиный Коготь и девушки подобрали пару камней, обмотали их длинной травой и потёрли свёртки о свои тела и даже помочились на них. Затем Ночная Сова пращой метнула обёрнутые травой камни так, что они перелетели через животных и ветерок донёс до чутких ноздрей тарпанов запах тел самых опасных хищников земли. Всхрапнув, табун бросился бежать от источавших запах человека свёртков прямо на затаившихся охотников. Люди выскочили из укрытия, и Львиный Коготь крикнул Зубу Мамонта: «Бросай!» Юноша раскрутил и метнул бола, но не очень удачно – ремни с укреплёнными на концах камнями опутали только одну ногу молодого жеребца. Сильное животное только на мгновение остановилось и, тряхнув ногой, сбросило бола. Но этой маленькой заминки хватило Высокой Сосне, чтобы подскочить к тарпану и вонзить своё копьё в горло животному, а затем девушка изо всех сил ударила острым кремнёвым топором по голове дикого коня. Охотников было слишком мало, чтобы охватить весь табун и остальные лошади убежали. Уже начало смеркаться, люди в стойбище уже прекращали работу, две молодые женщины начали жарить мясо и запекать в горячих углях коренья на ужин, когда появились радостные Дети Бизона. Торжествующе они тащили тушу тарпана. С гордостью положили они свою добычу к ногам вождя лесного клана племени Воронов. «Вождь, это подарок вашему клану от охотников и охотниц племени Детей Бизона». Арбнах-Тугоулк-Курум обнял по очереди всех шестерых гостей, добывших мясо, и сказал: «Вороны благодарность свои гости, умелый охотник».

По охотничьему обычаю шкура животного принадлежала охотнику, нанёсшему смертельный удар, но тащить с собой в далёкий путь тяжёлую шкуру было невозможно. Поэтому законная обладательница шкуры, Высокая Сосна, предложила вождю Воронов принять ценный трофей в обмен на запас походной еды. Арбнах-Тугоулк-Курум распорядился дать пришельцам сушёного мяса. Радостно прошла вечерняя еда. В честь охотничьей удачи гостей вождь распорядился достать бурдюк с хмельным напитком из перебродившего сока ягод и каждый охотник и каждая женщина получили по две чашки веселящей жидкости. Утром, после еды стали прощаться с гостеприимными хозяевами. На прощание Арбнах-Тугоулк-Курум сказал: «Приходить ещё, приносить соль, мы давать за соль крепкий чёрный камень». Путешественников до границы владений проводила рука охотников-Воронов. После переправы через ручей двинулись на юг. Бодро шли Дети Бизона вперёд, к пещере Низколобых. Они были довольны - ещё бы, даже без своего предводителя, Рыжего Мамонта, они отлично справились с порученным делом и несут в племя прекрасный обсидиан. Счастливые, они шли, не замечая тяжести камней, не обращая внимание на жаркое солнце. И вот они уже в окрестностях речной долины, той самой, где располагалась пещера Низколобых. Переговариваясь на ходу, решили – некрасиво идти с пустыми руками. Сложив походные мешки в кучу и забросав их ветвями колючих кустов, оставив возле них Серого Сокола, цепью двинулись против ветра. Шедший крайним Зуб Мамонта первым услышал доносившееся из зарослей похрюкивание. Юный охотник каркнул, подражая ворону. Львиный Коготь и девушки-охотницы быстро, но очень тихо подошли к нему. Осторожно раздвинув ветви, увидели роющих корешки большую самку кабана и трёх полосатых поросят. Львиный Коготь подумав, знаками отдал команду. Через несколько вздохов девушки, воспользовавшись копьеметалками, дружно метнули свои копья в здоровенную свинью. Да, не зря девушки в родном стойбище тренировались каждый день – все четыре копья угодили в цель! Правда ни один из ударов не оказался смертельным, но свинья не смогла сопротивляться охотникам и двое юношей пронзили её своими копьями. Визжащие поросята убежали в кусты, их преследовать не стали. Охотники жалели, что рядом нет старших товарищей - вот бы они увидели как молодёжь быстро справилась с таким опасным противником как дикая свинья! Добыча была хороша – крупная, мясистая! Вырубили шест, привязали свинью за ноги к нему и двинулись к ожидавшему товарищей Серому Соколу.

Охотники уже подходили к полянке, на которой оставили товарища, как вдруг шедший впереди дозором Зуб Мамонта отчаянно замахал руками. Бросив свинью, девушки и Львиный Коготь подбежали к дозорному. Тот молча тыкнул рукой вперёд. Кровь застыла в жилах у смелых охотниц и охотников. Серый Сокол стоял, прижавшись спиной к молодому дубу, крепко сжимая целой левой рукой копьё. А перед ним, спиной к плотной стене кустарника, на расстоянии половины броска копья сидела огромная клыкастая кошка. Её зелёные глаза впились в сжавшуюся фигуру юноши, из клыкастого  рта доносилось басовитое урчание. Нельзя бросать товарища – таков закон охотников! Хоть страх и сжимал ледяной лапой сердца, но юноши и девушки рванулись на помощь другу, на бегу вкладывая копья в копьеметалки. Львиный Коготь издал громкий боевой клич племени. Клыкастая мгновенно развернулась навстречу охотникам и уже сжалась в комок, готовая к смертоносному броску. Но в этот момент из кустарника вылетели три копья, два впились в правую заднюю лапу кошки, а третье в спину. Хоть ни одно из попаданий не было смертельным, но это сорвало бросок хищника. Зверь рявкнул и развернулся мордой к кустарнику. Воспользовавшись моментом, Львиный Коготь крикнул девушкам чтобы они метнули свои копья. Ещё четыре острия впились в рыжеватое тело. Громовой рык потряс небеса. Но удача придала отваги охотникам, тем более что из кустов выскочил охотничий отряд Низколобых. Впереди, выставив перед собой копья, бежали четверо приземистых крепышей. Трое охотников, метнувших свои копья, бежали за спинами товарищей, сжимая в руках увесистые камни. Мгновение клыкастая раздумывала, на кого же ей метнуться. И вот пружина могучих мышц разжалась и хищник прыгнул на группу Низколобых. Но семь копий, засевших в лапах и туловище, ослабили рывок и свирепый хищник утратил природные мощь и точность прыжка. Кошка приземлилась в шаге от приземистых охотников. В то же мгновение трое, нёсших камни, обрушили их на голову кошке, а четверо, вооружённых копьями охотников, вонзили их в бока хищника. Опять свирепый рёв огласил поляну. Кошка взмахнула огромной лапой с выпущенными острыми когтями. Накидка из толстой медвежьей шкуры – вот что спасло Хварра. Острые когти, завязнув в крепкой шкуре, только полоснули по груди охотника, не достав до рёбер. Не обращая внимания на хлынувшую кровь, Хварр подскочил к Серому Соколу и вырвал у того из левой руки копьё. Ещё одно кремнёвое остриё вонзилось в тело хищника, на сей раз в мягкое брюхо.  Тем временем Брэгг, Ругн и Гукн выдернули копья из зверя и опять вонзили их в него. На помощь им подоспели и Зуб Мамонта с Львиным Когтем. Опять взмах громадной лапы, но на сей раз зверь совсем ослабел и удар пришёлся  в пустоту. Копьё Львиного Когтя достало сердце зверя! Закрылись глаза, метавшие зелёные молнии, несколько раз дёрнулись когтистые лапы и навсегда стихло дыхание огромной клыкастой кошки. Радостный клич зазвучал над поляной – к высоким голосам девушек, звонким голосам юношей западного клана племени Детей Бизона, присоединились гортанные грубоватые голоса Детей Мамонта. Совместная борьба и радость победы объединила таких разных людей.

Когда первый восторг стих, Низколобые, нарвав подорожника, залепили им раны на груди товарища и обмотали грудь шкурой. Затем охотники вырезали из лап кошки острые когти и камнем выбили зубы. Один из двух огромных клыков из верхней челюсти Крынк вручил доблестному Хварру, а второй протянул Львиному Когтю. Затем вожак Низколобых каждого оделил зубами и когтями поверженного хищника. Разрумянившиеся охотницы представили себе реакцию соплеменников, когда те увидят у девушек такие знаки охотничьей доблести! Будет что рассказать сверстницам на сходе племени! Отдохнув после схватки, обе группы двинулись к пещере. До неё было ещё довольно далеко. А небо начало хмуриться, задул сильный ветер. Обременённые тяжёлой ношей – мешками с камнем, тушей дикой свиньи, шкурой гигантской кошки люди не могли идти быстро. И вот сверкнула молния, грянул первый раскат грома, и тяжёлые капли дождя забарабанили по людям. Спрятаться было некуда – вокруг только молодые деревья и кустарник, так что все больше промокавшим людям ничего не оставалось, как только упрямо шагать к своей цели. Одежда намокла, тяжелые кожи сковывали движения. Особенно тяжело было раненому Хварру, но охотник, не показывая слабости, шёл и шел, не отставая от других. И вот уже показалось тёмное пятно – вход в пещеру. Ещё одно усилие и все оказались в надёжном убежище. С облегчением скинули люди свою ношу. Крынк отдал какой-то приказ собравшимся вокруг женщинам. Те знаками указали путешественникам, чтобы они сняли промокшую одежду и разместили её сушиться возле горящих костров. Дети принесли своим соплеменникам и Детям Бизона сухие, прекрасно выделанные шкуры оленей. Завернувшись в них, путешественники подошли к ложу Рыжего Мамонта. Тот лежал, часто кашляя и сплёвывая рыжеватую мокроту. За то время, что соплеменники не видели своего вожака, он осунулся, черты лица заострились, глаза лихорадочно блестели. Львиный Коготь первым делом поинтересовался о самочувствии соплеменника. Слабым голосом Рыжий Мамонт сказал: «Ещё плоховато, лихорадка, кашляю, в боку болит, но здешняя целительница даёт мне отвары, вроде легчает. А как дела у вас?» Львиный Коготь поспешил обрадовать старшего товарища – обмен удался как нельзя лучше, они принесут домой отличный камень, наконечники для копий будут великолепны, ни один мамонт осенью не устоит перед ними. Затем все, перебивая друг друга, рассказали о схватке с гигантской кошкой. Удовлетворённый ответом и порадовавшийся за сородичей здоровенный охотник откинулся на ложе и закрыл глаза – было видно, что даже беседа утомляет его. Путешественники с любопытством оглядывали внутренность пещеры. Около входа, там, где было светлее, Бэрда промывала раны Хварра каким-то травяным отваром. Затем она опять наложила на раны листья подорожника и прикрыла их выделанной шкурой зайца и обвязала ремешками. Другие женщины плели корзины, двое, растянув на полу шкуру и укрепив колышками, обрабатывали её скребками. Охотники, сев в кружок, тихими гортанными голосами о чём-то беседовали, дети носились друг за другом. Тем временем по пещере потянуло ароматом жарившейся свинины. Проголодавшиеся после боя и длинного перехода путешественники и охотники хозяев расселись вокруг костров, на которых жарилось мясо.  Женщины каждому дали по тарелке, сделанной из подвздошных костей оленей и бизонов и наполнили их едой. С аппетитом люди набросились на угощение. Высокая Сосна с удовольствием положила в рот кусок и удивлённо вскинула брови – женщины Низколобых добавили в мясо какую-то незнакомую ей приправу. Дети Бизона привыкли подсаливать еду, но тут соль не чувствовалась, был вкус и аромат каких-то кореньев. Прожевав первый кусок, девушка решила, что, несмотря на непривычный вкус, мясо ей нравится. Такие же чувства отразились и на лицах других путешественников. За спинами сидящих вокруг костров охотников Низколобых уселись их женщины с детьми и тоже принялись за еду.

А за стенами пещеры продолжал лить дождь, но все чувствовали себя прекрасно в уютной обжитой пещере, около дающих тепло и свет костров. Уже темнело, люди стали готовиться ко сну. Хозяева показали гостям охапки сухой травы, на которой предстояло спать. Усталые люди с наслаждением растянулись на мягких подстилках. Проснулись они когда вход в пещеру уже был ярко освещён солнцем. Дождь окончился, капли воды сверкали под лучами утреннего солнца. Путешественники натянули высохшую одежду. Львиный Коготь, собрав соплеменников, сказал: «Пора в путь, но что делать с Рыжим Мамонтом? Вряд ли он сможет сейчас идти с нами». Путешественники подошли к Бэрде, перебиравшей пучки высушенных трав и, указав на своего вожака, сделали вид, что встают и идут. Старая целительница решительно отрицательно покрутила головой. Затем указала на восток, провела рукой, указывая на небо с восхода на заход солнца, и дважды растопырила пальцы на руке. Путешественники поняли женщину – только через две руки дней их предводитель сможет продолжить путь. Дети Бизона присели около ложа больного. Видевший всё Рыжий Мамонт хриплым голосом сказал: «Идите без меня. Я сам, как поправлюсь, вернусь в стойбище. Но надо как то отблагодарить Низколобых». Львиный Коготь задумался и обратился к друзьям: «А что мы можем им предложить?» Первой сказала Высокая Сосна: «Я предлагаю самим вернуться за Рыжим Мамонтом, а Низколобым принести в подарок соли. Вы заметили – у них нет её, может она им понравится?» Слова высокой девушки вызвали всеобщее одобрение.

Путешественники быстро собрались, помахали на прощание руками Детям Мамонта и цепочкой двинулись на восток, к родному стойбищу. Вот и речная долина с пещерой Низколобых осталась за спиной, вот уже и не видно струйки дыма от костра возле неё. Юноши и девушки быстро шли вперёд, однако не забывая внимательно оглядывать окрестности и прислушиваясь к полному голосами птиц и зверей летнему дню – никак не могли забыть встречи и битвы со свирепой клыкастой кошкой. К вечеру они вышли к небольшому озерцу, на берегах которого зеленела роща. Отсюда до дома оставалось всего два дня пути. С облегчением путешественники скинули с плеч тяжёлые мешки и, сняв одежду, с весёлыми криками бросились в прогретую за день солнцем воду. Вдоволь нанырявшись и наплававшись, накопали мыльного корня и помылись. Затем разбрелись по роще – на полянках краснели спелые ягоды земляники. Только Серому Соколу со сломанной рукой неудобно было собирать ягоды и он неуклюже доставал из мешков походную еду – товарищи его не забудут, принесут и на его долю сладких ягод. Юноши и девушки быстро соорудили из широких листьев лопуха что-то вроде кульков и складывали в них ягоды. Этим летом все поляны были усыпаны множеством красных крапин. Но вот все собрались около места для ночлега, разожгли костёр, и только Ночная Сова всё не шла. Ставший предводителем путешественников Львиный Коготь уже недовольно ворча хотел дать приказ идти искать девушку, но тут послышался весёлый вскрик отставшей, через несколько вздохов заколебались ветви кустов и на поляну вышла пропавшая, радостно улыбаясь. Тихая молчаливая девушка никогда не расставалась со своей пращой и запасом увесистых круглых камней. Вот и сейчас привычка пошла на пользу – девушка несла двух больших, упитанных зайцев, которых сразила меткими бросками. Все повеселели – вечерняя еда будет не из приевшейся походной пищи, а из свежего, зажаренного на углях нежного мяса. После еды все притихли, зачарованно смотря на пылавший разными оттенками красного и синего закат. Львиный Коготь и Быстроногая Лань нежно посмотрели друг на друга, тихонько отошли от остальных и скрылись в кустах. Зуб Мамонта проводил пару взглядом. Он давно уже мечтал о том, чтобы девушка позвала его. Но сам он не мог определить, кто же из девушек нравится ему, юноше казалось что все они хороши и никак не мог определиться. Впрочем, не все – с Высокой Сосной он не хотел бы уединиться. И не он один – Высокая Сосна тоже не могла найти себе пару, хоть и была самой старшей из незамужних, ей уже исполнилось три руки и три пальца лет, а жениха всё не было, всех юношей смущал её очень высокий рост, никому не хотелось чтобы жена настолько была выше мужа. Высокая Сосна заметила - на кого смотрел Зуб Мамонта, тоже кинула взгляд на покачивающиеся над удалившейся парой ветки и огорчённо вздохнула. Почти все её ровесницы вышли замуж, у троих уже были малыши, у её лучшей подруги, Пёстрой Цапли, даже двое. В племени оставались, кроме неё, всего две незамужние девушки её возраста, Серая Ворона и Степная Кошка из восточного клана, но и они на предстоящем сходе, на празднике Осеннего Изобилия, должны были сыграть свадьбы. Подумав об этом, высокая девушка совсем расстроилась, но затем упрямо мотнула головой – ну и пусть, зато её не зря считают лучшей из охотниц. У неё на счету не только олени и тарпаны! Кто как не она этой голодной весной при охоте на мамонта нанесла огромному животному смертельный удар копьём прямо в открытый рот, в глотку?! У кого из девушек-охотниц в их охотничьих ожерельях есть клыки и когти рыси? Только у неё! Правда, сейчас у всех её спутников появились когти и зубы огромной кошки, но ведь клыкастую одолели всем отрядом, да ещё и с Низколобыми, а с рысью она справилась в одиночку! Тут охотница погрузилась в радостные воспоминания. Она преследовала оленя-подранка, углубилась в рощу, идя по следу добычи. И когда уже настигала оленя, с ветки на рогатого прыгнула крупная рысь. Обессиленный олень рухнул на землю, а рысь мгновенно перекусила ему горло. Увидев это, Высокая Сосна совсем не испугалась зверя, она возмутилась – её добычу перехватил наглый хищник! Рысь зашипела и прыгнула на девушку, но напоролась на мгновенно выставленное копье с острым кремнёвым наконечником. Только выпущенные когти, прорвав рукав парки охотницы, прошлись по руке. Раны быстро зажили, но после этого случая, произошедшего через два дня после охоты на мамонта, девушка в тёплое время года носила кожаную рубаху без рукавов – пусть все видят четыре шрама – знак охотничьей доблести!

Но вот небо стало совсем тёмным, на нём появились яркие точки, влюблённая пара вернулась на поляну и люди легли спать. Утром поели походной еды, наполнили бурдюки водой из озера и двинулись дальше. Как и рассчитывали к концу третьего дня пути увидели знакомые холмы вокруг родного стойбища и поднимавшиеся струи дыма. Их было много, столько, сколько пальцев на обеих руках, горело много костров, а не один – это было понятно – коптили охотничью добычу. Летом каждый день был дорог – ежедневно, ещё затемно, охотничий отряд уходил за добычей. Принесённое мясо вялили и коптили на зиму, дымом от костров обрабатывали шкуры. Радостно встретили соплеменники вернувшихся путешественников, хотя в первые мгновения все оцепенели, не увидев самого могучего из охотников – Рыжего Мамонта. Смелая Ласка, жена здоровяка, уже было ударилась в плач, решив, что её мужчина погиб в дальнем краю, но путешественники успокоили женщину. Поужинав, весь клан собрался на площадке перед длинным домом – все с громадным интересом слушали повесть о путешествии. Рассказывал Львиный Коготь, говорил подробно, ничего не пропуская – как шли, что ели, где ночевали, что видели по дороге. Изумлёнными восклицаниями встретили соплеменники рассказ о доброте Низколобых. Каждый про себя подумал – а смог бы он помочь столь не похожим на них существам? Ужаснулись, услышав рассказ о громадных кошках с длинными клыками. Не соврал, оказывается болтун Лисий Хвост! Радостными возгласами встретили весть о победе людей над страшным хищником. Внимательно выслушали рассказ о том, как встретили путешественников Вороны. Охотники завистливо рассматривали зубы и когти громадного хищника, ведь ни у кого, кроме вернувшихся путешественников не было таких знаков доблести. Все внимательно осмотрели принесенный обсидиан, Большой Медведь одобрительно покачал головой, увидев замечательный материал для изготовления  ножей и наконечников копий. Затем расспросил Львиного Когтя и Серого Сокола о том, через какое время надо идти за Рыжим Мамонтом. Откладывая веточки, определил – ещё четыре пальца дней ждать, а затем выходить опять в поход за товарищем. Вождь одобрительно отнёсся к предложению подарить Низколобым соль в знак благодарности. Седая Ива, сняв бересту, осмотрела сломанную руку юноши, одобрительно покивала головой и опять наложила кору. Все удивились – оказывается Низколобые не только умеют охотиться, но и лечить!

Взбудораженные новостями люди не хотели ложиться спать, но постепенно все утихомирились и стойбище погрузилось в сон. Но только посветлело небо на востоке, как все были на ногах, только маленькие дети ещё нежились под покрывалами. В стойбище остались только Серый Сокол, малыши и несколько женщин с грудничками. Но и у оставшихся женщин много дел – надо обрабатывать шкуры, коптить мясо, готовить пищу к возвращению ушедших в степь. Растянувшись длинной цепью, охотники и охотницы шли против ветра. За ними шли женщины и дети постарше, готовые придти на помощь. Помимо оружия у охотников и у женщин с подростками в руках были факелы из сухой травы, пропитанной жиром. В полых рогах зубров несли тлеющие угли – некогда будет добывать огонь при помощи кремня и огненных камней. Сегодня шли к глубокому оврагу, ещё вчера вечером заметили около него большое стадо тарпанов. Две руки охотников отделились от остальных и, прячась за холмами, бегом бросились к оврагу и спустились на самое его дно. Остальные охватили полукругом стадо и, запалив факелы, с громкими криками бросились к лошадям. Испуганные видом бегущих, кричащих и размахивающими огнём людей, тарпаны бросились вперёд, прямо к краю обрыва. И вот уже первые животные испуганно взвились на дыбы у края, но поздно! Задние лавиной напирали и под их натиском оказавшиеся впереди тарпаны рушились, ломая ноги, вниз, где их ждали охотники с копьями и топорами. Только самым последним животным удалось повернуть и прорваться сквозь цепь охотников. Но люди были настороже – брошенные сильными руками над самой землёй пронеслись бола и опутали ноги трёх лошадей, тут же рухнувших наземь и подбежавшие люди пронзили их копьями. Одну из бола метнула Высокая Сосна, её оружие опутало ноги сильного, крупного жеребца. Девушка осмотрелась – все ли соплеменники отметили её успех? Ну пусть не все, но многие. Только руке или чуть больше тарпанов удалось избежать бойни. Радостные крики зазвенели над поверженными животными. Люди, ловко орудуя кремнёвыми ножами, принялись сдирать шкуры. Трёх охотников вождь поставил охранять добычу от могущих учуять запах крови волков. И не напрасно – хищники вскоре появились. Но серые знали силу людей – никто из зверей не осмелился приблизиться. Только когда люди покинули овраг, унося добычу, хищники набросились на оставшиеся кости и внутренности. Солнце давно перевалило зенит, когда тяжело нагруженные люди вернулись домой. Мяса было столько, что за оставшееся время было невозможно всё поставить коптиться и вялиться. Так что с общего согласия вождь клана объявил – работать пока всё не будет сделано, всю ночь сторожить мясо, а завтра на охоту не идти, продолжать коптить, вялить, копать ямы до слоя льда, чтобы часть мяса заложить в них. Всю ночь, сменяя друг друга, охотники охраняли добычу от посягательств хищников. Ярко горели костры, так что даже учуявший соблазнительный запах небольшой прайд пещерных львов не осмелился подойти к стойбищу.

Утром вновь закипела работа – все, от мала до велика, готовили запасы на зиму. К вечеру всё было сделано и довольные люди, поужинав, собрались у костра, держа в руках чашки с настоем мяты, чабреца, шалфея и других ароматных растений. Потягивая вкусное питьё, все снова слушали дополняемый новыми подробностями рассказ путешественников об их походе. И всё было бы хорошо, если бы люди не тревожились об оставшемся далеко от родного дома заболевшем могучем охотнике. Но вот пролетели оставшиеся дни и пора уже было идти за Рыжим Мамонтом. Серый Сокол, к его  досаде из-за сломанной руки остававшийся дома, проводил взглядом уходивших на запад товарищей. И вот двое юношей и четыре девушки скрылись за холмами. Знакомой дорогой отряд шёл к стойбищу Низколобых, опять неся соль в подарок. По знакомой дороге идётся быстро, так что через два дня отряд без всяких приключений добрался до речной долины, где была пещера их новых знакомых. Но предосторожность никогда не повредит, так что Львиный Коготь остановил отряд, когда уже показалась знакомая речная долина и послал вперёд, на разведку одного только Зуба Мамонта. Быстроногий юноша вскоре вернулся назад очень взволнованный, задыхаясь от быстрого бега, он встревоженно быстро заговорил: «Там очень много Низколобых, гораздо больше, чем когда мы у них были, много, много рук и охотников и женщин и детей! Там огромная куча мяса, они его жарят, едят и что-то пьют». «А тебя заметили?» - спросил молодой вожак отряда. «Я думаю - нет, все сидели у костров, никто не смотрел в сторону кустов, из которых я наблюдал за стойбищем». Львиный Коготь задумался – видимо у Низколобых какой-то праздник, к ним пришли гости из других кланов, они пируют, пьют свой пьянящий напиток, надо как-то не вызвать тревоги. Пока он раздумывал, всё решилось само собой – над отрядом застрекотали сороки и, когда путешественники вышли к пещере, все Низколобые смотрели в их сторону. Да, их много и у многих в руках копья, смотрят настороженно. Путешественники положили своё оружие на землю и замахали руками. К их огромному облегчению вперёд вышел знакомый им Низколобый и что-то грубым голосом сказал своим соплеменникам. Крынк сразу узнал пришельцев и понял, зачем они пришли. Охотники Низколобых, хоть и не сразу, но опустили копья. Осторожно путешественники приблизились к толпе высматривая знакомые по прошлой встрече лица. Седая женщина поспешила в пещеру и вновь вышла, а за ней шёл Рыжий Мамонт! Он сильно похудел, осунулся, но на лице играла счастливая улыбка. Радостно обнялись путешественники со своим старшим товарищем. Вокруг весёлых Детей Бизона молча стояли Низколобые, наблюдая за объятиями и улыбками. Путешественники и Рыжий Мамонт как могли знаками показали хозяевам что очень благодарны им за гостеприимство и лечение больного. Видимо и Низколобые отбросили опасения и вождь хозяев пещеры показал путешественникам на место у костра. Да, Низколобые пировали на славу! С первого взгляда пришельцы узнали в огромной груде мяса нежную мамонтятину и с удовольствием приняли по большому куску жаркого, положенному на плоские тазовые кости зубров и бизонов. Но перед тем как приступить к еде, путешественники достали из своей поклажи мешки с солью и протянули их хозяевам. Крынк с недоумением посмотрел на серовато-белые кристаллы. Тогда все путешественники взяли по щепотке и, посыпав мясо солью, принялись его жевать, изо всех сил изображая наслаждение на лицах. Затем знаками показали – они дарят соль хозяевам. Крынк, посмотрев на пришельцев, захватил целую горсть соли и хотел уже было высыпать её на мясо, да Рыжий Мамонт вовремя остановил его и показал – надо только маленькой щепоткой посыпать еду. Вождь Низколобых осторожно положил в рот кусок посоленного мяса и принялся медленно жевать, прислушиваясь к своим ощущениям, явно новым. Прожевав, подумал, ещё взял щепотку соли, посыпал кусок мяса и опять задумчиво прожевал. Затем одобрительно хмыкнул и что-то сказал соплеменникам. Послышался низкий гул гортанных голосов и все охотники, женщины, дети тоже посолили мясо и принялись жевать, прислушиваясь к новым ощущениям. Кто-то выплюнул новую еду, но большинство приняли нововведение с одобрением. Видимо решив, что хорошего понемногу, Крынк что-то сказал и женщины унесли мешки с солью в пещеру.

Стараясь не казаться невежливыми, Дети Бизона осторожно наблюдали за Низколобыми. Все они как на подбор и мужчины и женщины казались крепкими мускулистыми здоровяками, хоть и были ниже ростом, чем путешественники. Крупные челюсти, покрытые буграми мощных мышц, перетирали огромные куски мяса. Плечи из-за могучих мышц были почти такими же, как бёдра Детей Бизона. Пожалуй, только Рыжий Мамонт, когда полностью оправится  после болезни мог бы рассчитывать на победу в рукопашной с кем-либо из Низколобых. Могучий охотник, отозвав соплеменников в сторону, принялся рассказывать о своём пребывании у оказавшихся гостеприимными Низколобых. Он уже знал имена многих хозяев пещеры, но вот правильно произнести другие слова не мог – уж очень отличались голоса и по тембру и по скорости произношения. Низколобые говорили грубыми гортанными голосами и гораздо медленнее чем могли произносить слова их гости. Рыжий Мамонт поведал – как он ни старался, но произнести несколько понятых им слов правильно не смог. Тем временем Низколобые съев немалое количество мяса и выпив медовухи, затянули, как поняли гости, песню. Странные звуки сливались в протяжную аритмичную мелодию, сопровождались свистом костяной флейты и глухими ударами в череп мамонта. А затем Дети Бизона вновь увидели уже знакомую им пляску. Только на этот раз танцующих было значительно больше. Да, такого путешественники никогда ещё не видели. Могучие ноги дружно ударяли в землю так, что она гудела под крепкими пятками; удары ладонями походили на громкий плеск волн большой реки во время сильного ветра. Окончив петь и плясать Низколобые уселись на землю и требовательно уставились на пришельцев. Крынк подошёл к гостям и протянул длинную кость, головка которой была обмотана куском оленьей шкуры. «Он хочет чтобы мы тоже пели и танцевали!» - воскликнул Рыжий Мамонт. Отказать гостеприимным хозяевам было невежливо. Ночная Сова взяла колотушку и уселась около черепа мамонта и начала отбивать ритм. Соплеменники сразу поняли - это любимая песня охотников «Мамонт в ловушке», а эта песня всегда сопровождалась танцем. Хозяева внимательно смотрели и слушали, ничем не высказывая своего отношения к происходящему. Но когда запыхавшиеся Дети Бизона окончили петь и танцевать, послышалось ворчание хоть и удивлённое, но явно одобрительное. Путешественники гордо посмотрели на окружающих – пусть знают, что юноши и девушки племени Детей Бизона умеют не хуже других петь и танцевать!

Тем временем Низколобые опять начали танцевать, на сей раз не только взрослые мужчины и женщины, но и дети. Низколобые построились в два концентрических кольца – внутри женщины и девочки, снаружи мужчины и мальчики и закружились в противоположные стороны, то и дело меняя направление движения. Все были охвачены стремительным танцем. Все? Нет, не все. Дети Бизона заметили стоящего в стороне подростка, с тоской следившим за стремительным танцем сородичей. Подросток разительно отличался от краснощёких здоровяков-соплеменников. То есть голова была как и у них – низкий, убегающий назад лоб, вытянутый затылок, надглазничные валики, мощная нижняя челюсть без подбородочного выступа. А вот в остальном… Серо-синяя кожа, тонкие руки и ноги без могучих мышц, какое-то неритмично часто пульсирующее выпячивание на груди, большой выпуклый живот. Даже с расстояния в несколько шагов было видно - как часто дышит юноша, с каким трудом ему даётся каждый вдох. Увлечённый танцем соплеменников юноша сделал несколько шагов и путешественники заметили – это далось ему нелегко, участилось дыхание, лицо покрылось капельками пота. (Описана картина врождённого порока сердца с хронической сердечной недостаточностью).

 Охваченная жалостью к больному Быстрая Речка шагнула к нему и ласково положила руку на грудь. Девушка ладонью ощутила какие-то звуки, похожие на мурлыканье, подобное тому, что издают детёныши рысей и барсов. Как мог выжить такой ребёнок? Ведь он не то, что охотиться, он даже не мог собирать зерно, ягоды, корешки, да и просто ходить ему очень тяжело! Нет, напрасно старики на сходах племени утверждали, что Низколобые не люди! Только люди способны позаботиться о больном ребёнке, не бросить его, выкормить, даже если он не приносит пользу племени. Хотя кое-кто (тут Быстрая Речка посмотрела на Высокую Сосну) считает, что больные люди и немощные старики только обуза для племени. Подросток посмотрел на пожалевшую его девушку и отступил назад, отведя взгляд. Видно было, что он не любил когда его жалели, может и сам считал себя обузой для сородичей. Быстрая Речка вздохнула – она ничем не могла помочь несчастному. А ведь у Низколобых была целительница, девушка припомнила странно звучащее имя – Бэрда, но и она не может помочь больному. Да видимо и Седая Ива была бы бессильна. Ещё раз вздохнув Быстрая Речка вернулась к соплеменникам.

Рыжий Мамонт тем временем объяснял – он понял, Низколобые, как и Дети Бизона собрались на свой сход. Только он у них не осенью, а летом. Но вот пляска окончилась и все Низколобые, уже не обращая внимания на  гостей, собрались у центрального костра. Они окружили высокого для них седовласого мужчину, давшего какой-то знак стоявшему рядом юноше. Тот немедленно извлёк из кожаного мешочка что-то, что Дети Бизона рассмотреть не смогли из-за дальнего расстояния. Это что-то старик положил в рот и начал жевать, сопровождая жевание странными медленными движениями рук и изгибами туловища. Все выжидающе смотрели на седовласого. Вот он сел, а потом и лёг на землю. Глаза его закрылись, а ещё через некоторое время послышались глухие выкрики. Все Низколобые внимательно вслушивались в странно звучащие для Детей Бизона звуки. Что-то изменилось в поведении хозяев – кое-кто начал странно поглядывать на гостей. Те замерли, не понимая в чём дело. Первым опомнился Рыжий Мамонт – «Уходим, не торопясь, но и не задерживаясь». Путешественники начали отступать к зарослям кустарника, не сводя глаз с Низколобых. Когда же густая листва закрыла Детей Бизона, они убыстрили шаг, почти побежали, то и дело оглядываясь назад. Они не могли видеть - как на площадке перед пещерой Крынк решительно стал на пути нескольких мужчин, уже схвативших копья и готовых преследовать путешественников. Да и доблестный Хварр поддержал вождя, указывая то на свои затягивающиеся раны от когтей огромной клыкастой кошки, то на кусты, в которых скрылись Дети Бизона.

До самой темноты путешественники шли не останавливаясь, на ходу подкрепляясь вяленым мясом. Заночевать же решили даже не разжигая костра для отпугивания хищников, по очереди охраняя спящих. Без пламени все чувствовали себя неуютно, особенно Рыжий Мамонт. Из-за поспешного ухода он не захватил свои копьё и топор, оставшиеся в пещере Низколобых и без оружия не мог успокоиться. Поэтому посредине ночи он встал и сказал сторожившему Львиному Когтю, чтобы тот ложился спать, и до рассвета уже никого не будил на смену. Утром все расстроенные двинулись дальше таким же быстрым шагом. Опять переночевали не разводя огня и на третий день к вечеру были в родном стойбище. Радостно бросилась Смелая Ласка на шею к своему мужчине. Да и суровый охотник нежно улыбался глядя на счастливую жену. Серый Сокол даже завистливо вздохнул, подумав, когда же его так же встретит женщина. В этот день весь клан был в стойбище –  накануне опять была богатая добыча, на сей раз бизоны, и все усердно занимались заготовкой мяса и шкур. Нет ничего лучше для обуви, чем прочная шкура бизона! А затем все слушали рассказ Рыжего Мамонта о днях, проведенных в пещере Низколобых. Все согласились, что их против Детей Бизона настроил седой, видимо шаман. Ну что же и в племени Детей Бизона есть такой же, всё время подстрекавший напасть на друзей Воронов. Но разве можно на Воронов! Это же не то, что люди из южных лесов, на тех нападать сами духи предков велят! На следующее утро выздоровевший Рыжий Мамонт первым делом извлёк из-под своей лежанки запасные копьё и топор, до того он за время похода истосковался по оружию. Всё, с болезнью покончено, хворь отступила, он снова пойдёт на охоту! Заботливая жена наложила на завтрак мужу мяса пожирнее, а то ведь исхудал за время болезни. С аппетитом съев огромный кусок жаркого, громадный охотник подошёл к Большому Медведю и Орлиному Глазу, обсуждавшим сегодняшний план действий. К этим трём подтянулись и остальные охотники и охотницы. «Пятнистый Барс вчера вечером заметил у Большой Реки стадо рогачей. Надо туда идти, давно что-то они нам не попадались» - решил вождь. Поразмыслив, решили разбиться на четыре группы и подойти к стаду с разных сторон. Да, такого лета давно не было! В этот день охотникам удалось добыть три руки и три пальца оленей! А потом в следующие дни шли и шли и рогатые и бизоны. Никогда так удачно не складывалась охота, люди еле успевали коптить, вялить и закладывать в ямы мясо, обрабатывать шкуры, складывать рога! Видимо предки решили – достаточно люди наголодались этой весной, вот и посылали всё новых и новых животных под копья охотников. И на всех охотах не было не то что погибшего, но и ни одного раненого! Только однажды ночью, когда сторожа отгоняли волков от мяса, одному хищнику удалось укусить старого охотника, Пятнистого Барса, за ногу. Но разве будет настоящий мужчина обращать внимание на такую ерунду! Пятнистый Барс даже ни одного дня из-за этого не оставался дома. Хоть ему уже было пять и ещё три руки лет, но пожилой охотник ни на шаг не отставал в походе от молодых товарищей и обладал удивительным умением – он чуял дичь, до которой ещё день пути. Мяса, шкур, рогов и костей запасли столько, что вождь решил – этого достаточно и в один из тёплых дней конца лета все мужчины, подростки и часть женщин отправились на находившееся невдалеке от стойбища большое озеро, половить рыбу.

Серый Сокол и несколько женщин с малышами оставались в стойбище – продолжали обрабатывать шкуры из богатой добычи. Не пошла на озеро и Ночная Сова, вместе с двумя подростками, Рогом Бизона и Серой Перепёлкой, она, с разрешения вождя осталась в стойбище. Девушка отличалась поразительной ловкостью в обращении с пращой и обучала этому подростков. Рог Бизона и Серая Перепёлка усердно обучались метать камни и достигли уже немалых успехов в этом деле. Троица решила охотиться на зайцев, дроф и другую мелкую, но очень вкусную дичь. Никто против этого не возразил, все любили побаловать себя нежным мясом птиц и мелких зверюшек. Каждое утро все трое выходили на охоту и никогда не возвращались без богатой добычи. Но и копья с собой захватить не забывали – в окрестностях стойбища, привлечённые запахом крови и мяса крутились волки и гиены. На трёх вооружённых копьями людей они нападать не рисковали, так что две девушки и юноша далеко друг от друга не отходили, хоть поодиночке они меньше бы распугивали дичь. Но летняя степь так и кишела дрофами, зайцами, куропатками, гигантскими хомяками, так что за день по три раза приходилось возвращаться домой с мешками, полными добычи. Да и просто бродить по тёплой степи, прогретой ласковым солнцем, купаться в небольших речках одно удовольствие.

А тем временем рыбаки тоже времени не теряли. В озеро впадали несколько маленьких рек и одна широкая, но мелкая. Часть рыбаков перегородила широкую реку загородкой из камней, и била вплывающих в ловушку форелей, язей, лещей острогами. На маленьких реках установили верши, никогда не остававшиеся пустыми. Подростки, растянув сети, ходили по озеру, погружаясь до шеи в воду и тянули сети с уловом к берегу. А на нём их ждали женщины с острыми ножами, потрошили рыбу и раскладывали её на выложенных плоскими камнями участках берега, развешивали на ремнях, натянутых между вбитыми в землю шестами. Да, это лето люди запомнят надолго! Они запасли не только небывалое количество мяса, но и очень много рыбы. Голод им не грозит, если, конечно, всё добытое умело сохранить. Но в этом все, от самых старших взрослых  до детей, были мастера – чадили коптильные костры, дети отгоняли от вялившихся мяса и рыбы нахальных птиц, всё время норовивших утащить лакомый кусок. Взрослые охотники, взяв с собой подростков, готовящихся вступить во взрослую жизнь, с копьями и топорами охраняли богатство клана от четвероногих хищников. Уже три волчьих шкуры висели на шестах у стойбища, отпугивая серых от мяса. Пылали костры по ночам, не давая разбойникам незаметно подобраться к стойбищу. За тем, чтобы огонь не угасал, следили юноши, которых на осеннем сходе должны были принять в ряды охотников. Этой ночью сушащееся мясо охраняли Орлиный Глаз, Львиный Коготь, Отважный Лев и Высокая Сосна. Разложенные четырёхугольником костры освещали стены длинного дома и развешенные на ремнях ломти мяса и рыбу. Чутко вслушивались сторожа в тишину ночи. Но нет, не слышно волчьего воя, хохота гиен, лая шакала. Полная луна закрыта облаками, так что зрение в кромешной тьме не поможет, вся надежда на острый слух и обоняние. Ночь выдалась прохладной, так что сторожа поверх парок  из кожи оленя накинули меховую одежду. Девушка, собираясь на дежурство, ещё в доме надела накидку из шкуры той самой рыси и с гордостью отметила – кое у кого из молодых охотников, уже укладывавшихся на лежанки, вспыхнул огонёк зависти. Сторожа не спеша обошли дом, а затем трое мужчин отошли от девушки на другую сторону дома и о чём-то тихонько заговорили. Высокая Сосна презрительно фыркнула и сама отошла подальше – подумаешь, секреты у них! Каждый в клане знает - о чём они могут секретничать – Львиный Коготь и Быстроногая Лань на сходе племени должны стать мужем и женой. Вожак охотников, давно уже женатый и наставляет младшего товарища - как надо будет вести себя на свадьбе, а другой молодой охотник с интересом слушает, хоть ему и не предстоит такое же торжество. Отважный Лев слушал с горечью поучения Орлиного Глаза – молодой охотник ещё не успокоился после гибели этой весной своей невесты, Гибкой Лозы. Девушка погибла на охоте, добывая пищу для клана в ту голодную весну. Может быть, это она рассказала предкам о тяжёлом положении их потомков на земле, и добрые предки решили помочь своим потомкам, посылая им сейчас невиданную добычу? Мужчины продолжали шушукаться за южной стороной дома, где был вход, а Высокая Сосна, спиной выражая презрение к шепчущимся, неторопливо подошла к костру у северной стороны, около которого сидел подросток, внимательно следя, чтобы огонь не уменьшался.

Ночь тянулась медленно, сторожа не торопясь обходили стойбище, вслушиваясь в тишину и иногда присаживаясь у костра погреться. Но вот с южной стороны послышался какой-то звук. Все четверо быстро собрались вместе и встревожено вслушались – нет, не показалось, с юга, на сей раз хоть и тихо, но вполне отчётливо донёсся хохот гиен. Четверо сторожей подозвали к себе подростков, подбрасывавших ветви в костры – пусть будут под рукой, в случае нападения гиен подадут запасное копьё, метнут в стаю горящую ветвь. Долго стояли люди, вслушиваясь в то и дело раздававшиеся звуки. Но гиены не рисковали подойти ближе, а тем более напасть на своих опаснейших врагов. Старший из сторожей, вожак охотников, поняв, что звери не нападают, всё-таки не решился отпустить всех по местам, а только приказал Высокой Сосне обойти дом, посмотреть и послушать что делается с других сторон и подбросить в костры топлива. Девушка пошла вдоль длинной восточной стены, подкинула веток в костёр около неё, постояла, вслушиваясь в ночь. На востоке небо уже начинало светлеть. Неудивительно, что из дома никто не вышел на хохот гиен – в предрассветные часы спится крепче всего, да и сторожа тревоги не подняли. Высокая Сосна с удовольствием подумала - скоро настанет утро, она разогреет в горячих углях оставленную ей на завтрак жареную куропатку, поест и ляжет спать. Погрев ещё раз руки, девушка двинулась к северной стороне дома. Ночная мгла рассеялась – ветер, наконец, разогнал облака и полная луна засияла во всей красе, заливая землю серебристым светом. Костёр у северной стены уже превратился в груду рдеющих углей. Девушка обернулась, переложила копьё в левую руку, правой взяла несколько сухих ветвей и хотела уже подкинуть их в костёр, как вдруг слух её уловил тихий хрипловатый звук. Высокая Сосна подняла голову и обомлела – в нескольких шагах от неё стоял пещерный лев! Она сразу поняла, что это за зверь – молодой самец, вон - грива только пробивается. Его изгнал из прайда вожак. Тяжела жизнь молодого льва, он будет жить один пока или не погибнет в схватке с другими львами, или пока его не примет другой прайд, или пока он не обзаведётся собственным. Лев зарычал погромче и присел, готовясь к прыжку. Девушка замерла, но только на мгновение, не  зря же она была лучшей охотницей. Она бросила ветви в костёр и выхватила оттуда большую головню. Лев сжался в комок, прыгнул и в это мгновение прямо ему в морду попала горящая головня, опалив шерсть, обжегши нос и на пару вздохов ослепив зверя, а охотница мгновенно отпрыгнула вправо, ведь копьём удобнее бить справа налево, а зверь и оказался слева от неё. Громовой рык потряс ночную тишину, около входа послышались встревоженные голоса сторожей, рванувшихся на помощь девушке, послышались  голоса проснувшихся в доме людей.  Лев приземлился у самой стены дома, сделанной из двух слоёв мамонтовой шкуры и затряс обожжённой головой. Этих мгновений хватило охотнице, чтобы нанести удар копьём с острым кремнёвым наконечником в шею зверя, целя в место, где проходит крупная артерия. И удар достиг цели! Из раны ударил пульсирующий фонтан крови, но зверь ещё не был побеждён.  Он ударил лапой по древку, выбив копьё из рук охотницы. Девушка развернулась лицом к зверю, теперь она находилась между ним и костром. Лев повернулся к охотнице  и прыгнул прямо на девушку, вытянув вперёд лапы с выпущенными страшными когтями. Охотница отпрыгнула назад и вправо, нащупывая засунутый за пояс длинный обсидиановый нож. Этот прыжок спас ей жизнь. Когти полоснули по одежде, прорвав накидку  из рысьей шкуры и оленью парку, но только слегка царапнув по туловищу, а вот ноге пришлось хуже – над левым коленом четыре когтя, прорвав штанину, разорвали кожу, но вцепиться в девушку хищник не смог. К тому же он угодил прямо на разгорающиеся ветви в костре и, взвыв, перевернулся на спину, пытаясь избавиться от обжигающего пламени. В это мгновение Высокая Сосна уже выхватила из-за пояса нож и вонзила его в на одно дыхание подставленное хищником брюхо, целясь в место, где расположена печень. Струя чёрной крови хлынула из второй раны, но зверь всё же стал на лапы. В руке у девушки был только нож, копьё отлетело далеко в сторону. Лев разинул пасть, заревел, но уже не было сил для прыжка и он просто пошёл на отважную девушку. Что она могла сделать против зверя с одним ножом! Но не зря она была отважной охотницей – уже приближались трое других сторожей, тяжело раненому льву не выстоять против них, надо только на пару вздохов задержать хищника. И девушка, выхватив из костра пылавшую ярким пламенем сухую ветвь, воткнула её прямо в клыкастую пасть! Лев захлёбываясь взревел и в это миг из-за угла дома выбежали трое охотников. Мгновенно оценив обстановку, Отважный Лев и Львиный Коготь вонзили свои копья в грудь хищника, а Орлиный Глаз острым топором ударил по позвоночнику. Зверь сразу осел на задние лапы, а затем и упал. Охотники вновь вонзили копья, но это было уже лишним – жизнь покинула тело свирепого зверя. К месту схватки уже подбегали и проснувшиеся люди из дома. Увидев в ярком лунном свете тело страшного хищника в луже крови, кто-то из малышей испуганно заплакал, но послышались успокаивающие голоса взрослых: «Не бойтесь, детки, лев уже мёртвый». «А он не укусит меня?» - со страхом прошептал светловолосый мальчуган, прижимаясь к матери. «Ну что ты, сынок, нет, конечно» - успокаивающе проворковала молодая женщина, но мальчик на всякий случай всё же спрятался за её спиной. Но отсидеться в безопасном месте ему не удалось – охотник Могучий Зубр, муж этой молодой женщины, подвёл упирающегося мальчика к поверженному зверю и положил ладошки сына прямо на гриву льва: «Охотник не должен бояться даже льва! А ты ведь будешь охотником!» Действительно – кем же может быть мужчина, если он не страдает каким-нибудь недугом? Только охотником! Осмелевший малыш уже улыбаясь попробовал на ощупь острые клыки, подёргал за шерсть и радостно рассмеялся – «Вот какая большая кошка, а люди её победили!» Тем временем выбежавшие из дома люди плотным кольцом обступили сторожей, требуя подробного рассказа. Но Большой Медведь остановил нетерпеливых: «Посмотрите, у Высокой Сосны нога в крови. Пусть сначала Седая Ива поможет раненой». Услышав слова вождя люди прекратили расспросы и расступились, пропуская целительницу, а Высокая Сосна не сдержавшись презрительно фыркнула – это она то раненая? Подумаешь, четыре царапины на левом бедре, да кровь уже не течёт. И высокая девушка тут же решила – теперь в тёплое время года она будет носить не только рубаху без рукавов, но и только набедренную повязку или короткую юбку вместо штанов, чтобы все видели и шрамы на руке и шрамы на ноге – лучшее украшение охотника!

Все, хоть и раздираемые любопытством, терпеливо ждали, пока Седая Ива промоет и перевяжет раны девушки. А потом ночные сторожа еле успевали отвечать на вопросы сородичей. Сама Высокая Сосна молчала, предоставив сначала своим товарищам рассказать, что они собственно уже добили умирающего хищника, а смертельные раны нанесла их подруга, не потерявшая присутствия духа при столкновении со смертельной угрозой. И только когда охотники окончили свой рассказ, Высокая Сосна, скромно потупив взор, рассказала о своей схватке со львом. Взволнованные Дети Бизона просто так не отстали от девушки, заставляя её снова и снова повторять – как она заметила льва, как мгновенно сообразила - что надо делать, как вонзила копьё в шею, как ударила ножом. И девушка уже без ложной скромности рассказывала  все подробности короткого боя. Тем временем двое охотников уже выбили из пасти мёртвого зверя страшные длинные клыки и срезали острые когти. Вождь протянул Высокой Сосне два самых длинных верхних клыка и пару когтей. Другие зубы и когти он отдал трём другим сторожам. Вождь рассудил совершенно справедливо – хоть зверя и добили трое мужчин, но смертельные удары нанесла высокая девушка. Высокая Сосна радостно взяла награду и тут же, впрочем, стараясь этого не показать, надулась от гордости. А как же - в их клане только Большой Медведь, Рыжий Мамонт и Орлиный Глаз имели в охотничьих ожерельях верхние клыки пещерного льва, а всего в племени Детей Бизона таких охотников можно было сосчитать по пальцам двух рук, а из женщин она единственная!

За всеми этими делами совсем уже рассвело и люди принялись за утреннюю еду. Сегодня охотники разделились на две группы – одна поменьше пошла к Большой Реке, к оленьему броду поохотится на рогатых; а большая часть с женщинами и детьми постарше опять направилась на рыбную ловлю на озеро. В стойбище остались женщины с грудничками, Высокая Сосна (да-да, не надо врать себе, раненая, ходящая с трудом) и Серый Сокол. Бересту с руки юноши Седая Ива уже два дня назад сняла, но велела её сильно не нагружать, на охоту не ходить, растирать другой рукой и выполнять лёгкую работу. Порастирал руку юноша и решил заняться работой полегче, как и рекомендовала целительница – тоже половить рыбку. Но не так как на озере соплеменники таскают тяжёлую сеть и бьют здоровенных рыб острогами, а на крючок. Ещё зимой, в дни праздности, он вырезал из кости несколько крючков разных размеров, острых, с зазубринами – никакая рыбина, заглотив такой крючок, не сорвётся, и из шерсти мамонта сплёл лесы. Для наживки накопал совком, сделанным из лопатки оленя, толстых червей и выпросил у женщин кусок сырого мяса. Захватив снасти, корзину из лозы и на всякий случай копье, направился к небольшой речке, протекавшей за холмами. Наживил крючки червями, забросил в воду. К куску мяса привязал тонкий ремешок и забросил в стороне от крючков. Концы лес взял в руки – будет поклёвка, сразу подсечёт. Присел на берегу, копьё рядом. С тревогой вслушался с тишину – жаркое летнее солнце разморило всё живое, даже птицы не щебетали, только жужжали пчёлы, собирая свою добычу с цветов. Как ни старался юноша, но не мог не думать о нападении льва – а вдруг ещё такой же бродит в окрестностях реки? Ото льва мысли перекинулись к громадным клыкастым кошкам, встреченным во время путешествия. А ну как такая хищная громадина забредёт к месту его ловли? Но тут же юноша взял себя в руки – он не мальчишка, он взрослый охотник, ему уже, тут юноша начал перебирать пальцами, целых три руки и палец лет! Его сверстник Сильный Бизон из южного клана на прошлом осеннем празднике женился. Да и Серый Сокол знал – многие его ровесники из других кланов племени на празднике Осеннего Изобилия собираются вступить в брак. Только вот он никак не может подобрать себе пару, ему нравятся все девушки. И в то же время ни одна из них не вызывает волнения.

Юноша настолько задумался, что даже не сразу ощутил поклёвку. Рывок - и на траву вылетел полосатый язь. Не успел юноша переменить наживку – опять поклёвка, опять полосатик. И пошли одна за другой поклёвки. Наконец прикинув, что больше ему не унести, Серый Сокол вытащил крючки и пошёл проверить - что с мясом. И тут удача не изменила ему – в кусок оленины впились клешнями множество раков. Да, поистине это лето счастливое для клана – везде удача - и на охоте и на рыбной ловле! Нет, явно предки попросили добрых духов помочь своим земным сородичам, хоть в клане уже год нет своего шамана, могущего разговаривать напрямую с духами. В прошлом году, сразу после осеннего праздника их шаман Сын Мамонта умер, как только выпал первый снег. И видимо он чем-то прогневил духов – уж очень мучительно умирал. Ещё за два года до смерти стали мучить ещё не старого, моложе умершего этой весной Крепкого Дуба, головные боли, всё больше в затылке. Иногда его мучительно рвало, хоть ничего несвежего он не ел, а ел ту же пищу, что и все другие. Иногда в груди колотилось так часто и так сильно, что казалось, сердце вот-вот выскочит. А в прошлый первый снег три дня у него болела голова так сильно, как никогда раньше. А на утро четвёртого дня с начала сильной боли он не смог встать – не двигались правые рука и нога, и он не мог говорить. Только лежал, издавал какие-то нечленораздельные звуки и двигавшейся левой рукой всё указывал на голову. А когда попытались его напоить и накормить, выяснилось – Сын Мамонта разучился глотать пищу и воду. Он так мучительно кашлял, поперхнувшись, что казалось вот-вот лопнет. За больным ухаживали – целая корзина сушёного мамонтового навоза ушла на подстилку – он ведь мочился и испражнялся прямо на постели. Седая Ива попыталась помочь больному – перетянула плечо шамана ремешком и рассекла надувшуюся ниже ремешка толстую вену тонким очень острым обсидиановым ножичком. Этот инструмент специально для неё сделал ушедший потом к предкам Крепкий Дуб. Им целительница вскрывала нарывы, а вот сейчас и для кровопускания пригодился. Но это не помогло, хоть и много дурной крови вытекло из шамана, а на третий день болезни утром в теле Сына Мамонта разгулялись вселившиеся злые духи – тело стало корчиться в судорогах. Опять Седая Ива пустила кровь, судороги стихли, но во время дневной еды всё началось снова, и душа Сына Мамонта покинула его тело. (Описана картина артериальной гипертензии, повышенного кровяного давления, с геморрагическим инсультом, кровоизлиянием в мозг) А может быть, подумал Серый Сокол, это душа шамана, помня, как за её телом хорошо ухаживали и лечили, попросила добрых духов послать Детям Бизона хорошую добычу и хороший улов. Закинув на спину тяжёлую корзину, юноша вернулся в стойбище. Дома он увидел – женщины уже содрали с тела льва рыжеватую шкуру и обрабатывают её, чтобы не испортилась. Теперь у Высокой Сосны будут не только клыки и когти льва. Из шкуры она может сделать тёплую зимнюю одежду, да какую! Только у немногих охотников было такое одеяние. Сама героиня в этом деле не участвовала – мешала раненая нога. Девушка сидела у костра и мурлыкая песенку занималась тем, что ранее никогда не делала с тех пор, как стала охотницей. А занялась она чисто женским делом – жарила мясо, запекала в горячей золе коренья и приглядывала за ползающими вокруг малышами. Увидев Серого Сокола, женщины попросили помочь им оттащить подальше тяжёлую тушу льва, самим было не под силу, а с мужчиной, пусть владеющим только одной рукой, вместе они справятся. Тушу обвязали крепкими ремнями и поволокли подальше от стойбища. А весть о гибели властелина степи уже разнеслась по окрестностям – люди услышали хохот гиен, тявканье шакалов. Так что не жалея сил оттащили тушу как можно дальше.

Вернувшись в стойбище женщины похвалили юношу за улов и особенно за раков – хоть ими не наешься, но сваренное в подсоленной воде розовое мясо очень любили все. Хоть юноша предпочёл, чтобы его отметили за богатую добычу оленей или тарпанов старшие охотники или вождь, но и женская похвала приятна. К  дневной еде ушедших на промысел и не ждали, так что женщины и Серый Сокол поели только принесённую юношей рыбу, а мясо оставили для вечерней еды, когда все члены клана соберутся в стойбище. Вот и солнце уже у горизонта. Первыми вернулись ходившие на оленную охоту – принесли двух взрослых оленей и руку оленят. Оленятам очень обрадовались женщины с грудничками – из тонкой шкуры получаются замечательные пелёнки. Только развесили сушиться мясо, как вернулись и рыболовы. Улов хоть и не такой большой как в последний раз, но тоже неплохой. Эту рыбу женщины решили не сушить и не коптить, а засолить. «Хватит ли соли?» - усомнился вождь – «Ведь много отдали и Воронам и Низколобым». Вытащили мешочки с солью. Лучшая мастерица по засолке рыбы, толстая Серая Сова, подняла каждый мешочек, окинула взглядом улов и решительно сказала: «Хватит! Ещё и один мешочек останется, а на празднике получим ещё соли». Можно ли не верить такой мастерице? Рыбу выпотрошили, натёрли солью изнутри и снаружи, разложили на площадке, выложенной плоскими камнями. Вокруг площадки воткнули шесты и натянули полотнище из шкур – чтобы солнце не светило прямо на рыбу. Только после завершения всех дел принялись за жареное мясо. Высокая Сосна поднесла Большому Медведю кусок оленьего окорока, зажаренный ею. Откусив и прожевав вождь воскликнул: «Вот какая молодец! И красавица и мясо сама добыть может и защитить добычу от самого свирепого хищника и приготовит так, что язык проглотишь! Ох, достанется же кому-то такая замечательная жена!» Девушка раскраснелась, потупилась – что-то жениха для такой замечательной невесты всё не было. А Большой Медведь сообразив, что смутил охотницу, неловко закашлялся и сосредоточенно зажал зубами мясо, и ножом отрезав перед ртом кусочек,  принялся тщательно жевать. А девушка задумчиво пережевав мясо тихо встала и прихрамывая пошла к берегу ручья. Течение было тихое-тихое, поверхность вода гладкая.

Высокая Сосна задумчиво смотрела на своё отражение в воде – правильный овал лица, высокий лоб, широко расставленные большие глаза, подруги говорили ей, что они голубые как небо весной. Длинные светлые волосы, собранные на затылке в пушистый хвост, перевязанный кожаной лентой. Девушка решительно скинула одежду и встала во весь рост, вновь взглянув на своё отражение – да, она выше всех в племени, ну и что? У неё высокая грудь, тонкая талия, длинные стройные ноги, разве она не красива? Да, сейчас вид портила повязка на бедре, но ведь раны заживут и она станет ещё и обладательницей ещё одного знака охотничьей доблести. Так почему же никак не найдётся ей жениха?! Сдерживая слёзы, она натянула безрукавку и юбку. Вытерев ладонью глаза, она решила – ну и пусть! Она уже и сейчас прекрасная охотница, а станет такой, что все, даже самые отважные мужчины будут ей завидовать! Девушка вернулась к дому не заметив сочувственных взглядов женщин. Молча, гордо прошла в дом и улеглась на свою постель. Постепенно и остальные обитатели стойбища улеглись спать. Утро следующего дня выдалось прекрасным – яркое солнце озаряло цветущую землю, но на охоту и рыбную ловлю не пошли – добычи уже было столько, что не знали куда её девать. Подсчитав всё, решили – надо рыть ещё три ямы для мяса. А это не такая уж простая задача – рыхлить плотный грунт кирками из рёбер мамонта, отбрасывать разрыхлённую землю совками из лопаток крупных животных, так что мужчины весь день, сменяя друг друга, упорно долбили землю. Но с радостью люди осматривали свои богатства – теперь уж точно их хватит до следующего лета. После этого дня на большую охоту не ходили – только небольшими группами охотились в степи, принося то пару-тройку оленей, то бизона, понемногу ловили рыбу – только для того чтобы ежедневно была свежая пища. Кому же хочется в такое изобильное время питаться сушёным мясом и солёной рыбой! Только Высокая Сосна сидела целыми днями дома грустная – раны болели, гноились, нога опухла, она с трудом ковыляла по стойбищу, куда уж тут бегать за рогатыми. Девушку жалели, за едой подкладывали ей лучшие куски, Зуб Мамонта для неё просверлил дырки в клыках и когтях льва, чтобы девушка нанизала их на ожерелье, но помочь девушке могла только целительница. Седая Ива каждый день промывала раны, перевязывала их. В очередной раз утром осмотрев бедро девушки и понюхав раны целительница удовлетворённо хмыкнула и сказала: «Это ничего, гной хороший, раны заживут, будешь бегать и ещё хвастаться шрамами». «Правда?» - расцвела больная. «Как то, что предки этим летом помогают нам» - твёрдо сказала целительница. В этот раз она не стала промывать раны настоем трав, а достала из своей корзины сухой мох, растворила в чашке тёплой воды большую щепотку соли, намочила в растворе мох и наложила на раны, повязав сверху кусок тонко выделанной шкуры оленёнка. Раны пощипывало, но девушка и виду не подала. На следующее утро Седая Ива развязала шкурку и воскликнув: «Смотри!» сняла мох. Глаза девушки удивлённо раскрылись – почти весь гной остался на мхе, в ранах было совсем немного гнойного налёта. (Описан метод лечения инфицированных ран повязкой с гипертоническим раствором соли) Целительница довольно улыбнулась и снова наложила повязку с солевым раствором. Всего через два дня раны полностью очистились от гноя, стали заживать, опухоль исчезла. Весь клан радовался за девушку и гордился своей целительницей. Больше всех были рады, конечно, сама больная и вождь. Большой Медведь гордился своей охотницей и очень хотел на сходе племени похвастать её успехами. Если бы девушка из-за ран не смогла бы придти на сход, пришлось бы только рассказывать о её подвигах. Конечно, ему бы поверили на слово, но разве это тот эффект, на который он рассчитывал – показать всем соплеменникам девушку-охотницу в ожерелье которой зубы громадной кошки и верхние клыки рыси и пещерного льва, а на руке и ноге почётные шрамы! А теперь всё в порядке – клан придёт на сход со своими героями, с обсидианом, с богатыми дарами степи и воды.

Теперь каждый день на закате вождь поднимался на ближайший холм и смотрел на заход солнца. На горизонте виднелись три холма – слева от смотрящего два пониже и справа один повыше. Когда солнце будет садиться между низким и высоким холмами, но немного ближе к высокому – пора выходить в поход, идти на племенной праздник. Люди активно готовились к выходу в путь – складывали праздничную одежду, спальные мешки, обсидиан, сушёное мясо и солёную рыбу. А тем временем дни становились короче, ночи темнее, уже не жарко было вне стен дома, но и не холодно – лучшая погода для похода. Уходили не все – во-первых, матери с грудничками и маленькие, ещё недостаточно быстро ходившие дети не выдержат долгого пути. А во-вторых, дом нельзя оставлять без присмотра – четвероногие разбойники могут добраться до запасов еды, попортить имущество. Так что в стойбище оставались три охотника, четыре женщины с грудными детьми и малыши, ещё не могущие быстро и долго ходить. Старшим вождь назначил пожилого опытного охотника  Пятнистого Барса. И вот настал день, когда все идущие на праздник с поклажей за спиной двинулись навстречу восходящему солнцу. Из года в год праздник устраивался в одном и том же месте – хоть оно и находилось на территории, принадлежавшей восточному клану, но считалось общеплеменной собственностью. Удобнее места для сбора племени не сыскать – несколько речек, приносящие плавник и в долинах которых растут деревья, а значит - есть свежая вода и топливо. Просторные луга, на которых уже вот-вот созреют пшеница, овёс и другие злаки,  только не ленись собирай зёрна. Несколько небольших озёр с множеством сочных водяных растений – мамонты обязательно придут полакомиться любимой едой. Многочисленные стада оленей, бизонов, тарпанов, джейранов, сайгаков. И было где разместиться всему многочисленному племени – в отвесном берегу одной из речек рядом друг с другом было пять пещер, настолько больших, что в них могло разместиться два таких племени как племя Детей Бизона. Постоянно в пещерах никто не жил, сам восточный клан жил ещё немного дальше на восход солнца, в четверти дневного перехода от широкой и могучей Великой Реки, являвшейся восточной границей всего племени. Место для стойбища Восточного клана было очень удобным – вокруг богатые охотничья угодья, небольшие речки, изобилующие рыбой и впадающие в Великую Реку и до самой её недалеко. Нет, восточный клан не ловил сам рыбу в Великой Реке, уж очень трудно было спустить на воду плот с высокого отвесного правого, западного берега. На реке промышляли жившие на восточном низком берегу Речные Люди. Они вязали из больших охапок сухого камыша плоты и с них гарпунами били громадных рыбин. Все очень любили нежное белое мясо осетров и самое любимое лакомство – чёрную осетровую икру. Дети Бизона в своих землях добывали соль, вот посоленная икра и хоть и была не редкостью, но всегда поедалась с удовольствием. Икру и рыбье мясо восточный клан получал в обмен на соль у речных людей.

Солнце уже перевалило через зенит и светило в спины шагающему клану. Размеренно шагая Большой Медведь даже причмокнул губами, вспоминая вкус икры. Ну ничего, через несколько дней он её отведает – на праздник Восточный клан всегда наменивал много лакомства, хватало всем с избытком, да ещё и уносили по домам в плотно сплетенных корзинах. Вождь Западного клана так размечтался, представляя, как он большой раковиной будет зачерпывать из деревянного корыта икру, что не сразу услышал встревоженный крик одного из охотников. Вождь поспешил к кричавшему. Увидев что случилось, Большой Медведь огорчённо, но в то же время и добродушно крякнул – «Эх, дети, дети!» Мальчишка, которому весной исполнилось рука и  ещё три пальца лет, подбил на ходу из пращи утку. Подбитая птица упала в заболоченное озерцо, а начинающий охотник непременно хотел достать свою добычу, похвастаться перед сверстниками, родителями, двумя младшими сёстрами-двойняшками. Ну и завяз в болоте. Клан остановился. Первым делом охотники бросили мальчишке длинный ремень, в конец которого мальчишка вцепился обеими руками, зажав свою добычу за шею зубами. Затем трое охотников принялись осторожно тащить застрявшего. Чавкая, трясина отпустила свою жертву. Перемазанный до плеч мальчишка вылез на твёрдое место. Чёрная грязь так облепила спасённого, что под ней не было видно какого цвета на нём одежда. Посмотрев на мальчишку, Высокая Сосна недовольно поморщилась, она знала, что сейчас произойдёт – вождь даст команду раньше времени становиться на ночёвку. Идти в такой одежде мальчишка дальше не мог. И дело не в том, что она мокрая и холодная. Это стерпеть можно. Дело в том, что она покрыта грязью. Грязь и песок быстро попадут в паховые складки, между ног, в подмышки и так разотрут кожу, что как бы ни храбрился человек, но со стёртой в кровь кожей он бы идти не смог. А у всех по две одежды – походная и праздничная и так многое несут, невозможно же нагрузиться ещё больше. Теперь обязательно последует команда на привал, чтобы можно было выстирать и просушить одежду мальчишке, а Высокой Сосне  каждая задержка в пути тягостна, хотелось как можно быстрее придти к соплеменникам, показать свои знаки доблести. Но не бросать же ребёнка. Так что клан расположился на ночлег, хотя солнце ещё не скрылось за горизонтом. Мать мальчика стащила с него одежду и пошла стирать, а её мужчина уже развёл костёр для просушки одежды. Теперь взрослый охотник, отведя сына в сторону, что-то ему говорил, сопровождая наставление довольно увесистыми шлепками по голому заду. Мальчишка морщился, но не издавал ни звука. Ну конечно, муж его матери прав – прежде чем метать камень, надо было подумать – а как достать добычу?

Ну что же, надо с пользой провести длинный привал. Ночная Сова собрала подростков и детей постарше и весёлая орава быстро настреляла из пращей кучу уток на ужин. Птиц обмазали глиной и запекли на горячих угольях, не тронув запаса походной пищи, да ещё и на утро осталось жареная птица. Ранним утром, только окрасился горизонт на востоке, двинулись вперёд; матери внимательно следили за детьми, чтобы те не вляпались во что-нибудь вроде того болота. Но всё было в порядке, даже дети понимали необходимость строгой дисциплины в походе. В середине второго дня пути сделали длительную остановку, но это было запланировано – вышли к меловым обрывам, в которые были вкраплены желваки кремня размером от гусиного яйца до головы тарпана. Конечно, тащить сами камни люди не собирались. До вечера обрабатывали нуклеусы и скалывали с них пластины – дальше пойдут только с полезным грузом. Высокая Сосна, Серый Сокол и другая молодёжь вместе со старшими охотниками старательно оббивали желваки – какой же это охотник, если не в состоянии сделать себе нож, топор, наконечник копья.

Утром двинулись дальше. И в походе предки не оставили своим благоволением живущих на земле – хоть солнце и было закрыто облаками, но дождя не было всё время пути и было тепло. И вот уже глаза бывавших на сходах стали узнавать знакомые рощи и холмы – до пещер оставалось не более четверти дня пути. А вот и знакомый низкий двугорбый холм. Взрослые начали объяснять не бывавшим ещё тут детям – за холмом большое озеро, на котором гнездится великое множество гусей. И в подтверждение этих слов над холмом взвилась серая гогочущая туча. Но птицы не улетали, они, совершив круг в воздухе, сели, но через несколько вздохов опять поднялись в воздух и снова сели и так несколько раз, пока путешественники поднимались на вершину холма. Опытным охотникам не надо было объяснять, что происходит за холмом – кто-то охотился на разжиревших за лето серых гусей. С вершины холма путешественники увидели группу людей на берегу, издалека видно было - как они раскручивали пращи, метали в птиц длинные палки, сшибая гогочущих краснолапых. Охотники тоже заметили путешественников и побежали к ним. Западный клан ускорил шаги и вскоре две группы людей встретились. Хозяева здешних мест были представлены двумя руками подростков, возглавлял которых охотник средних лет. Его длинные волосы свисали на спине до лопаток, лежали на плечах, длинная борода закрывала грудь до пояса, руки, ноги и туловище были покрыты тёмными волосами. Короче он был настолько волосат, что люди уже и забыли его настоящее имя, а звали коротко – Лохмач. Охотник и сам привык к новому прозвищу и вряд ли бы откликнулся на своё настоящее имя - Бурый Медведь. За своей шевелюрой и бородой он с гордостью ухаживал – постоянно расчёсывал костяным гребнем, вычёсывая из них вшей, смазывал перетопленным жиром, а по большим праздникам, как сейчас, красил охрой. Большой Медведь был братом мужа двоюродной сестры Лохмача, так что родственники радостно обнялись.

Тем временем смешавшиеся с путешественниками юноши-подростки, забыв всякие приличия, возбуждённо, как не подобает будущим охотникам, трещали на разные голоса. Но вести были такие, что даже строгие блюстители этикета забыли о правилах хорошего тона. А подростки гомонили: «Все уже пришли, вы последние. А нас послали бить гусей, но не на мясо, а для перьев. А перья для нового оружия, что  принесли невиданные люди! Их привёл Волчий Зуб, Волчий Зуб вернулся! А они могут говорить по-нашему, их Волчий Зуб научил, а сам он может говорить на их языке. А перья нужны для стрел, так называют они маленькие-маленькие копья. А люди совсем не похожи ни на нас, ни на Воронов – ростом меньше и лица плоские, жёлтые, а глаза узкие. А маленькие копья они мечут из изогнутой палки с натянутой жилкой из сухожилий или кишок – лук называется! И мужчины пришли и женщины, их две руки и палец и ещё Волчий Зуб. А говорят они между собой совсем не похоже как мы и одежда совсем другая. А вот охотничьи ожерелья точь в точь как и у нас. А у троих накидки из шкуры зверя, что мы никогда не видели! Шкуры жёлтые с чёрными полосами. И ещё они умеют добывать огонь без огненного камня и кремня! А волосы у них чёрные, как ночь и нет ни одного светлого и ни у одного не вьются волосы!» Про то что волосы не вьются, сказал подросток с русыми волосами, курчавившимися завитушками. «Ну-ка, ребята, замолчите» - строго сказал Лохмач и подростки взяли себя в руки и покраснели от стыда – не подобает будущим охотникам трещать как сорокам. Большой Медведь взглянул на солнце – оно подкатилось к линии горизонта. Идти к месту сбора племени в темноте было неразумно и вождь отдал приказ о ночёвке на берегу озера. Выйдут завтра рано утром и придут как раз тогда, когда день будет в разгаре. Вскоре запылали костры, люди ощипывали добытых подростками гусей, а юные птицеловы аккуратно складывали перья в корзины, но не все перья, а только маховые из крыльев. Людям было очень интересно – зачем нужна такая добыча, но все не спеша сначала поели горячего мяса, а затем уселись слушать рассказ Лохмача.

Кто такой Волчий Зуб знали все. Это был молодой охотник, большой любитель путешествий и приключений. Ещё подростком он приставал к отрядам, ходившим для обмена к другим племенам. Родом он был из северного клана, но обошёл все владения Детей Бизона, был у Воронов, у Береговых людей, участвовал в боях с людьми из южных лесов. Из-за такой бурной жизни он даже не женился, хотя многие девушки засматривались на красивого юношу. А весной две руки лет назад, когда непоседе было три руки лет и ещё три года, он с Речными Людьми переправился на восточный берег Великой Реки и назад не вернулся. И вот только три руки дней назад он опять переправился к своим соплеменникам в компании с чужеземцами невиданного обличья. Рассказ о приключениях неутомимого путешественника был настолько необычен, что Лохмач запомнил его слово в слово. После переправы на восточный берег Великой Реки Волчий Зуб несколько дней провёл в гостеприимном племени замечательных рыбаков, а затем двинулся дальше на восход солнца. Речные Люди отговаривали его от этого. В их племени жило предание о том, как много лет назад группа смельчаков из их племени отправилась на восток. Ушли две руки отчаянных парней и девушек, вернулись четверо – три девушки и один парень. Путешественники рассказывали о страшной безводной степи на восходе солнца. Сначала путешественникам везло – то и дело выпадали дожди, но потом они прекратились, а солнце жгло немилосердно, маленькие речушки и ручьи с озерцами пересохли, трое путешественников умерли от жажды. Не было сил похоронить по обряду тела соплеменников, пришлось оставить их в степи, но вернуться не позволило самолюбие. Остальных спасла удачная охота на джейранов – напились свежей крови. Это дало сил и семеро оставшихся пришли к покрытой лесами гряде гор, тянувшихся с севера на юг. Найти проход через них не удалось, хоть две луны лазали по скалам. Правда нашли невиданной красоты разноцветные камни, так сверкавшие, что не было сил выбросить в общем то ненужные для жизни в суровом краю вещи. Хорошо, что тут было вдосталь воды и добычи, не было мучений от голода и жажды. Приближалась зима, идти назад через безводную степь в холода было невозможно. Людей и даже следов их   пребывания в горах не было. Путешественники нашли хорошую пещеру, сделали запасы на зиму и благополучно пережили суровую пору года. Когда же уже собирались в обратный путь, злые духи наслали страшное несчастье – горы затряслись, закачались, посыпались огромные камни. Свод пещеры рухнул, задавив насмерть двоих путешественников, а ещё одной девушке придавило скалой ноги. Она была жива, но сдвинуть скалу и освободить девушку не было возможности. Четверо уцелевших посовещались между собой, и предложили придавленной девушке самый лёгкий путь избавления от мучений. Несчастная выслушала решение товарищей и с радостью с ним согласилась. Четверо уцелевших бросили жребий и он выпал на лучшую подругу придавленной девушки. Все пятеро помолились предкам и добрым духам и та, на которую выпал жребий, пронзила сердце подруги острым копьём. Да и то сказать – ну сдвинули бы глыбу, а что дальше? С раздавленными ногами девушка выжить не смогла бы.  Наученные прошлогодним опытом четверо уцелевших вышли пораньше весной в степь, пока ещё она не пересохла совсем и можно было найти воду. Кроме того зимой они сшили из шкур большие бурдюки для воды. Но степь сохла быстро, так что к Великой Реке вышли чуть живые. Да и то вряд ли бы дошли до соплеменников, если бы не встретившийся углубившийся в степь в погоне за джейранами охотничий отряд племени Речных Людей. 

Все эти ужасы Речные Люди не раз рассказывали Волчьему Зубу, пытаясь отговорить его от безумной мысли – идти в степь на востоке. Но прельщённый рассказами о лесистых горах, в которых можно найти самоцветные камни (Речные Люди украсили ими жезлы вождей), юноша неудержимо рвался на восток. Он пытался уговорить пойти с ним кого-нибудь из соплеменников, но даже самые отчаянные удальцы отказались. На совете клана Волчий Зуб решительно заявил: «Пойду один!» Его опять отговаривали и вождь и старые охотники, но упрямец стоял на своём. Вождь восточного клана запретить не мог, ведь Волчий Зуб был из северного клана. Запретить мог только вождь всего племени Горный Орёл, но он постоянно жил в южном клане. Послали к нему гонцов, но юноша, не дожидаясь их возвращения с заранее ясным ответом, в безлунную ночь переправился на восточный берег. И вот ведь хитрец – знал, что ему откажут, так заранее договорился с таким же сорвиголовой из Речных Людей, когда они приплывали на обмен, что Речной в определённую ночь подгонит плот и заберёт Волчьего Зуба. Ну что же, в конце концов взрослый человек сам выбирает свою судьбу. Ждали возвращения беглеца на следующий год, а потом ещё через год и ещё через год, а он так и не вернулся.

И вот когда уже и ждать перестали, вернулся Волчий Зуб и не отчаянным юношей, а зрелым охотником. Прошёл таки он в год побега сухую степь – взял с собой большой бурдюк воды, пил кровь подбитых им животных и дошёл до гор. И тут духи и предки помогли отчаянному парню – на второй день в горах он нашёл проход на восточный их склон. Много дней он шёл местами и похожими и непохожими на родные – та же лесостепь, но много невиданных в родных местах деревьев. Чем то походили они на сосны, но были ниже и хвоя не такая длинная и росли ветви на стволе ниже чем на соснах. И когда уже солнце всё ниже стало подниматься над горизонтом, предвещая скорую зиму, он нашёл людей. Совсем они были не похожи на его сородичей – пониже ростом, смугло-желтоватого цвета кожи, с чёрными прямыми волосами и чёрными глазами. Особенно же поразили путешественника их лица – с широкими скулами, плоскими широкими носами, узко прорезанными глазами. А знакомство началось с драки. Утром заметил Волчий Зуб следы оленей и пошёл за ними, а то всё зайцами питался, давно не ел жирной оленины. И дошёл уже до стада, и подобрался близко к молодому оленю, и копьё вонзилось прямо в шею! Упал олень замертво, радостно подбежал к нему удачливый охотник, не обращая внимания на бросившееся бежать остальное стадо. Но тут в кустах послышались крики и выбежали к Волчьему Зубу люди и бежавший впереди приземистый крепыш что-то злобно крича, ударил опешившего охотника дугообразно изогнутой палкой, концы которой были стянуты жилкой, прямо по спине. Тут то и понял Волчий Зуб, что сорвал он охоту хозяев здешних мест, спугнул стадо. Стукнул и путешественник в ответ недомерка, ударил кулаком в грудь, думал - упадёт крепыш от его удара, а вот и не упал! И снова ударил Волчьего Зуба своей изогнутой палкой, теперь по руке. Рассвирепел молодой охотник, уже было нацелился копьём в противника, но тут что-то свистнуло и в землю у ног вонзились три маленьких копьеца с оперёнными тупыми концами. Уж потом Волчий Зуб узнал, что изогнутая палка с тетивой это лук и из него мечут стрелы. Из-за зелёных хвойных деревьев (тоже потом узнал название – ели) выбежали такие же широкоскулые, узкоглазые, черноволосые крепыши. Понял Волчий Зуб – сделай он ещё хоть движение – истыкают его хозяева здешних мест своими оперёнными копьецами, и не узнают сородичи - как и где погиб искатель приключений. А потому бросил на землю копьё, выдернул из-за пояса топор и нож и тоже бросил на землю и помахал пустыми руками с растопыренными пальцами. Потом указал на лежавшего на земле оленя и потыкал рукой в сторону Плосколицых (так он про себя назвал этих людей). Поняли Плосколицые, что пришелец отдаёт им свою добычу, тоже опустили оружие. Затем двое взяли оружие Волчьего Зуба и подталкивая в нужном направлении повели куда-то вглубь леса. А остальные пустились дальше по следам стада.

Привели Волчьего Зуба на широкую поляну, по которой протекал ручей. И увидел путешественник такое, что не сразу понял - что это перед ним. А оказалось дома плосколицых. Завели его в один из трёх и тут то сообразительный охотник понял - как их строили. Выкопали огромную яму  глубиной в половину человеческого роста, пол сделан из плотно утоптанной глины. Боковины выложены стволами деревьев, зажатых между двумя вертикально врытыми в землю стволами. И эти вертикальные стволы поднимаются на высоту двух его ростов и держат уже не земляную, а бревенчатую стену. А крыша сделана тоже из стволов деревьев, положенных вплотную друг к другу и поднимающихся к середине дома, где они опираются на вертикальные столбы, а к стенам крыша ниже. И покрыта крыша толстым слоем дёрна, а щели меж брёвен проконопачены сухим мхом. Кое-где в крыше сделаны отверстия, закрытые лоскутами толстой кожи с привязанными к ним длинными шестами, опирающимися на пол. «Это чтобы дым от костров выпускать» - подумал Волчий Зуб, и ещё подумал – очень хорошие у плосколицых дома. Жаль Дети Бизона такие сделать не смогут – где им взять столько больших деревьев с ровными длинными стволами? А в деревянном доме внутри обстановка похожа на ту, что в домах Детей Бизона – такие же лежанки, углубленные в землю очаги, обложенные кольцами из камней, корзины с одеждой. Занимавшиеся своими делами люди с любопытством что-то спрашивали у сторожей Волчьего Зуба, видимо интересовались – что за невиданного человека они ведут. У центрального очага сидел, что-то вырезая из кости, уже совсем седой, но ещё крепкий мужчина. Приведшие Волчьего Зуба охотники остановились и долго что-то объясняли седому. Седой с интересом, но без злобы и гнева во взгляде, посмотрел на пришельца и что-то сказал. Звуки чужой речи звучали странно, совсем не похоже на языки известных путешественнику племён. Увидев, что его пришелец не понял, седой указал на себя и громко, отчётливо произнёс: «Даркеним». «Своё имя назвал» - понял Волчий Зуб и в свою очередь тоже представился. Седой показал рукой на приведших Волчьего Зуба охотников и произнёс их имена. Путешественник заметил – и у этих охотников имена кончались на «-ним». Впрочем, сейчас об этом размышлять не хотелось – ещё когда только подходили к стойбищу, путешественник ощутил необходимость облегчиться, а с каждым вдохом эта необходимость нарастала. Поэтому он прервал начавшееся знакомство, указав рукой на клапан штанов, сделав движение - как будто хочет их снять. Седой хмыкнул и махнул рукой в сторону выхода. Один из охотников провёл путешественника к отхожему месту, точно такому же, как и у Детей Бизона. Только для подтирания там лежала не шерсть мамонта, а какого-то другого животного, но тоже мягкая, приятная.

Охотник сторожить Волчьего Зуба не стал – и то верно, куда уйдёт пришелец, не зная здешних мест, без оружия? Волчий Зуб вернулся в дом. Около Даркенима уже собрались женщины, дети, несколько мужчин. Все по очереди назвали свои имена. Затем настала очередь окружающей обстановки. Указывая на огонь, камни, посуду, корзины Даркеним называл их на своём языке, а Волчий Коготь на своём. Так что путешественник к вечеру уже знал – попал он в племя Лесных Волков. Привычка к странствиям, общение с людьми других племён помогли Волчьему Зубу довольно быстро выучить много слов и уже через две луны он неплохо говорил на здешнем языке, а нескольких любопытных научил говорить на языке Детей Бизона. Выучился Волчий Зуб делать грозное оружие – лук со стрелами и научился метко стрелять. (Вот для чего нужны маховые перья гусей – для оперения стрел – поняли Дети Бизона из западного клана). Как равный ходил он с узкоглазыми на охоту, приносил добычу в стойбище, подружился с плосколицыми охотниками. И уже не казался ему странным их вид, привыкли уши к звукам поначалу незнакомой речи и встретил Волчий Зуб девушку, пусть и маленького роста, но стройную, гибкую, весёлую и ласковую. И первая сказала Сотеана, что хочет, чтобы стали они мужем и женой. Сказали они об этом Даркениму. Собрал вождь старейших мужчин и женщин и решили старейшие – если хочет пришелец жениться на девушке из племени Лесных Волков, то сам он должен стать членом их племени, такой у них был обычай – не женщина идёт к мужчине, а жених к невесте в дом и племя. Все убедились – он не только  прекрасный охотник, но и готовый придти на помощь другому, даже в случае смертельной опасности, человек. Все в этом убедились всего луну назад. Охотники в тот день добыли столько оленей, что не смогли донести всю добычу до стойбища. Поэтому взяли сколько смогли и понесли домой, чтобы вернуться  с женщинами и перенести оставшееся. Оставшиеся на поляне туши оставили охранять Волчьего Зуба и только что принятого в ряды охотников юношу по имени Баркеним, внука Даркенима. И когда остались охотники вдвоём, к ним, привлечённая запахом крови, вышла здоровенная, жёлтая в чёрную полоску клыкастая кошка. Волчий Зуб видел у некоторых охотников накидки из шкур такой расцветки, видел в охотничьих ожерельях клыки, но с живым зверем столкнулся в первый раз. Кошка не обратив сначала внимания на людей, бросилась к туше оленя и вонзила в неё клыки. Тут уж взыграло ущемлённое самолюбие – как это, они добыли еду, а сожрёт её зверь?! Первым бросился на тигра давно мечтавший совершить подвиг Баркеним. По молодости не раздумывая ударил он тигра копьём, но, конечно, растерзал бы его свирепый зверь, уже упал юноша сшибленный с ног могучей лапой. Но Волчий Зуб воспользовавшись тем, что зверь не оглядываясь уже разинул клыкастую пасть над юношей, вонзил копьё под левую лопатку, достав сердце хищника. Всё племя чествовало храбреца. На пире в честь победы над тигром смельчак съел сердце большой полосатой кошки – теперь отвага зверя вселится в сердце победившего его человека. Теперь у Волчьего Зуба была и полосатая накидка и клыки зверя в охотничьем ожерелье. Вот о чём сказали старейшие, предложив охотнику стать членом их племени.

Тут задумался Волчий Зуб – как это так, стать членом другого племени? Никак не мог он решиться на это, не знал - что делать и пришёл за советом к мудрому шаману. Долго шаман смотрел в огонь костра, долго думал и наконец сказал: «Ты должен прислушаться к своему внутреннему голосу, только он скажет правду. А чтобы скорее услышать его, проглоти вот это» - и протянул Волчьему Зубу щепотку растёртого в порошок сушёного мухомора. Без колебаний проглотил охотник зелье и лёг на свою лежанку. Недолго пришлось ждать – увидел охотник могучего бизона, на спине которого сидел волк, а по бокам шли с одной стороны вождь племени Детей Бизона, а с другой стороны вождь Лесных Волков. А за ними шли предки и улыбались Волчьему Зубу. И понял охотник – может он стать одним из Лесных Волков, но и связь с родным племенем не прервётся. И на празднике Соединения не только справили свадьбу, но и приняли Волчьего Зуба в племя Лесных Волков. Сотеана стала прекрасной женой. Хоть и любила она, как многие женщины её племени ходить на охоту, но и успевала и вкусную еду приготовить и шкуры выделать и домашнюю утварь сделать и мужа приласкать. И через год родила Сотеана двойняшек девочек с чёрными волосами, чёрными глазами, широкими скулами, но не с плоскими, а длинными, как у Волчьего Зуба, носами. Ох, как же радовались и он и его молодая жена! После рождения близняшек перестала Сотеана ходить на охоту, вся ушла с головой в домашние дела. А предки и добрые духи не забывали молодую семью – Волчий Зуб вместе с другими охотниками приносил хорошую добычу в стойбище, большие запасы сделали, так что только в самом конце весны пришлось немного поголодать. А через год и две луны опять Сотеана родила и опять двойняшек и опять девочек. Только на сей раз духи сделали так, что были девочки светловолосые и сероглазые как Волчий Зуб, но с широкими скулами и носами как у матери. Радовались и Сотеана и Волчий Зуб и мать Сотеаны и её муж и всё племя. В ту весну не только у этой пары родились дети, но и у многих других пар, племя разрасталось. Очень хотелось и Сотеане и Волчьему Зубу чтобы родила молодая женщина ещё и мальчика, но видимо духи и предки решили – достаточно у пары детей и как не старались муж с женой, не зарождалась в чреве женщины новая жизнь. Смирилась со своей судьбой пара и продолжала счастливо жить. Прошли уже пять и четыре руки лет и ещё рука лун, когда постигло Волчьего Зуба огромное горе. Племя разрасталось, уже тесно было в имевшихся домах, решили строить новый. Усердно рубили охотники стройные высокие деревья, женщины обрубали на них ветви, уже и старики подсчитав срубленное, сказали – нужно ещё всего три ствола, чтобы хватило на дом, как погибла Сотеана – очередное срубленное дерево упало прямо на женщину, ударив по голове. Как подкошенная рухнула женщина на землю, потеряв сознание. Бросились люди к ней, перенесли в дом, на супружеское ложе. Но к великой радости Волчьего Зуба женщина вскоре очнулась, а потом и вовсе встала с постели и, хоть и пожаловалась на головную боль, но занялась приготовлением еды. Весь день ходила она, работала, но к заходу солнца случилось страшное – опять потеряла Сотеана сознание. (Описана черепно-мозговая травма с так называемым светлым промежутком)

Пригласили шамана. Тот долго пел заклинания, обращённые к добрым предкам, делал руками над больной плавные движения, но ничего не помогало. Сумрачно покачал шаман головой и тяжело вздохнув, произнёс – «На всё воля духов, ей уже не помочь» И умерла к утру следующего дня любимая жена смелого охотника, оставив мужу четырёх девочек. Схоронили женщину на племенном кладбище. Своими руками вырезал на надмогильном столбе Волчий Глаз изображение тотема жены - длинноклювого аиста, такой уж был обычай в племени Лесных Волков. Но не мог больше жить рядом с могилой любимой женщины смелый охотник, всё стало ему не мило. И вот этой весной собрав смелых юношей и девушек; оставив дочерей, уже подросших, на попечение двух сестёр Сотеаны, отправился на заход солнца, на родину. Быстро шла молодёжь во главе с опытным охотником, никогда юноши и девушки племени Лесных Волков не заходили так далеко от родных мест. По пути охотились на оленей, сбивали стрелами гусей и длинноухих зайцев. К началу лета перешли обнаруженным много лет назад Волчьим Зубом путём через горы. Помня рассказ Волчьего Зуба о страшной безводной степи, из шкур добытых по пути оленей сделали большие бурдюки для воды и отправились к Великой Реке. В степи не было топлива для костров, так что у добытых джейранов и сайгаков съедали сырыми печень, почки, сердца, да и мясо. Но охотникам не привыкать к таким трудностям, да и духи помогли смельчакам – один раз, как раз на середине пути прошёл дождь, так что набрали свежей воды в опустевшие бурдюки. Речные Люди переправили странников через реку и как раз к празднику Осеннего Изобилия пришли они к пяти пещерам.

Люди западного клана племени Детей Бизона с неослабевающим интересом слушали рассказ Лохмача. Особенно их заинтересовало как можно добыть огонь без огненного камня и кремня? Но рассказчик и сам этого не знал – по решению вождей и старейшин решено было предложить пришельцам продемонстрировать своё умение, когда все Дети Бизона соберутся вместе. После рассказа всем не терпелось поскорее отправиться в путь, но уже опустилась ночь, так что люди залезли в спальные мешки из тёплых шкур и поскорее заснули. Утром все отправились в последний короткий переход к пещерам. Шли быстро, так что ещё задолго  до полудня были на месте – всем не терпелось увидеть пришельцев с востока, посмотреть на загадочные луки и стрелы. Высокая Сосна перед выходом подумав, сменила короткую юбку на штаны, а безрукавку на парку с длинными рукавами – она знала что делала. Радостно встретились родственники и друзья на общеплеменном сходе. Но после того, как гам приветственных криков стих, вновь пришедших вождь племени Горный Орёл повёл знакомиться с пришельцами из-за гор и степи на востоке. Люди западного клана были подготовлены рассказом Лохмача к встрече необычного, поэтому все правила вежливости были соблюдены. Никто не рассматривал пристально пришельцев, просто называли свои имена и в знак приветствия похлопывали гостей по плечам. Внимательно рассмотрели новое оружие, что принесли незнакомцы, попробовали сами натянуть луки. Только малыши во все глаза смотрели на черноволосых, желтолицых, узкоглазых людей с приплюснутыми носами. Но детям такое простительно. Люди ненавязчиво рассматривали одежду, обувь, украшения пришельцев. Женщин и девушек особенно привлекли причёски пришедших с востока четырёх девушек со странно для Детей Бизона звучавшими именами – Балеана, Номеана, Молеана, Дореана. Женщины хозяев носили длинные волосы, или связывая их в хвост ремешком, или закручивая в узел на затылке. А кое-кто из охотниц западного клана укоротили волосы, чтобы не мешали на охоте. У пришелиц же длинные прямые чёрные волосы были заплетены в руку и ещё одну тонкие длинные косы, соединённых между собой тонкими ремешками, выкрашенными в белый цвет. Поначалу всем женщинам Детей Бизона это понравилось и кое-кто уже начал пытаться сплести себе или подруге такие же косы. Но дело закончилось ничем – лентяйка Полная Луна заявила: «Фи-фи-фи! Ну и что хорошего в такой причёске? Как можно в заплетённых волосах ловить вшей?» и женщины с ней согласились, но не  все. Серая Ворона, Степная Кошка, Быстрая Ласточка и младшая сестра Высокой Сосны – Юркая Веретеница, всё же заплели свои светлые волосы в косы. Но связали их не белыми, а красными ремешками.

Пришельцы с востока смогли объясниться с Детьми Бизона – многолетнее пребывание Волчьего Зуба в племени Лесных Волков не прошло даром – все гости кто лучше, кто хуже, но могли объясниться с хозяевами здешних мест. Постепенно все разбились на небольшие группы родственников и друзей, обменивались вестями. И выяснилось – это лето было необыкновенно удачным не только для западного клана, но и для всего племени. Все четыре клана взяли необыкновенно богатую добычу, не потеряв ни единого человека на охоте. Только в восточном клане, когда отмечали встречу и обмен с Речными Людьми, двое подвыпивших хмельной медовухи женщин свалились с высокого берега. Одна насмерть разбилась о  землю, а вторая захлебнулась и утонула в Великой Реке прежде, чем на плоту успели подплыть Речные Люди. Праздник должен был развиваться по заранее разработанному ритуалу, но он был неожиданно был нарушен. Впрочем, нарушен вестью всех обрадовавшей. Только стихли приветствия, обмен любезностями с пришельцами, как к вождям подбежал запыхавшийся подросток – «Мамонты, мамонты идут!» Ещё вчера утром несколько групп охотников разошлись в разные стороны на разведку. И вот радостная весть – идёт добыча, да какая! По словам вестника по направлению к пещерам приближалось большое стадо. Сколько всего животных подросток сказать не смог – много, очень много, одних только самок с малышами не меньше трёх рук. А ещё взрослые самцы, подростки и совсем маленькие мамонтята. «Откуда идут мамонты, где ты их видел?» - спросил Горный Орёл. «Идут с севера, когда я побежал к вам, то стадо подходило к Трём Братьям» - ответил гонец. Три Брата – так назывались три высоких холма, стоявшие рядом. Вождь послюнил палец, поднял его вверх и довольно хмыкнул – ветер дул с севера. Быстро посовещавшись вожди отдали команду – всем охотникам, подросткам и половине женщин бежать на север, обойти мамонтов с захода солнца, не показываясь им на глаза, зайти к стаду сзади и поджечь уже высохшую траву – ветер погонит огонь на стадо сзади, погонит животных на юг, где на полпути меж Тремя Братьями и пещерами были ещё два года назад выкопаны глубокие ямы с вкопанными в дно заострёнными колами. Ловушки были заранее людьми восточного клана перекрыты длинными жердями, поверх которых была положена трава. Нет, этот год был действительно необыкновенным. Испуганные огнём и дымом, обжигаемые горячими искрами гиганты побежали прямиком к ямам. Страшный рёв потряс окрестности – трое взрослых самцов, самка и мамонтёнок попали в ловушки. Мамонтёнок погиб сразу, пронзённый колом, а взрослые животные бились в ямах. Люди метали копья, бросали тяжёлые камни, что были заранее сложены возле ловушек. Гости не отставали от хозяев – узкоглазые пришельцы смело подбегали к самому краю ям, чтобы обрушить на головы мамонтов увесистые камни. Высокая Сосна особо пока не старалась, но внимательно следила за большим самцом. И её миг настал – как и прошедшей весной она дождалась когда зверь широко открыл рот и заревел. Мгновенно оценив ситуацию, высокая девушка метнула тяжёлое копьё с широким листовидным кремнёвым наконечником прямо в глотку гиганта, кровь хлынула из пасти и хобота и дух животного покинул его мохнатое тело. Высокая Сосна самодовольно оглядела соплеменников – все ли отметили великолепный, смертельный бросок? Да, все. А особенно поразил её восхищённый взгляд пришельца с востока. Девушка немного напряглась, вспоминая его странно звучащее имя, ах да, вспомнила – Стилоним. На неё другие смотрели не так – с восхищением, а этот юноша ещё и с мелькнувшей в узких глазах нежностью. Высокая Сосна почувствовала что-то ранее неведомое, кольнувшее сердце. Но охота ещё не кончена. С удовольствием отметив восхищённые взгляды соплеменников и гостей, высокая девушка довольно улыбнулась и бросилась к другой яме. Охотники, женщины и подростки обрушили град камней и копий на трёх оставшихся зверей, бесстрашно подбегая к самым краям ловушек, хоть по ним хлестали толстые хоботы животных. И добили добычу! И опять никто не погиб на опасной охоте! Только вот Лохмач немного поранил ногу – тощий подросток, Быстрый Джейран, явно переоценив свою силу, попытавшись поднять камень с острым выступом, уронил его прямо на ногу волосатого-бородатого охотника. На задней поверхности голени была даже не кровоточащая рана. Но разве отважный мужчина-охотник будет обращать внимание на такой пустяк! Гораздо больше времени, чем сама охота заняли разделка и переноска туш, шкур и бивней к пещерам.

Только уже за полночь всё было завершено и усталые, но довольные люди улеглись спать. Усталые люди спали долго, один Лохмач проснулся когда небо только начало сереть на востоке. Разбудили его боль в пораненной голени и начавшийся озноб. С каждым вдохом ему становилось всё хуже – нога болела всё сильнее, затрясла лихорадка. Когда же все проснулись, охотник не смог встать на ноги. Спавшая рядом его жена, увидев бледно-серо-синее лицо своего мужчины, с громкими криками побежала за целительницей своего клана Горбатой Ракитой. Старуха  первым делом взяла запястье охотника – жилка на нём билась часто-часто. Охотник часто неглубоко дышал, изо всех сил сдерживая стоны. Горбатая Ракита послала за тремя другими целительницами. Когда же они подоспели, то около Лохмача собрались уже все его друзья и родственники. Все смотрели с надеждой на целительниц. Женщины осмотрели рану и сокрушённо покачали головами – края в общем то небольшой раны были отёчны. Сама рана была совершенно сухая, видневшиеся мышцы походили на мясо, долго варившееся в кипящей воде. От раны исходил неприятный запах, как от загнившего мяса. Седая Ива надавила пальцем на край, и всё стало окончательно ясно. Охотник, не сдержавшись, вскрикнул от боли, под пальцем послышался треск, как от ходьбы по хрустящему свежему снегу и в носы собравшимся ударила волна сладковато-гнилостного запаха. (Описана картина газовой гангрены) Отойдя в сторону, целительницы в полголоса принялись совещаться. Тем временем кто-то уже сбегал за вождями и старейшинами. Взволнованные, но стараясь этого не показывать, вожди и старейшины подошли к целительницам. Седая Ива на вопрос что с Лохмачом, твёрдо ответила: «Рана гниёт, надо немедленно отрезать ногу, иначе охотник умрёт к следующему утру». Услышав слова самой опытной целительницы, жена Лохмача горестно вскрикнула и разразилась рыданиями. Слабым голосом Лохмач подозвал целительниц и прошептал: «Что с моей ногой?» Седая Ива ответила за всех: «Тебе надо немедленно отрезать ногу вот здесь» - и указала на верхнюю часть бедра. «Как отрезать?!» - горестно воскликнул волосатый охотник – «А как же я буду охотиться? Да и просто ходить?!» «Если хочешь жить, то придётся пожертвовать ногой» - твёрдо, в один голос ответили целительницы, «А ходить сможешь с костылями». «Я даже ягод  не смогу собирать с этими палками!» - горестно ответил слабым голосом Лохмач. «Тебе решать, но решай скорее» - ответила целительница. Тем временем весть о случившемся с Лохмачом облетела всё племя. Гонимые каким-то непонятным любопытством люди подходили посмотреть на больного. Пришла и Высокая Сосна. Она слышала слова целительницы и тут же решила – случись с ней такое, она сама себя убьёт – или вонзит в сердце острый нож или, если на это не хватит телесной или душевной силы, попросит у Седой Ивы побольше высушенного сока маковых головок, чтобы уснуть и не проснуться. Но на Лохмача она смотрела без жалости, мысленно уже исключив охотника из племени. Кому он будет нужен одноногим калекой, ковыляющим на костылях! Только обуза для племени – сам добывать еду не сможет, а есть то захочет, корми дармоеда! Лучше бы он сам попросил помочь ему уйти к предкам. Все эти мысли как отражение на гладкой воде проявились на лице высокой девушки. Она и не подозревала о том, что жениха у неё нет не только потому что юноши не хотят иметь жену значительно выше себя, более удачливую и отважную на охоте чем они, но и потому что все в племени знали – у отважной охотницы безжалостное сердце из твёрдого кремня!

Постепенно люди разошлись от ложа больного, остались только жена, целительницы и вожди. Горный Орёл выразил общее мнение: «Если тебе отрежут ногу и ты останешься жив, то клан и племя прокормят тебя, все знают каким умелым охотником ты был, сколько оленей, бизонов, тарпанов добывал, племя и клан не забудут твоих заслуг». Это коротенькое слово «был» как острым ножом полоснуло по сердцу охотника. Он отвернулся от людей и тихим, но твёрдым голосом сказал: «Режьте». Тут же всё пришло в движение – послали за лучшим каменных дел мастером племени и он принялся срочно делать из принесенного обсидиана два больших острых ножа – один с ровным лезвием, другой с зазубринами по лезвию. Целительницы приготовили сухой сок маковых головок, тонкие жилки, кремнёвую проколку, вскипятили раскалёнными камнями воду в большой деревянной чаше. Охотники вынесли больного на яркий дневной свет, положили на шкуру оленя, рядом развели костёр. И вот уже подействовал маковый сок, готовы ножи. Один охотник держал голову Лохмача, один здоровую ногу, двое руки и туловище. Горбатая Ракита оттянула на больной ноге кожу на бедре вверх, туго перетянула бедро крепким кожаным ремнём. Седая Ива быстро сделала два надреза на коже в виде полукругов по передней и задней поверхности бедра. Сдавленный крик вырвался у Лохмача, когда острый обсидиановый нож начал разрезать мышцы бедра. Но отдельные крики слились в невнятный, полный неутолимой муки вой, когда  целительница принялась обсидиановой пилой перепиливать бело-розовую бедренную кость. Охотники державшие Лохмача, изо всех сил отворачивались, чтобы не видеть как сыпятся из-под пилы белые опилки кости. Всё племя слышало страшный крик. Маленькие дети испуганно жались к матерям,  взрослые затыкали пальцами уши, чтобы не слышать крик, полный мучения. И вот отпала отрезанная нога, целительница северного клана тут же отбросила её в сторону, а целительница южного клана поднесла переливающуюся красными огоньками горячую головню и прижгла культю. Крик внезапно оборвался. Горбатая Ракита прикоснулась пальцами к запястью потерявшего сознание Лохмача, прислушалась к своим ощущениям и кивнула Седой Иве – «Можно продолжать». «Снимай ремешок!» - крикнула Седая Ива. Жгут сняли и все облегчённо вздохнули – кровотечение не началось! Рану обмыли от золы прокипячённой водой и одна из целительниц руками соединила края разрезанной кожи, а Седая Ива принялась проделывать проколкой дырочки и стягивать разрез тонкой жилкой. На рану наложили листья подорожника и закрыли сухим мхом и тонкой выделанной кожей новорождённого оленёнка. Лохмач всё не приходил в сознание, но дышал ровно, жилка на запястье билась хоть и часто, но отчётливо прощупывалась. «Окончили» - радостно сообщили вождям целительницы – «Охотник жив и, если на то будет соизволение духов, не умрёт». Услышав эту весть люди радостно загомонили, но были и такие, кто, как  и Высокая Сосна, подумали: «Уж лучше бы Лохмач умер». Но такие голоса не подавали, опасаясь гнева большинства соплеменников, искренне уважавших волосатого охотника и готовых кормить его даже одноногого. Вождь племени Горный Орёл искренне обрадовался, услышав весть об удачном исходе, но про себя подумал: «Ещё посмотрим, что будет дальше». Он не хуже целительниц знал – даже успешно отрезанная раненая нога ещё не гарантировала благополучного исхода, ещё может начаться нагноение и в тело охотника через гнойную рану могут вселиться злые духи. Но пока всё хорошо, а людям нельзя расслабляться, всё-таки предстоит ещё много дел, да и праздник есть праздник. Твёрдым голосом вождь отдал распоряжение – у больного останутся только его жена и дети и одна из целительниц. Ещё рука женщин останутся жарить добытое вчера мясо мамонтов для всех на обед и ужин. Все же женщины, подростки и даже охотники идут собирать созревшее зерно. Только Ночную Сову с рукой подростков вождь послал охотиться с пращами на разжиревших, необыкновенно вкусных в это время года перепёлок и зайцев.

Люди, захватив лущильные камни и корзины для сбора зерна, рассыпались по необозримому полю. Даже вожди, подавая пример, возглавили свои кланы. А гости, никогда не видевшие ни ржи, ни пшеницы, ни овса с интересом присматривались  к Детям Бизона и тоже взяли в руки лущильные камни и принялись помогать хозяевам. Высокая Сосна скрепя сердце, с раздражением, особо не стараясь, вылущивала зёрна злаков. Она считала эту работу недостойной такой отважной охотницы как она, пусть этим делом занимаются слабаки, но перечить распоряжению вождя она не могла, ведь даже сам вождь племени взял в руки камень и повесил на бок корзину. Дружно работали люди, дети еле успевали относить к пещерам наполненные корзины и подавать пустые. Да и погода как на заказ – хоть уже травы по осеннему сухие и пожелтевшие, но с безоблачного неба солнце ласково согревало землю. Многие сбросили одежду, радуясь погожему дню, греясь в лучах светила. Только Высокая Сосна не снимала штаны и парку с длинными рукавами – ещё не пришло время демонстрировать знаки охотничьей доблести на руке и бедре. Да и охотничье ожерелье она напоказ не выставляла. Когда солнце стояло в зените пообедали нежным мясом и немного отдохнули. Горный Орёл тем временем о чём-то пошептался с пришельцами с востока, те согласно покивали головами и заулыбались. После отдыха работали до сумерек. Да, точно духи предки благоволили к людям – никогда столько зерна не собирали. Вернувшись в пещеры люди пошли к ручью смыть пыль полей. И тут высокая девушка отошла как можно дальше от соплеменников, чтобы никто пока не увидел шрамов и ожерелья. Родственники и друзья навестили Лохмача и порадовались – больной пришёл в себя, чувствовал лучше и даже выпил чашку мясного отвара и съел кусочек мяса. Да и остававшаяся около него целительница твёрдо сказала – действительно наступило улучшение. За день она трижды осмотрела рану – никаких признаков нагноения. Плотно поужинав, люди по приказанию вождя расселись группами на широкой площадке перед пещерами. Все с нетерпением жали чего-то необыкновенного. В сгустившейся тьме послышался рокот барабана из черепа мамонта и свист флейты. Костры погасли – вождь запретил подбрасывать в них топливо и даже велел загасить все тлевшие уголья. Громким голосом в наступившей тишине Горный Орёл объявил - «А сейчас наши гости покажут – как они разводят огонь без огненного камня и кремня». Все притихли в ожидании чего-то неизвестного, но необыкновенного. Гости по одному подошли к группам сидящих людей – тут то они и поняли, почему вождь не собрал их всех вместе – чтобы каждый мог рассмотреть внимательно, что будут делать пришельцы. Высокая Сосна с неожиданным для себя самой удовлетворением отметила – Стилоним подошёл именно к той группе людей, где сидела она, приветливо ей улыбнулся и сел рядом, как бы невзначай прижавшись своим бедром к её бедру. Но затем всё внимание её и соплеменников обратилось на то, что принесли гости с востока. В руках у узкоглазых юношей и девушек все увидели длинную ровную круглую палочку (все пощупали – из твёрдого дерева), плоскую дощечку из более мягкого дерева с ямками, маленькую круглую чашку из такого же, как и круглая палочка, твёрдого дерева и новое оружие – лук. Высокая Сосна внимательно следила за действиями Стилонима. Юноша положил плоскую дощечку на землю, рядом положил хорошо высушенный мох, смешанный с пухом кипрея и чертополоха. Прижал дощечку к земле ступнями. Захлестнул тетивой круглую палочку, вставил её в ямку в дощечке, держа лук в правой руке. Верхний конец накрыл маленькой чашечкой, которую держал в левой руке. Затем принялся водить быстро правой рукой с луком взад-вперёд. Палочка быстро завертелась в ямке дощечки. Зрительно зачарованно следили за действиями юноши. И вот из ямки поднялась струйка дыма. Стилоним быстро перевернул дощечку на мох. Из ямки выпал пламенеющий уголёк и вот уже показались первые пока маленькие язычки пламени. Юноша осторожно подул, стал подкладывать маленькие сухие веточки, затем ветви потолще и вот уже пылает костёр! Зрители разразились изумлёнными и радостными восклицаниями. Такие же возгласы раздались и от других групп людей. Дети Бизона были поражены до самой глубины души. Получается что не нужен огненный камень, который так трудно найти, достаточно одних деревяшек, потвёрже и помягче, а уж  сделать маленькую чашку труда не составляло.

Все захотели сами добыть огонь новым способом. В пока ещё неумелых, но сильных руках закрутились палочки, то тут то там вспыхивал радостный смех, сопровождавший рождение огня новым способом. Половину ночи, пока все не попробовали, люди учились добывать новым способом огонь. Наконец все утихомирились и стойбище погрузилось в сон. Только молодёжь по парам разбрелась по кустам в окрестностях пещер. Высокая Сосна не спеша шла к пещере, где расположился её западный клан. Но шла очень неторопливо, то и дело останавливаясь. За спиной послышались торопливые шаги. Это Стилоним, отнеся снасть для добывания огня к своему спальному месту, догонял девушку. Она остановилась, оглянулась на догоняющего, увидела добрую улыбку на его лице и сама неожиданно улыбнулась юноше. Сама удивилась – редко улыбка посещала её красивое, но холодное лицо. А Стилоним, подойдя вплотную, взял девушку за руки и смотря снизу вверх в её глаза, сказал, немного странно выговаривая: «Давай погуляем по берегу ручья?» Девушка почувствовала – её твёрдое как кремень сердце забилось чаще и какая-то тёплая волна разлилась по телу. Она согласно кивнула и не стала возражать, когда юноша взяв её за руку повёл к журчащему возле пещер полноводному ручью, да даже и не ручью, а маленькой речке. Вдоль русла росли густые заросли ив, ракит и кустарников. Из зарослей то там, то здесь доносилось нежное воркование уединившихся пар, кое-где над ними раскачивались ветви растений. Выбрав местечко между кустами, пара села на берегу речки и сидела молча, не произнося ни слова. Высокая Сосна смотрела прямо перед собой, на еле слышно журчащую на перекате тёмную воду. Но в серебристом свете луны она боковым зрением видела – Стилоним не сводит с неё глаз и высокой девушке от этого было так же приятно, как бывало приятно от удачного броска копья, от похвал ей в случае охотничьей победы. Так? Нет, всё-таки не совсем так. Какое-то новое, ранее неизвестное девушке чувство наполнило её. На короткое время отвлёкшись от слов, что говорил ей Стилоним, она прислушалась к своим ощущениям. Она знала что такое радость охотничьего успеха, ощущение гордости, когда её хвалили за богатую добычу, непередаваемое торжество ощущения победы над свирепым хищником. А тут было что-то новое, но тоже очень хорошее. А Стилоним говорил такие странные, но в то же время такие приятные слова. Он сравнивал длинные светлые волосы девушки со степным ковылём, её глаза с небесными светляками и много чего ещё он говорил, от чего твёрдое как кремень сердце Высокой Сосны таяло как кусок кабаньего сала на жарком огне. Никто из юношей племени не говорил ей ничего подобного! И Стилоним подсел поближе и обнял девушку за плечи  - его совсем не смущало, что для этого ему пришлось поднять руку вверх и сел так близко, что их тела соприкасались. Затем другой рукой он стал гладить девушку по бедру. Девушка прошептала: «Я вижу что нравлюсь тебе. Как же так, ведь я на голову выше тебя?» Стилоним с улыбкой ответил: «Да причём тут рост?! Ты самая красивая девушка, что я видел». И девушке уже не бросалась в глаза разительная непохожесть гостя с востока на юношей её племени. И ещё одно новое ощущение поразило Высокую Сосну – она почему-то не чувствовала себя суровой отважной охотницей, а хотелось ей остаться такой как сейчас – слабой и нежной девушкой, которой желанный юноша говорит такие ласковые и приятные слова. А тем временем рука Стилонима подобралась к груди высокой девушки. И тут сердце Высокой Сосны тревожно забилось – сейчас рука юноши нащупает под паркой охотничье ожерелье, которое она никогда не снимала. А в её планы не входило чтобы кто-то, пусть даже и понравившийся ей юноша, раньше нужного ей времени обнаружил бы зубы и когти гигантской кошки, клыки и когти рыси и пещерного льва. И она мягко, но настойчиво высвободилась из объятий Стилонима. «Спать пора, с первыми лучами солнца начнётся День Охотников, надо отдохнуть» Юноша с разочарованным видом разжал руки и молча проводил девушку до её пещеры. Сам же до утра не мог заснуть – всё думал о высокой, светловолосой и голубоглазой девушке, столь не похожей на девушек его родного племени. Как стрелой пробило его сердце, когда он впервые увидел эту высокую красавицу с холодным лицом. И не мог он не заметить – девушка всё время или одна или с подругами, но никогда с юношей. Стилоним окольными путями, хорошо владея языком Детей Бизона, выяснил многое о высокой девушке – и то, что она смелая охотница и то, что нет у неё жениха. Он не понял – почему никто из юношей не хочет жениться на Высокой Сосне из-за того, что она выше всех в племени, не понимал почему это так обидно для мужчин, почему им непременно надо быть выше ростом чем жена. Ему самому всегда нравились высокие девушки. И его вовсе не смущало, что увиденная им охотница на целую голову, то и больше, выше его. «Ничего, всё ещё впереди, будет она моей» - уверенно подумал Стилоним, засыпая на шкуре оленя, брошенной на подстилку из сухой травы.

Утром с первыми лучами солнца все вскочили и наскоро поев, надели праздничную одежду – начинался День Охотников! Подростки уже расставляли на поле мишени – Дети Бизона будут метать в цель копья, а пришельцы с востока продемонстрируют своё оружие. Шагами отмеривали и колышками отмечали дорожку для соревнований по бегу. Подносили тяжёлые камни – охотники будут их метать – кто дальше. Но начался новый день праздника с того, что все охотники, кандидаты в охотники, вожди, женщины, дети, собрались на площадке перед пещерами. Даже Лохмача вынесли на шкуре, чтобы был со всеми. Волосатый охотник чувствовал себя хорошо, только рана ещё побаливала. Целительницы её уже осмотрели – рана красная, воспалённая, но никаких признаков нагноения. Вождь каждого клана должен был рассказывать – какие подвиги за прошедший год совершили охотники его клана, представить всему племени своих героев, сказать - кто из подростков достоин чести быть зачисленным в охотничий отряд. Высокая Сосна уговорила Большого Медведя, чтобы он выступил последним из вождей кланов, а её представил вообще самую последнюю. Хитрая девушка знала что делала. Удивлённый вождь после долгих уговоров согласился – ему то наоборот хотелось побыстрее похвастаться подвигами необыкновенной девушки-охотницы. Высокая Сосна побежала в пещеру, скинула штаны и парку с длинными рукавами, натянула безрукавку и короткую юбку, а сверху накинула широкий плащ из шкуры бизона. Люди удивлённо поглядывали на неё – день хоть и не жаркий, но солнечный, сухой, достаточно тёплый, чтобы ходить в лёгкой одежде. Но девушка не обращала внимания на удивлённые взгляды – у неё всё было рассчитано! И вот все в сборе. Первым выступал вождь северного клана. Да, немало славных охотничьих подвигов совершили люди с севера! Всё племя с неослабевающим вниманием слушало рассказ о поединках со свирепыми мохнатыми носорогами, о схватках со стаями волков, о богатой добыче пополнившей кладовые северного клана. Вождь клана рассказал подробно – какой охотник и какие подвиги совершил. Затем по одному стали выходить подростки, достигшие охотничьего возраста и вождь клана рассказывал о заслугах каждого. Посовещавшись, вождь племени и старейшины решили – вся рука кандидатов достойна стать охотниками. Красные от смущения и счастья юноши, принимали подарок, который полагался каждому, принятому в ряды охотников – наконечник копья и нож из обсидиана и кремнёвый топор. Надёжное оружие – первое, что необходимо охотнику. Затем выступил вождь восточного клана. Этой весной охотники клана вместе с друзьями, Речными Людьми, были в охотничьей экспедиции в степях за Великой Рекой. В этом году в степи было невиданное количество джейранов и сайгаков с нежным мясом. Набили дичи столько, что пришлось два дня на плотах Речных Людей перевозить добычу на западный берег Великой Реки. Да ещё половину добычи оставили Речным Людям в обмен на осетров и икру. И снова вышли вперёд кандидаты в охотничий отряд и, опять посовещавшись, решили Горный Орёл со старейшинами – достойны юноши высокого звания охотников!

Затем выступил вождь южного клана. Поняв, что люди уже несколько подустали от перечислений добычи и побед над зверями, вождь южного клана рассказал о разведывательном походе, предпринятым в далёкие леса Юга, где жили давнишние враги Детей Бизона. Разведчики принесли радостные вести – их давнишние враги много рук лет не смогут совершить набеги на племя Детей Бизона. Разведчикам удалось захватить в плен одного южанина и он, после того как ему начали медленно из разреза на животе вытаскивать кишки, прежде чем умереть, рассказал – на южное племя злые духи наслали страшную болезнь. У людей внезапно появлялись приступы озноба, жара, пота. Затем люди даже кричали от того, что забравшиеся в голову злые духи долбили её изнутри топорами. Заболевших мучили тошнота, рвота, в глазах у них двоилось. Многие теряли сознание и падали на землю в судорогах. И такое повторялось через три дня на четвёртый. И многие во время таких приступов умирали, корчась на земле. А вдобавок людей из южного леса, падавших и умиравших от страшной болезни, облепляли и безжалостно кусали тучи комаров. (Описана картина малярии, разносчиком возбудителя которой являются комары рода анофелес) Много, много рук охотников и женщин и детей унесли злые духи. А выжившие страдали от голода – не было сил после болезни сходить на охоту, принести хорошую добычу. Южанам ещё повезло – хоть болезнь и постигла большую часть племени, но некоторые жившие в отдалении группы уцелели и спасли выживших слабых, как малые дети, соплеменников – принесли им хорошую еду. Но вождь южного клана не забыл рассказать и об охотничьих подвигах сородичей. И снова вождь племени вручил подарки юношам, принятым в охотничий отряд.

Слушая рассказы вождей других кланов, Большой Медведь понял замысел Высокой Сосны – после однообразного перечисления добытых оленей, тарпанов, бизонов и даже мамонтов, как яркая звезда сверкнёт рассказ о победах охотников западного клана над огромной клыкастой кошкой, над рысью, над пещерным львом. Ведь никто из выступивших не упомянул о победах над крупными хищниками, только убивали, охраняя мясо, волков и гиен, но это было самым обыденным делом и никто это подвигом, достойным охотника, не считал. И ещё – в западном клане не только юноши, но и девушки стали охотиться. Как-то отнесутся вождь племени и старейшины к такой новости? Может не захотят назвать охотниками девушек? Но Большой Медведь был уверен в своей правоте – если бы не девушки-охотницы, то многие бы из клана не дожили бы до этого праздника и был готов отстаивать своё мнение перед всем племенем. И вот  Большой Медведь вышел вперёд и заговорил. Как ни интересны были рассказы вождей трёх других кланов, но рассказ вождя западного клана затмил их, как солнце затмевает свет луны. Потрясённые слушали Дети Бизона повесть о походе к Воронам, о неожиданных чертах Низколобых, о гигантской клыкастой кошке (тут не выдержав, выскочил Лисий Хвост – «Что я рассказывал, а вы не верили!»). Не веря своим глазам, рассматривали громадный клык гигантского хищника в ожерелье Львиного Когтя, зубы и когти в ожерельях других участников похода к Воронам. А Высокая Сосна, закутавшись в плащ, скромно стояла за спинами товарищей. Но вот Большой Медведь рассказал – из-за нехватки мужчин в его клане охотиться стали и девушки. Кто бы видел - как загорелись глаза девушек других кланов! Да, они могли подбить из пращи или палкой зайца, дрофу, перепёлку. Но на большую охоту попадали всегда лишь как помощники мужчин-охотников. А в западном клане оказывается, девушки могут сами завалить и оленя и тарпана!  Большой Медведь продолжал: «Но девушки-охотницы не только могут добывать животных на мясо, они и с хищниками могут справиться!» Ну уж этому никто не поверил – по собранию прокатился скептический гул голосов. «Вы мне не верите?! Смотрите!» - воскликнул Большой Медведь и указал на жавшуюся в заднем ряду самого высокого члена племени Детей Бизона. Высокая Сосна поняла – вот он тот звёздный.миг, что она не просто ждала, но и сама готовила. Девушка решительно шагнула вперёд, сбросив укутывавший её плащ, и стала перед вождями, старейшинами и всеми людьми скромно потупив взор, но выставив вперёд руку и ногу со шрамами. Охотничье ожерелье уже не было спрятано, как в предыдущие дни, под одеждой, а открыто лежало на высокой груди. Что тут началось! Люди, забыв о правилах приличия, ринулись к охотнице, чтобы получше рассмотреть знаки охотничьей доблести и не у взрослого охотника, а у молодой девушки! Не веря своим глазам люди щупали пальцами зубы огромной кошки, когти и верхние клыки рыси и пещерного льва, прикасались к шрамам на руке и бедре. Никак они не могли поверить, что девушка сама смогла совершить такие подвиги! Многие видели - как она на мамонтовой охоте нанесла смертельный удар лохматому гиганту. Но ведь тут был пусть и огромный, но попавший в ловушку беспомощный зверь. А вот справиться с грозными хищниками в их родной стихии – это совсем другое дело! Вождь племени и старейшины тоже не могли поверить своим глазам. Только когда Большой Медведь начал говорить о девушках-охотницах, Горный Орёл и старейшины уже было совсем решили отвергнуть идею о приёме в охотники представительниц прекрасного пола, но появление Высокой Сосны резко изменило их мнение. Ещё только когда на сход пришёл западный клан по племени поползли слухи о том, что в этом клане на охоту ходят женщины и слух о необычайных подвигах одной из охотниц. Но до поры до времени западный клан держал язык за зубами, все, как и Высокая Сосна хотели произвести неизгладимое впечатление на соплеменников на сборе на Дне Охотника. И затея удалась! Все сородичи были потрясены, а у многих девушек ещё ярче, чем при рассказе Большого Медведя, разгорелись глаза. Да, племя ожидали большие перемены – теперь юные прелестные создания не отстанут от вождей, пока не получат разрешения охотиться наравне с мужчинами.

А Высокая Сосна стояла уже не скромно потупив взор, а гордо озирала соплеменников. Ещё бы – за прошедший год никто из охотников-мужчин не одолел не только пещерного льва, но даже и рыси! Взгляд девушки упал на группу гостей с востока, Стилоним был с соплеменниками. И его взгляд горел удивлением, но и гордостью за понравившуюся ему девушку, хоть сам он и не мог похвастать такими подвигами - в его ожерелье были только клыки волка. И то что девушка превзошла его, смелого юношу, своими подвигами, нисколько не смутило Стилонима. Наоборот, он чувствовал как в нём всё сильнее разгорается пламя любви. Видимо это отразилось на его лице и высокая девушка ласково улыбнулась жертве её красоты и смелости.  Не скоро успокоилось племя Дважды пришлось высокой девушке рассказывать о своих схватках со свирепыми кошками. Но вот вождь и старейшины, посовещавшись, объявили – все девушки, проявившие хорошо себя в охотничьих походах получат и обсидиановые ножи и наконечники для копий и охотничьи топоры. Девушки западного клана радостно запищали и запрыгали – ну что же, женский пол, вожди снисходительно посмотрели на радующихся красоток. На этом ритуал приёма в охотники был завершён и все пошли на поле, на котором всё было приготовлено для охотничьих соревнований. Хоть солнце стояло в зените, но о дневной еде никто не думал – во-первых, тяжёлый желудок помешает бегать, прыгать, метать копьё, а, во-вторых, все берегли животы для лакомых блюд, запах которых уже доносился от кухонных костров. Всех участников разделили на две группы – молодёжь и охотников постарше. Гости с востока тоже выразили желание участвовать в соревнованиях и это было принято с радостью – посмотрим, кто быстрее и сильнее. Первыми были соревнования по бегу – надо было пробежать расстояние заранее отмеренное и отмеченное колышками и вернуться назад. Сначала бежали юноши - ноги так и замелькали после выкрика Горного Орла: «Бегите!». Высокие, длинноногие Дети Бизона не сомневались – они обгонят низкорослых гостей с востока. Да не тут то было – Стилоним так быстро перебирал ногами, что прибежал одновременно с проворным Пушистым Леопардом из южного клана. По решению старейшин для выявления победителя теперь уже только двое первых должны были повторить забег. Черноволосый юноша, чувствуя на себе взгляд полюбившейся ему высокой девушки, старался так, что казалось сердце выскочит из груди, даже в правом боку закололо, но опять пришли одновременно. Судьи посовещались и решили объявить победителями в беге у юношей сразу обоих. Под радостные крики хозяев и гостей старейшины наградили занявших первое и второе места участников острыми кремнёвыми ножами. Затем бежали зрелые охотники – тут уж не было равных Львиному Когтю – он на целых четыре шага опередил Чёрного Грифа из восточного клана, прибежавшего вторым. Участвовали только мужчины – во-первых, охотницы были только в западном клане, посоревнуются дома между собой; а во-вторых, всем ясно – мужчины всё же бегают быстрее женщин.

Затем охотники начали соревноваться  в прыжках в длину. Зрители подзадоривали своих сородичей весёлыми возгласами, шутками. На поле принесли и лишившегося ноги Лохмача, подложили за спиной свёрнутую шкуру бизона, чтобы он мог сидеть и хорошо всё видеть. Волосатый охотник с интересом следил за соревнованиями, но взгляд его был полон не только интереса, но и тоски – сам то он уже никогда не побегает и не попрыгает. Победители в прыжках тоже получили ценные подарки – по отлично высушенному и выпрямленному древку для копья. В метании камней никому, как все и знали, не было равных могучему Рыжему Мамонту, уже полностью оправившемуся от болезни. Тут состязание шло только за второе место. Затем перешли к метанию копий на дальность и точность. И опять победителем в состязании на дальность броска вышел рыжий здоровяк. А вот в метании на точность громкими криками выразили желание участвовать и девушки-охотницы. Ну что же, дальность бросков в этом состязании невелика, даже слабые по сравнению с мужчинами девушки добросят копьё до мишени. В этом состязании участников не разделяли по возрастам. На расстоянии пяти раз по пять рук и ещё одну руку шагов установили мишени сделанные из набитых травой шкур оленей. Вместо ног у «оленей» были толстые палки, а всё остальное очень походило на настоящее животное. На шее нарисовали красной охрой пятно размером с ладонь. Первым бросал копьё Серый Сокол, его рука совсем срослась и не причиняла юноше беспокойства. С этого дня полноправный охотник вложил копьё в копьеметалку, сделал несколько быстрых шагов и, не переступив проведенную на земле черту, метнул копьё с острым кремнёвым наконечником. Описав красивую дугу, копьё вонзилось в шею чучела, не попав, однако, в саму красную метку. Производивший замеры охотник крикнул: «Две ладони!» - именно настолько копьё отклонилось от метки. Зрители встретили результат броска одобрительным гулом – совсем небольшое отклонение. Затем выходили охотники из других кланов, охотницы западного клана и метали свои копья. Все попадания легли неплохо, а у двоих попали в самый край красного пятна, однако в центр мишени пока никто не угодил. Но вот вышел Орлиный  Глаз – все обрадованно загомонили – все знали  - этот охотник мечет копьё без промаха. И действительно копьё ударило прямо в центр красного пятна! Большой Медведь был горд и за могучего Рыжего Мамонта и за меткого Орлиного Глаза. Повторить столь точный бросок было невозможно и зрители уже было собрались разойтись, как к черте решительно вышла Высокая Сосна. Удивлённые люди потянулись обратно – неужели пусть и необычайно отважная, но всё же относительно недавно ставшая охотницей девушка рискнула поспорить с самым метким охотником?

Не обращая внимания на удивлённые восклицания девушка на пару дыханий сжала ладонью своё охотничье ожерелье, а затем решительно вложив копьё в копьеметалку сделала три быстрых шага к черте на земле и взмахнула рукой. Замерев на одной ноге, она проводила взглядом летящее копьё и напряжённо смотрела на проводившего замер попаданий охотника. Тот удивлённо покрутил головой и, размахивая руками побежал к вождям, восклицая: «В ту же дырку! В ту же дырку!» Все были изумлены – какой же меткостью надо обладать, чтобы так послать копьё! Высокая Сосна с гордостью оглядела соплеменников и с удовольствием отметила – как изумлённо и в то же время нежно смотрит на неё Стилоним. Вожди и старейшины долго совещались и объявили своё решение – признать победительницей высокую девушку. Она получила в подарок великолепное копьё с наконечником из обсидиана. Никогда такого не было, а Орлиный Глаз про себя подумал – «и больше не будет!» Он будет зимой тренироваться каждый день и достигнет того, что попадёт не то, что в отметку величиной в ладонь, а даже в глаз оленя! К вождям подошёл Волчий Зуб, что-то заговорил, указывая рукой на гостей с востока и предводители племени стали созывать уже начавших расходиться людей. Горный Орёл вышел вперёд и провозгласил: «А сейчас наши гости покажут своё умение». Нашли отметку на земле, которую оставило брошенное дальше всех копьё Рыжего Мамонта. От неё шагами отсчитали ещё такое же расстояние и установили три мишени. На шкурах нарисовали два круга – один большой и второй, внутри большого, размером с ладонь. Затем гости с востока несколько раз подбросили в воздух по несколько сухих травинок – оценивали силу и направление ветра. Узкоглазые юноши и девушки по одному стали выходить на рубеж, отмеченный чертой и пускали в мишень по три стрелы, на каждую мишень пришлось по четыре человека. Последним вышел Волчий Зуб и тоже послал три стрелы. Зрители были поражены – стрелы летели так далеко, как никто из силачей не мог послать из копьеметалки копьё! Две стрелы не попали в мишени и перелетели далеко за них. Это вообще повергло людей в настоящий восторг. Никто никогда не видел, чтобы снаряд, посланный рукой человека летел так далеко!

Все бросились к мишеням. Стрелы плотно усеивали мишени, плотнее всего в центральном круге. У каждого стрелка стрелы были помечены особым знаком, так что можно было оценить меткость каждого. Подошедший вплотную к Высокой Сосне  Стилоним коснулся рукой плеча девушки и сказал – «Два красных кольца с чертой между ними это мои». Все три стрелы сидели в маленьком центральном круге. Девушка ощутила странное чувство – она привыкла гордиться только своими достижениями, а тут переживала радость за успех в сущности ещё малознакомого, но ставшего уже желанным, юноши. Вокруг люди обсуждали стрельбу из невиданного оружия. Всем молодым охотникам захотелось обзавестись таким же. Правда, некоторые старые охотники с сомнением качали головами:  «Бьют то луки далеко и точно, да разве свалишь такой стрелой тарпана, бизона, а тем более мамонта? Тут нужны тяжёлые копья! А стрелы это для охоты на джейранов, сайгаков, зайцев, дроф, в лучшем случае оленей». Волчий Зуб согласно покачал головой: «Вы правы, крупное животное им сразу не убьёшь. Но стрелы вызывают кровотечение, животное быстро истощается, далеко не уйдёт, его можно быстро догнать и добить. А сил то у бизона или зубра уже нет, так что и охотника они рогами не ударят. Да и издалека можно бить из лука, так что охота будет безопаснее». С этим никто спорить не мог, но упрямцы недоверчиво косились на луки и стрелы. А молодёжь, увидев новое оружие в действии, тут же загорелась идеей и себе сделать такое же. Молодые охотники и охотницы обступили пришельцев с востока. Попросили помочь им сделать луки и стрелы. Пришельцы не отказали хозяевам и объяснили -  для изготовления оружия нужны хорошо высушенные, ровные, упругие, без сучков деревянные заготовки. «Есть, есть такие!» - закричали сразу несколько голосов – «В пещерах уже давно сушатся заготовки для копий и топоров». Оставалось главное – уговорить вождей отдать молодёжи дерево, предназначенное для копий и топорищ. Хмурились старики, слушая просьбу молодёжи и уже были готовы отказать, но за новшество высказался вождь восточного клана – когда пришельцы переправились на берег клана, то две руки дней до праздника уже жили с Детьми Бизона и ходили на охоту. Так что опытный охотник мог оценить эффективность нового оружия. Внимательно выслушав, вождь племени решил – отдать половину заготовок молодёжи, пусть делают луки и стрелы. До темноты ещё оставалось светлое время, так что немедленно приступили к работе. Гости с востока показывали - как надо обстругать деревянную заготовку. Как, измерив палку длинной нитью, сложить  нить вдвое и поставить метку точно посредине палки, уравновесить, обстругивая очень аккуратно две половины длинной палки, сделав её поуже к концам и вырезать на самых кончиках по зарубке для тетивы. А уж упругих высушенных сухожилий и кишок было много – охота то этим летом была необыкновенно удачной. Все усердно работали – даже когда упали на землю сумерки, продолжали строгать, привязывать тонкой жилкой перья к стрелам, не обращая внимания голод – с утра ведь не ели, и доносившиеся вкуснейшие запахи еды. Наспех проглотили по куску жареного мяса и трудились при свете костров, пока не сделали всё, кроме наконечников стрел.

Высокая Сосна испытала чувство глубокого удовлетворения, когда заметила, что Стилоним ни на шаг не отходит от неё, показывает как согнуть лук, как натянуть тетиву, как обстругать заготовки, чтобы все стрелы вышли одинаковых длины и веса. Как бы невзначай юноша и девушка встречались руками, касались друг друга бёдрами, обменивались взглядами. Оставалось самое трудное – изготовить наконечники для стрел, но уж это решено было делать днём. Закончив работу, многие юноши и девушки по парам разбрелись по окрестностям пещер. То тут то там из кустов слышались негромкие смешки, ласковое воркование, вскрикивания. Высокая Сосна и Стилоним опять ходили по берегу речушки, старательно обходя места, где из кустов доносились вскрикивания и постанывания. «А это ничего, что он больше чем на голову ниже меня» - подумала девушка – «Зато он самый меткий стрелок. И пусть у него нет таких знаков доблести, как у меня, он хороший охотник и у него всё ещё впереди». Но допускать к себе юношу она не спешила – надо всё же ещё приглядеться получше, знает то она его всего ничего, да и пусть ка помучается, пусть узнает, что такую красавицу и отважную охотницу просто так к себе в постель не заманишь! Так что позволила только несколько раз себя поцеловать в щёки и губы и погладить грудь и бёдра и поразилась неожиданно нахлынувшим совершенно новым, но очень приятным ощущениям. К разочарованию черноволосого юноши пока этим полюбившаяся ему отважная девушка и ограничилась, разрешив ещё проводить её до спального места.

Следующее утро опять выдалось ясным и солнечным. Высокая Сосна проснулась  с чудесным настроением – сегодня окончат изготовление стрел, она станет обладательницей нового дальнобойного оружия, и в неё явно влюбился юноша с востока. Девушка сбегала в отхожее место и направилась к речушке – умываться. И когда она проходила по площадке у пещер, то настроение у неё внезапно испортилось – во-первых, она увидела разодетых в пух и прах женщин, девушек и девочек. Эх, сегодня же Женский День! Женщины нарядились в свои лучшие платья, юбки, рубахи, будут щеголять нарядами, петь, танцевать, готовить самые вкусные блюда. Да разве такое занятие для неё, отважной охотницы, победительницы пещерного льва! Она с удовольствием бы спела охотничью песню и станцевала бы танец «Возвращение с богатой добычей», да разве эти расфуфыренные поймут душу настоящей охотницы. Им бы петь про любовь и танцевать танец влюблённых пар! Во-вторых, из-за этого дня придётся отложить изготовление наконечников стрел. Все мужчины и юноши будут любоваться на своих жён и невест, есть самые вкусные блюда и расхваливать своих подруг. Вон, Львиный Коготь так и вьётся за своей разнаряженной невестой, Быстроногой Ланью, да и другие парни не отходят от девушек - им сейчас явно не до наконечников! Высокая Сосна даже не готовила для этого дня красивый наряд. Вот и сейчас она гордо прошла перед всеми в простой безрукавке и короткой юбке, открывавших шрамы на руке и бедре и нарочно выпятив грудь, чтобы все обратили внимание на ожерелье с клыками и когтями. И своего добилась – краем глаза она видела как на неё, конечно не пялясь, это невежливо, но бросают заинтересованные взгляды и мужчины и женщины. А уж девочки и мальчики, ну что с них взять – маленькие ещё, восторженно смотрят на знаки охотничьей доблести. Настроение улучшилось – Высокая Сосна почувствовала прилив гордости за себя, пусть смотрят и взрослые, и дети на отважную охотницу. Она не торопясь, чтобы все её могли рассмотреть шла по площадке вдоль входов в пещеры. День опять был чудесный, все высыпали из жилищ и никто не пропустил без взгляда высокую девушку. Настроение было улучшилось, но тут Высокая Сосна увидела такое! Такое, что сразу уничтожило вернувшееся было хорошее расположение духа. У крайней пещеры стоял Стилоним и, весело улыбаясь, болтал с разнаряженной Серой Перепёлкой. Девушка весело смеялась словам пришельца с востока и явно ничего не имела против заигрывания с ней. Высокая Сосна ощутила то же, что и тогда, когда рысь прыгнула на подбитого ей оленя – кто-то пытается перехватить ЕЁ ДОБЫЧУ!!! С ненавистью она посмотрела на хорошенькую девушку – эта разряженная толстуха всегда не может пропустить ни одного парня! А тут не просто молодой охотник, к которым она была в общем-то равнодушна, а парень уже выбранный ею! Высокая Сосна была конечно несправедлива по отношению к другой девушке – никакая та не толстуха, просто слегка пухленькая. Но страшно раздражало то, что Стилоним не обратил внимание на ту, с которой этой ночью целовался и обнимался. Высокая девушка и раз и другой прошла мимо молодого охотника и только когда она третий раз прошлась мимо парочки, Стилоним довольно равнодушно поздоровался с ней, пожелал доброго утра и, как издеваясь, успешной охоты. Он что, глупый барсук, не понимает, что отважная охотница сейчас охотится именно на него! Тут  Высокая Сосна внимательнее присмотрелась к Серой Перепёлке. Ну конечно – у той красивое платье, бусы, в волосах резное украшение из мамонтового бивня, а отважная охотница была в простеньких безрукавке и юбке коричневого цвета. Может Стилониму нравятся именно красиво одетые девушки? Как себя ругала Высокая Сосна, что не захватила на сход племени нарядной одежды! Впрочем, особых нарядов у неё и не было – она всегда обходилась самой простой и удобной охотничьей одеждой. А, вот кто может помочь – и девушка чуть не бегом бросилась к пещере, где расположился северный клан. Там была дочь сестры её матери, двоюродная сестра отважной охотницы – Длинноногая Цапля. Эта девушка отличалась хорошим вкусом, любовью к нарядной одежде и украшениям. Наверняка она поможет своей двоюродной сестре, тем более что она была тоже довольно высокого роста и такой же комплекции. Но вот невезение – сестра ушла с бурдюком за свежей водой. Кусая губы Высокая Сосна расхаживала около пещеры и, наконец, увидев сестру, схватила её за руку и чуть ли не со слезами на глазах принялась просить дать ей какую-нибудь нарядную одежду и украшения.

Длинноногая Цапля удивилась, но потом, увидев на кого то и дело бросала взгляды Высокая Сосна, улыбнулась и сказала что конечно поможет. «Жаль что у тебя уши не проколоты, а то бы я дала тебе серьги из цветных камней, что приносят от Береговых Людей, живущих  у тёплой солёной Большой воды. Но ничего, сейчас что-нибудь подберём» - говорила Длинноногая Цапля, роясь в корзине. Первым делом она вынула прекрасное, чудесного золотистого цвета платье без рукавов, отделанное искусной аппликацией из окрашенных в разные оттенки коричневого, желтого и красного цветов  кусочков кожи. «Очень хорошо, что без рукавов, а то они бы тебе были коротки, с твоим то ростом, и мешали бы нормально двигать руками» - заметила щеголиха – «Ну ка надень». Высокая Сосна немедленно скинула свои безрукавку и юбку и натянула платье. Очень хорошо - нигде не давило. Правда платье было коротковато для самого высокого человека в племени, но это и к лучшему – будут хорошо видны длинные стройные ноги. Затем на свет появились мокасины в тон к платью и два резных браслета из мамонтового бивня. «Ну ладно, обойдёмся и без серёг» - продолжила Длинноногая Цапля. «У меня есть красивые бусы из окрашенных кусочков кости. Они будут очень хорошо гармонировать с твоей загорелой кожей. Только тебе придётся снять это» - и девушка коснулась охотничьего ожерелья. Высокая Сосна заколебалась – снять то, чем она так гордилась? Но желание приманить Стилонима победило и она сняла клыки и когти, нанизанные на прочную жилку. В заключение сестра одела ей на лоб нечто вроде резной диадемы, исключительно умело вырезанной из всё того же бивня мамонта. А в некоторые отверстия этого украшения были вставлены искрящиеся полупрозрачные цветные камушки. Высокая Сосна никогда таких не видела. «Это вырезал руку дней назад муж моей матери, ты же знаешь – он лучший резчик в племени. А камни принесли гости с востока, нашли в горах далеко отсюда. Нравится?» Высокая Сосна зачарованно кивнула. «Ну ладно, дарю, мне ещё сделает». Диадема довольно сильно давила на голову, но чего не сделаешь ради красоты!

Девушка гордо, с сознанием своей красоты вышла из пещеры. Посмотрела направо, посмотрела налево… Стилонима и этой поганой толстухи нигде не было! Ничего не замечая  Высокая Сосна побрела по площадке, пока не натолкнулась на какого-то охотника, посмотрела – Волчий Зуб. «Что ты такая расстроенная?» - участливо спросил охотник – «Радоваться надо, у тебя же двойной праздник – вчера был День Охотников, а ты замечательная охотница; сегодня Женский День, а ты вон какая красивая и нарядная девушка». «Ты не видел Стилонима?» - еле слышно спросила ещё недавно самая счастливая, а теперь самая несчастная девушка. Волчий Зуб участливо посмотрел на расстроенную девушку, но соврать не смог: «Он с какой-то девушкой пошёл вон туда» - и охотник показал на густые заросли у речки. Высокая Сосна не смотря больше по сторонам, отошла к стене обрыва и осела на землю. Её глаза застилали слёзы. Впервые с тех пор как ей миновала рука лет она плакала. Когда-то и человеку с твёрдокаменным сердцем надо выплакаться. А девушке и пожаловаться некому было. Муж её матери руку лет назад умер, правда, спасибо предкам, умер быстро. На охоте попал под ноги могучего бизона, не смог сам встать и жаловался на боль в правом бедре. Товарищи донесли его до стойбища. Там Седая Ива дала раненому болеутоляющего макового сока и осмотрела ногу. Покачала головой – бедро сломано и умело его вправила, не обращая внимания на стоны. Наложила на ногу длинную, до самой лопатки, гладко оструганную палку, крепко привязала  её к ноге и туловищу и сказала что лежать надо будет долго. Охотник лежал на своём ложе, ему приносили пить и есть, меняли подстилку из хорошо высушенного мамонтового навоза, что впитывала мочу и фекалии. И всё шло хорошо – нога была ровной и уже не болела. Но злые духи не дали охотнику выздороветь - когда в очередной раз меняли подстилку, вскрикнул охотник, внезапно его лицо и грудь стали серо-синими, успел он пожаловаться подбежавшей целительнице что сдавило грудь, не продохнуть, потерял сознание и вылетела его душа из тела. (описан перелом бедренной кости осложнившийся в связи с длительным постельным режимом тромбэмболией лёгочной артерии) А мать после этого жила одна, без мужчины. Но вот на прошлогоднем празднике полюбился ей смелый охотник из северного клана и ушла она жить к нему. А на нынешний праздник не пришла – сказали люди из северного клана, что луну назад родила мать Высокой Сосны мальчика, куда же с грудничком идти!

Высокая Сосна на некоторое время отвлеклась от своей обиды и, загибая пальцы, подсчитала – выходит что её мать родила когда женщине было пять рук, ещё одна рука лет и ещё три года. Но девушка за мать не беспокоилась – хоть и скоро старость, поздновато рожать, но мать отличалась отменным здоровьем, которое передала дочери. А после раздумий о матери вновь подступили слёзы. Она не видела, что все люди уселись завтракать, голода она не ощущала, а чувствовала, что она вот-вот умрёт от горя и обиды. Сочувственно поглядывая на плачущую отважную охотницу, Большой Медведь уселся около деревянного корыта, полного солёной чёрной икры и погрузил в зернистую массу большую раковину. Люди угощались нежным мясом мамонта, икрой, рыбой. Все старались не глядеть на плачущую девушку. Она и не заметила, как кончился завтрак и все люди поднялись на поле – под стук барабана из черепа мамонта и свист флейт женщины, девушки и девочки пустились в пляс, а устав затянули весёлую песню. Долго пели и танцевали женщины, к ним присоединились мужчины, а Высокая Сосна всё сидела у стенки. Слёзы уже кончились, но она сидела уткнув голову в колени и не смотрела вокруг. «Чтобы его разорвал пещерный лев, чтобы его сожрали вонючие гиены!» - так думала она о коварном пришельце с востока. Но вдруг она почувствовала – кто-то положил руку ей на плечо. Подняв голову, она увидела смеющиеся узкие чёрные глаза. Стилоним! «Ты не утонул в этой маленькой речке вместе со своей разряженной толстухой?» - раздражённо спросила девушка, зло сбросив руку обманщика со своего плеча. «Я ей рассказывал о празднике смеха в нашем племени, вспомнил пару весёлых историй. А потом она просто попросила помочь ей принести бурдюк с водой, а потом мы пошли петь и танцевать». «И всё? Больше вы ничего не делали?» - недоверчиво спросила Высокая Сосна. «Клянусь предками и духами нашего леса – это всё что было!» - твёрдо ответил юноша. Девушка пристально посмотрела в его глаза – нет, они не могут соврать. И улыбка расцвела на лице высокой красавицы. «Пойдём, я покажу тебе - как мы танцуем танец «Возвращение с богатой добычей». Я попрошу музыкантов сыграть нам, попрошу других охотников и охотниц танцевать со мной. У вас в племени ведь танцуют совсем по другому?» - как какая-нибудь обычная девушка-хохотушка, а не суровая отважная охотница трещала Высокая Сосна. Увлекаемый высокой девушкой юноша еле успевал за ней. Уже не расстроенная, а весёлая девушка подбежала к товарищам по охотничьему отряду, к музыкантам – попросила вместе с ней показать пришельцам с востока её любимый танец. Все охотно вышли на утоптанное поле и под весёлую музыку начали любимый танец охотников. Товарищи не узнавали Высокую Сосну. Хоть всегда она в опасную минуту была готова придти на помощь охотникам, но при этом всегда была замкнутой, холодной, даже высокомерной. А тут… Ну просто другой человек! Весело танцует, поёт и всё время поглядывает на черноглазого юношу. И поняли все – что просто для маскировки сказала девушка, что хочет показать танец всем гостям с востока, на самом деле она показывала себя, свою красоту, умение петь и танцевать только одному гостю. Хоть и недолюбливали порой товарищи высокую девушку, но тут обрадовались за отважную охотницу – наконец то нашла она себе пару. А Стилоним широко открыл свои узкие глаза от удивления – он то уже привык видеть Высокую Сосну только в простой охотничьей одежде. А принаряженная высокая девушка выглядела совсем по другому - блестели камушки в диадеме, под лучами солнца разноцветьем узора переливалось платье с украшениями. И пусть платье коротковато, зато оно не скрывало стройные сильные ноги. Юноша не мог налюбоваться на недавно найденную подругу.

А потом все усталые от танцев пошли к кухонным кострам – на обед женщины расстарались, приготовили необыкновенно вкусные блюда. Девушка ела с аппетитом, но то и дело поглядывала на Стилонима – не болтает ли он с другими девушками, не улыбается ли кому-нибудь из других красоток? Даже когда юноше потребовалось сходить в отхожее место, внимательно следила – не задержится ли он у другой группы молодёжи – отдавать кому-то другому свою добычу Высокая Сосна не собиралась. А когда после обеда решили ещё попеть, то Высокая Сосна так глянула на подсевшую было к Стилониму Серую Перепёлку, что пухленькая девушка сразу поспешно и испуганно пересела подальше от высокой охотницы и её спутника. Многие девушки хотели поближе познакомиться с юношами, пришедшими из далёкого края, но все, даже признанные красавицы дальней дорогой обходили высокую девушку и ЕЁ парня. А она то болтала со своей «добычей», то просто они ходили по окрестностям, взявшись за руки. Девушка и юноша рассказывали друг другу о своих племенах, об обычаях, то разительно отличавшихся, то вдруг необыкновенно похожих. Как-то Стилоним спросил – «А сколько тебе лет?». Высокая Сосна пошевелила губами, позагибала пальцы и сообщила – ей три руки лет и ещё три года. «А, значит тебе, (тут Стилоним произнёс непонятное слово) лет» «Как ты сказал?» - удивилась девушка. Юноша пустился в объяснения: «Понимаешь, в твоём племени считают то, что можно считать, руками. А у нас для каждого количества предметов, зверей, людей, количества прожитых лет есть своё особое название». Девушка страшно удивилась и тут же потребовала научить её таким необыкновенным счётным словам. К вечеру она уже знала, что ей  восемнадцать лет, как и Стилониму, что на двух руках десять пальцев, а на руках и ногах двадцать пальцев. А на берегу речки стоят и ловят лягушек семь цапель. А затем Стилоним принялся складывать камушки на земле и требовал, чтобы Высокая Сосна их считала. Девушка с увлечением занялась этим делом и не заметила, как спустились не по осеннему тёплые сумерки. «Пойдём туда» - Стилоним махнул рукой на заросли кустов, куда уже потянулись парочки. Высокая Сосна задумалась, затем решительно согласно кивнула, но всё же попросила юношу подождать немного, а сама бегом бросилась искать Седую Иву. Она застала целительницу накладывающей свежую повязку на культю Лохмача. Подождав окончания этой процедуры, девушка отвела целительницу в сторону и запинаясь и краснея спросила – можно ли сделать так, чтобы, тут она замялась подыскивая слово, чтобы встречаться с мужчиной и не забеременеть. Хоть она уже и сама решила допустить к себе полюбившегося ей юношу, но детей заводить пока не хотела, кто знает что будет в дальнейшем. Улыбнувшись, целительница принялась расспрашивать – регулярны ли у девушки её женские кровотечения, когда они были в последний раз. Подумала Высокая Сосна, позагибала пальцы и сказала: «Приходят они через пять рук дней и ещё три дня (а про себя подумала – через двадцать восемь дней). А последние начались руку дней и ещё два дня назад, длились три дня». Целительница тоже задумалась, тоже стала загибать пальцы и наконец сказала, тепло посмотрев на девушку: «Четыре дня можешь без опаски, а потом нельзя будет две руки дней и ещё четыре дня». «А ты научишь меня саму считать дни?» «Научу». (Описан метод физиологической контрацепции, зависящий от продолжительности менструального цикла) И обрадованная девушка побежала к ждавшему её юноше. Зашли они по пути в пещеру, захватили большую шкуру и скрылись в кустах с уже начавшей желтеть листвой…

Утро было туманное, прохладное, но солнечное. С трудом пробиваясь сквозь туман лучи светила упали на счастливые лица девушки и юноши. В эту ночь они почти не спали, только под утро забылись коротким сном, но счастье переполнявшее их не дало почувствовать усталость. Первой проснулась Высокая Сосна. Она лежала, прислушиваясь к своим ощущениям. Они походили на то, что она испытывала, когда сама впервые принесла добычу на стоянку и не какого-то там хомяка или дрофу, нет. Это было похоже на то, когда все хвалили её за добытого оленя. Но сейчас чувство было полнее, ярче, она ощущала себя совершенно счастливой. И ещё она вдруг подумала – её совершенно не волнует, что не сделаны наконечники для стрел и сегодня тоже не удастся ими заняться – сегодня ведь День Свадеб. Ласково посмотрела девушка на спящего Стилонима, вылезла из-под шкуры и тихонько отошла. Помочившись в сторонке и приведя себя в порядок, она ласково сказала любимому: «Вставай, пора на праздник». Юноша раскрыл глаза, счастливо улыбнулся, увидев сияющее лицо девушки, поцеловал её и тоже побежал подальше в кусты. Когда они вернулись на стоянку, та походила на встревоженный муравейник – люди прихорашивались, женщины уже начали готовить праздничное угощение, люди перетаскивали вещи из пещеры в пещеру – надо было освободить одну для женихов и невест. Сегодня все одевались попроще – на свадьбах самыми красивыми должны быть девушки и юноши, вступающие в брак. Высокая Сосна отдала нарядное платье и браслеты с мокасинами Длинноногой Цапле, надела свои юбку и безрукавку, охотничье ожерелье, но оставила украшение на голове. Задумчиво глядя на женихов и невест, она мечтала о том, что может быть на следующем празднике будут отмечать и её со Стилонимом свадьбу. Но вдруг девушка погрустнела – а вдруг её любимый  уйдёт в своё племя без неё? Будучи натурой прямолинейной, она немедленно задала этот вопрос юноше. Тот серьёзно ответил, что теперь не представляет жизни без неё, но в его племени есть обычай – прежде чем вступить в брак юноша и девушка должны пожить вместе, присмотреться друг к другу, а уже потом решить, стоит ли им совершать столь серьёзный поступок. И ещё – он никуда от неё не уйдёт, по обычаю их племени не невеста идёт к жениху, а юноша к девушке. Высокая Сосна просияла –  какой чудесный обычай! Значит Стилоним пойдёт по завершению праздника с ней, в её родное стойбище! Они не расстанутся! Но тем не менее она твёрдо решила – научится подсчитывать безопасные дни и только в эти дни будет подпускать Стилонима к себе. Пока не вступят в брак - детей не будет, да и беременность помешает любимому делу – охоте. Вот когда они станут мужем и женой, тогда другое дело. И вот уже невесты и женихи выстроились попарно.

Вождь племени объявлял имена новых супружеских пар и спрашивал всех собравшихся – не знает ли кто-либо обстоятельств, препятствующих союзу. Никто не высказался против. Шаманы связывали руки жениха и невесты ремешком и трижды обводили каждую пару вокруг большого костра. А потом женщины вручали новой жене ремешок, окрашенный в жёлтый цвет, чтобы перевязывать им волосы – знак замужней женщины; а мужчины вручали молодому мужу пояс, красиво расшитый белыми жилками – знак женатого мужчины. А потом начались пиршество, песни и пляски до вечера! Только поздно вечером все разошлись по своим спальным местам, а Высокая Сосна и Стилоним провели ещё одну счастливую ночь в тех же зарослях. Утро следующего дня, Дня Духов и Предков, было сумрачным. Но это не расстроило собравшуюся на площадке молодёжь. В церемонии сегодняшнего дня будут заняты только шаманы, собравшиеся в одной из пещер. Духовидцы будут общаться с потусторонними силами и только вечером объявят волю духов и предков, а весь день люди могли заниматься своими делами. Группа мужчин постарше отправилась поискать оленей, а молодёжь, получив с разрешения вождей несколько желваков кремня, занялась изготовление наконечников для стрел. Под руководством гостей с востока юноши и девушки занялись этим новым для них делом. Не так то просто было сделать треугольное остриё с длинным черенком! Немало заготовок было испорчено, но всё-таки люди справились с новым для них делом. И вот уже острия вставлены в расщеп стрелы, залиты клеем, сваренным из копыт и рогов оленей и обмотаны прочными жилками. Новое оружие готово! До темноты ещё было время и юноши и девушки начали пускать стрелы в мишени. Но вот на землю спустились сумерки и все люди собрались у костров. Из пещеры вышли шаманы. Главный шаман племени торжественно провозгласил волю духов и предков – они довольны людьми и радуются их счастью и довольству. Пусть люди и дальше продолжают усердно охотиться, собирать зерно и коренья, пусть женщины и мужчины любят друг друга и продолжают свой род. Но пусть мужественные охотники будут всегда готовы отразить нападение врага, пусть готовят острые копья и топоры и, тут шаманы неожиданно улыбнулись, духи и предки довольны тем, что люди племени Детей Бизона изготовили новое оружие, луки и стрелы. Пусть принесённое гостями с востока оружие послужит на пользу племени. Так же духи и предки выбрали шамана для лишившегося духовидца западного клана – Парящий Коршун будет новым шаманом клана. После этого всем было дозволено осмотреть новые изображения на стенах пещеры, которые по воле духов и предков шаманы нарисовали на них. При свете факелов люди с восхищением смотрели на почти живых могучих мамонтов и быстроногих оленей. День Духов и Предков завершился принесением им жертвы – на большом костре сожгли мясо мамонта.

Высокая Сосна, загибая пальцы, подсчитала – сегодня ещё можно побыть со Стилонимом, да и завтра можно. И вот настал последний день схода – День Расставания. Люди прощались с родственниками и друзьями, укладывали пожитки. Гости с востока оставались гостить в племени Детей Бизона до весны, они по два-три человека разошлись по кланам, некоторые юноши, как и Стилоним, пошли в кланы к полюбившимся и полюбивших их девушек. Две девушки с востока остались в восточном клане, ещё две и один юноша решили зимовать в племени Речных Людей. Весёлым было возвращение, хоть и тяжело нагружены были люди солёной икрой и осетриной, мешочками с солью, новым оружием из выменянного у Воронов обсидиана. На ночёвках Высокая Сосна уже не делила со Стилонимом радость телесной близости, а позволяла только целовать и обнимать себя, гладить грудь и бёдра. Первый раз когда такое случилось, юноша обиделся, но Высокая Сосна всё ему объяснила и пообещала в первый же безопасный день устроить ему ночь большой любви – она уже поговорила с замужними женщинами о том как доставить и себе и своему мужчине наибольшее удовольствие и Стилоним примирился со своей участью. Нет, всё-таки пока Высокая Сосна не хотела забеременеть. А вот Быстроногая Лань уже почувствовала, что она даст новую жизнь себе,  мужу Львиному Когтю и всему племени. И вот уже клан подходит к родному стойбищу. Завидев возвращающихся, навстречу выбежали остававшиеся на стоянке люди.

Быстро осмотрел Большой Медведь выбежавших из дома соплеменников и облегчённо вздохнул – все на месте, никто не погиб за время отсутствия клана. Только вот Пятнистый Барс немного прихрамывал, ну да чего не бывает на охоте. А что охота была - все поняли без слов – на натянутых меж шестами ремнях сушилось нарезанное полосами мясо бизона. После того как стихло возбуждение, люди принялись раскладывать принесенное по местам, а Пятнистый Барс, отозвав в сторону Седую Иву, попросил осмотреть его ногу – что-то болело и жгло в левой щиколотке. На коже целительница увидела давно зажившие небольшие шрамы. «Что это?» - спросила она охотника. «Да это меня волк укусил, когда я сторожил мясо» «Давно?». Охотник задумался, долго загибал пальцы, раскладывал на земле веточки и наконец сказал: «Две луны и руку дней назад». Седая Ива, стараясь не выдать тревоги, спросила: «А ещё что-нибудь беспокоит?». «Да вот последние две ночи не могу заснуть и всё тревожусь – как вы там, как клан, племя». Встревоженная целительница, сказав охотнику, чтобы он шёл лёг на свою постель, бросилась к вождю и новому шаману – «Надо поставить палатку для Пятнистого Барса, он не может находиться вместе с другими людьми!» «Что случилось?» «Охотник скоро умрёт и ничто ему не поможет» - с мрачным лицом, но твёрдо ответила целительница. Лицо вождя помрачнело – такой хороший летний сезон завершается таким горем! Но он верил лучшей целительнице племени и понимал – раз она говорит, значит скоро душа охотника покинет его тело. Рядом с домом разбили палатку из шкур и соорудили в ней ложе. Пятнистый Барс покорно пошёл на новое место. Весь вечер и половину ночи Седая Ива сидела около него, дала ему сухого макового сока, но охотник так и не заснул. Уже утром целительница пошла немного поспать, но вскоре её разбудили тревожные крики. Старуха выскочила из дома и бросилась к палатке. Оказывается больной охотник попросил пить и женщины уже вставшие готовить еду принесли ему чашку воды. Но охотник не смог выпить ни глотка – судорожно сжалось горло, он шумно и часто задышал, вода изо рта вылилась. Целительница сурово предупредила весь клан – никто не должен заходить в палатку, так больному будет легче умирать. Весь день из палатки доносились судорожные всхлипы, а на следующий день утром все услышали хрипло произносимые охотником слова. Пятнистый Барс хрипел: «Я вижу их, Рыжий Мамонт и Львиный Коготь – заходите слева! А ты Зуб Мамонта и Серый Сокол справа. А я пойду прямо на них!» Целительница осторожно заглянула в палатку, при этом луч солнца упал на лицо больного – покрытое вытекшей изо рта слюной лицо больного перекосилось, дыхание судорожно прервалось. Даже видавшая всё целительница ужаснулась увиденному. Два дня и две ночи из палатки доносились крики страдальца. А на третий день крики стихли. Всё это время люди с жалостью косились на палатку, но, помня запрет, никто не подошёл к больному. Высокая Сосна вдруг, в очередной раз услышав крики, испытала ранее неведомое ей чувство – чувство жалости к умирающему. К вечеру третьего дня Седая Ива рискнула зайти в палатку – душа охотника уже отлетела к предкам. (Описана картина бешенства, заболевания в 100% случаев оканчивающегося смертью)

Большой Медведь мрачно сказал, услышав печальную весть: «Он умер в хорошее время, ещё не промёрзла земля, могилу вырыть легко». Как и положено, уже в темноте, чтобы душа охотника не увидела куда несут её тело, похоронили Пятнистого Барса. На поминальной тризне съели много жареного мяса, выпили немало хмельного питья, что мастерски делал Рыжий Мамонт. Долго ещё соплеменники вспоминали прославленного охотника, его заслуги, какую богатую добычу он приносил, как наставлял молодых охотников и охотниц. Долго плакала безутешная вдова, но постепенно жизнь вошла в обыденное русло. Осень вступила в полную силу – облетели жёлтые листья, пожухла трава, прибитая утренними заморозками, но в целом погода стояла хорошая, солнечная, без дождей. Молодёжь, да и некоторые зрелые охотники с увлечением осваивали лук и стрелы. Скоро все уже научились без промаха всаживать стрелы в неподвижную мишень. По предложению Стилонима перешли к стрельбе по движущейся цели. Для этого набили сухой травой кожаный мешок, привязали к нему длинный ремень. Кто-нибудь бегал, таская за собой мешок, то и дело меняя направление и скорость бега. Охотники и охотницы с увлечением метали стрелы в подвижную цель. Лучше всего это конечно получалось у с детства привыкшего к луку Стилонима. Но и его любовь, самая высокая в племени девушка скоро приноровилась метать стрелы точно в цель. От тренировок перешли к полезному занятию. Каждое утро молодёжь, разбившись на небольшие группы, выходила в степь и били стрелами юрких зайцев и проворных дроф. Как то утром в дом вбежали дети, крича что они только что видели вдали небольшое стадо оленей, направлявшееся к речке, которая была западной границей владений клана и всего племени Детей Бизона. Молодёжь тут же решила попробовать новое оружие на более крупных целях. Быстро собрались и побежали в погоню за стадом. И новое оружие не посрамило себя – одного оленя даже удалось сразу убить стрелами, а двоих ранить. Уцелевшие олени стремительно убежали на север, не догнать. Охотники устремились за подранками, нагнали их на самом берегу реки. Истощённые погоней и потерей крови олени быстро пали под копьями охотников и охотниц. Около реки росли деревья, охотники направились к ним, чтобы срубить три штуки, сделать шесты для переноски туш. И в кустах увидели такое! На берегу в изодранных шкурах лежал Низколобый! Он был без оружия, в прорехах одежды виднелись нагноившиеся раны. Кожа были изжелта-бледная с сыпью в виде маленьких синяков. Низколобый был в сознании. Увидев охотников, он попытался встать, но без сил рухнул на землю. «Я видел его, когда мы ходили к Воронам» - воскликнул Львиный Коготь – «Это он вместе с нами одолел клыкастую! Я помню его имя – Хварр!»

Охотники быстро содрали с оленя шкуру, из неё и шестов сделали носилки и четверо понесли Хварра в стойбище, а остальные охотники и охотницы понесли оленей – не бросать же добычу ради, пусть даже отважного, но Низколобого. В стойбище Хварра осмотрела целительница, понажимала пальцем на высыпания на коже, понюхала гноящиеся раны и покачала головой – «слишком поздно, да и гной нехороший, он скоро умрёт». (Описана картина инфицированных ран, осложнившихся сепсисом) Хварр что-то пытался объяснить хриплым гортанным голосом, указывал рукой на запад. Рыжий Мамонт разобрал два знакомых слова из речи Низколобых – «заход солнца», но что это значит - было неясно. К вечеру раненый потерял сознание и к утру душа его отделилась от тела. Тело похоронили в могиле на кладбище клана, положив в яму найденный в складке одежды огромный клык из верхней челюсти гигантской кошки. Парящий Коршун, новый шаман клана, всю ночь смотрел в пламя костра, проглотив кусочек сушёного мухомора, беседовал с духами. Утром шаман объявил – духи не открыли своё знание ему, но он чувствует – приближается грозная опасность. С этого дня и днём и ночью на высоком холме постоянно охраняли клан сторожевые. Шли дни, воздух всё холодал, иногда с неба, затянутого тучами сыпалась снежная крошка. Запасов еды у клана было много и постепенно тревога ушла. Люди для развлечения охотились на мелкую дичь, играли в азартные игры, рассказывали то весёлые, то страшные истории, в общем, жизнь шла как обычно в холодную пору года. А чаще всего люди сидели прижавшись друг к другу после сытной еды и молча задумчиво смотрели на пламя костров. Даже проказливые, обычно шумные дети, набив животы, затихали, зачарованно смотря на языки пламени. Они пылали в очагах, окружённых кольцами из камней. В пламени проскальзывали то образы стремительно мчавшихся оленей, то неспешно бредущих мамонтов, то легкокрылых птиц.  Жарко горели ветви и кости, даруя людям свет и тепло. В землях Детей Бизона деревьев, а значит хвороста для костров было маловато, но предки научили живущих на земле жечь не только дерево, но и кости добычи. Хоть кость разгорается трудно, но когда загорится, то жара даёт много. А чтобы кости горели лучше, люди прокопали к каждому очагу канавку в земле, ведущую к углублению в центре очага. (Такие очаги найдены при раскопках становища в Костёнках, Воронежская область) Огонь! Вот лучший друг человека! Его языки отпугивали хищников, освещали уютное жилище. Его жаркое дыхание согревало людей, превращало сырые мясо и рыбу во вкусную сытную еду. До чего хороша жизнь, когда ямы полны мяса и рыбы, у людей вдосталь еды и одежды, которую шили и украшали женщины. Только и оставалось, что радоваться такой приятной жизни.

Но однажды днём сторожевые закричали тревожными голосами. Схватив оружие люди бросились на холм – с запада подходили три человека. С напряжением все ждали их приближения. Когда же люди приблизились к стойбищу, Львиный Коготь закричал: «Да это же Вороны!» И действительно трое странников были из дружественного Детям Бизона племени. К Детям Бизона вышли вожак охотничьего отряда Воронов Воднах-Тилоим-Вартун, его жена Балоима-Рукена-Норда и совсем молодой охотник Пернах-Водиам-Бардон. Но в каком жалком виде пришли они! Истощённые, грязные, в рваной одежде, покрытые синяками и нагноившимися ранами, к счастью неглубокими. Первым делом путникам дали обмыться тёплой водой, которую нагрели раскалёнными камнями в больших бурдюках, целительница промыла их раны, им дали одежду и накормили. После этого все собрались послушать рассказ странников. Вопрос задал вождь: «Что случилось с Воронами? Как вы прошли через землю Низколобых?» Воднах-Тилоим-Вартун мрачно ответил: «Нет больше Вороны, нет больше Низколобые. Чёрные люди с запада убивать всех». Далее странники подробно рассказали о случившемся с ними. На исходе лета нагрянули на их землю какие-то пришельцы с запада, все одетые в чёрную кожу. Отважно сражались Вороны, многих врагов убили, но захватчиков было много, одолели они Воронов. Затем пошли на землю Низколобых и как ни отважно те сопротивлялись, уничтожили враги и их. Только троим Воронам удалось ускользнуть от врагов. Как дикие звери, прячась днём, идя по ночам дошли они до Детей Бизона. Мрачно сказал отважный охотник: «Они к вам приходить, будьте готовы». Долго совещались люди западного клана племени Детей Бизона и решили: скоро зима, никто не ходит по снегу в дальние походы, врагов надо ждать весной, когда подсохнет степь. Но надо быть наготове – на западной границе земли клана выставить сторожевых на высоком холме. Приготовить там запас топлива, чтобы огнём и дымом дать знать клану – не идут ли враги. Пока не начались зимние бури и снегопады послать гонцов во все кланы – пусть охотники весной придут на помощь сородичам. Весной некогда будет охотиться, да и охотники со всего племени придут, надо больше еды. Поэтому быстроногие юноши помчались в другие кланы племени звать подмогу. Каждое утро охотничий отряд выходил за добычей, копили люди запасы еды для себя и ожидаемых на помощь соплеменников и с тревогой смотрели на запад – не подадут ли сигнал сторожевые. И дождались беды – в полдень появился на холме столб дыма. Немедленно вышли охотники навстречу врагу. Как не упрашивал Стилоним свою любимую остаться дома, отважная Высокая Сосна пошла вместе с другими навстречу опасности. К несчастью большая часть охотников ушла за добычей, только две руки уже не охотников, но воинов пошли встречать врагов. Правда, вскоре к ним присоединились трое сторожевых. Они рассказали что врагов пять рук и ещё один. Высокая Сосна, припоминая счётные слова, поняла – на каждого из Детей Бизона приходятся по два врага. Вожак отряда Львиный Коготь решил воспользоваться преимуществом, которое давало новое оружие – лук. Посовещавшись решили бить врага издалека. Надо заманить их в лощину между холмами. Трёх охотников Львиный Коготь послал показаться врагам, сделать вид, что они убегают, а бежать прямо между холмами, на вершинах которых отряд и встретит пришельцев. Когда же враги увлёкшись погоней втянутся в лощину, вот тут то и бить их! Быть приманкой вызвались Серый Сокол, Высокая Сосна и, конечно, Стилоним. Смело пошли воины навстречу опасности. Десять охотников залегли на противоположных холмах, трое смельчаков выбежали из лощины и увидели приближающихся врагов. Громкий крик издали одетые в чёрную кожу пришельцы и пустились бегом за показавшейся лёгкой добычей. Зоркие глаза охотников отметили – враги вооружены копьями, ножами и топорами, значит надо быть на расстоянии большем, чем дальность броска копья. И вот трое вбежали в лощину, уже слышали они хриплое дыхание преследователей. И тут над холмами раздался громкий крик Львиного Когтя: «В стрелы!» На вершинах холмов показались Дети Бизона с натянутыми луками, свистнули первые стрелы. Трое, бывшие живой приманкой тоже обернулись и наложили стрелы на тетивы луков. С трёх сторон полетели в «чёрных» острые жала. Рухнули наземь несколько врагов, но оставшиеся сбились в кучу и всё-таки догнали остановившуюся для стрельбы троицу. Некогда было девушке и двум юношам наложить новые стрелы, выставили они вперёд копья, готовясь встретить врага. Засевшие на холмах воины успели выстрелить ещё по одному разу, попав ещё в нескольких врагов, а больше стрелять не могли, опасаясь попасть в своих, с которыми уже сблизились пришельцы с запада. Ринулись воины с холмов на врагов, выставив копья, выхватывая топоры. Пришельцы метнули копья, хоть  и поразив трёх Детей Бизона, но оставшись без главного своего оружия. С криком сближались две группы людей. На много дней пути не было вокруг других людей, а две группы сходились, чтобы убивать себе подобных. На Высокую Сосну бежал длинноносый бородач, размахивая топором. Как в  схватке с пещерным львом летом девушка отпрыгнула вправо. Со свистом рассёк воздух каменный топор, но было поздно - враг промахнулся, а девушка изо всей силы ударила врага копьём в левый бок, попав точно в сердце. Окрылённая удачей она поспешила на помощь Серому Соколу, который увёртывался от ударов рыжеволосого здоровяка. Плохо приходилось юноше, враг был явно не по его силам, но помощь пришла вовремя – копьё Высокой Сосны ударило «чёрного» в бедро, враг упал, а юноша вонзил ему в спину своё копьё. На Стилонима бросились трое, но один из Детей Бизона точно метнул бола. И оружие опутало ноги сразу двоих врагов и любимый Высокой Сосны, увернувшись от удара топором, вонзил длинный обсидиановый нож  в живот врагу, и  изо всех сил резанув вниз. Из длинной глубокой раны вывалились петли кишок и хлынула кровь. К упавшим, запутавшимся в ремнях бола подскочил один из воинов Детей Бизона и ударами топора по голове прикончил врагов, правда и сам рухнул на землю от удара врага. Но яростная быстротечная схватка кончилась победой хозяев здешних мест. Враги, поражённые стрелами, копьями и топорами Детей Бизона лежали на земле. Ни один не ушёл с места боя. Зажимая рану на плече, Львиный Коготь дал команду – добить раненых врагов. Высокая Сосна, увидев бездыханного соплеменника, яростно подбежала к лежащему на земле, прижимающего руками рану на груди врагу и одним взмахом обсидианового ножа перерезала ему горло. Пленные ни к чему – спросить их всё равно ни о чём нельзя из-за незнания языка. Раненых врагов беспощадно добили, хотя двое из них, совсем молоденькие, жалобно что-то быстро говорили, видимо умоляли о пощаде. Высокая девушка камнем выбила из челюстей убитых ею врагов зубы – они станут новым украшением её охотничьего ожерелья. Так же поступили и другие Дети Бизона.

Стали считать свои потери – в скоротечном бою погибли трое соплеменников и ещё трое были ранены, к счастью не тяжело. Да, враги дрались храбро, но тем больше слава победителей. Воины своими острыми каменными ножами вырезали из груди сердца убитых врагов и съели их – теперь отвага «чёрных» перейдёт к ним. Хоть сердце оленя, по мнению Высокой Сосны, было вкуснее человеческого, но она с удовольствием съела кусочек плоти врага. Семерым не раненым воинам было не под силу отнести своих убитых в стойбище, поэтому пошли за подмогой. Убитых врагов оставили на месте боя – пусть их сожрут гиены. Горестным плачем встретили овдовевшие женщины своих мёртвых мужей. Убитых похоронили со всеми почестями, бросив им под ноги сломанное оружие убитых врагов. Целительница обработала раны. А потом слушали рассказ воинов о схватке со страшным врагом. Девушки-охотницы с ужасом и восхищением смотрели на свою высокую подругу, на человеческие зубы, ещё покрытые засохшей кровью. А Высокая Сосна с гордостью рассказывала о бое, о поверженных ею врагах. Но вот когда она уже разделась и со Стилонимом легла в постель, что-то вдруг сдавило её горло и отважная охотница и воительница разразилась рыданиями. Долго утешал юноша свою отважную подругу, долго её ласкал, прежде чем девушка успокоилась.

На следующий день повалил снег и шёл, не прекращаясь несколько дней. Люди стали спокойнее – по глубокому снегу никто не ходит в походы, но дозор на высоком холме вождь не снимал. Ещё через руку дней вернулись, уже на снегоступах, гонцы, посланные в другие кланы. Они принесли хорошие вести – на помощь западному клану придут охотники из других кланов племени, как только подсохнет степь. Зима шла как обычно – люди сидели в тёплом доме, иногда выбираясь проверить ловушки, которыми добывали по зимнему пушистых зверей. Из тёплого меха шили отличную зимнюю одежду и обувь. Охотники иногда охотились на волков ради их пушистого меха, хорошо сохраняющего тепло человеческого тела даже в лютые морозы. Высокая Сосна, никогда ранее не занимавшаяся шитьём одежды, считая это недостойным для отважной охотницы делом, теперь с увлечением училась шить. Вообще она стала проявлять большой интерес к чисто женским делам, которыми ранее никогда не занималась – готовила еду, сшила для Стилонима и себя тёплые меховые парки и шапки. Охотники же продолжали обсуждать бой с пришельцами с запада.  Даже самые упрямые поняли – какое преимущество даёт лук со стрелами, можно вести бой на расстоянии. Поэтому для всех охотников изготовили луки и непрерывно делали как можно больший запас стрел, но и про другое оружие не забывали – изготовили по три копья на каждого охотника, запасные топоры и ножи, бола. Девушки-охотницы тоже продолжали расспрашивать Высокую Сосну о том бое, всё допытывались – что она чувствовала, поражая стрелами и вонзая копьё не в оленей, а в людей. Высокая девушка презрительно фыркала: «Какие они люди?! Они не Дети Бизона и не Вороны и не (тут она с любовью смотрела на Стилонима) Лесные Волки. Я чувствовала только радость, убивая их». И некоторые девушки твёрдо решили – если весной придут враги, они вместе с мужчинами будут сражаться с «чёрными». Каждой хотелось украсить своё ожерелье, подобно высокой подруге, человеческими зубами.

Каждый погожий денёк все высыпали из дома, учились метко посылать стрелы. И вот в один из таких весёлых деньков случилось несчастье – Стилоним таскал на верёвке мешок, в который другие старались попасть стрелами. Нога юноши провалилась в невидимую под снегом ямку и он упал, сильно ударившись правым плечом. Юноша кряхтя от боли встал и страшно взволнованная подруга подвела его к целительнице. Не так то просто оказалось с повреждённой рукой снять одежду, чтобы Седая Ива осмотрела пострадавшую руку. Стилоним не мог пошевелить правой рукой, при малейшем движении её пронзало болью. Целительница прервала попытки Высокой Сосны снять тёплую парку с любимого: «Смотри, если повреждена рука, то надо сначала стащить рукав с неповреждённой руки, а уж потом осторожно, придерживая пострадавшую руку, снять и  с неё». Стилонима раздели до пояса – правое плечо было опущено ниже левого. Ловкими пальцами целительница ощупала плечевую кость, проверила как дела подмышкой, нащупала в подмышечной впадине головку плечевой кости и успокаивающе сказала всем собравшимся: «Ничего, кость цела, но плечо вывихнуто, сейчас вправлю». Когда летом путешественники вернулись от Воронов, то целительницу поразил рассказ о зелье, которым Серого Сокола напоила, перед тем как вправить сломанные кости, целительница Низколобых. Седая Ива такого зелья не знала. Поэтому она хотела летом уговорить вождя летом посетить с дружеским визитом Низколобых, чтобы разузнать – из чего делается такое замечательное зелье. Но теперь это было невыполнимо – ведь пришедшие Вороны сказали – Низколобых больше нет. А поэтому она дала Стилониму высушенного макового сока и велела лечь на спину. Подождав, пока глаза юноши затуманились, она села  правым своим боком к правому боку юноши, поместив свою босую правую ступню в правую подмышечную впадину пострадавшего, а своими руками крепко ухватив правую руку юноши. А затем, нажав пяткой на головку плечевой кости, потянула руку на себя. С ясно слышимым щелчком кость стала на место, Стилоним коротко вскрикнул от пронзившей его боли, но уже всё было кончено. (Описано вправление вывиха плечевой кости методом Гиппократа) Затем целительница взяла большой кусок оленьей шкуры, острым ножом выкроила треугольный лоскут и подвесила на него руку юноши к шее, строго сказав: «2 руки дней будешь так ходить!» Так что юноше пришлось только следить за развлечениями своих новых друзей. 

А вождь и шаман то и дело о чём то шептались между собой. И вот однажды после вечерней еды Большой Медведь взял в руку свой жезл, сделанный из рога оленя, с просверленным под развилкой отверстием. Люди притихли – сейчас вождь скажет что-то важное. И вождь, указав на шамана, произнёс: «Духи и предки явились Парящему Коршуну! Они требуют послать разведчиков на заход солнца, посмотреть – нет ли поблизости врагов. Кто пойдёт?» Среди Детей Бизона не было трусов, все охотники и охотницы выразили желание идти на разведку. Вождь и шаман подумав, отобрали четверых – Воднаха-Тилоима-Вартуна, Высокую Сосну, Львиного Когтя и Ночную Сову. Стилоним был вне себя – из-за повреждённой руки он не мог идти со своей любимой! Но уговаривать девушку остаться он и не пытался. Хоть и без памяти влюбилась высокая девушка в гостя с востока, но когда речь шла о безопасности клана и всего племени она забывала обо всём. Всем кланом собирали разведчиков в путь – женщины сложили в заплечные мешки сытную жирную походную еду, дали разведчикам фляги из тонких шкур – как бы ни мучила жажда, снег глотать нельзя! Только горло заболит, а не напьёшься. Поэтому набей кожаную флягу снегом, положи к телу, его тепло превратит снег в воду, вот тогда и пей. Уходившие надели одежду из прекрасно сохранявших тепло человеческого тела волчьих шкур. Обувь из пушистых шкур песцов, сверху обшитых крепкой кожей бизона. На ноги одели снегоступы и рано утром двинулись на заход солнца. У каждого на дне мешка лежал потухший уголёк из костра, чтобы вернуться к родным очагам. Над каждым уходящим Парящий Коршун пропел заклинания, чтобы враги не увидели охотников. С тоской смотрел Стилоним на уходящих разведчиков, пока даже самая высокая фигура его любимой не исчезла вдали. Разведчики шли цепочкой, впереди идущий прокладывал тропинку следующим за ним. То и дело люди менялись, чтобы дать друг другу отдохнуть. Хоть и утомителен был путь по снегу, но зорко смотрели люди по сторонам, ничего не упуская из виду. Вот на снегу жёлтое пятно мочи лисицы, вот петляющий след зайца, вот поломанные ветви кустов и множество отпечатков копыт – целое стадо оленей прошло недавно. Трудно идти по снегу, если бы не снегоступы, много бы не прошли люди. Да и так до пещеры Низколобых добирались на день дольше, чем летом. Но закалённым охотникам не привыкать к такому. Ночевали в вырытых в снегу ямах, прижавшись друг к другу, ели сытную жирную пищу, постоянно следили за тем, чтобы во флягах была натопленная из снега вода, по очереди охраняли сон товарищей. Но в последний день пути с утра налетела метель. Даже неприхотливым людям надо было где-то укрыться. Воднах-Тилоим-Вартун, ведший группу, первым заметил овраг, обещавший защитить путников от ветра. Все в снегу люди свалились на дно, где порывы ветра не досаждали, сделали несколько шагов, огибая высокий сугроб и тут… На дне оврага лежала туша оленя, которого терзала рука волков. Каждый знает – нельзя тревожить хищников во время еды! Серые, обычно не нападавшие на людей, тут бросились на пришельцев, защищая свою пищу. Люди вскинули копья и двое серых напоролись на обсидиановые острия. Высокая Сосна не успела выпростать своё копьё, как на неё прыгнул ещё один огромный клыкастый зверь. Он нацелился прямо в горло отважной охотнице, но девушка успела прикрыть его рукой. Клыки впились в руку, но даже острые зубы хищника не смогли прокусить толстого слоя одежды. Свирепо рыча, волк дёргал левую руку девушки, а она, не потеряв хладнокровия, уже нащупала рукоятку длинного обсидианового ножа, висевшего на поясе в кожаных ножнах. Длинное острое лезвие достало сердце зверя!

Скоротечная схватка окончилась победой самых свирепых хищников земли над волками. И никто из людей не пострадал, только у Львиного Когтя зверь разорвал рукав парки. Это был очень существенный урон – охотник мог обморозить руку, а без руки в этих суровых краях это  означало гибель человека! Так что пока Воднах-Тилоим-Вартун и Высокая Сосна сдирали шкуры с волков, пока тела  зверей не замёрзли (не бросать же добро, так нужное для изготовления зимней одежды, заберут на обратном пути), Ночная Сова достала из мешка кремнёвую проколку, костяную иглу и тонкие жилки. Ловкие пальцы девушки зашили разорванный рукав парки товарища. Будь Львиный Коготь один он не смог бы это сделать. Ему бы пришлось снять парку, чтобы зашить разрыв. А без неё он бы быстро замёрз на морозе, не окончив работы. Поэтому то люди никогда не уходили от стойбища в одиночку. Что никогда не сможет сделать один, сделать можно вместе. В этих богатых дичью, но суровых местах немыслимо было выжить в одиночку. Поэтому в клане никто не сомневался – изгнанный прошлой весной из клана за убийство товарища Бешеный Бизон не выжил. Закончив работу люди двинулись дальше. Метель стихла и разведчики без помех добрались до пещеры в долине реки, где их летом так приветливо встретили Низколобые. А вот и пещера. Вход в неё был закрыт от зимних ветров и стужи пологом из шкуры мамонта. Но Низколобых не было. Разведчики залегли меж голых кустов на маленьком холмике, там где летом они рассматривали празднующих Низколобых. Но этих приземистых сильных людей не было видно. Вместо них то входили в пещеру, то выходили из неё, возились на площадке у входа, доставали мясо из ям люди, одетые в одежды из чёрной кожи. Долго разведчики наблюдали за врагами и видели только мужчин, не было ни женщин, ни детей. Опытный в походах Воднах-Тилоим-Вартун понял в чём дело и сообщил товарищам – раз нет женщин и детей, то племя «чёрных» не переселяется. Это боевой отряд из одних мужчин. Так что если удастся их всех уничтожить, если весной они пойдут на Детей Бизона, то новых нападений можно будет не опасаться.

Выглядев всё, что возможно, разведчики пошли назад. А вот и овраг, где они оставили шкуры волков, тут можно остановиться и поесть – все уже сильно проголодались. Люди скатились по склону вниз и, только вскочили на ноги, как увидели две фигуры в чёрном. «Чёрные» и разведчики на мгновение остолбенели. Первыми пришли в себя разведчики – они то знали, что идут по вражьей земле, а вот «чёрные» были убеждены в том, что на отвоёванной ими земле врагов у них нет. Ночная Сова мгновенно раскрутила пращу и тяжёлый голыш ударил в голову одного из «чёрных». Меховая шапка смягчила удар, но воин всё равно упал, а Ночная Сова ударом топора по голове оборвала жизнь врага. Второй «чёрный» был опытным воином, мгновенно оценив ситуацию, он метнул своё копьё в одного из мужчин, попав тому в ногу, и развернулся, готовый бежать. Копьё Львиного Когтя не вонзилось во врага, но «чёрный» запнулся об него, упал, вскочил на ноги, выхватывая из-за пояса топор, но было поздно. Последнее, что увидел Карбоим-Воглум в жизни, было поразительно красивое и гневное девичье лицо и сверкнувший в лучах заходящего зимнего солнца клинок обсидианового ножа. Он только успел подумать, что сама Владычица людей и зверей пришла забрать его к себе. Острое лезвие рассекло артерии шеи и горло. Высокая Сосна обтёрла нож об одежду врага и вложила его в ножны. Затем приникла ртом к зияющей ране и напилась крови убитого ей врага. Каждый глоток тёплой красной солоноватой жидкости придавал силы. Мужчина и две девушки осмотрели раненого Воднаха-Тилоима-Вартума. Охотнику повезло – впопыхах брошенное врагом копьё хоть и пробило меховую штанину, но только рассекло кожу на наружной поверхности левого бедра и охотник мог ходить сам. Высокая Сосна зашила прореху на одежде. Тем временем Ночная Сова обухом топора выбила зубы у поверженного ей врага. Тихая и скромная девушка сияла от счастья – теперь, как и у её высокой подруги у неё будут в ожерелье не только звериные, но и человеческие зубы. А затем с удивлением услышала слова Высокой Сосны: «Львиный Коготь, зубы второго возьми себе. Это твоё копьё остановило врага, мне просто повезло. Если бы он не упал, то я бы его не догнала». Что делает с человеком любовь! Раньше, до встречи со Стилонимом, высокая девушка не пожелала бы делиться таким трофеем с другим, ведь именно она убила врага. А теперь видно как она подобрела к товарищам.

Путь к становищу был труден. Рана, хоть и лёгкая, затрудняла ходьбу вожака охотничьего отряда уже не существующего племени Воронов. Да ещё налетел буран, с утра и до утра пришлось отлёживаться в снежной яме, пока не стих ветер. Но опытные охотники выдержали это – лежали в полудрёме, прижавшись друг к другу, периодически глотая натопленную теплом тел воду из снега и подкрепляясь кусками жирной походной пищи. Тепло одетому, сытому и пьющему вдосталь воды человеку и снег с морозом нипочём! И даже хорошо, что налетел буран – снег замёл следы разведчиков. И дошли до родного стойбища и даже волчьи шкуры не бросили, хоть с ними и идти было труднее. Выслушали люди вести о врагах, согласились с  Воднахом-Тилоимом-Вартуном что надо всех «чёрных» убить, тогда можно жить спокойно и продолжили готовиться к встрече с ними. И ещё всех удивил и порадовал поступок высокой девушки – никогда ранее она бы не уступила почётный трофей, зубы врага, товарищу. Воистину – любовь преображает человека! Когда же начал таять снег, пришла весна, стойбище пришло в движение – люди ставили палатки, готовясь к размещению спешащих на помощь соплеменников.

И начали подходить отряды охотников из других кланов. Пришли и Лесные Волки, зимовавшие в других стойбищах. Люди западного клана подробно рассказали соплеменникам об отваге своих воинов, все были полны решимости хоть умереть, но не пустить врага на свою землю. Каждый день менялся дозор на высоком холме. Часто сам вождь клана уходил  выглядывать врагов. На месте боя и костей не осталось – всё подобрали падальщики. В том, что враги придут никто не сомневался – раз разведывательный отряд не вернулся, значит другие «чёрные» захотят узнать что же случилось. Ведь даже свирепые хищники не смогли бы уничтожить двадцать шесть опытных и смелых охотников. И враги пришли, когда совсем просохла земля. Дозорные не стали зажигать костёр, чтобы не выдать врагу, что на этой земле рядом с «чёрными» есть хозяева здешних мест. Дозорные примчались с известием – враги на западном берегу рубежной речки, стали становищем, жгут костры, жарят добытых оленей. Осторожно выглядывая из-за вершины холмов, дозорные сосчитали «чёрных». Их было много. По просьбе вождя, знавшего о счётных словах, которым обучил свою подругу Стилоним, гость с востока и высокая девушка подсчитали, что на каждых двух воинов племени приходится по три  врага. «В прошлый раз на каждого нашего воина приходилось по два врага, но мы победили. И сейчас победим» - уверенно сказал вождь – «У нас ведь есть луки, мы будем биться на расстоянии». Посовещавшись, вождь и вожаки отрядов решили повторить действия, что были при первой стычке, но в большем размере. Все воины разделятся на три отряда, один поменьше и два побольше. Меньший отряд ложным отступлением заманит врагов между холмов, а потом все, у кого есть луки, будут поражать врагов с большого расстояния, стараясь как можно на большее время оттянуть всё-таки неизбежный ближний бой. Высокая Сосна стояла вместе с другими соплеменниками с невольно тревожно бьющимся сердцем ожидая появление врагов. Она не боялась, страха не было, но всё-таки. Дозорные ещё не подавали сигнал о приближении «чёрных» и девушка закрыла глаза и попыталась успокоиться…

На ней была одета странная, очень странная одежда, совсем не похожая на кожу. Только ремень на поясе и какой-то узкий ремешок через плечо были вроде бы кожаными. Но такой странной выделки она никогда не видела! И вся одежда и обувь были сделаны совершенно не похожими на те вещи,  что было привычным! И почему сейчас зима? Она стояла в какой-то длинной траншее, выдолбленной в промёрзлой земле. Справа и слева от неё мужчины, ни одной женщины. И эти мужчины одеты тоже в очень странную, никогда не виданную одежду и обувь! И в руках у неё и мужчин… Она даже не знала что это за непонятные штуки, но поняла – это оружие! И у неё в руках какая-то странная тяжёлая палка. Часть её была из дерева, а часть, чёрного цвета, из чего-то, чему не было названия. И эта часть на ощупь очень холодная и твёрдая, ещё может и твёрже камня. Эта твёрдая часть была немного похожа на флейты, на которых играли говорящие с духами и предками шаманы во время обрядов, только очень длинную. Но это не флейта! Она не знала откуда, но поняла – это грозное оружие, способное убивать на расстоянии во много раз большем, чем полёт стрелы, выпущенной из самого большого и тугого лука. И не зря все с оружием! На них идут враги! Да такие, каких она не видела. По заснеженному полю на них ползли страшные чудовища! Они были не меньше мамонтов и из их больших горбов торчали хоботы, плюющиеся огнём и дымом. И рядом с ней и её, она поняла – товарищами, вставали со страшным грохотом…, деревья? Деревья из дыма, огня, пыли. А недалеко – не дальше чем в броске копья без копьеметалки стояло странное сооружение на круглых… Лапах?Рядом с ним несколько мужчин делали что-то непонятно. – они засовывали в него что-то, похожее на большие поленья. А всё сооружение выбрасывало назад с грохотом только половинки поленьев, от которых шёл дымок. И у него был длинный вытянутый хобот из которого с грохотом вырывались пламя и дым. И цепочка каких-то светляков тянулась от его хобота в поле, к чудовищам. И около тех тоже вставали дымные столбы. Вот цепочка светляков уперлась в одно из чудищ и оно остановилось. Она видела – как из чудища полезли люди в чёрной одежде. Она знала – это жестокие страшные враги! Их надо убить! И она навела на них своё странное оружие…
 
 Высокая Сосна вздрогнула и открыла глаза – она даже задремала, опёршись на копьё! Но что это – песня жаворонка! Ещё, ещё раз! Сигнал от дозорных! Враги близко! И враги опять поддались на уловку. Увлёкшись преследованием, они вбежали в узкую лощину и на некоторое время опешили под градом сыпавшихся стрел. Но врагов было много и подавив первый испуг они сбились в кучу и пошли на меньший отряд, ощетинившись копьями и размахивая топорами. Израсходовав все стрелы, Дети Бизона и Лесные Волки бросились на врагов. И закипел яростный рукопашный бой. «Чёрные» отчаянно сопротивлялись, много пало отважных охотников племени Детей Бизона в этом бою. Но воодушевляемые мыслью о том, что они защищают свою землю, Дети Бизона сломили отчаянное сопротивление незваных пришельцев. Уцелевшие «чёрные» бросились бежать. Дети Бизона и пятеро уцелевших в бою Лесных Волков, разбившись на мелкие отряды, бросились в погоню за группами убегавших пришельцев. Высокая Сосна, Стилоним, Серый Сокол преследовали одного из «чёрных», они шли по следу врага, петлявшему меж холмов. На земле кое-где виднелись капли крови, значит враг был ранен. И вот воины выбежали из узости меж холмов и в глазах у них потемнело – они преследовали не одного, а шестерых! Враги шли след в след. В спокойной обстановке опытные следопыты быстро бы это заметили, но в горячке боя это не бросилось им в глаза. «Чёрные», увидев, что их в два раза больше преследователей остановились и бросились на воинов. Рухнул на землю истекая кровью Стилоним, раненый в бедро, но успев поразить одного из врагов в грудь. Отчаянно отбивался от врагов Серый Сокол, удачным выпадом распоровший живот одному из «чёрных». Высокая Сосна  прижалась спиной к отвесному  в этом месте склону холма и яростно отбивалась от наседавших врагов. Она крикнула Серому Соколу: «Беги, позови наших на помощь!». Юноша, заколебавшись на мгновение, бросился обратно. Четверо «чёрных» насели на девушку. Раненый Стилоним подполз к сражающимся и ударом топора по ноге свалил одного из врагов наземь. Оба не могущих встать противника вцепились друг в друга. Стилонима воодушевляла мысль, что он помогает своей любимой. Это на мгновение придало сил раненому и он, изловчившись вонзил нож в горло врага. Но этот рывок исчерпал силы юноши и он потерял сознание. Один из «чёрных» был ранен в правую руку. Он не мог свободно владеть копьём. Воспользовавшись этим Высокая Сосна увернувшись от двух других врагов вонзила своё копьё прямо в глаз раненому. Но этот удачный выпад был последним – копьё девушки застряло в черепе врага, она не смогла его быстро выдернуть и это погубило её. Копьё врага ударило Высокую Сосну чуть ниже рёбер, пройдя до позвоночника. Девушка рухнула наземь. Отдышавшись, враги пригляделись к поверженной девушке. Увиденное поразило их – никогда они не видели женщины с таким охотничьим ожерельем, в котором поблёскивали клыки рыси, пещерного льва, огромные зубы какого-то страшного хищника и человеческие зубы. Сняв ожерелье, они бросились бежать. Высокая Сосна очнулась, посмотрела на залитый кровью живот, попробовала пошевелить ногами – не двигаются. Она хорошо знала – если зверя ударить по позвоночнику, то у него перестают работать задние ноги. А раны в живот всегда смертельны – она вспомнила погибшего прошлой весной Чёрного Волка. Нет, она не будет умирать мучительно. Собрав последние силы, девушка выхватила из-за пояса острый обсидиановый нож и вонзила себе в сердце!  «Чёрные» далеко не ушли - не зная местности, застряли в топком берегу реки. Тут их по следам и нагнали Дети Бизона, добив незваных пришельцев. Долго стояли охотники, нет, не охотники, воины, над телом погибшей героини. Пришедший в себя Стилоним подполз к погибшей, обхватил тело руками и зарыдал как ребёнок. Раненых врагов добили – ни один «чёрный» не ушёл с места боя, тела оставили на месте – пусть их сожрут гиены, волки и шакалы. Своих раненых перенесли в стойбище западного клана, где целительница лечила их раны, а женщины заботливо ухаживали. Погибших охотников понесли в стойбища своих кланов, чтобы предать тела родной земле. Отважную девушку похоронили на месте её последнего боя, положив в могилу её ожерелье, копьё, топор и нож и бросив ей под ноги сломанное оружие врагов. И из поколения в поколение в племени Детей Бизона передавали предание об отважной высокой красавице, охотнице и воительнице.



II. ОТЕЧЕСТВО

В декабре земля в приволжской степи крепостью от гранита не отличается, а потому по всей линии строящейся обороны раздавался отборный мат, слегка заглушаемый стуком ломов и кирок, скрежетом лопат. ИПТАП (Истребительно-противотанковый артиллерийский полк) вгрызался в неподатливую землю и не он один – и справа и слева от него другие артиллерийские полки долбили промерзший грунт. А западнее окапывались стрелковые подразделения – пехотное прикрытие артиллерии. Петя, извините, лейтенант Пётр Ильич Ксенофонтов, хоть и был тихим интеллигентным мальчиком из московской профессорской семьи, но отнюдь не хиляком. С детства он работал с гантелями, бегал на лыжах, занимался в секции лёгкой атлетики. А с 10-летнего возраста папа-археолог стал брать его летом на каникулах в экспедиции, а там и лопатой нужно было работать и камни ворочать и вёдра с землёй таскать, так что мышцы у 18-летнего парня были на зависть многим ровесникам. Но и у этого крепыша  лом уже сам выворачивался из рук. Но Петя продолжал упорно им работать. Он твёрдо помнил слова майора Соколова, преподавателя тактики в училище, обменявшего левую руку на орден Красного Знамени в битве за Москву: «Пот экономит кровь; лучше выкопать десять метров траншеи, чем метр могилы». Да и его бойцы и сержанты были людьми тёртыми войной, сами это понимали. Многим бойцам 1-го огневого взвода Петя годился в сыновья, поэтому страшно боялся показаться слабаком. Петя с удовольствием произносил эти слова – «огневой взвод», «огневая позиция».

Только две недели как он принял взвод и вот вскоре предстоит боевое крещение. Рано утром на станции выгрузки был митинг. Комиссар полка кричал – не дать немцам прорваться к Сталинграду, деблокировать 6-ю армию Паулюса. Стоять насмерть! За Родину, за Сталина! НИ ШАГУ НАЗАД!!! На снегу застыл блестевший медью труб оркестр. Окончив речь, комиссар крикнул капельмейстеру – «Давайте музыку!» Дирижёр, с видневшимися из под шапки серебряными висками, на мгновение задумался и окинул взглядом мальчишеские лица лейтенантов. На лице старого капельмейстера появилась решимость и он что-то крикнул своим, таким же немолодым музыкантам и яростно взмахнул руками. И в небо рванулась музыка, да какая! Петя сразу понял - это марш, но ничего подобного он не слышал ранее среди казённо-официальных маршей, лившихся дома из чёрной тарелки репродуктора и на улицах из громкоговорителей. От этой музыки щемило сердце, за спиной словно крылья вырастали, а душа рвалась ввысь! И хотелось скорее схватиться с врагом, чудесная музыка словно удесятерила силы. Петя по лицам однополчан понял – не он один испытывает такие чувства. Недалеко стоял седоусый  Егор Федотович, старшина батареи, больше тридцати лет прослуживший в армии, сначала в царской, а потом в Красной. На его лице читались и радость встречи с чем-то давно знакомым и хорошим и опаска – старшина бросил опасливый взгляд на почему-то нахмурившегося комиссара полка. Когда уже пошли к машинам, Петя спросил старшину: «Вы знаете - что это за марш?» Вполголоса старый служака в свою очередь спросил: «Товарищ лейтенант, а вы видали в кине парад, что о прошлом годе на 7 ноября был?» «Видел». «А видали того, кто оркестром командовал?» «Видел, но как-то особо внимания не обратил». «А я его ещё об одиннадцатом годе видал, когда в Тамбове служил. Он тады у нас в гарнизоне главным по музыкальной части был. А нонича всей музыкой в армии командует. Василь Иваныч Агапкин звать. Вот он тую музыку и сочинил, «Прощание славянки» называется. Тады, уже о двенадцатом годе, много наших добровольцами в Болгарию ехали, братушкам против турка помогать и всё их энтим маршем провожали. Давненько я энтот марш не слыхал. Что то теперь нашему Пал Никодимычу за него от комиссара будет!» «А что будет? Ведь прекрасная музыка». Старшина, опасливо оглянувшись, перешёл на шёпот: «Да ведь запрещена нонича энта музыка». «Кем запрещена?» Старшина молча показал пальцем вверх. Страшно удивлённый, Петя молча сел в машину, а музыка всё звучала в его душе. Да, именно музыка, а не официальные лозунги, выкрикнутые комиссаром. Ведь все прекрасно понимали и без комиссара – не устоят они здесь, в степи, спасут немцы своих и все труды и потери тех, кто в полусотни километрах за спинами Пети и его бойцов зажал армию Паулюса в руинах города, носившего имя великого вождя, будут напрасны. Высоких слов никто из батарейцев, конечно, не говорил, но старались на совесть, копая окопы для пушек и ходы сообщения.

С НП батареи донёсся голос комбата: «Перекур десять минут». Петя присел на край окопа и окинул взглядом новенькие, казалось ещё пахнувшие краской ЗИС-3. (76,2-мм дивизионная пушка образца 1942 года). Полк вообще получил всю новую материальную часть – пушки прямо с завода. И к тому же, как сказал командир полка, их полк был одним из первых ИПТАПов, сменивших «прощай, Родина» (45-мм противотанковая пушка) на эти мощные орудия. А устали все ещё и потому, что всех утомил марш от станции до этого промёрзшего до дна ручья в степи. Казалось бы - что утомляться? Новенькие пушки тащили не сивки-бурки, вещие каурки, которым надо на подъёмах помогать, а такие же новенькие американские «Додж 3/4». Снаряды и прочее имущество везли на мощных трёхосных «Студебеккерах». Эти машины пёрли вперёд не задерживаясь на подъёмах и занесённых снегом участках так называемой дороги. Да только вот через час марша нагнали колонну шедшего впереди полка, а он на полуторках «ГАЗ-АА» и трёхтонках «ЗИС-5». А эти машины хоть никто это вслух не говорил, опасаясь особистов и энкаведешников, по сравнению с американской техникой, мягко говоря, не то. Петин взвод 1-ый, в 1-ой батарее 1-го дивизиона, вот он и шёл во главе колонны полка. И как не откликнуться на крик с полуторок: «Помогайте, славяне!» И бежали «славяне» выталкивать застрявшие машины – и литовец Марцинкявичус и грузины Джиникашвили и Гоглидзе и армянин Карапетян и еврей Гринберг и татарин Насруллаев. Впрочем и русских и белорусов и украинцев в батарее и взводе хватало. Так на «Раз-два, взяли!» и тащились оставшиеся 15 километров.

Петя расстегнул телогрейку и достал из нагрудного кармана гимнастёрки не что-нибудь, а золотые часы фирмы «Лонжин». Эти часы, настоящий хронометр, были семейной реликвией – их привёз Петин прадед с международного конгресса археологов в Берне. Отец отдал их Пете, когда тот поступил  в артиллерийское училище – «Пусть напоминают о доме, куда ты должен вернуться после войны». Как говорил в училище разбитной Вадька Фролов: «Время спать, а мы не жрали». И куда это старшина с кухней запропастился? Хоть и зима, а ещё до темноты порядочно времени, обедать пора, как говорил тот же Вадька: «Война войной, а обед по расписанию». Опять раздался крик: «Командира  первого взвода к комбату!» Петя облегчённо подумал – ещё какое-то время можно отдохнуть от махания ломом, но тут же устыдился своей мысли – все бойцы опять принялись долбить землю, а он нет. На НП уже были: лейтенант Прохоров, командир 2-го огневого взвода, вместе с Петей только из училища; лейтенант со странной фамилией Беда, командир взвода управления; комбат капитан Попов и, тут Петя обомлел, поразительной красоты очень высокая светловолосая и синеглазая девушка в командирской шинели с тремя кубиками на петлицах, сидевшая на снарядном ящике. Её Петя уже видел сегодня утром. К остановившейся по чьему-то приказу колонне подкатили два юрких «Виллиса» в сопровождении американского же бронетранспортёра с грозно задранным стволом крупнокалиберного пулемёта. Пулемёт был наш, ДШК (Станковый пулемёт образца 1938 года Дегтярёв – Шпагин крупнокалиберный, 12,7 мм), как говорили знающие люди американскому «Браунингу» М 1919 того же калибра с советским оружием не тягаться. Из первого «Виллиса» вылез пожилой и даже, как решил Петя, старый генерал с тремя золотистыми звёздочками на красных петлицах. (Генерал-лейтенант) По колонне зашелестело: «Командарм». Генерал довольно долго о чём-то говорил с подбежавшими командиром полка и командирами дивизионов, то и дело указывая на второй «Виллис». А в нём на заднем сиденье сидела эта самая девушка, только тогда Петя не видел её петлицы, и радист с наушниками на голове. Удивило только, что она в такой мороз не в валенках, а в сапогах.

 Девушка старший лейтенант встала, и Петя опять обомлел – он хоть и был ростом выше среднего, но девушка была на голову выше его. Лейтенанты заулыбались, а Беда даже игриво подмигнул девушке, но комбат своим скрипучим голосом прервал неуместное веселье: «Товарищи командиры, познакомьтесь – старший лейтенант из разведуправления фронта. Нам приказано оказывать ей всяческое содействие». Девушка не обратила ни малейшего внимания на улыбки и подмигивание, а сухо сказала: «Здравия желаю» и сразу перешла к делу. Сначала она довольно долго, как на экзамене, проверяла – как лейтенанты читают карту. Затем указала рукой на запад: «Что вы там видите?». Лейтенанты вразнобой недоумённо отвечали: «Степь, холмики, развалины какие-то, ручей с кустиками». «Это не просто развалины, это хутор Алёшинский. Приказываю вам внимательно наблюдать за ним и обо всём замеченном немедленно докладывать мне». Действительно, прямо напротив позиции Петиного взвода на снегу чернели остатки каких-то строений, километрах в двух на запад. А старший лейтенант обратилась к комбату: «Мне надо где-то расположиться, но не на НП, чтобы вам не мешать». Петя поспешно, девушка, несмотря на её сухой тон, ему очень понравилась, сказал: «Как раз за позицией моего взвода есть хорошо сохранившийся блиндаж, видимо с летних боёв остался, на восточном склоне холма». Петя боялся, что красавица старший лейтенант откажется идти к нему, но девушка сразу согласилась, прибавив, что место очень удобное и попросила Петю проводить её. В блиндаже были грубо сколоченные деревянный стол и нары. Девушка вынула из кармана фонарик и посветила в углы сооружения. Затем присела и пригласила Петю сесть рядом. Старший лейтенант расстегнула шинель и Петя опять, уже в третий раз обомлел – на гимнастёрке красавицы поблёскивали три ордена –  Красного Знамени, Красной Звезды и только в мае этого года учреждённый  орден Отечественной Войны 2-й степени. У командира 1-го дивизиона был один орден, у командира полка два, да и то один ещё за Халхин-Гол. Что же такого совершила эта не намного старше Пети девушка, что ходит с такими орденами? А видимо не просто так она их заработала – когда старший лейтенант подняла рукав шинели, чтобы посмотреть на часы, Петя заметил на её предплечье довольно свежие шрамы.

Красавица, перехватив восхищённый взгляд лейтенанта, довольно улыбнулась, а затем просто сказала: «Тебя как зовут?» - «Петя», но тут же для солидности поправился: «Пётр Ильич Ксенофонтов». «А меня Катя, или, если тебе так больше нравится, Екатерина Васильевна Сосницкая». Чем то понравился суровой старшей лейтенанту юный командир, его восхищённый взгляд на неё и назвала она ему своё имя, чего, в общем то никогда не делала. «Ты пойми, Петя, я не могу тебе всего сказать, но дело очень важное. Выдели бойцов, пусть по очереди во все глаза смотрят». «Есть» - ответил Петя и побежал к взводу. Первым делом оглядел в бинокль развалины – ничего особенного. Затем, стараясь придать строгость голосу, приказал: «Красноармеец Кондрусевич – наблюдать за развалинами, вас сменит через час красноармеец Цыбуля. Обо всём увиденном немедленно докладывать» - и передал бойцу бинокль. Петя страшно боялся, что годившийся ему в отцы белорус начнёт расспрашивать что, да зачем, но боец ответил по уставу: «Есть наблюдать» и поднёс к глазам бинокль. Затем все продолжали долбить землю, пока с запада не донёсся сначала тонкий, а потом всё усиливающийся прерывистый звук. Все уставились в небо. Первым заметил в бинокль приближающиеся самолёты Кондрусевич и испуганно вскрикнул: «Лаптёжники!» (пикирующий бомбардировщик «Юнкерс-87») - и все попадали в недорытые траншеи. «Ложись, лейтенант, что столбом стоишь!» - дёрнул Петю за ногу красноармеец Погодин, мужичок неопределённого возраста, с покрытым морщинами лицом. Этот боец попал в батарею из штрафной роты. За что он там оказался – Петя постеснялся спросить. Но что кровью искупил свою вину, это юный лейтенант знал точно – на прошлой неделе были в бане, и он разглядел на спине бойца свежий шрам от ягодицы до лопатки. А если и есть  какие-то грехи, так пусть особист разбирается, Пете было важно, что боец всегда точно выполнял приказы. Вообще странный был человек этот Погодин – на вид недалёкий деревенский мужичок, но Петя убедился что это не так. В разговорах с Погодиным  он видел – красноармеец хорошо грамотен, много читал, судя по цитированию из классиков, а в артиллерийском деле разбирался вообще отлично. Может гораздо лучше своего командира, не зря он был назначен наводчиком. Артиллерия это что? Это математика, тригонометрия. Большие деления угломера, малые деления угломера, тангенсы углов, а в этом Петя в школе с тройки на хилую четвёрку перебивался, больше налегая на литературу и историю. А в артиллерии рассуждения о «лишних людях», евангелических тенденциях в творчестве Льва Николаевича, размышления о различии орудий верхнего и нижнего палеолита никому не нужны. Так что в училище пришлось приналечь на нужные дисциплины, чтобы не выглядеть хуже других курсантов и жизнь научила.

«Юнкерсы» выстроились в круг, как показалось Пете, прямо над ним, над его взводом. Навстречу самолётам потянулись редкие красноватые трассы зенитных пулемётов. «А где же наши зенитные пушки?»  - чуть не плача спросил Петя неизвестно кого. В училище их знакомили с зенитной артиллерией – пушками калибра 25, 37, 85 миллиметров. Тут бы автоматические зенитки очень бы пригодились. Погодин мрачно откликнулся: «Товарища маршала Тухачевского благодари». При чём тут давно расстрелянный враг народа Петя не понял, да и некогда уже было об этом размышлять - первый самолёт с воем сорвался в пике и вот от его брюха отделились чёрные капли, которые стремительно приближались, как показалось Пете, прямо к нему. По ушам ударил грохот разрывов. А уже следующий самолёт входил в пике и опять неслись к земле бомбы и опять ударная волна аж подбрасывала и бойцов и пушки. Сколько это продолжалось, никто сказать не мог, при бомбёжке минуты и даже секунды кажутся очень долгими. Последний, девятый самолёт не успел сбросить бомбы – прямо в обтекаемое тело упёрлись сразу три трассы и в небе рвануло, да так, что белый свет померк. Все радостно заорали: «Есть, ура, сбили гада!!» Мелкие частицы того, что только что было мощной летающей машиной, градом упали на землю. Оставшаяся восьмёрка повернула на запад и скрылась за горизонтом. Петя не мог поверить что он жив и даже не получил ни царапины. Но тут же сообразил, что надо делать – «Командирам орудий доложить о потерях!» Ответы были великолепны – убитых и раненых нет, пушки целы. Петя уже хотел было отдать приказ копать дальше, но к нему, чуть не сбив с ног, подлетел незнакомый боец – лицо белое как мел, рот перекошен, руки трясутся: «Лейтенант, лейтенант, скорее на НП!» Что там ещё?! Петя бегом бросился за бойцом. Лейтенант подбежал к НП и первое что он увидел – мёртвого человека, вернее половину мёртвого человека – в луже крови лежал комбат, ног у него не было, из распоротого живота вывалились петли кишечника. Рядом в такой же луже крови лежал с белым лицом лейтенант Прохоров. «Как же так?» - растерянно забормотал Петя, подавляя позыв на рвоту – «ведь только что с ними разговаривал, а Толя Прохоров только что из училища вместе со мной». «А вот так лейтенант, так и этак гитлеровскую маму, были люди и нет их, это всё быстро на войне случается» - мрачновато-грубовато ответил на вопрос лейтенанта прибежавший вместе с ним командир первого орудия, старший сержант Серёгин. «Не бзди, лейтенант, доложи комдиву». В ровике трясся чудом уцелевший телефонист. «Есть связь?» - строго спросил Серёгин. «Нету» - покрутив ручку и подув в трубку, ответил боец. «Так давай второго своего на линию, а сам вызывай». И только тут Петя понял – этот приказ должен был отдать он, а не старший сержант. Но тот прошёл полтора года войны, а Петя первый день на фронте.

Лейтенант достал часы – ни фига себе! С тех пор как он отвёл красавицу-разведчицу в блиндаж, прошло всего сорок минут! Надо, пока восстанавливают связь, проверить – жива ли, не ранена ли. Петя бегом бросился к блиндажу. Вход в него кто-то уже завесил пятнистой немецкой плащ-палаткой. Лейтенант откинул полотнище и облегчённо вздохнул – девушка была цела и невредима, при свете фонарика просматривала какие-то бумаги, которые доставала из полевой сумки. Взглянув - кто вошёл, старший лейтенант недовольным голосом сказала: «Товарищ лейтенант, занимайтесь своим делом, а я буду своим». «Есть» - пролепетал Петя, страшно ошарашенный таким приёмом. А он то мчался посмотреть как там представительница прекрасной половины человечества, а тут такая реакция! А ведь он с самыми лучшими намерениями! Когда Петя вернулся на НП, его радостным криком встретил связист: «Есть связь с комдивом, товарищ лейтенант!» По мнению всех красноармейцев, сержантов, командиров взводов, комбатов командир дивизиона майор Ковалёв был хорошим мужиком, справедливым, с понятием. Но был у майора один прибабах – не любил он, когда к нему обращались по званию, «товарищ майор», а любил обращение по должности – «товарищ комдив», так как это сложносокращённое слово можно было понять не только как командир дивизиона, но и как командир дивизии. Об этом Петю уведомили в первый же день прибытия в полк. Памятуя эту, в общем то безобидную страсть майора, Петя доложил: «Товарищ комдив, при авиационном налёте погибли командир батареи капитан Попов и командир второго огневого взвода лейтенант Прохоров. Других потерь нет, материальная часть цела». Лейтенант слышал как на другом конце провода горестно крякнул и матюкнулся комдив. Немного подумав, майор приказал: «Значит так, лейтенант, принимай батарею. Назначаю тебя временно исполняющим должность комбата. Кончай оборудовать огневые, через час сам приду, проверю». «Товарищ комдив» - растерянно залепетал Петя – «Да я же без году неделя, не справлюсь я». «Да ты что, лейтенант, не советский человек что ли, или вообще не русский?!» Петя растерянно ответил: «Вообще то у меня предки украинцы и греки». «Вот чудак человек! Я тебя что – о национальности спрашиваю? Я спрашиваю – русский ты человек или не русский?!» Ну что лейтенанту оставалось отвечать? «Конечно русский!»  «Ну вот! Я же ясно сказал – принимай батарею! И не ссы, должен справиться, чего там сложного – пойдут немецкие танки, бей по ним, на прямой наводке, никаких сложностей, справишься. А не справишься - начальство поможет, вплоть до трибунала и расстрела перед строем личного состава!» - майор, хохотнув, положил трубку. Да, окопный юмор с первого захода способен сбить с ног непривычного человека!

Растерянно озираясь, Петя увидел пристальный взгляд старшего сержанта и взял себя в руки. Преодолевая дрожь, расстегнул залитую кровью полевую сумку погибшего комбата, переложил себе карту и достал список личного состава батареи. Вокруг уже собрались несколько сержантов и бойцов. Петя, стараясь придать строгость мальчишескому голосу, скомандовал: «Командиров орудий ко мне!» Через минуту все четыре старших сержанта стали перед новоиспечённым комбатом. Петя, заглядывая в список, приказал: «Командиром первого огневого взвода назначаю старшего сержанта Серёгина. Командиром второго огневого взвода назначаю старшего сержанта Ильина». Сержанты рявкнули: «Есть!» и застыли в ожидании следующего приказа. «В течение часа закончить оборудование огневых позиций, разойдись!»  Сменивший Кондрусевича Цыбуля доложил – ничего необычного он в развалинах хутора не заметил. Петя отдал приказ продолжать наблюдение и вернулся на НП. Бойцы уже убрали тела погибших, но лужи крови никуда не делись и Петя устало присел на ящик. Что делать дальше он решительно не знал – оставалось ждать или появления немцев или приказа комдива. Посмотрел на небо, уже надвигался ранний зимний вечер, но солнце ещё висело над горизонтом. Решил сходить в окапывающуюся впереди батареи стрелковую роту, познакомиться с прикрытием. В траншее столкнулся сразу с командиром роты, весёлым старшим лейтенантом. Вместе подумали – как будут отбивать атаку. Старший лейтенант, судя по шраму на лице, не первый день на фронте, предложил испытанную уже тактику – его бойцы будут бить по пехоте, пропуская через себя танки. А если немецкая пехота попрёт на бронетранспортёрах, то его два бронебойщика и расчёт крупнокалиберного ДШК будут бить по этим машинам, пусть артиллерия на них не отвлекается.

Только вернулся на огневые, опять кто-то бежит: «Лейтенант, сюда!» Бежал тот самый странный Погодин, обычно всегда спокойный. Начал объяснять: «Копали, уже до песка дошли, полегче стало и тут такое выкопали!» Петя недовольно поморщился – клад что ли нашли? Вот если бы они нашли ящик с тушёнкой, это было бы здорово, а то есть страшно хочется. Его командирский доппаёк схавали всем взводом во  время короткой остановки ещё на марше. Но всё же поспешил на позицию второго орудия и действительно увидел такое! Из песка проступили коричневые череп и рёбра. А между рёбер лежали клыки и когти каких-то огромных зверей, явно хищников, просверленные у основания. Между клыков зверей блеснули эмалью и человеческие зубы, тоже просверленные. Петя лихорадочно отбрасывал песок кем-то поданной малой лопатой. Лезвие её заскрежетало как по камню. Петя сбросил рукавицы и, не обращая внимания на холод, запустил руки в песок, укололся обо что-то острое и вытянул из под песка длинное остриё из блестящего чёрного камня. Он понял - что это такое, вернее кто это такой! Петя видел такое несколько раз в археологических экспедициях. «Кроманьонец!» - радостно закричал юный комбат. «Точно кроманьонец, товарищ лейтенант?» - спросил Погодин. Петя даже не сразу удивился как этот, похожий на деревенского мужика боец чисто произнёс трудное и абсолютно незнакомое для малограмотного человека слово. «Точно!» - безапелляционно ответил Петя, окрылённый гордостью первооткрывателя. Он не мог ошибиться – папа не раз показывал ему такие скелеты, наконечники копий, охотничьи украшения и сам он видел на раскопках, лично вынимал из земли похожие черепа.

«Какой ещё к ****ой матери маньёнец-***нец?» - спросил чей-то строгий начальственный голос. Петя поднял голову и обомлел – пришёл комдив. Петя вытянулся, отдал честь и стараясь говорить как можно твёрже, отрапортовал: «Первая батарея закончила подготовку огневых позиций!» Комдив строго посмотрел на лейтенанта, но голос подобрел: «Я уже видел, прошёлся по огневым. Твоё счастье лейтенант, что народ у тебя в батарее опытный, и без тебя знают что делать, пока ты тут с черепушечками возишься. Кончай эту херню, лейтенант, война сейчас, после неё своими ископаемыми займёшься. А сейчас присядь рядом, я тебе обстановку обрисую». И комдив тихо, чтобы не слышали бойцы, рассказал лейтенанту, что немцы всё-таки прорвали первую линию обороны, внешнее кольцо окружения армии Паулюса и не позже как завтра утром будут здесь. «Сейчас тебе ещё один БК (боекомплект, 1 боекомплект – 60 снарядов на орудие) подвезут. Разведка сообщает – какие-то новые танки у немцев появились, им с их бронёй на наши пушки плюнуть и растереть. Немного таких танков у немца, но есть. Так вот, смотри, во втором БК новые кумулятивные снаряды, броню прожигают, слышал о таких? Экспериментальные снаряды, войсковые испытания проходят». Петя слышал и теоретически представлял - что это такое. Да ещё раз на артбронеполигоне  курсантам показывали броневые плиты, поражённые такими снарядами. Комдив, услышав рассказ Пети о пробитых толстых броневых плитах, уважительно покрутил головой: «Не врут значит. Ну после всего отчёт представишь, ежели живой останешься». Помолчав, комдив продолжил: «А что там эта девушка, старший лейтенант?» Петя рассказал об отданном ему приказе, о том, что высокая красавица сидит в блиндаже, изучает какие-то бумаги, о замеченных им орденах. Не вытерпел, спросил: «Товарищ комдив, а что так надо за этим разрушенным хутором следить?» «Вот это не нашего ума дела. Нам приказано содействовать, вот и содействуй». Однако, немного помолчав, доверительно прибавил: «У меня тут товарищ, сейчас в штабе артиллерии нашей армии служит. Так он кое-что об этой старшей лейтенантше мне рассказал, а сам от товарищей из штаба фронта узнал. Это, брат, такая девушка, такая девушка!» - и комдив опять уважительно покрутил головой – «впрочем маловат ты ещё, чтобы всё знать». И комдив посмотрел на комбата, который был гораздо выше и крепче своего непосредственного начальника. «Ну ладно, сейчас ещё политрук придёт, подготовит морально твоих орлов к бою». Лейтенант покивал совершенно равнодушно – за время курсантской жизни много он перевидел политруков и комиссаров. Все они, хоть и выглядели по-разному, но говорили одинаковыми трескучими фразами, прославляли великого вождя товарища Сталина и коллективную мудрость ВКП(б). А Петя хоть и рос в профессорской семье, но кое-что слышал и о товарище Сталине и о родной партии. Он помнил, как в мае 1940 года в их квартиру поздно вечером позвонили. Петя хоть и лежал в постели, но ещё не спал – вместе с капитаном Немо и профессором Аронаксом бродил по дну Индийского океана. И слышал Петя, как открывшая дверь мама странно вскрикнула и позвала папу: «Илюша, посмотри - кто к нам пришёл!». Тихонько пробрался Петя к двери гостиной и в щёлку увидел сидевшего к нему лицом позднего гостя. Лицо мужчины было измождённым, худым. Одет он был в старый, изношенный, но видимо когда-то дорогой костюм. Спокойным голосом он рассказывал маме и папе историю, которую Петя не сразу и понял. Дескать, повезло ему, что взяли его до 34-го, до смерти Кирова (тут гость коротко хохотнул и пропел: «Огурчики мои, да помидорчики, Сталин Кирова убил в коридорчике»), пока ещё не был выработан «стандарт». Так что дали ему не «червонец», а всего семь и десять «по рогам» по какой-то пятьдесят восьмой, да ещё «минус сто». Так что он здесь незаконно, на попутках и пригородных поездах добирался до столицы, хочет навестить свою мать, а потом сразу в Сыктывкар. А потом говорил гость такое, что никогда не слышал Петя на комсомольских собраниях в школе о любимой партии и великом вожде. И как людей держали в  камерах в Бутырке без сна и еды, да как на пересылке какие-то «урки» забрали у гостя переданный родственниками «сидор» с сухарями и салом. Да как везли таких как он в «столыпине» (причём тут царский премьер-министр Петя решительно понять не мог), а потом гнали пешим «этапом» в какой-то Камышлаг. Вот тут то Петя и услышал вновь фамилию проклинаемого три года назад всеми газетами врага народа маршала Тухачевского. Гость ещё больше понизил голос и Петя смог разобрать только обрывки фраз: «Тухачевского…, комкор…, со мной на лесоповале…, а потом пересуд…» Долго беседовали родители с гостем, у Пети даже глаза начали слипаться. Услышал он только как зашумела в ванной комнате вода, да пошёл спать. Утром в воскресенье Петя вышел в гостиную и увидел спящего на диване незнакомца – «Мама, кто это?» «Это папин товарищ, профессор, только не археолог, а геолог, он был в длительной экспедиции очень далеко отсюда». Ага, как же, в экспедиции, будто Петя совсем малыш и ничего не понимает. Петя пошёл в свою секцию лёгкой атлетики, а когда вернулся, гостя уже не было, и в гардеробе не было одного из папиных костюмов и плаща. Родители переглянулись, когда сын спросил про исчезнувший костюм и попросили Петю никому никогда не рассказывать о госте. И Петя дал честное слово и его сдержал. А через полгода, уже под Новый Год, пришло какое-то странное письмо - без конверта, сложенное треугольником, помятое, без обратного адреса, но с почтовой маркой. Папа развернул письмо, быстро пробежал глазами и прямо со стоном сказал: «Опять взяли, да ещё и жену». Мама тоже прочитала странное послание и заплакала, а папа положил письмо на металлический поднос и сжёг.

Вот что вспомнилось Пете, когда он услышал о политруке. А ещё вспомнил, как его товарищ в училище, тёзка, Пётр Коваленко с Полтавщины рассказывал о страшном голоде на Украине в 1933, как отбирали в деревнях хлеб, как его тётка, помешавшись от голода, убила дочь и успела съесть её ногу, как забрали тётку какие-то в кожанках, «Казалы що из ОГПУ». А сам Коваленко которому тогда было всего 10 лет, спасся только потому, что дальний родственник забрал мальца в Москву. И глядя на подъехавшего на «Виллисе» старшего политрука Прокопова, Петя никак не мог понять – неужели он пошёл на войну, чтобы защитить все эти ужасы?! А потом вспомнил – как после начала войны разрешили носить награды, полученные в 1-ю Мировую, как встретил он в увольнении 55-летнего старика, прошедшего, как он говорил «Германскую» и работавшего сапожником в обувной мастерской, Петя часто относил ему в починку свою обувь, так и горевшую от футбола. На потёртом пиджаке ветерана блестели два начищенных «Георгия». И спросил тогда ещё 17-летний курсант Ксенофонтов: «Так неужели вы получили их за веру, царя и Отечество?» и ответил старик: «За веру? Может быть. За царя точно нет. А вот за Отечество, это ты, парень, верно сказал». И решил Петя – он тоже будет воевать за Отечество! Но волей-неволей, а и комбату надо идти слушать политрука, это тоже было Отечество, надо же пример подчинённым подавать.

Страшно обрадовался Петя, когда его позвал телефонист, в трубке голос комдива: «Скажи политруку, чтобы закруглялся, «Студер» со снарядами с минуты на минуту у тебя будет, на разгрузку людей давай». Петя с радостью прервал трескотню, обратившись по всей форме: «Товарищ старший политрук, разрешите доложить». Прерванный на половине фразы болтун несколько секунд молча разевал рот и наконец сказал: «Докладывайте». «Я вынужден прервать вашу речь – сейчас придёт грузовик с дополнительным БК, все бойцы нужны на разгрузку». Старший политрук поморщился, но  слез со снарядного ящика и пошёл к своей машине. Проводив взглядом Прокопова, лейтенант вздохнул и тихонько ругнулся, но конечно не матом, его он принципиально не употреблял, хоть и наслышался крепких выражений немало – «И этот такой же как все!» и уже двинувшись к «Студеру» опять подумал – «Нет, не все». Вот у них в училище был батальонный комиссар Иван Михайлович Пачин, совсем не такой как остальные политработники. Громких фраз и трескучих лозунгов не говорил, но умел понять душу любого, посоветовать, подсказать правильное решение. Комиссар училища был настоящим человеком, правильным! Вот бы все политработники такими были бы! А Петя подозвал к себе Погодина и поинтересовался – что там со скелетом? «Да лежит там, где нашли». Петя приказал Погодину и ещё одному бойцу взять плащ-палатку и идти за ним. В окопе Петя лично сложил все кости, зубы и когти,  обработанные камни в полотнище и приказал нести к блиндажу. Вежливо постучал по перекрытию и услышал певучий голос: «Войдите». По всей форме обратился к Кате: «Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться». «Обращайтесь». «Разрешите положить в блиндаже скелет и оружие найденного кроманьонца. Находка имеет огромное научное значение, надо спасти». Катя спокойно спросила: «А кто это такой, кроманьонец?» Петя разъяснил – это наш предок, живший в каменном веке. «Ну что же, как говорил Билли Бонс – мёртвые не кусаются, тем более такие древние, заносите, складывайте в углу». Петя порадовался, хоть и мрачноватому, но юмору и ещё тому, что высокая разведчица знает одну из любимых Петиных книг.

Поместив драгоценную находку, лейтенант с бойцами побежали к огневым – уже слышался гул мощного двигателя, к батарее подъехал «Студебеккер» со снарядами. Приказав распределить кумулятивные поровну по орудиям, Петя посмотрел на небо – уже совсем темно. Разгрузили грузовик быстро, растащили ящики по орудиям в ровики. Только отъехал «Студебеккер», как опять послышался звук моторов, и подкатили «Виллис» и «Додж». Из «Виллиса» вылез неизвестный Пете подполковник с суровым лицом и грозно насупленными бровями, а из «Доджа» выскочили три, тут Петя решил, что больше всего подходит старое русское слово, молодца, одетых в зимние маскировочные костюмы. Трое крепких парней остались у машины, подполковник подошёл к Пете и отмахнувшись от рапорта, спросил: «Где старший лейтенант Сосницкая?» Новоиспечённый комбат отвёл сурового подполковника в блиндаж и, сделав вид, что просто прогуливается, остался снаружи у входа. Он услышал после приветствия такой короткий диалог: «Ничего?» «Ничего». «Так надо, Катя, идти». «Конечно. Ребята мои с вещами приехали?» «Да». И, тут Петя еле успел отскочить, подполковник высунулся из блиндажа и крикнул приехавшим с ним: «Ребята, давайте вещи!» Трое молодцов подбежали к блиндажу с каким-то узлом из плащ-палатки и с уже потёртым «папашей». (ППШ-41, 7,62-мм пистолет-пулемёт Шпагина образца 1941 года) Передав всё Кате, они с подполковником вышли из блиндажа. Тут опять послышался звук мотора и на позициях радостно закричали бойцы: «Кухня приехала!». Так что Петя поспешил к своим. Старшина доложил о прибытии, о доставке обеда и водки и попросил разрешения приступить к раздаче. Изнемогавший от голода Петя махнул рукой: «Начинайте!»

Повар с написанным на лице сознанием собственной значимости, начал раздачу. Народ на батарее повеселел – сегодня была не надоевшая каша из пшена или перловки, а картошка с тушёнкой! Так что ели так, что только за ушами трещало. Да ещё старшина привёз НЗ – банки с тушёнкой и сухари. Банки американской тушёнки были такие, каких ещё никто не видел – саморазогревающиеся. Достаточно было повернуть припаянный ключ, как банка начинала сама разогреваться. Очистив котелок, Петя подумал – надо бы и Кате предложить поесть. И уже двинулся к блиндажу, около которого стояли подполковник с тремя парнями, но тут занавесь откинулась и вышла Катя, одетая в маскировочный белый костюм с капюшоном, на ногах не сапоги как раньше, а валенки, на шее тот самый потёртый ППШ, на правом бедре ножны с армейским ножом. Подполковник строгим голосом окликнул Петю: «Лейтенант, подойдите!» Петя подбежал, а подполковник продолжал: «С пехотным прикрытием познакомились?» «Так точно!» «Отведёте старшего лейтенанта с группой на позиции стрелковой роты». Затем подполковник обнял Катю и чуть дрогнувшим голосом сказал: «Удачи тебе!» Весёлый старший лейтенант, командир стрелковой роты, прикрывающей Петину батарею, сразу посерьёзнел, увидев разведывательную группу, которую возглавляла очень высокая и очень красивая девушка. Разведчики вылезли из траншеи и бегом, волчьим шагом устремились на запад, через несколько шагов их уже не было видно, но Петя долго ещё стоял, вглядываясь в зимнюю тьму. На позициях его ждал подполковник, сидевший у рации, установленной в его машине. Увидев Петю, он подозвал его и сказал: «Комбат, будь готов прикрыть огнём отход разведгруппы, сигнал – две ракеты, зелёная и красная». «Товарищ подполковник, без приказа комдива открывать огонь не имею права». «С твоим начальством я договорился». «Есть!» Петя прошёлся по батарее, приказал выставить охранение, всем остальным отдыхать. Сам же пошёл на позицию второго орудия и ещё покопался в том месте, где нашли скелет. Выкопал ещё настоящий каменный топор и острые обломки кремня. Отнёс всё в блиндаж. На нарах лежали оставленные Катей вещи – командирская шинель, толстый свитер, что она надевала под гимнастёрку, сама гимнастёрка, но без орденов («Видимо подполковнику отдала» - подумал Петя). Мужские байковые кальсоны (А ты что ожидал увидеть? Ажурные чулки из шёлка?), бриджи, сапоги. Опять подумал: «Как она в такой мороз в сапогах ходит!?» Ночью Петя то лежал на нарах в блиндаже, периодически забываясь коротким сном, то в перерывах между которыми выходил проверить посты, посмотреть на запад. Его мучила мысль, что он, здоровый крепкий парень, спокойно сидит среди своих, а девушка подвергается смертельной опасности, может сейчас отбивается от окруживших разведгруппу немцев. Где то часа в 3 он всё-таки, ещё раз обойдя позицию батареи, заснул крепко…

…Он стоял рядом с другими вооружёнными людьми, мужчинами и женщинами, сжимая в руке копьё с наконечником из крепкого и острого обсидиана. За пояс заткнут топор с лезвием из кремня, на боку ножны из сыромятной кожи, с длинным и очень острым ножом тоже из обсидиана. За спиной колчан с тремя руками стрел. Лук перекинут через плечо так, что одним движением его можно снять и вложить стрелу. Рядом с ним стояла очень высокая девушка. Она повернулась к нему лицом – Катя! И ободряюще улыбнулась – смотри внимательно – оттуда пойдут. Он всматривался вдаль. Как и все остальные, он знал – сейчас из-за холма покажутся враги! Те, кто убили Низколобых, те, кто уничтожил племя Воронов. И он был, как и все остальные мужчины и женщины, полон решимости отстоять свою землю!

Петя проснулся от крика Серёгина: «Ну ты смотри – куда прёшь! Прямо мне на ногу наступил!» Петя поморщился, крепко потёр лицо руками – и приснится же такое!

А разведгруппа добралась до развалин. Внимательно прислушивались и всматривались – западный ветер иногда разгонял облака и полная луна освещала землю. Но всё тихо, Катя уверенно шла вперёд ведя остальных – на западной окраине хутора чудом уцелел, только слегка обгорел, сарай. Осторожно раскрыли дверь. Старший лейтенант достала фонарик с закрашенным в синий цвет стеклом, только в центре с оставленным маленьким круглым прозрачным окошком. Подсвечивая тонким лучом, вошла внутрь, трое парней оставались снаружи, внимательно контролируя окрестности. Лучик света упёрся во что-то, лежащее на полу. Катя присела и поднесла фонарик поближе, рассмотрела и огорчённо вздохнула – на полу лежал труп мужчины в залитом кровью на груди полушубке. В мёртвых пальцах был зажат клочок бумаги. Катя  разжала мёртвые пальцы и направила лучик света на бумажку, на ней было криво нацарапано «+1». Затем девушка обшарила карманы убитого, в правом кармане полушубка нашла жестяную банку из-под леденцов. Подсвечивая лучиком фонарика, просмотрела содержимое банки и удовлетворённо хмыкнула. Вышла наружу, все четверо встрепенулись одновременно – западный ветер донёс до ушей разведчиков какой-то рокот. «Посмотрим» - шепнула Катя и группа пригибаясь двинулась дальше на запад. В степи никаких укрытий нет, да и то и дело показывавшаяся из-за облаков луна озаряла степь серебристым светом. Но старший лейтенант, командир разведгруппы, услышала что-то необычное, а всё необычное на войне грозит опасностью, часто смертельной и долг разведчика выяснить – что же это такое.

 Хоть задание уже было выполнено, но никто из трёх мужчин не возразил старшему лейтенанту Сосницкой, командир она, её приказ – закон для них! Примерно через километр подошли к невысокому холму. В голой до того степи появились предметы – стоящие здесь ещё с летних боёв подбитые «Бетушки» и «Двадцатьшестёрки» (советские лёгкие танки БТ и Т-26). Свои то подбитые танки немцы уволокли в ремонт, поле то тогда за ними осталось, а советские бросили здесь. Перебегая от танка к танку, разведчики подобрались к гребню – в низине они увидели источник рокота - множество танков, бронетранспортёров и автоцистерн. Немецкие танкисты заправляли боевые машины топливом. Разбив пространство на четыре сектора, принялись считать танки и бронетранспортёры. «Узнать бы что за части» - мелькнула мысль у всех четверых. Сержант Михаил Челомеев толкнул Катю – «Смотри, командир». К гребню холма поднимались трое немцев, средний с автоматом, у крайних винтовки, оружие наготове, видно, что насторожены. Клаус Шредер, Петер Нолль, Вильгельм Фриде были опытными солдатами – били заносчивых поляков и безалаберных французов, шли через Бельгию и Арденны, гнали гордых, но потерявших спесь британцев к Дюнкерку. Но ту войну не сравнить с этой, что в России, куда их перебросили два месяца назад. Прошедший полтора года войны в России их фельдфебель, обладатель медали «Мороженое мясо» (так немецкие солдаты называли награду за бои на Восточном фронте зимой 1941 – 1942 гг), внушал новичкам - в этой дикой стране ни на минуту не расслабляться, каждый русский только и мечтает, что убить тебя. Фельдфебель был прав – на станции с непроизносимым названием Хацапетовка пропал один из солдат. Его труп был обнаружен фельджандармами – кто-то воткнул солдату под левую лопатку заточенный стальной штырь и присыпал углем. А по дороге они видели встречные санитарные поезда, набитые ранеными и кресты с касками на бескрайних русских полях. Вот и сейчас, когда командир их мотопехотного батальона послал их посмотреть - что делается за этим холмом, они ни на минуту не ослабляли внимание.

Катины глаза чуть прищурились и она прошептала: «Живыми брать не будем, по голой степи с «языком» незаметно не уйдём, но нужны документы. Миша, твой левый; Боря, твой правый; мой по центру. А ты, Серёжа, страхуешь, если кто не справится – поможешь». Разведчики стали отползать назад, к двум стоящим рядышком «Бетушкам», не сводя глаз с приближающихся немцев. Немцы поднялись на гребень, один из них взобрался на башню подбитого танка, осмотрел окрестности и что-то облегчённо сказал двоим другим. Слез с танка и призывно махнул рукой. Все стали так, чтобы корпус танка закрывал их от западного ветра и достали сигареты. Все трое с благодушием закинули оружие за спину и закурили последний раз в жизни. Последнее, что увидел в жизни ефрейтор Клаус Шредер, было освещённое лунным светом поразительно красивое и гневное девичье лицо и блеснувший клинок ножа. Убеждённый атеист, считавший мифы хоть и красивыми, но глупыми сказками, он успел подумать – это одна из Валькирий пришла за ним, и острое как бритва лезвие рассекло сонные артерии и гортань. Двое других тоже не успели ни вскрикнуть, ни даже попытаться защититься, так что Серёжина помощь не понадобилась. Разведчики быстро обшарили карманы убитых, забрали документы, трупы засунули под танки и присыпали пятна крови снегом. Быстро пошли назад, но уйти незамеченными не удалось – за их спинами взлетели в небо осветительные ракеты и послышался рёв двигателя. Разведчики уже были среди развалин, но их настигал бронетранспортёр. Пулемётная очередь хлестнула левее группы, пулемётчик поправил прицел и Сергей охнув, осел на землю, схватившись за ногу. «Ребята, тащите его!» - крикнула Катя, срывая с шеи автомат. Но удача покровительствует смелым – передние, неведущие колёса полугусеничной машины попали в какую-то засыпанную снегом глубокую канаву, и бронетранспортёр остановился. Немецкие солдаты посыпались с бортов, на ходу стреляя из автоматов и винтовок. «Давайте быстрее!» - крикнула Катя, нажав на спусковой крючок ППШ, вырвавшийся вперёд немец рухнул на снег. Разведчики, таща товарища, напрягали все силы. Меткая очередь старшего лейтенанта сразила ещё одного преследователя, остальные замялись, видя смерть товарищей. Катя выхватила ракетницу…

Чуть стало светать на востоке, как  на НП к Пете подошёл подполковник. Комбат видел, как волнуется, но старается не подать виду этот суровый человек. Они встрепенулись одновременно – с запада послышались похожие на  стрекотание кузнечиков очереди. «Будь готов, лейтенант, если будут ракеты – бей западнее их, отсекай немцев от наших!» - не сказал, прохрипел подполковник, приникнув к биноклю. «Есть!» - выкрикнул Петя, прильнув к стереотрубе и выкрикнув своим команду: «К орудиям!» И дождались зелёной и красной ракет! Они взлетели в небо на половине расстояния между позициями стрелковой роты и того, что когда-то было хутором Алёшинским. «Давай, лейтенант!» - заорал подполковник. А Петя и без него давал – лихорадочно рассчитывал данные для стрельбы. На позициях пехоты захлопали миномёты. Новоиспечённый комбат быстро, как никогда ранее на учениях, рассчитал данные и проорал командирам орудий установки прицела, а затем: «Осколочно-фугасным, взрыватель осколочный, заряжай!.. Огонь!!» Четыре ствола выбросили языки пламени. Первый залп и не на полигоне, на войне! И от того, как Петя рассчитал данные для стрельбы, зависит не его оценка на занятиях, а жизнь людей, жизнь своих, которые уходят от страшного врага. Петя со страшной душевной болью подумал – а что будет, если высокая красавица попадёт в руки к фашистам?! Те две секунды, что снаряды летели к цели, показались страшно длинными. Радостью обдало Петино сердце увиденное – пламя разрывов блеснуло в рассчитанном им месте. С учётом того, что, как надеялся он, группа приближалась к своим, Петя выкрикнул: «Меньше один! Осколочно-фугасным, взрыватель осколочный! Заряжай! Огонь!» Ещё три залпа дала батарея и в тусклом свете зимнего рассвета комбат увидел как четыре человека уже не в белых, а в грязных зимних маскировочных костюмах перевалились в пехотную траншею, при этом двое тянули под руки одного, беспомощно волочившего ногу.

Петя поднёс к глазам бинокль – самая высокая фигура двигалась сама, но припадая на левую ногу. У Пети как зуб заболел не во рту, а в груди – как там Катя? Он хотел бежать навстречу вернувшимся, но понимал – сейчас его позовут к телефону – комдив потребует ответить, что за стрельба без его приказа? И точно, телефонист крикнул: «Товарищ лейтенант, «Осина» вызывает!» «Осина» это не комдив, это командир полка! Подполковник коротко сказал Пете: «Если спросит - кто приказал открыть огонь – скажи что Глоба». Петя так и поступил, комполка удивлённо крякнул и только спросил – успешно ли? «Так точно, товарищ подполковник, всё в порядке!» - радостно заорал в трубку Петя, увидев устало переваливающихся через бруствер окопа на НП разведчиков. Подойти к ним он не рискнул, но слышал, как старший лейтенант Сосницкая отрапортовала о выполнении задания. Подполковник спросил: «А что Суслик?» «Нашли убитым, рана в груди, истёк кровью, а в кармане вот это» - и девушка протянула подполковнику, у Пети аж глаза раскрылись шире, чем устроено природой, банку из-под леденцов. «Ну что же и это хорошо. Собирайся домой». «Нельзя, товарищ подполковник, Суслик перед смертью успел написать – ждите ещё одного». Подполковник только спросил: «Здесь останешься?» «Да, уж очень комбат здесь хороший» и суровая красавица ласково взглянула на юного лейтенанта. Петя почувствовал, что краснеет. «Ну ладно, тогда завтра утром заеду» - уже попрощавшись и отдав девушке её ордена, сказал подполковник.

Трое молодцов, один из которых был ранен в ногу, полезли в «Додж», крикнув Кате, чтобы она переодевалась, они заберут её вещи и маскировочный костюм, пусть не сомневается, постирают.  Катя, хромая пошла к блиндажу и уже из его двери крикнула Пете: «Товарищ лейтенант, помогите!» Петя ринулся к высокой красавице. В блиндаже Катя устало опустилась на нары и, к великому смущению лейтенанта, попросила помочь снять валенки, маскировочный костюм и ватные брюки, да и посмотреть, что  с её левой ногой – большой комок промёрзлой земли, отброшенный взрывом, ударил её по ноге. «Так может я санинструктора?» - пролепетал смущённый Петя. «А, перелома явно нет, без него обойдёмся» - отмахнулась Сосницкая. Совершенно красный и смущённый Петя уставился на длинную стройную ногу – над левым коленом на бедре виднелся старый шрам. Петя уставился на больное место – на голени большой синяк, но больше ничего. Сосницкая, ничуть не смущаясь Петиным присутствием и не обращая внимания на холод, быстро переоделась в форму, привинтив к гимнастёрке ордена, натянула сапоги. Тут то Петя и понял, почему она носит не подходящую к погоде обувь – девушка натянула на каждую ступню по два длинных носка из собачьей, как она сообщила, шерсти и обмотала ноги байковыми портянками, а сапоги были на два размера больше маленьких для такого роста стоп.  Затянула на очень идущей к её стройной фигуре командирской шинели ремень и портупею. А затем она сделала то, что повергло Петю в шок. Девушка наклонилась к нему, обняла и поцеловала в обе щёки и в губы: «Спасибо, Петя, ты вовремя открыл огонь, спас нас. Без твоего прикрытия мы не дошли бы. Держи на память от меня» - и протянула Пете острый как бритва нож с ножнами.

Петя, красный как помидор только и смог прошептать: «Пожалуйста» и зажав в руке подарок, выскочил из блиндажа – никогда его не целовали женщины, мама и бабушки не в счёт. С колотящимся сердцем Петя приказал построиться всей батарее и объявил благодарность, «Служим трудовому народу!» - громко рявкнули в ответ лужёные глотки. Лейтенант посмотрел на подарок – у самой рукоятки заметил частички чего-то тёмно-красного и с замирающим сердцем понял что это. Комбат бросился к НП, взял банку тушёнки, пару сухарей и бросился к высокой красавице. «Товарищ старший лейтенант, может вы проголодались,  я тут вам тушёнки и сухарей принёс». Катя благодарно улыбнулась и, разогрев мясо, с удовольствием начала есть, а Пете всё же сказала: «Иди, Петя на НП, скоро начнётся». Новоиспечённый комбат не сразу сообразил – что начнётся, а поняв, с заколотившимся сердцем поспешил на НП. Там к Пете подошёл командир взвода управления, лейтенант Беда и только что-то хотел сказать, как в воздухе что-то провыло и затем рвануло так, что Петя сразу оглох. Все попадали в траншеи, а снаряды рвались всё плотнее и плотнее, Петя хотел встать, осмотреться, но каждый новый разрыв заставлял его всё больше вжиматься в дно окопа. На спину сыпались комки мёрзлой земли, уши заложило как ватой. Сколько продолжалось это, ни Петя, ни кто другой из его бойцов не смог бы сказать, но как бы не растягивались на войне минуты, всё-таки долго. Но вот грохот разрывов прекратился, люди, отряхиваясь, поднялись из траншей и бросились к орудиям. И посыпались доклады, один хуже другого – четверо раненых, четверо убитых, разбито третье орудие, уничтожены шесть ящиков со снарядами, связи с дивизионом опять нет. Но комбат уже кое-что начал понимать в войне. Он приказал связистам восстановить линию связи, оказать помощь раненым и отнести их в специально для этого вырытую траншею, убитых сложить вместе, а всем остальным к орудиям. Петя до боли в глазах через бинокль вглядывался вдаль. Тусклое зимнее солнце бледными лучами озаряло заснеженную степь. «Товарищ лейтенант, есть связь с комдивом» - высунулся связист. В трубке знакомый голос майора: «Держись, лейтенант, сейчас пойдут!» Петя хотел было доложить о потерях, но комдив прервал его: «После боя обо всём сразу доложишь».

Петя рванулся к стереотрубе, выкрикнув: «К орудиям!» Расчёту, оставшемуся без орудия, приказал занять места в траншее с карабинами. Мелькнула мысль: «Как там Катя?» Но сбегать к блиндажу было уже некогда – в стереотрубу он увидел появившиеся на горизонте точки, катившиеся прямо на него и увеличивающиеся в размерах. Опять вызвал комдив и приказал: «Огонь открывать только на постоянном прицеле!» И вот уже видно – никакие не точки катятся на позиции, это боевые машины на гусеницах, покачивающие стволами орудий. В мощную оптику Петя оглядел броневую лавину, в училище их знакомили с внешним видом и ТТХ (Тактико-технические характеристики) немецких танков. И сейчас Петя мысленно определял типы танков, больше всего было Т-III и Т-IV, но тут, то там мелькали какие-то более мелкие машины,  с тонкими коротким стволами малокалиберных орудий, да со всей Европы собрали немцы танки. К Пете подлетел Серёгин: «Комбат, уже 1200 метров, чего команду не даёшь!?» Но что-то уже изменилось в душе  юного лейтенанта и он твёрдо ответил: «Товарищ старший сержант, займите своё место, команда поступит своевременно!» Растерянно взглянув на комбата старший сержант тем не менее ответил: «Есть!» и бросился к взводу. Соседи справа и слева тоже молчали. Лейтенант отсчитывал метры, что оставались до танков, шепча дистанцию вслух и вот пора! «Бронебойным заряжай!» Ближе всего к Пете было второе орудие, он видел как наводчик, тот самый загадочный мужичок Погодин закрутил маховиками наводки. Два залпа – танков и батареи слились в один. И дальше вмешательства Пети уже не требовались – прав был комдив, задача проста – бить прямой наводкой по танкам. Петя видел – за танками идут немецкие полугусеничные бронетранспортёры. Вот по одному из них хлестнула трасса ДШК с позиции стрелковой роты. Мощные бронебойные пули ударили по капоту машины и она остановилась. С бортов посыпались серые фигурки немецких пехотинцев. С нарастающей радостью Петя видел – замерли ещё три бронетранспортёра, а над двумя танками, шедших прямо на позицию батареи, уже поднялись столбы светлого дыма. На поле встали большие, больше чем от снарядов их ЗИС-3, разрывы. Петя понял - по танкам открыла огонь расположившаяся где то дальше на восток тяжелая артиллерия.

Петя, ещё когда его полк был на марше, видел, как в трёх километрах восточнее их нынешнего места становился на позиции артиллерийский полк вооружённый «Емельками» (152-мм гаубица-пушка МЛ-20 образца 1937 года). Вот их то 43-килограммовые снаряды и обрушивались сейчас на немцев. Хоть осколочно-фугасные снаряды не могут нанести ущерб танкам, разве что прямым попаданием, но хоть окажут моральное воздействие на экипажи, могут поразить бронетранспортёры осколками. Первый бой навсегда остался в памяти юного лейтенанта. Он видел - как лихорадочно кидали в казённики снаряды заряжающие, как крутили маховики наводчики, как командиры орудий отдавали команду, как трассы снарядов утыкались в туши танков, как на позиции стрелковой роты вспыхивали огоньки выстрелов из пулемётов и винтовок. Всё больше танков замирало на поле перед позициями полка, но немцы всё-таки приближались, танки били по позициям артиллерии. Вот один из разрывов встал в двух десятках метров за позицией первого орудия и оно замолчало. Петя бросился к пушке – в орудийном окопе он увидел разбросанные тела, около стенки окопа, мотая головой, сидел заряжающий Гринберг. Петя быстро осмотрел его – вроде крови нигде нет, да и сам Марк закричал: «Да не ранен я, просто оглушило, а вот все остальные… Командира и двух подносчиков ещё в начале боя убило, а остальных сейчас. Товарищ лейтенант, стрелять надо!».

Петя рванулся к орудию – слава Богу, цело! По ходу сообщения кто-то бежал, мелькая шапкой над кучами земли – Катя! Не раздумывая, зачем девушка прибежала на огневую, Петя крикнул: «Катя, вы открывайте ящики и подавайте снаряды Марку, он будет заряжать. К орудию!» Петя прилип к прицелу. В его кружке он увидел…, нет, это невозможно, но это было так – он увидел Т-34! Как так, советский танк атакует позицию советской артиллерии?! Но тут танк развернулся, объезжая глубокую воронку и Петя увидел на борту крест. Ах, гады, захватили нашу тридцатьчетвёрку и на нас же прут! «Бронебойным!» Танк  пёр, казалось прямо на орудие. Сердце Пети счастливо ёкнуло – первая же фиолетовая трасса посланного им снаряда упёрлась точно в башню Т-34, но отклонилась в сторону – рикошет! Вторая трасса тоже упёрлась в башню, но снаряд опять срикошетировал от брони обтекаемой формы. Хорошую машину создали советские конструкторы! Юный лейтенант не замечал - как вокруг рвутся снаряды – он думал только об одном – как остановить ползущий на него танк. Петя прицелился в гусеницу. Третий снаряд вспорол землю рядом с танком. А вот четвёртый ударил в гусеницу справа, танк развернуло левым бортом и Петя всадил снаряд в моторный отсек. Танк замер, но не загорелся. С раскрытым ртом лейтенант, не обращая внимания на встающие рядом разрывы, смотрел на свой первый танк. Он видел, как открылся башенный люк и на броню вылезли чёрные фигурки. Очнулся он только от ударивших над ухом винтовочных выстрелов. Чёрные фигурки одна за другой упали наземь. Петя оглянулся на звук выстрелов – старший лейтенант Сосницкая передёргивала затвор карабина, взятого у одного из убитых бойцов. «Что вылупился, лейтенант?!» - зло, необычным голосом закричала высокая девушка – «Давай, бей дальше!»

И Петя опять прилип к прицелу, ловя в него тяжёлые стальные туши ненавистных пришельцев, но теперь не везло – один за другим пять снарядов не попали в танк. Танки маневрировали, сосредоточив огонь по артиллерийским позициям, к ним подтягивалась немецкая пехота. Петю кто-то дёрнул за рукав – Погодин! «Почему здесь?» «У нашей пушки накатник разбило, так все, кто уцелел сюда прибежали. Пусти, лейтенант к прицелу, я лучше тебя смогу». Петя не стал спорить. Немцы опять двинулись вперёд. Петя, пригибаясь от близких разрывов, смотрел на танки и пехоту в бинокль. Вот в окуляры вползло что-то невиданное – угловатая тяжкая туша огромного танка. (В корпусе Манштейна из немецкой группы армий «Дон», пытавшейся деблокировать 6-ю армию, был батальон тяжёлых танков Pz-VIE «Тигр») «Давай кумулятивными!!» - заорал Петя не своим голосом и сам рванулся к нужным ящикам. Подскочив к орудию, сам загнал первый снаряд и крикнул Погодину: «Видишь вон ту громадину? Давай по нему!» Да, загадочный мужичок был прекрасным наводчиком – два снаряда один за другим врезались в лобовую плиту, но танк продолжал медленно ползти вперёд. «Да что же это такое?!» - чуть не со слезами на глазах воскликнул Петя. «Не ссы, лейтенант, прорвёмся» - прохрипел наводчик, впрочем несколько побледнев – «Давай бронебойный!» Гринберг вогнал в затвор бронебойный, фиолетовая трасса сверкнула, брызнули в стороны разбитые траки и катки, танк развернулся бортом к орудию. «Вот теперь кумулятивным!» - заорал Погодин, не отрываясь от прицела. Огненная струя на сей раз прошила более тонкую, чем лобовая, бортовую броню, и над гигантом полыхнуло пламя со столбом светлого дыма. И опять хлёстко ударили выстрелы из карабина – красавица старший лейтенант била по выскакивающим из танка немцам. «Так им и надо!» - злобно-радостно думал Петя, видя как ткнулся лицом в русскую землю очередной пришелец с запада. «Лейтенант!» - раздался чей-то крик – «Пехтура драпанула!» Из пехотных траншей, к которым уже вплотную подкатила броневая лавина, выскакивали серые фигурки и бежали прямо на батарею, от которой оставалось уже всего два орудия и половина личного состава. Всё ближе стрелки к окопу, навстречу им выскочила высокая фигура – Катя! Размахивая пистолетом, девушка пыталась остановить бегущих, но стрелки мчались мимо и прыгали в ходы сообщения и орудийные окопы, явно намереваясь бежать и дальше. Девушка тоже спрыгнула в окоп. Схватив за отвороты шинели трясущегося, с белым лицом бойца, она закричала: «Где ваши командиры, почему бежите?!» Тот что-то забормотал. Бросив его Сосницкая рванулась по ходу сообщения, стягивая в него готовых бежать дальше бойцов. Некоторым она отвешивала пощёчины и громким голосом кричала: «А ну, отставить панику! Занять оборону!» Петя тоже бросился стягивать бойцов в траншею. Так вдвоём добрались до окопа второго орудия. Какой-то боец, странным для крупного толстого человека тонким визгливым голосом кричал, обращаясь к собравшейся группе красноармейцев: «Все здесь поляжем, все! Тикать надо, там смерть!». Старший лейтенант хлестнула его по лицу, но панический крик не прекратился.

Петя не сразу понял что произошло – сухо щёлкнул выстрел ТТ  и толстяк рухнул. Девушка обернулась и посмотрела на застывших бойцов, её красивое лицо было страшно. «А ну, кончай паниковать! Все в траншею, приготовиться к бою!» И в завершение, видимо для усиления эффекта, девушка загнула такое, что у интеллигентного лейтенанта уши свернулись трубочками. Таких выражений он не слыхал в бытность свою курсантом даже от известного всему училищу матерщинника ездового Мефодьича. А в завершение своей тирады Катя гневно выкрикнула: «Всё равно далеко не убежите! Для вас и трибунала не понадобится, свои девять грамм недалеко отсюда получите!» И ткнула рукой на восток. А Петя, ещё когда подходили к их нынешнему месту, видел – в тылу окапывались и устанавливали пулемёты мордатые ребята с синими петлицами на шинелях. (Синий цвет петлиц – цвет НКВД) И хоть лейтенанта ужаснула жестокость поступка и слов высокой красавицы, он понимал – старший лейтенант права – надо было прекратить панику. Приказ наркома обороны, товарища Сталина № 227, что не для всех написан?! (Приказ НКО СССР от 28.07.1942 известный под названием «Ни шагу назад!») Нельзя бежать! Нельзя пропустить немцев! И так они в середине России. Чего стоят предвоенные лозунги: «Бить врага на его территории», «Малой кровью, могучим ударом»! Где вражеская территория и где Красная Армия?! И кто чей могучий удар отражает?! Но Петя ни минуты не сомневался – он будет со своей армией в Берлине! А чтобы это стало реальностью, надо сейчас устоять здесь, на этом рубеже, в приволжской степи, в глубине России!

Ощутив властную сильную руку, бойцы рассыпались по ходу сообщения, выставив над бруствером винтовки, ППШ и ручные пулемёты.  Танки опять медленно поползли вперёд, по ним били оставшиеся два орудия батареи. Собрав всю волю в кулак,  Петя выскочил из траншеи наверх и посмотрел вправо и влево – ух, не они одни живы! Справа от него били по немцам уцелевшие орудия его полка, слева соседнего ИПТАП, уже много светлых дымов поднималось над полем. Немецкие пехотинцы, лишившиеся бронетранспортёров, короткими перебежками двигались за танками. Над полем боя заревели двигатели самолётов, вернувшийся в траншею Петя посмотрел на небо -  с востока стремительно приближалось большое количество незнакомого вида остроносых самолётов, они летели так низко, что лейтенант увидел на них красные звёзды. Кто-то рядом в траншее обрадованно крикнул: «Наши, горбачи!» (штурмовики ИЛ-2) Под крыльями самолётов что-то засверкало и огненные стрелы обрушились на немцев. «Эресы!» - понял Петя. А штурмовики делали второй заход, обстреливая немцев из пушек и пулемётов. А затем пошли на третий заход, на сей раз от них отделились какие-то сверкавшие в лучах зимнего солнца искорки. Там, где такая искорка ударялась о землю, вставал огромный столб малиново-оранжевого пламени. (Ампулы с самовоспламеняющейся жидкостью КС) Вот один, другой, третий, четвёртый танки замерли, охваченные огнём. Все бойцы и Петя вместе с ними орали что-то радостно-восторженное. Немецкие танки опять остановились, но продолжали стрелять по линии обороны, хотя реже чем раньше – видимо уже кончались снаряды, берегли их. Немецкие пехотинцы всё же продолжали перебежками продвигаться вперёд. Рядом ударил пулемёт, лейтенант посмотрел направо – Катя короткими очередями била из взятого из рук раненого пулемётчика «Дегтярёва» (7,62 мм ручной пулемёт ДП образца 1927 года). И била без промаха – Петя увидел - как на поле падают на землю серые фигурки, чтобы уже никогда не встать. «Ах, чёрт, надо же с комдивом связаться!» - и побежал на НП. Но связи нет и не будет – сразу понял юный комбат – в ровике валялся разбитый телефон и рядом, уткнувшись лицом в землю, лежал один из телефонистов. Половины головы у него не было, второй телефонист бил из своего карабина по немцам.

Петя бросился к ещё одному уцелевшему орудию батареи, четвёртому. Там распоряжался опытнейший младший командир, старший сержант-сверхсрочник Семёнов. Он был обладателем двух ценнейших солдатских медалей «За отвагу» - одну он получил за финскую, а одну уже за нынешнюю. «Не боись, лейтенант» - увидев комбата, спокойно произнёс старый вояка – «Выдюжим, снаряды ещё есть!» Неведомая сила потянула Петю к первому орудию, покраснев, он признался себе – вовсе не неведомая сила, а присутствие там Кати. Постепенно огонь стих – перестали стрелять танки, немцы залегли, не двигаясь  больше вперёд. Далеко, но постепенно приближаясь, за немецкими танками показались ещё какие-то машины. Петя поднёс к глазам бинокль – «Ах, чтоб их всех, самоходные пушки!» Самоходки заняли позицию за танками и открыли огонь по позициям полка. «Близок локоть, да не укусишь» - в паузе между грохотом разрывов услышал Петя спокойный голос Погодина – «За подбитыми танками гады прячутся». В орудийный окоп вбежала красавица старший лейтенант. Ни говоря ни слова она выхватила из ниши две противотанковые гранаты  и, выскочив из окопа поползла вперёд, к подбитым танкам. Петя в отчаянии замахал руками – как так, не успел остановить девушку! «Ой, пропала девка!» - простонал чей-то голос, но Петя даже не обернулся – не мог оторвать взгляд от ползущей по смешанному с землёй и гарью снегу девичьей фигуры. Девушка подползла к ещё чадившему Т-IV, осторожно выглянула. Затем, выскочив из-за прикрывавшей её туши танка, взмахнула рукой и тут же отскочила назад, под прикрытие брони. Через мгновение за танком рвануло, а девушка ещё раз выскочила из-за прикрытия и метнула второй «Ворошиловский килограмм» (противотанковая граната РПГ -41). На сей раз рвануло так, что земля затряслась и из-за танка поднялся столб пламени и дыма. «Боекомплект сдетонировал» - подумал Петя, не отводя глаз от девушки. А она казалось даже не торопясь, поползла обратно. Тяжело дыша, перевалилась в окоп, но лицо её было бесстрастно и холодно. Петя с восторгом смотрел на бесстрашную девушку и, достав из кармана платок, протянул его Кате: «У вас всё лицо в грязи, вытрите». Девушка вытерла лицо и руки и не глядя на Петю сказала как бы сама себе: «В ванну бы сейчас». Самоходки прекратили огонь, танки и пехота стояли.

Погодин кашлянув, по всей форме сказал: «Товарищ лейтенант, разрешите обратиться». «Что у вас?» «Позвольте вас в сторонку, по личному вопросу» Петя страшно удивился – какой ещё личный вопрос может быть в такое время? Но просьбу бойца выполнил. В стороне от других Погодин перешёл на более простой тон: «Вижу я, удивляешься ты мне лейтенант, с виду вроде простой мужик, а грамотный, в пушках получше твоего разбираюсь». «Да, есть такое» - признался Петя. «Чую я – не уйти мне сегодня с этого поля, сон у меня был вещий, да ты не перебивай, слушай. Я не деревенский мужик-колхозник. Вот как думаешь, сколько мне лет?» Чтобы не обидеть пожилого человека Петя, подумав, сказал что пятьдесят пять. «Эх, лейтенант, мне всего сорок два, а чего так выгляжу…» и странный боец тихо пропел:
«Будь проклята ты, Колыма,
               
Что названа чудной    планетой,
               
 Сойдёшь поневоле с ума,
               
Обратной дороги уж нету…»

«А вот для меня обратная дорога нашлась. Посадили меня в 39-м, тогда Берия многих выпускал, а вот меня наоборот. А был я комбригом, служил в ГАУ. (Главное артиллерийское управление) А посадили меня за то, что отец мой был личным дворянином, да ещё и членом-корреспондентом Императорской Академии Наук. А я то в Мировую Революцию, как богомолец в святую икону верил, с 17 лет в Красной Армии!» И Погодин зло стукнул по земле кулаком. «Да нашлись доброжелатели, про неподходящее происхождение настучали. А ты знаешь - что такое личное дворянство?» Петя знал – у самого оба дедушки были такие. И про Мировую Революцию всё понятно – когда началась война, 16-летний Петя, только что закончивший 10 классов, побежал в военкомат, проситься на фронт. И так там всем надоедал, что из своего кабинета вышел сам военком. Хромой подполковник с двумя орденами  Красного Знамени (в коридорах шептались, что один ещё за Гражданскую, а второй за Испанию), лично дал настырному парнишке по шее и отправил домой. А перед тем как прогнать, поинтересовался – а что Петя хочет делать на фронте? «Воевать с фашистами!» «А что ты умеешь? Ленту пулемётную набить патронами? Окопаться? Разобрать и почистить затвор винтовки? Да ты хоть портянки наворачивать умеешь?» Петя растерянно молчал. «То-то! Войне, как и любому делу надо учиться». И хоть военком и погнал Петю, но что-то в свой блокнот записал. Дома папа долго ругал Петю, приводя слова одного из дедушек: «На службу не напрашивайся, от службы не отказывайся», а мама плакала. А  через несколько месяцев Петю вызвали в военкомат и направили в артиллерийское училище.

А Погодин всё рассказывал: «Я же Крым брал, с Махно через Сиваш шёл!» Увидев изумлённые глаза лейтенанта, боец усмехнулся и сказал: «А ты этого не знал? Во-во, в Стране Советов и история совершенно секретная! А ведь Нестор Иванович получил орден Красного Знамени № 4! Ну да ладно, сейчас не об этом. Вот что, лейтенант, мать у меня жива ещё, когда отца в тридцать втором взяли, она сбежала из Питера в маленький городишко, кстати, недалеко отсюда, в Сталинградской области, в Палласовку. Так ты напиши ей про меня, адрес в кармане». Погодин замолчал и помолчав произнёс – «Да вот и всё, пошли к орудию». Вернулись в орудийный окоп. Бойцы молча сидели в полуразрушенных траншеях, кто-то грыз сухари, кто-то посматривал на начавших вдруг отходить немцев, а Катя сосредоточенно набивала пулемётный диск патронами. «Чего это они назад подались?» - недоумённо спросил неизвестно кого Петя, глядя на ползущие назад танки и отбегающих пехотинцев. «А вот сейчас врежут по нам, вот и отходят, чтобы от своих не досталось» - мрачно ответил оказавшийся рядом Погодин. Слова бывшего комбрига подтвердились через пару минут. Видимо в уцелевших бронетранспортёрах сидели артиллерийские наблюдатели, корректировавшие огонь. На позиции полка обрушились снаряды тяжёлых гаубиц. Все попадали на дно траншей, всем телом ощущая дрожь земли. На Петю рухнуло что-то тяжёлое, когда ему удалось освободиться, то он увидел – на него упал Погодин, из разорванной груди бойца текла кровь, веки тяжело закрылись. Сколько длился налёт, Петя не знал. Но грохот разрывов продолжался, когда Петя с ужасом увидел бледное лицо Кати. Девушка шарила вокруг себя руками, но встать не могла. Увидев комбата, Сосницкая  сказала: «Петя, прикажи отнести меня в блиндаж, я сама не могу ходить». В ужасе Петя бросился к девушке, но та неожиданно жёстко сказала: «Не распускай нюни, лейтенант, это война. Пусть меня двое отнесут в блиндаж, а ты к орудию, сейчас опять они пойдут, а кроме тебя никто сейчас не сможет из него стрелять!» Собрав всю волю в кулак, Петя приказал двум бойцам отнести раненую в блиндаж, а сам кинулся к пушке. Катю положили на нары и она приказала принесшим её бойцам немедленно возвращаться в траншею.

Оставшись одна, она попробовала пошевелить ногами и не смогла. Боли она не чувствовала и неудивительно – маленький осколок ударил точно в позвоночник, пройдя между 10-м и 11-м грудными позвонками. Катя поняла – раз у неё парализованы ноги, то повреждён спинной мозг, она видела таких раненых и приняла твёрдое решение – она не будет годами лежать парализованная, не будет в тягость и себе и окружающим. Первым делом она достала из полевой сумки карту и документы, положила к ним своё удостоверение личности и, чиркнув спичкой, подожгла. Пламя осветило лежащий в углу коричневый череп, смотревший пустыми глазницами на огонь. Дождавшись когда всё сгорело, старший лейтенант Сосницкая решительно вытащила из кобуры ТТ и не раздумывая выстрелила себе в сердце. Через минуту на вершине холма, в восточном склоне которого и располагался блиндаж, разорвались два 150-миллиметровых гаубичных снаряда. Целый пласт земли сполз вниз, похоронив в блиндаже и Катю и, во второй раз, кроманьонца.

Петя увидел это и уже было рванулся к блиндажу, но чувство долга и принятая военная присяга вернули его к орудию. Как бы он не хотел, но не мог бежать к девушке – на них шли фашисты, их надо было остановить, таков был приказ и Петя его выполнял! В жизни его сейчас не было ничего важнее, как ловить в прицел немецкие танки и бить, бить по ним! Грохот разрывов ещё продолжался, но лейтенант собрал у пушки бойцов. Как только стихли взрывы, сквозь постепенно редеющие облака пыли все увидели – немецкие танки поползли вперёд. Вот первый из них, такой же громадный и угловатый как уже подбитый Погодиным, начал переезжать брошенную стрелками траншею. Но не все стрелки бросили позицию – в оптику прицела Петя увидел - как кто-то в траншее взмахнул рукой, и под гусеницу огромного танка полетела граната. Разрыв - и танк, сбрасывая разорванную гусеницу, повернулся бортом к орудию, разворачивая башню с длинным стволом мощной пушки (88 мм, длина ствола 56 калибров). Но Петя раньше танкиста нажал на спуск своей пушки и ударил прямо по нарисованному на бортовой броне кресту кумулятивным и ещё и ещё, пока над танком не вспыхнул столб пламени и дыма. А из пыли и дыма выползали ещё танки и все уцелевшие орудия полка били по ним. Танки маневрировали, уклоняясь от выстрелов, но трассы снарядов настигали их, хотя и орудия артиллерийских полков то там, то здесь замолкали. Петя навёл ствол на следующий танк, но какая-то неведомая сила с грохотом подняла его и ударила о землю, да так, что белый свет померк.

Петя не видел - как на немцев опять обрушили бомбы и снаряды краснозвёздные штурмовики; как били по пришельцам с запада дальнобойные тяжёлые орудия; как с востока подошёл советский танковый корпус и немцы побежали туда, откуда пришли. К лежащему без сознания лейтенанту подбежал санинструктор. Ножом разрезал разорванный осколками левый рукав телогрейки, вытащил из сумки с красным крестом пакет с бинтом, зубами рванул пакет и, быстро замотав две кровоточащие раны на плече, оттащил Петю в ровик, где уже лежали другие раненые. Хоть и грубо тащил лейтенанта по замёрзшим буграм, но Петя ничего не чувствовал. Замёрзнуть раненые к счастью не успели – к ровику подкатил «Студебеккер» и их затащили в кузов. На ПМП (полковой медицинский пункт), куда привезли раненых, работа кипела. Седой военврач 3-го ранга (звание соответствовало капитану), Семён Николаевич, известный всему полку добряк, прошедший ещё 1-ю Мировую, Гражданскую и опять призванный на службу перед финской и не отпущенный после неё, ломающий четвёртую войну, что-то бормоча себе под нос, сосредоточенно вводил новокаин в шею стонущему сержанту с перебинтованной грудью (ваго-симпатическая блокада). Услышав рокот мотора, врач, не отрываясь, крикнул: «Много там ещё привезли?» Вскочивший на подножку фельдшер, быстро пересчитав раненых, крикнул: «Да ещё два десятка, разных, вроде и тяжёлые есть». Младший врач полка, для которого, как и для Пети это был первый бой, звенящим от волнения голосом крикнул: «Ходячие, выходи!» Пятеро бойцов кряхтя, помогая друг другу, полезли из кузова. Остальных вытащили санитары. А одного вытащили уже мёртвым – никто и не заметил - как лейтенант Беда не доехал до доктора. Лежачих по очереди стали заносить в палатку. Доктор посмотрел на повязку, закрывавшую руку лейтенанта – лежит хорошо, кровотечения вроде нет. Приподняв веки, взглянул на зрачки – одинаковые, на свет реагируют, быстро ощупал голову, наклонил её вперёд – подбородок легко коснулся груди (врач осматривал на предмет наличия черепно-мозговой травмы). Окончив осмотр, врач крикнул фельдшеру: «Давай противостолбнячную, три тысячи» (противостолбнячная сыворотка, 3000 международных единиц). Фельдшер откликнулся: «С пробой?» «Какая, на хер проба, (перед введением полной дозы противостолбнячной сыворотки положено проводить пробу для выявления повышенной чувствительности к препарату), некогда, жив будет! Сейчас машины пойдут в тыл, сразу всех в ГБА (госпитальная база армии) отправим, доедет!»

И через полчаса лейтенант, с уже заполненной на него карточкой передового района вместе с другими ранеными очутился в грузовике, ползущем по разбитой фронтовой дороге на восток. По дороге он пришёл было в сознание, увидел серые облака, но тут грузовик тряхнуло так, что лейтенант врезался головой в борт и опять отключился от мира. В приёмном отделении госпиталя врач, проводивший сортировку, дал распоряжение наколоть на одежду лейтенанта сортировочную марку – в операционную, во вторую очередь. Когда до раненого дошла очередь, его довольно грубо перевалили с носилок на стол. Замотанная молоденькая медсестра срезала повязку и хирург окинул взглядом раны, привычно отметив – кровотечения нет, повезло парню. Ловкие руки хирурга, орудуя скальпелем и ножницами, быстро обрезали лохмотья кожи и подкожной клетчатки. Медсестра плеснула в рану пенящейся жидкостью (3% раствор перекиси водорода). Щёлкая иглодержателем, хирург наложил несколько кетгутовых швов на разорванные мышцы плеча, поставил дренажи (описана первичная хирургическая обработка ран без наложения первичного шва на кожу) и крикнул: «Наложить повязку и гипс, в рентген, а потом к черепам!» Тощий очкастый рентгенолог просмотрел снимки – кости черепа целы и тут же забыл о лейтенанте, впившись взглядом в следующий снимок. Злая чернявая носастая докторша постукала молоточком по Петиным коленям, локтевым сгибам, опять посмотрела зрачки, пригнула голову раненого к его груди и, матюкнувшись, скомандовала санитарам: «В палату, отлежится, жив будет». Докторшу сейчас занимал не раненый, а мысль о том, что один из хирургов, с которым она уже год жила, бросил её и спутался с какой-то санитаркой, девкой совершенно безграмотной, но молодой и красивой. Очнулся Петя в непривычно тёплом помещении. Посмотрел мутным взглядом вокруг – на охапках сена на полу лежали люди в бинтах. Судя по чёрной доске на одной из стен, это была школа. Левая рука лейтенанта тоже была забинтована и в гипсе. Слабым голосом Петя позвал: «Эй, кто-нибудь!» Через минуту над ним склонился пожилой санитар: «Чего тебе, лейтенант?» «Помочиться хочу, помоги встать» «Лежи, сейчас принесу». И санитар принёс странную штуку с длинным носом, никогда не бывавший в больнице Петя и не знал что это называется уткой, но сообразил как ей воспользоваться, да и добрый дядька помог. А санитар добродушно продолжал: «Лежи, доктор сказал – не вставать, у тебя контузия и сотряслись мозги». «А что с рукой?» «Да ерунда, осколками в двух местах царапнуло, до свадьбы заживёт. А твои золотые часики я приберёг» - и санитар протянул Пете его «Лонжин». «А девушку к вам не привозили, старшего лейтенанта Сосницкую Екатерину Васильевну?» «Про такую не слышал». Тут санитара позвал другой раненый и он отошёл от Пети, правда, прежде подав лейтенанту его полевую сумку.

Петя с трудом, одной рукой извлёк карту и сделал на ней надпись, хоть он и знал, что не забудет этого, но лучше записать. На следующий день лейтенант почувствовал себя намного лучше и добился своего – в приёмном отделении ХППГ (хирургический подвижной полевой госпиталь) просмотрел списки поступивших, но имени Кати не нашёл. Где узнать - что случилось с девушкой после того, как её отнесли в блиндаж? Никто не мог помочь Пете. Может смог бы помочь тот приезжавший подполковник, да где его найти? Да и захочет ли он говорить с юным лейтенантом? Да и при всём желании он не смог бы найти того подполковника – через день всех раненых развезли по другим госпиталям, и Петя смирился с неизбежной во время войны потерей. Петя попал в ГЛР (госпиталь легкораненых). Раны к счастью не инфицировались и Пете наложили швы на них (первичный отсроченный шов). И голова почти не беспокоила – только иногда побаливала, да по ночам снилось одно и то же – как на него ползёт немецкий танк, Петя жмёт на спуск орудия, а выстрела всё нет. И вот доктор сказал: «Ну всё, завтра выписываем». И тут лейтенанту страшно повезло – у госпиталя остановился грузовик с номером его полка. Уговорив приехавшего по каким то своим делам Семёна Николаевича подождать, Петя бросился к врачу: «Выписывайте сейчас, наша машина пришла, в свой полк хочу». И в тот же день к вечеру был у себя в полку и на прежней должности командира взвода – за время лечения батарею пополнили бойцами и пушками, прислали нового комбата – старшего лейтенанта, тоже, как и Петя, из госпиталя. И Петя с полком и армией пошёл вперёд, пока собравшийся с силами враг в марте под Харьковом не дал понять – что такое злой немец и с чем его едят! Наших, уже было прорвашихся к городу, немцы выбили из него и рванули на восток. ИПТАП бросили в бой, что называется «с колёс». Не было времени оборудовать огневые – прямо в поле, в раскисшем весеннем снегу установили пушки. Но не удержались, отошли и опять остановились и выбивали у немцев танки и опять отошли, но оба раза по приказу, не нарушив приказа наркома обороны.

А в третий раз устояли и остановили прущих немцев, хоть и оставалось в Петином полку всего по 2-3 бойца на орудие! (в расчёте ЗИС-3 7 человек) И лейтенанту опять повезло – в страшных боях он не получил ни царапины. А ведь когда останавливали немцев в третий раз, уже простился с жизнью. Немцы лезли упорно, не обращая внимания на горевшие в поле свои танки. И ворвались фашисты на позицию полка. Под гусеницами танков гибли люди и немецкая пехота высыпала из бронетранспортёров прямо среди пушек. Пулемётная очередь просвистела прямо над Петиной головой, а он зачем то выхватил свой ТТ и выпустил всю обойму по бронированной машине, с бортов которой уже сыпались немецкие пехотинцы. И тут Пете стало так страшно, как никогда ранее. Прямо на него бежали немецкие солдаты. Кто-то из батарейцев сунул лейтенанту в руку малую лопату и сам, взмахнув такой же, кинулся на подбегавшего немца. Тот вскинул автомат, очередь ударила прямо в грудь батарейца, Петя как в страшном сне видел - из спины бойца полетели вырванные пулями клочки ваты из телогрейки. А немец уже перевёл ствол на лейтенанта, но почему-то не выстрелил. Петя видел - лицо немца исказил страх, он судорожно рвал рукоятку затвора. И Петя понял - что надо делать, рванулся вперёд и изо всех сил рубанул немца по шее лопаткой. А уже следующий немец подбежал к Пете и взмахнул винтовкой с примкнутым штыком, целясь Пете прямо в живот, но лейтенант успел увернуться, но на ногах не устоял, упал. Немец споткнулся о Петю и тоже упал прямо на него. Схватив винтовку двумя руками, немец попытался надавить ею на горло увёртливого русского. Петя, собрав все силы, а парень он был здоровый, левой рукой пытался отвести винтовку, а правой лихорадочно шарил по своему поясу. И вот он в руке Катин подарок – армейский нож! Немец уже почти достиг своей цели, когда в его шею впился отточенный клинок. Кровь из перерезанной сонной артерии хлынула прямо на  лицо лейтенанта, а он ещё и ещё раз ударил ножом. Скинув с себя обмякшее тело, Петя вскочил на ноги, стирая с лица чужую кровь и дико оглянулся вокруг. За короткое время ситуация изменилась – на немцев бросился подоспевший советский стрелковый полк, поддержанный «суками» (СУ-76, 76-мм самоходная пушка ЗИС-З на базе лёгкого танка Т-70. Суками их прозвали за то, что в случае попадания снаряда сидящий между двигателем и бензобаком механик-водитель сгорал заживо. После Т-34 2-я по массовости боевая машина Красной Армии).

После боя Пете стало плохо – мутило, дрожали руки и ноги, в глазах было темно. Одно дело бить по танкам за сотни метров, а другое дело самому убить человека, своими руками. Не обращая внимания на холод, Петя скинул телогрейку и тёр, тёр мокрым мартовским снегом лицо, пытаясь избавиться от налипшей чужой крови. А потом пытался тем же снегом оттереть кровь с телогрейки. В полном изнеможении опустился на землю. На плечо легла чья-то рука. Петя поднял голову – к нему подошёл незнакомый майор с жёсткими чертами лица: «Первый раз что ли?» - майор кивнул на лежащего в луже крови немца. Петя прохрипел: «Да, двоих» и тут его вырвало. Майор достал кисет и ловко скрутил цигарку. Пахнув дымком, продолжил: «Не расстраивайся парень, уж я то знаю, что такое своими руками убить человека. Да ты подумай – если бы не ты их, то сейчас бы сам вот так же лежал. Да ты не думай о них как о людях, они фашисты!» Петя простонал: «А сами то что, своими руками убивали?» Майор хмыкнул: «Да ещё как! Я после ранения стрелковым батальоном командую, а до того был  в разведбате  дивизии. Рана то в грудь была, кашляю теперь, мне в разведку путь закрыт. Там у них в тылу стрелять нельзя, только ножами и работали. По правде скажу – в первый раз такой же как и ты был, ребята чуть откачали. А потом пообвык, работа такая. А вот в том поиске, что меня ранило, с нами в тыл к фрицам девка ходила! Вот это девка! Высокая, выше всех нас, красавица, блондинка голубоглазая, мне такие очень нравятся! И не мне одному, лейтенант у нас был, осетин, Дзаоев, красавец-парень и ни одной юбки не пропускал, да девки сами ему на шею вешались. А эта с нами несколько дней жила, к операции готовились. Так осетин в первую же ночь к ней полез на сеновал, где она спала. Так она так его отделала! Еле до медсанбата дополз. Доктор потом говорил – 11 швов на башку наложил и яйца отшибла, долго на баб не глядел. А она всё же никому не сказала, свой всё же, разведчик. И наш молчал – как это так, его, разведчика, девка поколотила! Кто интересовался – чего у него башка в бинтах и рожа в синяках, говорил, что с чердака упал. А девка очень толковая, даже меня кое-чему поучила. А уж как ножом работала! Тогда к штабу ихней дивизии подбирались. Долго шли, скоро уж светать должно было, надо было быстро работать. А как на грех у кустов, где мы засели, машина остановилась – что-то сломалось. Шофёр с ещё одним солдатом капот подняли,  шофёр в моторе копается, солдат отошёл на пару шагов покурить, а офицер с портфелем в машине остался. Видим – важный чин, по погонам полковник, да и портфель наверно не пустой, решили взять его. Так только ситуацию ребятам разъяснил – смотрю - девка уже солдатика кончила, и пикнуть не успел! И тихо так, шофёр с офицером даже голов не подняли, а она уже и шофёра ножом по горлу. А затем дверцу рванула, нож в крови к шее полковника прижала и ребята того тихо повязали. Смотрю на девку – а она после такой работы даже глазом не моргнула, только нож о мундир солдатика вытерла. А полковник как увидел своих порезанных, да понял кто это их, на девку даже смотреть боялся пока к своим шли. Да вот только на нейтралке заметили нас, обстреляли, тут то меня и ранило, в грудь и в ногу. Нас четверо было – я, двое моих ребят и эта девка. Ребята полковника тащат, а он тяжёлый, а я уже и ползти не могу, так девка меня до нашей траншеи и дотащила. А когда к своим доползли – вижу и девку в левую руку ранило, а она ни звука».

Петя, забыв о своих переживаниях, заинтересованно спросил: «А кто это девушка?» «Фамилии и звания не знаю, а звали Катей». Неужели это она?! Но майор больше ничего не мог сказать о той разведчице и только простыми грубоватыми словами успокаивал Петю. Тут к майору подбежал боец: «Товарищ майор, срочно к командиру полка!» «Ну, бывай, лейтенант» и побежал за посыльным. Лейтенант достал свой нож и долго смотрел на него – Катин подарок спас жизнь Пете. И лейтенант успокоился и даже сам посмотрел – что с автоматом того немца, которого он лопатой рубанул. И понял Петя, что кто-то там наверху спас ему жизнь – гильзу разорвало в оружии. Немцев отбросили и прибывший на место боя командир ИПТАПа объявил всем благодарность. И даже после стабилизации фронта сам командарм в мае 43-го вручил Пете первую награду – орден Красной Звезды. День вручения награды запомнился не только этим – за три месяца стояния в обороне между Курском и Белгородом после Харькова этот день был единственным, который можно было назвать выходным. Всё остальное время и командиры, которые стали теперь офицерами с новенькими погонами (в январе 1943 года в Красной Армии введена новая форма с погонами) и бойцы своими ладонями и спинами ощутили - что значит требование боевого устава о постоянном совершенствовании обороны. С темна и до темна рыли противотанковые рвы, танколовушки, траншеи, орудийные окопы. Командира полка как-то вызвали куда то в тыл; зачем – он младшим офицерам не сказал, но как-то обмолвился – 5 часов ехал на машине и везде траншеи, окопы, противотанковые рвы. (Глубина инженерного оборудования местности Красной Армией на Курской дуге составляла 250 - 300 км. Центральный и Воронежский фронты построили по 5-6 оборонительных рубежей. За ними Степной фронт построил ещё один рубеж обороны; а за ним, по левому берегу Дона, был возведён Государственный рубеж обороны). Оборудовали по несколько огневых позиций для своих новых длинноствольных ЗИС-2 (57-мм противотанковая пушка образца 1943 года). Когда получали новые орудия, какой-то важный толстый полковник ободряюще сказал: «Теперь точно остановите немцев с такими то пушками!» (Начальная скорость подкалиберного снаряда ЗИС-2 1270 м/сек, самая высокая среди всех орудий 2-й Мировой войны. С расстояния 1000 метров этот снаряд пробивал 100-миллиметровую лобовую броню «Тигра»). Только в этот день нашлось время написать письмо. Точный адрес Петя не знал, но, подумав, написал на треугольнике – «Москва, Академия Наук».

И письмо нашло адресата - 29 июня 1943 года, за неделю до начала битвы на Курской дуге лейтенант Ксенофонтов получил ответ на своё письмо в Академию Наук. Учёный секретарь Веселовский А. Н. благодарил за важное сообщение о ценной для науки находке. Но как понимает Пётр Ильич – сейчас невозможно организовать экспедицию для вывоза и изучения скелета кроманьонца и разведки местности – война! Конечно, Петя понял – прав майор Ковалёв – предками займёмся после войны. Письмо напомнило о находке и Петя представил как после войны он приведёт археологов к скелету, каменным орудиям и клыкам с когтями, как учёные будут благодарить его за важное открытие.

Мечты прервал подбежавший санинструктор: «Товарищ лейтенант, с Серёгиным плохо!» Старший сержант сидел, привалившись к колесу орудия, держась руками за живот и кусая губы. «Что с тобой?» «Живот болит, мочи нет». О медицине, если не считать немногих правил само и взаимопомощи при ранениях, лейтенант имел самое смутное представление и ждущим помощи взглядом уставился на санинструктора. А тот сказал: «К доктору его срочно надо, попросите комбата отправить на ПМП». Старший лейтенант, командир батареи, был всего на год старше Пети и во внеслужебных отношениях они давно уже были на дружеской ноге. Петя поспешил к комбату. Тот после напряжённого дня отдыхал, занимаясь своим любимым делом – разборкой, чисткой, смазкой и сборкой личного оружия – «Маузера» с длиннющим для пистолета стволом. «Маузер» машина сложная, но старлей так часто разбирал и собирал его, что мог это делать даже с закрытыми глазами. Вот и сейчас он поднял глаза на подбежавшего Петю, а руки сами стремительно вставляли на места детали оружия. «Что случилось?» «Коля, дай, пожалуйста, твой «Виллис», Серёгина, командира орудия, надо к доктору отвезти». «И как это его ранило? Уже который день ни обстрела, ни бомбёжки, даже не стреляют». «Да не ранен он, а заболел». У комбата от удивления глаза из орбит выскочили: «Как это заболел?! Ты что, на войне больных видел? Кто это на фронте болеет?» И комбат сам пожелал посмотреть на такую невидаль – заболевшего на войне человека. Страдальческий вид старшего сержанта убедил комбата и он сказал: «Ну, везите его к доктору. Вроде всё тихо пока, ты, Петя, сам смотайся на ПМП, узнай у доктора - надолго ли Серёгин заболел».

Начальник медицинской службы ИПТАПа в этот тихий летний вечер блаженствовал под пение курских соловьёв. Что такое война для врача? Это, как сказал Николай Иванович, травматическая эпидемия. (Н.И. Пирогов, 1810 – 1881 гг. – великий русский хирург, основоположник хирургической анатомии, анатомо-экспериментальной хирургии и военно-полевой хирургии). А на передовой затишье, раненых нет. Конечно, без дел Семён Николаевич не оставался – получал медикаменты, медицинское имущество. Как всегда во время затишья на голову майора медицинской службы обрушился бумажный поток из вышестоящих инстанций: А как ведётся санитарно-противоэпидемическая работа? Прислать отчёт немедля! Отосланы ли в СЭО (санитарно-эпидемиологический отряд) для бактериологического исследования пробы воды из колодцев деревни, рядом с которой стоит полк? Всему ли пополнению сделаны противостолбнячные прививки? У каждого ли бойца в кармане индивидуальный пакет? Проведены ли занятия с санинструкторами? Как ведётся политработа среди личного состава медслужбы (это уже из политодела). Конечно, всё это правильно и нужно, а майор очень серьёзно относился к службе – в военной медицине мелочей нет! Вот окажется в воде коли-титр (показатель загрязнённости воды микроорганизмами) выше допустимого, прохватит бойцов понос, так кто под трибунал пойдёт за подрыв боеспособности? Во-первых, командир, который за всё отвечает. А во-вторых? Правильно – вместе с командиром начальник медицинской службы! И поделом ему!

Да не только медицинское начальство терзало майора. Вот позавчера пришла грозная бумага аж из политотдела армии - известно ли майору медицинской службы, что санинструктор 1-й батареи 3-го дивизиона рядовая Соловьёва Лидия Матвеевна беременна на 4-м месяце? Конечно, известно, это весь полк знает! (Не иначе как замполит полка настучал. Да может сейчас и правильно – мыслимое ли дело – беременная на передовой!?) И как начальник медслужбы допустил подобное аморальное поведение бойца Красной Армии, своей подчинённой? Но как тут докажешь что у 18-летней санинструктора и комвзвода такого же возраста настоящая любовь? Но сейчас всё уже сделано – рапорты о проделанной работе отосланы, Лидочку после больших крика и слёз отправили в тыл. Так что в этот тёплый летний вечер весь личный состав ПМП, скинув сапоги, расселся вокруг самовара, который Семён Николаевич возил с собой уже четвёртую войну. Все с наслаждением пили чай с липовым цветом и печеньем со сливочным маслом из офицерского доппайка майора. И не только чай пили. Все сидящие передавали друг другу котелок с разведенным спиртом, на дне которого позвякивал орден Красного Знамени – обмывали награду Семёна Николаевича. Тогда, в марте, ПМП не получил приказ об отходе и немцы, прорвавшиеся в тыл полка, подходили к медикам и раненым. Майор не растерялся – приказал всем фельдшерам, санитарам, легкораненым занять оборону и сам лёг в цепь с винтовкой. Может медики больше орали, чем стреляли, но немцев отбили. И вот фельдшера и санитары давно получили свои «Отваги», а представление на Семёна Николаевича всё крутилось во фронтовых инстанциях. Не знал майор медицинской службы, что член Военного совета их армии высказал своё мнение – и вроде не положено медика награждать боевым орденом, и происхождение у доктора не рабоче-крестьянское. А самое главное – его двоюродный брат загремел по 58-й статье. Доцент одной из столичных клиник как-то сидел в ординаторской за чашкой чая с коллегами. Ну о чём могут говорить врачи на отдыхе? Правильно – о своей работе, о медицине. Вот и обсуждая разработанную в клинике операцию, доцент Храмцов и сказал, что сохранившийся у них в клинике поставленный ещё до 1-й Мировой немецкий хирургический инструментарий лучше советского. И скальпели острее, и в иглодержателях иглы не крутятся и кишечные жомы мёртво держат. В общем-то всё было верно, но среди молодых хирургов, уже советской выделки, нашёлся один комсомолец, верный ленинец-сталинец, сообщил куда надо. И загремел з/к Храмцов котелком по зонам, вон их сколько в стране советской. Доцент был убеждённым домоседом, никогда раньше из Москвы далее Серебряного Бора и Химок не выбирался (в то время эти места были за чертой города), а тут увидел всю красоту необъятной страны победившего социализма. Воистину «Широка страна моя родная, много в ней больших концлагерей». И  про просторы и про лагеря узнал доцент Храмцов не из книг, газет, шушуканья по углам, а лично, на практике, что лучше всего. Поначалу и лес валил и канал Москва-Волга копал, но быстро всё хорошо устроилось, специальность выручила – по профессии и стал работать в санчасти лагеря, повезло! А вот если бы стал не врачом, а, как по первоначалу мечтал, филологом, так бы и сгинул на лесоповале.

Вот поэтому то представление на Семёна Николаевича так долго и ходило по инстанциям. Хорошо начальник медслужбы фронта был мужик смелый, решительный и принципиальный, тоже ломавший четвёртую войну – «Заслужил орден? Награждайте!» и своё мнение отстоял перед всеми. Так что начальник медслужбы ИПТАПа был единственным врачом в своей  армии с таким орденом. И весточку накануне от родных получил – двоюродного брата таки выпустили и направили на Северный фронт, в медсанбат. Врачи не пехота, за пару месяцев не слепишь. Хотя приходилось Семёну Михайловичу видеть в мае 42-го под тем же Харьковом – как некогда было подготовить бойцов даже для стрелковых частей, бросали необученных ребят и мужиков, только взявших в руки оружие, против прущих напролом немцев. И опять повезло доценту что направили на Северный фронт, так что далеко от лагеря, мотаясь на перекладных и ехать не пришлось.

Но вот из подкатившего «Виллиса» вылез кряхтящий старший сержант в сопровождении юного лейтенанта. Семён Николаевич, как и комбат очень удивился, увидев не раненого, а как на гражданке в мирное время, больного. «Ну-с, что вас беспокоит?» «Живот болит». «Где?» «Да вот после обеда заболел здесь» - и Серёгин показал пальцем на живот чуть выше пупка - «а сейчас здесь болит» - палец сместился в правую подвздошную область. «Ложитесь, молодой человек, показывайте живот». Серёгин лёг, задрал гимнастёрку и нижнюю рубаху, обнажив волосатое пузо. Доктор медленно плавно нажал ладонью на живот в том месте, где он болел – «Больно?» «Да не очень». «А вот так?» - и врач быстро отдёрнул ладонь. Ответ был ясен без слов – больной вскрикнул, его лицо исказила гримаса боли. А врач продолжил – «Ну-ка, повернитесь на левый бочок». Сержант повернулся и промычал сквозь зубы: «Сильнее болит, чем когда на спине». А доктор опять нажал в правой подвздошной области и опять пациент вскрикнул от боли - «Больнее чем на спине?» «Да». «Ну-ка, опять на спину». Семён Николаевич нажал теперь на левую подвздошную область правой ладонью, а левой ткнул выше. И опять Серёгин перекривился от боли и показал на правую подвздошную область. «Так-с. А теперь, молодой человек, натяните руками рубаху на живот и держите натянутой» - и врач быстро провёл поверх натянутого полотна рубахи ладонью от рёбер сверху вниз сначала слева, а потом справа. «Здесь больнее» - уже простонал больной, показывая на правую половину живота (описана симптоматика аппендицита, последовательно симптомы Блюмберга, Ситковского, Бартоломье-Михельсона, Ровзинга, Воскресенского). Окончив осмотр, старый доктор, как и комбат, удивлённо хмыкнул – это же надо, на войне, а не раненый, а просто заболевший человек! Затем сел за стол, положил перед собой бланк, а из кармана гимнастёрки достал металлический футляр в виде трубочки с завинчивающимся колпачком. Из футляра доктор достал золотое автоматическое перо буржуазной фирмы «Паркер». Его он получил в подарок от родителей ещё в 1912 году, после окончания медицинского факультета Московского университета. И за 31 год изделие империалистов не подвело. Вот только чернила!.. Импортных фирменных не стало сразу после начала 1-й Мировой, правда чернила одной из фирм Российской империи тоже подходили. А вот после 17-го года… Советские чернила доктор фильтровал через специально самостоятельно сделанный фильтр, иначе чувствительный иностранец просто отказывался писать. «Так что молодой человек, сейчас поедете в госпиталь, на срочную операцию. А вы, товарищ лейтенант, возвращайтесь, ваше присутствие не требуется, дальше сами справимся». «А надолго его в госпиталь, сколько лечиться?» «А вот это точно не скажу, но не меньше 2-х недель».

Уже в темноте Серёгин вошёл в приёмное отделение госпиталя. Хирург, как и Семён Николаевич, удивлённо хмыкнул, увидев в карточке передового района диагноз «острый аппендицит». Фронтовой хирург привык видеть искалеченных пулями и осколками пехотинцев, обожжённых танкистов, сапёров с оторванными руками, а тут… Ну прямо как до войны, банальный аппендицит! А Петя, проводив своего подчинённого, поспешил к взводу и вовремя. Комбат, только «Виллис» подкатил к батарее, крикнул: «Давай всех своих с лопатами вон туда» - комбат ткнул рукой. «Приказано к утру ещё одну огневую оборудовать!» И за последовавшими днями и ночами напряжённой подготовки к сражению из коротких фронтовых снов стал уходить скелет кроманьонца, а вот образ Кати постоянно преследовал Петю, хотя и черты лица высокой красавицы стали постепенно стираться. Но вот в сентябре 43-го, уже на Днепре, когда готовились к форсированию, Петя опять увидел Глобу. Офицеры полка прибыли осматривать место предстоящей переправы и в кустах на берегу стоял тот самый Катин начальник, только уже полковник. Он пристально смотрел в бинокль на высокий правый берег. Когда ИПТАПовцы окончили рекогносцировку, Петя решился обратиться к полковнику. Глоба не узнал возмужавшего лейтенанта с двумя орденами - Красной Звезды  и Отечественной Войны 2-й степени на груди и красной нашивкой над правым карманом гимнастёрки (нашивка за лёгкое ранение), которого видел в приволжской степи и Петя напомнил о себе и задал вопрос о Кате. Суровый взгляд полковника смягчился и в глазах проскользнула горечь потери. «Пропала без вести наша Катя. Вот так то, лейтенант. И ведь не в 41-м, когда драпали от немцев. Фашистов то тогда отбили, не пустили дальше к Сталинграду, за нами поле боя осталось, а Катю не нашли. Войны грёбаная!» Петя заторопился: «Товарищ полковник, там блиндаж был, её раненую в него отнесли, я вам сейчас покажу» и вытащил из полевой сумки старую топографическую карту – «Вот, я отметил». Полковник внимательно рассмотрел карту, что-то записал себе в блокнот и ответил: «Хорошо лейтенант, обязательно этим займусь, только вот не знаю когда, дел выше крыши и все неотложные, может только и после войны». Помолчав, полковник добавил: «А ты я вижу, времени зря не терял. За что ордена получил?» «Звезду» за тот бой в степи и потом в марте, когда под Харьковом немцы дали нам прикурить, а мы всё же устояли. А «Войну» за Курскую дугу». «А к нам, в разведку не хочешь? Парень ты вижу боевой, у нас и не такие ордена получишь». Выбор не из простых встал перед Петей. Конечно, о геройских делах разведчиков он был наслышан, да и юношеский задор не пропал, хотелось совершить что-то героическое, да такое, чтобы от него зависело решение, которое примут люди с большими звёздами на погонах. Но опять же - что лучше – без вести пропасть в немецком тылу или лечь под гусеницы «Тигров» и «Пантер»? Пожалуй, лучше второе, не зря пословица говорит: «На миру и смерть красна». И ещё Петя вспомнил много раз прочитанные до войны «Мифы Древней Греции» - Мойры, богини судьбы, плетут неведомые смертному нити его жизни. И раз уж он противотанкист, так пусть и дальше так будет.  И, немного подумав, Петя сказал: «Спасибо, товарищ полковник, но я уж со своими!» «Ну давай, может ещё когда свидимся».

 И пошёл дальше дорогами войны Пётр Ильич Ксенофонтов, в ноябре после Киева уже старший лейтенант и комбат (Колю с раздробленной разрывом снаряда правой рукой увезли прямо с НП), А когда вышли к Чопу (советский, ныне украинский город на границе с Венгрией), сам командующий фронтом вручил ему и Серёгину ордена Красного Знамени. (К орденам Красной Звезды представляла армия, а Красного Знамени фронт). Когда Петя взглянул на свои ордена, тоска железной рукой сжала сердце, потому что подумалось: «Как у Кати». И знаком то он был с девушкой меньше суток и видел её жестокость, но не мог забыть отважной высокой красавицы. Поговорить о Кате он мог только с Серёгиным – кроме него старший сержант оставался последним в батарее из тех, с кем в декабре 42-го Петя дрался в своём первом бою и помнил девушку. Всю Курскую дугу  Серёгин пролежал в госпитале, уж больно свирепым оказался тот аппендицит. И что-то случилось с человеком – стал он почему-то хвастаться своей перенесенной тяжёлой болезнью. Тяжёлое ранение в декабре 41-го никогда не вспоминал, а вот об аппендиците рассказывал всем новеньким. Он бы рассказывал и старым бойцам, да всем уже надоел своими воспоминаниями о лечении. Когда присланный в батарею новый комвзвода пренебрежительно сказал: «Подумаешь аппендицит! Мне его ещё до войны вырезали, ничего страшного!» Серёгин страшно обиделся и ответил: «Да у вас видать плюгавенький какой-то был, а у меня, (тут старший сержант с гордостью по слогам произнёс мудрёное и долго заучиваемое им медицинское слово) – пер-фо-ра-тив-ный! Да ещё с перитонитом! (Очень тяжёлое состояние – воспаление брюшины) Мне, доктор говорил, совсем новое лекарство кололи, самому первому в госпитале, на мне испытывали, только тем и спасли, (и опять по слогам произнёс) – кру-сто-цин» (первый советский препарат антибиотика пенициллина)…

Петя отскочил подальше от мостовой, чтобы брызги грязи из-под гусениц не заляпали его новую красивую шинель. Через несколько дней она всё равно будет вымазана в грязи передовой, но так уж устроен человек – жалко испортить новую красивую вещь. А мимо всё ползли ревущие «Ворошиловцы» со «Сталинскими кувалдами» на крюках. («Ворошиловец» - самый мощный советский гусеничный тягач времён войны; «Сталинская кувалда» - 203-мм гаубица Б-4 образца 1931 года, вес 17,7 тонны). Артиллерийский полк РГК (Резерв главного командования) нахально, днём, не опасаясь, что заметят  с немецкого разведывательного самолёта, двигался к передовой. Да всё равно небо было нашим. Уже сколько дней не видели «раму» (Разведывательный двухфюзеляжный самолёт «Фокке-Вульф-189»), а в небе постоянно барражировали советские истребители, не уйдут немцы от сталинских соколов! Пропустив последний тягач с орудием, Петя двинулся дальше по улице Вёртёшсёллёша. Как только он прочитал на карте название этого венгерского городка, так и застыл в недоумении – как правильно его произнести? Ведь в русском языке буква ё всегда ударная, а тут их аж 4 штуки. Так и не решив этот вопрос, Петя решил – после войны спросит у друга их семьи, профессора филолога и лингвиста.

А сейчас комбата занимало совсем другое. Вчера их полк вывели с передовой на отдых. Сегодня все помылись в бане, получили свежее бельё и новое обмундирование. А Пете выдали и новую шинель, старая была уж больно в жалостном состоянии. Так что даже скупой начальник вещевой службы, увидев Петины лохмотья, лично вынес ему обновку. И сейчас, в сияющей новизной шинели, Петя шёл, как выразился их комполка, на банкет. Командир пригласил всех комдивов и комбатов. Поводов было аж пять! Во-первых, комполка получил давно ожидаемую им третью звезду на погоны, теперь он полковник. Во-вторых, сегодня праздник – 23 февраля, день Красной Армии. В-третьих, их полк включили в состав 4-й Гвардейской армии, вчера получили гвардейские значки. В-четвёртых, ещё несколько офицеров получили повышение в званиях, в том числе и Петя. Тут сердце комбата обдало радостью – теперь он капитан! Казалось – чего радоваться? После войны он ни за что в армии не останется. Вот добьём фашистов и сразу на гражданку – поступать в университет. А всё равно приятно. В-пятых, теперь уже полковник Мартынов встретил своего друга ещё с Халхин-Гола, тоже полковника, Никонова, командира того самого полка РГК.

В большой, светлой, хорошо протопленной комнате был накрыт шикарный стол, даже с белой скатертью. А на столе!!! И жареное, посыпанное жгучим перцем мясо, и колбасы, и маринованные сладкие перцы с помидорами и огурцами, варёная картошка. Таких яств на передовой не бывает. Ну и конечно фляги с водкой и бутылки с токайским, вытащенные из погреба какого-то сбежавшего при приближении Красной Армии венгерского буржуя. И вот стаканы наполнены водкой. Первый тост, конечно, за победу. Петя водку терпеть не мог и за 2 года на войне пил её всего 5 раз. Один – обмывали звёздочки старшего лейтенанта. И 4 раза ордена. (Да-да, на груди у Пети уже 4 ордена, месяц назад прибавился орден Отечественной Войны 1-й степени). И вот пьёт в 6-й раз. Губами комбат выловил две колючие маленькие звёздочки и, как его товарищи свои, поцеловал их. Тут же у кого-то в руках оказалось шильце и повышенные в звании прикрепили звёздочки к погонам. Ну, между первой и второй перерывчик небольшой. Офицеры выпивали, смачно закусывали, разговаривали. Все чувствовали себя совершенно счастливыми. Что для счастья надо человеку на войне? Вот, вывели на отдых, помылись, одели чистое, хорошая выпивка, отличная закуска. И пьют и едят не в холодной землянке, где вода чуть не по колено, а в добротном сухом, чистом и тёплом доме. Что ещё для счастья надо?! Хоть в Европе зима и не такая как на Родине, но всё же зима. Петя, посматривая счастливо на товарищей, понемногу потягивал золотистое вино и жевал вкуснотищу. Он сидел рядом с полковниками и командиром 3-го дивизиона майором Пономарёвым и слышал беседу захмелевших офицеров. О чём могут говорить русские солдаты на отдыхе, после бани, под хорошую выпивку и закуску? Правильно – о бабах!

Тут столкнулись две принципиально противоположные точки зрения. Мартынов был ярый женоненавистник – жизнь довела. Сразу после училища он женился на первой красавице гарнизона. Так она его через год бросила и ушла, к кому бы вы думали? К какому-то плюгавенькому очкарику, специалисту по совершенно не нужному для укрепления обороноспособности страны делу – по архаичным вариантам давно мёртвого языка, латыни. И знала то она его всего ничего. Училась заочно в Ленинградском университете, приехала на сессию и там познакомилась с гнилым интеллигентиком. Хотел комвзвода Мартынов застрелить из своего нагана и изменщицу и её нового мужа и себя, да не решил с кого начать. Долго жил один, а за пару месяцев до войны опять женился. Да тут уж так не повезло, как и не ожидал. После Курской дуги, где был ранен, получил отпуск домой. Приехал в Саратов, не предупредив жену, сюрпризом хотел, а её дома нет. Словоохотливые соседки по коммуналке тётя Маня и баба Нюра сразу всё выложили – жена Мартынова уже год живёт с каким-то большим тыловым чином. И адрес сказали. Рванул туда Мартынов, сжимая в кармане трофейный «Вальтер». Позвонил в дверь, её открыла сразу побледневшая жена. Прошёл в хорошо обставленную трёхкомнатную квартиру, не чета его комнате в коммуналке и, клацнув затвором, направил ствол на сжавшегося от страха толстого полковника. Но стрелять не стал, только пару раз своим чугунным кулаком двинул по морде. Трибунала за убийство Мартынов ничуть не боялся, просто очень он был добрым человеком. А жену и пальцем не тронул, только сказал: «Оформляй развод» и уехал на фронт. (До реформы 1944 года развод можно было просто оформить  в ЗАГСе по заявлению даже только одного из супругов)

И вот сейчас Мартынов проклинал всех баб, особенно напирая на то, что этим зловредным существам не место на фронте. «Не бабское дело война. А то понимаешь, ходят тут, даже на передовой, сиськами трясут, жопами крутят. Кто тут из мужиков о деле будет думать, когда рядом девки и бабы молодые ходят?! Пономарёв, помнишь ту санинструкторшу, что от твоего комвзвода забеременела?» «Так у них любовь была» - откликнулся майор. «Любовь, любовь! Хорошо, что девку в тыл вовремя отправили, так он делом занялся, комбатом стал. Если бы на Днепре не погиб, так и дальше бы пошёл. У противотанкистов вакансии быстро появляются. С тех пор как полк сформировали только в штабе остались те, кто с самого начала были. Да ещё Пономарёв и вот этот интеллигентик, только раз его немного зацепило, везучий» - Мартынов кивнул на Петю. Тут друга перебил полковник Никонов. Он наоборот был поклонником прекрасного пола, считал женщин на войне счастьем для мужиков и очень жалел, что в его полку не было ни одной женщины. «Э, друг, девки тоже разные бывают, не хуже мужиков воевать могут. Я вот ещё в 41-м одну видел…» Тут Никонов крякнув, хлопнул ещё водки и принялся обстоятельно закусывать. Мартынов равнодушно махнул рукой, а заинтересовавшийся Пономарёв вежливо, но настойчиво спросил: «Пожалуйста, товарищ полковник, расскажите – что за девка?» «Ты, майор, где войну начинал?» - скользнув глазами по «Золотой Звезде» на груди офицера, спросил Никонов. «В Шяуляе, я в 9-й противотанковой бригаде был». «Ну а я неподалёку, южнее, в Белоруссии со своими гаубицами к границе шёл» Тут в хмельном мозгу полковника что-то переключилось и он перескочил на другое: «А ты не думал, что ты РГК и я РГК делали недалече от границы? Наш комполка на рекогносцировку к самой границе ездил, так говорил – погранцы уже и колючку снимать начали. Видать там – полковник ткнул пальцем вверх – не такая как пошла, война замышлялась». «Товарищ полковник, вы лучше о девке» - напомнил майор, опасливо глянув на замполита. «Ну вот, я тогда ПНШ (помощник начальника штаба) был, звонок – немцы напали, а что нашему полку делать - приказа нет. Отходить? Да куда мы уйдём. Танки да машины всё равно догонят. Наши то дурынды и по хорошей дороге быстро не повезёшь (скорость транспортировки Б-4 по шоссе не превышала 15 км/час). Да и бросить ничего нельзя – трибунал. Да и мы остановились то чего – горючка кончалась, ждали заправщиков. Стрелять по немцам, как подойдут? Так снарядов с нами не было, позже должны были подвезти. Да и как без приказа отойти, ведь трибунал и к стенке. Вскрыть красный пакет? Так без приказа нельзя, вскроешь сам – расстрел по 58-й статье.

Так вот и сидим, думу думаем, а уж канонада близко слышна! А сидели мы в лесу, все штабные в избе лесника, на берегу какой-то речки. Слышим – шумят наши бойцы. Выбежали – через речку двое здоровых парней в полевой нашей форме немца тянут! А за ними девка, тоже в полевой форме, в руке пистолет, на шее, мы тогда первый раз увидели, автомат ППШ. Немец упирается, что-то так злобно кричит, видать по-своему матерится. Парни кричат нам: «Свои мы, свои, из 10-й армии, немца, офицера взяли! Нам в штаб армии надо!» А хрен его знает - где тот штаб и где вся армия, тогда всё перемешалось. (10-я армия находилась в Белостокском выступе) Ну затащили немца в избу. А у нас в полку старший лейтенант был, немецкий знал. Позвали его, стали немца спрашивать, а он всё «Найн», да «Нихт ферштейн». Тут майор перебил рассказчика: «Так вы же о девке хотели рассказать». «Так вот я о ней и начинаю. Ох и девка! Хоть и ростом под потолок, а всё, что положено иметь красивой девке, при ней было. Волосы светлые, пушистые, губы как маки, фигура, грудь, лицо, никогда такой красавицы не видел! Глаза голубые сияют, а в глазах что-то такое! Как увидела она, что немец упрямится, посмотрела ему прямо в глаза и как-то так посмотрела, что того прямо затрясло. А она спокойно так говорит по-русски: «Герр майор, вы сейчас ответите на все вопросы, которые вам зададут. А иначе…» Тут она нож достала, наш армейский. Гляжу – а на клинке ещё и кровь не засохла. А один из её парней прямо побелел весь и говорит так жалобно: «Товарищ лейтенант, не надо». Девка нож убрала, а немец её понял без перевода. Ну допросили его и поняли – ещё немного и хана нам. Наш полковник, мужик решительный, всё же вскрыл красный пакет, прочитал, выматерился, сжёг бумаги и приказал – прицелы с гаубиц снять, в стволы гранаты. К тягачам топлива уже мало оставалось, так мы что могли поломали, остатками соляры облили, подожгли и на восток лесами. Девка со своими парнями с нами пошли. Скоро немцы нас догнали, хорошо без танков, много наших полегло, но вырвались, пошли дальше. Жрать нечего, хоть кору глодай».

Тут полковник прервался, с наслаждением прожевал кусок мяса, запил токайским. Петя заметил – разговоры в других местах стихли, все прислушивались к рассказу. А полковник продолжил: «Немцы далеко уж на восток прорвались, а мы лесами крались, к своим. А с самолётов фрицы листовки бросали – дескать, сдавайтесь. И каждое утро видим – то в одной, то в другой батарее бойцов не хватает, разбегались. Мы то, командиры следили, конечно, дисциплину старались поддерживать, да за всеми же не уследишь. А как-то утром комдив-2 тянет своего политрука, а у того листовка в руке и гимнастёрку со звёздами уже скинул (на рукавах гимнастёрок политработников были красные звёзды), какую-то старую промасленную натянул. Кричит-надрывается: «Отпусти, не хочу! Все здесь с голоду сдохнем! Уж лучше к немцам, они кормить обещают!» Полковник наш рассвирепел, уже кобуру расстегнул, а тут девка и говорит: «Товарищ полковник, разрешите обратиться к младшему политруку». Нам всем интересно стало, а девка политруку и говорит: «Еду мы добудем, и ты с нами за ней пойдёшь, только вот ночи дождёмся». И так спокойно говорит и взгляд ласковый-ласковый. А только от этих спокойных слов и ласкового взгляда побледнел политрук, листовку выбросил и ответил: «Есть пойти с вами за едой». А девка опять ласково говорит: «Ну вот и ладушки». Да вот ещё какая у нас беда была – ни одной карты не было, то есть были, но Восточной Польши, а по своей территории только по компасу и шли. Да у той девки карта, видать, в голове была. Взяла она, как стемнело, своих ребят, того крикуна и ещё двоих покрепче и двинулись они куда-то на юг. Через три часа слышим выстрелы и видим – ракеты над лесом. А ещё через час все вернулись невредимые и с мешками. А в мешках консервы немецкие и хлеб. Но девка ничего никому не дала, кричит: «Товарищ полковник, надо срочно отходить на запад!» «Как на запад, наши же на востоке?!» «Вот поэтому и на запад, немцы нас же сейчас искать будут, они же думают - мы на восток пойдём». Всё предусмотрела – как мы ушли, на прежнем нашем месте шум, крики, хорошо собак у них не было, ни хрена нас немцы не нашли.

Поели мы, поспали остаток ночи. День пересидели в лесу, пока девка со своими на разведку ходили. И вернулись с немецкой картой, по ней и вышли к своим уже в июле, у посёлочка какого-то в Витебской области, Лиозно. Когда прорывались девку в бедро ранило, так её ребята зубами, но вытянули к своим. А как вышли, она что-то такое сообщила командиру полка,  на который мы вышли, тот выше позвонил и девку как бы не сразу в Москву отправили. Ну а нас долго допрашивали, а потом за Волгу отправили. Там новые части РГК формировали заново. Так что, друг, не все девки на войне мешают. А та так любого мужика за пояс заткнёт». Петя решился: «Товарищ полковник, а вы не помните - как её звали?» «Не знаю, она только нашему комполка сказала. Но я раз слышал – во сне она говорила: «Мама, мамочка, с твоей Катей всё в порядке» и заплакала не просыпаясь». Полковник увидел - как изменилось лицо юного капитана. «А ты что, тоже её знал?» «Да, по-моему, это была она» - и Петя рассказал о тех сутках в приволжской степи и о рассказе полковника Глобы. Молча выслушали рассказ Пети офицеры, наполнили стаканы и помянули своих погибших товарищей и Петя, не колеблясь и не поморщившись, осушил свой стакан.

Настроение у всех в полку, от рядового до полковника было, мягко говоря, плохим. После неожиданно затянувшейся вольготной, по меркам фронтовой реальности, жизни в тылу, поступила команда готовиться к маршу, прямо на передовую. Но правильно говорят в армии – не спеши выполнять приказ, подожди немного и поступит команда – «Отставить!» Когда уже с ленцой, но всё же не мешкая, всё погрузили, эта самая команда и поступила, правда только 1-му дивизиону, отчего солдаты других с завистью смотрели на везунчиков. Причём приказано было орудия, снаряды передать другому ИПТАПу, тоже выведенному с передовой. Оставить только автомобили, но только для перевозки личного состава, «Студебеккеры» - тягачи пушек, отдать. Ещё взять приборы, средства связи, ну всё, кроме пушек и снарядов и немедленно ехать… Куда? Ещё глубже в тыл! Бойцы, да и офицеры не скрывали радости – отпуск от передовой продолжается. Огорчение читалось только на лице младшего лейтенанта с грозными именем и фамилией Иван Васильевич Грозовой, совсем не шедшей к щуплому 18-летнему мальчишке, только что закончившему ускоренный курс артиллерийского училища и всего 4 дня назад прибывшему в полк, в батарею капитана Ксенофонтова и принявшему 2-й огневой взвод. Его бывшего командира как раз за час до прибытия Грозового увезли в госпиталь. Бойцы взвода с облегчением восприняли это. Лейтенант Половцев, 40-летний мрачный мужик, надоел всем хуже немцев! 3 месяца он командовал взводом, придираясь к каждому пустяку. Не скрывал – был он совсем недавно подполковником, командовал артполком, не ИПТАПом правда, а гаубичным, 152-мм гаубицы, на 1-м Белорусском фронте. Да вот по приговору трибунала разжалован в лейтенанты. За что – не говорил, а Пете было всё равно – он жил предчувствием победного окончания войны и предвкушением возврата на гражданку, армейская жизнь уже, честно говоря надоела. Но всё же случайно узнал причину падения Половцева.

Подполковник в дни случившегося затишья на фронте праздновал свой юбилей. И, перебрав водки, приказал дать салют из всех стволов полка. (В 1944 -1945 гг. по штату в гаубичном полку было пять 4-орудийных батарей 152-мм гаубиц Д-1 или других гаубиц того же калибра). Два десятка 152-мм стволов грохнули так, что разбудили самого Жорку-мясника (одно из прозвищ Маршала Советского Союза Г.К. Жукова), как раз приехавшего поближе к передовой и, после ознакомления с обстановкой, мирно спавшего после сытного ужина с более чем ста фронтовыми граммами, как быстро выяснилось, всего в километре от позиции полка. Надо сказать, по неизвестной причине, маршал был в очень хорошем и почти мирном настроении. Поэтому он не приказал расстрелять юбиляра и даже не отправил его в штрафбат, а только либерально приказал судить. Вот трибунальцы столь мягкий приговор и вынесли. Правильно в народе говорят – 40-летие отмечать нельзя! Поэтому то Половцев и рвался показать свою строгость и принципиальность, рассчитывая вернуть звание. Петя не выяснял причины падения, узнал случайно – тогда, на банкете по случаю присвоения очередных званий, захмелев от водки, вышел на свежий воздух протрезветь. Уже стемнело и его не заметили стоявшие неподалёку командир полка РГК и его комполка, тоже вышедшие подышать свежим воздухом. Пьяному то кажется, что он говорит шёпотом, а на самом деле достаточно громко. Вот капитан и, не желая этого, услышал историю разжалованного.

Ну а что случилось с бывшим подполковником, почему к медикам угодил, Петя знал, сам видел. В то утро он на построении батареи заметил – Половцев как-то странно морщится и, то и дело, стараясь сделать это незаметно, потирает рукой грудь. И лицо у него мрачное-мрачное и какое-то синеватое да дышит тяжело. После построения позвал его к себе и спросил – не заболел ли его комвзвода? Видя, что комбат вроде искренне взволнован, злой и мрачный лейтенант сказал – да последние дни нога что-то отекает, побаливает. А с позавчера какие-то приступы – то и дело дышать тяжко становиться, давит что-то в груди, кашель и даже вроде мокрота сегодня с капельками крови. И даже, сняв сапог, задрав галифе и байковую кальсонину, показал действительно отёкшую правую голень. Только комвзвода надел сапог, как вдруг засипел, хватаясь руками за грудь, лицо страшно посинело, он часто-часто задышал. (Описана картина флебита с осложнением – рецидивирующей тромбэмболией ветвей лёгочной артерии). Прибежавший санинструктор растерянно засуетился, да капитан прикрикнул – «Давай быстрее к врачу его!» Живым довезли до врача, новенького, старшего лейтенанта. Семён Николаевич то погиб! Погиб совершенно нелепо! Как в мирное время – в автомобильной аварии. Ехал он в «Форде» попутном и водитель, не спавший трое суток, заснул за рулём, а тоже закемаривший майор медицинской службы этого не заметил. Так и въехали прямо в корму тяжёлого ИС-2 с башней, развёрнутой по походному – стволом длинной пушки назад. Вот набалдашник дульного тормоза и ударил в кабину. Водитель живой, только сотрясение мозга, да пару рёбер поломал, а Семён Николаевич сразу погиб. Тут то и появился Ваня Грозовой, представился командиру и сразу на взвод.

Капитан смотрел на совсем ещё мальчишку с погонами младшего лейтенанта. «Чего такой тощий? В училище что, плохо кормили?» «Нормально, по нынешнему-то времени. Из Ленинграда я. Всю блокаду там прожил…» И Грозовой тоскливо вздохнул. Петя помолчал и осторожно спросил: «А родные то…» Он хотел сказать – живы? Но быстро передумал и спросил – «Есть?» «Отец живой, его на фронт не взяли – специалист хороший, токарь-фрезеровщик. На заводе танки да пушки ремонтировал. А мама и сестрёнка погибли, ещё в феврале 42-го. По улице шли с водой, да не успели в бомбоубежище по воздушной тревоге, осколками бомбы сразу. Наша соседка видела. Их быстро забрали, не лежали на улице долго, как другие, и на Пискарёвку. А я с отцом на заводе был. Так и не знаем - где их похоронили. Там в ямы валили без счёта и имён». Грозовой говорил спокойно, уже свыкся с мыслью о том, что даже на могилу придти некуда, но в глазах такая тоска стояла! И Петя сам отвернулся, вытирая глаза – он тоже не увидит маму с папой.

Пересилив себя, приказал принять взвод, познакомиться с бойцами. «Товарищ капитан, а когда на передовую?» Капитан взглянул на нового взводного в глазах которого прочитал его мысли, явно направленные только на разгром врага и, улыбнувшись тепло новичку, сказал: «Не волнуйся, успеешь».
Ехали долго, часть дороги шла вдоль Дуная. С удивлением все смотрели на невиданное никем ранее сооружение – канатную дорогу через реку. А чуть дальше увидели – из воды широкой реки на берег шли толстые трубы. (Для снабжения войск инженерной службой 3 Украинского фронта были построены канатная дорога и подводный трубопровод для снабжения ГСМ). И везде видели, как тогда, в 43-м у Курска, противотанковые рвы, траншеи, окопы, подготовленные огневые для противотанковых пушек. Уже в темноте прибыли в посёлочек какой-то или, скорее, большое село с трудным для произношения русскому человеку названием. Наконец вылезли из машин и построились. Подбежавший боец что-то сказал комдиву. «Товарищи офицеры, все в тот дом» - комдив махнул рукой, указав на длинное одноэтажное здание. Вошли и поняли – школа. В зале собрались не только офицеры Петиного дивизиона, но ещё минимум целого полка, все, естественно, незнакомые. Без лишних слов начал речь майор, совсем невоенного вида – с добродушным лицом, толстенький, с большими очками. Но то, что он сказал, явно не вязалось с его сугубо штатским видом. По данным разведки через несколько дней противник начнёт наступление крупными силами, в том числе 6-й танковой армией СС на участке их 4-й Гвардейской армии. Немцам надо отбить последнее крупное месторождение венгерской нефти и сорвать наши планы по развитию наступления на Вену. В переброшенной с Западного фронта танковой армии тяжёлые танки – «Тигр-2». И не менее 60 танков и самоходок на километр фронта получается. Поэтому ваши подразделения получат новые мощные 100-мм пушки. Выбить у немцев танки! На овладение новой техникой есть не более 3 дней. О новых немецких танках офицеры слышали, а один из них уже сталкивался с этими грозными машинами летом 44-го, когда служил на 1-м Белорусском. В бою с ними он и получил ранение.

На ночлег Петя и его взводные с бойцами расположились в добротном кирпичном доме, почти целом – только в нескольких окнах стёкла выбиты. В небольшой комнате, где расположились офицеры, мебели не было, только щепки на полу – видать всё сожгли в печках. Одно окно было цело, в другом кто-то для тепла вместо стекла вставил фанеру. И небольшая печка была. А в ещё двух больших комнатах, где расположились солдаты и сержанты, стёкла уцелели. И была большая печь, одна на 2 комнаты. Из сарая натаскали сена – видать хозяин был мужик зажиточный – коров много было, судя по навозу и размерам сарая для сена, уже почти полностью растащенному, но им хватило. Бойцы пошли искать дрова, а Петя вышел на крыльцо. К счастью недалеко, у соседнего дома, в паре десятков метров валялись разбитые бочки и ящики. Рядом с соседним домом стоял новенький, казалось пахнущий краской, «Форд». Седоусый здоровяк с погонами сержанта, водитель, неприветливо взглянул на солдат и что-то сердито проворчал, видимо не заметив офицера. Непорядок! Петя пошёл к сержанту, но тут из дома вышла средних лет женщина в форме, с погонами тоже сержанта, а из приоткрытой двери до Пети донеслись девичьи смех и весёлые голоса. «Потапыч, чего возишься?! Всё готово, пошли быстрее!» «Антонина, сейчас, сейчас. Всё уже сделал и иду».

Петю так и разбирало любопытство – что за девушки в соседнем доме? Но тут к нему подлетел, чуть не сбив с ног, ефрейтор Чивилихин, его ординарец. Как обычно, торопясь и проглатывая звуки, затараторил: «Тарищ каптан, пшли! Там наши ткое несут!» К дому почти бежали трое бойцов, посланных на кухню за ужином. Кроме котелков с кашей и хлеба в противогазных сумках, один из них нёс большое ведро и с гордостью показал капитану и всем остальным. Ведро на 2/3 было заполнено крупными куриными яйцами. «Счас яичницу собразим!» - опять выпалил Чивилихин. У Пети рот наполнился слюной – яиц он не ел с начала войны. Только яичницу из американского яичного порошка. «А на чём жарить?» «А Гришка заместо сковродки уже большой лист жалезный нашёл, моет. Из НЗ банку свинячьей тшёнки взьмём, в ей жир». Все расселись вокруг кухонной печи, жир таял на железном листе, а двое солдат разбивали яйца и сливали их в котелки, чтобы сразу все вылить. В воздухе уже поплыл запах невиданного на войне деликатеса, как в дом ворвался мужик венгр, вполне внятно матерясь по русски. Из его слов стало понятно – эти грёбаные засранцы утащили его яйца! К разгневанному крестьянину подошёл ветеран и батареи и дивизиона и полка – Серёгин. Пихнув венгра своим здоровым пузом, сказал: «Не ори, отец. Не твои яйца, а куриные. Но это похуй. Не сегодня-завтра немцы пойдут. Все яйца на хер переколотят, и куриные и твои заодно». Венгр не успокаивался, продолжал ругаться на очень приличном русском матерном языке. Петя достал из сумки толстую пачку денег, некому переводить своё денежное довольствие, отсчитал десяток «портянок» и протянул венгру. Тот недоверчиво посмотрел на купюры с профилем Ленина, а Серёгин продолжил – «Не бзди, отец. Бери, бери, мы навсегда!» Венгр взял деньги, пересчитал и проворчал по русски: «Ну ладно, жрите». «Откуда русский-то знаешь?» «В ту войну, ещё в сентябре четырнадцатого в плен к вам попал, почти 4 года в России провёл». После ужина все разлеглись на охапках сена и заснули, естественно выставив часового. Хоть и глубоко в тылу, но надо.

Петя проснулся рано, ещё и светать не начало. Спать не хотелось и он вышел из дома. Посмотрел на небо – темно, звёзд не видно из-за облаков. Стоявший на посту часовой встрепенулся, увидев командира. У соседнего дома по-прежнему стоял новенький «Форд» с работающим двигателем и водитель уже грузил что-то в кузов. В окне был виден свет, тусклый, явно от самодельного светильника, мелькали силуэты людей. Дверь открылась и из дома вышли несколько девушек в маскировочных костюмах, с винтовками с оптическими прицелами. Снайперы! К дому подкатил мотоциклист и выкрикнул: «Старшему лейтенанту Сосницкой!» Одна из девушек взяла протянутый пакет. Мотоциклист включил электрический фонарик и в его свете Петя увидел знакомое лицо!  Не может быть! Катя?! Он присмотрелся – нет, эта девушка немного моложе на вид, да и ростом меньше. Но лицо было то самое, которое навсегда врезалось в его память там, в степи у Сталинграда! И фамилия! Может сестра? Ну так похожа! Он уже хотел броситься к девушке, но она скомандовала – «Все в машину, едем! Быстро!» А к Пете уже бежал ефрейтор, крича: «Тарищ каптан, сбор!»

На поле стояли рядком 12 невиданных раньше противотанкистами пушек. С длинными толстыми стволами с дульными тормозами, на спаренных колёсах, таких же, как и на ЗИС-2, от полуторки. Приехавший на «Додже» майор с пушечками в петлицах пояснил – полевая 100-мм пушка БС-3. Полевая она в общем то только по названию, а вообще-то, главное её назначение – противотанковая. Прошибёт любой танк немецкий. Начальник артиллерии армии твёрдо сказал – есть не более 3 дней, чтобы овладеть новым оружием. Прибывший майор беспощадно гонял и солдат и офицеров дивизиона по матчасти. Разрешал только каждые 2 часа минут по 10 оправиться и покурить. На следующий день стрельбы. Первыми стреляли Петя и командиры огневых взводов. Сначала выстрелил по щиту. Пушка аж подпрыгнула на месте, послав снаряд. Хорошая оптика, первый выстрел в цель! После нескольких выстрелов пушка стояла совсем не на том месте, где первоначально, хоть сошники и глубоко ушли в землю. Петя поморщился – прицел сбивается! И силами расчёта хрен поставишь пушку на место, тем более не покатишь – мощное орудие весит 3,5 тонны. И чем её возить? И «Студер» может не вытянуть. Вопрос о тягачах разрешился к вечеру второго дня, полностью занятого огневой подготовкой – рыча двигателями подползли гусеничные «Сталинцы».

Утро третьего дня началось как обычно – стреляли из новых пушек. Наводчик орудия из 2-го взвода, хоть и клал снаряды точно в цель и убедился – даже на 1000 метрах бронебойный запросто пробивает подтащенные на поле «Тигр» и «Пантеру» и в лоб и сквозь оба борта, недовольно матерился. «Чего ты, Степан Васильевич?» «Да глянь, товарищ капитан на набалдашник энтот!» Наводчик ткнул рукой в сторону дульного тормоза. «Сейчас то земля сырая, да мёрзлая и снег. А коли сухо будет, так он такую пыль подымет! Немец по пыли сразу увидит! И прыгает посля выстрела!» «Зато бьёт далеко, ты танк близко не подпустишь» «Ну-ну, ёб иху мать, инженерОв энтих! Их бы на поле супротив зверей фрицевских!» Но в целом были довольны новыми пушками – мощная штука! По словам того майора, учившего Петиных пушкарей, на Курской дуге он командовал батареей трофейных 88-мм зениток, БС-3 мощнее немецкой пушки. (На Курской дуге Красная Армия использовала много трофейных орудий, в т.ч. зенитных, захваченных в Сталинграде, как противотанковые). Только пообедали наспех, как примчался на мотоцикле связной. Петя прочитал переданный приказ и…

«По машинам!» Солдату на войне собраться, что лысой девке причесаться. Через 30 минут дивизион уже выстроился в походную колонну. По прифронтовой дороге ползли хоть и не быстро, но почти без остановок. Только на подходе к указанному рубежу – в километре от берега озера Веленце, когда оставалось всего пяток километров, колонна, повинуясь повелительно взмахнувшей красным флажком девушке-регулировщице, остановилась. Петя вылез из кабины и взобрался на её крышу – впереди был затор – дорогу перегородили две самоходки с длинными стволами мощных пушек. Петя видел раньше похожие, на шасси тридцатьчетвёрки – СУ-85. Эти были почти такие же, но над рубкой виднелись командирские башенки и стволы пушек были длиннее и толще. (СУ-100. И БС-3 и пушка СУ-100 Д-10С созданы на базе ствола 100-мм корабельной пушки Б-34. Она разработана в 30-е годы 20-го века по советскому заказу итальянским конструктором Э. Минизини. Танки Т-54 и Т-55, вооружённые пушкой Д-10С до сих пор не просто состоят на вооружении многих армий мира, но и успешно воюют. Как видим – устаревшего оружия не бывает. Кстати, до сих пор нет приказа министра обороны РФ о снятии с вооружения СУ-100. Формально это самоходное орудие состоит на вооружении армии России. А БС-3 до сих пор несут службу в одном из артиллерийских полков береговой обороны Вооружённых сил России. А часть этих пушек и самоходок находится на хранении и в любой момент они могут быть использованы по прямому назначению). Что там произошло – не понять было, да и без них разберутся. Водитель тягача, в котором ехал комбат, молодой белобрысый парень в промасленном ватнике подошёл, как-то смущённо смотря вбок. «Товарищ капитан, разрешите обратиться». «Обращайтесь». «А нас к вам как – надолго?» Петя не успел ответить, как выскочил откуда-то высокий черноволосый старший сержант – командир отделения тяги. «Навсегда! Понял, Самохин?! И кончай ****еть, доведёшь ведь до греха! Извините, что перебил, товарищ капитан».

Самохин юркнул назад в кабину и затих. А старший сержант пояснил – этот на войне уже с июля 41-го, но всё был в тыловых подразделениях, грузы возил. А 2 дня назад приказ пришёл – всех в артиллерию кинули. Вот и боится парень, на фронте то не был. А вот Грозовой, с горящими от нетерпения глазами, нервно ходил взад вперёд – не терпелось мальчишке бить немцев. Впереди раздался шум-гам и слышный далеко отборный мат. Самоходки наконец-то освободили дорогу, но регулировщица пропустила сначала идущие в тыл несколько машин. Одна из них, тот самый новенький, но уже с разбитым правым боковым стеклом кабины «Форд» медленно проползла мимо стоявшего на крыле «Сталинца» Пети буквально в паре шагов. И в кузове он опять увидел ту девушку, удивительно похожую на Катю. Она сидела, привалившись спиной к борту и крепко спала, вместе с ещё несколькими девушками, и во сне крепко прижимавших к себе снайперские винтовки. А в кабине, рядом с шофёром сидела та женщина средних лет. Через разрезанные рукава маскировочного костюма и ватника виднелся свежий бинт, обмотанный вокруг плеча. Женщина кусала губы от боли, но Петя не услышал ни звука, только разобрал басок шофёра: «Терпи, Тоня, скоро на месте будем. Да и рана у тебя… Так, херня».

И вот дивизион на месте. Хорошо – окопы для пушек, траншеи уже вырыты. Только окопы  расширить надо – их явно рыли или для ЗИС-2 или ЗИС-3, а их то 100-миллиметровки поздоровее будут. Ну, земля Венгрии хоть и зимняя, мёрзлая, но не до гранитной крепости как там, в степи у Сталинграда. В Европе зима мягкая, да по календарю уже и весна началась. За час всё сделали и, как пишут в романах, наступила тревожная тишина. Ужин подвезли вовремя и землянки были уже готовы, так что где-то в 2 ночи Петя лёг поспать. Разбудил его громкий голос командира дивизиона: «Подъём, комбат!» Комдив Пригожин  был человек образованный, начитанный, не то что раньше – майор Ковалёв. «Вставайте, граф, вас ждут великие дела!». Во время затишья в шутку, подражая западноевропейской средневековой феодальной  иерархии, называл командира полка королём, командиров дивизионов герцогами, командиров батарей графами, командиров взводов баронами, командиров орудий рыцарями-баннеретами. «Что, началось, товарищ майор?» «Почти, пошли, посмотрим - что у тебя в батарее»…

Петя взглянул на свой «Лонжин» - 8:38. Комдив уже ушёл и всё тихо, немцев и не слыхать. Только он присел на снарядный ящик, как глаза сами закрылись и тут же открылись от грохота взрывов. Немцы начали артподготовку. Как всегда минуты казались длинными-длинными. В промежутках между взрывами Петя слышал чьи-то крики, матерную ругань и вроде стон. Он видел – как санинструктор пробежал по траншее к позиции второго орудия, но тут высунулся из ровика белый как снег телефонист. В трубке голос комдива: «Сейчас пойдут! Танки, держись, комбат!» В стереотрубу Петя увидел привычную картину - к линии обороны шли танки. Что это? Среди привычных силуэтов он увидел громадины больше угловатого «Тигра» с длиннющими стволами мощных пушек. Грохот артподготовки стих – Петя опять взглянул на часы – 9:10. А дальше смотреть на часы было некогда – надо было управлять огнём батареи. И всё было как и раньше – разрывы танковых снарядов совсем рядом с орудиями, грохочущие выстрелы своих 100-миллиметровок, дымы над горящими танками, стоны раненых, мат-перемат, лужи крови под убитыми. Что-то кричал своим бойцам Грозовой. И тут совсем близко из дыма взрывов вывернулась громадина незнакомого немецкого танка. Натужно рыча двигателем, он шёл прямо на первое орудие, стреляя из обоих пулемётов – курсового и спаренного. А первое орудие молчало, молчало! Петя крикнул Чивилихину – «Беги к первому!» Ефрейтор всё понял без объяснений и рванул по траншее. Громадина танка всё ближе, а соседнее орудие не может ударить – из-за выстрелов пушка сместилась и танк вышел из угла обстрела! И тут Петя увидел поистине чудо. В минуты страшного душевного напряжения у людей появляются невиданные силы! И сейчас расчёт соседнего орудия подхватил станины и страшным рывком развернул трёх с половиной тонное орудие стволом к танку! Трассер снаряда промелькнул и упёрся в стык верхнего лобового и бортового листов брони. Снаряд ударил под острым углом – рикошет! Трассер взмыл почти вертикально вверх. Но танк развернуло почти на 90 градусов и он, видимо неуправляемый, попёр вдоль линии обороны прямо к берегу озера, видимо отколовшимися от внутренней поверхности броневых листов кусками стали был ранен или убит водитель. Только башня медленно вращалась, поворачивая длиннющий ствол мощной пушки. («Тигр-2», иногда называемый «Королевским тигром» имел мощную 88-мм пушку с длиной ствола 71 калибр). Видимо оглушённый попаданием снаряда в танк его наводчик не смог точно навести пушку на цель – первое орудие батареи. Осколочно-фугасный снаряд ударил метрах в 30 от противотанковой пушки, рядом с недобежавшим до неё Чивилихиным. Ефрейтор, прошитый осколками, рухнул замертво. Ещё один снаряд ударил в бронированное чудище, на сей раз в башню, комбат видел - как взлетели вверх куски пробитой брони. Танк вздрогнул, но продолжал ползти с замершей и перекошенной башней. Только когда он по погон башни погрузился в стылую воду озера, застыл навсегда. Комбат не следил за временем, но уже темнело, а бой не стихал. Уже совсем стало темно, а немцы шли и шли, а артиллеристы и пехотинцы отбивали и отбивали их атаки. В тылу, вдалеке позади огневой позиции батареи в воздух поднялось пламя не похожее на пламя горящего бензина немецких танков. Телефонист протянул комбату трубку – охрипший голос Пригожина прохрипел: «Немцы вклинились на 4 километра, ворвались в этот, как его, Шерегейш. Держись, капитан!» «Товарищ майор! Снарядов подбросьте!» «Будут через пяток минут!» Танки с бронетранспортёрами то пёрли вперёд, то откатывались назад, оставляя перед линией обороны замершие и горящие машины. Но стреляли немцы метко даже в темноте! (В наступательной операции у Балатона «Весеннее пробуждение» немцы применили приборы ночного видения, что позволило им вести бой в полной темноте).

Петя не сразу услышал, как  к нему обратился подбежавший младший лейтенант Грозовой весь вымазанный мокрой землёй. С перекошенным лицом, чуть не плача, Грозовой выкрикнул: «Товарищи капитан, у меня оба орудия повреждены, не могу стрелять!» Комбат не успел ответить – осколок снаряда ударил его в спину, пробив мышцы, нижние рёбра, разорвав печень, воротную вену и нижнюю полую вену. Он только успел прошептать, но Громовой разобрал невнятную речь командира: «Давай, Ваня, теперь ты командуй». И душа Петра Ильича Ксенофонтова, командира батареи, гвардии капитана, отлетела туда, куда улетают души солдат, бившихся с врагом. Петя был комсомолец. Но сражался он не за Мировую Революцию, не за светлое будущее всего человечества - коммунизм! Как многие миллионы советских солдат и офицеров, тоже с комсомольскими и партийными билетами в карманах, он сражался за Родину!!!

Гвардии капитан Пётр Ильич Ксенофонтов погиб в ночь с 6 на 7 марта 1945 года в первые сутки Балатонской оборонительной операции. Его дивизион и батарея оказались на самом острие удара 6-й танковой армии СС. Капитан погиб на НП, управляя огнём батареи, убитый осколком снаряда. Высылать похоронку было некому – отец капитана, доктор исторических наук Илья Яковлевич Ксенофонтов 46-ти лет, несмотря на бронь, в октябре 1942 года добровольно ушёл на фронт. Рядовой И.Я. Ксенофонтов погиб 20 сентября 1943 года в бою на подступах к Смоленску, похоронен в братской могиле в посёлке Колодня. Мать капитана Софья Михайловна Ксенофонтова 46-ти лет, доктор филологических наук, заведующая кафедрой зарубежной литературы, умерла 27 октября 1943 года в терапевтическом отделении Боткинской больницы, через два дня после получения извещения о гибели мужа. Заключение патологоанатома гласило: «Трансмуральный инфаркт передней стенки левого желудочка с распространением на переднюю сосочковую мышцу с её разрывом, отёк лёгких». Личные вещи капитана, а их и было то всего ничего – золотые часы, и почему-то более двух лет носимая старая топографическая карта, взял его друг. Толстую пачку не нужных на фронте денег поделили офицеры дивизиона.

***
Командир поискового отряда, подполковник запаса Виталий Иванович Потапов на первый взгляд был угрюмым, недалёким, малообразованным человеком. Но это на первый взгляд. Если кому-нибудь удавалось его разговорить, то Виталий Иванович оказывался остроумным, высоко эрудированным человеком, прекрасным собеседником. Жаль только - разговорить его было очень трудно, даже после пол-литры с хорошей закусью. Поэтому ребята не стали спрашивать - где и как он достал эту старую топографическую карту. Все удовлетворились кратким пояснением командира – «Друг дал, а ему от деда досталась». На оборотной стороне карты была надпись простым карандашом (потому и сохранилась) чётким, красивым почерком: «44-й ИПТАП, 1-й дивизион, 1-я батарея, лейтенант Пётр Ильич Ксенофонтов». На самой же карте был изображён кусочек одного из районов Волгоградской области. На карту была нанесена позиция артиллерийской батареи. За вторым орудием был небольшой холм. На его восточном склоне был поставлен условный значок, обозначающий блиндаж и около значка написаны два слова: «Катя, кроманьонец». Все недоумевали, пытаясь понять – что значат эти слова. Виталий Иванович коротко сказал: «Поедем туда, раскопаем, поймём. Возьмём с собой специалиста».

И в день отъезда пришёл со специалистом – очень красивой и очень высокой, выше всех парней отряда, светловолосой, синеглазой девушкой. Командир коротко представил высокую красавицу: «Марина Васильевна Сосновская, младший научный сотрудник института антропологии, дочь моего бывшего командира». День был жаркий, девушка была в майке и шортах, поэтому все увидели небольшие шрамы на левых предплечье и бедре. Видно было – над шрамами поработал пластический хирург, они были почти незаметны. А на шее девушки висели бусы из янтаря и с двумя клыками какого-то хищного зверя! Все ребята немедленно влюбились в высокую красавицу с холодным лицом и даже немного высокомерным взглядом. Парни перетаскали оснащение и личные вещи в грузовик, девушке не пришлось и пальцем пошевелить, пока грузили её вещи, все наперебой предлагали свои услуги. Холодно поблагодарив ребят, девушка уселась на сиденье в автобусе и так посмотрела на парней, что никто не рискнул подсесть к ней. В пути Марина односложно отвечала на вопросы, не вмешиваясь в общую беседу. Заночевали в гостинице небольшого провинциального городка и к вечеру второго дня пути были на месте. В сумерках никто, конечно, раскопки начинать не собирался, поэтому разбили палатки и заночевали. Для Марины разбили отдельную палатку.

Наутро принялись копать. Марина наравне с парнями орудовала лопатой, то и дело со скрежетом натыкавшейся на ржавые металлические осколки. За день успели докопаться до каких-то полусгнивших брёвен, исследовательский азарт подгонял, но в темноте же не покопаешь. Совместный труд сближает – Марина оттаяла, вместе со всеми сидела у костра, пела песни с ребятами, ела печёную картошку и рассказывала о том, как бывала в экспедициях. Самый младший, 14-летний Витька Филатов, осмелился спросить: «А вы в баскетбол не играете? А какой у вас рост?» Девушка улыбнулась мальчишке и неожиданно ласково ответила: «Играю, а рост 205 сантиметров». «Марина Васильевна, а откуда у вас эти шрамы?» Девушка помолчала, а потом неожиданно охотно, гордо посмотрев на парней, ответила: «Да ещё в позапрошлом году, в экспедиции, рысь бросилась. Мы тогда в Сибири стоянку древнюю у Мальты раскапывали. Уже работать кончили, я картошку на ужин чистила, а она из чащи выбежала и прямо на меня. А мне накануне отъезда охотничий нож подарили, длинный, так я им прямо до сердца ей достала, она только успела руку и ногу когтями зацепить и разок куснула. Прививки потом от бешенства делали» и замолчала уже до отбоя. На следующий день сняли слой земли, убрали брёвна и увидели такое! В практически нетронутом блиндаже пустыми глазницами черепов на ребят смотрели два скелета – один тёмно-коричневого цвета, в окружении каких-то камней, явно обработанных, рядом с костями лежали просверленные громадные клыки и когти каких-то хищников. Второй скелет, светлый, почти белый, с истлевшими кусками сукна, перепоясанный кожаным командирским ремнём, всё ещё сжимающий правой рукой поржавевший ТТ. На рёбрах блеснули эмалью три ордена – Красного Знамени, Красной Звезды и Отечественной Войны 2-й степени. В полном молчании ребята смотрели как Марина, сфотографировав и обмерив скелеты, осторожно складывает черепа и кости в заранее приготовленные ящики. Через месяц поисковики с волнением читали ответы из институтов антропологии и археологии, из криминалистической и судебно-медицинской лабораторий, из ЦАМО (центральный архив министерства обороны).

Да, тёмно-коричневый скелет, по заключению специалистов, принадлежал женщине кроманьонского типа,  не старше 20 лет, судя по длине длинных трубчатых костей ростом 205 см. Когти и клыки принадлежали рыси, пещерному льву и какому-то громадному хищнику из семейства кошачьих, возможно зверю вроде смилодонта. Кроме того, вместе с зубами хищников имелись и человеческие зубы. На 12-м грудном и 1-м поясничном позвонках имелись явно травматические повреждения, нанесённые острым предметом. Определить возраст находки невозможно, так как она не находилась на месте обнаружения. Но, судя по технике обработки кремня и обсидиана, можно предположить – эпоха позднего плейстоцена, 35000 – 25000 лет до нашей эры. Второй скелет тоже женщины и такого же, 205 сантиметров роста, возраста 20 – 25 лет. В теле 10-го грудного позвонка был найден металлический осколок, весом 7 граммов, разрушивший этот и соседний, 11-й позвонок. В 6-м ребре слева круглое, видимо пулевое, отверстие. Ответ же из ЦАМО разочаровал ребят. По номерам орденов установили их обладательницу – старший лейтенант Екатерина Васильевна Сосницкая, 1918 года рождения, уроженка города Можайска Московской области. А больше ничего – в личном деле имелся вкладыш, в котором было указано, что остальные сведения изъяты по приказу начальника РУ Генштаба РККА 22 февраля 1943 года… (Разведывательное управление Генерального штаба Рабоче-Крестьянской Красной Армии. В то время существовали РУ Генштаба РККА, подчинённое начальнику Генштаба и занимавшееся работой против Германии и её союзников, и  ГРУ – Главное разведывательное управление, подчинённое непосредственно Наркому обороны, т. е. И.В. Сталину, занимавшееся разведкой в других странах).