Як москали ране працювали на Украiне

       У человека часто по жизни бывает несколько этапов, которые резко отличаются. Это может быть смена работы, переезд на другое место, женитьба наконец. И каждый этап чем-то отличается один от другого. У меня таких этапов было несколько. Расскажу об одном из них,  о киевском.

         Киевский этап жизни у нас с Валей составляет почти 19 лет. Это оказался самый насыщенный период, как с точки зрения каких-то важных семейных событий, так и по работе: получили первую в жизни квартиру, родился сын, в творческом плане это самый продуктивный период в жизни. Поэтому остановлюсь, елико возможно, на  этом этапе  жизни подробно.

                1. НЕМНОГО ИСТОРИИ

    Первый раз я на Украину попал в 1956 году, когда учился в Уфимском нефтяном институте. Меня направили на преддипломную практику. Попали мы вместе еще с двумя дипломниками в село, под названием Новые Санжары. Дело происходило в феврале и погода  в это время Украину совсем не красит – не то дождь, не то снег и местные жители очень верно называют эту погоду – «мряка». Поэтому украинская природа  на меня произвела самое, что ни на есть отрицательное впечатление, да и Украина в целом.

         А потом мне пришлось попасть на Украину по велению моей жены. Мы оба заканчивали аспирантуру, и надо было куда-то распределяться на работу. После аспирантуры тебя, как правило, распределяли на работу по запросу предприятий. Как правило, ты сам договаривался с предприятием, которое на тебя и присылало приглашение и в соответствии с ним тебя и направляли на работу.

        Я связался с тюменскими ребятами, и они были согласны меня принять. А западная Сибирь в те времена разворачивалась – открывались новые месторождения, и нефть Сибири была основным поставщиком валюты для коммунистического режима. То есть были хорошие перспективы для работы.

        Я и не сомневался, что моя молодая жена, коренная сибирячка, с радостью воспримет мое решение. А она, вдруг, неожиданно для меня,  взбунтовалась – не хочу больше мерзнуть в Сибири, хочу в теплые края. А я: «Ну, что же ты, бисова жинка, куда хочешь?» А она: « На Украину!»-  «Так же Украина большая!» – «Хочу в Киев!» Получилось прямо по «Сказке о рыбаке и рыбке» Пушкина. 
 
        На наше счастье, в то время в Киеве организовывался нефтяной институт. Я туда поехал, поговорил  с руководством и нам дали приглашение.    Мы с Валей распределились очень удачно в Киевский нефтяной научно-исследовательский институт. И вот прощай Москва, здравствуй Киев!

                2. НАЧАЛО ЖИЗНИ В КИЕВЕ

                Киев, февраль 1968 года. Бредем по Брест-Литовскому проспекту. Под ногами снежная жижа серого цвета, а  с неба сыплется то ли снег, то ли дождь. Это мне напоминает мою преддипломную практику. За это время с погодой ничего не изменилось - «мряка». На душе   похожее настроение – у нас пока нет крыши над головой и с деньгами еле-еле. Временно устроились у Любушки, двоюродной сестры,   в однокомнатной квартире, их  двое и нас почти трое – Валя на третьем месяце беременности. Любушка очень приветлива и родственна, а ее муж Борис алкоголик со всеми вытекающими последствиями. Поэтому усиленно ищем квартиру. Первые шаги, всегда трудны!

         Квартиру сняли в Ново-Беличи (район Киева), рядом с работой. Хозяева простые  старики за 60 лет, Григорий Авраамович и Евдокия Ивановна. Выделили они нам самую большую комнату – «залу», а сами ютились на кухне, но там была печка, и поэтому было тепло, а у нас печка выходила небольшим боком, и мы постоянно мерзли, хотя и больших морозов  в Киеве не бывает, но досаждает  - большая влажность.   Туалет во дворе, вода тоже.  Но есть и огромное преимущество нашего жилья – до работы ходим пешком.  Квартира в частном секторе и летом убедились, как это здорово – тишина, свежий воздух. Вдоль тротуаров плодовые деревья и мне, человеку средней полосы, было удивительно, что летом свисают почти под ноги грозди спелых вишен и их никто не рвет. Для жителя средней полосы России, это непонятно.

         Первое время трудновато было привыкнуть к «украинской мове» - перукарня, идальня, а в транспорте раздается: « Грамадяне, купуйте квитки без нагадуванья!» Но в целом на бытовом уровне все было нормально, труднее было с официальными источниками -  например, газетами, радио. Здесь уж без трудного догадывания или чтения между строк не обходилось!

          Наш институт только что въехал   в новое здание. Надо было обустраиваться с нуля. Мне дали лабораторию, а Вале старшего научного сотрудника в отделе буровых растворов.

       На начальной стадии работы пришлось оснащать лабораторию оборудованием, формировать коллектив. А найти нужных специалистов оказалось очень сложно, регион был явно не нефтяной.      

                3. РАБОТА НАД ЗАВЕРШЕНИЕМ ДИССЕРТАЦИЙ

             Но, самое главное, надо было логически завершать учебу в аспирантуре – подготовить диссертационную работу,  защитить ее и получить степень кандидата наук. Поэтому с Валюшей оставались вечером на работе, в субботу и воскресенье шли также на работу, потому, что на квартире условий не было.

        О компьютерах мы тогда и представлений не имели, и приходилось писать шариковой ручкой. У меня всего было, по - моему, четыре  варианта диссертации. Один написал, потом правил и т.д. Последние 2 варианта отдавал печатать на машинке и правил уже печатные варианты. Проблемы были и с бумагой для чистового варианта, т.к. хорошей бумаги не было, доставали финскую, у них бумага была белая и тонкая. На семейном совете решили мне защищаться первым, потому что Валюша была беременна и носила нашего маленького сына. Кто будет мальчик или девочка мы не знали, т.к. тогда еще не было методов диагностики по определению пола будущего ребенка.
   
        Наступило лето 1968 г, скоро Валюше рожать, а собственной квартиры пока нет, По-прежнему живем на квартире, поэтому решили, что Валюша поедет рожать в Уфу, к моим родителям. В начале июня посадил я ее на поезд, а сам остался – надеялись, что квартиру вот-вот дадут.

               4. НАКОНЕЦ-ТО У НАС СВОЙ УГОЛ

        И действительно, скоро, получили  в  хрущевке двухкомнатную квартиру на пятом этаже, естественно, без лифта. Комнаты были проходные, маленькая кухня, коридорчик. Но были и плюсы – дом кирпичный, балкон, квартира располагалась в тихом месте, рядом большой парк с озерами,  недалеко метро и общественный транспорт, магазины рядом.
       
         Довольны были мы оба страшно – это первое наше жилье на четвертом десятке жизни! А чем квартиру обставлять? В наличии у нас был только холодильник ЗИЛ. По тем временам престижная марка, а купили мы его в Москве по знакомству. Просто пойти и купить, тогда нельзя было, за дефицитными вещами стояли годами, отмечались ночами  в очереди, И еще был раскладной диван, то же купленный в Москве. И все.

       Приехал ко мне мой научный руководитель, так сидели на кухне на перевернутых ведрах, а вместо стола чемодан, поставленный на ведро.

                5. РОЖДЕНИЕ СЫНА

       И вот родился наш Сережа. Мне телеграмма - вес, рост все в порядке. Ура! Почистил я квартиру, сделал кое-какой косметический ремонт и в конце октября счастливый отец поехал за моими родными в Уфу. После короткого пребывания  сели на самолет и в Киев, теперь уже родной – квартира есть. Так и начали потихоньку налаживать киевский быт – купили какую- то мебель на кухню, румынский гарнитур, ковер и т.д.

         Правда денег страшно не хватало, зарплата у нас пока была маленькая, т.к. мы еще не имели степени. А начинать нам, практически, надо было с нуля, ничего не было из мебели, обихода, да и сами одеты не шибко! Поэтом все покупали в рассрочку (была такая форма в Союзе), а с зарплаты вычитали. Получишь зарплату, а с нее чуть не половину надо отдать. Так меня всегда это раздражало.  Но Валюша у меня молодец, железной рукой вела хозяйство и как- то выкручивались.

                6. ЗАЩИТА ДИССЕРТАЦИЙ

         Теперь на очереди дня стояла моя быстрейшая защита – заботу сбросить и в зарплате значительная прибавка (в зависимости от научного стажа зарплата увеличивалась, почти, на 100%). Научный руководитель, прочитал мою работу и дал добро на защиту. Теперь надо было печатать начисто, писать автореферат и выходить на финишную прямую.

       И вот 21 января 1969 года в МИНХ и ГП на нефтепромысловом совете состоялась моя защита. Защита не совсем прошла гладко, много было вопросов, два голоса было против. Но в результате  осталось все позади – была присвоена степень кандидата технических наук. Скорое оформление необходимых документов, традиционный банкет и скорей в Киев, к семье.
         
        Теперь надо было помочь Валюше с быстрейшей защитой. Конечно, помочь я мог только физически – взять вождение с Сережей на себя и какая-то чисто техническая помощь. Несколько раз ей пришлось съездить в Москву к руководителю на проверку работы. И, наконец, 24 июня 1969 г (всего через 5 месяцев после моей защиты – какая умница!) Валюша успешно защитилась с единогласным голосованием.  Уф! Наконец, груз аспирантуры остался позади.

        Надо отдать должное процессу учебы в аспирантуре – значительно расширился научный кругозор, приобрели опыт, да и вес в научном обществе.

                7. БОРЬБА ЗА СЫНА

      Постепенно жизнь налаживалась. Валюша была в декретном отпуске 1,5 года, но потом пришлось выйти на работу, а Сережу в ясли и детский сад решили не отдавать – появились проблемы из-за тяжелых затяжных родов. У Сережи поставили диагноз – детский церебральный паралич, а проявилось это ближе к году: поздно пошел, сжат кулачок правой ручки. Радость с бедой ходят рядом. И началась борьба с недугом - постоянное наблюдение у врачей, лечение дома различными медикаментами, массажи, санатории в Одессе, Евпатории, под Киевом. Доставалось, в основном, Валюше, но иногда подключался и я. Потом обнаружились проблемы по зрению. Здесь надо вспомнить добрым словом окулиста Веру Максимовну, которая наблюдала Сережу. Конечно, в моральном плане это нас сильно подкосило, но мы мужественно боролись и рук не опускали. Так как Валюша работала, то пришлось искать няню.

       С нянями нам повезло. Первая баба Аня, где-то 70 лет, с большим стажем вождения с маленькими детьми в хороших семьях (по ее словам, она нянчила детей у известной тогда певицы Украины Литвиненко-Вольгемут). К Сереже она относилась хорошо, называла его «старый». Особенно чудесно варила манную кашу – вставала часов в 5 утра и каша томилась до Сережиного вставания. Каша приобретала изумительный вкус и коричневатый цвет. Правда, оказались  и существенные минусы у бабы Ани. У нее была сестра в Киеве (у обоих жилья не было), которая работала уборщицей в школе. И как только мы на работу, сестра к бабе Ане в гости на целый день, таким образом, фактически приходилось кормить не одного, а двух человек. Баба Аня пробыла у нас около 1,5 лет.

          Затем в качестве няни была Лида (работала медсестрой у соседки нашей, врача Вероники Васильевны), примерно, с полгода. То есть Сереже было уже около 3,5 лет.
         
         И, наконец, последняя няня – это Таня, девочка 16-17 лет из села. Она пробыла у нас почти 3 года до того момента, как Сережа пошел в детский сад. Таня жила у нас на правах дочери, с Сережей у нее был полный контакт. Таню мы устроили  в техникум, и она его успешно закончила, получив какую-то специальность. В детский сад  Сережа ходил около 2 лет, до школы.

                8. РАБОТА

       Ну, а мы с Валюшей работали. Мне много и подолгу приходилось ездить по командировкам, по буровым, как на Украине, так и Белоруссии. Работа шла успешно, сформировался неплохой коллектив в лаборатории, постоянно были новые разработки, которые после проверки в лабораторных условиях проходили испытания на буровых.

        Завязались контакты с Украинской Академией наук, в частности, с институтом Химии поверхности, который тогда возглавлял член-корреспондент АН А.Чуйко. В частности, разработка по использованию модифицированного аэросила в качестве стабилизатора растворов на углеводородной основе и пеногасителя в водных системах нашла широкое использование во многих регионах Советского Союза – от Закарпатья до Сахалина и от Тюменских месторождений до месторождений Туркмении и Узбекистана.
      
        Очень интересное было наше предложение и о рекультивации земли, загрязненной углеводородами, а также сбор нефти с поверхности водоемов. Подключили мы к этому вопросу  один из Харьковских институтов и были получены хорошие результаты в лабораторных и полевых условиях, Нам было выдано много авторских свидетельств на эту тему, и работа  даже выдвигалась на соискание Государственной премии Украины.

         Мне была вручена премия имени академика И.М.Губкина совместно с коллективом из Белоруссии. Написана в 1983 г. совместно с Игорем Хейфецем  книга «Гидрофобно-эмульсионные буровые растворы». За это же время подготовлено по работам моей лаборатории 3 кандидатских диссертации. Я получил высший отраслевой знак  в нефтяной промышленности – «Отличник-нефтяник». С 1969 по 1980 годы наши разработки неоднократно представлялись на Выставке Достижений народного Хозяйства в  Москве и завоевывали медали.

       Очень много я был в командировках на буровых, внедряя свои разработки. Приходилось месяцами  сопровождать внедрение той или иной научной разработки. Удалось мне  установить и хорошее взаимопонимание с Западными регионами Украины. Меня стали приглашать на консультации по сложным вопросам и на оппонирование при защите диссертаций в Ивано-Франковском нефтяном институте.
         
               Очень хорошие взаимоотношения сложились с техническими работниками объединения «Беларусьнефть». Работы нашей лаборатории стали широко известны специалистам. Нас приглашали на многие совещания и творческие встречи в Москву, Краснодар, Грозный. Организовали и мы несколько всесоюзных конференций в Киеве. 
 
            Моя лаборатория входила в отдел буровых растворов, который в последние годы возглавлял Левченко Анатолий Тимофеевич. Это был огромного телосложения и роста украинец, лет около 55, который  до нас работал в  Мингео УССР, но чем- то провинился и был вынужден уйти с теплого места. Человек он был неплохой, незлобивый, в целом понимал проблемы, но была   у него слабость - алкоголь и женский пол. Работать он мне не мешал и взаимоотношения у нас с ним сложились почти что дружеские. Руководил он отделом номинально, часто загуливал, не являлся на работе.
          
               И руководство института решило его заменить. Тем более подходил конец его конкурсного периода на начальника отдела. И вот  руководство института стало активно уговаривать меня занять это кресло. Я был поставлен в очень трудное положение – ну не мог я «подсиживать» Левченко, несмотря на его недостатки. С моей стороны это было бы свинством!

              Просто отказать руководству тоже было не совсем тактично. И я поступил, думаю. мудро. Я поставил руководству института условие – вместо меня на должность завлаба поставить моего ст.научного сотрудника Хейфеца.  Зная в те годы антисемитские настроения, я был уверен, что руководство института на это не пойдет. Так и случилось, и Левченко снова прошел по конкурсу.
               
         Вот такие  перипетии в жизни приходиться испытать. Быть руководителем мне никогда не импонировало, меня привлекало творческое начало. Мне было интересно что-то придумывать новое, проверять в лаборатории, потом на практике испытывать. Для меня это было интересно и вдвойне приятно, если твоя разработка принималась практикой. Эйнштейн как то сказал, что важнейшее чувство ученого – ощущение тайны. Наверное, это чувство мне было не чуждо.
   
         У Валюши тоже дела шли хорошо: с ее участием был разработан стабилизатор для глинистых растворов - феррохромлигносульфонатный реагент. В конце киевского периода она перешла на работу в лабораторию по подготовке нефти. Здесь также с ее непосредственным участием был разработан оригинальный прибор по оценке прочности межфазных пленок. Много она помогала и мне как химик. Ею за этот период получено было 15 авторских свидетельств, опубликовано много печатных работ. Получили мы с Валюшей и медали «Ветеран труда» и «1500 лет г. Киева» (последняя, как не смешно, считается правительственной наградой).

        Запомнились наши праздники в лаборатории – дни рождения, памятные даты. Обычно стол готовили женщины, и руководила всем Ирина Михайловна, которая была большая выдумщица и имела большой опыт в кулинарии. Но в те времена с ассортиментом продуктов было довольно скудно, да и на зарплаты больно не разбежишься, поэтому несли что- то из дома, кто соленья, кто картошку, в общем, кто, чем богат. Запомнилось наше фирменное блюдо: сырая картошка разрезалась пополам, и на срезанную часть помещался  кусочек сала, который закреплялся спичкой. И это сооружение отправлялось в лабораторный  термошкаф. Получалась вкусная картошка, пропитанная жиром и с подрумяненной корочкой.   
    
       Остановлюсь немного на взаимоотношения «москаля» с украинцами. Здесь надо четко разделить восточных и западных украинцев. Если восточные, практически, не отличаются от «москалей» по отношению к жизни, несколько с ленцой, замедленной реакцией, добродушием и приветливым отношением к окружающим, то «западенцы» - это совершенно другие – настороженные к людям, ищущие выгоду в  любых жизненных ситуациях, настырные, склонные к карьеризму, и даже возможному подсиживанию конкурента. Верить им на слово нельзя! Правда, надо им отдать должное –это честное   отношение к труду. Работать они могут и умеют, любят порядок. Когда я приезжал на буровую и знал, что там работает бригада с запада Украины, то всегда был уверен, что на буровой порядок и дисциплина. Положительные и отрицательные стороны «западенцев», наверное, взрастают с запада, когда они, по их выражению,  были в «запольши». Правда, у меня с ними более или мене контакт имелся – я просто работал, не критикуя их жизненные устои и не претендуя на какие-то выгоды.

                9. ЖИЗНЬ НАЛАЖИВАЕТСЯ

      В 1976 г. мы купили машину Жигули «копейку». Деньги собирали несколько лет, отказывая себе во многом. Уверен, что только благодаря Валюши, ее бережливости и умению вести хозяйство,  мы смогли это осилить. Правда, 1000 руб. подбросили мои родители, хотя мы об этом их и не просили, но спасибо, т.к. помощь эта была кстати. Итак, пригнал новую машину, а ставить ее некуда, гаража нет.

         В то время советская власть вообще была против «раздувания» частной собственности, Отголоски коммунистического подхода  были во всем. Власть боялась превращения человека в мелкого собственника. Кооперативных гаражей строилось мало и чтобы попасть в его члены, надо было собрать множество справок, пройти «сито» различных комиссий.
      
               Ну, вот мы все это преодолели, стали членом гаражного вновь строящегося кооператива. А как строить? Стройматериалов (кирпич, цемент и др.) в свободной продаже, почти, нет, где доставать? Нам повезло, что муж нашей знакомой по аспирантуре  имел какое-то отношение к строительной организации Киевского военного округа. Обратился я к нему, и он обеспечил нас кирпичом, цементом и плитами перекрытия.  Многое пришлось делать своими руками – рыть яму под гараж, класть кирпич и прочие работы. И наконец, мы стали владельцами собственного гаража. Однако до гаража надо было добираться не менее часа – на электричке, метро, троллейбусом, а ближе ничего не было.

    «Копейка» наша славно послужила нашей семье и благодаря ей сделано много добрых дел. На ней мы всей семьей съездили в Крым, Закарпатье, Прибалтику, Уфу и, наконец, машина привезла нас в Астраханские края.

    Но самое главное, машина внесла заметный вклад в Сережино образование. Дело в том, что по показаниям его зрения окулист посоветовала отдать его в школу для слабовидящих детей санаторного типа. Эта школа располагалась, примерно, в 15 км от того места, где мы жили,  в сосновом бору. Курортное место  называлось «Пуща Водица», там было много санаториев. Чистый воздух, напоенный запахом сосен, тишина и в классе только 8-10 человек, в течение дня кормежка, комнаты для отдыха  днем и сна ночью. В общем, щадящий для глаз режим.
 
         Прежде, чем рассказать о школе, надо остановиться на том, что, примерно, за год надо было Сережу  научить писать левой рукой. Если бы он был «леворукий», то трудностей особых не было бы, но у него была нормальная «праворукая» ориентация. Ну и досталось бедным Сереже и Валюше  помучиться, но мы преодолели и это.
 
        Вот в такую школу мы и определили Сережу, но решили также, что ночевать он будет дома, а не в школе. Вот тут то «копейка» и ой как пригодилась. Утром всей семьей подъем, быстрый завтрак, садимся на машину (снимали рядом гараж) и жмем в Пущу Водицу, Сережа в школу, а мы на работу. Вечером Валюша заканчивала работу на  час   раньше, а я после работы опять в Пущу Водицу за Сережей и мы с ним  ехали домой.

             Довольно часто маршрут усложнялся, так как меня подкарауливала директриса с оригинальной украинской фамилией Кулибаба  с вежливой фразой: «Не подвезете ли Вы меня?» Куда же денешься. А это еще дополнительно километров 20 по задымленному выхлопными газами городу. Сережу было жалко. И так ездить нам приходилось в любую погоду – дождь, грязь, снег, метели. Сколько буксовать пришлось! Но здесь я приобрел поистине профессиональный опыт вождения автомобиля. Так продолжалось 6 лет до 1982 года, а с 7 класса Сережа уже стал ездить сам на трамвае.

        В 1981 г мы купили дачу. Дача находилась по сути дела в центре Киева, недалеко от Днепра, а рядом было два больших озера. Домик небольшой, но довольно удобный, из 2 комнат и маленькая кухонька, был подвал и очень удобная беседка рядом. Много было деревьев, особенно яблонь,  груши, 2 грецких ореха, малина, смородина. До дачи можно было добираться автобусом или электричкой, но с пересадками. Мы же, в основном, использовали свою машину. Как всегда, на дачу денег не хватило, спасибо дала подруга Вали. Летом мы старались больше времени проводить на даче. На озера ходили всей семьей купаться, а с Сережей играли в водное поло.

       А в отпуск часто мы ездили отдыхать в домики на берегу реки Десны. Чудесное было место, тихое, домики стояли отдельно друг от друга, вокруг леса, поля и тихая Десна, полная рыбы. Готовили сами, столовой не было, но нас это устраивало. Были лодки, много рыбачили, ходили  по ягоды. Но главное, благодаря этой базе Сережа научился плавать.

            Вначале он очень любил «распускать волны», так мы называли, – это он бегал по колено в реке, и ему нравилось, как расходятся волны от его бега. Потом мы купили  ему надувной пояс, который завязывался на груди и он, работая руками и ногами, пытался плыть. Затем по мере того как у него стало получаться, мы пояс стали надувать все меньше и меньше, а потом  вообще делали вид, что надуваем. Так он у нас и поплыл!

           Появились и друзья. По праздникам часто собирались, отдыхали на природе, ну а я ездил на рыбалку. С благодарностью вспоминается также и сауна на нашей экспериментальной институтской буровой, которую мы раз в неделю с друзьями посещали.

                10. ВЕТРЯНЫЕ ГОРЫ

        В 1982 г нам дали 3 комнатную квартиру на втором этаже, полы  паркетные, правда одна комната была смежная. Район был неплохой, назывался он «Ветряные горы», довольно близко начинался большой сосновый лес. Зимой, а, как правило, зимы были довольно снежные, мы все вместе по выходным ходили на лыжах в этот лес. Прогулки были довольно продолжительными, почти целый день.

              У Сережи вначале лыжи были детские  на валенках и, тем не менее, мы проходили на лыжах километров 10-15. Уставал он бедный, но стиснув зубы шел за нами. Потом  купили ему нормальные лыжи. Летом также старались не сидеть дома. В конце недели брали с собой палатку, газовую плитку, все необходимое и ехали на метро на Днепр и там проводили пару дней с ночевкой – я рыбачил, Валюша вязала или занималась с Сережей, мелкий песочек на берегу, солнечная теплая погода, купание.

        В октябре 1982 г у Валюши случился приступ поджелудочной с последующей механической желтухой, домашние меры результатов не дали, пришлось делать операцию по удалению желчного пузыря. Операция была сложная и пролежала она в больнице 25 дней.

        В 1983 году отпраздновал свой 50-ти летний юбилей. На даче собралась лаборатория, ближайшие друзья. Я в ту пору не чувствовал груза этих лет, был деятелен и полон задумок.

                11. КУБА

           В январе 1985 г была памятная поездка на Кубу в командировку  на 1,5 месяца. Помогали мы тогда кубинским нефтяникам по разведке и освоению их нефтяных месторождений. Из Москвы вылетели в конце  января по маршруту: Москва-Гандер (Нью-Фаундленд)-Гавана на самолете Ил-76, расстояние 7600 км, общее время в полете 7,5 ч.
             
                После краткой стоянки в аэропорту Гандер летели вдоль восточного побережья США поздно вечером над морем, хорошо были видны огни американских городов. В Гавану прилетели вечером, и сразу попали в липкую жару – температура +21 град и высокая влажность, а из Москвы улетали было -25 град мороза. Так, что какое - то время пришлось акклиматизироваться и снимать с себя лишнюю одежду.

             Что особенно запомнилось на Кубе – это конечно Атлантический океан, огромные пляжи с мелким песочком, плавание. Вода в океане была довольно теплой до 24 градусов, но кубинцы не купались, т.к. зима и для них считается холодно. Еще запомнился подводный мир океана, когда плавал с маской и ластами, достали несколько ветвистых белых кораллов и поймали мурену. Более подробно я все описал в своем дневнике.
   
                12.ЧЕРНОБЫЛЬ
      
              В общем,  все  было хорошо – любящая и любимая семья, материальное благополучие, успешная работа и карьера, здоровье, жизнь в одном из красивейших городов страны.

       И вот 26 апреля 1986 г на 53 году моей жизни все рухнуло! Случилась авария на Чернобыльской атомной электростанции – взорвался 4-й энергоблок (это примерно в 80 км от Киева). Была суббота и мы с Сережей пошли в Киевский университет на день открытых дверей, а в воскресенье с утра поехали на дачу, была весна, и работы было много.

               Естественно, мы ничего не знали, но настроение какое-то было тревожное, какие- то черные тучи неслись по небу. В понедельник пошли на работу, и вот тут пошел шепоток, обмен информацией. Вначале не верилось, думалось, что это утка какая-нибудь. Средства массовой информации, как  всегда в ту советскую пору, молчок, как будто ничего не случилось. А информация из-за « бугра» была самая тревожная. Оттуда на Союз работали в ту пору  радиостанции - американская «Голос Америки» и английская «Бибиси» и, хотя их и глушили усиленно, кое- что удавалось услышать!  Партийные боссы и номенклатура советской власти стали отправлять детей подальше от Киева.

              А  простой народ 1 мая выгнали, как всегда,  на  Первомайскую демонстрацию, дети ходили в школы, маленькие детки играли в детских садах в песочке (уже к тому времени радиоактивном!). И такое молчание власти было около 10 дней!  Сережа несколько дней сходил в школу, а потом мы приняли решение отправить его в Уфу, к моим родителям. Но встала проблема с билетом – к тому времени поезда и самолеты были переполнены отправляемыми детьми. В ту пору был прямой авиарейс Киев-Уфа и рано утром  я двинул за билетом. Простоял почти целый день, у касс столпотворение, женщины с грудными детьми, плач, крики, шум невообразимый, но мне как-то посчастливилось билет взять, и  где-то числа 3-4 мая Сережа улетел в Уфу.

        Следим за обстановкой, а она становится все более напряженной и угрожающей. А Сереже надо заканчивать 10 класс и учиться дальше. Что делать, в Киеве в этих условиях оставаться нельзя! Стал я по своим каналам искать, куда поехать на работу, связался с Управлением по бурению Газпрома и мне предложили 2 варианта – Север (Ямал) и Астрахань. Выбор пал на последнее место.
               
                Поехал в Астрахань в командировку, познакомился с местными условиями, как раз там организовывался научно-исследовательский институт по нашему с Валюшей профилю. Вернулся, и стали мы готовиться к отъезду. Что делать с квартирой? На наше счастье вышло постановление правительства, которое позволяло тем специалистам, которые ехали на работу на Астраханское газоконденсатное месторождение, бронировать квартиру.

                А дача? Ее взяла бесплатно в аренду бывшая няня Сережина – Лида. А гараж? Отдали на время друзьям. Теперь нужно было взять перевод с работы. Пошли к директору, а он категорически против (его жучат в райкоме партии, чтобы не допускал паники и текучки  сотрудников – ведь у нас в Киеве  по-прежнему все хорошо, радиации нет!). Ну что же, пишем заявления на увольнения по собственному желанию!

              Начинаем паковать вещи в контейнера. В Астрахань решили ехать на своей «копейке». Прилетает Сергей из Уфы и говорит - «Я не согласен уезжать из Киева!» Мы говорим, что это временно, пока все не уляжется и показываем ему бронь на квартиру. Тогда он немного успокоился. Да мы, естественно, и сами не думали, что уезжаем навсегда! Конечно, необходимость отъезда диктовалась только здоровьем Сережи, если бы, к примеру,  его у нас не было, то мы никуда бы и не двинулись.
    
        Но, наверное, то, что мы уехали – это был перст Божий! Так как последующий распад Союза, отделение Украины и все, что за этим последовало и происходит сейчас, говорит о правильности нашего решения.
          Вот так и закончился наш киевский период в жизни.