Хозяйка пруда

               

                В деревне нашей небольшой
                Людей и так негусто было.
                Их большинство война сгубила.
                Будь проклята за всё она!

  Речка в нашей деревне совсем маленькая, но вода в ней светлая-светлая, потому что она течёт из родников и по заросшей кустами смородины, черёмухи и тальника долине. Дома в деревне строились, а затем и стояли вдоль речки, и почти по её изгибам. Даже дорога грунтовая была извилистой. Хотя строили "на скорую руку", но думали о долгой жизни в этом месте. Жили дружно и счастливо, пока в колхозе были мужики, пока колхозом руководил хороший человек и порядочный семьянин Марковей Васильевич. Как только его в 1937 году забрали по линии НКВД, колхоз стал хиреть. Председателей меняли ежегодно, а о Марковее Васильевиче и о его дальнейшей судьбе в деревне никто ничего не знал. Колхоз жил старыми запасами. С планом перед государством кое-как, но справлялся, а колхозникам трудодни только учитывали, а оплачивать их было нечем. Зерно для посева получали в районе, а урожай сдавали согласно плану. Вскоре на нашу Родину напали фашисты, жизнь в колхозе стала совсем трудной - всех мужиков призывного возраста направили на фронт, где многие из них сложили свои головы, домой не вернулись.
 
 Вот в это время, когда и зерна-то в колхозе не было, в деревне появились два мужика. Старшего из них, бородатого, со стрижкой "под горшок", звали Лукой, а младшего, который был ростом значительно выше первого, - Петром. Он был сыном Луки и немного слабоват мозгами.
 
 Председателем колхоза тогда был Попов Филипп Семёнович. Он же и кузнец, и глава семейства, состоящего из одиннадцати душ. Попова и уговорил Лука на сооружение в нашей деревне мельницы. В колхозе тогда уже работали только женщины и ребятишки. Все мужики ушли воевать с немецкими захватчиками. Всем колхозом соорудили плотину, вероятно, надеялись на хорошую жизнь в будущем. Образовался пруд. Лука с Петром стали строить деревянное колесо, которое, якобы, должно было крутить жернова. Не меньше года они строили это колесо, но никак не могли отцентровать его, в результате колесо никак не вертелось при пуске воды по жёлобу,направлявшему воду прямо на колесо.

  Попова с председателей сняли, из района прислали женщину, которая выгнала из деревни "горе мастеров". А пруд так и остался, по его берегам рос тальник и черёмуха. Ребятишки купались в пруду, прыгая в воду прямо с деревьев.

  Однажды прибежавший с пруда семилетний Ванюшка, глотая воздух и слова, поспешил выкрикнуть обнаруженную им новость:
  - Бабушка Маня, в нашем пруду русалка завелась. Я только что её видел - она сидела на талине. А хвост её был опущен в воду!
  Улыбаясь, бабушка то ли спросила, то ли ответила:
  - Видно, не зря про русалок рассказывают люди.

  У окна, обращённого к югу, за починкой обуви (ремонтировал Ванюшкина сапожки) сидел дед Агафон. Пряча улыбку в давно поседевшие усы и бороду, дед возразил:
  - Эко, ты, брат, хватил! Видно, с испугу. И никакая это вовсе не русалка. Это Райка Кистерева. Бесстыдная. Она с малых лет ранними утрами купается в речке, - закаляется. Хорошая девушка. Выросла. Окрепла. Ну, прямо-таки Венера - красавица, но продолжает купаться без одежды. Пора бы ей замуж, да не за кого отдать - всех наших ребят проклятущая война покосила. 

  Ванюшка стал было возражать деду Агафону, убеждая его, что это никакая ни Райка, которую знают все в деревне, а самая настоящая русалка с длинным хвостом.

  Дед в свою очередь твердил, что это именно Райка Кистерева, что он сам как-то заглядывался не её прекрасное тело, которое так искрилось множеством блёсток, что невозможно было глаз отвести.

  Так они долго вели разговор, пока бабушка не вмешалась и попросила деда не спорить с внуком, а на время согласиться с его доводом, что именно русалку, а не Райку видел внук на пруду. Она подошла к деду и почти на ухо ему прошептала:
  - Ну что связался с ребёнком? Рассказываешь ему - "загляделся", "глаз не отведёшь"! Соглашайся пока с доводами внука!

  На том и решили - это была русалка.