ЛЕНЯ

               

     Зиночка проснулась, когда в квартире было тихо, видимо, родители ещё спали. Зиночка, в силу малости возраста, ещё не понимала, что сегодня праздник Первое мая – день солидарности трудящихся всех стран, поскольку, в её только что начинающейся жизни, это был лишь второй такой день и ей не было никакого дела до трудящихся и их солидарности. Она и слов то таких не знала.

     Выбравшись из своей кроватки и усевшись на коврике, она деловито натянула на ножки мягонькие тапочки и отправилась к окну. Сквозь ветки огромного тополя, когда-то неудачно посаженного, в один из субботников, слишком близко к дому, ярко светящее солнце, мелкими лучиками пробивалось на лоджию. Это был один из тех редких случаев в Ленинграде, когда конец апреля и начало мая больше похожи на лето, нежели на, как правило, холодную весну. Газоны, ещё недавно укрытые кучками грязного снега, ярко зеленели, на деревьях начали лопаться почки, дворники успели подмести с просохших тротуаров, накопившийся за зиму песок и порывы ветра уже не бросали его в лица пешеходам.

     Зиночка радовалась солнышку, ей хотелось выйти и дотронуться до жёлтых пятнышек, весело плясавших на доске, прикреплённой на ограждении лоджии. Она уже дотягивалась до ручки двери и знала, что, если её потянуть вниз, дверь откроется и туда можно будет выйти. Однако, за такое самовольство, можно было и быть наказанной, что приводило к внутренней  борьбе, которая, как оказывается, присуща даже такому маленькому человечку.

     Эта история могла бы и не состояться, если бы внимание Зиночки не привлёк странный звук, едва доносившийся из-за двери. Было такое впечатление, что там сидит такая же маленькая девочка и хнычет. Маленькое сердце Зиночки не могло вынести чьего-то страдания и желание помочь пересилило возможность наказания. Дверь была открыта и через пару минут, вопль ребёнка – «Мама, мама, смотри, что я нашла!», взметнул с кровати, мирно спящих родителей.

     Перед испуганными, ещё не до конца проснувшимися старшими, предстал ребёнок в ночной рубашечке, с протянутыми в их сторону ручками, в которых лежало нечто, истошно пищавшее. Писк, даже отдалённо, не напоминал мяуканье, которое должно было издавать это нечто, так как в руках у дочки лежал крохотный котёнок.
     «Зинуля! Ты где это взяла?» - закричала мама, совершенно обескураженная, не столько появлением дочери в незапланированное время, сколько появлением в запертой квартире, инородного тела, которое попасть сюда, кроме как сверхъестест-венным путём, никак не могло.

     «На балконе» - пролепетала малышка. Вместо того, чтобы забрать котёнка из рук дочки, мама отправилась осматривать лоджию, чтобы убедиться, в отсутствии там ещё кого-то и только потом, вернувшись в спальню, взяла у дочки, продолжавшего отчаянно пищать, котёнка.

     Несчастное животное имело ужасающий вид. Во – первых - оно было грязным до неузнаваемости и представляло какой-то серый комок. Во – вторых – существо было худющим и чувствовалось, что со дня рождения, которое произошло недели три назад, его кормили не так уж часто. В – третьих - у котёнка был подбит глаз, и из него сочилась какая-то жидкость, так что видел он, по всей вероятности, только одним.
 
     Буквально содрогаясь от брезгливости, мама, сопровождаемая дочерью, понесла котёнка в ванну и посадила в неё, затем, набрала в тазик тёпленькой воды, налила туда шампунь и стала отмывать нового члена семьи. Что котёнок станет таковым, у неё сомнений уже не было, ибо было совершенно понятно, что Зиночка не даст отправить его туда же, откуда он, невесть каким способом попал. Вскоре выяснилось, что котёнок, отнюдь, не серый, а светло-рыженький с обширными белыми пятнами, разбросанными по тельцу.

     Под неусыпным бдением дочери, котёнок был закутан в полотенце, а затем досушен феном. Глаз был промыт, слабеньким раствором испитого чая. К этому времени, папа, лишенный возможности отоспаться в праздничный день, включился в процесс. Из холодильника было извлечено молоко, подогрето и налито в блюдце. Преображённый котёнок, посаженный у блюдца, продолжал пищать, тупо рассматривая одним глазом белую поверхность молока. Пришлось макнуть мордочку в молоко, и тогда началась вакханалия чревоугодничества.

     Котёнок стал, с бешеной быстротой, лакать молоко, медленно продвигаясь к блюдцу, пока не влез в него с передними лапами. Вылакав всё блюдце и убедившись, что там ни капли не осталось, он вылез из него, облизал мордочку, фыркнул, отряхнулся и, уже молча, отправился, в сопровождении всего семейства, осваивать новое пространство.

     Он заглядывал во все углы, видимо присматривая место, где можно будет поспать. Осмотрел кухню, коридор, спальню, детскую и, наконец, добрался до столовой. Здесь, как это ни странно, ему сразу пришёлся по вкусу большой диван с подушками, но взобраться на него у него не было сил, а запрыгивать он ещё не умел. Поднятый наверх Зиночкой, он проигнорировал её желание поиграть и, не выказывая никакой благодарности своей спасительнице, сполз с её коленей, улёгся на подушку и, с чувством исполненного долга, заснул.

     Только теперь они обнаружили, что папа в пижаме, мама и дочка в ночных рубашках, никто не мылся и уже давно пора завтракать.  Жизнь в доме пошла в традиционном ритме.

     О сообразительности кошек написаны десятки книг и даже научных трактатов, так что восхищаться этим обстоятельством, применительно к нашему котёнку, нет нужды. Этот, несмотря на свой, прямо скажем, юный возраст, оказался тоже весьма смышлёным. Во всяком случае, проспав несколько часов, он встал, потянулся, выгнув спину, зевнул и отправился прямиком на кухню. Обнаружив пустое блюдце, он сел около него, всем своим видом демонстрируя эдакое недоумение -  «Что это Вы не побеспокоились и не обеспечили меня едой? Вот люди, никакой заботы о ближнем».

     «Мама, папа, киска кушать хочет» - раздался тоненький голосок Зиночки, проследовавшей за своим питомцем. Прибежал папа, налил в блюдце молока, чем заслужил благодарный взгляд одноглазого, принявшегося тотчас поглощать налитое. На этот раз макать мордочку в блюдце уже нужды не было. Урок был усвоен навечно.

     Глядя, как котёнок, с жадностью долго некормленого, уплетает новую порцию, у папы зародилась вполне практическая мысль: «А куда девать это, после того, как молоко переварится?». В семье никогда не было никакой живности, но некоторые познания о содержании кошек у него, естественно, были. Из кладовки была извлечена старая кюветка для проявки фотографий и папа отправился на улицу, за песком. Кюветка была установлена в туалете, куда принесли котёнка и посадили в неё.
     Недавно отмытому от грязи, будущему аристократу, не понравилось сидение в песке. Он вылез оттуда, брезгливо отряхнул лапы и отправился к дивану. Усевшись около него на задние лапы, посмотрел на Зиночку одним глазом, как бы давая понять: «Чего смотришь? Неужели непонятно, что меня надо поднять?». Зиночка оказалась сообразительной, подняла котёнка на диван, а он, влез на облюбованную подушку и опять заснул.

     Так продолжалось весь день. Котёнок спал, просыпаясь, топал на кухню, съедал очередную порцию молока и отправлялся опять спать, позволяя себя поднимать наверх. Попытки Зиночки поиграть с ним, резко пресекались: «Отстань! Дай отоспаться!».

     Как это не покажется странным, но, когда потребовалось опорожнить переполненный желудочек, котёнок отправился к туалету, подцепил лапкой, благоразумно оставленную приоткрытой, дверь, протиснулся вовнутрь и справил нужду, в требуемом месте, вызвав неописуемый восторг у остальных домочадцев.

     «Вот чудаки, чего радуются? Неужели думали, что я опущусь до того, чтобы гадить на чистом полу, или на ковре?» - подумал котёнок и вновь улёгся на подушку.

    Вечером пришли гости, стало шумно и тесно. Все подходили к рыженькому, умилялись незначительности тельца, пытались погладить, на что он отвечал шипением и отмахивался лапкой с выпущенными коготками. Когда все уселись за стол, котёнок мирно уснул, не реагируя даже на громкую музыку и танцы.

     На следующий день, который в те времена, был тоже выходным, история повторилась: котёнок спал, ел, справлял время от времени нужду и опять ложился спать. Однако, вечером, когда папа занял своё традиционное место в кресле перед телевизором, котёнок проснулся и спрыгнул с дивана. На сей раз он не пошёл по проторенному пути на кухню, а подошёл к ноге и, цепляясь коготками за брючину, взобрался на колени, покрутился, ища место поудобнее и улёгся, вызвав, у остальных членов коллектива, зависть и немой вопрос – «За какие, такие заслуги он выбрал именно его, а не нас?».

     В рабочие дни первым вставал папа. Он делал зарядку, мылся, брился, потом шёл на кухню, извлекал из холодильника припасы, чтобы  позавтракать. Котёнок, как и все остальные, продолжал мирно посапывать на облюбованной подушке, но только до тех пор, пока нога папы не пересекала невидимый порог кухни. В то же мгновение он появлялся рядом с ногой и начинал, тихо мурлыча, тереться о неё. Блюдце заполнялось молоком, а удовлетворённый попрошайка, вылакав привычную порцию, отправлялся досыпать. Кстати, попытка дать ему кошачье лакомство – сметану, окончилась провалом. Ко всеобщему удивлению котёнок сметану есть не захотел. Забегая вперёд, надо сказать, что гурманом он не стал, но некоторые особенности в кулинарных пристрастиях, с годами появились, сметана в их число так и не вошла.

     Чем был занят второй день нового жильца квартиры №79 – неизвестно, но, когда вечером мама с Зиночкой открыли дверь, котёнок сидел перед нею и умильно тянул мордочку кверху, всем своим видом говоря: «Посмотрите, какой я хорошенький, а вот целый день жду Вас здесь. Как не стыдно - оставили одного. Хоть пожрать догадались положить побольше». Он благосклонно дал себя погладить, при этом, тихо мурлыкал и выгибал спинку. Однако, процесс продолжался ровно столько, сколько хотел он. Через несколько секунд, котёнок повернулся и, помахивая рыженьким хвостиком, отправился к дивану. На этот раз, на виду у всех присутствующих, он легко запрыгнул туда сам. Видимо, день проведенный в одиночестве не прошёл даром: «Хочешь мягко спать –  научись прыгать».

     Опросив на работе сослуживцев, мама выяснила, что глаз коту можно лечить и человеческими каплями. Она приобрела их в ближайшей аптеке и, несмотря на протесты молодого пациента, закапала в больной глаз. Затем, в насильно открытый ротик, была отправлена ложечка витаминов.

     Придя в себя, после экзекуции, котёнок долго тёр лапкой мордочку, как бы стирая следы насилия, и, сменив гнев на милость, решил, что теперь можно и поиграть. Резкое изменение быта, произошедшее в его короткой жизни, за последние два дня, привели его к мысли, что оно целиком зависело от самого маленького человечка, среди этих троих. Котёнок ещё считать не умел, он просто отличал одного от другого по их величине и запаху.

     Маленький пах тёплым молоком и уже этим привлекал к себе. От второго пахло чем-то возбуждающим, третий был самым большим и от него исходил запах силы. Хотя, как пахнет сила, котёнок, естественно, не знал, но чувствовал.

     Спрыгнув с дивана, он побежал в детскую и стал бегать вокруг Зиночки. Бегая, он, одним глазом заметил, что за ним гоняется, какой-то предмет, чуть выше него и решил прогнать, неожиданно, появившегося откуда-то врага. Он стал кружиться на месте, пытаясь схватить, но тот постоянно ускользал.

     «Мама, мама, смотри, киска хочет себя схватить за хвостик!». То ли котёнок понял, что прокричал маленький человечек, то ли устал, но он перестал кружиться и улёгся на коврике у кроватки, глядя на Зиночку: «Ну, чего ждёшь? Погладь меня» - ясно выражал единственный, зрячий глаз. Зиночка поняла и, с тех пор, между ними был заключён негласный договор о полном взаимоуважении.

     Установившийся порядок сохранялся изо дня в день. Утром, с завидным постоянством, именно тогда, когда папа появлялся на кухне, котёнок начинал тереться о его штанину. Получив порцию еды, он съедал её и удалялся досыпать. Что он делал, пока дома никого не было, никто не знал, но, к вечеру, когда домочадцы возвращались домой, он, неизменно, встречал их у дверей.

     Первые дни его каждый вечер купали, дабы извести блох, во множестве обнаруженных на нём, закапывали в глаз и пичкали витаминами. Котёнок стоически выдерживал необычные операции, совсем не свойственные кошкам, после чего долго стирал с себя следы человеческих прикосновений и шёл играть с Зиночкой. Потом устраивался на коленях у папы и мирно посапывал, уставившись в экран телевизора, во время передачи программы «Время».

     Когда папа ложился в постель, он вспрыгивал ему на грудь, укладывался и, урча от удовольствия, принимал порцию ласки в виде почёсывания за ушками и поглаживания по головке. Котёнку почему-то, не нравилось, когда проводили рукой по всему тельцу. Проведя, в таком положении, несколько минут он отправлялся на диван и засыпал там до следующего утра.

     Котёнку, рождённому и проведшему первые недели жизни, в грязи и темноте какого-то подвала, когда вечно голодная мать постоянно рыскала по помойкам, в поисках пропитания, забросив своих котят, понравилось новая обстановка. Было приятно спать на мягкой подушке и сознавать, что достаточно встать и пройти несколько метров, чтобы наесться досыта. Даже неприятные экзекуции с купанием и закапыванием в глаз, воспринимались вполне стоически, как неизбежная плата за тепло и стол. Кроме того, он видимо, каким-то врождённым чутьём, понимал, что делается это для его же пользы.

     Котёнок ел, спал, ждал хозяев, копил силы и через пару недель, зримо пополнел, избавился от блох, глаз перестал гноиться и он осматривал мир уже обоими глазами. Шёрстка приобрела блеск, а хозяин всех этих прелестей стал важным и вполне освоился в доме. Каждому живому существу присуще чувство благодарности, вот и котёнок всячески пытался выказать свою любовь и преданность, к приютившим его людям, благосклонно, давая себя гладить и тискать.

     Однажды вечером, когда вся семья была в сборе, Зиночка, с удивлением заметила, что у всех есть имена: «Папу, зовут Лёшей, маму – Тиной, я Зиночка, а у котёнка имени нет». Взрослые, с удивлением, заметили, что факт действительно имеет место, и стали перебирать все кошачьи имена, приходящие на ум, и только тогда сообразили, что они даже пола котёнка не знают. Проделав нехитрую манипуляцию с хвостиком котёнка, папа выяснил, что перед ними кот. Круг поиска сузился.

     Тем не менее, процесс подбора имени затянулся. Одно было слишком кошачьим, другое незвучным, от третьего несло иностранщиной. Наконец, кем-то был задан вопрос: «А кто у нас главный в стране?».
     «Как кто, Леонид Ильич Брежнев».
     «Вот и назовём его Лёней».

     Имя понравилось, и котёнок стал Лёней, с честью прожив с этим именем долгих 18 лет – ровно столько, сколько правил, его тёзка, правда, на много пережив его. Со временем он стал крупным котом, с круглой головой, очень похожим на старые керамические копилки. Он так и не изменил своим детским привычкам, только сменил молоко, от которого с возрастом отказался напрочь, на рыбу и мясо в любом виде. Он позволял, выросшей Зиночке, поиграть с собой, по вечерам укладывался на колени к папе, уважение к маме выказывал на расстоянии, неизменно встречая и провожая её, когда она уходила куда-нибудь. Спать перебрался на кровать родителей, но место занимал в ногах и укладывался только после того, как все занимали свои места. Со временем, в соответствии с данным ему именем, он почувствовал себя главным, в этом небольшом обществе, смотрел на всех как бы свысока, но за добро, продолжал платить добром и преданностью, получая взамен всеобщую любовь.

                2008 г.