Тугинская

+1.
НИКОЛАЙ БОКОВ.

Тугинская.

Вероника изящными движениями расправила мокрые, непередаваемо вкусно пахнущие волосы. Ее движения и мимика были потрясающи – насквозь пропитаны осознанием собственной красоты и очарования. Белый мягкий халатик чересчур интимно соприкасался с неповторимым ландшафтом женских прелестей. Она прилегла на широченную упругую тахту, крепко сжав чувственные бедра. Вероника крепко-крепко сжала ножки и подумала об Игоре – он классный! Только почему-то сексуальные фантазии с ним не клеились, как-то не пошло. Она и с той и с этой стороны заходила – ноль эмоций, ну хоть ты тресни – слишком хороший что ли?
  Прокручивая в уме детали их встречи, Вероника наматывала на свою голову, располагающую ко сну нить. Да так намотала, что манящую свежим ароматом чашечку кофе пришлось отложить – сон распахнул свои, не менее цепкие объятия и понес Верку в мастерскую абсурда.

***

  Чего только не делается во снах, какой только невообразимой чепухи там не переживешь! Допустим, у вас угоняют авто – вы жутко расстроены и носитесь по стоянке, а тут тук – нужно обязательно снимать штаны и трусы – то ли чтобы машина нашлась, то ли для того чтобы не заметили отрицательные персонажи…
 Резкая смена обстоятельств и декораций. Бежите от огромной, свирепого вида собаки, но собаку в этом деле не обставишь и вот вы уже сообща катаетесь кубарем. Она разевает громадную пасть, но кусает не больно и сразу понятно – хорошая. Друг.
  Возвращение в первый сюжет. Машина нашлась, собаку с собой на переднее сиденье, только ехать тяжело, так как за время угона автомобиль изменил привод на педальный! Попробуй-ка полторы тонны раскочегарить!? Выбора нет, худо-бедно только разойдетесь, а тут нате – опять смена сюжетной линии. В кино сидите и с кем-то целуетесь, да настолько чувственно, что от перспективы голова кругом, а настроение отменное. И тут бабах! Это ж сон! И просыпаетесь на самом интересном месте, тьфу… Нет, но почему когда на машине педальной едешь – не врубаешься, что спишь? Или когда горло другу перерезаешь? Это, конечно, впечатляет, но нереальным не кажется, так… мелочи.


***

  Вероника стояла в прихожей дома детства. Она гляделась в зеркало. То, что ей отражалось – не лезло ни в какие ворота. Глаза огромные, черные, выпуклые; зубы редкие, желтые, прокуренные, во рту дымится сигарета (все-таки закурила! да как же это я?). Руки вялые, сухие, в синяках (я старая?). В зеркале на заднем фоне торчит сумка челнока Игоря, она открыта, но что там – не видно. Но сон – на то и сон! Хоп… и глаза как будто запрыгнули прямо внутрь сумки. Ой, мамочки родные – это же наркотики! Где-то двадцать с половиной килограмм наркоты – что делать? Выкинуть?  Не успею. Спрятать? Найдут и подставят. А Игорь-то – вот козел сраный, какой мерзавец, а? Так – думай, думай… Есть!  Надо их оптом продать! Стук в дверь. Еще. Сильнее! Уже ломают! Беги, дура! На кухню. Дверь на защелку от котов. Нож самый большой – тесак, хм… раньше он казался больше…
– Ве-ро-ни-ка… Веро-ни-ка… Ве-ро-ника…
 Кто-то кричит как из подвала… Подвал, сырость, грязные газеты, запах дыма… Дыщ-щ! 
Вероника вскочила на постели, вдыхая частыми обонятельными рывками воздух. Тест на пожар. Пахнет! Гарь! Из-под двери сочится едкий дым полимеров… Что спасать? Схватила тапочки и старую плойку… Да ну…не то… Куда? В окно?
ДЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ……… ДЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ ………
Вероника открыла глаза и схватила телефон. Кашлянула, пытаясь создать бодрый голос.
– Але?
– Спишь что ли? – сказала трубка соседским голосом.
– Да нет… так, прилегла немного…
Задорнов приметил в самую точку – спать у людей днем считается почему-то зазорным. Все без исключения стараются мгновенно проснуться, чтобы не выдать греховного времяпрепровождения. Почти всех моментально вычисляют, потому что оттуда быстро не возвращаются, особенно, если нагрянула старость и пожар одновременно.
– Прости, что разбудила. (Сначала упрекают, потом «прости» говорят!). Я чего звоню-то, у тебя перец горошком есть?
– Что?! Перец!? Есть перец, как же без перца… А в уме сказала: «Дура!».
– Давай я быстренько забегу, пока не спишь, а потом сразу ляжешь, все, я бегу-у-у-у…
Пик-пик-пик…
 Вероника не заметила, как сильно, до белых костяшек сжала трубку. Холод неприятно прошил все нутро при воспоминании об Игоре.
– Вот ведь двуличная сволочь, наркодиллер фигов…  На часах шесть ноль шесть, а легла где-то в пять сорок. Тссс, всего-то полчаса поспала и столько ереси намерещилось. Да-а-а! 
И махнула рукой.
– Чего? В челноки подалась что ли? – кивнула соседка на сумку челнока.
– Ты за перцем кажется!?
– К-х-х, а ты такая вумная, да? Баба я, аль не? Ну-ка – поглядим, – тетя Света подняла подол засаленного халата, под которыми торчали старые коричневые тряпичные колготки, все в заплатах, стеганных толстыми черными нитками. Тетя Света провела рукой по лобку, развела руками, скорчила брови и рот одновременно и грянула: « БАБА!!!»
– Очень уж мне мяска захотелось с картошечкой потушить. Помнишь, Верк, как раньше-то, а? Иль не было еще тогда? Пупсиком поди была? - привычно, но беззлобно подковыривала соседка.
– Да! Здрасьте – не было, – картинно негодуя, защищалась Вероника, – что я – девочка что ли? Конечно, помню – на все праздники такое ели – универсальное блюдо в десятилитровой кастрюле и салат с шубой и горошком…
– Шуба с горошком? Ты…
– Да ну тебя, тетя Свет! Шуба отдельно, оливье…э-э….
– Не хочу я без перца ись, там весь смак-то в перце! Перец, Верка, я тебе скажу прямо – основа вкуса! О! Ишь как умею… Учись! Приходи через часок-полтора – убедишься! А?
– На вот…
– Я откуплю, в лавку схожу завтра…
– Да, теть Свет, откупишь… еще бы, а то на счетчик поставлю, не смеши ты…
– Да я не ради денег, Верчик, тут другое – принцип! Ты мне – я тебе, дал – взял, баланс нужно держать, ясно тебе? Богачка!
– Ой, ну тебя, иди готовь, Луиза Хей…
– Да причем тут…, – обиделась по-детски напучив губки, тетя Света, – я Малахова ни одной передачки не пропускаю – вот он и научил. У-у-у, Человечище!
Тетя Света подняла указательный палец кверху.
–  Большой человек!!! Не то, что мы с тобой – две клуши…
– Ой, было бы кого сра…, - и тут Вероника будто прозрела. – Дак, ты что ж… и мочу пьешь?!
– А что ж…если бы и пила, то что ж?
– Ну и как – помогает? – прыснула в кулачок Вероника, не в силах сдержаться.
– А сколько мне дашь, ну?
– Пятьдесят пять - пятьдесят восемь. Так?
– Да сейчас, как же!? Седьмой десяток пять лет как разменяла…Пи-сят-во-о-осем, – передразнила  тетя Света.  – Будто не знаешь, сколько на самом деле?
– Лишь бы в радость,- многозначительно причмокнула Вероника.
– Да иди ты! Не пью я никакой мочи! Господь с тобой! А… надо бы, все собираюсь-собираюсь…
– А чего смотришь тогда?
– Чего?
– Малахова!
– Во, даешь! Что ж ты думаешь там только про мочу? Эх, ты… У него ж целая наука в голове! Тоже мне, грамотейка!
– Это у него с тех пор, как моча в голову ударила? – улыбаясь, парировала Верка.
– А, ну тя…пошла я… Спасибо, Вер.
– Пожалуйста.
Вероника сладко потянулась по диагональной линии рук, посмотрела на свои соблазнительные губы, в духе стрип-шоу расстегнула и пульнула раскрученный на пальце халат в тартарары и стала собираться на гулянку.