Расстрел госпиталя Лето 1944

Из рассказов отца о войне. Расстрел госпиталя.

Отмечая праздник "День Победы" 9 мая 2019 года.

- Никогда! Никогда, дети мои, не дай Бог вам испытать, что такое война! - говорил старшему сыну Юре и мне наш папа, Суворов Сергей Иванович, ветеран-инвалид Великой Отечественной войны 1941-1945 годов (1918-2006). Он очень редко рассказывал нам о войне и всякий раз сильно переживал, волновался, становился жёстким, суровым, после рассказа вскакивал, прятал слезу и убегал на кухню к маме, где она наливала ему "шесть капель" из заветной бутылки коньяка "для успокоения". Однако несколько его рассказов мне запомнились...

Это было летом 1944 года. Отец называл нам даты, названия мест, наименования воинских частей 61-й конной армии генерал-лейтенанта П.А. Белова, в которой служил командиром кавалерийского разведэскадрона, и номер госпиталя, в котором лечился после ранения, но они не сохранились в моей мальчишеской памяти. Зато хорошо сохранился сюжет и образ рассказа моего отца...

Полевой передвижной госпиталь, в котором находился на лечении лейтенант С.И. Суворов, наш отец, менял место расположения, переезжал полностью, увозя на грузовиках и автобусах раненых, хозяйство, медперсонал. Все участники этого переезда радовались перемене местоположения госпиталя, так как наши советские войска ушли далеко на Запад. Боевого охранения не было, были только военнослужащие хозвзвода, вооружённые стрелковым оружием (винтовки); раненые офицеры и офицеры медицинской службы имели личное оружие (пистолеты, револьверы).

Колонна грузовиков, подвод, автобусов и мотоциклистов (примкнувшая группа связистов) двигалась по шоссе мимо широких полей, заросших травой, в конце которых были редкие лесные посадки. Шоссе пересекало неглубокую речку, передние машины с ранеными и командованием госпиталя въехали на мост и должны были подниматься по склону на возвышенность. Вдруг на гребне этой возвышенности показались танки и бронемашины - они выстроились редкой шеренгой. Первый снаряд взорвался перед головной машиной, в которой были начальник госпиталя, комиссар, главный врач и ещё кто-то из врачей. Второй снаряд попал в головную грузовую машину и подорвал её в клочья. Эта машина загородила путь по мосту. Третий снаряд взорвался в конце колонны, поразив автобус с младшим медперсоналом. После этого танки и бронемашины начали спускаться по шоссе и по бокам от шоссе, из них начали выскакивать солдаты и разворачиваться в цепи. Это были гитлеровцы - какая-то часть вермахта, вырвавшаяся из окружения и стремящаяся пробиться к своим...

Фашистских танков, бронемашин и солдат не должно было быть, поэтому их вид никого не насторожил, а взрывы снарядов и подрывы машин были полной неожиданностью. За первыми тремя снарядами последовали другие: фашистские танки методично, один за другим, расстреливали в упор подводы, лошадей, автобусы и грузовые машины с ранеными - над дорогой и колонной госпиталя поднялись клубы чёрного дыма, гари, взметались фонтаны земли и огня от взрывов, но громче всего звучали крики, стоны и зовы людей. Раненые, медсёстры, врачи, солдаты кричали: "Помогите!", но в ответ застрекотали пулемёты бронемашин и автоматы немецких солдат.

Всё происходило очень быстро, ужасно быстро и не было времени на осознание и осмысление происходящего. Головная машина командования госпиталя была расстреляна в упор. Вокруг машин, автобусов и подвод с испуганными лошадьми и вдоль дороги метались медсёстры, врачи, солдаты, раненые - они гибли и падали, скошенные пулемётными очередями. Один из танков уже был на мосту и спихивал остатки горящей машины в реку. За ним на дорогу выехали немецкие бронетранспортёры, а с берега речки по убегающим в стороны раненым стреляли автоматчики. Большая часть раненых, которые могли ходить или передвигаться, устремились назад по шоссе, но там перегородили дорогу машины и автобусы, которые стремились развернуться назад - по ним стреляли остальные немецкие танки.

Грузовики и автобусы с ранеными горели чадно, чёрным дымом и огонь внутри кузовов этих машин шевелился, выпадал на дорогу огненными клубками горящих человеческих фигур. Горящие люди пытались бежать, падали, корчились на асфальте. Вскоре практически все грузовые машины и автобусы госпиталя горели, а дорога была вся устлана горящими трупами убитых, ещё живыми ранеными. В громе разрывов, в треске огня над побоищем разносился страшный ор, рёв и стоны умирающих людей.

Мой отец и его товарищ, какой-то штабной капитан, ехали в третьем по счёту с головы колонны автобусе с ранеными офицерами. При втором разрыве снаряда на мосту, когда загорелась первая грузовая машина, все "ходячие" офицеры выскочили - перед ними открылась вся эта картина гнусного побоища раненых и медперсонала госпиталя. Собирая по ходу солдат с оружием и связистов на мотоциклах, отец, его товарищ и ещё несколько офицеров устремились к мосту, к головной машине с командованием госпиталя. Увидев развернувшиеся в цепь немецкие танки и бронетранспортёры, они криком приказали всем водителям немедленно разворачиваться и уезжать назад по шоссе. Двое офицеров остались руководить эвакуацией раненых с места боя. Мой папа и его товарищ, капитан, вместе с несколькими бойцами побежали вперёд к мосту. В это время уже начали взрываться машины и автобусы с ранеными...

На бегу они кричали и приказывали всем, кто может ходить, скакать или ползти, уходить в сторону от шоссе, прятаться в складках местности, бежать через поле к лесопосадкам. Тоже самое подтвердили и кричали раненым и медперсоналу командиры госпиталя, которые выскочили из своей машины и по мосту, пробежав мимо горящей машины, вернулись назад к основной массе грузовиков. Короткое совещание и оставшиеся в живых медсёстры, солдаты хозвзвода, связисты и некоторые офицеры начали выносить из автобусов раненых, снимать раненых с кузовов грузовиков и помогать им бежать по полю к лесопосадкам. Отец, капитан и солдаты с оружием остались прикрывать их отход. Это был тот самый момент, когда "лежачие" раненые и все, кто не мог бежать, идти или прыгать, начали кричать "Помогите!". Этот жуткий хор-крик сотен людей до сих пор звучал во снах моего отца...

Обороняться от снарядов немецких танков, крупнокалиберных пулемётов и автоматов немецких солдат пистолетами ТТ, наганами и винтовками было малоэффективно, тем более, что автоматчики, танки и бронетранспортёры не пересекали речку. Только один немецкий танк, тараном сбросив остатки грузовой машины в реку, проехал вперёд и маневрируя между машинами, телегами и автобусами методично начал расстреливать все машины колонны. Вероятно гитлеровские танкисты применяли специальные снаряды, потому что автобусы и машины с ранеными начали гореть. Это был второй момент этого побоища, когда все звуки взрывов и выстрелов перекрыл ор, крики и стоны сотен горящих людей...

Командование госпиталя, врачи, медсёстры, солдаты хозвзвода и канцелярии госпиталя, нагруженные баулами с медикаментами и документами, перебежками устремились по полю к лесопосадкам, куда бежали и двигались сотни раненых. По освободившемуся мосту оставшиеся немецкие танки, бронетранспортёры и солдаты перешли на другой берег и спокойно, не торопясь последовали за уходящими ранеными, расстреливая их в спины. Мой отец и его товарищ, капитан, воспользовались чадным чёрным дымом, окутавшим место побоища, немного подождали, пока немцы не углубятся в поле, потом сели в оставшийся на ходу мотоцикл с коляской и поехали не назад по шоссе, а устремились вперёд к мосту. В это время один из немецких танков выстрелил по мосту и прямо перед мотоциклом мост взлетел в воздух.

Отец не успел затормозить и мотоцикл влетел в гущу обломков моста, огня, ударной волны и дыма от взрыва. Короткий полёт, отца вырвало взрывом с сиденья и он упал боком в прибрежных камыш противоположного берега речки, уткнулся лицом в глубокий ил. Мотоцикл упал рядом и перевернулся. Когда мой папа очнулся, немцев уже не было, машины госпиталя догорали и была такая звонкая тишина, как будто ничего из произошедшего не было...

Мотоцикл лежал колёсами кверху на твёрдой береговой полосе. Мой папа выбрался из воды и топкой тины, попытался перевернуть мотоцикл, поставить его на колёса. С третьей попытки, используя крутизну склона берега речки, это ему удалось. В люльке находился погибший капитан - его переломило от удара о землю и теперь он лежал спиной и головой на крышке багажника. Каким-то чудом двигатель мотоцикла завёлся и мой отец сходу, одним резким "рыком", взлетел на берег речки, выехал на шоссе и поехал дальше. В нескольких километрах от этого места он встретил дозор какой-то военной части танкистов советской Красной армии и рассказал о происшедшем. Немедленно снарядили группу танков Т-34 и бронетранспортёров, подняли по тревоге солдат-автоматчиков и мой отец, всё на том же мотоцикле, поехал вместе с танками обратно. Мёртвого капитана отнесли в морг санитарного батальона.

Речку часть советских танков пересекла по другому мосту, а наши автоматчики форсировали речку у разбитого моста и сгоревшего полевого передвижного госпиталя. Мой отец сопровождал наших автоматчиков до той лесопосадки, к которой стремились командование госпиталя и сотни раненых. Часть из них смогли спастись и встретили моего отца, как спасителя, он был единственным из выживших раненых офицеров. Прорвавшиеся из окружения немцы на танках и бронетранспортёрах, сжёгшие и убившие сотни раненых и медицинских служащих советского госпиталя, были встречены нашими войсками невдалеке от этого места и полностью поголовно уничтожены. Пленных не брали, хотя многие из гитлеровцев бросали оружие с поднятыми руками...

- Нет, - говорил мой папа моей маме, Суворовой (Максимовой) Нине Васильевне, тоже ветерану Великой Отечественной войны 1941-1945 годов, лейтенанту медицинской службы, старшей медсестре военного санитарного поезда ВСП-29. - Никогда мне не забыть тот ор, крик и вой раненых того госпиталя, которые просили о помощи, протягивали руки, а их немцы расстреливали в упор зажигательными снарядами и они горели, шевелящиеся горящие человеческие клубки внутри кузовов машин и автобусов. Никогда...

Помним и мы... И не забудем... Никогда!