xxxvii глава. Круговая

Вадим бежит из спортзала на работу, всего один квартал, но дыхание сбил из-за круговой тренировки. На улице мороз оборачивает весь воздух вокруг дубленки огромными рулонами, нечем дышать. Щиплет в носу – весело. Солнце блестит снегом со всех козырьков, Вадим сглатывает в горячее тело холодную слюну.

Он не хочет опоздать, хотя обеденный перерыв условный. Когда хочешь, тогда ешь. Сколько тебе надо времени – столько надо.
Но все появляются через полчаса, а некоторые не ходят есть совсем. Просыпаются осоловело в четыре или в пять, трут заслезившиеся от монитора глаза, говорят хриплыми голосами: «Я поесть забыл»

Утром тоже можно приходить в любое время. Офис работает круглосуточно. И уходи – когда захочешь. Работа – не волк. Ты сам знаешь, когда всё сделаешь. Твой непосредственный руководитель – тоже знает. Может помочь с организационными моментами, если надо. А когда надо, Вадим даже не знает. Наверное, если не успеешь сдать работу до дедлайна.
Но с дедлайнами тоже легко. Они условны. Фирменный стиль состоит в том, что в приоритете качество и достоверность информации. Не скорость. Если нужно ещё время – значит нужно ещё время. Только скажи.
И всё же Вадим ни разу не видел, чтобы кто-то не сдал работу в срок.

Каждый раз, заходя в раздевалку на подвальном этаже Вадим думает о том, как ему повезло. Там установлен монитор, где руководители из крупных корпорации благодарят сотрудников фирмы DataStore. Люди из PepsiCo и Mars говорят о профессионализме, о том, как им помогли данные, предоставленные их компании. Камера наезжает, у молодого шефа гладкая кожа, чистые зубы, изогнутые от улыбки, как завязочки, уголки губ. Он кивает, и говорит просто, без пафоса: «Спасибо». И ты видишь: он рад.

Потом на экране мягко, как снег, падают белые буквы, из них складываются цитаты положительных отзывов, играет легкая музыка. На стенах раздевалки протянуты разноцветные нитки, к ним плоскими, не нашими прищепками прицеплены фотографии сотрудников.
Все они молодые и красивые. Большинство фото сделано на международных конференциях и на корпоративах. Естественные, не постановочные кадры: их стенд на выставке и две девчонки в галстуках обнимают гигантскую живую куклу человека-лампочки, парни с лицами, раскрашенными в цвета логотипа смеются, открыв рот; парень с всклокоченными светлыми волосами достают ключик счастья, измазавшись в торте; девушка и парень с соломинками во рту наклонились другу к другу над одной половинкой кокоса на фоне белого песка и синего моря…

Вадим снимает свежую, с мороза дубленку, одетую прямо на футболку, на голые руки, на горячие вздыбленные тренировкой мышцы. Стаскивает лыжную шапочку с лысой головы. Пялится на девушек на фото, если никого нет. Ему больше всех нравится одна, в бикини  - она лежит на животе на солнце, читает книгу, и на заднем плане, не в фокусе, очерчена попка, разделенная тонкой полоской ткани на два упругих тёплых персика. Девушка смущенно улыбается, догадываясь, куда смотрит зритель, и это в фотографии самое пикантное. А ещё то, что Вадим знает, как её зовут и где её рабочее место.
Девушек на фото много, но на самом деле мало. Меньше двадцати процентов, как ему сообщил его пухлый сосед по столу на следующий же день по прибытии. Другого, вобщем, ждать не приходится. Такая их специальность: одни парни. Ему это ни зачем теперь: у него есть жена. И всё же он слегка разочарован.

Он пытался выяснить, как бы случайно, статус той девочки на фото у того же соседа. Ему это ни за чем – так, просто, чтобы знать.  Но сосед смутился и перевел разговор. Вадим понял, что, во-первых, не ему одному она нравится, а во-вторых, что парни здесь зажаты, как он когда-то. От этого Вадиму стало приятно, и он тут же сам себя одернул. У всех есть природа Будды. Он бы тоже остался таким, если бы не Лама, если бы не спортзал, если бы не много что ещё. Он сам себя сделал. А мог бы быть на их месте. Тухнуть в кресле у монитора. Не видеть всего богатства возможностей.
Вадим сам себе улыбается, чувствует тепло в животе. Ведь он мог бы запросто переспать с той девчонкой, если бы захотел. Если бы захотел - у него были бы таких – пачки. Только он хочет другого.

Вадим смотрит в зеркало у лифта, напрягает мускулы. Уверенно смотрит в глаза отражению. Не вспоминает о том, что на самом деле он выглядит по-другому. Отражая, зеркало искажает лицо.

В лифте кто-то повесил распечатанное на принтере объявление: дрожащий пингвин и просьба не открывать окна для проветривания, холодно. Кто-то другой залепил «НЕ» бумажкой, после холодно поставил вопросительный знак, и дописал: «Пользуйтесь шарфиком!», дорисовав пингвину полосатый шарф. Получилось: «Открывайте окна для проветривания! Холодно? Пользуйтесь шарфиком!»
Вадим довольно улыбается. Он не любит духоту и как раз из тех, кто открывает окна, чтобы проветрить. В их большом офисе «open space» дышит сразу сорок человек. Корифеи сидят у окна. Там можно смотреть на старые кирпичные дома со скошенными крышами и на железную дорогу. Туда попадает недолгий зимний солнечный свет. Остальные сидят под лампами дневного освещения, включенными зимой целый день.
Вадим сидит почти около двери, но зато и около кулера.  Рядом с кулером лежат в красивых корзинках фрукты и конфеты. Это угощение от организации, можно брать. Правда, самые вкусные конфеты съедают утром.

Вадим хватает конфету из тех, что остались и впрыгивает в офисное кресло. Подтягивает себя к столу. Втыкает наушники, включает то, что помогает ему сосредоточится – медитативные миксы с варганом. Открывает новую задачу. Чувствует прилив сил от того, что знает, как её решить новым способом.
 
Мысленно он гораздо дальше этой задачи, он смотрит вперед. Представляет, как все удивляются, а он делает вид, что всё очевидно. Они понимают, что он круче, смотрят уважительно. …К тому времени, как он становится руководителем группы, все его уже ждут. Провожают глазами в кабинет главного, который часто зовет посоветоваться. В новой должности Вадим предложит регулярно проводить повышения квалификации. Что-то будет рассказывать сам, что-то – приглашенные лекторы. Представляет, кто это может быть, как он задает им вопросы «от практиков – теоретикам» под общие аплодисменты…

…Вадим тратит полчаса на написание кода. Но что-то не клеится. Он роет интернет, читает про новый способ, не находит ошибку. Зато находит более оптимальную запись нового способа, переделывает. Это уже работает, но криво. Вадим мнёт фантик, кидает его резким броском в урну за спиной. Промахивается. Смотрит на часы в углу монитора, ужасается тому, что уже пять. Он пришел с обеда в час. Получается, после обеда он сделает только одну небольшую задачу до конца рабочего дня. Главное, чтобы никто не узнал. Вадиму душно. Ни хрена не проветривают, гады.
Во входящих появляется ещё две задачи. Вадим смотрит их мельком, думает, что он может остаться подольше. Сделать хотя бы ещё одну задачу вечером. Но сначала надо доделать эту.

Он переделывает код, консоль виснет. Перезагружает. Кто-то всё-таки открыл окно, теперь дует прямо в мокрую спину. Вадим зло оборачивается, видит пустой офис. Окно открыла уборщица, она возит тряпкой по столам, опустив голову в косынке. Позади неё в окно смотрит черное небо, оттуда пахнет снегом и горьким запахом железной дороги. Вадиму видны и часы на стене: восемь.

Вадим хочет есть. Поворачивается к корзинам с фруктами и конфетами, они почти пустые. Осталось одно яблоко с коричневыми точками под полупрозрачной шкуркой. Вадим кусает, морщится, выплевывает.
Он не хочет больше ни в чем разбираться и переписывает код старым способом. Отмечает, что, по ощущениям у него на это ушло гораздо меньше времени, чем обычно, но на часы смотреть боится. Всё работает. Вадим открывает новую задачу. Интересная. Но большая.
Нет, не эту, что там ещё. В той, что ещё, нужна помощь другого сотрудника. Нужен доступ. Вадим, всё ещё боясь смотреть на часы, пишет сообщение в личку. Мессенджер не отвечает, торчат смайлики предыдущей переписки: один улыбается, другой подмигивает.
 Никакого ответа. Тишина. Наверно, звук отключил. Вадим чувствует, что у него голова сейчас тоже, как смайлик – пустая и круглая…Вадим может ведь завтра сказать: «Сделал бы, да уже поздно было. Терентьев доступ не дал». Нет, лучше не так: «Почти сделал, но поздно вспомнил про доступ. Когда запросил – Терентьев ушел уже». Да, вот так.

Он всё-таки смотрит на часы в углу монитора: половина второго ночи. Вадим говорит матерное слово, глядя в пустоту офиса. Над половиной столов уборщица, видимо, погасила свет, когда уходила. Месенджер ожил: «Терентьев печатает…».  И сразу вслед за этим белое поле выплюнуло логин и пароль. Доступ.
Вадим хватает руками голову и бьет лысым лбом в клавиатуру.
Но несильно, чтобы не сломать.
***

 
-  Послал от тебя Алисе тёплых булочек к завтраку. Я рад, что вы вместе.
Вадим подскакивает на диване, плед сваливается с плеча. Виктор в это время сидит на краешке и отодвигается. Но продолжает держать на весу руку, которой трогал его за плечо, обнимая воздух.
- Блин, я прилег на пять минут и заснул.
- Бывает. Выспался хоть?
- Да… Так…
- А то езжай домой, поспи. По задачам как? Успеваешь?
- Ещё бы…Конечно. Задачи интересные, кстати. Прямо домой уходить не хочется.
- Будешь продолжать в том же духе, жена тебя из дома выгонит.
- Да…Она, да…
- В каждой шутке есть доля шутки. Давай, чтобы я тебя здесь по ночам больше не видел. Иди домой отоспись нормально, а в четыре назначим встречу, пробежимся по задачам.
Можешь к четырем и прийти. Тебе как, в четыре, нормально?
- Да…Нет…
- Или, хочешь, в пять? В пять хорошо?
- Да…Да, в пять хорошо.
- Я забью в календаре третью переговорку, у Горыныча.


Тёплые булочки… Твою мать. Откуда он знает – звонила? У Вадима голова после сна влажная, он вытирает её носовым платком.  Он уже едет на лифте вниз – не хочет попадаться на глаза Виктору. Там всё ещё висит вчерашнее объявление, но бумажка, закрывающая «НЕ» сорвана, вопросительный знак превращен в толстый восклицательный, а слово «шарфиком» заклеено бумажкой со словом «МОЗГОМ».
Получилось: «Не открывайте окна для проветривания! Холодно! Пользуйтесь мозгом!»

Вадим выдыхает через нос несколько раз, на нижнем этаже в раздевалке выпрыгивает из лифта, натягивает свитер на вспотевшее тело, дубленку, идёт в зал.
Нет, не в зал. В кофейню. Кофе с зефирками, тройной бургер с двойным сыром.  Дорого. Надо было есть в офисе. Теперь в зал.
Разминка. Присед – проходка. Ноги каменные, по позвоночнику ручеек пота. Дежурный тренер бежит страховать с выпученными глазами из подсобки, а Вадим сам, сам. Этот ещё будет учить. Не нужны они все, справится. Жилы натянуты все до одной, ноги – боль. Последний шаг, присед, и теперь вынырнуть главное, не задохнуться. Вот так. Штангу закинул сам, да запросто. Повторил личный рекорд 152,5 кг.
В кулере воды на донышке. Твою мать, за кулером бы следили лучше. И музон – ну что за музон, а. Параша какая-то. Нельзя нормальную музыку включить? Под такую только канареек душить.
Жим сидя. В зеркале злой уставший мужик, совсем не то, что хочешь видеть. Зато видны дельты плечей – красота. В жизни бы так. Надо работать над этим.
Левая рука соскочила. Поймал, а то бы гантелей по башке. Доделывает, смотрит в зеркало. Теперь почти только на левую руку, как на предателя – только попробуй ещё раз, слышишь, сука.
  Тяга с виса. Отлегло. Мышцы почти взрываются, а голова чистая. Всё это сон. Сансара. Суета. Медитировать. Идти домой сейчас и медитировать. Убирать мусор из головы.
 Что он ему сделает, Виктор? Ну, пожурит. Уволит? Хорошо. Пускай увольняет, отлично. Значит, пришло время думать о собственном деле. Или учиться в Америку, и уже там…  нужен опыт. Подержаться тут полгода, год. Нужны деньги.

Вадим выходит из душа, вытирает голову и торс. Довольно смотрит в зеркало, поворачивается богом, спиной. Полотенце клуба с полукруглым логотипом на коричневых мохрушках хорошо впитывает влагу, так долго можно было бы и не вытираться. За первым рядом шкафчиков он видит Лёху – бледного тощего парня из серверной, с длинными руками и ногами.

- Привёт, Лёха!
- О, привет!
- Ты в зал или из зала?
- Из зала.
- Чё-та не видел тебя.
- Зато я тебя видел. Я на беговой дорожке был.

Вадим думает, говорить Лёхе или нет... Таким дохлым парням, как он, только кардио и не хватает.

- Лёх, а зачем тебе кардио?
- Так…Вообще. Раньше бегом занимался. Разряд по легкой атлетике. ..А теперь для себя.
- Ноги, что ли в тонусе держишь?
- Не, это не для ног. Для головы, скорее.

Вадим жалеет Лёху. Ничего не знает, ни зачем в зал ходить, ни что с головой делать. И на работе все на нём отыгрывается, а ему будто всё по барабану. Бегает он.

- А зачем в зал ходишь?
- Так…хожу.
- Странно как. У всего, что ты делаешь, должна быть цель, а?
- Ты так считаешь?

Лёха смотрит куда-то мимо. Кажется, думает о своем. Вадим же застыл с полотенцем в руке, механически вытирает затылок и правую часть головы, и, когда закрывает ухо, очень хороши слышит собственный голос:

-  …я вот уже в который раз смотрю на тебя и думаю, зачем ты тут? Данные у тебя хорошие, спину можно раскачать – знаешь как? И ноги выровнять раз плюнуть, если поработать с хорошим весом – не сразу, конечно. К девушке подойти не стыдно будет…У тебя девушка есть?

Лёха мотнул головой. Будто муху отогнал. На голове вихор, а смотрит всё время куда-то мимо. Как мальчишка  - оторви и выбрось, никому-то он не нужен. Вот только жалеть нельзя. Хочешь помочь – не жалей, бей.

 - Вот и я о том, понимаешь. Всё тут связано. Наберешь уверенность в одном – появится уверенность в другом. Тело, мозг, карьера, женщины, саморазвитие… Не казаться – быть. Осознанность в каждом шаге. Тогда придёшь.

- Куда?
- Туда. К своей цели.…у тебя же есть цель?

Лёха молчит, и не разберешь его – думает, или вообще не слышал. Потом отрывается от невидимой точки, смотрит Вадиму в глаза.

- Слушай, я че вспомнил. Тебя там Потапов искал. По поводу доступа, ну, по вчерашней задаче. От тебя запроса не висит, а нам сервер перегружать надо. Ты будешь сейчас работать по тому доступу?
-…Как сервер?! А почему не предупредили-то?
- Как не предупредили, предупредили. Сегодня с утра весь чат только об этом и трындит. У некоторых с пяти утра вообще запросы не отвисли. А завтра отчет – сами будете плакать.
Вадим ругается, кидает полотенце на лавку. Идёт одеваться, оборачивается на ходу, но ничего не говорит больше.
Лёха смотрит ему вслед. Потом спокойно поворачивается, достает из шкафчика сумку, запирает шкафчик.

Вадим бежит в дубленке, накинутой на футболку. Мороз ударяет в нос и в живот, солнце брызжет по сугробам алмазными искрами. Вадим сегодня не оторвется от компьютера ни на миг и сделает две задачи. Почти – вторая слишком большая, чтобы сделать целиком. Тем более, там нужно собираться, обсуждать с другими специалистами. Но главную, свою часть он проработал.
В голове будет звенеть от напряжения, пальцы будут трястись над клавиатурой.  Он будет думать, что время радоваться, отдыхать и расслабляться, но не сможет. Останется ещё полчаса до встречи с шефом, он будет тупо пялится в монитор, пока не почувствует, как у него болит живот, как сводит спину, как пересохло во рту. В какой-то момент свет выключится и погаснет, он очнется через три минуты абсолютно разбитым и с ужасом поймёт, что спал, что сейчас не время спать, что встреча через десять минут.
Он напьется холодной воды из кулера, от этого живот заболит ещё сильнее. Поймет, что целый день ничего не ел, кроме завтрака, а потом яблока и двух конфет. А это значит, что опять вся тренировка на смарку, он станет тощим, как этот педик Лёха, он ничего не добьется. Вадим посмотрит на своё отражение в зеркале и с трудом удержится от того, чтобы не ударить.

 Это всё отсутствие осознанности и медитаций, - вспомнит он.  -Так нельзя себя распускать.
Нужно быть организованнее, какие-то нелепые отмазки. Вадим мигнет, с отвращением поймёт, что у отражения начинают ползти губы, сплюнет в раковину и выйдет из туалета. Его немного успокоит касание ткани футболки, благодаря которому он почувствует кубики на напряженном животе - кубики сухого, с таким трудом наработанного пресса.