Стражи Совершенной. Глава 2 - Ощущение красоты

  Во втором часу ночи на перроне главного и единственного городского вокзала города Яма, западной префектуры Вознесение, находилось всего четыре человека. Одним из них, и самым выделяющимся, был мужчина, лет тридцати, очень усталый, с осунувшимся бледным лицом землистого цвета, аккуратно подстриженными чёрными волосами и гладко выбритым подбородком. Все повадки, а также крупный перстень с сапфиром на тонких пальцах, которые вполне могли бы принадлежать пианисту, выдавали в нём Знающего, быть может даже Узревшего, и совершенно точно аристократа. Незнакомец был неизвестен не только в Яме, но и во всей префектуре, однако сразу же бросался в глаза благодаря белому щегольскому костюму и шляпе, охваченной чёрной лентой. Руки этого высокого и стройного человека лежали поверх серебряного набалдашника трости. Аристократ не то дремал, не то бодрствовал, наблюдая через полуприкрытые веки за происходящим на платформе. Во всяком случае, в ближайшее время сходить со своего места он явно не собирался – в отличие от его компаньонки…

  Казалось, что эта юная особа никак не может найти себе места, но при этом ведёт себя очень достойно: не пристаёт с расспросами к начальнику станции, приглядывавшему за порядком на перроне, не пытается войти в уже закрывшийся буфет, но с пристальным вниманием изучает афиши, плакаты и даже облупленный механический органчик без колеса, догнивающий возле стены пассажирского зала. Будь девушка совершенно одна в столь поздний час, начальник станции счёл бы нужным обеспокоиться, ведь, судя по одежде, юная государыня явно принадлежала к торговому роду Знающих. На ней было очень дорогое, хотя слишком тёмное платье с большим количеством бахромы. При каждом движении бахрома на одежде волновалась и сверкала в свете дешёвой души фонаря, будто нечто живое. Правую часть лица девушки скрывала широкополая шляпа, украшенная длинными атласными лентами. Из-за края шляпы виднелся только один любознательный фиолетовый глаз, а также милая круглая щёчка, указывавшая на то, что Знающей было от силы лет шестнадцать. Рост соответствовал этому невинному возрасту: государыня была невысока, затянутые в узкие перчатки руки всегда скромно держала сложенными на талии, а при каждом шаге сапожек явственно слышался звон золотых цепочек на каблучках.

  Время от времени она оставляла разглядывание пожелтевших афиш о цирковых и театральных представлениях, агитационных плакатов администрации Совершенной и объявлений от местного муниципалитета, чтобы подойти к человеку в белом костюме, и о чём-то с ним переговорить. Аристократ отвечал неохотно, парой отрывистых фраз, но даже это приводило девушку в странное оживление и… какое-то счастье.
 В очередной раз подойдя к своему компаньону, она где-то раздобыла отпечатанное на жёлтой хрустящей бумаге расписание поездов.

– Государь, – обратилась она к аристократу. Голос девушки был ещё неокрепшим, приятным и мелодичным. – Какой поезд нам ждать, на паровой или механической тяге? – она очень аккуратно, даже бережно раскрыла дешёвый буклет, где свинцовыми красками печатался график движения железнодорожных составов.

– Они приедут не на поезде, Суо.

– Ох… – как будто опечалилась девушка. – Но мы же на вокзале?

– Да, Суо, на вокзале. Но эти люди приедут сюда не на поезде. Ждать осталось недолго, потерпи.

– О, государь, мне вовсе не скучно! – улыбнулась она, складывая буклет в маленькую сумочку-ридикюль, висевшую на руке. – Здесь очень интересно. На одном из плакатов написано, что в цирковом представлении будет принимать участие фокусник, который может распилить человека надвое, а затем собрать его снова.

– Это ложь, Суо. Если человека действительно распилить надвое, его уже не собрать.

– Но ведь как красиво, государь Лоренс!

  Аристократ поднял голову. Из-под шляпы сверкнули задумчивые глаза чёрного цвета. Девушка смутилась и поспешила ему объяснить.

– То есть, я хотела сказать, что в распиливании человека, конечно же, нет ничего красивого, но само ощущение чуда, когда кажется, что несчастный окончательно труп… вся эта кровь, остекленевшие глаза, отошедшая челюсть, а затем он вдруг оживает и поднимается – чудо!
 
– Суо, на представлениях цирка нет никакой крови. Когда человека якобы «распиливают», он вполне может двигать головой и руками, даже разговаривать – это ложь и обман ради веселья.

  Суо замолчала и опустила голову так, что из-под шляпы не стало видно лица.

– Разве можно шутить со смертью, государь? – очень тихо спросила она.

– Человек боится смерти, а то, чего мы боимся – нас возбуждает. Возбуждение снимается смехом.

– А что в правилах человека делать с вещами, когда они больше не могут принести ему радости или смеха? – спросила Суо, глядя в сторону разбитого уличного органчика. Красная краска давно облупилась с деревянных боков, медные части растащили охотники за металлом, а всё, что осталось внутри – давно проржавело. Органчик напоминал беззащитное, когда-то прелестное, но сегодня выпотрошенное и брошенное существо.

– Думаю, ты лучше меня знаешь ответ на этот вопрос, – грустно улыбнулся Лоренс своей компаньонке. – Ты подмечаешь красивое даже там, где простые глаза утратили способность видеть прекрасное. За это я и ценю наши отношения, Суо. Однако, не пропускай через своё сердце каждую мелочь… И буклет этот выбрось – он врёт. Поезда в Истэрии никогда не ходят по расписанию.

– Такие ровные буквы… – снова вынула девушка расписание из сумочки и с сожалением вздохнула. Но тут же она обратила внимание на последнего, четвёртого человека, ждущего на платформе. Это был кто-то из Незнающих, в очень поношенной и грязной одежде. Серый клетчатый пиджак с ободранными рукавами, засаленная, натянутая на самые глаза кепка, беспокойные руки, то и дело исчезающие в карманах коричневых брюк, а также сизый нос и опухшее от алкоголя лицо – выдавали в нём заядлого пьяницу.

  С жарким шёпотом Суо обратилась к своему компаньону:

– Государь Лоренс, не соблаговолите ли вы дать мне монету?

– Монету?.. Сколько тебе нужно?

– А сколько может стоить душа? – не отводя глаз от алкоголика, спросила юная государыня.

– Ты думаешь, что у него есть душа? Думаешь, у тебя в этот раз точно получится? – аристократ вынул из пиджака пухлый бумажник, отделанный дорогой кожей, и вручил ей в протянутую ладонь две полтины. Быстро присев в благодарственном книксене, так что вся бахрома всколыхнулась, Суо поспешила в сторону пьяницы. Смотритель станции, наблюдая за ней, неодобрительно хмыкнул. Столь хорошо одетая, с прекрасными манерами и воспитанием государыня, на пушечный выстрел не должна была подходить к засаленному бродяге. Смотритель намеривался попросить пьяницу проваливать вон с перрона, если у того не найдётся билета на поезд, только сделать этого не успел. Суо подошла к бродяге быстрее. Здороваясь с Незнающим, она слегка поклонилась, чего начальник станции никак не ожидал, а ещё он расслышал восклицание: «Счастлива мгновению видеть вас!», после чего беседа продолжалась неслышно для постороннего уха.

  Небритое лицо мужчины вначале выражало искреннее удивление, затем появилось выражение алчности, и, наконец, в покрасневших глазах засверкал интерес. Никто не мог знать о чём шептались те двое абсолютно разных людей, но на исходе второй минуты их разговора, девушка одной рукой передала в горсть грязных пальцев две золотые монеты, а другая её ладонь приняла некий предмет. После этого бродяга ссутулился и поспешил прочь с вокзала. Довольная сделкой Суо вернулась к аристократу. Её щёки пылали, а фиолетовые глаза прямо-таки светились от радости.

– Государь, у него действительно оказалась душа! – заговорила она возбуждённо. В доказательство своих слов, Суо показала Лоренсу алый стеклянный шарик, размером с черешню.

– Поздравляю тебя, Суо. В этот раз ты не ошиблась. Наверное, действительно начинаешь чувствовать издали. Помнится, когда ты подошла к той рабочей женщине в Лонге, она чуть полицию не позвала.

– Это было досадное недоразумение, – ещё больше вспыхнула девушка. – Дело заключалось в ребёнке. Из-под одежды я не смогла разглядеть, что она находится в положении, а наличие второй души у человека, при таких обстоятельствах, трудно определить. Я поклялась больше никогда не подходить к женщинам за душой. Ошибок больше не будет.

– И всё же в этот раз ты снова ошиблась, – сказал Лоренс, разглядывая стеклянный шарик в руке. Радость Суо прямо на глазах начала угасать, взгляд заметался, как у озадаченного ребёнка. – Внутри сферы душа старой собаки.

– Но красный цвет – человеческий?

– Верно, и никто не застрахован от покупки подделки. Видишь ли, начинающие преступники часто распространяют подделки под видом человеческих душ. Тебе уже известно, что они используют в качестве сбытчиков весьма ненадёжных людей: алкоголиков, проституток, бродяг, нищих, сирот. Если торговца уличат в продаже души, он неминуемо попадёт в Нижние Казематы. А если шар при нём будет ещё и не один, то его и вовсе казнят. Мало кто согласится пойти на такое безумие, кроме отчаявшихся. Нищие люди не задают вопросов о происхождении товара, потому не могут раскрыть на допросе личности производителя. Когда им делают предложение продать чью-то душу, они думают лишь о деньгах.

– Да, и я потратила их, государь. Потратила ваши золотые за душу старой собаки… – Суо опустила голову так, что из-за шляпы совершенно не стало видно лица, но Лоренс знал, что сейчас в фиолетовых глазах нарастает чувство стыда. – Вы всегда говорили мне, что деньги нужно беречь…

– Это так. Однако средств у нас предостаточно. Две монеты – это та плата, которую мы вполне можем себе позволить за хороший урок, – по равнодушному тону Лоренса невозможно было понять, успокаивает он девушку, или же просто констатирует факты. Потому Суо сочла нужным добавить:

– Если вас это обрадует, я могу всецело уверить, что этого человека не осчастливят взятые у вас деньги. Он имеет пагубную привычку пьянствовать, и в то же время погряз в крупных долгах. Перед ним встанет выбор: вернуть долги кредиторам, или же потратить деньги в одной из таверн кварталов третьего класса. Он выберет второй вариант, и уже к вечеру будет мёртв. Его убьют ударом ножа.

– Ты предупредила его об этом? – ледяным тоном осведомился аристократ. Суо подняла голову, в фиолетовом взгляде сверкнуло странное выражение веселья, смешанного с тёмным расчётом.

– Я сказала, чтобы он распорядился деньгами умнее, чем хочет. Но, боюсь, продавец душ оглох от радости прибыли, государь.

  Не успели её слова утихнуть, как на украшенной чугунными завитками сигнальной вышке зазвенел медный колокол – прибывал поезд, и смотритель станции в растерянности вынул из кармана униформы серебряные часы.

– Вот и наши друзья, – отстранился Лоренс от привокзальной стены и, постукивая тростью по выщербленному камню перрона, приблизился к краю платформы. Суо последовала за ним, внимательно вглядываясь туда, где во мраке исчезал последний отблеск привокзальных фонарей на металлических рельсах. Из ночной темноты резко ударил свет фар. Стрекоча механическим двигателем к вокзалу приближалось нечто огромное. Угловатые очертания машины, а также её небывалый размер, потрясли начальника станции. Он попятился и открыл рот, не в силах отвести взгляда от подкатившего к платформе грузовика. Машина была огромна – шипованные колёса величиной больше среднего человеческого роста, плотно закрытый тёмным брезентом кузов, и украшенная витиеватой оковкой кабина.

  Разглядывая это чудо человеческой техники, Суо восторженно улыбалась. Даже два нарезных бура, испачканных запёкшейся кровью, не смутили её. Грузовик со скрежетом остановился, боковая дверь над его передним колесом распахнулась, и из кабины свесились испачканные грязью ботинки. Через мгновение на перрон спрыгнул широкоплечий мужчина в длинном плаще. Дверь кабины тут же захлопнулась, и грузовик тронулся дальше, чтобы найти парковочное место.

  Новоприбывший глубоко вдохнул освежающий ночной воздух, но, кажется, это ему повредило, так как он тут же зашёлся сухим продолжительным кашлем. На плече Китча по-прежнему висела винтовка, которую он придерживал на ремне. Оглядевшись, и будто совершенно не замечая людей на перроне, он устремился прямо к тусклой витрине киоска.

  На его пути тут же возникла Суо. Присев в лёгком поклоне, она поприветствовала Золотого стрелка:

– Желаю вам долгих лет и здоровья, милостивый государь. Я…

– Пошла прочь, – буркнул Китч, обходя её стороной. Девушка выпрямилась, зачем-то разгладила и без того безупречное платье, как будто ничего не расслышала, а вернее сказать пропустила грубость мимо себя. Лоренс неспешна застучал тростью следом за Китчем. Вместе с Суо они подошли как раз в тот момент, когда стрелок покупал в киоске две пачки «Белого Консула», и им пришлось подождать, пока Китч расплатится, и с наслаждением затянется первой за полтора часа сигаретой.

– Почему-то я знал, что это будешь именно ты, – пробурчал он, не поворачиваясь к Лоренсу Каину Зорге.

– Поэтому от тебя исходит столь сильное раздражение? – отметил мистик. Голос его звучал мягко и безразлично. 

– Я смотрю твоё мастерство всё растёт. Через пару лет сможешь узнать о чём думают блохи на шкуре любимой собаки Канцлера, – Китч соблаговолил глянуть боком на аристократа, и по-прежнему не смотрел на Суо, будто той вообще не существовало. Сигарета самым бандитским образом гуляла у него из одного уголка рта в другой. Золотые глаза сверлили чистый костюмчик мистика. – Ты знаешь, что случилось у нас на дороге?

– Грендель случился. Но это я мог узнать и не напрягая своих способностей. Слухи, знаешь ли… В городе ходит много занятных слухов.
 
– А ты, значит, любишь собирать сплетни?

– Этим я и занимался последние два дня – почти с самого момента нашего прибытия в Яму. Заперся в номере, который мы сняли в одной из недорогих, но достойных гостиниц, где за отдельную плату поставил владельцу условие, чтобы нам никто не мешал. Два дня подряд мы провели взаперти, пытаясь услышать, о чём говорит город.

– Три замечания… – Китч ткнул сигаретой в сторону Зорге. – Первое: представляю, что подумал владелец, когда богатей снимает отдельный номер и запирается там на два дня с молоденькой девушкой. От этого растут ненужные сплетни. Второе: твой прикид слишком броский, белый костюм запоминается при первом же взгляде – так высланные для сбора информации стражи не работают. И, наконец, третье: заперся в комнате и не выходил вплоть до самого нашего приезда? Какого чёрта!

– Во-первых, если человек думает о естественном, пускай, по его мнению, безобразном – это нормально. Неравные отношения лишь слегка выбиваются из общих понятий морали, – Зорге лёгким движением смахнул сигаретный пепел, занесённый ночным ветерком на сукно его костюма. – Во-вторых, мой облик действительно примечателен, а пущенный слух о крупном торговце, прибывшем для заключения сделки, сразу же ставит мою персону на нужное место. Город давно нуждается в развитии производства. Это даже лучше, чем стремиться быть незамеченным. Государыня Суо выступает в качестве дочери союзного торгового дома, которая проходит обучение под моим руководством, что также определяет её место рядом со мной. Чаще всего среди Знающих отношения мастера и ученицы заканчиваются брачным контрактом. Слухи не выделяют нас, а вливаются в общий поток сплетен и болтовни. Отсутствие слухов – вот что подозрительно. И, наконец, последнее – мне нужна спокойная атмосфера, чтобы работать. Потому, комната была заперта, а мы не принимали гостей, сделав лишь пару фальшивых визитов.

  Спустя несколько секунд изучения холёного богатея, Китч наконец-то спросил:

– И много ли ты узнал, сидя на заднице?

  Лишь сейчас уголки губ Лоренса Каина Зорге, полевого мистика Ордена Совершенной, поползли вверх. Это была очень неестественная и как будто скопированная из общего обихода улыбка. Он ничего не собирался говорить, пока все члены команды не соберутся.

  Долго ждать не пришлось. Найдя место для Эррауза перед вокзалом, Лингард скорым шагом подошла к остальным. Засунув руки в карманы, она прошествовала вдоль платформы к киоску.

– Желаю вам долгих лет и здоровья, благородная государыня. Я Суо – помощница и компаньонка Лоренса Каина Зорге, – присела в привычном книксене девушка в бархатном платье. Инга с недоумением улыбнулась ей, не ожидая увидеть столь юное создание среди стражей. Самого мистика она приветствовала быстрым кивком головы. Внешность Каина озадачила механика ничуть не меньше, чем молодость и хрупкость Суо.

  На перроне они не стали задерживаться. Говорить на открытом воздухе после всех пережитых «злоключений», как выразился Лоренс, было «бестактно». По велению нескольких серебряных оринов начальник станции открыл для прибывших буфет, растолкал официанта с мальчишкой, в обязанности которого входило разжигание печи, и приказал подать благородным гостям горячих напитков. Через десять минут перед каждым стражем стояла дымящаяся чашка кофе, несколько пирожных не первой свежести, печенье и прочие мелкие сладости, которые обычно заветриваются в привокзальных буфетах. Следующий поезд должен был прибыть только под утро, так что у всех появилась редкая возможность спокойно поговорить о делах.

  Лингард отпила из своей чашки, удивившись тому, каким мерзким может быть свежесваренный кофе. Но тут же её пробрала мысль, что даже этого, отдающего известью вкуса, она могла не почувствовать, навеки оставшись в разбитой кабине Эррауза, среди холмов, возле трассы на Яму. Подумав об этом, она оглядела каждого, кто оказался под запылённым торшером привокзального кафе, с неровным светом почти истощённой души. Китч откинулся на спинку стула, не переставая выкуривать одну сигарету за другой. Маленький огонёк сверкал в полутьме, разгораясь и затухая вместе с дыханием стрелка. Винтовка была прислонена к краю столешницы, плащ снят, и теперь Китч остался в пожелтевшей рубашке и жилете со множеством петель для боеприпасов. Мистик Зорге сидел, чуть отодвинувшись от стола и водрузив подбородок на сложенные поверх трости руки. Шляпу он положил рядом с абсолютно не интересовавшими его пирожными и кофе. Как выяснилось, под тенью шляпы скрывался узкий лоб, с зачёсанными к затылку чёрными волосами. Суо аккуратно выводила вилкой круги вокруг масляного цветка на пирожном. С лица девушки не сходила полуулыбка, казалось, ей хотелось прервать затянувшееся молчание каким-нибудь невинным вопросом, но она ни за что бы не осмелилась говорить прежде своего компаньона.

– Итак, указания Мэтра Минор и дополнительные инструкции, касательно расследования убийств в Яме, они у вас? – сипло откашлялся Китч. Каин перевёл на него безразличный взгляд и бесцветно ответил.

– Всему своё время, Роберт. Чтобы разобраться во всех обстоятельства дела, следует начать издалека. Что вам известно о последних событиях в стране?

– Идёт война, – напомнил стрелок. – Но это не новость…

– Верно. Как и сто лет назад люди продолжают себя массово изничтожать. Война полыхает на трёх фронтах: Западном, Южном и Северном. На побережье восточного океана – спокойно… пока. Сегодня Земля Цветов нам не угрожает, хотя одна Совершенная знает, что будет завтра. На западе война давно приняла позиционный характер и, кажется, скатывается к Большой Мясорубке. На юге полыхают самые ожесточённые бои, но, по слухам, и там скоро заключат перемирие. А вот на Северном фронте, возле Великой Стены, сражения развернутся с утроенной силой.

– Это ты тоже «прозрел», или просто читаешь газеты? – усмехнулся стрелок.

– Достопочтимый компаньон Каин многое знает, благодаря своим исключительным умениям и таланту, – мягко вставила своё замечание Суо.

– Захлопнись, душечка, тебя не спрашивали, – даже не взглянул на неё Китч. Инга поперхнулась кофе и уставилась на напарника. Стрелок никак не отреагировал, впрочем, Суо тоже поднимать шума не стала. Она вернулась к украшению пирожного завитками и линиями. Десертная вилка, как стилус в руке, начертила целое полотно на прогорклом масле. 

– Всё очень просто, Роберт, – продолжил Мистик спустя полминуты. – Война подобна нарыву на теле. Если где-то она идёт слишком долго, то вытекает массой смертей, денежными расходами, снижением воодушевления и политического влияния. Такой войне неминуемо суждено истощиться, хотя бы на краткий период, если, конечно, это не идейная война на уничтожение, а война на Южном фронте не из таких. Скоро стороны найдут повод договориться... Но также, если где-то долго царит затишье – неминуемо назревает конфликт. Мирное время обманчиво, порой оно даже хуже открытой войны, с поражениями и смертями. Люди начинают забывать, что такое ужас пожарищ, тихо злятся на заграничных соседей, слепнут в патриотизме и желании вернуть, отомстить, напасть, отобрать, поставить на место – такова человеческая природа, а многие до сих пор не могут понять из-за чего начинаются войны, винят в этом политиков-разжигателей, торговцев и аристократию. Но, на самом деле, влиятельные круги общества лишь умело пользуются моментом, и подогревают человеческую убеждённость в том, что всегда нужен враг. Потому четырёхлетнее затихшие на севере скоро закончится. Великая Стена вновь обагрится кровью героев, отдающих жизни во имя Света Совершенной штыком к штыку.

  Китч ничего не ответил, но Инге показалось, что по его лицу пробежала нервная судорога. Монотонный голос Каина не выражал желания никого задеть, но Роберт с явным удовольствием сейчас бы обрушить ему на голову стул. Однако, сдержался.

– Однажды мы чуть не утонули в конфликтах, – продолжал Зорге. – Великая Война, или «Большая Мясорубка» – как её называют в народе, затянулась на долгих тридцать лет, и перемолола целые страны. Столицы были перепаханы взрывами, некоторые государства исчезли, многовековые династии королей прервались. Вся экономика оказалась перестроена на военные нужды, народ голодал, происходило жуткое падение морали. В человеческом обществе творились такие мерзкие преступления, которые даже невозможно представить. Вернее, представить возможно, но смерть и голод сейчас как-то забылись, а забывать такое не следует, ведь именно это породило первых ирреальных существ, первых мистиков, первых Тёмных Мастеров и их чудовищные изобретения. Чтобы преодолеть колючую проволоку и ряды глубоких траншей, строились тяжёлые машины на паровой тяге. Чтобы небо не изрыгало ливень бомб с вражеских дирижаблей, отливались циклопические зенитные пушки, создающие ядовитые облака. Человек убивал не только себя, но и приговаривал к смерти всю живую природу вокруг. Тридцать лет войны почти похоронили нашу цивилизацию, отголоски тех тёмных дней мы ощущаем до сих пор. Большая Мясорубка вывела технологии на невиданный уровень, отрезав мораль от науки. Последней каплей стало извлечение душ. Для военных машин потребовалось очень много энергии, наука не успевала удовлетворять растущую потребность армии в топливе, но изъятие душ превзошло все более ранние достижения.

  Мистик прервался, внимательно посмотрев на Ингу Лингард. Казалось, он знал не только её историю, но и каждое сокровенное чувство, которое механик старательно скрывала в себе. Это было очень неприятное ощущение, будто кто-то холодными пальцами копается в твоих внутренностях. Инга вздрогнула, а Зорге отвёл чёрные как уголь глаза.

– Извлечение душ стало воистину пределом бесчеловечности. Явился Свет Совершенной, она остановила войну, принесла относительный мир, и позволила цивилизации начать возрождение в моральном и физическом плане. Ей до сих пор приходится оставаться среди людей, править Истэрией, и многие наивные глупцы полагают, будто это правление будет вечным.

– Очень глубокий экскурс в историю, Каин. Ты не видел войны, а мне болтать об этом что-то сейчас не охота, – с холодной иронией произнёс Китч. – К чему ты ведёшь? Вы, мистики, никогда не скажете напрямки, а между тем у нас тикает время.
 
– Если на слова тратится последнее время – тем ценнее слова, – парировал Зорге. Он вновь повернул лицо к Инге, но на этот раз в его взгляде не было столько нечеловеческой силы. – Среди нас новобранец. Два года в стражах – это не самый продолжительный срок, тебе ли не знать, мой золотой друг? И столь серьёзное задание для неподготовленного духа…

– Роберт шутил, что меня взяли на это задание как расходный материал, и выжить мне не удастся, – улыбнулась Инга. Но ни Каин, ни Китч не поддержали этой улыбки. Повисла неуютная тишина, в которой вновь оживилась Суо.

– О нет, государыня, поверьте, вы будете жить ещё долго! Надеюсь также, что жизнь у вас будет счастливой!

– Паршивая гадина, успокоила… – выругался стрелок.

– Китч! – не вытерпела, наконец, Инга. – Она же ещё почти ребёнок! Как ты смеешь…

– Очень внимательно следи за тем, как она будет здороваться с тобой, Инга, – не сводил Роберт золотых глаз с Суо. – Если пожелает тебе «долгих лет» – можешь спокойно выдохнуть. Но если она будет «счастлива мгновению видеть» тебя – значит вы очень скоро с ней опять повстречаетесь. И поверь, этой встрече ты уже не порадуешься.

– Не пугай девушку, Роберт, – мягко попросил Мистик, а затем, с поклоном в сторону Лингард, продолжил. – Вы, конечно, знаете, как устроено наше общество после появления Совершенной? Дело в том, что до сих пор нет ни одного человека, который может с уверенностью сказать, будто видел её. Совершенная появилась в час наивысшего отчаянья, когда людей терзали не только военные действия, голод, болезни и нищета, но и невиданные создания. Именно в годы Великой Войны зарождалось то понятие Тьмы, с которым мы сейчас боремся. Раньше ни чудовищ, ни Мастеров, ни потусторонних сущностей не было. Мир был более приземлённым, но сама война расколола его. По одной из версий, Совершенная – тоже порождение войны, обратная антитеза от страданий и боли, которые пережило человечество – олицетворение несокрушимой надежды на лучшее, бог на земле, в которого не просто верят, а твёрдо знают, что он есть и его воля рядом. По крайней мере, так считают Незнающие. Само определение «Незнающий» – появилось в те времена, когда начинал устанавливаться новый порядок. Незнающие – низшее сословие, окрылённое верой в божественное происхождение Совершенной. Церковь Незнающих учит, что Совершенной известно всё, даже дурная мысль в голове человека. Она знает, когда произойдет то или иное событие, и, если событие благостное – это её повеление. Если нет – людская ошибка. Вера учит простых людей во всём видеть высшую волю и надеяться на всесильную помощь. Церковь Незнающих проповедует, будто Совершенная – это святая душа, а душа, как нам всем известно, способна истончаться, а когда полностью растратит энергию – исчезать. Потому, если Совершенная помогает верующим людям, её становится меньше. Просить о мелком заступничестве среди Незнающих считается пагубным. Совершенная для них – всемогущее существо. Знающие же обладают иными фактами. Аристократия, торговые дома, благородные династии чиновников – в каждом семействе Знающих хранятся документы, где излагается обращение Совершенной. В этих письмах делаются намёки на её истинную сущность. Зачем Совершенной было себя раскрывать? Она искала поддержку среди наиболее образованных и всемогущих людей. Недостаточно Света и нескольких верных приверженцев, чтобы устроить в Истэрии новый порядок. Однако, этот план провалился, и послания Совершенной обратились в предмет культа богатых семейств. Обладая этими письмами, Знающие по праву считают себя более просвещёнными в вопросе: «Кто же такая Совершенная на самом деле?». Им известно, что она не так всемогуща, как кажется, оттого торговцы ведут себя не всегда честным образом и не боятся расплаты.

– Среди них есть такие ублюдки, которые развлекается с бедняками, – Китч вдавил окурок в пирожное. – Мало кто среди среднего класса теперь дорожит тайнами своих отцов. Любимое развлечение у обеспеченной молодежи – это раскрывать истины Совершенной перед Незнающими. С младенчества бедняков учат воспринимать её святой образ как бога, а тут им рассказывают, будто возлюбленный Свет – вовсе не так всемогущ, а может даже и вовсе не заботится о своих людях. Если вложить в человека тайное знание, он непременно всё разболтает.
 
– У тебя очень богатый опыт, Роберт. Я продолжу? – с лёгким оттенком раздражения в голосе спросил Зорге. Стрелок неопределённо качнул головой. – Благодарю. Хоть Знающие верят в силу Света гораздо меньше простых обывателей, но божественность Совершенной они не отрицают. «Её могущество не так велико – это можно использовать, но она бог, и она есть», – вот как думают торговые люди. Иное дело Узревшие. У них нет церквей, слепой веры, или старинных документов, которые путают мысли. Эти люди приближены к Совершенной настолько, что сами могут составить мнение о ней. Руководство Ордена, полководцы и государственные министры встречались с Совершенной неоднократно. Им известно о Свете гораздо больше, чем Знающим. Но даже те, кто имел честь лицезреть божество лично, не могут с уверенностью описать Совершенную.

– Это правда, что каждый человек видит её в разных обличиях? – затаив дыхание, спросила Инга.

– Это так, – кивнул Каин. – Перед посетителем открывается идеальный образ, который он сложил себе, только услышав само понятие «Совершенная». Возможно, это какое-то могущественное ментальное влияние, а «богиня» – на самом деле гений мистификации. Мне, как представителю этого рода занятий, чрезвычайно приятно думать, что Совершенная – это достигнувший небывалых высот в своём ремесле мистик. Должно быть, если я повстречаюсь со Светом, то увижу практически собственное отражение.

– А самолюбия тебе не занимать, – ухмыльнулся Китч без теплоты. Тонкие губы Зорге скривились, а Инга задумалась:

– Говорят, что истинное обличие Совершенной способен увидеть только человек, который никогда не слышал о ней. Таким образом, ему просто нечего представлять, кроме света. Но где же найти такого человека, если даже маленьким детям известно о Совершенной, как о чём-то… о ком-то несказанно прекрасном и правильном.

– Именно поэтому Совершенную чаще всего видят в образе благородной и привлекательной дамы, чья кожа испускает сияние, а за спиной у неё раскинуты белоснежные крылья, подобно ангелу из ушедших религий, – добавил Каин. – Но, как знать, быть может это создание мужского пола, или вовсе никакого пола от рождения не имело, да и было ли кем-то рождено – для нас тоже загадка. 

– Но мы ей служим, – напомнил Китч.

– Верно, я увлёкся… – спохватился Лоренс. На выручку к нему опять пришла юная Суо. С печалью глядя на масляный цветок своего старого пирожного, она сказала:
 
– Иногда я задаюсь важным вопросом, благородные государи. Зачем люди создают нечто прекрасное, будучи наверняка уверенными, что этим едва ли кто-нибудь восхитится? Это внутренняя потребность, обязанность или привычка? Зачем люди склонны создавать ощущение красоты даже там, где это вовсе не нужно?

– И почему склонны поклоняться прекрасному? – добавила Инга, как будто понимая к чему клонит девушка. Суо поддержала её догадку вежливым кивком украшенной лентами шляпы.

– Мнения, высказанные за этим столом, адепты Церкви Незнающих наверняка-бы расценили еретическими, – заметил Зорге. – Точно такие же мысли владеют безумными мотивами Тёмных Мастеров. Преступники полностью отвергают божественность Совершенной, считая её узурпатором власти, притеснителем народа, деспотом и тираном. Это люди, излишне увлечённые технологиями, которые достались нам после Великой Войны. Тёмные Мастера пытаются исследовать их и развить, чтобы освободить страну от «диктатора». Впрочем, это только слова; в действительности же Тёмные Мастера – погрязшие в тайных знаниях безумцы, которые прежде всего тешат свое самолюбие, тщеславие и амбиции. Безусловно, они самые прогрессивные и образованные индивидуумы нашего общества, а таким личностям само понятие БОГА – противно. Но не будь той системы, против которой они используют Тьму, каждый Мастер стал бы тем, кем по сути он и является – обезумившим от собственной силы маньяком.

– Есть же и Светлые Мастера, – напомнила Инга.

– Да, – легко согласился с ней мистик. – Это люди, которые владеют умением создавать одушевлённые предметы, но работают на благо общества Совершенной. Светлые Мастера рассматривается нами как законопослушные граждане, они обязаны соблюдать чёткие правила: никогда не использовать нелегальные человеческие души, никогда не действовать во вред Совершенной, и держаться от тёмных технологий подальше. А когда я говорю «тёмные технологии», я имею в виду направления всех наук, которые применялись во время Великой Войны, а не только механику.

  Последнее слова Зорге явно адресовал Лингард, намекая на происхождение Эррауза, но она промолчала.

– Есть легенда, по которой первым Тёмным Мастером был тот, кто придумал способ извлечения душ, – продолжил Мистик. – Этот учёный по праву считал себя гением, и уже предвкушал мир, подчинённый его новому изобретению. Но неожиданное появление Совершенной разрушило его планы. Нет, она не отринула использование Светлой энергии, но завершила войну, для которой, собственно, и создавалось изъятие душ, после чего начала охоту за изобретателем. По официальной версии тот был казнён, как только Совершенная обратила на него свой взор полный гнева. Его имя известно во всех школьных учебниках – Эдвард Рин, первый поверженный враг Совершенной. Однако, многие слухи и домыслы утверждают обратное, будто казнённый человек не являлся создателем технологии извлечения душ, либо сумел сбежать и до сих пор противостоит Совершенной, используя Тьму. Как вы понимаете, никто не может сопротивляться богине, потому о Эдварде Рине лучше не болтать как о ком-то живом, особенно в Церкви Незнающих. Да и вообще говорить об этой личности чересчур много не стоит. Эдварда Рина считают…

– Архимастером, – закончил за него Китч. – Наконец-то ты доплёлся до самой сути нашего дела. Второй месяц в Яме происходят убийства. Преступления объединяются двумя обстоятельствами: все убитые из районов третьей категории – то есть трущоб, а у трупов отсутствуют различные части тела. Мэтр Минор не выслал дополнительных инструкций. В последнем его сообщении говорилось, что мы должны встретиться с вами и разобраться на месте.

– На раскрытие этого дела стражам выданы сутки, – высохшим до делового тона голосом, ответил Зорге.

– Только сутки? – приподнял Китч светлую бровь.

– Этого более чем достаточно. Я нахожусь здесь уже два дня, а такому закалённому стражу как ты, Роберт, отдых после маленькой передряги на трассе – не требуется. Сегодня ночью мы схватим, или ликвидируем Тёмного Мастера, после чего Яма сможет вздохнуть с облегчением. У нас слишком много дел, чтобы тратить время на расследование шести десятков смертей в маленьком городе.

– А если здесь сам Архимастер? Ты даёшь ему сутки? – Китч подался вперёд, упёршись локтями в исцарапанный стол с засохшими винными пятнами. Он внимательно всматривался золотыми глазами в бледное лицо мистика, но тот выдержал взгляд.

– Суть одной из тёмных технологий заключается в том, что душа в состоянии стресса концентрируется в определённых участках тела, а не по всему организму, – сказал Зорге. – Вот почему охота идёт только за отдельными частями человеческой плоти, а не за целыми трупами. Но это ложное мнение – грубое, глупое и суеверное. Стал бы Архимастер строить планы на столь ненадёжной основе?

– Значит, здесь работает одиночка? Какой-нибудь сподвижник, фанатик, или попросту идиот, – сделал свои выводы Китч. – И ты конечно же знаешь, кто это, и где его искать?

– Нет. Но я знаю того, кто знает.

– Ага, и он тебе об этом расскажет.

– Нет. Она ещё сама не знает, что ей известно, и конечно же не собирается никому ничего рассказывать.

– Чёрт бы тебя подрал, Каин! Ты можешь выражаться яснее?

– Уверяю тебя, дорогой Роберт, – улыбнулся аристократ в белом костюме. – Никогда ещё мистик не разговаривал с тобой так откровенно. 

Далее: Глава 3 - Вещь
http://www.proza.ru/2018/02/08/652

Ранее: Глава 1 - Дорога на Яму
http://www.proza.ru/2018/02/04/2460