Волчья песнь

Старожилы нашего мира, родившиеся ещё задолго до меня, рассказывали о временах, когда на небе было лишь солнце, и освещало оно только одну сторону, оставляя земли наши в кромешной тьме, которую не мог победить полностью даже самый сильный и яркий костёр. Сам я не застал этого, хоть ты и говоришь, что крыла мои стары и разрезали воздух всех земель, а глаза видали то, что ни одному ворону не приснится. Но то было намного раньше.
 Лес, где мы сейчас с тобой, был болотом. Густым и непроходимым. Люди и звери погибали в нём, увязнув в трясине, когда пытались выйти к тем странам, что Солнце одарило своей милостью. Вечно здесь была пурга. И была она страшнее любого болота, забрав с собой столько жизней, сколько ты и представить не можешь. Плохо время то было.
 И спросишь ты, откуда же тогда взялась Луна и звёзды, что мерцают сейчас на небосклоне. И о том есть легенда у нашего народа.

 Говорят, что ни зверей, ни птиц, ни людей здесь уже почти не осталось. А те, кто мог выжить прятались в пещерах, поклоняясь огню, или же прятались глубоко-глубоко под толщей земли, ни разу за свою жизнь не видя поверхности, потому как лёд уходил  на множество метров вниз. Многие пали в этой схватке с природой, но кто-то сумел сбежать. Было их так мало, что по пальцам пересчитать можно. Но пример их вдохновлял сердца отчаянных смельчаков, решавшихся покинуть свои пещеры и идти на встречу свету и теплу.
 И одним из таких был волк, живший со своим племенем у пещеры рядом с болотами. Глаза их за долгое время привыкли к темноте, а шкура была настолько толста, что они могли несколько часов быть на морозе, что за пару минут мог убить любого человека или птицу. Питались они тем, что находили вокруг своей территории. Приносили в свою пещеру и ждали, когда туша оттает, а затем ели, отдавая большую часть молодым волкам, которые ходили на эту охоту..
 Но вот однажды вожак их решил, что хватит им быть падальщиками. Нужно отправляться в путь и пересечь болота, чтобы уйти в тёплые земли. Слышал он про то, как последнее племя медведей ушло туда. И если уж они смогли, то для его стаи это проблемой точно не станет.
Отговаривали его старожилы, пужали ужасами, что хранит в себе болото. Что мол восстают из него те, кого оно поглотило. Блуждают они голодные и одичалые, готовые сожрать даже тех, кто был им близок при жизни. Никого они не жалеют. Подкрадываются во тьме, да и сжирают со всеми потрохами, после вновь ложась на дно да обматываясь трясиной.
 Испугались многие после тех рассказов, да только вожака их было не остановить. Сердце его горело желанием. И хоть многие поджали свои хвосты, да в самую глубь пещеры ушли, нашлись и те, кто отважился идти с ним. Немного их было, но и то было лучше, чем в такой опасный путь одному собираться. Обмазали они шкуры свои жиром, чтоб тепло дольше держалось, да пошли прочь из тёплого их пристанища.

 Хотело было вьюга их подхватить, да потащить с собой, но удержали их могучие лапы, да клыки острые, которыми схватились они за редкие деревца. Швыряло в их морды снег так, что и рассмотреть ничего нельзя было, потому по запаху они шли, ступая след в след, чтобы не сгинуть в сугробе или в болоте, что никогда не застывали, какой бы лютый мороз не приходил в их край. И не было тому ни единого объяснения ни тогда, ни сегодня. Впрочем, кто знает, что было тогда на самом деле.

 Шли они долго, но не смогли пройти за всё это время и более десяти километров. Сносило их, заметало снегом. Ряды их становились всё реже и реже, а желанного света так и не было видно. Лишь где-то вдалеке мерцало нечто на небе, закрытое тучами, но Солнце ли то было? Никто и не мог сказать, ведь прежде не приходилось им его видеть.
 Спрятались оставшиеся волки в небольшой норе. А было их к тому моменту всего лишь шесть. Силы их иссякли, животы совсем опустели и потому набросились они на самого слабого, кто был среди них, пачка свои морды в крови сородича и не обращая внимания на его предсмертные вопли. Не ел лишь вожак, со стороны наблюдая, как берёт верх над его сородичами голод. Как забывают они обо всём, оставаясь в душе своей всё теми же падальщиками, забывая о том, что на самом деле течёт в их крови.

 После того, как кончился отдых их и ветер немного затих, выдвинулись они дальше в путь, не думая о содеянном. Шли они в этот раз ещё дольше. Снега постепенно становилось меньше, но конца ему так видно и не было. Темнота как и прежде окутывала собой всё, огромной толстой змеёй обвив их земли.
 Ещё двое смельчаков увязли в трясине, которая с каждым их движением сковывала их  лапы всё крепче и крепче, утягивая их на своё дно к другим рискнувшим. Мутная жижа наполняла их пасти, не давая боле вдохнуть или же выплюнуть её изо рта. И не было боле шанса у них выбраться, как бы не пытались помочь им оставшиеся их собратья.
 И осталось их всего трое, хотя странствие своё они начинали, когда их было десять. С каждым шагом всё больше и больше ледяной ветер, вновь поднявшийся и вознёсший вместе с собой огромные снежные массы, замораживал их тела, покрывая шкуру льдом. И негде было им крыться от этой ужасной участи, потому оставалось лишь принять неизбежность её.
 Не встретили они на своём пути не единого чудища, коими пугали их старейшины стаи, зато встретили такую метель матёрую, о коей никогда прежде и не слышали. Солнце, если оно это было, мерцало вдалеке слабыми отблесками, скрытое огромными тучами. Снег летел прямо в глаза, но и нюх уже не помогал им «видеть». Тихо скулили они, вжимаясь друг в друга и пытаясь хоть немного согреться, но ничто не могло им уже помочь. И совсем скоро остался вожак лежать среди двух трупов оледеневших, которые лишь пару минут назад были его товарищами и соплеменниками.

 Собрал он последние силы и взвыл, сначала совсем слабо, но после всё громче и громче, зная, что больше делать ему ничего не остаётся. Подхватил ветер его последние слова, обращённые к небесам, да и поднял их так высоко, как не росли деревья даже на тёплой стороне. Слова те оказались песней. Печальной, пронизанной таким отчаяньем и горестью, что никому ещё прежде и не снилось.
 И вот услышало пение это Солнце, что никогда не смыкало глаз своих, извечно приглядывая за детьми, что были избалованы его тёплыми лучами. Ведало оно, что где-то далеко есть иная земля, до которой не может достать его свет. Слушало оно внимательно, не пропуская и словечка единого. И так тронула душу его волчья песня, что заплакало оно огненными слезами. Упали они на землю, собрались в шар, да поднялись на небо, озаряя отражением света его другую сторону, где никогда прежде не знали света иного, кроме как рождённого костром.
 Тела же, умерших от холода или же в болота упавших, поднялись на небо к нему, из трупов безобразных становясь крохотными его подобиями и рассеиваясь по всему небосклону.
 Но не видел уже ничего этого отважный вожак. Песня его затихла, лишь тихим отголоском эха разносясь там, наверху.

 С тех пор Солнце стало Луною сменяться, которые вращались вокруг него. День стал сменяться ночью, а зима - летом и наоборот. И всё ещё помнят подвиг отважного волка, который не испугался отправиться в такую даль. Люди-то, конечно, переиначили в своих словах всё. Что мол не волк то был, а человек. Даже праздник справляют они в своих селениях. Но все птицы, рыбы, звери и насекомые... Мы все знаем истину. И до сих пор благодарны ему за песнь, которой он так растрогал светило.