Последний сон

  Иногда рассказ бывает очень коротким,
  как и жизнь человека. А в конце...
  ...только длинный последний сон.
               
               

   Океан, родной дом на песчаном берегу и  огромное ночное звездное небо. Вот самые яркие воспоминания детства Джона. Очень хорошие воспоминания. Они были рядом. Всегда. Особенно звезды.

  ...Звезды. Исполины  и  карлики. Белые, желтые, красные. Совсем как люди. А еще они одиноки в огромной вселенной. Дающие жизнь, но при этом одинокие. Кто бы, не был рядом. От одиночества их спасает смерть. Они не вечны. На место старых отшельников приходят молодые и новые. Но их судьба решена. Так было, и так будет всегда...

   Джон  любил звезды. Они были его судьбой. Когда ему было восемь лет, родители подарили сыну любительский телескоп. Устаревшая модель, но мальчика это не волновало. В его руках был ключ к тайнам космоса. Так он думал, на это он надеялся.
   Он мечтал полететь к звездам. Его мечта исполнилась. Но вернутся домой, он уже не мог. Не потому, что не хотел. Просто дома больше не было. Не было даже океана. Осталось только ночное звездное небо, но на Земле его никто не увидит. Не кому.
Он так торопился домой, что даже не сделал плановую остановку на Луне, отключил связь.  Поэтому сообщить ему об этом никто не смог. Он увидел все сам.

  ...Третья мировая война. Ядерная война. О ней предупреждали. Ей пугали. Ее ждали и надеялись, что ждут напрасно. Казалось бы, обстановка в мире относительно спокойная. Локальные вооруженные конфликты, террористы, надвигающийся мировой экономический кризис. Вообщем, как всегда, войной и не пахнет. Ошиблись.
Людям свойственно ошибаться, порой это им даже нравиться. Особенно если ошибку потом легко исправить и вернуться на исходную. В данном случае так и произошло. Ошибка, в лице человечества и почти всего живого мира, устранена. Планета стала такой, как три миллиарда лет назад. Горячей, красной, полужидкой, мертвой...
 
    Джон выжил только чудом. Полет был не запланированным. База на Ганимеде срочно запросила дополнительное оборудование для разработки новых месторождений титана. Свободным из пилотов был только Джон. Правда, так далеко он еще не бывал. Но его это не волновало. Ведь чем дальше от Земли, тем ближе он был к ней.   

 ...Из-за нее он не спал ночами. Думал только о ней. Мальчишеская любовь, что еще скажешь. Она вошла в его жизнь неожиданно, как первый снег, покрывший за ночь всю землю, и на утро перед тобой предстает новый прекраснейший  и сказочный мир. Она показала ему этот мир. Звезда, его звезда.
Он открыл ее для себя в одну из жарких июльских ночей, когда спать совсем не хочется. Яркое звездное небо, освещающее пустой океан, родительский телескоп и первый танец кадриль на широких лопатках Кентавра, созвездия, которое было ее домом. Не зная почему, он сразу ее заметил. Она была особенной, не такой как остальные. Объяснить это он не мог, но был уверен. А для мальчика этого было достаточно. Еще он считал, что открыл ее первым, ведь раньше в созвездии такой звезды не было. Много раз до этого события в объектив  телескопа попадало созвездие Кентавра, ни чего нового.
   То, что она была сверхновой Джон узнал много лет спустя. И первым ее заметил не он, а коллектив ученых Бостоновской обсерватории. На день раньше. Всего лишь один день. Тогда как свет от взрыва сверхновой шел до Земли сотни лет. До этого звезда К-89562 была заурядным карликом, сияние которого,  для обычного человеческого зрения и маломощных телескопов недоступно.
Ученые дали звезде новое название N-0934. Джон же дал ей имя, которое считал самым прекрасным в мире – Линда. Так звали его маму...

   Датчики корабля мигали, предупреждая о приближении метеорита. Корабль находился в астероидном поясе между Марсом и Юпитером. Улетая, как можно дальше от мертвой планеты.
   Пять тысяч метров. На Земле огромное расстояние, но не в космосе. Здесь такое расстояние критическое. Малейшее промедление и … конец. Это только в фильмах космические корабли, ловко маневрируя, пролетают мимо других кораблей и астероидов в считанных метрах. При этом пилоты еще одновременно целуются с главными героинями для поддержания  духа, и успевают сказать пару нецензурных фраз своим врагам в видеомонитор, находящийся в противоположной стороне от пульта управления. В жизни совсем не так. Изменить курс корабля мгновенно не возможно. Как и его скорость. Для этого нужны минуты, а может даже часы.
    Не доверяя автопилоту, Джон сам сел за штурвал. Конечно, он мог ошибиться. Но сделать это он должен был сам. Казалось, прошла вечность, прежде стало ясно, что столкновения удалось избежать. Видимо, он родился под счастливой звездой.
О чем он думал?! Целых полчаса датчики сигнализировали об опасности. А он не видел. Или не хотел видеть. Бывает и так. 

   ...Отца  не стало когда Джону было четырнадцать. Он погиб на Марсе. При взлете отказали двигатели. Подвела техника, автоматика не поставила в известность отца о проблемах в двигателях, пилот сделал все возможное и невозможное, но катастрофы избежать не удалось, писали в официальном письме матери. И так тоже бывает...

Еще минуту назад космический айсберг закрывал весь экран командного пункта. Казалось, что так будет всегда. Но теперь там был пустой космос. Хотя, нет. Он был живой, и смотрел на Джона удивленными и мигающими глазами. Миллионами, миллиардами глаз. Они так были похожи на звезды.

   ...После всего произошедшего мама возненавидела звезды. Но они были не причем. Она это знала, но не разу больше не взглянула на ночное небо, игнорировала все новости, которые касались космоса. Вечерами сидела дома, зашторив все окна. Она очень любила отца и не могла простить. Ни себя, ни их...

   Он вспомнил, о чем думал перед встречей с астероидом.  Он думал о будущем. От этого его кинуло в дрожь. Человечества больше нет. Есть правда колонии на Луне, Марсе, на спутниках Сатурна и Юпитера. Людей осталось примерно три тысячи. Но и они обречены. Через несколько месяцев закончатся запасы воды, пищи, воздуха. А главное у них теперь нет дома, родных и близких, нет смысла жить дальше.

   ...Мама жила для него, ради него. Тогда он этого не понимал. Не понимал ее затворничество. Нет, не осуждал. Просто не понимал.
    После окончания школы Джон поступил в академию, которая готовила пилотов гражданских космических лайнеров. В этой  академии  когда-то учился его отец. Их обоих тянул к себе космос...

    Мама ничего не сказала. Джон был готов ко всему, скандалам, слезам, просьбам одуматься. Ничего этого не было. Тишина и пронизывающий ее грустный и печальный взгляд маминых глаз. И все. Выдержать это было сложно. Джону казалось, что еще немного, и он бросится на колени перед мамой, заплачет, начнет целовать ее руки и попросит прощения. Этого он не сделал, да и она в глубине души не хотела.
Она приходила провожать его перед каждым полетом. Казалось она смирилась с выбором сына. Она смеялась, подробно расспрашивала о тех местах, куда он летит, всегда просила привести сувениры на память, говорила о будущем, намекала о внуках, которых хотела нянчить, так как ей тяжело с каждым годом жить одной.
Однако, перед последним полетом, он вновь увидел в ее глазах обреченность. А еще страх. Она говорила мало, чувствовалось, что едва сдерживала слезы. Джон пытался успокоить ее, как мог. Ему это удалось, но только после того когда он пообещал обязательно вернуться. Живым...

    Свое обещание он  выполнил. Однако теперь у него ни кого нет. Куда лететь? Как уйти от страшной правды? Не лучше ли решить проблему прямо сейчас. Раз и навсегда. 
    Джон вытащил из кобуры пистолет. Всегда тяжелый на Земле, здесь он  был легче перышка. Также легко рука приставила его к виску. Не зная почему, но Джон был спокоен. Оставалось только нажать на курок.
Но он не сделал этого. В самый последний момент его взгляд упал на фотографию мамы, висевшую над пультом. Мама смотрела на него и улыбалась. Она была молодой и счастливой, потому что рядом был отец. Он и сделал эту фотографию, когда они еще были студентами. На снимке была надпись: «Милой Линде на память. И помни, я всегда буду с тобой». 
    Линда. Его звезда. Его мечта. Его жизнь. Как он мог о ней забыть. Не смотря не на что, он по-прежнему считал себя ее первооткрывателем. Плевать на ученых, плевать на дурацкое название N-0934. Ее зовут Линда. И она принадлежит ему. А он ответственен за ее судьбу.
     Она совершенно одна, как и мама когда-то. И если к маме вернуться он не успел, то обязательно успеет к ней.  Свое обещание он все-таки сдержит.
И он знает, что будет делать. На корабле есть креогеная камера. Специально установленная  для долгих перелетов. Месяцы тишины, жизни в замкнутом пространстве дают о себе знать. Можно тронуться умом. Так уже было. Не спасают фильмы, компьютерные игры, даже книги, что удивительно. При этом если летят два человека, то сойдут с ума оба. Если три, то все трое. Четыре, пять, десять.  Тоже самое.  Никто не мог понять, почему так происходит. На орбитальных станциях люди жили годами и ничего, на других планетах также проблем с психикой не возникало. Но стоило выйти в дальний космос, пустой  и холодный космос, как тут же те самые холод и пустота овладевали людьми. Вернуть обратно таких,  было не возможно. Пытались, не получилось. Сохранить не тело, а душу человека, вот главная задача камеры.
     Сойти с ума Джон не боялся. Он уже ничего не боялся. Странное чувство, необычное. Он бы выдержал годы в полете. Но до Линды лететь сотни, многие сотни лет.  Жалкое, хрупкое тело не выдержит. Оно рассыпится в прах, прежде чем корабль достигнет цели. Его нужно сохранить. Временно. 
Джон будет спать. Очень долго. Слишком долго. А когда проснется, то направит корабль на звезду. Больше она не будет одинока. Никогда.

   ...Энергии и топлива на корабле не хватит на такой путь. Ни один земной корабль не был приспособлен для такого.  Он потеряется в глубинах космоса, а пилот просто умрет во сне из-за отказа системы жизнеобеспечения. Такова реальность. Знал ли он об этом? Да! Но он верил и надеялся...

     Ему снился сон. Последний сон. Он идет по пустынному пляжу и устав, падает на ещё тёплый песок. Солнце уже садится за горизонт, и небо приобретает красноватую окраску. Тихо плещутся о берег волны. Джон знает,  всё это принадлежит ему, и никто не отнимет мечту у него. Но не хватает одной очень важной частицы его мира, и он терпеливо смотрит на небо. Он ждет появление звезды, его звезды.