Рождение творящих. 9. У последней черты

Саймус неотрывно смотрел в монитор. Его взгляд перебегал с изображения девочки на таблицы расчетов. Девочка оказалась не в том месте и не в то время, попала в руки бандитов и сейчас они ее куда-то везут в полицейской газели. Но она больше не плачет, сидит с закрытыми глазами, одной рукой вцепившись в рубашку убитого экспедитора. Самое удивительное, что значение интересующего их показателя, наконец, сдвинулось с единицы и уже возросло до 23! Что же вызвало такое изменение?
Лайма напряженно следила за событиями, нервно сжимая руки в кулаки и не замечая, как ногти впиваются в ладони. Учитывая то, что грабители с легкостью убили водителя, с большой вероятностью, такая участь ожидала и девочку. К счастью, потрясение оказалось достаточным для раскрытия ее способностей, но вот в чем они заключаются, было пока непонятно.
- Хоть бы она смогла себя защитить, - прошептала Лайма.
Изображение подернулось мелкой рябью и начинало мерцать.
- Черт! Они обещали хорошую связь. Разве это хорошая?!  - закричал он в монитор.
Ему, разумеется, никто не ответил.
Изображение не переставало мерцать, порой монитор совсем потухал, потом видимость восстанавливалась. Видеокамеры должны быть очень чувствительными и передвигаться с нужной скоростью, чтобы продолжать слежение. Саймус вновь почувствовал себя неуютно - и так каждый раз, когда «заказчики» демонстрировали совершенно «неземные» технологии.
На других экранах все было спокойно.
Мальчик старательно расправляет сомнительной чистоты простыню на старой железной кровати. Из коридора слышен шум и громкие голоса. Стараясь перекричать их, Дима возбужденно рассказывает о том, как учился танцевать. Старик подметает пол комнаты в общежитии, где они устроились, слушая и одобрительно поглядывая на мальчика.
Белокурая девочка уверенно идет по улице, направляясь к ближайшему мусорному контейнеру. От голода и безысходности она роется в мусоре, нашла и выпила остатки чего-то из бутылочки. Подошла, шатаясь, неряшливо одетая женщина… И вот уже Таня, после небольшого колебания, делает шаг. Зрительный контакт – и жертва мешком оседает на землю. Таня, воровато оглядываясь, прячется в переулке.
Экспедитор в ногах у Мариши слегка пошевелился, или им показалось?! Наблюдатели переглянулись.

***
Мариша легонько надавила ладошкой на спину Алексея. Ее взгляд сделался сосредоточенным, даже суровым. Кончики пальцев начало легонько пощипывать. Девочка, сама не понимая как, стала собирать это тепло отовсюду, пока оно не окружило ее плотным кольцом. Марише казалось, что машина очень сильно нагрелась и вот-вот начнет плавиться, как свечка, но бандиты по-прежнему ничего не замечали.
Девочка закрыла глаза. Отрешившись от пугающей реальности, она увидела, что тепло исходит от светящихся нитей, оплетающих лежащего внизу человека. Нити расплетались, рвались и рассыпались в мельчайшую пыль, а потом и вовсе растворялись в пространстве. Но так было прежде, а теперь потерять свою целостность им мешала девочка.
Мариша чувствовала, как нити дрожат под ее пальцами, сопротивляясь, как напряжена рука и слегка кружится голова.
Пальцы немели, и жар от той энергии, что она держала, был единственным шансом человека на спасение. Светящиеся волокна полностью заполнили пространство вокруг нее, казалось, что она погрузилась в некую шевелящуюся и мерцающую субстанцию. Это было красиво и тревожно одновременно. Руки сжимали пучок энергии. Девочка понимала, что стоит его отпустить - и процесс пойдет в обратную сторону. Волокна пытались выскользнуть из ее пальчиков, и тут Мариша вспомнила, как мама заплетала ее волосы, а потом и она своих кукол. Девочка осторожно стала их сплетать. Они поддались ей легко, казалось, светящиеся нити только того и ждали. Завершив плетение, она осторожно завязала на кончике узелок и выпустила его из рук. Нити сами собой завибрировали, словно радуясь новообретенной форме. Только теперь, укротив свет, девочка смогла открыть глаза. Сколько времени это продолжалось, непонятно, но силы у Алексея явно прибывали.
Оглядевшись, она увидела, что они уже едут не по широкой трассе, а по проселочной дороге. Вокруг небольшой светлый лес, с одной стороны за деревьями виднеется пожухлое поле. Дорога еще мокрая после ночного дождя. Опасный человек, что запихал ее в машину и сел рядом, дремал, низко свесив голову. Его страшный пистолет лежал на коленях, расслабленная рука покоилась сверху. «Гаишник», сидящий спереди, указал куда-то в окно водителю, и Мариша увидела за чахлыми деревцами то ли пруд, то ли болото.
Тут она почувствовала едва заметное движение у своих ног и едва сдержала радостное восклицание. Алексей очнулся и потихоньку, очень медленно, стал поворачиваться, пытаясь вытащить голову из-под сиденья.
Мариша чуть отодвинула ногу. Водитель КамАЗа посмотрел на нее. Было видно, что ему больно, но усилием воли он заставлял себя действовать. Его взгляд задержался на оружии у спящего бандита. Больше пистолета, с большой ручкой и вытянутым дулом – он одним своим видом внушал страх.
Машина сбавила скорость, и Мариша поняла, что действовать нужно без промедлений. Девочка, не дыша, потянулась к оружию и ухватила его за ремень. Миг - и автомат уже под сиденьем. Бандит проснулся сразу. Он тут же схватил Маришу за руки, больно встряхнул:
- Как смеешь, маленькая тварь?
Алексей среагировал моментально: раздался оглушающий выстрел. Бандит захрипел и обмяк, двое других обернулись. Стрелявшего они не видели.
- Ты…
Реакция у верзилы была мгновенная: он вскинул пистолет. Два оглушающих выстрела прозвучали одновременно. Острая боль внезапно пронзила девочку так, что перехватило дыхание, а пистолет выпал из руки подстреленного бандита. Мариша вскрикнула и зажмурилась, сползая на сиденье.
Потом прозвучали еще два выстрела, раздался чей-то крик и ругань. На задворках сознания она слышала, как распахнулась дверца машины.
Она не видела, как Алексей вылез и даже сделал попытку догнать убегающего водителя, которого ранил в плечо, но последний, не то испугавшись ожившего экспедитора, не то видя гибель своих подельников, предпочел сбежать.
Алексей вытащил из машины трупы, а сам уложил едва живую девочку на заднем сиденье. Она, бледная и такая хрупкая, прижимала руки к животу и едва заметно дышала, при этом по телу то и дело пробегала мелкая дрожь.
- Держись, маленькая! Скоро… Скоро тебе помогут. Я знаю, где мы. Она поможет…
Голос успокаивал и вселял надежду. Мариша видела покидающую ее силу, истончающиеся и разрывающиеся нити. Пытаясь помочь себе, она взяла одну из них и начала управлять ей, не давая расплестись. Боль отразилась во всем ее теле тупым давлением. Мариша всхлипнула, крик застыл в горле. Эпицентр острой, разрывающей боли не давался в руки, но зацепить эти волокна было просто необходимо. Аккуратно, волокно за волокном, она стала переплетать светящиеся жгуты. Девочка держала в кулаке светлую вибрирующую ниточку, но прочие продолжали неуловимо таять. Мариша видела в глубине себя яркий, раскрывающийся свет, и поняла - это и есть источник ее силы. Свет потек туда, где был нужен более всего.
Машина вновь затряслась по дороге, успокаивающий голос Алексея доносился откуда-то издалека. Она глубоко вздохнула, выпустив новый крик боли, обняла свой живот, зацепив еще несколько нитей света. Они были слишком тугие и горячие, но страх выпустить их был сильнее. Мариша осторожно перекинула одну нить через другую, но те плохо связывались между собой. В конце концов, она связала их в неуклюжий тугой комок. Больше девочка уже ничего не смогла сделать. Ею овладело спасительное небытие.

***
Саймус впервые по-настоящему испугался. Одно дело, когда дети гуляют по городу. За ними проще наблюдать, вокруг люди, милиция, наконец. И создается иллюзия, что ничего по-настоящему им не угрожает. Но Мариша не просто вышла на трассу. Она попала в настоящую переделку. На экране, который продолжал мерцать, отражалось невероятное. Застреленный водитель вдруг ожил, да еще и смог дать отпор бандитам. В итоге двое убиты, один сбежал. Но девочка… Она лежала бледная, серьезно раненая, обхватив себя руками. Внутрибрюшное и артериальное давление стремительно падает. Показатели внизу экрана сообщали, что сердце слабо, но бьется, а уровень силы достиг отметки аж в 29 баллов.
– Нужно помочь ей! – не выдержав, закричала Лайма. – Почему они не вмешиваются?
- Успокойся, я уже сообщил, что у нас красный уровень опасности.
Она вскочила с места, а Саймус в волнении продолжал неотрывно смотреть на экран.
- Они не так далеко от районного центра! – Лайма сверилась с картой. – Если сейчас вызовем, милиция должна успеть! И скорая тоже…
- Мы не можем вмешиваться. Это запрещено условиями контракта, Лайма!
Женщина задохнулась от возмущения и, хлопнув дверью, вышла.
Водитель тем временем, озираясь по сторонам, быстро вытащил тела бандитов из машины, раненую девочку уложил поудобнее. Проверив ближайшую трясину булыжником (тот с чавканьем тут же погрузился), он проделал тоже самое с телами и пистолетом. Вся операция заняла всего несколько минут. Мужик быстро сел за руль и газанул прочь.
- Эй, Лайма, он всех уже порешил и повез Маришу в больницу!
Из-за двери Саймус услышал возбужденный голос: Лайма с кем-то говорила по телефону.
Он вскочил из-за монитора. Женщина, глядя ему в глаза, стала называть координаты, где случилось происшествие.
Ученый резко выхватил у нее трубку. Она выскользнула из рук и ударилась об пол. Лайма закричала:
- Как ты можешь быть таким спокойным?!
Саймус сбросил телефонный звонок и, держа ее за запястья, произнес:
- Этот мужик поможет ей, слышишь? Опасности нет, двое бандитов убиты, один сбежал!
- Мужик ей поможет? Что ты несешь, Саймус? Да она погибнет в дороге! Ради чего все это было, если детей прибрали к рукам бомжи, им приходится убивать и голодать, а на трассе вообще случилось невесть что?
Женщина вся дрожала от негодования, ее глаза метали молнии. Ученый разозлился в ответ на эту истерику.
- Ты не права, Лайма! То, что сейчас происходит – это промежуточный этап. Мы знали, что жертвы есть и будут, это неизбежно. Ты хоть понимаешь, что у нас в руках? Ты забываешь, они – не дети, - он указал на телефон. - А если мы сейчас сглупим и вмешаемся, нас отключат от наблюдения и не дадут денег! Подумай, чем ты рискуешь!
Лайма, бледная от ярости, крикнула:
- Какие деньги?! Ты видишь – им безразлична их судьба! Девочка умирает!
Он устало выдохнул:
- Они не дадут ей умереть, ты же знаешь. Да она сама себя спасет! Посмотри, как взлетел основной показатель! Нам необходимо проложить наблюдение.
Лайма сощурилась и насмешливо бросила ему в лицо:
- Ты становишься бездушным и алчным!
- Я практичный. Заказчики вложили в эти объекты слишком много, чтобы вот так дать им погибнуть. А денежная сторона вопроса волнует каждого мало-мальски разумного человека.
Взъерошив кудрявые волосы, он лихорадочно размышлял, как остановить Лайму, что порывалась вновь кинуться к телефону. Он в очередной раз попытался ее урезонить. Помимо того, что их могут лишить результатов многолетней работы, огласка могла привести к нежелательным и опасным последствиям.
Но Лайму эти рассуждения разозлили еще больше. Скинув с остервенением белый халат, отчего на пол полетели пуговицы, она крикнула:
- Я не хочу больше в этом участвовать! Саймус, разве ты не видишь - мы стали рабами своих амбиций и алчности! А ты…
Она вдруг пошатнулась и стала задыхаться. Саймус, испугавшись, подхватил ее и помог дойти до дивана. Лайма побледнела еще больше, ловя ртом воздух и терзая ворот блузки.
- Успокойся, сейчас все пройдет.
Движения Саймуса были резкими и неуклюжими. Он включил кондиционер, затем кинулся к шкафчику с аптечкой. Меры экстренной помощи не помогали, ей становилось все хуже. У Лаймы было больное сердце, и он знал об этом. Просто их эмоции вышли из-под контроля…

Саймус сообщил родственникам о ее смерти. В их подвале-лаборатории стало тихо и пусто.
Ему было искренне жаль Лайму, с которой их связывали не только рабочие отношения. Когда-то так рьяно доказывала, что она - ученый и наука для нее превыше всего, хотела видеть свое имя в учебниках по генетике. А он заразился этим энтузиазмом и был рядом, восхищаясь стойкостью ее убеждений, самоотверженностью, гордостью и красотой. И вот теперь - эмоциональный кризис и скорая кончина, которой он не смог помешать. Даже, пожалуй, спровоцировал ее…
Чувство вины прокралось в его душу. Теперь Саймус остался совсем один. Но, возможно, так даже лучше для того, чем он сейчас занимался.

И оставалось в память о ней продолжать их общее дело, нужно было довести его до конца. Кроме того, ему очень хотелось проследить за каждым шагом их подопечных, не упустить момент окончательного раскрытия, а потом провести дальнейшие исследования. Ему нравилось воображать себя контролирующим ситуацию. И он не хотел сознаваться себе, что это было далеко не так.