Записки гаишника. Часть 1

 
               
«Побудьте день вы в милицейской шкуре,
Вы жизнь увидите наоборот».
Владимир Высоцкий.
               
                Глава 1.
          Вернувшись  в декабре из рядов Советской Армии, я снова стал работать на стекольном заводе. Там я встретил Ивана Захарова.   С ним  мы  в один день,
10 ноября 1967 года,  не только призывались на службу в армию, но и демобилизовались тоже в один день, 5 декабря 1969 года, встретившись в Красноярске, в полку. Он служил в Канске, а я в Туруханске, он домой полетел самолётом, я поехал поездом. Не сговариваясь, мы опять   пошли  работать  на родной завод:  я  электриком,  а он   слесарем,    в машинно-ванный цех.

          Шёл 1970 год. Люба, переселившаяся с мамой за время моего отсутствия в деревню Дулепово, стала мне почти соседкой. Я жил в километре от неё в том же пионерлагере. Она, окончив медицинское училище, работала в Москве, в институте проктологии.  Погрузившись в очарование своей невесты при встречах с ней, я уже в феврале предложил ей оформить наши отношения, на что она согласилась  без  всякого кокетства.  Но она мудрая, потому что, встретившись со мной в назначенное время у ЗАГСа, сказала мне, что паспорт забыла. Больше мы к этому вопросу не возвращались.
          Наступила весна. В цех из кабинета вышел начальник, Кузнецов:
- Астанин, тебя вызывают в комитет комсомола.
- Хорошо, Владимир Алексеевич.
В кабинете секретаря комсомольской организации, Владимира Цыпленкова, находился стройный, черноволосый мужчина средних лет:
- Заместитель начальника 11 отделения дорожного надзора милиции, Сергей Докукин, - представился он.
- Очень приятно, - ответил я.
- Виктор. У нас проводится набор на службу в наше подразделение. Вот Владимир рекомендовал вас. Сотрудники отделения  осуществляют надзор за дорожным движением на Ленинградском шоссе, обеспечивают безопасный и беспрепятственный проезд первых лиц государства. Работаем с иностранными гражданами, передвигающимися на автотранспорте.
- Извините. Я к автотранспорту отношения не имею. Кроме велосипеда,
ни на чём не ездил, - попытался я его разочаровать.
- Это не важно, главное человек, пройдёте курсы.
- А милицейскую форму носить?- спростил я.
- Конечно, носить.
- Нет, не пойду.
Я себя не мог представить в форме, и милицию обходил стороной.
- У  Вас какая зарплата? – спросил он.
- 80 рублей.
- А   там  115,   через  год  130  рублей  будет.   Бесплатный   проезд   на
общественном  транспорте. Подумай.
-Нет, нет, - не согласился я.
- Я вам, всё-таки, оставлю направление. Если надумаете, то, 
пожалуйста.

   В заводской столовой ко мне подошёл Иван Захаров.
- Тебя в комитет комсомола вызывали? – спросил он меня.
- Вызывали.
- Ну, и что ты думаешь?
- Что думать? Я не пойду, а ты?
- Да, можно посмотреть: что к чему. Давай съездим, - предложил Иван.
Вообще-то, я подумывал уходить с завода.. В армии, служа в радиотехнических войсках, я стал оператором 1-го класса на радиолокационной станции, разбирался в сложной технике, а сюда пришёл: меня приняли опять по 3-му разряду – дырки штробить под проводку, да, ломом махать, прокладывая трубы в цементном полу.

  Я рассказал маме о предложении мне пойти на службу в МВД. Она отнеслась к этому отрицательно. Отчима я не стал спрашивать, зная его ответ, он полностью полагался на меня. Оставалось выслушать ещё одно мнение - моей невесты, Любы.
Тётя Настя, подруга моей мамы по работе в пионерском лагере, мне тогда говорила: «Витя, бери в жёны красивую девушку, чтобы дети были красивые». Люба была красивая: натуральная блондинка с голубыми глазами. Как сейчас помню: рост - 1м 59 см, вес – 58 кг, мой любимый размер. Но, блондинка. Мне больше нравились брюнетки. Она одевалась простенько, но со вкусом, ходила в белых туфлях на высоком каблуке, и заметно выделялась на фоне нашей загородной жизни. Дядя Гриша, из персонала лагеря, увидев меня с ней, отозвал в сторону.
- Это твоя невеста? – сразу спросил он.
- Да.
- А кто она? Откуда? Кто родители?
- А почему ты спрашиваешь, дядя Гриша?
- Да, я смотрю: она вся из себя, на мою Нинку похожа. Думаю, надо Витьку предупредить, а то моя мне сейчас такие концерты устраивает.
- Люба живёт с матерью в деревне Дулепово, им совхоз выделил там дом, - ответил я. Мама у неё доярка, а отец давно умер.
- Тогда ладно, - успокоился дядя Гриша.
Про моё трудовое будущее невеста сказала так:
- Служба в ГАИ всё лучше, чем работа электриком.
Пожалуй, это стало решающим фактором в принятии моего выбора.

  В Москве, мы с Иваном на метро доехали до станции «Охотный ряд», вышли на Тверскую улицу, к гостинице «Интурист», представляющее собой высокое здание из бетона, стекла и металла, недавно отстроенное. Главное управление внутренних дел Мособлисполкома находилось на улице Белинского, дом 3. В кабинете отдела кадров, на четвёртом этаже, нас встретил капитан милиции. Он рассказал обо всех трудностях и сложностях службы в ГАИ.
- Ну, раз вы всё решили, заполняйте анкеты, - заключил капитан и протянул нам бланки.
"Посмотрели". Я взглянул на Ивана.
- Давай напишем. Договор-то на два года, - снова предложил он.
Я не стал возражать. «За компанию и «жид» удавился».

  Через два месяца, в июне, состоялось общее собрание цеха и трудовой коллектив рекомендовал меня на службу в органы  внутренних дел. На собрании присутствовал замполит 11 отделения дорожного надзора милиции, Докукин. Все проголосовали: «за». Было пожелание, чтобы я через год пришёл на завод, и отчитался перед рабочим коллективом. Необходимо было пройти медицинскую комиссию, и на приёме у врачей в городской поликлинике я встретился с Виталием Хамоновым, который устраивался на службу в Солнечногорский ОВД, и медкомиссию мы проходили вместе. Потом в отделе ГАИ Московской области со мной была проведена беседа заместителем начальника отдела. А возглавлял подмосковную автоинспекцию капитан милиции, Белов Геннадий Петрович.

   В свой первый день службы я, ещё без формы, поехал на электричке до станции «Планерная», что рядом с деревней Молжаниновка, расположенной на 26 км Ленинградского шоссе, где находилось 11-е отделение дорожного надзора милиции.  Развод в вечернюю смену начинался в 14.30. Подъезжая к платформе, я вышел в тамбур, и мне неожиданно дорогу преградил контролёр. Довольно резко. Я развернул удостоверение милиции, и он как-то поспешно отступил в сторону. «Надо же, как действует красная книжечка,- подумал я, - и это здорово: не думать о деньгах, передвигаясь в общественном транспорте».

   Старшим смены у меня был фронтовик, майор милиции, Юдин Николай Захарович. Через месяц его назначили руководителем группы сопровождения первых лиц государства, и смену возглавил, капитан милиции Барканов Николай Михайлович. Развод на службу проходил в ленинской комнате. Согласно наряду, я поступил в экипаж к младшему лейтенанту милиции, Старову Виктору Ивановичу, в качестве стажёра. Мы с ним, на служебной автомашине «ГАЗ-21», жёлтого цвета с синей полосой, - на так называемой, «канарейке»,- поехали на свой маршрут. За всю свою недолгую жизнь я не был в стольких местах нашего района, сколько в этот день побывал со Старовым, направляясь от отделения до Солнечногорска, на участок: с 62 по 66 км Ленинградского шоссе. Заехали на «Курсы «Выстрел», где был пропускной режим. В гараже воинской части,  он что-то заказал для машины. Сотрудники, закреплённые за служебным транспортом, отвечали за их техническое состояние и, при необходимости, пользовались своими знакомствами. А с ГАИ старались дружить.
   К Виктору Ивановичу подошли ему знакомые девчонки,  и попросили вывезти их в город, так как сюда они пробрались нелегально. Они втроём уселись к нам на заднее сиденье, и Старов меня им представил. Одна из девушек, довольно симпатичная, обняла меня за шею, предлагая встретиться.  Мне   было  некомфортно, потому что   я не знал, как себя вести.

   Мы стояли на перекрёстке с Пятницким шоссе, на 65 километре, когда для проверки нами была остановлена «Волга», принадлежавшая военному госпиталю Тимоново, за рулём которой находился  военнослужащий срочной службы. В салоне сидели два полковника, которые вышли из машины вслед за водителем.
- Ваша машина задержана до выяснения, товарищи полковники, - обратился Старов к старшим офицерам.
- До какого выяснения? – поинтересовался один из них.
- В путевом листе в графе: «Время возвращения в гараж» стоит – 17.00.
Следовательно, машина должна стоять в гараже, а она разъезжает по улицам Солнечногорска,- объяснил Виктор Иванович.
- Вы не имеете права, - возразил полковник.
- Имею, - ответил младший лейтенант.
- Не имеете.
- Имею, не сомневайтесь.
- Не имеете, - продолжал не соглашаться военный.
- Имею,- настаивал сотрудник ГАИ.
- Почему? – спросил полковник.
Старов почти вплотную подошёл к офицеру, который был на голову выше его, и указательным пальцем дотронулся до кокарды на его фуражке:
- Потому, что у Вас на фуражке звезда, а у меня, - он постучал по своей кокарде, - герб Советского Союза. Припаркуйте машину.
Наблюдая всё это, мне, почему то, вспомнился Александр Дюма с его мушкетёрами и гвардейцами.

   Под конец смены к нам подошёл знакомый Виктора Ивановича. Поговорив, он предложил с ним выпить.
- Мне нельзя, мне оружие сдавать,- сказал Старов, - вон Виктору налей,
ему в Молжаниновку не ехать, он стажёр.
Я не выпивал в то время, но когда мне протянули гранёный стакан с водкой, я не стал отказываться. «Своего рода – проверка», - подумал я. Виктор Иванович попросил инспектора, нёсшего службу на мотоцикле «Урал» с коляской, Николая Михайличенко, довезти меня до дома. Он обслуживал участок с 67 по 74 км.  «Ничего я себе работку нашёл, - размышлял  я, проходя среди старых ив, растущих на Живагинских прудах, - в первый день столько впечатлений: на машине накатался, девушка на шею вешалась, водочкой угостили, и до места жительства довезли ".

   Среди недели, в свой выходной день, я поехал получать форму на склады в Москву. От станции «Подсолнечная» на электричке я ехал вместе с Виталием Хамоновым. До армии, в окрестных деревнях мы все знали друг друга. Мы посещали одни школы, договаривались и играли в футбол между собой, ходили в клубы на танцы, занимались в спортивных секциях, работали на заводах в городе, или в совхозе. Солнечногорск был  небольшим районным центром, в нём проживало порядка 30 тысяч жителей. Для допризывников проводились спортивные соревнования между предприятиями, где мы тоже виделись. Мы с Виталием приехали на склады, и там наши пути разошлись: он в одну дверь пошёл, я в другую.
   Когда я упаковывал выданную мне форменную одежду в большой баул, к окошку подошёл мужчина средних лет, с женой. Он протянул красное удостоверение работнику склада. Кладовщик ему выдал что-то летнее: несколько рубашек, галстуки, и несколько пар погон с двумя просветами для старших офицеров. Он повернулся ко мне и спросил:
- Новобранец?
- Да, - ответил я.
- Держи,- проговорил он, протягивая мне свои погоны, - на счастье. Чтобы службу закончил  именно  с такими погонами.
- Спасибо, - поблагодарил я его.
Женщина тоже глядела на меня добрыми, светлыми глазами, и я знал без её слов, что она мне желала того же. Мы вместе вышли на улицу, и, узнав, что я приехал своим ходом, довезли меня на «Волге» до станции метрополитена. Поклажа у меня была увесистая: сапоги, ботинки, пальто летнее и зимнее, дублёнка – форменная одежда на весь год.

  Форму в органах внутренних дел ввели новую, серого цвета.  Она лучше смотрелась. Стала другой экипировка, новая кокарда на головных уборах. В связи с формой у меня произошёл интересный разговор с одной девушкой, когда я обслуживал участок: 49-61 км. Мне было необходимо срочно связаться со стационарным постом 49 км, а я находился в Пешках, рядом с проходной совхоза «Савельево».
- Баба Вера, можно позвонить, - спросил я у сторожихи, подметавшей
площадку у входа.
- Проходи.
В помещение   по телефону   разговаривала   миловидная  девушка в лёгком
плаще и в красной вязаной шапочке. Я сел на предложенное мне место, и расстегнул шинель, так было жарко в помещении от топившейся печи.  Девушка разговаривала довольно долго,  и когда она положила трубку, я ей в шутку сделал замечание:
- Нехорошо так долго занимать служебный телефон.
- А я спрашивала разрешения, и к тому же, это не ваш служебный телефон, - парировала она.
- Вы дерзите, красная шапочка, я вас съем, - сказал я миролюбиво.
- А я не боюсь, - ответила девушка, и, оглядев меня сверху вниз, добавила,- хотя вы действительно серый.
Я от души рассмеялся. Молодец! Мне понравилось.

  Поначалу   форменной   одежды   я стеснялся.   Хорошо, что моя служба
больше   проходила   в   районе   Зеленограда,   и   после   очередной смены я
спешил домой быстрей переодеться.  В то время была популярна  песня, в текст которой включили слова Владимира Маяковского: «Моя милиция меня бережёт»,  и бывало, когда я заходил в общественное место, кто-нибудь, по-доброму, обязательно произносил эту фразу. Мне не нравилось излишнее внимание, но случалось: на службе зайдёшь в магазин, и продавщица предлагает тебе отпустить продукты вне очереди. Не хочешь, а идёшь к кассе, и это считалось нормальным. Вся очередь поворачивается в твою сторону, но никто не возражал. Если ты в форме, значит на службе, значит, тебе нельзя терять время. Но и ты сам обязан откликаться на любую просьбу о помощи. Форма для всех служб в МВД была едина, и для граждан было не важно: кто ты - милиционер, работник вытрезвителя, оперативник, или инспектор ГАИ.

   Лёва Заводов, - мы с ним были в одной смене, - меня убеждал:
- Ты   должен  не стесняться формы,  а  гордиться ею.   Ты  служишь,    а  это значит:   ты   физически  здоров,    ты   морально    устойчив,    ты    прошёл   все  проверки,  и значит - ты надёжный.  Лев   Заводов  был  закреплён  за  автомашиной «ГАЗ-24», и на разводе смен, начальник отделения, Ваганов, сделал ему замечание:
- Почему у вас машина в  неисправном  состоянии?
- А что я могу сделать – спросил Лёва.
- Как что? Отремонтировать.
- Юрий Михайлович, я водитель, а не шофёр, - привёл свой аргумент Заводов.
Он, вообще, был прямым человеком, и не стеснялся отстаивать своё мнение.
      
  Знакомая девушка рассказала мне про случай, свидетельницей которого она стала:
- Я ехала в электричке и там произошла драка. А в вагоне сидел милиционер, и он не вмешался, - с возмущением говорила она.
- Не может быть. Он был в форме? – не поверил я.
- Нет, не в форме. Но я его знаю: он служит в милиции.
Она возмущалась, хотя он ничего не нарушил, не считая гражданской позиции. Наверно, все с детства помнили стихи Сергея Михалкова о дяде Стёпе – милиционере, который всем и во всём помогал. И у советских граждан сформировалось мнение, что все сотрудники МВД должны поступать таким же образом, хотя, это палка о двух концах, у всех них разные обязанности.  В случае серьёзного инцидента, начальство такого сотрудника могло спросить: "А кто тебя туда просил влезать"? Народ, конечно, переиначил Маяковского: «Моя милиция меня бережёт: сначала посадит, а потом стережёт».

   Как в организациях, на предприятиях, так и у нас, существовало социалистическое соревнование, и сотрудники отделения принимали на год
определённые   обязательства.   Одним   из пунктов   был:   «Отработать   два
выходных дня в народном хозяйстве». И я, не успев начать службу, попал на такой день. Нас было семеро, и мы приехали в деревню Пешки, в совхоз «Савельево», причём, я был в форме, в ней быстрее можно было доехать. Я взял, во что переодеться, а остальные были в гражданке. Их знали в лицо. Бригадир совхоза определил нам фронт работы, и до обеда мы перелопачивали зерно. Что удивительно: к обеду нас вызвали в бухгалтерию совхоза, и выплатили некую сумму денег за добросовестный труд. При социализме каждая работа должна была быть оплачена.
В магазине купили то, что надо, и зашли на его задний двор, подальше от посторонних глаз.  Забыли  соль, и  Володя Студителев вернулся к прилавку. Мы уселись: кто на тарные ящики, кто на корточки, разлили по стаканам. И в это время с задней двери вышла заведующая магазином, и сразу начала нам выговаривать:
 - Алкоголики, давайте убирайтесь отсюда.
 - Ну, что ты кричишь. Сейчас выпьем и уйдём, - стали её успокаивать ребята.
Она скрылась за дверью, а через несколько минут вернулся Студителев,  и рассказывает:
- Стою в очереди за женщиной, продавщица ей отпускает продукты. К ней из подсобки вышла вторая продавщица и говорит: «Клав, надо же! За магазином «пятнадцатисуточники» собрались, водку пьют, и милиционер с ними».

  У нас были помощники – общественные автоинспектора. Это были водители, которые, в свободное от работы время, выходили на дежурство совместно с инспекторами ГАИ. Да, и просто, водители на дороге помогали нам, а мы им. Мы не имели право заканчивать службу, пока на обслуживаемом участке дороги находилась хотя бы одна машина, водителю которой требуется какая-либо помощь. Василий Кайзеров, старший лейтенант милиции, мне рассказал о таком случае: "Не остановилась мне грузовая автомашина «ГАЗ-51» в деревне Дурыкино, которая двигалась в сторону Москвы. Я на мотоцикле начал её преследовать. На 41 км удалось машину обогнать и прижать к обочине, перекрыв движение мотоциклом. Заглушив его, я увидел, что водитель, покинув кабину, бросился бежать в обратную сторону по асфальту. Я за ним по обочине, на ходу вытаскиваю пистолет из кобуры, водитель в поле моего зрения. Выбегаю из-за машины – впереди меня бежит второй мужик. Я с ним равняюсь, с размаху бью рукояткой пистолета по левой скуле, и слышу за спиной благой мат: "Твою душу бога мать! Я же помогать тебе бежал".

  Когда я работал с Анатолием Александровичем Трубаевым на посту 49 километра, то он, рассказывая мне о себе, вспоминал: "Служил я в Крюкове и, демобилизовавшись, устроился работать в Зеленограде на автобазу. Закрепили за мной старый «ЗИЛ-164», поехал я в Солнечногорск. Выехал на «ленинградку»  с левым поворотом у танка*,  разогнал машину, лечу, ветер в ушах свистит. Впереди меня едет «захар», «ЗИС-5». У него скорость 40 км/час, у меня 45. В Чашниково я пошёл его на обгон, а обогнал  только через  три  километра, в Дурыкино. Сейчас другие скорости: ЗИЛ-130 «стольник» идёт, не снимая валенок".

- О скоростях я тебе тоже могу поведать, - поддержал я беседу,- мне приятель рассказал про одну поездку в Москву: «В посёлке ЦМИС была создана футбольная команда, играли на первенство района, и решили футболисты посмотреть футбольный матч класса «А» первенства СССР, для чего обратились в профком, чтобы им выделили автобус.  Автобус  там  был на базе ГАЗ-51, с кунгом, на котором дядя Вася Коротеев каждый день возил доярок до фермы и обратно, в Стрелино. И никуда далее. Это километра 2-3 от посёлка ЦМИС. Дядя Вася ездил на первой и второй скорости, даже до третьей не доходил,  двигался не более 40 км/час. Все это знали, и поэтому договорились выехать заранее, прихватив с собой домино, карты, и кое-что ещё. Ребята поднялись в фургон, Коротеев закрыл на запор за ними дверцу, и тронулся в путь. Ехал он, с присущей ему скоростью, в пути два раза делал остановки, куда-то отлучался. На стадион «Торпедо», что на юго-востоке Москвы, он приехал через четыре часа.
 - Дядь Вась, ну, ты и гнал, - заметил ему один из пассажиров.
 - А чего ж, по хорошей дороге-то, - невозмутимо отреагировал дядя Вася".

  На   посту 47   км  я нёс службу с  майором  милиции, Николаем   Николаевичем   Васильевым.      Он    работал     в    КГБ,    а    после политических  событий 1964 года,  когда   отправили  в отставку Никиту Сергеевича Хрущёва, его перевели дослуживать в ГАИ, в 15 отделение по сопровождению негабаритных грузов. А потом он перешёл в 11-е отделение дорожного надзора милиции, где был дежурным по отделению. Пост 47 км стоял на пересечении Ленинградского шоссе  и  Малого бетонного кольца.  Васильев меня учил:  «Иди на перекрёсток,    запоминай     до    пяти    номерных     знаков    проезжающих     автомобилей,   а потом  заноси   их в журнал». Это   была  хорошая тренировка памяти.
 
   Мы были обязаны отслеживать прохождение автомашин интуристов, зарубежных корреспондентов и сотрудников дипломатического корпуса иностранных государств, для чего и были созданы посты на поворотах на «бетонки» 47 и 49 километров, и в Спас-Заулке на 106 км. На этих дорогах располагались ракетные части ПВО, и они не обозначались на географических картах. Кроме того, в ночное время на постах в журнал записывались номерные знаки всех других автотранспортных средств, двигавшихся в том или ином направлении. Это на случай, если будет подозрение на скрытие каким-либо водителем с места ДТП, или иного преступления. Мы с этим справлялись, так как на трассах было много стоянок для транспорта, и ночью многие водители на них отдыхали.

  При обслуживании мною участка дороги в Пешках,   в  экипаже  со   старшим лейтенантом  милиции, Чулановым  Вячеславом Григорьевичем, к нам обратился водитель «Запорожца». Он сказал, что, управляя автомашиной «ЗАЗ-968», с ним столкнулась грузовая машина, а водитель, с места аварии, уехал, свернул на прилегающую дорогу. Было воскресенье, у всех выходной. Мы заехали в гараж ближайшего совхоза, логично полагая, что нарушитель, наверняка, местный, узнали у сторожа: какие машины отсутствуют по журналу выезда на линию, и где живёт водитель отсутствовавшей машины. Приехали в деревню, там свадьба, а  у забора стоит «ГАЗ-53» со следами столкновения на крыле и наличия следа голубой краски,  как на автомашине «ЗАЗ-968».

   Неся службу в Солнечногорске с Владимиром Студителевым, мне пришлось перегонять задержанный мотоцикл «Восход», у водителя которого отсутствовали документы на него, а я никогда на мотоциклах не ездил. Владимир был на служебном мотоцикле "Урал", а  «Восход» надо было доставить на пост 49 км.
- Володь, давай я на «Урале» поеду, у него хоть три колеса.
- Не имею права, ты за ним не закреплён, поезжай на «Восходе». Скорости знаешь, как переключать?
- Знаю.
Завёл я мотоцикл, тронулся. Оказалось легче, чем на велосипеде. Так, работая со старшими товарищами, я набирался опыта.

   За два месяца стажировки с опытными сотрудниками отделения я освоил основные обязанности инспектора дорожного надзора милиции, выучил Правила дорожного       движения, научился оформлять дорожно-транспортные  происшествия,   контролировал    передвижение иностранных граждан автотранспортом, участвовал   в    обеспечении      безопасного  проезда  Генерального Секретаря КПСС Леонида Ильича Брежнева, и всего руководства Советского Союза.
   Сдав зачёты, я был допущен к самостоятельной работе.


 _______________________________
*- танк Т-34 на постаменте в честь защитников Москвы