Алексия

Алексия.

                Моя любимая родная
                Я растворяюсь в твоем сне
                Я весь как пепел я сгораю
                Я плачу я пришел к тебе
                Как только тень твоя коснулась
                Моих обугленных дорог
                Я в сердце ощутил как рухнул
                Не нужный более порог
                Я так люблю и я так счастлив
                Я как смиренный самурай
                Готов из рук твоих прекрасных
                Испить зеленый горький чай

 Сын Алексии и Чи родился едва живым и сразу попал под реанимационный вентилируемый колпак. Шансы выжить были высокими – 50%, впрочем, и у смерти их было ровно столько же. Во всяком случае, так объяснились врачи, и Чахлаш заставлял себя в это верить. Врачи сказали – мы делаем все возможное, остается только ждать, если вытянет трое суток – скорее всего, пойдет на поправку.
– Так, хорошо, – думал Чи, не просто думал, а метал мысли в мятущемся теле, – пусть они выжимают все возможное из медицины, но и я должен делать  все возможное на своей отцовской стороне. Только вот что? Что делать? Чувство, что возможно сделать нечто полезное для сына было крайне сильным. Так бывает, когда знаешь наверняка, что выход есть. Но где? Чахлаш фактически держал мешок с этим темным делом в своем кулаке и явственно ощущал его тяжесть. Но ввиду суетной близорукости никак не мог распознать алгоритм действий.  Обязательно что-то есть. Что-то есть точно. Чахлаш предпринял кучу попыток, чтобы выйти на связь с Кредом, но тщетно – расколбас гнетущих обстоятельтв не подчинялся контролю, а требуемый уровень концентрации был недосягаем.
 И он схватился за своих сильных старших товарищей.
 Проводник сделал все, что можно было сделать в таком случае Проводнику в допустимых биоэнергетических рамках, чем сгладил нервическое ожидание и проронил в растрепанную сущность Чи приличный слиток надежды.
 Так, далее Суним…
 Вечером Чахлаш примчал в дзен-центр к Мьонг Гонгу и удрученно изложил свое горе. На вечернюю медитационную практику в этот день собралось человек семь. Суним сказал: «Все усилия и заслуги сегодняшней практики отдаем во благо сына Чи, на укрепление его здоровья и подпитку жажды жизни». И так было три дня. И утром, и вечером.
 Первую ночь Чахаш бессонничал, во вторую увидел своего древнего одноклассника Маслова, с которым не взаимодействовал с пятого класса. Во сне Маслов знал как спасти сына. У него была на этот счет специальная целительная женщина. Чахлаш должен был использовать все вероятные и невероятные возможности. Едва проснувшись, он отправился в школьный квартал. Где живет Масла он точно не знал, но примерно помнил. Радиус поиска был не так уж и велик – три подъезда. Не повезло – Масловы давно съехали. Неподалеку жил еще один древний одноклассник – Малина. И тут удача улыбнулась. У Малины была четкая информация. Во-первых, Масла уже лет пять как уехал в столицу, а во-вторых у Малины отыскался старый местный телефон Маслы. Телефон Маслы по факту звонка оказался телефоном его матери. 
Да-а-а-а… историю, которую поведал Чи Малине, маме Маслы и впоследствии самому Масле назвать складной и понятной трудно. Ее вообще сложно как-либо назвать. Разве что международным термином SOS. А состоявшиеся диалоги можно смело запараллелить с мирами Кронненберга или Линча. Но все же Чахлаш получил исчерпывающий и однозначный ответ на свой неконкретный и абстрактный запрос помощи. Не было у Маслы никаких знаний, не было и целительных женщин, вообще ничего не было.
 И несмотря на видимый отрицательный результат истории с Маслой, Чахлаш обрел не то, чтобы спокойствие, но опору. Он почувствовал в своем сердце точку опоры своего сына. Как будто он вжался туда своими маленькими пятикопеечниками и возымел силу бороться. Внешне Чахлаш выглядел жалко, он как бы раскис – расслабился, разнюнился и сгорбился, но внутри он ожил, потому что знал, что все будет хорошо. Но к знанию этому относился очень трепетно и ревниво, он закрыл его на три оборота и никого туда не пускал, даже себя самого. Нельзя, пока нельзя, до поры – до времени…  Он как бы замер, заледенел и упростился в своей неприкасаемой, нездешней вере. Но каждым словом, каждым действием он укреплял это чудо и все происходящее подчинял только лишь его умножению…   


                ***
 Алексия Бутырник терпеть ненавидела вступать в сделки с совестью. И все же такое случалось, как впрочем, и с каждым человекоподобным. Но чтобы пойти на такой шаг требовался серьезный подсчет «за и против» и отсутствие внутренних воздержавшихся.
Самой большой сделкой в ее жизни оказался Чахлаш Бутырник.
 На второй день от близкого знакомства Алексия получила экстренное, форс-мажорное приглашение к ведению совместной жизни. На резонный вопрос Алексии о смысле в чрезмерном форсировании событий был дан ответ, что цель весьма практична и что она состоит в максимальном погружении в ежедневную рутину, с тем, чтобы определить уровень совместимости и стабильности чувств и не терять зря драгоценного времени. Предложение было заманчивым и подкупало своей твердостью, но ввиду непрекращающихся жизненных сложностей было помещено под микроскоп и ожидало тщательного рассмотрения. Основная проблема заключалась в том, что в ее родительском доме вместе с матерью проживал первый муж. Смягчающим же обстоятельством в этом малоприятном факте являлось то, что муж в течение нескольких месяцев уже был лишен прав мужа и проживал в статусе квартиранта в обособленной комнате. В итоге основная проблема, как это зачастую и бывает, послужила ключевым рычагом в принятии решения. Ситуация с первым и на тот момент единственным, хотя и формальным мужем настолько далеко зашла в тупик и зависла, что предложение Чи поступило как нельзя вовремя и привнесло с собой задел той необходимой решительности в намерении разорвать порочный круг фальшивых отношений. Единым взмахом меча – тсссык! Ранее также были попытки вывести мужа за черту семейного порога, но каждый раз на последнем выстреле случались осечки. А происходило это потому, что муж давил на самую чувствительную и больную кнопку Алексии – жалость. Теперь же напора было сверх меры и выдворение опального короля состоялось. У короля меж тем имелось прибежеще в виде собственной однушки улучшенной планировки, где он и осел в великой грусти и отчаянии. Отчаяние же сие было столь глубоким и неперспективным, что довело всех приближенных Его Высочества до белого каления. Он заперся в своей крепости, отключил телефоны и ни кому не отпирал ворота. Человек в отчаянии способен на многое, особенно если это отчаяние зашло в дремучие края. А понять насколько эти края дремучие ровным счетом никому, кроме самого заблудшего не было видно. Оттого-то и изводились все приближенные в страшных муках. Естественно, боялись самоубийства.
Но слава Богу – все обошлось… Заточение короля благополучно закончилось и он медленно, но верно пошел на поправку.
 Как только самое страшное осталось позади, Чи с Алексией отправились в магазин для новоселов и прикупили пару тазиков и комплект постельного белья. Началось…
 Кризис в отношениях наметился через три месяца от их начала. А куда, скажите на милость, без этого? Даже на пару недель разбежались, уязвленные непониманием правильности в житейском курсе. Но порознь уже не смогли. Стоит еще добавить, что Чахлаш был безмерно откровенен, откровенен до наглости и более чем нужно такой как есть, в самых, так сказать, больных и малопривлекательных свойствах. Он применил к Алексии телевизионную стратегию . Жестко, но эффективно. Так или иначе, но блицкриг оказался хорош и достиг свой цели. Стыковка двух иноземных космических кораблей состоялась и вышла во вневременное единое пространство.
 Накануне стыковки Чи заметил на рабочем столе монитора файл с названием «Чахлашу» и прочел его содержимое, а по прочтении понял самое главное, что имело непреходящий смысл.


Чахлашу.
 Меня переполняли чувства, чувства к тебе, когда я ехала домой. Я почему-то думала, что мы с тобой поделимся впечатлениями, и ты мне объяснишь все, о чём говорил Проводник, да и ощущения от погоды… (ты же сам сказал – «страшно»), мне хоть и не было страшно, но хотелось прижаться к тебе и спрятаться дома - с тобой. Видимо, просто мои потребности и желания не совпали с твоими. Вот поэтому я и расстроилась. А потом в разговоре ты как будто не хотел меня понять, только искал противоречия и изъяны в моих словах и нападал на меня.
 То, что я говорила, что отдалась тебе – это так и есть: я твоя… Глупо звучит, точнее – я с тобой. Я тебе себя доверила, и думаю, что ты помнишь – «мы в ответе за тех, кого приручили». Но, может быть, действительно мой прошлый опыт мешает. А опыт лишь в том, что было много ситуаций, которые причиняли боль. Иногда, наверное, очень сильную боль. Сегодня Проводник затронул папу, у меня даже руки затряслись, я и сейчас плачу, и причина этому не только в его смерти. Вспоминая детство, я удивляюсь, что ещё не в психушке… Хотя оно меня воспитало, закалило, научило терпению, а с другой стороны – испортило все нервы, лишило спокойного существования и веры во что-то хорошее.
 Как ты уже заметил – у меня есть привычка оставлять запасные варианты и стелить соломку на всякий пожарный. Может в жизни и надо бороться, но не в этом дело, я не могу расслабиться, довериться. Хотя иногда отпускаю жизнь на самотек и даже, наверное, могу наплевать на всё. С тобой же я не оставляю никаких путей отступления, и все мосты давно сожжены. Может быть наилучшим образом я и не готова к браку, но самое главное, что у меня есть желание и я очень сильно люблю тебя. А от тебя мне требуется понимание меня моими словами, а не твоими, не всегда мне понятными, приятие моего образа жизни, моих ценностей. Просто не надо судить только со своей колокольни. Мне нравится, что у тебя есть такие высокие устремления, но порой невыносимо жутко от того, что они важнее всего на свете; такое ощущение, что важнее семьи. Иногда ты уходишь в них так глубоко, что не замечаешь того, что происходит рядом... А впрочем - всё это не важно… Значение имеет только любовь и желание быть вместе… ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!


Рецензии