Рыбак с Эхерны

+18

Рыбак с Эхерны

"Сколько ароматных притираний и драгоценных курений я принес в дар солнцеликому Аполлону или золотоволосому Эроту, или Афродите в ее ослепительной славе - столько денег я скормил голодному ветру", - проговорил я вслух - просто чтобы прочувствовать, как это звучит, и на своей шкуре узнать, что бывает в нашем мире за богохульство. Небо насупилось и далеко в феспротских горах громыхнуло, но насупливалось оно с самого утра, а к ежедневному послеобеденному дождю я привык - все же, не первый год рыбачу на этой богами забытой речушке. Если уж точнее, то я уже сорок годков - единственный сумасшедший, который осмеливается добывать лосося в бурных водах Эхерны, и единственный дурак, который пытается это добро продавать на местном рынке. Древний народ в селениях, там и сям разбросанным в Феспротии, высокомерно считает, что рыба из Эхерны проклята - вся, до последнего малька. Я не расстраиваюсь. Я продаю ее евреям.

Вот и теперь я медленно продвигаюсь между крутых склонов реки, нащупывая дно шестом и балансируя в водоворотах. На дне моей лодчонки лежит короткий багор и свернутые снасти, а под ними - банка с червями с плотно притертой крышкой с просверленными в ней дырочками - ведь червям тоже хочется чем-то дышать.

Я уже приметил несколько больших рыбин в средней части реки и теперь пытаюсь пройти к местам их обитания до наступления темноты - ночью я не рискую рыбачить. Можно не выбраться, сгинуть в быстрых потоках, прямо отсюда отправиться в царство подземного царя. Я не склонен рисковать, потому что точно знаю одно - его земли лежат прямо по пути моего следования. Как это возможно? - спросите вы. Ведь наш мир - это наш мир, а что за его пределами - мы узнаем после, и уж точно не от сумасшедшего старика на утлой лодке! Не все так просто в этом нелинейном пространстве и свернутом в узел времени, - скажу я вам.

Наконец, я с удовлетворением выдергиваю застрявший шест из ила - верховья пройдены и я могу начать мечтать. Мечтать о том, как я снова увижу Ее.

Это из-за нее у меня нет детей и я так и не встретил достойную женщину. Не был ни женат, ни счастливо влюблен, не провожал девушек - даже взглядом. Она сделала меня тем, кто я есть - фавном, подсматривающим за юными нимфами у ручья, козлоногим Паном. Извращенцем.

Я разворачиваю лодку и направляю ее в темное ущелье со сходящимся кверху потолком - настоящий грот - и символическое наполнение этого простого движения заставляет мое сердце горячо забиться. Этот грот - один из выходов на темную сторону и одновременно - самый короткий путь к моей девочке.

Я пробираюсь между скалами и иногда свечу перед собой сваренным из медных прутьев фонарем - в такие моменты тьма так густа, что кажется, будто и нет никакой Дневной стороны, а есть только наполненная звездами бездна, и речушка, по которой я сюда добрался - это слабая тень, далекий отблеск той великой реки, по которой я движусь сейчас. Берега этой реки - та же бездна, но звезд в ней не видать - сплошная антрацитовая тьма без конца и края. Грот, впрочем, не бесконечен, и под небо выныриваешь очень скоро, и когда ты, наконец, видишь его, кажется, что путешествовал в темноте всего несколько гребков веслами, и вся эта вечность, которую ты провел в кромешном мраке со звездами и галактиками, двигаясь между берегами абсолютной черноты - просто твоя греза. Один раз смежил веки - и вот ты уже снаружи.

Солнце сюда не заглядывает - по крайней мере, я его не видел ни разу, небесный свод плотно затянут тяжелыми облаками, которые, однако, никогда не проливаются дождем и не засыпают землю снегом.

Но отсутствие солнца скоро дает о себе знать. Я ежусь и вытаскиваю из промасленного мешка сухой хитон, а за ним и плащ и, наконец, с самого дна достаю широкополую шляпу, блестящую от возраста и ароматических масел, которыми я смазываю волосы.

Я должен снова выглядеть хорошо - иначе она не примет меня.

Ее дом - небольшая темная хижина - стоит непозволительно близко от грота, и кажется, что каждый может доплыть сюда, по случаю отправившись за угрем или лососем, но когда я, наконец, пришвартовываю лодку и поднимаюсь на причал, я обычно полностью измучен и почти валюсь с ног, а ведь я опытный рыбак.

Я вижу ее тонкий силуэт в темном проеме двери и останавливаюсь, чтобы она заметила меня. Допускаю, что мою затянутую в плащ и покрытую шляпой фигуру можно принять за кого-то другого, и поэтому жду, пока ледяной ветер с реки не утихнет и она не перестанет щуриться, - и только тогда снимаю шляпу и плащ.

- Хэйер, - говорит она, узнавая меня, - у меня для тебя новости.

Я не вправе много говорить о ней - могу сказать только, что выглядит она, как двенадцатилетняя девочка, хрупкая и нежная, со светлыми волосами-паутинками и белой, даже слегка голубоватой кожей. Она девочка везде, если вы понимаете, что я имею в виду, и что бы я с ней не делал на черных шелковых простынях в ее хижине - она остается девочкой, и это сводит меня с ума. Однако, при свете свечи, который она зажигает после наших ласк, чтобы в очередной раз объявить мне "новости", я понимаю, какова она на самом деле. Она древнее этой планеты и, о боги, теперь я воочию вижу, насколько! Я знаю, что не я, старый Хэйер, развратничаю с ней на черном шелке, это она снова и снова заставляет меня появиться, проявиться, воплотиться на ее темном берегу - таким, каким я был в мои девятнадцать. Мои волосы снова переливаются медью, моя кожа - снова золотистая от загара, мои глаза - видят по-настоящему. Она забавляется мной, а я - покорная игрушка в ее руках.

- У меня для тебя новости, - повторяет она, зажигая лучину, и я вижу ее иссохшие груди и испещренную пятнами кожу, голый череп и провалы глаз.
Я смотрю во тьму ее рта - и мне кажется, что я все еще плыву на своей лодчонке по звездной реке, но вижу эту реку сквозь предметы и сквозь Нее. Ее зовут Персе, если кому интересно, и когда я осознаю, что только что занимался любовью с одним из принципов обоих наших миров, то чувствую себя изнасилованным. Но я никогда не отказываюсь от своей судьбы.

- Ты хотел узнать о лицензии, - говорит она, - я знаю, что тебе не нужно повода, чтобы вновь и вновь приходить ко мне, но боги, которым ты так часто приносишь дары, пеняют мне за то, что я завожу любимчиков среди смертных. Будто я одна этим грешу. Так вот, - продолжает она, - им понадобился официальный повод принять тебя, так сказать, в семью.

Она замолкает и я тихо ликую, потому что большего счастья, чем то, которым я промышляю раз в каждые пять или семь дней, не могут мне доставить даже боги, даже если соберутся на Олимпе и назначат меня главным виночерпием.

- Тебе дали лицензию, - говорит она тихо, - теперь каждый раз, когда тебе придет в голову повидать меня, ты должен будешь везти кого-то с собой - старика или старуху, юную девушку или зрелого мужчину. Каждый раз, Хэйер.

- Но для меня это честь, Персе, - говорю я, - если бы еще я мог выбирать, кого увезу на темную сторону - я бы выбирал для тебя самых красивых и свежих, ведь ты знаешь, как я люблю тебя.

Она серебристо смеется; смех делает ее юной и я снова вожделею ее, я снова одурманен ее красотой.

- Они нужны не мне, - говорит она нежно, - мой царственный супруг сам выбирает своих будущих придворных, я могу только направить им приглашение. Но привозить их будешь ты, и ты должен знать - они никогда не вернутся назад. Ты согласен на такую работу, Хэйер?

Я киваю, в моих глазах горячая влага, щеки пылают, к губам прилила кровь.

Персе улыбается мне и я снова вижу в ее зрачках отблеск Эхерны - всегда голодной, всегда святой и прекрасной. Я опять готов к соитию - лошади рвутся в бой, пики начищены, - но лучина, освещающая юное лицо моей возлюбленной, вспыхивает и гаснет, и вот я лечу, я разметан по вселенной, как мешок монет, каждая из которых - серебряный или медный обол, - удаляется от центра по бесконечно сложной траектории, чтобы в немыслимой, нерассчитываемой точке в будущем-настоящем-прошлом, слиться в меня, старого рыбака.

- Про тебя будут болтать всякое, - говорит она, пока я спускаюсь к каменистому берегу, подтягиваю челнок и отталкиваюсь шестом от причала, - что ты жесток или мелочен или что ты - сама смерть. Не обращай внимания. Твое дело - ходить через границу по великой реке и увозить их с собой - тех, кто устал от дневного света и готов отправиться в путешествие. Мое дело - светить тебе с этой стороны, - говорит она, хотя я ее не вижу, хотя я давно покинул воды холодного залива, но она говорит и шепчет где-то в глубине моего тела, и я знаю, зачем мне все это.

Она ждет меня.


Рецензии
Честно говоря, рецензии писать не умею. Мимо моей воли они выливаются в эмоции. Рассказ Ваш удивил, настолько он гладко выписан. Тема не моя, а перечитывать хочется, если учесть, что избегала не реальные события. Наслаждение огромное. Мысли красиво перетекают в строки, плавно рисуя предложения, и кажется, что не читаешь, а плывёшь по мягким волнам спокойной воды.
Спасибо!

Роза Исеева   04.09.2019 06:27     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.