Ты боишься темноты?

А ты боишься темноты?

Она живет здесь. Прямо под твоими веками. Стоит закрыть глаза - и она тут как тут. Вездесущая, неизбежная и неизмеримая, как сама смерть.

Знаешь, я очень боюсь темноты. Правда.

Интересно, кто ты? С кем я разговариваю? Я не знаю. Но мне кажется, что тут, в темноте, кто-то есть. Ау!

***

Гладкая пластмасса выключателя коснулась пальцев. Щелчок – и вместо бархатной тьмы перед глазами появляется маленькая комната.

Мягкие желтоватые струйки света растекаются вокруг, старательно очерчивая каждый предмет. Вот смятая кровать с голубой простыней, на которой остались крошки от завтрака.

Вот старые, розоватые, как рассветная дымка, обои. Среди таких просыпаться – одно удовольствие. Они похожи на кусочек утра, тихо прокравшегося в дом.

Вот занавески, вздутые летним ветерком, словно парус свободно плывущего корабля. Вряд ли у кого-то повернется язык сказать, что это не красота. О да, очень красиво!

Но все это было не главным. Не этим дышало это обжитое годами помещение.

Тем, что придавало комнате выражение лица, были цветные картины. Хозяйка комнаты часто не спала ночью, торопливо превращая бумагу в яркие, кричащие от мыслей очертания домов, людских тел, геометрических фигур и не существующих в природе животных.

Их-то свет, текущий по комнате, и любил больше всего, мягко падая на поверхность листа.







***

Ты знаешь, мои картины никто и никогда не любил по-настоящему.

Да я их и не показывала почти никому.

Мать всегда говорила, что у меня нет таланта, с каким-то бездумным, не в ее голове родившимся восторгом глядя на припудренно-жемчужные улыбки, мелькающие в телевизоре. А потом она громко вздыхала и глядела из-под толстых стекол очков на мою бедно обставленную комнату. Затем - на разноцветные плоды очередной бессонной ночи.

А потом на меня – глупо одетую, растерянную и сжавшуюся под ее взглядом. Наверное, не самое приятное зрелище, я бы, пожалуй, не стала такое рисовать.

***

Сегодня был мой последний рабочий день.

До сих пор удивляюсь тому, как стремительно все произошло.

В небольшой кафешке почти всегда много народу и сегодня – не исключение. Не самые приятные люди, как правило. И если бы они были не такими, они бы ни за что не пришли в такое не любимое хозяином и светом место.

Иногда они смотрят на меня пренебрежительно, оценивая меня величиной зарплаты официанта. Иногда они грубят. Их плохое настроение заразно, и я вдыхаю его носом, делая частью себя.

К этому я привыкла. Но такое, как сегодня, мне было в новинку.

Я не хочу вспоминать про их грубость. А вот про следующую гостью, испортившую мне утро, я вспомню еще не раз.

Мой взгляд то и дело невольно останавливался на этой необычной девушке, но она даже не взглянула на меня.

Ее немытую голову украшали слегка вялые одуванчики, длинные ярко-зеленые рукава почти окунались в липкую овсяную кашу, которую обычно никто не ест. Тонкие ножки весело болтались над полом, а лицо закрывали огромные солнечные очки, которые она не сняла несмотря на собирающийся дождь.

На тонких невыразительных губах заблудилась удивленная улыбка.

И вот я несу очередной поднос к противоположному концу комнаты. Каждый шаг я делала осторожно, чтобы не стать виновницей очередных убытков нашей бездушной забегаловки.

Шаг. Еще один. Аккуратно обхожу пожилую женщину, идущую мне навстречу.

Толчок в спину прилетел буквально из ниоткуда. Такой сильный, будто бы в меня врезались на скорости, немыслимой для такого тесного помещения. Когда я обернулась посмотреть на виновного, я увидела только убегающие тонкие ноги, а затем зеленое пятно кофты.

Разноцветные хаотичные лужи, разлитые на полу, складывались в картину. И называлась она «Я потеряла работу».

Честно говоря, девица не была так уж сильно виновата. Я и так часто совершала кучу ошибок, непозволительных для официанта, которому нужны деньги. Поэтому, когда я вчера услышала слова «Еще один проступок – и ты уволена», я знала, что надолго здесь не задержусь.

Но все же тоска и горьковатое удивление постепенно окутывали меня. Понятное дело, никто не стал слушать меня, когда я рассказывала про девушку в зеленой кофте и про свою невиновность в произошедшем.

Кто она? Зачем толкнула меня, почему убежала? Надеюсь, я больше никогда не встречу ее. Ненавижу людей, которые поступают подобным образом.


***

Мы встретились. Уже на следующий день. Потрясающее везение.

Она гуляла с огромной лохматой собакой, так безмятежно улыбаясь и бормоча что-то своей любимице, что я стала сомневаться, что это неземное существо способно к толчкам в спину. Но, как говорится, внешность обманчива. Самая ядовитая в мире лягушка своим цветом тоже напоминает солнышко.

Я всего лишь проходила мимо этой девчонки. Как вдруг ее собака повернула ко мне свою огромную голову и басовито залаяла. Не знаю, что ее заставило. И уж тем более не знаю, что заставило ее хозяйку пойти ко мне.

И вот лицо в солнечных очках уже улыбается в метре от меня.

- Привет.

Собака смотрела на меня своими внимательными глазами, как-то очень серьезно и вопросительно. Я невольно отвела взгляд от нее и посмотрела на девушку, которая уже огорошила меня следующим вопросом.

- Я сделала тебе что-то плохое?

- Да. Ты меня вчера толкнула. Я была той самой официанткой, на которую ты налетела перед тем, как убежать. Меня уволили.

- А тебе нравилось там работать?

- Какая тебе разница, нравилось мне или нет?

- Сейчас ты гуляешь под согревающим солнцем, вдыхаешь запахи деревьев и цветов, а не запах ужасной еды из забегаловки. Это плохо?

Незнакомка решила прикидываться наивной юродивой. Отлично! Разговор нужно заканчивать, да поскорее.

- Слушай. Я тороплюсь. Если ты живешь в мире, где есть только солнце, листва и деньги, которые тебе услужливо дает кто-то другой, то в моем мире деньги зарабатываю я сама. Отвали. Надеюсь, наши миры не пересекутся больше никогда.

- Улица Ленина, дом 9, квартира 50. Приходи. Я поделюсь своим миром. Меня зовут Алевтина.

Она что, и правда сумасшедшая?   



***

Я что сумасшедшая? Что я тут делаю?

Дверь была чуть приоткрыта.

Меня бы непременно смутил этот факт, но сейчас моим рукам и так было, из-за чего дрожать. В квартире не было света. Кажется, даже отблеск уличных фонарей не может сюда пробраться. Здесь закрыты шторы?

Проклятая темнота нагнала на меня густой страх, а потом вдруг обняла холодными руками.

Впрочем, довольно поэзии. Объятия принадлежали Алевтине (что тоже было довольно странно).

- Проходи.

- А ты не включишь свет? – без особой надежды спросила я у этого странного создания.

- Зачем? Он нам не нужен. Я привыкла жить в темноте. Мы с ней очень хорошо ладим.

Кажется, любопытство начало побеждать дрожь в конечностях, и я послушно шагнула вперед, нащупывая вход в комнату.

- Что ж, добро пожаловать в мой мир. Я заперла собаку в комнате… Сегодняшний вечер я бы хотела провести с другом. Мы ведь друзья, правда?

Надо щадить чужие чувства, так? Но ведь она не пощадила моих позавчера! Я вспомнила об этом, и слова сорвались с губ сами собой.

- С чего ты решила? Я знаю о тебе только то, что ты лишила меня работы. Толкнула в спину и убежала. А еще знаю то, что ты сумасшедшая, и сейчас я боюсь. Вряд ли это можно назвать дружбой.

- Прости...

Я ожидала от нее чего угодно, но не этого робкого извинения. Что-то внутри меня притихло, но затем взорвалось новой бурей.

- Но зачем ты это сделала? Вот чего я не могу понять… Такой толчок не случился бы, если бы ты просто случайно задела меня, проходя рядом. А для того, чтобы случайно влететь с разбегу в мой спину, надо быть совсем слепой, я же вроде не прозрачная, в конце концов!

- Да.

И снова ответ меня поразил меня. Снова тихий, короткий, заставляющий сердце падать.

-Что да? – я надеялась, что паззл в моей голове сложился не в правильный ответ, что это все ошибка и совпадение.

- Ты все поняла правильно.

Извиниться? Мало. Мне хотелось провалиться сквозь землю, стереть из памяти вчерашний разговор, в котором я рассказывала ей про ее солнечный мир.

- Мой мир и правда полон солнца. Я чувствую его. Я чувствую запахи деревьев, которые к нему тянутся макушкой, слышу звуки, которые складываются в песню, восхваляющую его. Ты можешь не извиняться. Я чувствую тебя. И собаки чувствуют. Вчера ты пахла обидой. Поэтому моя собака-поводырь и привела меня к тебе. Сегодня ты пахнешь по-другому. Твои мысли пахнут неловко, но очень живо. Прости за то, что стала виновницей твоего увольнения. Тебе правда нравилось там работать?

- Вообще-то нет. Просто мне нужны деньги на существование. А нравится мне писать картины. Только вот они не заслуживают и крупицы внимания. Так говорит мать.

- Просто она смотрит на них глазами. А ведь глаза – только дорога к душе, она-то и должна смотреть на красоту и наполняться ею. Расскажи про картины.

Сложно объяснить, почему, но слова полились из меня рекой. Ее глаза, хоть она и была незрячей, были куда более зоркими, чем мои. Она понятия не имела о том, что такое цвет, но зато точно знала, куда идут картинные люди и что едят неземные звери, что таится за улыбкой портрета и куда летят птицы.

***

- Что ж, добро пожаловать в мой мир. Я заперла собаку в комнате… Сегодняшний вечер я хотела провести с другом. Мы ведь друзья, правда?

Уверенное мысленное «да» было услышано.

-В свой мир не пускают кого попало. Только друг может по-настоящему разделить с тобой твою темноту, даже если его мир наполнен светом. Кстати, выключатель слева от двери. Хочешь нажать?

Я отрицательно помотала головой. Знаю, она увидела это. А я услышала, как уголки тонких губ приподнялись. И от этой улыбки стало светлее, чем от самой яркой лампы.

Я появлюсь в этой комнате еще не раз.

***

А ты боишься темноты?

Я – нет.

По старой традиции нажимаю кнопку выключателя. Свет быстро стекает с картин куда-то, оставив на палитре моей недавно купленной художественной студии лишь черную краску.

Сегодня здесь было много гостей. Интеллигентные искусствоведы и любители, пожилые пары и любопытные подростки.

Я смотрела вокруг, чуть сдерживая широкую улыбку, и понимала, как важен для меня приход каждого из них.

Ну а сейчас я выключила свет и жду свою самую важную гостью.