Генеральша фрагмент повести

  В журнале "Нева" №5 за 2019 год вышел журнальный, сильно сокращенный и урезанный вариант повести.

 http://www.nevajournal.ru/jurnal-140.html 

Полная версия повести - На Литрес "Генеральша" (Ссылка может не отображаться)



 И вроде всё шло, как прежде.  Иван Никитич отправлялся на службу,  Катя продолжала заниматься тем, что она делала и раньше: слушала музыку, читала, играла, а потом отправлялась  гулять с Ритой.  Встречи  с новой подругой были  непредсказуемыми, интересными, впечатляющими  и каждая, по своему, особенная. Катя с  азартом и вдохновением  спешила  на встречу, предвкушая  прожить какую-то новую историю, новое знакомство, увидеть интересных людей, возможно и знаменитых, известных. В «Коктейль – холл» они наведались ещё дважды и оба раза находились  желающие заплатить за них. Катю это уже не шокировало, наоборот, было интересно наблюдать, что предпримет  Рита и как она  это сделает. Сама Катя была только наблюдателем, хотя  и, в некотором роде, приманкой. Она не осознавала, насколько привлекательна была её молодость и непорочный взгляд с естественным румянцем на щеках для здешних обитателей.   Ей казалось это игрой, немного необычной,  рискованной, но приятно щекотавшей  нервы и потрафляли  естественной женской природе – понравиться.  При том, что была абсолютная уверенность в успехе предприятия. Она безгранично была уверена в таланте Риты и по-детски беспечна.
О новой знакомой Катя рассказала Ивану Никитичу. Конечно, она не стала рассказывать обо всех похождениях,  посчитала, что вряд ли ему это понравиться.  Восхищенно рассказывала, какая она красивая и смелая, как модно и изыскано одета. Когда Катя сказала, что она артистка «Московской оперетты», Галеев скорчил  рожу,  и пренебрежительно хмыкнул:
- Актриска? Хм… Кордебалет?  Смотри, Катерина, заразы не наберись, знаю я эту публику…
Однажды  Катя зашла к Рите домой, на Солянку.  По пути заглянула в кондитерскую и купила с полкило карамелек.  Рита любила карамельки, особенно «раковые шейки».  Общая дверь в квартиру была не заперта - бегали соседские дети и  Катя прошла по тёмному коридору к комнате Риты. Стучать не стала, распахнула дверь и первое, что сразу бросилось в глаза, присевший на корточки мужчина с фотоаппаратом посреди комнаты. У стены, на фоне  какой-то светлой ткани стояла Рита. Она была абсолютно голой.  Одна  рука была закинута за голову,  вторая  вытянута в сторону,  спинка прогнута, а ножка  отставлена, как  будто  она потягивается ото сна, в истоме и сладострастии.
         - Ой! – вздрогнула Катя и попятилась назад. Кулек с карамельками  перевернулся  и конфеты с дробным грохотом посыпались на пол, - Ах!
Катя закрыла руками лицо, отвернулась, хотела было выскочить, но ударилась о дверной косяк.
         - Ну дверь-то хоть закрой,  - спокойно сказала  Рита, будто занималась чем-то будничным.
         - Марго!  Я же говорил,  закрыть дверь! – истерично закричал  мужчина. Засуетился, начал нервно собираться, - Я говорил, что твоя беспечность когда-нибудь встанет боком?!
- Я уйду…  извините! – бросилась из комнаты Катя.
- Катерина! Ты хочешь, чтобы я бежала так за тобой по улице?! Я могу! – донеслось из комнаты.
Катя остановилась. По коридору носились дети. Она знала, Рита могла. Она вернулась и спиной вошла в комнату, стараясь не глядеть на Риту. Лицо горело, а во рту пересохло.
Рита, нисколько не смущаясь, подошла к Кате и, взяв за плечи, развернула её.
-  Содомский! Вот  Катя, про которую я тебе говорила.  Как ты находишь?
-  Я так не могу!  Сколько раз я тебе говорил?!  Полная конфиденциальность! Мне ещё за растление малолетних не хватало срок получить!
Мужчина схватил  саквояж и опрометью вылетел из комнаты.
- Содомский! Не истери! Она совершеннолетняя! Ну и чёрт с тобой! – крикнула Рита уже в закрытую дверь.
Она махнула рукой, накинула халат и стала смотреть на пол,  где рассыпалась карамель.
- Это что, «гусиные лапки» или «раковые шейки»?
-  «Лапки»…то есть… «шейки», -  сбивчиво ответила Катя.
-  Мои  любимые! Ну что ты, давай собирать, растяпа! Ты что, в женской бане не была никогда? Голых женщин не видела?
Рита присела и начала собирать в тарелку карамель.
-  Видела, - робко ответила Катя и тоже присела, - это твой любовник?
-  Кто?! Ха-ха-ха! Содомский?! Ха-ха-ха!!!
-  Как же ты… перед посторонним мужчиной…
-  Он не мужчина…, - пренебрежительно замотала головой Рита.
-  Как, не мужчина?
-  Так… Не мужчина,  в смысле для женщин не опасен.
-  Я не понимаю…
-  Он с мужиками  спит.
-  Как это…, - наивно хлопала  ресницами Катя.
-  О! Педераст он. Знаешь, что это такое? Слыхала?  Вообще-то он хороший художник,  - Рита засунула карамельку за щеку, встала и поставила тарелку на стол, - Чай будешь?
-  Как это? Почему?
-  Тут я… не знаю, - Рита развела руками.
-  Как это гадко! -  только сейчас поняв, о чём идёт речь,  скривилась Катя.
-  Хм, так твой же Рихтер… тоже…
-  Что  мой Рихтер?! -  вздрогнула  Катерина, и с гневом посмотрела на подругу.
Рита  пожала плечами.
-  Сама я свечку не держала, но вся Москва об этом говорит.
-  Не смей так говорить о нём!
Катя, не мигая смотрела в пол,  пытаясь как-то осмыслить услышанное.
-  Такое бывает, Катюша, - заметила растерянность подруги Рита.
-  Всё равно,  не смей! А Содомский,  всё равно  мужчина! Разве тебе не стыдно?!
-  Ха-ха-ха! Ты что, перед мужем никогда не ходишь голой?
-  Нет, - вздрогнула Катя, - да и то…  это муж, а тут…
-  Послушай, детка, с такими взглядами нужно сидеть дома, а то не ровён час в парке, в Сокольниках, мужика голого увидишь и в обморок свалишься.  Как ты с мужем-то живёшь,  барышня  кисейная?
-  Какого мужика? – не поняла Катя.
Рита безнадёжно хлопнула себя по бёдрам.
-  Ходят идиоты, мудями своими  размахивают. Вот таких дурочек поджидают, которые вот так… краской заливаются. Это им самое наслаждение! Взяла бы серп, да как…, - Рита взмахнула рукой и, по-чапаевски, с силой и страстью  рассекла воздух.
Катя скривилась и машинально прикоснулась  тыльной стороной ладони к щеке. Рита как-то с прищуром посмотрела,  открыла рот и сдвинула на бок челюсть, словно что-то  задумала.
-  А ты… не хочешь…
Катя подняла брови.
-  Что?
-  Содомский великолепно чувствует  женскую эстетику, при том, что  мужеложец. Он даже может цветное фото сделать. Попробуй, а? - голос  Риты понизился, стал вкрадчивым и искушающим.
- Ты с ума сошла! – вспыхнула  Катя, вскочила и кинулась к двери.
-  Ха-ха! И чая не попьёшь?!
Катя остановилась, с гневом посмотрела на Риту.
-  Как ты можешь мне такое предлагать?!  Это гадко и непристойно!
Впервые она была на грани ненависти к подруге, которую недавно почти боготворила, поклонялась, как божеству, принимала все её эпатажные выходки, более того, восхищалась ими и хотела быть на неё похожей  во всём. Казалось, что она специально дразнит  её, рассказывая всякие непристойности про Рихтера, про Содомского.
- Дурочка ты, малохольная…  Пользуйся моментом! Потом, когда сиськи по пузу хлопать будут, когда жопа  в квашню превратиться, вспомнишь, а ведь когда-то молода была…  А была, да сплыла! И захочется, да кому ты нужна?! Коротко  цветение бабье… Ну и сиди, как… брюква…
-  Это мерзко!
-  Что мерзко?
-  То, что ты говоришь  - мерзко!
-  Да вы  посмотрите…  Ты думаешь, генерал твой,  тебя за игру полюбил,  за чистоту твою душевную? Хера! Ему старая баба надоела! Молоденькой захотелось, упругенькой!
Рита больно ущипнула Катю за грудь. Та опешила, ахнула, прижалась к стене и хотела отвесить пощечину, но в последний момент сжала кулаки, прижала  их к груди и закрыла глаза.
-  Отойди, я тебя ударю, - процедила она сквозь зубы.
Когда Катя открыла глаза, Рита с какой-то жалостью и обречённостью смотрела на неё. Блеснули слёзы. Не было ни агрессии, ни ненависти в этом взгляде. Только тоска, какая-то далёкая и глубокая.  Кате показалось, что все её шокирующие каверзы,  её бесшабашная отвага  -  какая-то месть, за что-то, кому-то. Все её поступки – нарочиты и демонстративны. Словно дали ей немного времени и делай, что хочешь, всё равно один ответ – неминуемая смерть. На самом деле - она другая и Катя увидела её. Ей стало жаль Риту.  Гримаса гнева растаяла,  насупленные брови  распрямились, поднялись вверх и в Катиных глазах показалось  сочувствие и сострадание.
         Рита резко отвернулась,  словно испугалась показать слабость и нежелание, чтобы её жалели.
       -  Иди, - подняла она руку.
       -  Не уйду! – твёрдо ответила Катя
       -  Иди, говорю. Уходи!  Зря ты со мной связалась. От меня одна только  беда.  У тебя своя жизнь, иди…
Рита  опустила голову.  Катя подошла и обняла её за плечи. Та вздрогнула и  сжалась,  затем развернулась и они обнялись, крепко, будто давно не виделись.  У Кати выступили слёзы. Рита казалась такой беззащитной и одинокой  Она глубоко вздохнула.   Рита  коснулась своей щекой горячей щеки Кати. Катерина почувствовала  приятную прохладу и по телу пробежал лёгкий необычный озноб. Всё последующее происходило в  каком-то бреду, тумане. Девушки встретились глазами, затем Рита опустила взгляд на губы Кати,  припухлые,  полуоткрытые, а Катя закрыла глаза. Когда она почувствовала поцелуй,  всё тело содрогнулось и наполнилось приятной негой, земля стала уходить из-под ног. Где-то далеко зазвучал  шопеновский ноктюрн До-диез-минор №20  и в такт музыки стала кружиться голова и всё вокруг,  раскручиваясь всё сильнее и сильнее. Как когда-то в детстве с  Машкой, взявшись за руки, крутились, крутились, что было силы, потом  руки отпускали, падали,  поднимались,  качаясь словно пьяные. 
         От Риты пахло карамелью и Кате казалось, что она целуется с конфетой.  Подруга тоже вся дрожала. Халат Риты распахнулся, она взяла Катину руку и положила себе на грудь. Под ладонью почувствовался её твердый набухший сосок. Рита продолжала целовать, затем языком раздвинула Катин рот и просунула его между зубами и  коснулась Катиного языка.  Удары сердца сотрясали всё тело.  Рита опустила руку и  дотронулась до лобка.  Катя вздрогнула,  хотела освободиться, но Рита крепко держала её за шею и ещё сильнее нажала на лобок.  Катерина почувствовала, что задыхается,  громко втянула воздух и в этот момент её словно что-то пронзило внизу живота, как будто то, приятное неизвестное чувство, которое она испытала первый раз в лифте, усилилось тысячекратно и совпал с третьей частью ноктюрна. Ощущения так же рассыпались трелями и форшлагами, переливами и волнами, как музыка Шопена.
Катя простонала, а Рита, содрогаясь, вцепилась  ногтями Кате в спину,  схватила себя за  промежность  и несколько раз конвульсивно дёрнулась.  Когда  рука Риты безвольно упала, Катя отскочила в сторону, закрыла лицо руками,  на несколько секунд замерла, а затем, стараясь не поднимать глаз,  боясь встретиться с Ритой взглядом,  стремглав выскочила из комнаты.
Она бежала по улице, задыхалась,  боясь остановиться, перевести дух, словно старалась убежать от того нового неизвестного ощущения, от стыда и страха  за то, что ей было приятно.
«Дура! Идиотка! Зачем я пришла?! – корила себя Катя, -  Неужели не видела раньше, как она порочна?! Боже, зачем я с ней связалась?!»
Весь путь к дому её продолжал преследовать запах «раковых шеек», Шопен и пророческие слова Галеева о «заразе».