Я свободна. Глава первая

Цветущий, щедрый на всевозможные плоды, чуть подёрнутый осенью август ещё изумрудно сиял, кропимый радужными дождями, и в звёздопадные ночи шептал страстными губами, маня к морю, где бархатный сезон ещё только намечался, а реки были уже прохладными - Илья Пророк остудил их взбаламученные ребятней воды. Дело шло к Яблочному Спасу, и небольшой провинциальный городок неспешно плыл по течению давным-давно заведённой в нём жизни, где, если приглядеться, заглянуть в окошко, увидишь, что в каждом дому по кому, а то и по два.

В том самом городке на кухне одного дома две школьные подружки, красавицы и умницы, вели грустный разговор, хоть в окно им так солнечно улыбался и подзадоривал август: мол, школа-то позади, и не каникулы уже, а свободная взрослая жизнь - ну же, что хочу, то и ворочу… Но девушкам явно было не до веселья. 

- Знаешь, почему в Москву?… Там легче затеряться… Больше видеть их не могу и слышать… Тошнит меня от его мерзких глазок, поглаживаний, бр-р-р. И мать со своими подозрениями, ненавистью, одёргиваниями. Лишняя я здесь… Принеси, убери, с Динкой погуляй… Обрыдло всё это до чёртиков, понимаешь, Ир! Я тоже живая! Свободы хочу!

- Ленка, Ленка… Жить она хочет, свободы, а где и на что?

- Только не надо меня прессовать. Думаешь, я об этом забыла? Эх ты, подруга верная моя… Иди ты… по азимуту…

- Да я-то пойду, мне-то что, не я ехать собралась… А ты на минуточку представь, ну, приедешь ты в эту чужую Москву и куда? Куда ты пойдёшь?

- Найду куда. Люди добрые везде есть…

- Люди добрые, конечно, есть. Только эти люди разные бывают, Лен. Главное – всем им твоя судьба по барабану, понимаешь? Кормить тебя за просто так никто не собирается, да и не у всех есть на что тебя кормить. У меня, к примеру, денег с гулькин нос, что мать да бабушка дадут… Хотела бы с тобой поделиться, да нечем. И с ночлегом бесплатным, думаю, вряд ли что у тебя выйдет…

- Ир, а что ты мне предлагаешь? Согнуться и спину подставлять всем, кто хочет по ней стегануть от души, да? Быть девочкой на побегушках, рабыней Изаурой? На-до-е-ло! Не могу больше! Сил моих нет! И этот козёл достал уже! Вот он где у меня сидит… Удавиться можно от такой жизни… Даже если бы ты предложила пожить у тебя, всё равно найдут и за волосы назад притащат: мол, знай своё место и свой шесток и не высовывайся, делай, что велят… Нет уж. Нахлебалась так, что долго ещё есть не захочу… А в Москве… Есть у меня там один знакомый… Только я тебе о нём ничего не скажу. Меньше знаешь – крепче спишь, а главное – не выдашь, раз ничего не знаешь. Это я тебе так, чтобы ты не волновалась, что я буду спать на вокзале, пойду греться к бомжам и всё такое…

- Лен, у тебя хоть какие-то деньги на первый случай есть?

- А что? Хочешь одолжить или подарить, а?

- Боюсь я за тебя! Вдруг прямо в поезде обворуют? Всякое бывает…

- Да всё бывает, Ир. Может, проводишь до столицы, покараулишь?

- Не дури и глупостей не говори… Я же за тебя, правда, волнуюсь…

- Волнуется она. Дождалась, когда меня припёрло, не продохнуть…  Советует она… Страна советов… В общем, уеду я сегодня, ну а ты как бы ни при чём, поняла? Спросят – сделай круглые глаза: мол, откуда мне знать. А насчёт денег – дай, если не жалко. Будут – отдам, а нет – не обессудь. Всё по-чесноку.

Ира вынула из сумочки пятитысячную и протянула подруге. Та горько улыбнулась:

- Спасибо! Авось не украдут…

- Во сколько поезд?

- Ночью. Провожать не надо. Я заранее поеду… Билет ещё покупать. Возьму в общий.

- В общем как раз ворюги и ездят, Лен. Да и не ближний свет до Москвы, намучаешься сидя.

- Там видно будет. Как грится, не поминай лихом. Устроюсь – звякну. Надо ещё вещи собрать и смыться, пока дома никого, а то не дадут уйти по-хорошему, а по-плохому боюсь. Бывай, подруга.

- Удачи тебе, Лен! Звони! Обязательно!

В пустом подъезде послышался лёгкий перестук Ленкиных туфелек – она сбежала с третьего Иркиного этажа. Ира захлопнула дверь, выглянула в окно, увидела фигурку подруги, стремительно удалявшейся вместе со своими проблемами. Ире было жалко незадачливую Ленку, но чем она могла помочь?

Уже в поезде, лёжа на жёсткой полке без матраца (экономила, в общий билета не досталось), Лена маялась без сна и, как всегда, гадала. Вот и тут не удержалась, загадала: «Вот если сейчас пройдёт кто-нибудь по коридору, то всё сложится хорошо, без криминала…»

И действительно, в тускло освещённом ночником проёме плацкартного купе появился лохматый верзила, будто искавший что-то: то ли свободное место, то ли человека.

В купе Лены места были заняты спящими пассажирами, и парень прошёл дальше, но вскоре вернулся и остановился у полки Лены – он уже понял, что она не спит, да и постели у неё не было.

- Слышь, подвинься, присяду, а то ноги гудят.

Обалдевшая Лена опустила с полки ноги, и парень мешком осел рядом.

- Я тут покемарю, извини.

Он откинул голову и закрыл глаза. Купе быстро наполнилось смрадом, и Лена не знала, что ей делать. Пойти к проводнице, так этот уляжется на её место и попробуй потом его сгони. Но и дышать этой вонью не было сил. Парень громко всхрапнул и от храпа сам проснулся. Повернул голову к ней:

- Ты чё? Спи давай, а не хочешь, уступи место, я поваляюсь часок-другой. Чё пялишься?

И, не дожидаясь ответа, лохматый снова закинул голову и захрапел.

Лена хотела было пойти к проводнице, но парень ногами заслонил проход – никак не протиснуться. Вокруг спали. Она пожалела, что у неё не верхняя полка, подумала, что вот от одних сбежала, так её другой нашёл, неужели ей на роду написано терпеть унижения от всех подряд? И хоть ей тоже хотелось спать, но она боялась закрыть глаза, не зная, чего ждать от бомжеватого нахала. Лену одолела зевота, с ней так бывало от волнения. Да ещё стало трудно дышать. Она удивлялась, почему никто не просыпается от этого смрада.

Не выдержав, она осторожненько, только бы не разбудить верзилу, перелезла через его ноги и пошла к проводнице. У той дверь была заперта. Лена постучала, никто не ответил. Она пошла в туалет, плеснула в лицо холодной водой, чтобы проснуться, вышла и не знала, куда ей теперь деваться. Снова постучала в служебное купе. На этот раз оттуда выглянула заспанная взъерошенная проводница с полузакрытыми глазами:

- Тебе чего?

- Там парень притащился и теперь сидя спит на моей полке.

- Прогони, зачем пустила? Знакомый что ли?

- Нет, я его не знаю. Спит, храпит, от него воняет – не продохнуть.

- Ладно, сейчас выйду.

И закрыла дверь...

Лену познабливало, ей хотелось спать, зарыться в свою постель, укрыться с головой одеялом, и чтоб никто не мешал…

- Какое место?

Лена вздрогнула. Она настолько отвлеклась на свои мысли, что не заметила, как вышла проводница, уже причёсанная, как говорится, застёгнутая на все пуговицы.

- Так тринадцатое.

Проводница усмехнулась:

- Не поверишь, каждый раз с этой полкой проблемы. Вот и не верь после этого в числа. Пойдём, - вздохнула она и пошла первой. Лена за ней. Подошли. Конечно, лохматый уже лежал, его ноги не умещались в длину и торчали в проходе рваными кроссовками непонятного цвета.

- Гражданин, - стала тормошить его проводница. Гражданин не реагировал. – Эй! Парень, ставай!

Парень храпел на весь вагон.

- А, пусть проспится, ну его, связываться среди ночи. Куда я его дену? Пойдём ко мне, я тебя наверх закину, а сама внизу досплю – ты мне сон перебила. Я, если не высплюсь, весь день злая буду, как собака.

Лена возражать не стала. Легла на верхнюю полку и тут же отключилась, почувствовав себя в безопасности.

Утром её растолкала проводница:

- Слезай, чай пить будем, а то сейчас все проснутся, станут чаю требовать, а мне самой надо покрепче чаю выпить, а то не будет сил чай им разносить. Давай с тобой чайку попьём. Ты куда едешь-то? В столицу?

Лена кивнула, спустилась и села на нижнюю полку. На столике уже дымились два стакана чая, рядом лежала надорванная пачка юбилейного печенья.

- Угощайся. Тебя как звать?

- Лена.

- А меня, - она вздохнула, будто не соглашаясь или вспоминая своё имя, - Клавдией Петровной. Можешь просто Клавой звать, так душевней. И зачем ты в столицу-то? В артистки, что ли, собралась? С лица-то вон красивая какая. Молодая…

- Да, нет. Просто от родни уехала. Так надоели, сил нет.

- А-а-а. А к кому едешь?

- Да не к кому.

- Как так? Где ж ты ночевать будешь? Ночь – она, знаешь, какая в столице неспокойная… Всякой твари по паре, - снова вздохнула Клава и глянула на часы. – Ладно, потом потолкуем, чай пора разносить. Начальство может прийти проверить. Ты пока посиди тут, а я посмотрю на твоего друга, как он там, и тебе скажу. Вещи-то твои где?

- Под полкой сумка у меня.

- Ну, я пошла. Гляну, там твоя сумка или ей уже ноги приделали…

Клава вышла из купе, а Лену как кипятком ошпарили: предупреждала Ирка. Неужели обворовали? Хорошо хоть паспорт с деньгами при себе, но в сумке все вещи…

- Лен, нет ни хмыря, ни твоей сумки. Пассажиры его и не видели, думали, что ты уже сошла… Такие вот дела. Документы у тебя хоть при себе?

Лена кивнула.

- Ну, и слава Богу. А деньги?

- Деньги тоже здесь.

- Благодари Бога, что жива, а вещи – дело наживное, не расстраивайся. Я-то сама не москвичка, из Подмосковья. Хочешь, поедем ко мне, пока ты с жильём не определишься. Мне как-то за тебя боязно. Ну, как ты одна в незнакомом городе и без жилья? Я бы так не смогла. Честно. Вот у меня сын, он сейчас в армии, так я за него ужас как переживаю. И всегда переживала, как он, где, с кем, здоров ли, сыт. Материнское сердце за своё дитё всегда болит. А у тебя родители есть?

- Погибли, - соврала Лена. Ей не хотелось рассказывать свою историю.

- Господи! И с кем же ты живёшь?

- С двоюродной теткой. У неё большая семья. Я им как кость в горле.

- Да уж, конечно, - сочувствующе покачала головой Клава. – Ты пока иди на своё место, а то если начальство застанет тебя тут, нагоняй мне будет. Мы потом с тобой обо всём договоримся. Если ты согласна…

- Да разве ж от добра отказываются?! Конечно, согласна, Клавочка.

Лена вернулась на свою полку, мысленно споря с Ирой: а ты не верила, что найдутся добрые люди и меня приютят…

Продолжение http://www.proza.ru/2017/09/21/617