Счёты

             

        Война, 41 год. Мне пять лет. Отец на фронте. Я жил у дедушки и бабушки.
 
        Один стол стоял у стены перед большим настенным зеркалом в большой комнате. На столе на вертикальных мраморных планшетах стояли горельеф Ленина и горельеф Сталина. Больше стол ничем не загромождали. Бабушка тщательно вытирала пыль со столешницы, трепетно, вернее, со страхом умывала влажной тряпицей лики вождей.
 
        В этот день у бабушки в руках отвалился от планшета барельеф Сталина. Бабушка сначала смертельно испугалась и велела никому не говорить. За такое надругательство над образом Отца народов да еще в семье Народного учителя могли сгноить на каторге, а то и расстрелять!

        А когда дедушка немедленно приклеил барельеф клеем – гуммиарабиком, бабушка стала охать, беспокоясь о самом Генералиссимусе Сталине и обо всем нерушимом Союзе:

        - Не предзнаменование ли это плохое!?
   

        По вечерам, все сидели в другом помещении: комнате отдыха или кухне, где было значительно светлее и теплее. Бабушка пряла пряжу или вязала шерстяные носки и варежки для семьи и фронта.

        На другом столе внушительных размеров в образцовом порядке размещались тетрадки из газет, учебники, чернильница, подставка с, аккуратно заточенными, карандашами и перьевыми ручками. На подставке красного цвета рельефная надпись: «19 лет Октября». Рядом отрывной календарь. На столе стояла керосиновая лампа, лежала стопка свежих газет: «Ульяновская правда», «Учительская газета».

        В обычные дни за письменным столом-кабинетом  сидел человек двухметрового роста, проверяя тетрадки учеников, выставляя им оценки, готовясь к уроку, читая прессу, слушая радио-тарелку.


        Сегодня день был особенный: дедушка готовил директорский ежемесячный финансовый отчет, считая на счетах, потому что калькуляторов и программы «1С бухгалтерия» тогда, к сожалению, не было.

        Дедушка производил нехитрые арифметические выкладки служебных расходов. В это время сердце мое начинало готовиться к неприятной процедуре.

        - Лёвик! Принеси мне счёты! - говорил дедушка.

        Сердце мое окончательно сжималось в комок, и я, преодолевая страх, прижимая к себе Мишутку с опилками, мою любимую игрушку, робко шел в дверной проём тёмного зала к счётам.

        В лунную ночь в огромную комнату проникали жуткие качающиеся тени от деревьев. Тени были и на стенах, и на потолке, они заполняли собою всю комнату.

        В это время тревожно «заговорили» настенные часы. Они шуршали несколько секунд, пробуя голос, и громогласно с «пониманием» важности своего дела отбивали число прожитых часов сегодняшнего вечера.

        Под бой часов я прошёл по диагонали огромной комнаты к спасительному запасному выходу, где стоял венский стул. На нем лежала стопа прочитанных газет для будущих школьных тетрадей, придавленных тяжелыми дедушкиными счётами.

        Я брал счёты и пулей возвращался к свету керосиновой лампы, к любимым дедушке и бабушке.


        К этому времени я научился сносно писать печатными буквами: «ПАПА, БЕЙ ФАШИСТОВ, КАК БАБА КЛОПОВ!» И приложение: рисунок какого-нибудь животного, аккуратно нарисованного по клеточкам. Письма клеили вареным картофелем.

        С фронта стали залетать зловещие листочки: ПОХОРОНКИ! Многодетные Нестеровы остались без кормильца. Надрывно плакали вдовы: «Да на кого ты меня покину-ул?! Да кто же теперь ляжет на мою белую грудыньку-у?!»



Фото из Интернета. Спасибо автору!

Конкурс "Дверь" Ольги Леднёвой: http://proza.ru/2019/08/20/1496  (461 слово)