У реки о море

   - Ты считаешь, это может сработать? – спросила девушка.
   - Мне хочется думать, что да. – ответил парень. – Попробовать стоит точно.
   Поёжившись от холода, он достал из кармана что-то сверкающее даже под покровом звёздного неба. Один короткий блик от света луны – и снова темнота.
   - Ты когда-нибудь это уже делал?
   - Однажды… да. – неловко ответил он.
   - И как? Удачно? – с неподдельным интересом и некоторой надеждой спросила она вновь.
   Он улыбнулся в половину рта, продолжая поигрывать извлечённым из кармана предметом в своей кисти.
   - Да. Пожалуй, что так.
   Девушка аккуратно поправила бумажный фонарик в руках, боясь как-то нечаянно повредить, сделать дырку – на ветру допустить такое было довольно легко. Бумага была лёгкая, непрочная. Кажется, сам ветер мог бы порвать её на части, но не делал этого. Хотя погода днём и стояла поистине весенняя, вечер выдался на редкость холодным для мая. Растущие вдоль набережной деревья здорово наклонялись под порывами речного северного бора. У самой воды он ощутим в полной мере, и заставляет продрогнуть, как говорится, до самых костей. Но на душе, однако, очень тепло. А тепло потому, что в сердце огонь. Но не бушующий, не злой, а очень нежный, по-настоящему греющий. И всё же до него нельзя дотронуться. На это способны лишь двое. И оба они стояли у берега. Вместе.
   - Поджигай, - шепнула она ему, удерживая фонарик навесу.
   Но он не спешил. Ему хотелось правильно сформулировать желание. Он уже запомнил, как это может оказаться важно. Следует подумать, заглянуть в себя, решить наконец чего хочет от жизни.
   С ним всегда так. Кажется, каждый день носишь в себе тайную, сокровенную мысль. Как крохотный порок, но слишком чистый, чтобы быть греховным. Просто такое же личное. Это что-то такое же скрытое от всех. Пока эта мысль с тобой, ты чувствуешь её существование само собой разумеющимся. Лишь ощущаешь её где-то поблизости. Как вертящееся на языке слово, как музыка из сна, как воспоминание из детства. Как образ, пытаясь придать материю которому, теряешь всю суть. Но пока он глубоко внутри тебя – он совершенен. Он необычайно прост, но драгоценен. Она с тобой, пока ты не придаёшь ей форму в виде слов. Но всё же это сделать необходимо.
   Так о чём же он сейчас мечтает? О странствиях, ожидающих его уже в завтрашнем дне? О тех пока невиданных ему странах, в коих предстоит побывать? О бескрайнем просторе, что видел лишь во снах и пейзажах Айвазовского? Что желанно ему боле: стихия или человек?
   Эти глаза, бездонные как море, в котором может утонуть самый лучший из пловцов? Или само море, способное сжать лёгкие лишь красотой лика своего неукротимого – непостижимостью силы и неподступностью края перехватить дыхание самого отважного из нас?
   Что важнее для него? Иметь свой дом прекрасный? Ребятишек шумных гомон по утрам? Иль чаек крик и вопль дерева в ненастье? Звон рынды, всплески шторма, грома бой? Солёных брызгов вкус на обветренных губах, или подруги на ночь поцелуй? Ром, сигареты, гречки с тушёнкой целый таз, или домашнего борща, картошки, выпечки и турки кофе аромат?..
   …Нещадное одиночество и мысли на исчёрканных тетрадках? Вольтера мысли и грязный рот полный сарказма и острот? Услышать вдруг в свой адрес громкий возглас: «папа!»… или натруженный босяцкий баритон, орущий в горло «Капитан!»… Он не знал.
   Он много слышал, что уйти в море не означает вовсе покинуть берег навсегда. Моряки не монахи – семью иметь возможность есть, конечно. Но всё это, ребята, ерунда! Не знает тот, сколь тяжко это расставание. И не поймёт, что если ты ушёл, то навсегда. И нету тут другого для нас исхода. Ты либо сердцем в море, пока ночуешь дома. Иль дома всей душой, носом сеча воды простор.
   Болтать тут можно много и правда для каждого своя. Но выбирать нужно, вот что он знал наверняка.
   А ветер всё гнал волны и макушки деревьев склонял. Они стояли у берега вдвоём – он и она. Оба продрогшие от холода.
   - Ну что же ты, поджигай, - сказала ласково та любовь, что повстречал с полгода. А ветер лишь донёс: «выбирай…» И он поджёг фитиль, молча произнеся себе: «море…»