Детство

                «Куда уходит детство,               
                В какие города?
                Оно уйдет неслышно
                И писем не напишет,               
                И вряд ли позвонит.»


                1.НАЧАЛО ПАМЯТИ

     Первое, что запомнилось мне  в детстве  это большой липовый парк, который так и назывался «Липовка». Парк, наверное, был уж и не такой большой. Это только мне таким он казался. А было мне тогда, примерно, года 4. Парк был не далеко от  дома, в котором мы жили, снимая комнату. Помню, что хозяйку звали  Степановна. Она была, довольно, старенькой  и плохо ходила.

     Деревья в парке были большими, они образовывали таинственную тень, а  под ними росла чудесная густая трава, в которой хорошо было играть в прятки с ребятами. Вот как - то раз я заигрался, живот у меня схватило, и припустился бежать домой до горшка, но смог добежать только до половины пути и … наложил в штаны. Я тогда, наверное, еще не представлял, что по большому можно ходить и не только в горшок! И так мне стало горько и стыдно, бегу с полными штанами и реву на всю улицу.

     А еще в это время мне запомнилось, как мой родной дядя Гриша застрелил из ружья кошку, которая чем- то провинилась. В память врезался грохот выстрела. Не помню, чтобы мне было жалко кошку, а с другой стороны, если запомнилось на всю жизнь, значит, жалко было.

     Немного позже, когда мне, наверное, было уже лет  пять, помню, как по наущению старших ребят я стащил у отца несколько папирос. Меня разоблачили, но чтобы отец наказал меня за это,  не помню. В обще не помню, чтобы меня били ремнем.

             2. «ПЕЛЬМЯШ»
 
     Тетя Маруся,  сестра отца, моя тетка, с мужем отправились в город Сызрань к своему отцу, т.е. к моему деду Григорию Егоровичу. Взяли и меня, чтобы дед посмотрел на своего внука. Дело было летом и решили они плыть пароходом, связь была прямая, да и речными путями тогда пользовались интенсивно для передвижения, не то, что сейчас – автомобильного и авиа- передвижения тогда и в помине не было. Создается впечатление, что люди в то время жили  в несколько замедленном ритме, чем сейчас. Не торопились.

     Было мне тогда года 4-5. Помню белый пароход, палубу с сеточной загородкой по бортам. На пароходе быстро все перезнакомились, и я был представлен, как племянник  и все звали меня  «племяш». Как то один раз вдруг я оказался один на палубе, а тети Маруси и ее мужа  рядом не оказалось. Заволновался я и побежал их искать вокруг по палубе, потом громко заплакал. Кто-то из взрослых останавливает меня и спрашивает: «Мальчик, как тебя звать? Чего ты плачешь?» А я в ответ: «Пельмяш я, пельмяш!»

                3. КАК Я СТАЛ НЕГРОМ

     Мамин брат  Гриша имел ружье и припасы к нему- дробь, порох. Мне было тогда лет 5 или 6 и меня все эти дела очень интересовали. Ружье было 28 калибра с магазином на 4 патрона и напоминает оно мне сейчас ружья партизан времен гражданской  войны. И вот  как - то раз, когда взрослые, куда- то ушли, я достал пачку с порохом, пошел в сарай и стал поджигать маленькие кучки пороха. Они так красиво вспыхивали.

      Я был шибко умный и соблюдал технику безопасности работ с взрывчатыми веществами,  поэтому саму пачку с порохом я отставил далеко от места поджигания маленькой кучки. Я  брал щепотку пороха из большой пачки и переносил ее в сторону, там и поджигал,  порох вспыхивал – просто замечательно! И так раз за разом. Но из щепотки при переносе часть пороха, естественно, рассыпалось, и образовывалась дорожка, как бикфордов провод, из пороха от коробки до очередного «пых».

          И вот наступил критический момент, когда при очередном поджоге маленькой кучки пороха, огонь пробежал по этой тропинке и достиг большой пачки с порохом, получился взрыв, который услышали соседи, да и я, наверное, закричал. Хорошо, что не возник пожар, иначе я бы сгорел, но обошлось обожженным лицом, сгоревшими бровями и частично волосами. 
 
     Пришлось лечить обгоревшее мое лицо разными мазями, в основном, ихтиоловой мазью черного цвета и я превратился в негра  на некоторое время и если кто то приходил из чужих, я прятался, так как мне было стыдно, что я такой черный.

               4. КАРАУЛЬЩИКИ

     У нас в огороде кроме малины росло 2 дерева ранеток. Это такие маленькие яблочки, которые при поспевании, становились с боку, обращенному к солнцу, ярко красными. Они были не  только красивыми, но и вкусными. В народе их часто называют «райскими яблочками». Особенно деревья были красивы во время цветения. Белые большие цветы полностью покрывали деревья, и они стояли, как невесты в белых подвенечных платьях.  Хорошо помню варение из ранеток, которое варила мама. Яблочки в варении были с веточками и становились после варки прозрачными, с просвечивающимися темно коричневыми косточками  внутри.

     Жившие по соседству ребята, конечно, знали о ранетках и делали частые набеги, поэтому нам приходилось в пору поспевания их охранять. У ребят, наверное, была хорошо поставлена разведка, и поэтом как бы мы не старались, уследить за воришками было трудно. Поэтому я сделал посреди огорода шалаш, прятался там, и как только возникала опасность, выскакивал, отпугивая их криком, или стрелял из ружья. Это помогало. Патроны я заряжал солью.

     Как - то раз, мы с соседским мальчиком Фаритом решили в шалаше заночевать, чтобы пресечь атаки грабителей в поздний час заката или в раннее утро. Вечером то мы просидели долго, а вот потом крепко уснули в шалаше, положив рядом ружье. Утром проснулись, солнце уже высоко стоит, я хвать за ружье, а его нет. Ну, думаю, грабители побывали в саду и за одно, прихватили и ружье. Я в панике, бегаю по саду, может быть где- то найду ружье – нет ружья!

             Стыдно и перед мамой, караульщик называется, да еще и ружье проворонил! Выходит в сад мама и загадочно улыбается и понял я, что она утром, увидев, что караульщики крепко спят, и взяла ружье.

                5. РЕКА БЕЛАЯ

     Через город Уфа протекает чудесная река. Назвали ее «Белая»,   потому что ее воды действительно очень светлые. Наверное, это от того, что она протекает через известковые породы гор Южного Урала. Особенно ясно я убедился, что вода нашей реки действительно сильно отличается, когда пароход вошел  в слияние рек Белой и Камы: светлая вода перемешивалась с почти черной водой Камы. Неповторимое зрелище! Недаром нашу реку назвали «Белая»!

     Около Уфы правый берег высокий, а левый низкий, пойменный. Летом там были зеленые луга, перелески и хороший пляж с мелким песочком. Поэтому все праздники, как дни железнодорожника, воздушного флота и другие, город устремлялся на левый берег.

       Переезжали на лодках, за переезд надо было платить, а кто садился на весла – тот переплывал бесплатно. Везде стояли киоски, где продавалось съестное и спиртное. Праздновали компаниями, расстилалось одеяло, усаживались вокруг прямо на траве.
      
       Пели народные песни «Катюшу», «Шумел камыш», «По диким степям Забайкалья». Особенно мне запомнилась песня «Любимый город…». Там были слова «…в синей дымке тает…». А мне слышалось – «.. синий дым Китая..». И я удивлялся, причем здесь Китай? А взрослых спросить об этом стеснялся.

                6. ВЕСНА

     Весной наступало какое-то праздничное настроение, ожидание бегущей с горы талой воды, теплых солнечных дней и зеленой травки на поляне перед нашим домом. Сам воздух пах Весной, был напоен неповторимыми запахами какой - то свежести и буквально будоражил молодую кровь! Сейчас такой остроты восприятия весны уже не чувствуется.

     Когда начинал таять снег,  то с ребятами копали глубокие канавы в тающем снегу (а снега в Уфе всегда выпадало много), по ним пускали корабли, которые делали сами из бумаги или из коры дерева. А еще делали запруды из снега, и образовывалось озеро, а в нашем понимании - целое море. Или делали «мины»: на снежной тропинке, по которой ходил народ, мы рыли ямы в снегу, сверху их маскировали, человек шел, проваливался, а нам было весело.

           7. ЛЕТО

     Летом с ребятами ходили на реку Белая, но купаться на нашем берегу нельзя было – слишком крутой берег, быстрое течение и глубина, да и плавать я не умел. Правда пару раз свалился в воду, и меня понесло течением, хорошо спасли, а то не было бы  ни сына Сергея и внука Ванюши. Так все в жизни связано!

     Когда я немного повзрослел, то стал ходить с ребятами на рыбалку на реку  Белую. Она от нас была в 1,5-2 км. Ловили мы баклешку (местное название верховодки), иногда приличное количество, тогда эту рыбу пропускали через мясорубку и делали из нее котлеты. Была война, и жили впроголодь! Один раз у меня смыло кукан с довольно большим количеством уже пойманной рыбы, было обидно до слез. Рыбу ловили на мух, которых много было на заборе мясокомбината. Пойманных мух складывали, оторвав голову в коробку из-под спичек. При ловле мух часто в ладошку попадала здоровенная заноза, и это было больно.

     Еще запомнилось, что перед домом на полянке мы в траве разыскивали  маленькие круглые плоды, которые назывались «просвирки». Время было голодное, и они казались очень  вкусными.

              8. ЗИМА

     Зимой я ловил птиц, в основном, синичек и снегирей. У меня была специальная клетка для их ловли, называлась она «ципцы». Некоторое время птицы жили дома в клетке, а потом я их выпускал. Долго дома держать птиц нельзя было, они погибали. Дело в том, что по вечерам зажигали керосиновую лампу и птицы угорали от паров керосина.

     Когда выпадал снег, катались на лыжах, особенно любили прыгать через ухабы, которые делали сами. Катались и на коньках, естественно, ботинок тогда и в помине не было, а коньки мы привязывали веревками к валенкам.
          
                Поскольку мы жили на горе, то особенным шиком было прицепиться на коньках железным крючком из толстой проволоки  сзади грузовой машины, которая шла вверх,  и таким образом доехать до верха  горы, а оттуда вниз на коньках с ветерком и снова поджидаешь машину. Иногда, шофер выскакивал из кабины,  ловил кое-кого и отбирал коньки.

        Но особенно в моде были «таратайки».  Это такие тележки делали на коньках – сзади 2 конька и спереди два или один, которые  были и рулевыми, а сверху доски настелены, на которых ты и сидишь или  лежишь. С огромной скоростью мчались с обледенелой горы на этой таратайке. 

                9. ИГРЫ

     Какие еще игры были у нас? Играли в «жестку» - это ногой как можно дольше подбрасывать кусочек шерсти с утяжелением внизу, чтобы лучше летала. Были чемпионы – по 50-100 раз жестка не падала. Играли и на деньги: в «пристенок» и в «чику», я, правда, почти не играл, наверное, потому, что и денег не было.

        Играли еще в Гуси-Лебеди. Игра заключалась в следующем. Ребята поровну выстраивались друг от друга на расстоянии метров 20-30, а посредине находился тот, кто был «волком», который кричал: «Гуси-гуси!» – Ему ребята отвечали: «Га-га!» - «Есть хотите?» - «Да, да!» - «Ну, летите домой!» - «Серый волк под горой!» - «Ну, летите, как хотите!». Ребята срывались с места и бежали на противоположную сторону. Кого поймал «волк», занимал его место.

     У маленьких ребят  было еще одно увлечение – катать железный обруч специальной каталкой, сделанной из толстой проволоки.    

                10.  МЯСОКОМБИНАТ

             Напротив нашего дома располагался мясокомбинат. Он был огорожен высоким забором из неотесанных досок, на которых летом мы и ловили мух для рыбалки.

     Время от времени по улице гнали на бойню скот, который заполнял всю улицу, было шумно. После прохода стада улица была вся в скотском помете. Рядом с забором стоял дощатый киоск, в котором продавали время от времени  разные отходы - кости, головы, требуху и кровь. За этим «товаром» выстраивались длинные очереди. Кровь была желеобразной и отпускалась в посуду - ведра, кастрюли. Почему то с содроганием вспоминаю жареную кровь на сковороде с крупными кусками соли (мелкой соли тогда не было), которую я ел с трудом, несмотря на голод.

           Однако, мясокомбинат, по-видимому,  сыграл немалую положительную роль в нашем с мамой выживании во время войны.

                11. СУДОРОГА

     Лето в Уфе, река Белая, песчаный пляж на левой  стороне реки, жарко.  Мне лет 11-12, я уже хорошо плаваю и делаю довольно продолжительные заплывы. Метров 100 от берега стоит  баржа, хорошо видна натянутая якорная цепь.
      
         Решил сплавать до цепи и обратно. А в воде находился уже долго, тело остыло вот, думаю,  и разогреюсь!  И  проплыв уже где-то 2\3 расстояния,  чувствую, что судорогой сводит ногу. Что делать?
         
                Мелькнуло в голове, что в этом случае надо булавкой уколоть ногу и судорога пройдет, но где та булавка? Плыть назад, далеко, можно и не доплыть, и решил  доплыть до цепи, там отдохнуть, а потом уж обратно. Плыву на руках, ноги не работают и боюсь я их особенно то и напрягать. Еле добрался, зацепился за цепь давай массировать ногу, а судорога не проходит. И оставаться в воде долго нельзя, тело остывает все больше. Но чувствую, что судорога вроде бы отпустила,  плыть боюсь, вдруг опять ногу сведет, не доплыву. Все-таки решился и доплыл до берега.

     Это для меня был урок – прежде чем, что-либо делать рассчитывай свои силы! Иначе не сделаешь, что задумал, а в худшем случае погибнешь!

                12. ВОЙНА И ШКОЛА

     В школу я пошел в первый год войны. Надо сказать, что особенно прилежанием я не отличался. Первый класс мы учились вместе с девочками, а потом школы разделили – мальчики учились отдельно от девочек.

        Что запомнилось? Перед большой переменой, дежурный разносил на фанерочке кусочки черного хлеба, размером со спичечный коробок,  немного  посыпанные сахаром.  Как это было вкусно!
      
              Сидели мы за партами по двое. Парты были из массивного дерева, и верхний стол покрашен в черный цвет. Писали мы тогда ручками с пером чернилами, которые находились в чернильницах-непроливайках. Конечно, как правило, были измазаны  чернилами с ног до головы. Тетрадей тогда у нас не было и мы писали на отдельных листах, а бумага была такая, что чернила расплывались. В школе процветала игра в перья,  были чемпионы.

     В 3 классе, когда начались занятия осенью, я сошелся с каким - то мальчиком и перестал ходить в школу, то есть я делал вид, что хожу. А сами  шли на книжный рынок, продавали какой – нибудь  учебник, и, на вырученные деньги,  покупали себе мороженое и  шли в кино, смотреть про войну.

                И так продолжалось, наверное, месяц, потом все раскрылось и попало мне тогда от мамы по первое число! Мама посоветовалась с директором, и поскольку, успеваемость у меня была не шибко, решили меня оставить на  второй год. Таким образом,  я потерял целый год в своей жизни, благодаря своей безалаберности. Тогда я не понимал этого, а сейчас жаль потерянного времени в жизни, целых 365 дней!

     В школе особых кружков тогда не было, но был  школьный хор и я как - то туда попал, хотя слуха то у меня никакого нет, как говорят: «медведь на ухо наступил». Разучивали мы тогда частушки про партизан, которые подрывали немецкие поезда, а тема эта была актуальна – война, да и школа у нас была железнодорожная.
          
                И вот мне поручили петь какой -то куплет, в котором я два слова «все равно»,  почему то пел вместе, как одно, «всиравно». И как со мной учитель пения не билась, ничего не получалось, она махнула рукой, а тут выступление по уфимскому радио нашего хора – так я и спел «всиравно», а все посчитали, что в частушке так и надо.
 
       Запомнилась учительница пенья, красивая, ухоженная и всегда красиво одетая, не по - нашему. Сейчас, думаю, что это была какая-нибудь известная певица из столичных городов, возможно и известная. Интеллигенцию Сталин  часто ссылал в места отдаленные. А после ссылки таким людям нельзя было проживать в столичных городах, вот они и ютились где-то на задворках и зарабатывали себе на пропитание учителями пения  в школах.

     Читать я в ту пору любил, но книг своих не было:  во – первых, в продаже  художественной и прочей познавательной литературы совсем почти не было (все полки в магазинах были уставлены трудами Ленина, Сталина, постановлениями различных съездов Коммунистической партии и прочей партийной макулатурой), а во – вторых, денег не было на покупку книг, да и культурный уровень мамы был не высок (у нее образование было всего 2-3 класса).

           Поэтому книги попадали в руки от школьных друзей и притом на короткое время, то есть давался срок 1-3 дня, и надо было прочитать, потому что другие стояли в очереди. Любимые книги были приключенческие: «Всадник без головы», «Таинственный остров», «80 тысяч лье под водой» и т.д.
          С электрическим светом было плохо, да и спать меня укладывали в определенное время, а книгу надо было прочитать к сроку, поэтому часто читал, укрывшись одеялом с головой, а книгу освещал самодельным фонариком. Бывало, что и попадало за это. Результат такого чтения не замедлил сказаться – плохо стал видеть на доске, что писал учитель, развилась близорукость, поэтому пришлось пересесть на первую парту и в  9 классе надел очки, а это и дискомфорт, да и комплексовал перед ребятами.
      
         И еще я помню про войну, что мы соблюдали маскировку. Надо было с наступлением темноты закрывать окна, чтобы света не  видно было. Помню, как несколько раз в окна стучал конный милиционер и говорил. Что свет видно через окно, поэтому окна завешивали одеялами. Ходили слухи, что немецкие самолеты долетали до Куйбышева, а мы были уже рядом.

        Помню карточки на хлеб, которые выдавались на декаду. Получение хлеба по карточкам прикреплялось к определенному магазину, и надо было там выстоять большую очередь. Часто за хлебом ходил  я и помню, как меня со всех сторон перед прилавком сдавливали взрослые. А хлеб был, конечно, черный и очень влажный и при сжатии превращался в комок. А однажды я карточки потерял, а может быть, у меня их украли, и  мы с мамой 10 дней были без хлеба.
      
                13.  ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

     Когда учился, наверное, в классе пятом, помню свою первую любовь. Запомнилась девочка с волосами цвета льна в голубом платьице и с голубыми глазами. Жила она напротив нашего домика в бараке, и мы летом иногда играли вместе с ребятами на лужайке. Обменивались с ней записками, в которых переписывали какие-нибудь душещипательные стишки. Помню в те времена была очень модной песня  про  шофера,  едущего по Чуйскому тракту. Потом девочка  как то исчезла из виду, наверное, переехали на новое место, но память первого чувства сохранилась на всю жизнь.

     Кстати, что из себя в то время представляли бараки? Это длинное одноэтажное  из дерева или, как правило, дощатое строение (между досками засыпана земля или опилки) с коридором посредине и комнатами слева и справа. Удобств никаких, туалет во дворе, за водой на колонку. В таких строениях, наверное, жило половина страны Советов.

                14. БОЛЕЗНЬ

       Во время войны я часто болел, сказывалось недоедание. В основном, меня донимали легкие. Врачи ставили диагноз воспаление легких, и даже первая стадия туберкулеза. Мама как могла меня поддерживала. Сказали ей, что хорошо при моей болезни помогает собачье сало и как то она его достала и стала меня подкармливать этим салом, а мне ничего не говорила. Приду из школы, а на столе жареная картошечка на сале, я сажусь и наворачиваю. Спрашиваю маму: «А ты, что же не ешь?» - «А я уже поела, сынок». Она брезговала.

     А как то  маме удалось отправить меня в легочный санаторий под Куйбышев (ныне Самара).  Первый раз я отправился один без родителей. Конечно, нас кто-то сопровождал, но ощущение необычности и новизны   переполняло меня, В результате потерял бдительность, и мне вагонной дверью прищемило палец на правой руке – шрам заметен до сих пор. Помню, как один парнишка, по-видимому, сильно продвинутый, пел «Шаланды полные кефали…», а мы слушали, разинув рты – песни этой никто из нас еще не слышал.

     Стояла  зима. Санаторий был  где -то в лесу, в нескольких десятках километров от Куйбышева, и я все ждал, что мой дядя Гриша навестит меня и привезет мне конфет. Почему то я думал, что он придет на лыжах. Он был летчиком и жил в ту пору в Куйбышеве, и перегонял с завода самолеты на фронт. Так мне хотелось похвастаться перед ребятами военным летчиком.

                15.  САМОВАР

     Сейчас это слово вызывает какие - то ассоциации с глубокой стариной, с рядами различных форм самоваров в музее и только. А еще в середине прошлого века самовар был непременным атрибутом большинства семей. Самовар считался даже каким-то эталоном благополучия.  В те времена не было газа, электричества  и без «поющего» самовара на столе трудно представить себе принятие пищи, не важно, утром это происходит, в обед или вечером. А чаепитие на Руси было каким - то даже ритуалом. Так и встает перед глазами картина Кустодиева «Купчиха за чаем»!

     Для растопки самовара требовался древесный уголь,  немного сухих щепок или  бересты – коры березы. Техника приготовления кипятка в самоваре была такова: заливалась вода в самовар, в трубу, которая проходит посредине, закладывался уголь и затем растопка (щепки, береста). Чтобы «топка» самовара начала работать и кипятить воду, надо было уголь и растопку раздуть. С этой целью, как правило, применялись «мехи» - на трубу одевался сапог, которым и нагнетался  воздух в растопку. Если забывали налить воду в самовар и начинали его растапливать, то труба в нижней части распаивалась,  и самовар приходил в негодность.  Для починки были специальные мастера – лудильщики, которые и припаивали трубу назад.

     Вот и у нас был самовар. И я как- то раз забыл налить в него воды и труба распаялась. Мне от мамы попало. Война была, и лудильщику надо было платить.

                16.  ПОБЕДА

     И вот наступило 9 мая 1945 года – ПОБЕДА! Помню это утро пасмурным после дождя. Я залез на наши ворота и наблюдал, как  в гору шел солдат – инвалид пьяный и что-то кричал. В ту пору много было инвалидов, вернувшихся с войны – кто без рук, кто без ног, многие побирались на базаре. Это были «обрубки войны», как их называли. Постепенно,  они как то стали исчезать из поля зрения – то ли по умирали, то ли, как говорили, Сталин дал указание  убрать их с глаз долой и поселить где то в резервации, чтобы они не портили своим видом людям настроение.     В те времена все было возможно!
      Война кончилась, а о судьбе отца ничего неизвестно.

                17.  ВЕЛОСИПЕД

     Во времена моего детства иметь велосипед была мечта каждого мальчишки.  Когда я учился в восьмом классе, то  скромно высказал свое желание иметь велосипед  своим родителям. Они не возражали, но поставили условие - заработай сам, лишних денег на такую покупку в семье не было. И подсказали путь.

         У нас растут два дерева ранетки, поспеют, продавай и на эти деньги купим. И вот я нагружал ранетками две корзины, цеплял их на коромысло, водружал на плечи  и шел на базар. Торговля шла, довольно,  неплохо, в те времена фруктов на рынке не так уж и много было, а в магазинах вообще ничего не продавалось.

      Велосипед купить в магазине  было проблематично, может в центральных городах, и можно было купить, а у нас нет. Поэтому надо было покупать БУ (т.е. бывший в употреблении) на толкучке (вещевой рынок).

      Торговая операция моя прошла успешно, и я наторговал на старый велосипед.  И вот,  в один из воскресных дней мы с отцом отправились на толкучку, и купили мне велосипед за 900 рублей, честно мною заработанных. Радости моей не было предела!

             18. В МОСКВУ НА ПАРОХОДЕ               

      После 9-го класса родители мне сделали подарок – поездку в Москву на пароходе. Тогда  пароходы регулярно ходили в другие города,  и этот транспорт использовался  для перевозки обычных пассажиров, а не туристов, как сейчас. Ходил пароход и до Москвы. 

      Что  из себя в то время представляли пароходы?  Как правило, они были двухэтажные.  На втором этаже над  палубой располагались каюты первого и второго класса. Первого – находились в носовой части, а второго – в кормовой. Только этим они  и отличались. При этом в самом носу располагался салон отдыха, там же и ресторан. Вечерами там собиралась публика, и были танцы, стоял рояль. На втором этаже царила чистота, везде ковры,  медные части поручней и другие детали мебели сверкали золотом. В общем, все как положено на корабле.

      А вот первый этаж был значительно проще. Здесь  в носу располагались каюты 3-го класса, а на корме находился 4-й класс в общем большом помещении с двух ярусными полками, как в вагонах железной дороги. Конечно, в четвертом классе ехал народ простой, «мешочники», как их называли. Интересное место  было на корме, примыкавшей к четвертому классу.  Пассажиры, которые любили свежий воздух, располагались там. Они  сидели  на своих узлах и чемоданах, кто играл в карты, кто играл на нехитрой русской гармошке, кто-то пел, иные спали,  кто-то выпивал. Велись неторопливые разговоры. Здесь было интереснее всего.

      А на самом верху парохода была капитанская рубка с большим рулевым колесом, а сзади располагалась дымовая большого диаметра белая труба с красной широкой полосой.   Пароход был весь белый, а по бокам располагались огромные колеса с деревянными плицами, которые при вращении в воде и сообщали пароходу движение. В самом низу была паровая машина, которая удивляла меня своими размерами и блестящими частями, которые двигались, передавая движение колесам.

      Вот  на таком пароходе плавал   матросом наш родственник дядя Гриша Трапезников, и он меня взял с собой. Таким образом, проезд мой был бесплатным. Жили мы с ним в кубрике под палубой в носу, свет поступал через круглые иллюминаторы. Пароход часто останавливался, на пристанях были небольшие базарчики, где продавалось что-то интересное и вкусное. Запомнилось топленое молоко в глиняных кринках, с коричневой пенкой сверху. На остановках я купался и прыгал со второй палубы,  адреналина было много. Еще запомнил впадение реки Белой в Каму, резко отличался цвет воды – белая и почти черная вода Камы.

      Запомнился случай, который поразил меня своей жестокостью и в то же время обыденностью происшедшего. Поймали на пароходе вора и матросы приподняли его над железной палубой и бросили задом об нее, а на ближайшей пристани он ушел. Дядя Гриша говорит мне: «Долго не поживет! Ему все внутренности отбило!» Да, люди порой бывают очень жестоки!

      А Москвы я и  не увидел, пароход пришел утром в Химки и вечером отплыл обратно.

                19.  ШКОЛЬНЫЕ ДРУЗЬЯ

      В школе я близко сошелся с Володей Блаубергом. Жил он с мамой и бабушкой в своем доме, на горе. В мое время мальчики учились отдельно от девочек, но время от времени устраивались совместные вечера художественной самодеятельности и танцы. Наша школа «дружила» с одной из девчачьих школ. Мы с Володей дружили с тремя девочками из этой школы – Кларой, Сильвой и Нелей. Кларе я симпатизировал, иногда мы вместе с ней ходили в кино. Что с ней стало после окончания школы, я не знаю.   

      С Блаубергом мы общались часто. Помню, как- то раз, мы отправились с ним зимой на охоту на зайцев. У меня было ружье 28 калибра и охотничий билет, так что я мог охотиться на законном основании. А ружье осталось в наследство от дяди Гриши, когда он выучился на летчика и уехал от нас. У нас была собака дворняжка, и мы с Володей решили взять ее в помощь, чтобы она нам зайцев выслеживала. А зайцев тогда развелось много, охотится во время войны было не кому.

             Снег был довольно глубокий, мы шли на лыжах, собака тонула в снегу, но потом сообразила, что можно использовать наши лыжи в качестве опоры и здорово нам мешала передвигаться. Потом мы, наконец, наткнулись на  зайца, но собака наотрез не хотела бросать наши лыжи и бежать за зайцем. Так мы и вернулись ни с чем, измученные сами и, в не меньшей степени, наша собака.

                20.  ПОХОД ПО УФИМКЕ

      В восьмом классе организовали поход на лодках по реке Уфимка.  Руководителями похода были две учительницы – истории и географии. Вверх по реке нас забросил катер с двумя лодками, затем мы поплыли вниз по течению. Спали в палатках, на кострах готовили себе пищу, рыбачили. Мне все было интересно, так как такое путешествие для меня  было впервые в жизни.

      В одном месте нас настигла непогода – дождь и ветер. Пришлось пристать где-то около деревни, мокрые и холодные разместились на сеновале. Особенно теплой одежды не было, рассчитывали на летнее тепло. Кто-то из ребят сбегал в сельский магазин и купил водки, выпили, согрелись, стало весело. Так я первый раз приобщился к спиртному.

               21.  БРАЖКА У СОСЕДА ДЯДИ ПАШИ

        Рядом с нами жил сосед дядя Паша. Это был веселый рабочий человек, хорошо играл на баяне. В те времена многие делали брагу или кислушку, как ее часто называли. Примерно, она делалась так. В воде размешивался сахар и в этот сироп добавлялись дрожжи. Смесь какое-то время выдерживалась в теплом месте, она бродила, набирала градусы и потом употреблялась по назначению. Если брага не перестаивала, то она была  сладкая по вкусу и пилась, ну например,  как   ситро. Но штука была коварная, через некоторое время человек пьянел, ноги становились ватными и он не мог идти.

         Мой товарищ пригласил меня на день рождения, а жил он, напротив, через дорогу. Моих родителей дома не оказалось, и я решил оставить ключи от дома дяде Паше. Часто мы так поступали. Захожу, он играет на баяне, навеселе. Дядя Паша говорит: «Ключей не возьму, пока ты не попробуешь моей кислушки!» Я отказываюсь: «Дядя Паша, мне надо на день рождения идти!» - «Вот и хорошо!» говорит он, и черпает ковшом из ведра эту кислушку и подает мне. Попробовал я, сладко и даже вкусно. Отпил немного, а он: «Нет,  ты все допивай, кто после тебя будет пить!» А  ковш этот служил для воды и, наверное, в нем помещалось  с пол-литра!

      Пришел я к другу, сел за стол, а потом отключился. Хорошо дядя Паша подшутил надо мной. Зато приобрел опыт, пей, да голову не теряй!

                22. МАМА

         Если бы я здесь не сказал о своей маме, то это было бы неверно. Детство у каждого, прежде всего, связано с мамой, ее заботой, теплом ласковых рук, ее добрым сердцем к своему ребенку.

           Мою маму звали Евдокия Евтихеевна.  Какие исконно русские имена были! Сейчас  и не услышишь, чтобы так назвали детей – Евдокия или Евтихий. Имена в старые времена давали по церковным «святцам».

     Семья мамы попала под раскулачивание, коммунисты отнимали все:  дом, скотину, предметы быта. Мама рассказывала, что когда пришли раскулачивать, то она спрятала мясорубку в печку, так как  почему то особенно было ее жалко отдавать, но ее нашли. Она вцепилась детскими ручонками в нее, но мясорубку вырвали и забрали. А было ей в то время, наверное, лет 10 не более.  Детство было трудное, во время революции, в нужде, поэтому образования, практически, не получила – вроде бы кончила 2 класса начальной школы -  писала, но плохо. 

     Молодой маму помню плохо, в основном в памяти  осталась в зрелом и пожилом возрасте. У нее были чудесные русые волосы в виде большущей косы, которые она остригла уже в пожилом возрасте – трудно стало за ними ухаживать.

     Она была чистюля, держала чистоту в доме. Белье при стирке подсинивала и крахмалила. Водопровода у нас, естественно, не было и проблемы были с полосканием белья. После стирки мама складывала белье в 2 большие корзины, которые цеплялись на коромысло, и шла на берег реки Белой, примерно, за километр полоскать. Особенно трудно это было делать зимой. Полоскали в проруби, и нужно было дождаться своей очереди, чтобы занять прорубь. Помню при этом мамины руки, красные и опухшие от холодной воды.

     Трудно ей пришлось во время  войны, как- то надо было жить, а у нее не образования и не специальности. А кто не работал, не давали хлебные карточки.   Одно время она  работала в столовой официанткой, а потом надомницей вязала  кофты в какой-то организации. В месяц надо было связать 5 кофт – это норма, иначе не получишь хлебных карточек.

         А  зимой дни короткие, вечером надо работать только со светом, а  электролампочки еле-еле светились, поэтому в подполье в доме в землю вбивался металлический лом, земля рядом поливалась водой, к лому присоединялся провод, который шел к электропробкам. Говорили, что таким образом  усиливали «нулевую» фазу. Этим  немного удавалось увеличить напряжение. Однако лампочка все равно светила еле-еле, и мама ставила стул на стол и садилась, таким образом, поближе к свету. Глаза, конечно, она этим здорово посадила.

        Во время войны, особенно в начале, зимой мама вместе с 2-3 женщинами брала детские санки и шла в окрестные деревни, менять на продукты какие - то вещи, которые  остались в доме, а потом и их не стало.

     Мама была умелая и хлопотливая хозяйка, хорошо готовила. Много, по-видимому, получила знаний от мамы своей, да и природная сметка была. Особенно ей удавались пироги. Тесто всегда было пышное и сдобное. Особенно были вкусны пироги с рыбой, с яйцами и капустой. Много умела приготовить и башкирских блюд - кастыбы, курник, чак-чак. Очень вкусны были сладкие пироги. Искусно она заготавливала и соления на зиму. Особенно запомнилась капуста пластушками! Казалось, мог съесть ее неограниченное количество!

     В последние годы она сильно располнела, часто стала болеть,  потеряла зрение. По-видимому, у нее был диабет. Последние год или два она уже не вставала. В это время запомнилось мне, как я кормил ее из ложечки киселем, и она слабым голосом говорит мне: «Как вкусно..!» А потом ее вырвало, организм уже не мог принимать пищи. Молодец отец, он в это время ухаживал за мамой полностью.

     Евдокия Евтихеевна умерла в возрасте 77 лет, похоронена  в Уфе, рядом с папой.  Долго она ждала внуков, и только в возрасте 54 лет наконец-то появился первенец – внук, наш с Валюшей Сережа! А через 6 лет, когда маме было уже 60, появилась внучка Иринка от брата Валеры. Жаль, что она не увидела правнуков и своих внуков повзрослевшими!
   
                ЭПИЛОГ

       Трудно человеку себя оценить, свои слабости и сильные стороны, но постараюсь это сделать в отношении себя.

       Как отразилось трудное детство на последующую жизнь? Наверное, некоторой бережливостью, особенно к еде. Я, например, не могу выбросить кусок черствого хлеба в мусорное ведро. Если что-то накопилось, я  делаю из него гренки – и вкусно и душа спокойна, что я не выбросил пищу! В холодильнике у меня просторно – не люблю затоваривания, покупаю только на ближний период, поэтому ничего нет заплесневелого и то, что надо выбросить.

      В остальном я не скупой, но расчетливый. Мне сейчас приятно подарить человеку что-нибудь. Думаю, это относится ко многим старым людям – вдруг приходит чувство дарить добро людям!

      Говорят, что человек состоялся в жизни, если  у него есть дети, посадил хоть одно дерево, построил дом.  Все эти составляющие у меня в жизни были. Правда, целый дом, как таковой я не построил, но в отдельности – постройка гаражей, ремонт квартир и достройка дома – все этапы строительства я прошел! Что касается деревьев, то их в моей жизни множество. Как-никак за плечами была жизнь на земле у родителей и четыре дачи.  Ну и род Токуновых тоже не в обиде на меня – продолжатели фамилии мой сын Сергей и внук Ваня.

     Не могу отнести себя  к высокоинтеллигентным людям. При советской власти к интеллигенции  относили всех, кто имел высшее образование. Но интеллигентом может быть и без этого образования. К ним я отношу, да и не только я,  людей разносторонних, понимающих музыку, в том числе и классическую, любящих литературу, произведения живописи. Мне это в полной мере не дано.  Детство протекало в тяжелое военное время, родители не могли дать всего перечисленного, да и жизненная среда не способствовала  развитию чувств к классической музыке, к живописи.

        Однако чувство прекрасного мне не чуждо- люблю музыку разную и живопись, но  серьезной подготовки к восприятию нет, да и слухом бог обделил. Люблю читать, но сейчас абсолютно не привлекает фантастика и дидективы. Последнее время больше тяготею к мемуарной литературе и классике. Люблю театр. Кроме всего прочего, на мой взгляд, интеллигент должен уметь вести себя в обществе и иметь доброе начало по отношению к женщине и, вообще,  к людям.

       С людьми схожусь не быстро, но сойдясь, раскрываюсь перед человеком полностью. Считаю себя не жадным, но практическая сторона присутствует. Друзья в жизни были, но близкими считаю немногих. Не люблю людей говорливых, не честных, не держащих свое слово, хвастливых, выставляющих  на показ свои какие-то  преимущества. По характеру, я, наверное, в большей степени оптимист. Отношение к женщинам – однолюб!      
   
       Доволен ли прожитой жизнью? В целом, да!  Была любовь, хорошая семья, любимая работа.  Перебирая в памяти сейчас свою жизнь, с уверенностью могу сказать,  что жизнь прожил честно,  не воровал, не ловчил,  не стыдно смотреть людям в глаза - не предал ни одного человека!

    Все ли достиг в жизни, что хотелось бы?   Наверное, нет.  Что мешало?  Временами излишняя скромность, недостаточно хорошая память. К своим преимуществам  отнесу трудолюбие и стремление довести дело до конца.

       Очень сожалею, что у нас с Валюшей только один ребенок. Понимали, что одного ребенка мало, но второго не могли себе позволить – надо было отдавать все время и силы, чтобы бороться за Сережу. Так сложилось, что у сына Сережи с Юлей тоже один ребенок. Это мало, но так судьба сложилась.

     Вот и все детство позади! Каким оно было? Конечно трудным, с военными годами с голодом и холодом. Но в детстве все воспринимается легче, как будто, так и надо. Наверное, богом так устроено, чтобы уберечь детскую душу от травм – ведь, сколько еще их будет впереди!