Рим, Матерь народов

Мне представлялось, что я парю над неведомым простором Рима, что я уже не заперт в темной и убогой дыре, а охватываю Город во всей его полноте, всё его ночное бытиё.

Ворота были сейчас ярко освещены сосновыми факелами, укрепленными на столбах и горевшими дымным, потрескивающим красно-зеленым пламенем.

Грубые лица в шрамах, молодые смуглые лица, хитрые глаза в глубоких морщинах, словно изрезанные, истерзанные крючками, с которых они жадно хватали наживку, лица, вырубленные топором из узловатой древесины, лица, изваянные из старого камня неспешными руками горного потока, а порой - лицо женщины, похожей на пантеру Вакха, блистающие из тёмных волос.

Снова кто-то запел "Как лысый муж вернулся с виллы".

Но вот в потёмках я поскользнулся на нечистотах и грузно привалился к стене. Неожиданно я обхватил обеими руками какой-то предмет, находящийся в нише. Я повис в темноте, чувствуя, что подо мной дыра, бездонная пропасть, в которую проваливались мои беспомощно кружившиеся мысли. Обретая почву под ногами, я начал осторожно ощупывать предмет, за который держался, - изваяние женщины. К её груди припал младенец. Рогатая голова. Я догадался : Изида.

Мимо меня непрестанно текли, тускло отсвечивая, тёмные воды, белели клочья пены, порой вспыхивающие беглыми искрами. Над головой редели облака, прявилось всё больше мигающих звёзд. Предзнаменование, желанное предзнаменование! Глядя сверху из гудящей темноты на широкий ток реки, я словно присутствовал при самом зарождении Рима из враждующих и согласных начал.

Начало всех вещей. Минутная пауза в сновидении, когда возбуждение столь велико, что ещё не стряхнувший дрёму человек не знает - испытывает ли он страх или желание, ему ясно лишь одно, что он на пороге всецелой метаморфозы, сбрасывания привычных масок. Продажность и предательство, безмятежность и согласие. А воды текут и текут, безжалостные и милостивые....

Какие обряды отражают священный характер последней декады января, поры посева?

 "Церера вскормлена миром,
  Детище мира она".

И вдруг воды захлестнули моё сознание, волны подхватили меня и закружили в водоворотах, похищая Волю и разрушая её.

Пораненный палец болел. (Большой палец правой руки). Как мог Город, чьи стены воздвигнуты на крови убитого брата, стать мирной землёй Цереры, в которую бросают семена?