Прощание с Землёй

Я ещё раз окинул взглядом огромное золотое пшеничное поле, волнующееся в лучах моего последнего земного заката и случайно попал глазами на искревленное рыданием лицо. Я отвернуться к летнему пейзажу, постарался забыть эти заплаканные глаза. Сейчас они вызывали во мне только отвращение и гнев.
- Папа, ну пожалуйста.. - крикливо упрашивала дочь. - не уезжай от нас.
Я лишь потрепал ее, как в детстве, по головке, все ещё ощущая всем телом последний земной час.  Жадно вдыхая этот неповторимый воздух, мой эпителий носа, казалось, чувствовал каждую молекулу кислорода, азота и других соединений. Все! Больше не вдохнуть мне этого родного, земельного. Взгляд мой был устремлён к  горизонту, где солнце красным и жёлтым высветлялось из-за черных деревьев. Скоро оно для меня станет обычной крошечной звездой, каких полно на ночном небе.
Дочь обняла меня, и мы остались так стоять. Через ее всхлипы я слышал крики стрижей и стрекотание кузнечиков. Мой мир словно окунулся во все окружающее, я стал частью планеты, воздухом этого летнего вечера. Стрижи произносили свое долгое "чиии", и оно эхом проносилось над полем. Я бы ещё хотел слушать эти  звуки мира, но дочь продолжила задавать мне одни и те же дурацкие вопросы.
- А может ещё можно отказаться от этой поездки?
- Нет, милая, - устало отвечал мой голос - нельзя.
Она зло пихнула меня и закричала: Почему ты так отвечаешь? Тебе наоборот хочется улететь от нас с мамой!
Я понимал, что очень холодно разговариваю с ней, понимал, что сейчас хотелось от меня ласки в этот последний день, но не мог быть не холоден. Все мое внимание поглощал закат, для себя хотелось запомнить земные минуты, а не разговоры и слезы. Конечно, я поступал эгоистично с дочкой.
- Ты что! Мне не хочется от вас улетать! Но против приказа я бессилен.
Дочка пересилила рыдание и вновь повысила голос, она словно пыталась докричаться всему миру.
- Но почему именно ты! Есть же в мире полно космонавтов-ученых! Неужели они недостачно умны, чтобы полететь на это задание?
- Недостаточно. - грустно улыбнулся я.
Моего подростка взбесила эта улыбка.
- Ты чего улыбаешься? Всю жизнь любил лишь свою работу! Вот и доигрался! Мы с мамой никогда не были тебе так важны, как твой космос! - выкрикивала она, прерывая мирное стрекотание.
- Дело не вас с мамой! - попытался оправдаться я, - дело в человеческом прогрессе, Элли! Представь как далеко зашла наша наука - мы можем летать за границу Солнечной системы! А там - нам откроется ещё большее! Никогда ещё учёные не улавливали такие высокие сигналы, как на границе нашей системы. И вот, наконец, мы нашли что-то! Быть может, скорее всего, разумное что-то! Не можем же мы оставить это без внимания? Человек всю жизнь пробивал себе дорогу по неизвестному, рисковал, но это того стоило.
Я видел, что она не слушает меня, а лишь набирает побольше воздуха, чтобы выплеснуть на меня накипевшую ярость. Мне даже стало обидно, что у меня родилась девочка, а если бы был мальчик,быть может, его больше заинтересовала астрономия и физика, технический прогресс. Хотя в современном мире нельзя было так нелепо разделять пол. Дочурка же моя глупо и с гневом отбивалась от моих научных речей, ее мозг, как и у многих в её возрасте, был заполнен эмоциями и чувствами.
- Ты опять несёшь свою ерунду! Мне плевать на твоих инопланетян и технический прогресс! Ты нас сейчас бросаешь с мамой!
Я ничего не ответил, так как понимал, что мои оправдания ей ни к чему. У нее была своя программа в мозгу: осуждать меня, но не понимать моего положения.
Самого меня тянуло в неизвестность. "Я буду одним из первых людей, которые совершат такой длинный полёт!"- думало сознание. На нашем космическом корабле разместится группа учёных из ста человек, среди которых буду я. Эти люди проживут оставшуюся жизнь в космосе и больше не увидят Землю. Их человеческая жизнь коротка, полет за границу Солнечной системы с нашей самой скоростной космомашиной составит минимум 50 лет. По пути учёные будут анализировать поступающие неизведанные сигналы и ближайшие космические объекты. Эти сигналы, быть может, исходят от разумных организмов.  Будет некий эксперимент - полёт человека за границу Солнечной системы, его состояние в новой среде, более точное изучение дальних объектов и сигналов. Мы понесем в космос послание, длинную запись на позолоченном диске, который будет передавать сигналы инопланетным рассам. В записи будут координаты Солнечной системы и планеты Земля,там же будут записаны приветствия на разных языках, описана наша человеческая культура, научные достижения, показаны кадры планеты в разных точках мира и многое другое. Раньше космический аппарат уже доставлял такую запись на границу Солнечной системы, но он был без людей. Теперь же люди смогут осуществить этот долгий полёт и выполнить миссию человечества.
Вся команда тщательно отобрана по всем параметрам: физическое и психическое здоровье, высокий уровень космической подготовки, математических, астрономических, физических, химических, биологических и прочих знаний. Среди учёных есть передовые доктора наук по различным направлениям, каждый из которых помимо своей науки в эффективности знает астрономию и физику. На корабле кроме учёных будут повара, уборщики, доктора с медсёстрами, несколько пилотов, психологи и даже музыканты. Среди людей будут несколько супружеских пар, которые смогут продолжить человеческий род на корабле, как бы странно и аморально это не звучало. Грандиозный проект начнется сегодня. Все пассажиры в этот день прощаются со своим домом. И только потомки присутствующих на корабле вернуться обратно на Землю.
 Я среди этих людей - профессор по астрономическим, физическим и математическим наукам. Как говорится, ценный экземпляр бабочки, которую поймали в сачок. Пришлось наврать дочери по поводу приказа.  Это дело было добровольное. Меня уговорили полететь, сказав что моя разумная голова необходима всему человечеству. Тяга к новым открытиям, а не разум подписал тот проклятый договор. Сейчас я жалел об этом, но не мог отказаться, ведь был нужен тем людям. "Доигрался со своей работой, правильно сказала" - мрачно согласился с дочерью. Я знал что мой подросток верно на меня злится, ведь только самый ужасный отец и муж мог так бросить свою семью, оставить без денег, улететь от своей ответственности, знал что дочь догадывается, что это был никакой не приказ, а я сам согласился на такое. "Почему я, дурак, это сделал? О чем я только думал, покидая все родное мне, всех моих любимых навсегда?". Да, мы часто ругались с женой, меня правда интересовала только работа и наука, но нельзя же было довести все до такой степени. Я посмотрел на грустное уходящее солнце, на заплаканную дочурку и вдруг понял, что благодаря этим людям я держался на ногах, мог до ночи изучать и писать научные статьи, корпеть над формулами, изматывать мозг нерешаемыми уравнениями. Именно эти люди дарили мне всю свою любовь, терпели мои приступы раздражения после изнурительной работы, а я и не замечал этого. Жена заботливо берегла мой нервный сон, ласково поправляя одеяло, готовила мои любимые блюда, старалась не показывать свою обиду на мою злобу от усталости. Она тихо просила меня поменьше перетруждаться, не работать до ночи, но я с ненавистью затыкал ее  и говорил, что работа - деньги, на которые мы все живём. Моя жена тоже зарабатывала, но намного меньше меня. Я оставил им деньги, но понимал, что этого надолго не хватит и они заживут куда беднее, чем раньше. Да и все эти деньги уйдут на университет дочки. Правительство обещало выплаты семьям людей, которые отправятся в экспедицию. Но будет ли так?
Я оставлял их тут одних, когда жена болела, не могла встать с постели и попрощаться, а дочке, как и любому подростку требовалась моя моральная поддержка и помощь.
- Тебе ведь туда 50 лет лететь, да? - тихо спросила успокоившаяся Элли, - И ты больше никогда сюда не вернешься.
- Да, - хрипло ответил я, а сам отвернулся от нее, ведь слезы непроизвольно потекли из моих глаз.
- Ты будешь нам с мамой звонить?
- Буду.
На нашем корабле можно было общаться с людьми на Земле и даже видеть новости, происходящие на крошечной планете. Ведь мы - земляне, должны знать обо всем что происходит на нашем доме и не забывать кто мы такие.
- А твое потомство уже прилетит на Землю?
Я не ожидал такого вопроса. Неужели дочка обо мне такого мнения?
- Нет! Ты что! - быстро ответил я, - Вы - моя семья, зачем же мне менять вас на других.
Мой подросток прищурился.
- За эти 50 лет ты не сможешь все время хранить верность маме. Я тебя не осуждаю. - добавила она.
Я незаметно вытер слезы и посмотрел на дочь.
Как она выросла для меня, а я и не замечал, что Элли уже не ребенок. На фоне фиолетово-красного неба ее силуэт казался мне в точности, как у жены.
- Нет, кроме твоей мамы я никого не полюблю, - уверенно сказал я
 Солнце уже давно ушло за горизонт. Громче застрекотали кузнечики, стрижи все также быстро ловили мошкару, издавая свои протяжные крики. Пшеничное поле мирно прогибалось под лёгким ветерком и доносило до меня странный запах церковных свечей. Перистые облака, ближе к горизонту, предвещали дожди, но сегодня кроме них не было на небе ни облачка.
Я с волнением ждал, когда за мной приедет машина и увезет от этого поля, от этих звуков и запахов, от этого всего родного в научный центр, где пахнет каким-то пластиком, где нет приятного фиолетового отсвета солнца, которого заменит мне фосфорический ярко-белый свет ламп, а поле превратится в тесную чистую белоснежную научную комнату. Я уже собрал немного необходимых вещей, взял игрушку Элли и совместную фотографию нашей семьи. Это все,что останется от них.
 Краснота неба на горизонте пугала меня. Я с волнением ожидал черный автомобиль, который разлучит меня с Элли. Ей тоже было страшно, она взяла меня за руку и сильно сжала ее. Я слышал ее частое дыхание, а сам покрылся холодным потом, в животе заболело от волнения и голода. Я с самого утра не мог проглотить ни кусочка.
Мы отвернулись от дороги, чтобы не увидеть приближающуюся из ниоткуда машину и смотрели на закат, но теперь он не успокаивал, а только сильнее расстраивал наши расшалившиеся нервы. Все эти места были родными для меня, я с детства жил в поселке, хотя мог позволить купить себе квартиру в городе. За деревьями был наш просторный дом. Мне было даже лучше, что я не видел его, не смотрел на черное окно, около которого лежала моя заболевшая жена. Мне казалось, что тогда я сойду с ума.
Дочка, вдруг, не выдержав напряжения и ожидания, начала трястись от рыданий и обняла меня. Я прижал ее темную голову к своей груди, а у самого обильно потекли слезы из глаз. Она что-то бормотала и всхлипывала.
- Что же ты наделал, папа! Я же вижу, что ты ошибся, обманул самого себя! - с трудом говорила она, моча слезами мою рубашку.
- Ты и сейчас не знаешь что ты больше хочешь! Учёный профессор, а такой глупый и нерешительный!
Я мысленно соглашался с ней. Меня тянуло в космос к открытиям, но я никак не мог расстаться с домом. Как только я решился на такое, все здесь стало мне намного важнее. Я буквально полюбил каждую травинку. Важнее моей семьи не было сейчас никого на свете. Как ненавистна стала мне работа, технический прогресс и вся эта мурня, о которой я недавно восхищался всем! Как хотелось мне стать глупым и необразованным человеком, но счастливым оттого, что живу я здесь, на своей родине, проживаю свою никчемную человеческую жизнь и ничего мне не надо!
- Вы ведь не отправляли туда кошек,собак, крыс? Они бы все равно не дожили. Это ведь не безопасно!
- Безопасно, мы все рассчитали - уверил я
- Не ври, это эксперимент, на который вы все подписались.
Я согласился с ней. Бедные люди, неужели они сейчас так же как и я страдают, но уже не могут отказаться от поездки?
Стало темно. На небе показалась большая белая звезда - красная планета Марс. "И там сейчас есть люди.  они наверное так же видят нашу Землю и скучают. " - подумал я, обнимая Элли.
Небо теряло краски и превращалось в темноту. Все больше горящих небесных тел появлялось на черном полотне. Мы ничего не видели, но слышали шум колосьев, доносящийся с поля. За лесом отчаянно взвыла собака. Ее незамысловатая собачья молитва была очень жалостлива, быть может, умер у нее хозяин или щенок.
- Как там мама? - спросил я, чтобы не зацикливаться на собачьем вое.
Лицо моего подростка омрачилось.
- Ей плохо, быть может из-за тебя...
Не может встать на ноги - высокая температура.
Элли взволнованно поглядела на меня: - А вдруг она умрет и оставит меня совсем одну!
- Нет, ты что! Мы же не в средневековье живём. Врачи и таблетки быстро поднимут ее ноги!- успокаивал я, а сам боялся того же, что и она. А вдруг и вправду она останется совсем одна? Вдруг ее не вылечат?
Я мысленно ненавидел себя за то, что оставил дочь с больной матерью. Тогда, перевозбудившийся от своей новой мисси, я и не заметил слабость жены. Она все так же с любовью заботилась обо мне, но потом незаметно слегла, попросив меня не беспокоиться. Я вспомнил, как жена, лёжа в своей комнате, тихо и ласково сказала мне: - Прихворала. Ты не беспокойся. Ужин в холодильнике.
- Угу, - ответил я и закрыл дверь своего рабочего кабинета.
Мне даже в голову не пришло сказать ей одно слово: "поправляйся".
Было грустно сейчас от того что я понял, что по факту никогда не любил их. У меня не было за всю супружескую жизнь никаких чувств к жене, дочери. Я мог порадоваться, умилиться, но не полюбить. Юная влюбленность сразу улетучилась после женитьбы. Я полностью занял свои мысли работой, которая стала моим богом.
Сзади раздалось то, чего я со страхом ждал - звук автомобиля. Когда я услышал его, все мои нервы почему-то успокоились. Мне захотелось поскорее сесть в машину, а потом на корабль и забыть это место, мои переживания, весь этот день.
Дочка до боли сжала мою руку.
- Папа, может передумаешь? Право это глупо. Я не верю.
Но мне захотелось поскорее уйти от нее, не видеть черный силуэт, который причинял мне столько душевной боли, не давал вступить в новую жизнь. Дочка - моя старая жизнь, которую проживал другой я, а сейчас пора родиться новой личности.
Машина остановилась на расстоянии пяти метров от нас. Дальше было поле, туда заехать нельзя. Держа за руку Элли, я пошел к автомобилю, ступая по мокрой от вечерней росы, душистой траве. Кузнечики оглушительно стрекотали,  приятно пахло чистым воздухом. Я с жадностью,в последний раз вдыхал его. Снова началось волнение, я стал как сумасшедший оглядываться на деревья, где стоял наш дом и где чернело невидимое окно, около которого лежала больная жена. Меня начало тихонько трясти, я стал идти медленнее. В голове промелькнула мысль: убежать по полю вместе с дочкой, прийти домой и лечь спать, а потом проснуться и понять, что это был страшный сон. Я мог так сделать и мне бы за это ничего не сделали, машина просто бы уехала, а в научном центре сообщили, что я не полечу. "Хотя, если все вдруг так откажутся, что же они будут делать?" - подумал я.
Красный цвет фар красиво светил на фоне черного небо. От искусственного света создавалось впечатление чего-то зловещего, неестественного.
Я уже вплотную подошёл к машине, поздоровался. Потом быстро обернулся, сфотографировал глазами поле, деревья, небо и больше не оборачивался. Дочурка не плакала, у нее, видно, был шок. Я крепко обнял ее и приподнял. Она как-то вяло обхватила мою шею тонкими руками.
- Люблю тебя. Сильнее всех на свете. - зашептал я, уверяя в своих словах самого себя, - И маму очень сильно люблю, ты ей передай. Скажи чтобы простила меня. Вы меня не забывайте пожалуйста, ведь для меня вы были главными в жизни, я это понял.
Мне хотелось сказать ей чего-нибудь побольше, но я не мог придумать ничего и поэтому спросил
- Добежишь до дома, не испугаешься?
Она не ответила.
Я опустил дочку, потрепал ее по головке и залез в машину. Запах свежей травы сменился искусственным машинными ароматизатором ванили.
Элли уже не видела моего лица за черным стеклом, но я видел ее. Она была серьезной и грустной, глаза с задумчивостью смотрели в одну точку.  Мне даже показалось, что это не мой подросток, а женщина. Дочь словно постарела на двадцать лет. Красные фары освещали ее одинокую фигуру.
- Попрощались? - водитель с весёлым и полным лицом выглянул из-за переднего сиденья.
- Да.
Мне не хотелось оборачиваться, но я сделал это чисто из-за долга перед дочерью. Я помахал удаляющейся фигуре, а потом вспомнил что люди не видят внутренее помещение машины. Мне самому не было видно ни поля, ни неба, ничего.
Машина быстро поехала по земляной дороге, сотрясаясь от множества ям и камней. Мы сидели молча, но потом водитель прервал тишину.
- Вам, наверное, трудно было принять такое решение? - спросил он. - Я бы ни за что не улетел. Тут мне все родное, привычное.  Хоть я и не так много зарабатываю, но не променяю дорогую жизнь на корабле на свою. Вы что, у меня тут жена, дочка.
Он замолчал, профессионально и спокойно держа руль. Я тупо сидел в кресле, в голову не лезли никакие мысли. Странно, но грустно мне не было. Такое ощущение, что я ещё не осознал своего решения.
- Что вас сподвигло на такое путешествие? - снова спросил меня водитель.
- Технический прогресс. Человеческое продвижение.
- Великий вы тип. Вас интересует все эти, не обычного ума дела. А я вот ... Только и нахожу себя в питье и в рыбалке.
Он затрясся от смеха,  но мне было не смешно, я даже не смог выдавить из себя улыбку. Сейчас хотелось просто посидеть и подумать, а этому человеку, экстраверту по натуре, - потеребить языком. Водитель задавал мне вопросы, начиная невыносимо надоедать. Как он не мог понять сейчас, что я не просто принял это решение, я мучился, я терял важное, а сейчас мне просто хотелось побыть одному и подумать, найти утешение всему этому!
"Кто-то должен был полететь. Человек не стоит на месте. А для этого нужно пожертвовать. Не совместим человеческий прогресс и счастье. Я правильно поступил. Хотя ещё бы чуть-чуть и раздумал бы. Я нужен всем, нужен научному центру, своей команде, человечеству."
"Но ты нужен и своей семье" - возразил мне другой я.
"Семья - дело "обычного" человека. Да,  они мне помогли достичь высокие цели, но дальше они не помогут, а будут только мешать. С семьёй не уйдешь далеко. Любовь и их семейные заботы будут мешать мне помогать человеческому прогрессу. Того меня уже нет. Есть новый я. Пора начать жить с нового листа. Я все правильно сделал."
"Спасибо вам, за то что наполнили жизнь того меня счастьем." - мысленно поблагодарил я свою семью.
 - Неет, семью никогда не брошу, не полечу. - словно слушая мои мысли, проговорил задумчиво водитель.
"Он просто никогда не додумывался до того великого, чего узнал я. Его мозг ограничен больше моего. Я правильно поступил."
Эти мысли повторялись снова и снова, словно пытались сами меня убедить в их правдивости.
Я лег на бок и попытался уснуть. Слова водителя почему-то расстроили меня. Своими мыслями я пытался заглушить грусть. Мне вспомнилось поле и как мы прощались с дочкой. Было так волнительно, мы ждали разлуки и вот, это произошло. А ещё недавно был вечер, и солнце красиво переливалось в облаках, и поле доносило до нас приятные запахи, и кричали стрижи, разрывая острыми крыльями воздушные потоки. Как все мимолётно! Не успеваешь почувствовать настоящее. В груди немного заболело, а к глазам подступила слеза. Я упёрся головой в чёрное холодное стекло и изредка сотрясался от неровной поверхности дороги. За кабиной машины все так же стрекотали кузнечики, гулял по полю ветер и неярко, отреченно светили космические объекты. Встречные водители спешили домой, чтобы немного поспать и завтра снова пойти на работу.