Мне все приходится придумывать

Теплом
Кажется, время остановилось,
тьмою сгустилось за тихим окном.
Миг постояло и покатилось.
Ночь постепенно сменяется днем.
 
Больше не плачу, не беспокойся.
Сердце омылось дождем проливным.
Как в колыбели, качаю солнце -
в зябких ладонях ушедшие дни.
 

О счастье
Наверно, ждать не перестану,
и можно ль сердцу запретить?
Хотя подспудная усталость
уже в окошечко стучит,
 
тихонько шепчет: "Успокойся,
ну, сколько можно сочинять?"
Но солнце круг проходит полный
и возвращается опять.
 
Оно не сетует, не плачет,
желая только одного,
чтоб солнечный веселый зайчик
коснулся взгляда твоего.


Птица
Как давно не видела тебя
и стихов так долго не читала.
Горький сон за нити теребя,
не решалась все начать сначала.

Если б сесть мне в лодку и веслом
оттолкнуть далекий берег разом!
В небе птица голубым крылом
в облаках меж двух блестящих радуг

пишет письма от тебя ко мне...
Радуга - хорошая примета.
Той веселой ласковой весне
перетечь бы в нынешнее лето.


Баюкаю
Баюкаю любовь, баюкаю.
Спи, ни о чем не беспокойся.
Как долго ты была лишь мукою,
ну, а теперь сияй, как солнце!
 
Разнежь во снах моих все лучики,
рассыпь все зайчики цветные...
У нас с тобою все получится,
в разлуке  память не остынет.
 
Пусть даже встреча тает облаком,
а письма тонут на рассвете.
В далеком сне плыву на омике,
его ладонью пахнет ветер.


Живу...
Живу, как все, и делаю, что должно.
Встав на рассвете, тихо помолюсь,
чтоб не закрылась память горькой ложью
и в сердце не померк последний луч,
 
чтоб не остыла, облетев сомненьем,
и не исчезла вера в чудеса.
Наивность детства ласковою сенью
пусть не уходит с моего лица.


Доверчивей
Этот год полегче, чем прошедший.
Тает молчаливая печаль,
и душа доверчивей и четче
нарисует навь и близь, и даль.

Что ушло - прошло, туда дорога.
Горький привкус время истончит,
подбирая как лекарство, строго
тень и солнца теплые лучи,

память холодя и согревая
сказкой на ночь, как еще лечить?
День растет от января до мая,
а в июле - лучшие врачи.


Берег
Время-то было какое!
Солнечных дней волшебство
все ж не дарило покой нам,
напрочь лишало его.

Время-то было какое!
Если уж лили дожди,
слезы их множили втрое,
лишь бы ты не уходил.

Так ожиданием полнит
реки истаявший лёд...
Берег покинутый помнит
влагу в засушливый год.


***
Нежной зеленью сады,
чистым цветом небеса
растревожат, словно ты
заглянул в мои глаза.

Если капельки дождя
к сердцу путь заполонят,
ты простишься, уходя,
а потом придешь назад.

Только песни соловья
и в метели слышу я.
Тихим эхом отзовется
на твой сон душа моя.


Мера
Какою мерою отпустится?
Бесценная моя печаль
нисходит так неровно, сгустками,
и ничего уже не жаль.
Не жаль того, что мне обещано.
Не жаль того, что не сбылось.
Просветами кружится лесенка,
тихонько убывает злость.
Меняет черные на белые
аккордеон свои лады.
Я ничего тебе не сделала,
а ты сказал мне: "Уходи,
коль никогда у нас не сбудется,
не предначертано судьбой.
Бессонною судьбой, бездонною,
плывущей мимо нас с тобой."

Тихонько убывает нежность.
А горечь клавиши навзрыд
так безутешно, так по-детски
надавит... Все еще болит,
что в памяти осталось. Стерлось
немного, стало чуть бледней.
И принимается покорно
мной череда сиротских дней.


Чаша
Только дорога лечит,
небо тугой волной.
Крыть твою карту нечем,
нету тебя со мной.

Облако за окошком
мчится, не отстает.
Дождик мне на дорожку
чашу вина нальет.

- Пей, говорит, не слушай,
слезы зазря не лей.
Я разрисую тушью
книгу судьбы твоей.

Будешь читать по строчке
да отпивать глоток,
утра листать и ночки,
может, и будет толк.

Станешь веселой, пьяной
с огненного вина...
- Ну, напустил тумана!
- Пей, говорит, - до дна.


Полоса
Мы плывем полосой дождя,
словно небо смывает память.
Там, за тучей, встанет звезда,
чтобы было не больно падать.

Разольется седой рассвет,
потеряет в тумане лето...
Чем же сердце мне отогреть,
если нет от тебя ответа?


Благодарю
Все так, как есть, другого и не надо.
И я за все судьбу благодарю.
Пусть полоса густого листопада
начнется ровно по календарю.

Пускай плоды сезонные созреют,
и не заставит себя ждать зима.
И я не раньше срока постарею,
а час пробьет, приду к тебе сама.


Зима
Ты был рядом со мною долго,
и казалось, что навсегда.
Наша осень была прогорклой,
а зима теперь - на года.
Если стебель невольно ранят -
не услышать до неба крик.
Оглянусь... А вослед мне взглянет
одинокий немой старик.


Светлое
 Помнишь, я во сне с тобой играла?
Девочкой на берегу реки
я песок в руках перебирала...
как же хрупки наши островки!
 
В светлых облаках плескались рыбки,
корабли волной высокой шли.
Было счастье тихим-тихим... зыбким...
далеко, далёко от земли.


Поэзия
Живешь поэзией во мне.
И новые даешь побеги.
И вырастают обереги,
стремятся к солнцу, а луне
диктуют сладостные сказки...
И остаюсь в твоей я власти.


***
Мне все приходится придумывать,
хотя история проста.
Катились рядом наши улицы,
и были светлыми места
под тихим небом, звездным крошевом...
Застыло время на века.
Как горько мы листаем прошлое
из нынешнего далека.
Отсюда все возможным кажется,
как жаль, тогда мы не смогли
простить друг друга за хорошее
на верном краешке земли.
И разошлись от тихой пристани.
И распрощались навсегда.
В былое вглядываясь пристально,
нам сны приходят, как беда.


С куклой
Не играют девочки в войну,
но в войну играют все ж в игрушки.
С куклой засыпают на подушке,
делят с нею скудную еду.

Наряжают свою куклу-дочь
и плетут старательно ей косы,
все свои недетские вопросы
вместе с ней пытаясь... превозмочь.


Дочки мои
Дочки мои, доченьки,
внучки мои, внученьки.
Плачут по вам глазоньки,
стонут мои рученьки.
 
Поплывет суденышко
по воде студеной.
Уведет лебедушка
от судьбы бедовой.
 
Заскользит по реченьке,
облакам шелковым -
плакать больше не о чем,
горе-то пустое.
 
Дочки мои, доченьки,
ночки зоревые.
Слезы мои светлые,
легкие, живые.