Длинный понедельник продолжается

Длинный понедельник продолжается.

Редактор снял трубку с телефона и винтажно набрал номер Чи.
– У аппарата!
– О, как элегантно! Привет, продукт new age!
– Привет, Семен Львович! Представляете - я вам собираюсь звонить! 
– По делу государственной важности?
– Почти. Вы мне сон тут рассказывали про зубы. Помните?
– Здрасьте-пожалуйста, дожили! Как же я могу не помнить то, что сам породил?
– Ну, не знаю, в виду незначительности, например.
– В этом случае незначительность с лихвой перекрыта оригинальностью. А оригинальность уже сама по себе не может быть незначительной. А про сон ты вовремя напомнил – я этой ночью продолжение глядел. Желаешь послушать?
Чахлаш прикинул, когда открыться насчет брата и решил сперва узнать вторую часть. Чтобы не сбивать с толку. «Авось еще что-нибудь ценное узнаю». 

Закопал, я, значится, сундук с сокровищем, да присел на пригорок подумать – что к чему. Решился быстро – пойти в деревню и оттуда позвонить самому себе на домашний (сотовый, как это часто во сне бывает у меня не работал, точнее, может и работал, но мне было кнопок не найти). А позвонить для того, чтобы на автоответчик надиктовать подробности приключения с зубами. Ну, там – место, время, координаты и прочее. Это чтоб расследование начать по всей форме. Ближайшая деревенька была в трех километрах – оттуда и набирался рабочий персонал. Повар, официантка, уборщица-горничная, слесарь-сантехник-плотник – он же лицо, управляющее заведением. Цивилизованный мир поглотила информационная волна третьего тысячелетия, но сюда ее не пустили, так как телефона тут не оказалось. Я встретил какую-то старуху с коромыслом, она тут же принялась доить корову. Я у нее спрашиваю – где тут у вас цивилизация? А она говорит – нету, милок, убили… Трофимов Никола, мужик мой, пьяный и справедливый вчера токась вышел на огород, выматерился во весь дух и расстрелял вашу цивилизацию пол сотней патронов, начиненных консервативной серой советской картечью. Убил, дескать, баста.
  Ну, что делать, пойду на базу, думаю (я оказывается, в санатории пребывал). Время близилось к обеду. А обедать на базе отдыха «Былое», да еще после неспешной, длинной прогулки на свежем воздухе – особенное удовольствие. Благодаря Николе Трофимову я получил свой обед единовременно в полном объеме. Первое, второе, салат и чай из гигантского нержавеющего котла. Таким котлом можно пользоваться триста лет. Мяско для горохового супа и картофельного пюре варили в отдельной алюминиевой кастрюле. Один кусочек для супа, два – для картошки. Измерив температуру пищи опытным взглядом, я решил начать со второго – супец уж больно горяч. Потом горох. И напоследок салат. Когда ешь салат в конце – ощущаешь освежающий совокупный эффект от всего обеденного комплекса. И напоследок чай с привкусом вареного металла от котла-долгожителя – как в детстве. Слаще которого ничего не бывает.  Я спросил у кухарки:
 – Зачем вы кладете в чай такое чудовищное количество сахара.
  – Согласно постановления, регулирующего общепит, норма сахара на стакан 7,5 грамм.
 – Так у вас же чашка раза в полтора меньше стакана!?
Она так зверски на меня глянула, как бы говоря  – Чё выделываешься-то – много не мало!  Так что про сахар вопрос сразу отпал. 
 Процесс еды целиком поглотил мое внимание – так было голодно, аппетитно и приятно. Откинувшись на спинку стула, я круговыми движениями потер живот, и, расправив плечи, слегка потянулся, произведя глубокий удовлетворенный выдох. Пара, сидящая рядом, как по команде быстро взглянула на меня и тут же отвела глаза, и этим же навлекла подозрение. Лохматый нескладный ботаник в очках и очень привлекательная спутница…
– Все. Потом проснулся…
Чахлаш подумал: «Фигня какая-то». А потом еще: «Меж тем, системная». Но от подобных комментариев воздержался.
– Ботаник и красотка? Семен Львович, все сходится! Я тоже провел независимое расследование. Мой брат Игорь  – коллекционер зубов! Я только сегодня узнал. Он хранит их в описанном вами тайнике, в трехлитровой серебряной банке!
– Да ну… брось, Чахлаш – неужто так запросто решил старика оболванить? 
– Дорогой Семен Львович, только не сейчас! Могу до красного дотронуться.
–  Как-то слишком смешно, чтобы быть правдой. И что там с зубами? Точнее с братом? Вот, значит, кто зубной феей подрабатывает. Похоже он совсем плох. Еще хуже тебя? Хотя нет – куда хуже…
– Дорогой Семен Львович... А знаете что? Давайте встретимся и поговорим все втроем, чтобы в испорченный телефон не играть, а? 
– Тема встречи – зубы в трехлитровой банке?
– Ну да! А что – недостойная тема?
– Да нет, почему же…тема забавная, только не верится мне… Не выйдет у нас встреча, я к другу в Штаты послезавтра улетаю, а дел закрыть еще уйму нужно. Так что в другой раз давай… Чи, да врешь ты все про брата, не может быть такого!
– Оказывается, может…
– Что ж, как вернусь – займемся. Если обманешь – держись у меня…Ладно, ciao, bambino!
– Подождите, Семен Львович.
– Ну?
– А вы чего звонили-то?
Пауза затянулась, будто абонент отключился. И тут сухо:
– Просто так.
И сразу короткие гудки. Атмосфера стала сжиматься и раскачиваться, как бы под действием невидимых спиралей. Чахлаш очень четко это почувствовал и…

***

…Чи влетел в место, похожее на предприятие-город. Огромные высокие потолки, хотя нет, никаких потолков не было, вместо них различного калибра зигзагообразные металлические перекрытия и балки, как в каком-нибудь фантастическом фильме, где действие разворачивается на далеком космическом модуле, а повсюду снует масса серьезного и занятого народа.
  Пожалуй, можно назвать это место галактической проекционной. Чахлаш подошел к гигантской карте мира. Она не имела ничего общего с привычной картой в нулевой реальности. Когда Чи фокусировал внимание на каком-либо секторе, то он тут же приходил в движение и увеличивался, сокращая масштаб. Чи остановил свой взгляд на синей точке Атлантического океана и увеличил изображение так, что показался глянцевый косяк дрейфующих безмозглых сардин. Еще глубже – океаническое дно, а на нем диковинные заторможенные ракообразные с вытаращенными по жизни очами. Информационные возможности, которые заключала в себе интерактивная карта представлялись исчерпывающими. В поиске можно было задать любое вводное – человека, растение, камень, координату, какую-либо вещь или явление и карта сию секунду выдавала искомое – что, где, откуда, куда и как. Карта позволяла отслеживать объект в реальном времени, а также просматривать прошлые события, непосредственно и косвенно связанные с объектом, а так же прогнозируемые в будущем. Можно было переключаться на любые второстепенные и какие угодно далекие взаимосвязи объекта и переводить их в разряд ключевых…
Любка руководит серией проектов, каких именно совершенно непонятно, но это и ни к чему. По многим проходят весьма заманчивые акции, затягивающие вглубь. И…Ого! Вот Чахлаш и попал в один из них. Большая входная дверь вся истыкана следами от метательных ножей. Дверь настолько большая – как какая-нибудь однобокая воротина в деревенском доме. Так она использовалась до поры, до времени, но Любка решила сделать апгрейд и приказала закрасить эту воротину густой белой краской, тем самым как бы проводя психологический эксперимент. Сработало, ни у кого не хватило духу метнуть нож в свежеокрашенную исполинскую дверь. Чи ходит вокруг да около с острым, как игла кортиком и негодует. Вот ведь гадство какое! А что тут попишешь? Ничего – Любка знает свое дело! Рядом перешептываются, что приглашали даже самого короля ножей – Денни Трехо, но и тот не решился. И тут стрелою белой в десятую секунду…

Я трезвости мечты рассеял вдоль дорог,
 А тот, кто видел сны – был смертен и здоров.

 А мышь, звенящий шорох в округе растрясая
 Тишайшим вдохом легких red pepper загребает,
 Так и лихой наставник злодневный и вздесущий
 Блюет в кастрюлю с супом, в котором есть маслины.
 Ну, а зайчаты-клерки на костылях влюбленных –
 Все никшие пижоны, а жены их – не жены их.

 И тут стрелою белой, в десятую секунды
 Взлетел наш истребитель,
 А он у нас, ребята, наш мегоосвежитель!
 И тучи разомлели от столь веселой гари,
 И вышли на карнизы их белопухие кумари.

 Летали мы и выше, где нет свободы света,
 Но мой последний выстрел решился дать осечку.

 И кто бы это ни был, и чтобы он не сделал –
 Не выйдет сделать лучше, и в этом вся суть дела.
 И в этом взгляд сквозь призму наготы.
 И не рисуй мне статую свободы в осколке доброты.      

… И тут вышел Сыропятов Виталик с кинжалом в руке и бросил его в соседнюю с воротиной маленькую сухонькую неприметную дверцу с расстояния 2-х шагов, так как угол раскрытия не позволял отойти дальше. Это был мастерский удар, после которого все разошлись на обед.
 Майцин заказывает два гуманитарных рола за счет заведения Любки. Чахлаш одномоментно завидует Майцину и испытывает за эту зависть укол самолюбия, но не удерживается и спрашивает разрешения поступить по-майцински.
– Чего там, – снисходительно отвечает Любка.
  Но это уже выше гастрономического недержания Чи, он стоит на месте в статусе маятника, долго стоит. Любка намекает кивком головы: «Мол, чего? Если брезгуешь жрать как все – вали куда подальше». Чи просто стоит. Так сильно стоит, что иногда теряет трехмерность и становится плоским, похожим на имитацию объектом. И в этот самый момент он понимает, что некто интересуется его персоной, инкогнито рассматривая через супертехнологичную рыбью карту. А-а-а-а-а! – кричит Чи, но звука нет. Нет звука. Чи смотрит на Любку, она сидит в обособленном кабинете, похожим на большой аквариум. Чи спрашивает: «А почему бы тебе не пригласить меня?» Но звука нет. Чи отходит на десять шагов назад. И пока он делает эти десять шагов, успевает понять, как работает телепатия. На десятом шагу Чи отмечает, что Любка в аквариуме не одна. Рядом находится горячий мужчина в облике Сосо. Чи отходит еще на десять шагов и достает из-за пазухи поролоновую губку и демонстративно выставляет на вытянутой руке, наполняя ее пустоты магнетизмом мишени. Сосо кладет в упор винтовку и стреляет. Пулька застревает в губке, растягивается насквозь и безвольно свешивается с другой стороны. Провокация удалась. Главное – не бояться, не бояться…
Чахлаш со всех ног мчит прочь, но его почти сразу нагоняет молоденькая неизвестная грамотрицательная чемпионка и бежит совсем рядом, так что Чи чувствует ее малиновое дыхание. Он спрашивает ее – где выход? Но звука нет. Она какими-то специальными страховочными карабинами пристегивается к нему сзади и с помощью такого инструкторского тандема их перемещение приобретает целенаправленность. Любка и Сосо отправляются следом, они категорически против такого раз…
 Грамотрицательная спринтерша набегу слопала финик, фаршированный земляным орехом и за пятьдесят метров до выхода взрывным щелчком отстегнула пружинные карабины. Щелчок катапультировал Чи в тихое курортное местечко в Нитьнегра.
 В этом отеле Чи уже довелось побывать ранее, но в роли отдыхающего, теперь же предстояла короткая будничная командировка. – Ха, – подумал Чи, – стало быть, мой прошлый отпуск был не только приятным для меня, но и полезным для работодателя. И Чи вспомнил слова наставника: «Съезди куда-нибудь, развейся, отстранись от цивилизации…». Вот сукин сын! Свобода выбора, свобода мысли…тьфу ты, – в сердцах плюнул Чи и подрулил на брутальном миникарте к плетеным шезлонгам.
– Ух ты, какая шикарная машина, – сказал один из братьев-близнецов в еврейской шапочке, – наверное, кучу денег стоит?
Чи вспомнил, что уже слышал именно эти слова, именно от этого человека, именно в этом месте и при схожих обстоятельствах. В ту свою отстраненную от цивилизации поездку. Но были и различия. Говорящего брата-близнеца звали Пион, теперь он отпустил бороду и характерные курчавые баки, но от этого не перестал быть Пионом. Они мирно соседствовали, выезжали на экскурсии и даже пару раз испили самбуку. Все это должен был помнить и Пион, тем более что ни бакенбарды, ни бороды у Бутырника не выросло. Но он как будто не помнил, и что самое забавное, Чи в этом не сомневался.
Чахлаш эффектно крутанул «пятака» на своем «звере». Зверь послушно исполнил трюк, но издал неправильный механический хруст.
– Вы бы отнесли эту вещь туда, где ее купили, – участливо произнес Пион, – и не уходили оттуда пока вам ее не исправят.
В знак пущей убедительности Пион сморщил лоб под шапочку и кивнул головой.
– Я лично ничего не покупал, – как будто опешил Чи.
– Ну и что? – невозмутимо ответил Пион, интонацией давая понять, что это совсем неважно, и унес куда-то карт, очевидно, на почин.
Чи остался тет-а-тет с доселе не говорящим братом-близнецом.
– Рад знакомству, Тупион, – представился Тупион и протянул густо покрытую ярко-рыжими, почти красными муравьиными волосами сухощавую руку с черной татуированной надписью на предплечье «She;s So lovely». При рукопожатии у Тупиона расстегнулись бриллиантовые часы «Appella» и упали на песок. Кто она? Но время Тупиона потеряло индивидуальность, и Чи ощутил в правой руке холодное прикосновение вечности. Вечная мерзлота с бикфордовым шипением и без боя проникала вглубь и вширь Чахлаша, окружая его сердце и заволакивая его ум. Ах, вот она какая…  Сдача участков СУ-72 представлялась теперь лишь делом времени. Времени стирания памяти сердца и памяти ума. Чи остывал, но продолжал сопротивляться «Не забывать, не забывать, не…». Сопротивление не являлось ни подвигом, ни каким-либо еще актом мужества – ничего кроме инерции сохранения самоидентификации. «Не забывать, не забывать не-за-бы-вата…дедморроз…dead …». И Чи вспомнил – он уже произносил эту фразу…давно-давно, очень давно, где-то там за гор. год…го…gо…G… Что не забывать? Да! И Чи пронзил безликого уже Тупиона единственно доступным рабочим методом – вечным огнем памяти я-ростной, а попросту говоря, ВОПЯ. Вопя, на чем свет стоит. Наконец-то подключили звук! Горячие слезы въедались в вечную мерзлоту в пределах малюсенького островка надежды с дикой-предикой лидокаиновой болью. Домой…

***

– Нет, ну вот чего бояться смерти? Ну, не существует ее – хоть убей! Ну чего это? Чего ее бояться? Чи, тебе не кажется, что ее вообще нет?
– В каком смысле?
– В самом прямом – нет и все! Тебе не кажется подозрительной твоя раздолбайская рисковая жизнь? Всякие разные несчастные случайности в великом множестве тебя окружали-окружали, а тебе хоть бы хны – как с гуся вода. Как бы ты судьбу не искушал, в какие бы передряги не попадал, но в итоге – вечно на коне и с шашкой! А? Скажешь, может – чудо? Или повезло? Или через плечо? Ах, да – ты же у нас несуеверный…
– Не понимаю…
– Понимаешь-понимаешь.
– Но…а люди вокруг дохнут! Тетку на перекрестке сегодня видел, накрытая ле…
– А как тогда узнал, что тетка? Причем здесь тетка? Ты-то жив! Где твоя смерть?
– Я запутался. Ты про какую смерть? Тела?
– И тела, конечно!
– Но это уж слишком! Тело конечно, я имею ввиду конечно во времени, я, например, совсем не тот, что был десять-двадцать лет назад, я точно не молодею!
– Ну и что? Это, допустим, для вида.
– Хорошо. Так куда же я денусь после состояния «трухлявый пень»?
– Фу, это-то… Да хотя бы перескочишь просто!
– Куда перескочу? В пенсионерский лагерь гимны горнить?
– Да в жену свою, например! Она будет смотреть на тебя, этакого деда-пердо и твою заунывную послеинсультную перекошенную рожу и умиляться от нежности прожитых лет, пока ты не исдохнешь. Но только это будешь уже как бы ни ты, а ты будешь уже как бы спасенным в жене. Понял?
– А кто ж тогда умрет? Кто тогда на мое место перескочит?
– Не знаю. А какая разница?
– Для логики и математики.
–Ты-то не умрешь!
– А я-жена буду знать, что я я-мужем была?
– Дурак ты! А еще про логику с математикой заикаешься…
– А куда жена денется?
– Не важно.
– Как?!
– Ой, ну ты и замороченный, жена никуда не денется!
– Что мы с ней вдвоем поселимся?
– Ты не с той стороны заходишь. Нет никакого «вдвоем»! Нет «вдвоем», понимаешь? И с чего ты вообще взял-то, что вечная мерзлота это плохо?
– А как еще, Кред? Если теряешь себя?
– А может наоборот – воссоединяешься? Я не сужу категорично. Чисто гипотетически. Почему нет? Чахлашик, почему нет?
– Да потому! Не нравится мне такой способ, даже если это и так. Я не желаю приобщаться к высшей сути через отмороженную северную хрень.
– Ладно, проехали, герой дня. За тобой числится аргентинский должок.
– Знаю!
– Вот и иди…
– Пошел…
– Чао-какао!

***

Чи пришел и вложил кучу денег в модернизацию и укрепление панамериканского шоссе. Не просто так конечно, но при активном содействии со стороны миллионера Михайлова, очень похожего на всеми любимого русского артиста с одноименной фамилией. У Чи поначалу даже сомнений в том не было, до тех пор, пока он не увидел двух Михайловых в одно время в одном месте. Сделка должна была выгореть красиво и сверхприбыльно, но тут началось… Понятное дело, Чи, пользуясь таким шикарным случаем, прикупил неподалеку небольшое бунгало, плюс-минус миллион по карману инвесторов не бьет. Не успел Чахлаш кое-как прижиться, как нагрянули гости. Ими оказались старые жильцы. Приперлись и сказали – ой, вы нас простите, пожалуйста, мы по большой и неловкой ошибке. Ну, а что им скажешь? Что вообще в таких случаях говорят? Может – пошли вон? А смысл? Настроение только себе и людям портить. Они-то, конечно, заслуживают, но мне-то за что, – размышлял Чи. Нет, за что мне тоже понятно, только нахрена? Поэтому Чи просто молчал и даже не шевелил лицо и руками не двигал. Как только они ушли, Чи резко оделся и вышел на улицу. На улице было жарко до безумия, какое-то панамериканское асфальтное пекло. Чи вернулся домой и разделся до трусов и майки. Трусы были синие, военного образца, а майка белая, аля 70-е. В таком прикиде Чи и вышел на задание. А задание было простое – нужно было совершить проверку. Те, кого нужно было проверить сразу запаниковали и начали канючить на индейских наречиях, которые, между прочим, Чи были хорошо известны и впитаны с молоком ацтекской матери, канючить о том, что это беспредел. Что только накануне их уже…Но Чи не дал докончить и стал гадать имена своих предшественников.
– Сначала был Саня, а потом Коля?
– Да, да, баю…
– Ага! И оба из силовых ведомств?
– Да, да, дайбан…
 И все побежали на митинг. Воздух накалился еще круче, потом еще. И еще. И проступила непередаваемая, но безальтернативная атмосфера обмана. Чи понял, что Михайлов – шулер. Ха! Развели как лоха! Ай, да молодцы! – поражался Чи, – С Михайловым номер оказался удачным, ну как ему можно не поверить, с его-то надежной личиной!? Браво!
Чахлаш пробирался через липкую толпу аргентинцев и тут увидел человека, жалующегося на судьбу свою. Он стоял на каком-то краю, и как только почувствовал на себе взгляд Чахлаша, сразу сбросился вниз, совершив тем самым суицидальный акт. Чи тряхнул курчавой головой, поправил бескозырку, взял на мушку Михайлова и стал оттачивать план. План был сложен, а цель проста – убить. Но кто-то дернул рубильник, и пришлось заниматься совсем другой работой…