Катарсис

Я стоял у заброшенного восемнадцатиэтажного долгостроя, который уже пять лет, как был оставлен строителями так и не доведённым до последнего этажа. И по сути он представлял собой шестидесятиметровую, уродливую надгробную плиту на могиле той самой компании застройщика, которая собрав деньги с владельцев будущих квартир этого дома, обанкротившись, в один прекрасный майский день перестала существовать.Сволочи.

Квартира №178, вот она, на 12м этаже, своими пустыми глазницами незастеклённых окон смотрит на меня с немым укором. 108 квадратных метров, три больших светлых комнаты с окнами на юго-восток, с эркером в гостиной и огромной лоджией…
Все мои сбережения. Все! Я 15 лет откладывал деньги, я же ФИНАНСОВО ГРАМОТНЫЙ, я же всё делал правильно... А суд вынес вердикт - "БАНКРОТСТВО ЗАКОННОЕ", как следствие - никто, никому, ничего не должен. Да вы что там все… Я 15 лет как проклятый..., а Вы говорите, что никто не должен?

Я закурил ещё одну сигарету.
Вся территория отведённая под строительство уже давно поросла не то что сорняками, повсюду хаотично росли кустарники клёна высотой в два человеческих роста. Половина ограждающих стройку бетонных плит, повалились на землю, оттого, что земля просела из-за талых весенних вод. Тут же, вплотную к ограждению, образовалась стихийная свалка бытовых отходов от соседнего микрорайона. Да ещё этот утренний туман, густой серой пеленой сегодня затянул весь город. Унылое зрелище.

Ладно, хватит тут торчать. Нужно закончит начатое, пока солнце не поднялось высоко и не растопило туман, а он мне сейчас на руку. Всё готово. Главное ничего не перепутать.
По два в углах, по три у торцевых стен, в подвале у каждой несущей стены и в шахте лифта - по два. Все правильно. Главное, чтобы они все сработали одновременно и тогда он сложится как карточный домик. Будет одна большая груда кирпича и бетона.

У меня больше нет сил, проходя здесь ежедневно, видеть этот шрам через всю мою жизнь. Я так больше не могу. А ведь я ещё у родителей занимал денег и кредит брал, чтобы купить эту квартиру… Одна надежда на страховку. Ну что ж, если это единственный вариант вернуть хотя-бы часть моих вложений, то пусть это будет так. Тогда пусть наступит страховой случай.

Я отошёл на достаточное расстояние, чтобы до меня не долетели осколки, но чтобы при этом отчётливо видеть, как это многоквартирное надгробие без окон и дверей исчезнет в пыли. Ни секунды сожаления. Я нажал кнопку радиопередатчика.

Прогремел взрыв… Нет… Это была череда хаотичных взрывов… Что-то пошло не так. И когда я, в поднимающемся столбе пыли, с ужасом увидел, что вместо того, чтобы сложиться как карточный домик, здание начинает заваливаться на один бок, я понял, что всё пошло не так. Взорвались не все заряды, а только со одной стороны дома. Спустя мгновение, видимо от взрывной волны предыдущих взрывов сдетонировали остальные заряды. От второго взрыва здание просело на высоту одного этажа, и как дерево подпиленное с одной стороны, начало очень медленно заваливаться в противоположную от меня сторону.

За считанные доли секунды, у меня перед глазами пролетели кадры возможных последствий падения восемнадцатиэтажного дома. Прямо по траектории падения находилась старая советская пятиэтажная гостиница, которая уже лет десять, как была отдана под заселение рабочих с местной фабрики. Самое ужасное, что в ней сейчас было полно людей.
Вплотную к гостинице примыкало административное здание этой же фабрики. Наверняка сейчас, в четыре часа утра, там никого не было. Но гостиница...
Падающий долгострой должен был полностью накрыть, и очевидно разрушить оба эти здания.

В эту секунду мои руки судорожно вытянулись в сторону падающего дома, как будто я мог его удержать от падения. От мощной волны страха из-за осознания происходящего, моё кровяное давление зашкалило, и я почувствовал явную боль в сосудах, горечь во рту и сильную боль в глазах. У меня вырвался крик: - “Стой-стой-стой… Пожалуйста не надо.. Стой..!!!”
Ноги подкосились и я упал на колени.

Дом рухнул. Последние четыре этажа падающего долгостроя полностью накрыли гостиницу и административное здание, оставив на их месте груду обломков.

Далее, произошло, что-то странное. Уже в следующую, после падения дома, секунду, ко мне вернулась уверенность и спокойствие, а также твёрдое понимание, что ничего страшного не произошло. Да, рухнул дом, но я же этого и добивался. А самое удивительное, что в моём сознании не было даже намёка на то, что я только что, погубил около сотни мирно спавших в гостинице рабочих фабрики.

В мыслях - сухой расчёт. Подрыв этого здания планировался несколько лет. Заряды я закладывал за две недели до назначенного срока. Приходил на стройку на рассвете, в 3-4 часа утра, когда меня не могли видеть, обычно рано встающие, собачники и таксисты. Рассветного солнца в это время было уже достаточно, чтобы не пользоваться фонариком и не выдавать своего присутствия.
Маршрут к стройке, я всегда прокладывал через дороги, где нет торговых центров, парковок и перекрёстков с камерами видеонаблюдения. Плюс последние два дня лил сильный дождь, и все мои следы на подходе к стройке, как минимум размыло дождевой водой, а на территории стройки, после взрыва, следов уже не найти. Мобильный телефон я всегда оставлял дома, чтобы по нему меня также нельзя было отследить.

Сейчас, я был в сменной обуви на два размера больше, переобуюсь в свои кроссовки на конечной остановке неподалёку отсюда, там никогда не бывает людей, ибо на эту остановку должны были приезжать жильцы, только что переставшего существовать, дома.

Идея взорвать этот долгострой, принадлежала не мне. После банкротства застройщика, на очередном митинге обманутых дольщиков, группа особо разъярённых активистов, на телекамеру местного новостного канала, выкрикнули эту идею, что по страховке, все дольщики смогут получить часть своих вложений. Но митинг - есть митинг. Пошумели, выплеснули негатив и забыли. Можно ещё какое то время жить с этим. Суд прошёл, вердикт вынесен и подавляющее большинство "кинутых" дольщиков опустили руки не в силах больше добиваться справедливости. После суда, я вынашивал свой план 3 года. Уже полтора года, об этом долгострое не вспоминают в газетах, да и среди местных, о доме никто уже не говорит.

Я уже был достаточно далеко от той стройки, и уже окольными путями подходил к своему району, когда вдалеке послышался рёв сирен. Странно, но в голове роились тревожные мысли, моя уверенность и холодный расчёт стали рассеиваться как туман на рассвете.
Кстати туман, сегодня он какой то необычный. Он повсюду. И он плотный, вязкий… Совсем рядом, сразу за домом, во двор которого я только что завернул, по проезжей части судя по звуку сирены быстро проехала полицейская машина. Я понимал, что они ехали не за мной, а на место происшествия, но в это мгновение меня охватила паника.

Я судорожно пытался соображать, что мне делать дальше. Меня предал мой мозг. Я ощущал себя волком, на которого ведут охоту с борзыми собаками, и в висках пульсирует одна мысль, - "бежать, не останавливаться, только бежать". Меня загоняют в ловушку.
Проблески здравого рассудка пытались достучаться до меня, будто из-за стены из очень толстого стекла. Я не мог сосредоточиться из-за, непонятно откуда возникшего противного звука, который пищал в очень высокой тональности с интервалом два раза в секунду. От этого звука мне хотелось убежать куда нибудь подальше. Мой рассудок кричал мне что-то, сквозь этот ужасный писк, но я смог разобрать только несколько коротких фраз, - "не паникуй", "всё под контролем", "действуй по плану".

Я прижался спиной к стене дома и зажмурился до боли в глазах, пытаясь прогнать этот звук. В этот момент я судорожно пытался разобраться, что со мной происходит? Почему, до сего момента, неизвестное мне чувство, которое называют паникой, в одно мгновение парализовало моё, не подводящее ранее сознание. Противный высокий писк внезапно исчез. Я перевёл дух. У меня действительно всё под контролем, я ведь заранее просчитал каждый свой шаг. Я немного пришёл в себя. Приступ паники отступил, но оставил глубокую царапину, которая теперь мешала сосредоточиться.

Итак, сейчас я в безопасности. Все службы города в данный момент сосредотачиваются на месте упавшего дома. Я беспрепятственно и незаметно могу вернуться домой, ещё до пробуждения родных.

Пройдя метров двадцать, в сторону своего дома, я внезапно остановился, так как услышал голос своего шестилетнего сына. Причём я отчётливо понимал, что сына сейчас нет поблизости, и этот голос звучит только в моей голове, он очень жалобным голосом говорил "Мама, я не хочу". Нет, мне это только кажется! Почему мой мозг именно сейчас меня испытывает на прочность? Я снова был полностью дезориентирован. Я огляделся по сторонам. Я не мог понять где нахожусь в данный момент и не знал куда мне нужно идти. Но отчётливо понимал, что стою на открытом пространстве и нужно срочно отсюда уходить. Сейчас совсем не нужно, что-бы меня кто-то увидел.

Собрав остатки воли, я двинулся дальше. Короткими, но быстрыми переходами, от одного дома до другого, я прилично сократил расстояние, и до моего дома оставалось два квартала. Чтобы немного успокоиться, я остановился у кооперативных гаражей и закурил. В этом месте, я был скрыт от посторонних глаз, и мог спокойно оглядеться, и удостовериться, не вышли ли ещё собачники со своими питомцами. Также с этого места передо мной открывалась панорама большого торгово-развлекательного центра метрах в трёхстах отсюда.

И вот тут я увидел, что на парковке этого самого торгового центра затормозили несколько полицейских автобусов. Из них выбежало десятка четыре вооружённых полицейских в бронежилетах и касках. Меньше минуты им потребовалось, чтобы построиться, получить указание от офицера и разбившись несколько отрядов выдвинуться в мою сторону. Не смотря на то, что до парковки было около трёхсот метров, до меня донеслась выкрикнутая офицером команда "На поражение".

Я даже на секунду не усомнился, что идут за мной. Домой бежать нельзя, куда? Какая разница куда. Если они меня вычислили за несколько минут, то наверняка про меня им уже всё известно, кто я, откуда, куда могу пойти. Они приближаются. Бежать.

Я побежал. И все-таки осколочные сомнения, мол, "а вдруг не по мою душу сюда прибыли вооружённые военные?" - рухнули, когда кто-то из них крикнул остальным: "Вижу объект, движется к стройке. Группа два, группа три - окружайте".

Действительно, рядом был ещё один строящийся дом, и я почему то на подсознательном уровне знал, что мне только одна дорога - туда, в злорадно улыбающуюся незастеклёнными витринами первого этажа, темнеющую пустоту новостройки. Забегая в здание, я боковым зрением заметил как раскрошился кирпич примерно в метре от моей головы. Они начали стрелять. Всё таки "на поражение".

Я бежал по лестничным пролётам без перил. Я понимал, что выше последнего этажа я уже никуда не убегу, но это не имело никакого значения. Я не хочу умирать. И в районе пятого этажа, в моей голове, снова зазвенел этот противный звук, очень высокий и рвущий в лохмотья остатки моего сознания. Всё смешалось в моей голове, противный писк и жалобный голос сына: -"Мама, я не хочу". Я схватился за голову и закричал, а ноги несли меня всё выше и выше. Этаж за этажом.

Строители довели этот дом пока только до 12 этажа.
Квартира №178, скорее всего тоже тут, на 12м этаже. Наверняка те же 108 квадратных метров, три больших светлых комнаты с окнами на юго-восток, с эркером в гостиной и огромной лоджией…

В этом состоянии я не смог сориентироваться на местности и из-за того, что очень быстро бежал наверное не смог остановиться.
Последнее что я запомнил, это то, что я летел вниз с двенадцатого этажа на бетонные плиты стройплощадки.

Я открыл глаза. Жена наконец то выключила будильник, издававший этот высокий и противный писк. Сын с трудом встал со своей кровати, и жалуясь, что он сегодня не хочет идти в детский сад, протирая сонные глаза прошёл мимо меня.

"Мама, а почему папа плачет?"