Золотая стрела. Глава 3

Глава третья
Законы тайги

Долгожданный час отъезда все же наступил.
- Пятиминутные сборы! – крикнул как то утром, задыхаясь на бегу Дима. – Выезжаем! Карета подана господа присяжные заседатели!
Парни выскочили на улицу. Рядом на дороге стоял тягач, освященный утренними лучами солнца. Из кабины, дымя папиросой, выглядывал неунывающий чемпион.
Вещи были быстро сложены под тент, а сами друзья удобно расселись на крыше кабины.
Дизель взревел, выбросил клубы черного дыма, и гусеничный тягач солидно двинулся по поселку. Проехали окраину, метеостанцию. Одинокая женская фигурка помахала им платком.
- Ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству, - весело закричал Юра.
- Заседание продолжается, - в тон ему добавил Дима, и все весело рассмеялись.
Тягач спустился в русло реки и привычно двинулся на север. Армейская техника всегда вызывает уважение. Общевойсковой плавающий гусеничный тягач, изрядно потрепанный жизнью, уверенно двигался по руслу реки. Он, то скреб гусеницами по дну, то проплывал небольшие глубокие участки, отчаянно булькая траками. Вода бурунами уходила в стороны, летели брызги, настроение было приподнятое, парни без конца смеялись и оживленно болтали. Даже мошка, отпугиваемая брызгами и сдуваемая встречным воздушным потоком, не беспокоила.
Со всех сторон возвышалась не тронутая Сибирская тайга. В это солнечное утро она казалась уютной и доброй. По дороге смеялись, над лихими поворотами на право, периодически выстреливала пробка радиатора недовольная перегревом, и требуя свежей воды.
Все эти мелкие приключения вызывали восторг и предавали путешествию особый колорит.
Время в пути пролетело быстро и незаметно. Показалась линия электропередачи. Тягач выполз на берег и дизель замолчал.
- Все, приехали, братья Карамазовы, - хохотнул чемпион и поинтересовался, - а кто это такие?
- Классиков читать надо, - неожиданно зло, сквозь зубы ответил Сергей.
Настроение явно падало.
- Ну ладно, что злишься? Вон там, ваш участок, - указал рукой парень. – Рубить от 250 опоры на север, заберу через двадцать дней. Встречаемся здесь, а сейчас мне некогда, надо успеть вернуться засветло, фары тоже не работают.
Взревел двигатель, тягач медленно развернулся и скоро исчез. Три друга остались в тайге одни, до ближайшего жилья лежали сотни километров.
- Что носы повесили? Это вам не в Сочи немцев купать, - улыбнулся Дима. – Пойдем поищем место под лагерь.
Лагерь решили разбить недалеко от реки, под скалой. Перетащили вещи, поставили палатку, разожгли костер. Получилось очень живописно. Юра смастерил удочки, и друзья отправились к реке. Рыба была в изобилии. Ленки, хариусы хватали наживку влет. Скоро на берегу валялась солидная кучка рыбы. На ужин приготовили уху и рыбу на рожне. Плотно поев, друзья расположились у костра. Трещали дрова, весело прыгали искры, было тепло и уютно.
- Говорят, человек любит смотреть на огонь и на воду - произнес Юра, подбросив в костер дрова. – Дима, расскажи, что ни будь из армейской жизни, такое чтобы за душу брало.
Дима задумчиво лежал на спальнике и тоже смотрел на языки пламени.
- Это грустная история. Мы тогда работали с дельфинами, - начал он рассказ. – Дрессировали их на подрыв судна. Кормишь их всегда под днищем, играешь, приучаешь спиной киля коснуться. Там у них устанавливается мина с магнитным взрывателем. Один дельфин был большой умница, сильно ко мне привязался, да и я к нему тоже, прямо друзья стали. Степкой его звал. Тут учения начались, а у него лучшие показатели. Мне приказывают со Степкой провести боевой подрыв. Видно какому-то адмиралу захотелось сильных впечатлений. Приказ есть приказ, я вышел со Степкой в море. Приблизился к цели, пустил дельфина, а сам поднялся на поверхность. Он отработал как по нотам. Крутанулся около меня и в море под брюхо старой калоши. Взрыв. Мне именные часы адмирал вручил, так я их в море выкинул. До сих пор тяжело на душе.
- Да грустная история, давайте лучше спать, а то завтра работа, вставать рано, - молвил Сергей, и все дружно полезли в палатку.

2

Линия электропередачи смотрится в тайге мощно, как сооружение из фантастического рассказа. Просека тянется стрелой на тысячи километров. Опоры стоят, будто сказочные великаны, перебросив толстые провода – канаты через реки, и ущелья.
Построить такое в непроходимой тайге кажется невозможным для человека. Сразу мучает назойливый вопрос: «А как сюда доставили эти тысячи тон металла? Даже мощным вертолетам это кажется не под силу!».
Вспоминаются кадры кинохроники с этими исполинами переносящих металлические конструкции опор. Но даже так это видится невозможным.
На самом деле этот тяжелейший труд совершили тысячи людей согнанных сюда на край света. Одни добровольно, а большая часть по принуждению знаменитого ГУЛАГа. Они тащили, свинчивали, ставили все это практически вручную, а основными помощниками были все те же Трумены, тягачи да трактора. А вертолеты появлялись здесь редко, да и то что бы доставить высокое начальство на экзотическую охоту или рыбалку.
Проклиная окаянную долю, зэки рубили здесь вековую тайгу, рубили не профессионально, как попало. Лес не вывезли, только сожгли сучья, а стволы и сейчас валяются, догнивая свой век.
Могучие кедры оставшиеся с краю просеки, видели все, и сейчас стоят как немые свидетели, а молодой лес, сквозь гнилые стволы предков, лезет вверх, тянется к солнцу. На участках, где провода наиболее низко, может произойти авария – короткое замыкание на землю. На такой участок и попали друзья. Им предстояло в ручную вырубить молодую поросль на аварийном участке.
Работа кипела уже неделю. С утра до вечера топоры поднимались и впивались в стволы деревьев. Это было похоже на битву, где пораженные войны падают без стонов сраженные секирами и боевыми топорами, а победители мокрые от пота, напрягая силы, продолжают схватку с новым противником.
Молодые тела постепенно привыкали к нагрузкам, кровавые мозоли на руках превратились в твердые, почти роговые покрытия, удары топора, отработанные до автоматизма, стали точными и сильными.
Для парней такая работа была в радость. Это не в КБ штаны протирать. Мышцы приобрели упругость, выносливость и легко переносили нагрузки. Свежий воздух, хорошее питание, крепкий молодой сон, восстанавливали силы и каждое утро три друга, как три мифических героя врубались в войско противника.
Мягкая осина, пихта падали без сопротивления, один два хороших удара и они у твоих ног. Хрупкая сосна, мастерски подрубленная, падала от толчка мощной руки. Крепкие лиственницы, противник достойный. Сопротивлялись упорно до конца, звеня словно камертон под ударом топора. Мелкие раны на теле друзья лечили тут же, замазывая древесной смолой-живицей.

3

Человек, привыкший к городскому комфорту, который каждый день принимал ванну или душ, тяжело переносит длительное пребывание в тайге. Одежду, днем постоянную мокрую от пота, утром приходиться разминать руками и с отвращением натягивать на себя. Укусы комаров, мошки, использование дегтя для защиты, превращают незащищенные участки тела в сплошную рану. Изнеженная, чувствительная кожа воспринимает это особенно остро.
Наши друзья не были неженками, имели определенную практику и стойко выносили сии тяготы, но с каждым днем они все чаще вспоминали горячую ванну и баню.
Был перекур, парни сидели на бревнах. Кто курил, кто поправлял лезвие топора.
- Мне кажется, что от нас воняет как от ломовых лошадей. Даже наш Аполлон стал на черта смахивать, - Юра взглянул на Сергея.
Сергей сидел весь грязный и лохматый. В длинных русых волосах древесные иголки, смола, и труха от коры. Лицо черное как у мавра. Дым, солнце, деготь сделали свое дело.
Дима почесал спину о ствол дерева, затушил сигарету и произнес:
- А, что, может завтра выходной, устроим. У меня есть соображения на счет бани.
- Давайте! Работа идет хорошо, вон, сколько уже отмахали. Робу постираем, рыбы наловим, вот только на счет бани ты, наверное, загнул, - Сергей с легким сомнением посмотрел на друга.
- Завтра увидите, к обеду будете хлестаться вениками, и поддавать на каменку. Ну, что, единогласно?
У них всегда было единогласно. Жили, душа в душу. Перекур закончился, и топоры снова застучали по деревьям.

4

По тайге шли двое. Впереди, коренастый, здоровый мужик, лет пятидесяти. На его плече весел карабин старого армейского образца. Сейчас их можно увидеть у геологов, охотников промысловиков и артельщиков. За спиной весел полупустой рюкзак, для удобства перетянутый вязкой посередине. Не смотря на малый объем его лямки сильно резали плечи и тот, без конца поправлял их, стараясь облегчить неудобство. Взгляд у того мужика был угрюмый, настороженный, какой бывает у людей не добрых, приносящих беду и которые сами постоянно готовы к встрече с ней.
Одет он был крепко, добротно, как большинство таежников. Чувствовалось, что тайга для него второй дом, а может и единственный. Шел он уверенно, пружинистой походкой, в то же время осторожно, как зверь, стараясь меньше шуметь, и постоянно прислушиваясь.
Его попутчик был полной противоположностью. Худощавый, сутулый, согнувшись под тяжестью рюкзака, он представлял жалкое зрелище. Постоянно озираясь по сторонам, шарахаясь от каждой коряги, он тащился следом за хозяином.
- Шеф, давай отдохнем! Падлой буду, не могу больше! - пробормотал он, не выдержав мучений.
- Рано Скоба! Рано! Идти надо, ручей будет, отдохнем, - ответил Шеф, даже не оглянувшись.
Они шли уже несколько дней. Шеф хорошо знал местность. Здесь он прожил много лет. Работал в артелях, охотился, несколько раз привлекался за браконьерство, работал на лесоповале. Все было. Сейчас, несмотря на удобство, чувствуя тяжесть в рюкзаке, он предавался мечтам:
- Золото! Много золота! Столько, что даже представить трудно. Оно все будет моим. То, что в рюкзаке мелочь, сейчас больше не унести. Для начала развернуться хватит, а там, на ручье тонны!
Он обернулся на своего попутчика, тот тащился, позади, тяжело волоча ноги.
- Нет! Скобу в долю не возьмешь, напьется и все разболтает. Эту гниду надо замочить при первом удобном случае. Пускай пока тащит рюкзак, а ближе к Ангаре кончу. Все чисто, никто ничего не узнает, тайга все стерпит и скроет.
Скоба действительно еле шел. В тайге он первый раз. Мелкий воришка, промышлявший в городе, с шефом познакомился в колонии. Вместе освободились, не виделись около года, а тут телеграмма: «Приезжай». Обещал легкую работу в артели и хороший заработок. Обманул. Все по другому вышло. Месяц, таскается Скоба по тайге, в мокрое дело с ним вляпался. Не убивал Скоба геолога, а Шеф говорит, что соучастник, если попадемся, вместе срок мотать. Тяжело было на душе, да и мысли крутились не веселые:
- Золото и карабин сам тащит, а все остальное на меня взвалил сука, что я ему ишак? Так и есть, ишак. Кончит он меня! Зачем я ему. Обещает половину отдать - падла. Нет, я не ишак. Скоба сам, знает, как с золотом поступить. Сдам цыганам, есть у меня знакомые, и заживу как король. Вон опять оглянулся. Смотрит то как, будто я червяк земляной. Кончит, точно кончит!
Вот и долгожданный овраг, а там ручей. Скоба спустился к ручью, скинул рюкзак на землю, а сам рухнул рядом с ним.
- Шеф, долго еще идти?
- До кордона четыре дня, а там река уже рядом.
- Шеф, а вдруг заметут, геолога искать будут, догадаются?
- Искать будут, не найдут! Догадаются, а что толку! Мы им паспорта не показывали, место с золотом они все равно не знают. Ты Скоба поменьше каркай, а то сглазишь. Не люблю я этого, - прорычал Шеф и зло сверкнул глазами.
У бедного, измученного Скобы даже мурашки побежали по спине.
- Кончит! Ох, бля буду, кончит!
Шеф подошел к ручью, осторожно, будто там стекло, снял рюкзак, положил рядом карабин, встал на четвереньки и принялся пить воду, втягивая ее ртом, как зверь на водопое.
Взгляд Скобы упал на карабин.
- Вот, он, шанс, сейчас или никогда!
Резко схватив карабин, Скоба передернул затвор и направил в спину человека пьющего воду.
- Положи ствол. Гнида, - прошипел, Шеф не оглядываясь. Положи, кому говорю!
Чувствовалось, как напряглось все его тело, изготовившись к отчаянному, молниеносному броску.
Скобу трясло, как в лихорадке, голова не соображала, но он продолжал держать карабин.
Как пружины сработали натренированные мышцы, еще доля секунды и Шеф выбьет из рук Скобы карабин, но палец успел нажать на курок. Выстрел был почти в упор. Пуля прошила грудь человека на вылет, и тот рухнул на землю.
Скоба стоял, не шевелясь как столб, от страха у него свело все тело. Раненому Шефу оставалось жить секунды, но звериная ярость заставила найти силы и снова броситься на Скобу. Руки схватили обезумевшего от страха Скобу за ногу, зубы впились в нее, разрывая штанину и вырывая плоть.
Удар приклада обрушился на голову уже мертвого Шефа. Так он и остался лежать в тайге у безымянного ручья, с куском человеческого мяса в зубах.
Таща карабин и рюкзак с золотом, тяжело ступая на искалеченную ногу, Скоба бежал прочь от страшного места, бежал, куда глаза глядят.