Я встретил вас

               

                Я встретил вас - и  все былое,
                В отжившем сердце ожило;
                Я вспомнил время золотое -
                И сердцу стало так тепло... 


     Была суббота и можно поспать, не надо торопиться на работу и молодой человек, блаженно улыбаясь, чему-то во сне, чуть причмокивал губами, как будто пытался что-то сказать, но никак не мог. На вид ему было около тридцати и даже во сне он производил впечатление вполне благополучного человека, да и обстановка в спальне, с гарнитуром под карельскую берёзу, подтверждала это. Видно, снилось ему что-то очень приятное – то ли круиз на теплоходе, то ли катание на лодке в ясную, солнечную погоду, ибо его слегка покачивало. Это маленький мальчик, толкал в плечо и, постоянно, уже на протяжении нескольких минут, бубнил: «Пап, ну папа, вставай, ну ты же обещал!» А он всё никак не мог открыть глаза убаюкиваемый этими лёгкими волнами.

     Наконец, до него дошёл внешний раздражитель, он приоткрыл один глаз и боковым зрением увидел сына, схватил его, поднял над собой, а потом притянул и поцеловал в тёпленькую щёчку, испытав огромный прилив нежности, к этому маленькому, радостно смеющемуся, существу.

    - Сегодня суббота, а ты обещал, что мы с утра пойдём в зоопарк! – заверещал сквозь смех сын.
    - Ну, раз обещал – значит пойдём. Как там мама?
    - Она уже завтрак приготовила, а ты всё спишь и спишь.
    - Ладно, давай вставать.

     Он бережно, поставил сына на пол и рывком сел в кровати. Одеться, помыться, побриться, совершая привычный и доведенный до автоматизма, ежедневный моцион, было делом нескольких минут. Он появился на кухне радостным, бодрым, поцеловал в щёку жену, произнеся, как всегда: «Доброе утро!»  Из широких окон в комнату лился ярчайший, солнечный свет, ещё более усиливающий ощущение счастья. «Жизнь прекрасна и удивительна», как сказал поэт, и он мысленно согласился с автором.

     А потом он шёл по песчаным дорожкам зоопарка, глядя себе под ноги и изредка, поглядывая на бегающего, от одной клетки к другой, сына. А тот перебегал от одного вольера, к другому, хватался за прутья решёток, заглядывал вовнутрь и, тотчас, бросался в противоположную сторону, как будто боялся, что не успеет побывать у всех животных. Они уже не первый раз  посещали  зоопарк, и каждый раз повторялся один и тот же ритуал, и каждый раз он не переставал удивляться, как сын, за эти короткие мгновения успевал рассмотреть и запомнить всех зверюшек. Потом, по возвращении домой, он взахлёб рассказывал об этом маме, сдабривая рассказ удивительными подробностями и изображая: то лежащего на спине тюленя хлопающего себя ластами по животу, то обезьянку, почёсывающую у себя под мышкой.

     Всё произошло, как и многое другое, в этой жизни, неожиданно. По-прежнему сияло солнце, десятки людей шли навстречу, стайка мальчишек, забегая на газон, с криками, обогнала его – это был обычный фон, на который он никак не реагировал и по-прежнему шёл, рассматривая камешки на дорожке и думая о чём-то постороннем, никак не связанном с окружающей суетой. И вдруг, как будто его что-то толкнуло. Потом он много думал о том, что же это было, вновь и вновь возвращаясь не к самому эпизоду, а к побудительному мотиву, потребовавшему поднять глаза.

     Какой-то щелчок внутри заставил  вскинуть глаза – прямо на него шла молодая женщина, а рядом с ней семенили двое детишек. Она не обращала никакого внимания на окружающих, что-то, увлечённо рассказывая детям, поэтому прошла мимо него, а он остановился – перехватило дыхание и бешено заколотилось сердце. Он стоял и единственная мысль, бившаяся у него в мозгу, была – «Откуда она здесь? Она же москвичка».

     Сын, потеряв его из виду, вернулся и удивлённо спросил – «Пап, ты чего остановился?». - «А? Да так. Беги, я тоже иду». Вокруг продолжался обычный гомон зоопарка: трещали попугайчики, где-то верещала обезьяна, прыгая по высохшим веткам; громогласно фыркал бегемот, подняв ворота своей пасти над водой; и весь этот шумовой фон перекрывали разноголосые детские голоса. А он ничего не слышал, отдавшись прошлому. Они продолжили свой путь по извилистым дорожкам зоопарка. Сын по-прежнему бегал от одной клетки к другой, а его, ранее непричёсанные мысли, вдруг, оказались совсем далеко, выстроившись, как солдаты на плацу, в небольшую цепочку событий.

     Это произошло так давно, что ему казалось, будто прошла вечность. Впервые за прошедшие годы, он возвращался в юность, к той первой, страстной, влюблённости, которую, вероятно, переживал в своей жизни каждый человек. У одних эта  пора проходила, не оставляя заметного следа; у других запоминалась на всю оставшуюся жизнь, вызывая чувство жалости, из-за ошибочности принятых в дальнейшем решений; у очень немногих, заканчивалась продолжением. У него всё осталось в прошлом, он всё забыл и, вдруг, эта мимолётная встреча вытащила из подсознания ту, давнюю, историю и оказалось, что он помнит. Он вспоминал без какой-либо грусти – ему не о чём было сожалеть. Он встретил прекрасную девушку, она родила ему чудного сына, они любят друг – друга, несмотря на почти десять лет, совместно прожитой жизни и та, давняя, история никак не может повлиять на неё и всё же….

     Он только что закончил 11 класс гимназии и, вместе с родителями приехал на две недели на южное побережье Испании, невдалеке от Барселоны. Они, вместе с ещё двумя семьями приятелей, поселились в одной из гостиниц, стоящей в первом ряду, бесконечной череды отелей. Отель стоял на высокой скале, и из окон номера было видно море, сливающееся с небесной синью так, что вся перспектива превращалась в единый, вечно голубой, объём. Внизу, под скалой, был пляж, тянувшийся вправо, на много километров, а слева упиравшийся в скалу, вдающуюся в море. Каждое утро, над деревьями, росшими на ней, появлялось огромное солнце, медленно, в течение дня, перемещавшееся по бескрайней синеве и только вечером, когда оно сползало вниз, постепенно теряя части своего ослепительного диска, можно было точно определить грань между синью неба и моря.

     В первый же вечер, он помчался на пляж, чтобы сфотографировать это короткое мгновение, стелющегося по морю, луча солнца, перед тем, как оно окончательно спрячется в карман за горизонтом и луч пропадёт, а потом его сменит лунная дорожка. Он любил этот миг, так же как мгновение появления первого луча на заре. В городе зафиксировать такой момент невозможно, поэтому, при любом выезде куда-либо, он старался запечатлеть эти мгновения и, со временем, у него скопилась масса подобных снимков. Несмотря на то, что снимал он одно и тоже, каждый, чем-то неуловимым, был совершенно не похож на другой.

     Сделав несколько снимков, он обнаружил, что невдалеке тем же делом занята молодая девушка. Он легко знакомился с девочками, посещая, время от времени дискотеки, но как-то не увлекался ими. В гимназии тоже ни одна не привлекла его внимания. У большинства приятелей уже были «свои девушки», у него постоянной привязанности не было и это обстоятельство даже несколько угнетало – человеку 18, а девочки, с которой можно было бы пойти в кино, погулять, или поехать вдвоём, а не в компании, на пляж, не было.

    Девушку, окликнули по-русски, она что-то ответила, и он подумал: «Вот здорово! Здесь есть русские, будет не так скучно» и подошёл.
    - Привет, ты откуда?
    - Привет, а ты?
    - Я первый спросил.
     Она рассмеялась и ответила – Из Москвы, а ты?
    - Из Питера.

     Прошло более 15 лет, а он, как сейчас, помнит этот бесхитростный диалог, в быстро сгущающихся сумерках, на берегу моря. Она оказалась несколько ниже его, но, сразу же, показалась очень красивой. Светленькая, раскованная, как всякая москвичка, она быстро поведала ему, что приехала в составе туристской группы, что живёт в отеле неподалёку, что мама с папой остались в Москве, а её отпустили одну, несмотря на то, что ей всего 16 и она окончила 9 класс. Несколько человек, что раньше окликали её, помахали рукой, прокричав, что уходят, а они остались одни. Вскоре и они пошли наверх, на освещённую набережную, заполненную толпой, двигающихся навстречу друг другу людей, говорящих на десятках языков, и влились в этот поток.

     Наверное, сошлось всё – желание познакомиться на отдыхе с какой-нибудь девушкой, неудовлетворённость, от сознания, что нет постоянной подруги, её несомненная привлекательность, а, главное, что это было впервые, в его недолгой жизни - он влюбился. О любви с первого взгляда написаны десятки книг, но он, как и большинство его сверстников, читал мало, черпая большую часть информации из дисков DVD и Интернета, поэтому ему казалось, что только он испытывает это пьянящее чувство, только его несёт куда-то ввысь. Ему хотелось прикоснуться к ней, обнять, защитить от кого-то, но в этот, первый вечер, как, впрочем, и в остальные, не произошло ничего такого, что могло бы показать ей, как он проявит себя в таком критическом случае.

     Из открытых дверей многочисленных, баров, кафе и ресторанов лилась разноголосая музыка, сотни людей о чём-то говорили друг с другом, мальчишки перекрикивались, увидев знакомых, время от времени с рёвом проносилась стайка мотоциклистов, а он ничего не слышал. Перед ним, был только её профиль, на который он смотрел чуть свысока и слышал только её голос. Если бы кто-то спросил его через час, о чём они говорили – он бы не ответил, не потому, что не захотел, а потому что не вспомнил.

     Толпа постепенно редела, закрывались двери заведений, гас свет над дверями, а они всё ходили, из конца в конец набережной и расставаться не хотелось, впрочем, даже и мысли не возникало. Наконец, когда часы, на далёкой колокольне, пробили два раза, они очнулись. Он проводил её до отеля, попрощался, условившись о встрече утром на пляже и подпрыгивая на ходу, побежал в свою гостиницу. Он помнил, как, в очередной раз, ругал его папа, но это не испортило настроения и, несмотря на то, что ноги гудели и он таки устал, уснуть не удавалось долго.

     Утром он торопился бежать на пляж, как нетерпеливый щенок, впервые привязанный на цепь. Они встретились на том же месте, что и накануне и улеглись рядом. Потом в его руке оказалась её маленькая ручка и ноги сами понесли к воде. Это был не первый его приезд в Испанию, но только в этот раз море оказалось таким тёплым и нежным. Они медленно плыли от берега, и море качало их в такт, как будто кто-то водил смычком, руководя оркестром невысоких волн, исполнявших упоительную мелодию, услышанную им вновь.

     Это было похоже на наваждение – он вдруг почувствовал неповторимый запах моря и её, разогретого солнцем тела, и вновь перехватило дыхание, как тогда, 15 лет назад. Он остановился и посмотрел по сторонам – не увидели ли окружающие, что он не совсем адекватен. Но люди шли, невдалеке бегал сын, и никому не было дела до молодого человека, вдруг, переживающего пору своей первой влюблённости.

     Они, почти, не расставались все остальные десять дней. Он помнил, как впервые, робко, положил руку на её плечо, и как стало жарко от близости, первый поцелуй в солоноватые губы и какую-то обжигающую нежность, пронзившую его после этого. Всё было необычайно трепетно и, вдруг, захотелось повернуться и побежать назад, туда, куда только что ушла молодая женщина, всколыхнувшая воспоминания. Но он спокойно продолжил путь, вернувшись, лишь мысленно, в годы юности.

     Десять дней – по сравнению с пятнадцатью  годами, миг, но для него они заняли значительную часть жизни. Они встречались утром, вместе купались, загорали, стараясь прикасаться телами и испытывая, при этом, неповторимое и волнующее, ещё не изведанное ощущение физической близости и влечения. Вечерами, погуляв, устраивались на диване, в уголке холла гостиницы и целовались. Это было так упоительно. Все десять дней его не покидало великолепное настроение, которое не могло испортить даже постоянное недовольство родителей, по поводу его длительных отлучек и поздних возвращений. Он, буквально парил, рисуя в своём воображении картины будущего, в неизменной связи с ней, будучи твёрдо уверенным, что они вместе пройдут всю дальнейшую жизнь.

     Расставание было тяжёлым. Они обменялись телефонами, электронными адресами, договорились о времени контактов и поклялись в верности друг другу. Он улетал, а она ещё оставалась на неделю, и эта неделя стоила родителям значительной суммы, потраченной им на телефонные переговоры. Папа устроил приличный скандал, когда получил счёт и обнаружил причину столь бурно выросшей цифры. Он усмехнулся про себя, вспомнив недоумённый взгляд отца, увидевшего счёт и его негодование, после ознакомления с распечаткой переговоров.

     А потом потянулись вечера с часовыми сидениями у компьютера и переговорами. Он забросил учёбу, с трудом отрываясь от постоянных мыслей о ней. Стоило, в тексте её послания, появиться какому-либо слову, или фразе, с содержанием не соответствующим тому, что бы он хотел увидеть, как его настроение портилось на целый день. Он бросался на родителей, вступал в пререкания с преподавателями, замыкался в себе и не мог дождаться вечера, чтобы выяснить отношения, казавшиеся ему, уже на грани разрыва. Зато, после выяснения недоразумения, он опять впадал в эйфорию, и мир казался прекрасным, и все были добры и милы, даже преподавательница английского языка, с которой у него были более чем натянутые отношения.

     Они встретились ещё лишь один раз и пробыли вместе полтора дня, когда на зимние каникулы, она с мамой приехала в Петербург. Родители оставили их наедине и они, взявшись за руки, ходили по городу, о чём-то болтали, заходили в подворотни, целовались украдкой и были на вершине блаженства.

    Он мысленно ужаснулся тому, к чему привела эта страсть. Даже по прошествии стольких лет, ему стало неловко. Две первые четверти, он ещё как-то тянул лямку учёбы, вернее она с трудом тянулась по инерции, а второе полугодие он завалил окончательно и, увы, остался на второй год в последнем классе. Был момент, когда он вообще хотел бросить школу и родителям, с трудом, удалось отговорить его от такого шага. Определённую роль сыграла в этом решении и она.

     Однако, всё постепенно улеглось. В следующем году пришлось подналечь на учёбу, приятели, постепенно, стали вытаскивать его на дискотеки и вечеринки, появились новые знакомые, видимо, что-то подобное происходило и в Москве. К следующей зиме переписка стала сокращаться, отсутствие ежедневных контактов, уже не вызывало столь бурной и негативной реакции, а вскоре, он и вовсе успокоился и, через какой-то промежуток времени, забыл про бурный, первый роман. И вот эта встреча.

     Оказывается, воспоминание о  первой любви остаётся навсегда. Его как-то даже неприятно кольнуло, от того, что она не узнала, но он только усмехнулся про себя, подумав: «Вот дурак, ведь прошло столько лет и от тебя, 18-летнего, осталось так мало, что немудрено не узнать, тем более, что всё внимание занято детьми». Но, через мгновение, подумал: «Я ведь узнал. А может это и не она?».

     Подбежал сын и потащил его к площадке, где резвились маленькие медвежата и захлёбываясь от впечатлений, показывал ручкой, то на одного, то на другого и громко кричал от восторга. И все воспоминания, мгновенно улетучились, остался только небольшой осадок грусти, да и тот, под натиском сына, быстро исчез. «Всё проходит». Как верно сказал мудрый Соломон!

                2008 г.